Легенда о Горном Льве (СИ)

Глава 47 Отказ

Маисе тяжело давалось материнство. Заидар был её первенцем, а рядом не было ни матери, ни других опытных, близких женщин, кто мог бы помочь. Помогала Беатрис. Она умела и пеленать, и укачивать, и кормить, и ещё тысячи важных вещей знала. Будто сама Старая Мать пришла к нам в её облике. Учила нас всех, бестолковых девчонок.

— И где ты набралась этого? — спросила я, когда мы ходили с ней стирать пелёнки.

Было солнечное тёплое утро. Кочевники пасли коней, мы обошли их по дуге, чтобы не нарваться на врагов и животных. Лагерь делился на несколько частей, словно разные миры. В середине жили кочевники, ближе к реке — северяне, отдельными палатками жили воины Бергсланда и моего отца. Отовсюду звучала чужая речь, смех и мужские низкие голоса.

— Да у тётушки Фелиции научилась, — отмахнулась Беатрис. Мы сели на берегу и стали полоскать полотна. Вода ещё была холодная, всё же конец весны. — У тётушки своих сыновей семь, так она и чужих всех принимала. И тебя, и меня, и Лейлу. Вот я и смотрела, как и что она делает.

— Ты будешь прекрасной мамой, Беатриси, — вздохнула я, немного завидуя её умениям. Подруга улыбнулась. Ямочки показались на её щеках.

— Я знаю. Только одного боюсь.

— Чего же?

— Йорген, — вздохнула Беатрис. — Он вчера напился и снова извинялся передо мной. Плакал, представляешь?

Холодок побежал по моей спине. Ох, этот Йорген… я испытывала смешанные чувства к нему. С одной стороны, он изнасиловал мою подругу, навсегда оставив чёрный след в её душе, с другой он же полностью содержал её, заботился и, как я видела, безумно любил. И она его любила, что самое главное. Не могла представить это бездушнее чудовище плачущим.

— Я боюсь, что он растеряется, когда я должна буду разрешиться. А вдруг никого, кроме него, рядом не окажется? Не могу же я сама?..

Я бросила пелёнку в плетёный короб и подошла к подруге. Присела на корточки и обняла её.

— Я буду с тобой.

— А вдруг нет⁈ — волновалась Беатрис. — И что мне с ним делать? Он сам как ребёнок. Не могу положиться на него.

Она обняла колени, а я обнимала её тонкие плечики.

— Я и не знаю, чем тебе помочь. Поговори с ним, научи. Он убийца, сердца у него нет. Пусть проявит всё своё хладнокровие, а потом уже будет теряться.

Беатрис положила руку на мою ладонь.

— Ты права, больше ничего не остаётся.

Мы немного помолчали, глядя, как колышется трава на другом берегу речки. Беатрис прижалась виском к моей голове.

— А ты? Всё никак?

— Никак, — понурилась я и призналась: — После вчерашнего я уже как-то не хочу…

— Хорошенько подумай, милая госпожа. Больно, тяжело, но сколько счастья потом? Это будет твой ребёнок, твой и князя. Будешь любить его, качать на ручках и петь колыбельные. А потом шить ему рубашки, играть, как с твоими мальчиками. Князь подарит ему меч и посадит на коня. А ты будешь гордиться им, маленьким князем.

У меня ком встал в горле от её слов. Я разделяла её тёплые чувства, но страх боли был сильнее. Не могла отделаться от воспоминаний.

— Пошли в шатёр. Маиса, наверное, заждалась, — прервала я разговор. Встала и начала собирать пелёнки.

Тем же днём Зиг решил приставать ко мне, будто не видел, как я мучаюсь. Он пришёл поздно, потому что весь день пропадал с Рассогом и другими. Готовился к войне. Они чертили на земле карты и что-то там распределяли. Я не совала носа. Своих дел по горло.

