Глава 15

Когда свадебная процессия прибыла к дому Гейджа, он подхватил жену на руки и, предоставив своим спутникам помогать Мэри-Маргарет, бросился в дом. На минуту оставшись наедине с Шимейн, он прижал ее к себе и поцеловал со всей страстью, нараставшей в нем с субботнего бала. Шимейн ответила на поцелуй, но тут на веранде послышались шаги и громкий голос Ремси, восторгающегося красотой вечера — несомненно, столяр желал предупредить новобрачных. Шимейн и Гейдж с трудом разжали объятия и встретили вошедших гостей. Осыпав молодоженов ливнем пожеланий и подарков, гости вскоре разошлись. Гейдж и Шимейн остались вдвоем.

— Иди ко мне, — хрипло позвал Гейдж, вновь привлекая к себе Шимейн. Стараясь не задеть ладонью заживающую рану на ее боку, он обнял ее за талию и прижал к себе, наслаждаясь прикосновением женственного тела. В теплом свете лампы он неторопливо впитывал взглядом опьяняющую красоту ее лица. Медленно, не спеша склонился к ее податливым губам и принялся ласкать их в томном, бесконечно-длинном поцелуе — дерзком и настойчивом, и вместе с тем молящем и соблазнительном. Сдержанность Шимейн быстро улетучилась, и с нарастающей страстью она ответила мужу. Их языки соприкасались, ладонь Гейджа скользила по бедру Шимейн, она чувствовала, как набухли ее соски, прижатые к груди Гейджа.

Наконец Гейдж поднял голову, не сводя жадного взгляда с тонких черт лица Шимейн.

— Ты не представляешь себе, как часто я мечтал схватить тебя в объятия и целовать! Меня влекло к тебе с первого вечера, с тех пор как я увидел тебя стоящей в кухне у стола. Тогда я понял — я не выдержу семь долгих лет твоей службы, ни разу не прикоснувшись к тебе. Я медлил только до тех пор, пока не решил, что ты согласна стать моей женой.

— Хотите, я открою вам тайну, мистер Торнтон? — лукаво улыбаясь, прошептала Шимейн. — В первый же вечер, когда вы вошли в дом и стащили через голову рубашку, воспоминания о Морисе дю Мерсере начали бледнеть и исчезать.

Гейдж удивленно склонил голову набок.

— Неужели?

— Видите ли, сэр, любая женщина сочтет вас неотразимым, — пробормотала Шимейн.

— Пока ты опережаешь меня.

Теперь пришла очередь Шимейн недоуменно воззриться на него.

— В чем, сэр?

— Я еще не видел вас обнаженной, мадам, а мне, признаться, не терпится.

— Но когда вы убили змею, под полотенцем на