— Что с тобой, моя киска? — хрипло прошептал Зиг. Он целовал мою шею, но я не откликалась на ласку. Даже наоборот, толкала его в грудь. Было жарко под ним. А ещё плохо пахло. Мы давно не купались по-человечески, и мне было противно. Муж поднялся на руках, заглядывая мне в лицо. — Ты какая-то холодная, что не так, моя весна?

— Не хочу, Зиг, мне тошно, — призналась я. Он ухмыльнулся.

— Расслабься, будет не тошно.

Снова склонился. Рыжие усы защекотали кожу на шее. Горячие губы оставляли влажные поцелуи. Я скорчилась под ним. Толкнула в голую грудь с драконами. Потом снова и снова.

— Зиг, хватит! Я же сказала «нет»!

Я впервые за долгое время отказывала Зигу в близости. Просто не могла. Тошнота подкатила к горлу, а перед глазами встали воспоминания о разорванном нутре Маисы. Я всерьёз думала, что не хочу беременеть и мучиться, я опять не готова.

Муж фыркнул и поднялся, прекратив давить на меня весом своего тела. Отошёл. Я укусила губу, наблюдая, как он расхаживает по шатру, словно зверь. Князь был обнажён до пояса. Мускулы перекатывались на его спине, чернели во мраке шатра рисунки драконов на его теле.

— И в чём дело? Ты обиделась на меня? Что опять я делаю не так, м?

Ох, не надо злиться, мой лев. Я лежала на боку, поглаживая мех одеял. Мне было даже стыдно признаваться. Я знала, как сильно мой князь хотел наследника. Как сильно любил меня. Мы давненько уже не занимались любовью, наверное, он успел истосковаться по мне. А тут я ещё брыкаюсь. Если когда-то я загоняла чувства поглубже и могла перетерпеть, то теперь стала слишком гордой и самолюбивой. А Зиг позволял мне быть такой. Теперь перетерпеть я уже не смогу.

— Нет, я не обиделась. Ты не виноват.

— Тогда что за игры, Катерина? — Зиг злился. Не думала, что простой отказ так взбесит его. Но я была уверена, что против моей воли он не посмеет меня тронуть. — Скоро начнутся бои, мне будет вообще не до тебя. Ты понимаешь, что боги могут отвернуться от меня в любой миг, и я сдохну?

Я всхлипнула. Зачем он давит на больное?

— Я понимаю. Просто не могу всё равно. Я боюсь.

— Боишься? Чего, драгоценность⁈ Хах! — Зиг посмеялся. — Мы столько раз уже трахались, чего ты там испугалась?

Он вернулся ко мне, сел рядом и погладил по лицу. Улыбался и смотрел ласково, от такого взгляда всегда таяло моё сердечко.

— Я боюсь рожать, вот чего.

— Боги, Катерина, — мой лев закатил глаз. — Так и знал, что на тебе это скажется. Все через это проходят, тебе придётся. Как мне успокоить тебя, моя весна?

Его предложение об успокоении очень тронуло меня. Я поверила, что он не оставит меня одну в кошмаре. Слёзы защекотали кожу щёк. Я взяла большие руки Зига своими и поглядела в его здоровый глаз.

— Ты будешь со мной? Когда придёт время? — я очень хотела, чтобы он был рядом в самый страшный час и говорил, что я его сокровище.

Зиг перестал улыбаться. Он отвёл взгляд. «Всем мужчинам страшно», — вспомнила я слова Беатрис. Наверное, и Зиг боялся. Но, боги, я тоже боялась! Но я-то не могу там не присутствовать! У меня вообще выбора нет. Я так разозлилась на него, что стиснула зубы до скрипа.

— Не знаю, — вздохнул мой муж.

— Ну вот узнаешь, тогда и приходи ко мне! — рявкнула я.

Набросила на плечи одеяло и повернулась к нему спиной. Не хотела его видеть. Думала, что он любит меня и готов всегда поддержать. А он!.. Неблагодарный! Наследника ему дай! Ноги раздвинь по первому требованию! Да пусть гуляет по своим наложницам, раз такой умный! Я его жена, почему он не хочет быть со мной в такое важное для нас мгновение? Важное для Бергсланда и нашей империи, между прочим!

Впервые я позавидовала Маисе, потому что её Рассог даже не ставил вопроса, чтобы бросить её одну. Да даже этот ненавистный мне Йорген сам предложил быть с Беатрис! А мой упрямится. Ну, как всегда!

Я всхлипывала. Глупо заплакала, жалея себя. Хотела домой, в усадьбу, увидеть названных сыновей и поиграть с ними. Увидеть дракона и снова учиться с Исаком. Зиг лёг рядом со мной. Он обнял меня и притянул к груди.

— Китти…

— Ничего не говори, я злая! — пискнула я из-под одеял. Зарылась в мех глубже. Зиг усмехнулся. Ну конечно, мышь вздумала указывать льву.

— И почему же я тебе это позволяю, м? — хмыкнул он и чмокнул меня в затылок.

— Как же не вовремя я тут, — сетовала Маиса, когда мы собрались в шатре Рассога, где жила и она. — Рассог убьёт меня, я всех задерживаю.

— Обождут, — отмахнулась я, помогая ей сменить ребёнку пелёнки. — Война войной, а жизнь продолжается. Слышала, что он собирается ждать ещё несколько дней. Он тебя любит и не хочет рисковать.

Маиса ещё больше погрустнела.

— Ой, страшно! Столько чужих, не поссорились бы они все. А это я виновата!

Я только отмахнулась. Рассог был главным среди своих, значит, кочевники не станут бунтовать. Зига слушались северяне и мой отец, так что бояться было нечего. Я была уверена, что мой князь поддержит кочевника. Они крепко сдружились.

— Всё будет хорошо. Главное, ты поправляйся, милая, и корми сына. Он должен скорее окрепнуть, — сказала я.

Так прошло несколько дней. Кочевники принесли в жертву овец, сожгли на огне, накормив бога огня. Мясо зажарили и съели на пиру в честь рождения княжеского сына. Время текло незаметно. Я была занята женскими хлопотами, но мне безумно это нравилось. Мы знакомились с Маисой и ещё парочкой её подруг, смеялись, обменялись платьями и украшениями. Малышу Заидару повезло — у него была целая куча нянек.

Кочевники много воевали и не жили подолгу на одном месте. Своих женщин у них почти что и не было, все жёны и наложницы — угнанные пленницы. Кто из Сёдраланда, кто с запада или востока. Маиса была родом из маленькой заставы на границе восточной империи, тоже украденная невеста.

— Я ненавидела его, — призналась она, рассказывая про свою нелёгкую судьбу. — Он сжёг все дома в моём городе. Там жил отряд воинов, легион. Всех убили. Осталось пепелище. Я случайно попалась ему, понравилась. Говорит, что мои глаза его пленили. Пыталась сбежать, колоть его ножом, плакала постоянно… бестолку. А потом влюбилась.

Я видела тоску в её прекрасных, прозрачных, как горный ручей, глазах. Жалела её. Маиса не сказала, что хотела бы вернуться домой, но я видела по её взгляду, по вздохам слышала. Жизнь в кочевьях тяжело ей давалась.

— А теперь представьте, что из-за меня стоят столько людей! Из-за какой-то меня!.. Я ведь даже не принцесса, так, дочь простого легионера. Такое странное чувство.

— Не думай об этом, и наслаждайся покоем, — заметила я. Понимала, что Маиса хоть и была княгиней, но так и не привыкла к власти. Её унизительные разговоры о себе мне совсем не нравились. — Ты княгиня и мать наследника! Так хватит унижаться. Ты заслуживаешь почёта и уважения.

Войско тронулось спустя четыре дня. Я была уверена, что если попросить, Рассог задержал бы поход ещё, но Маиса не решилась указывать ему. Слишком уж она была неуверенной в своей власти. Да если бы я была на её месте, я бы вообще отменила войну!

Или мне просто так думалось. Думалось, что я, какая-то мышь, способна решать великие дела.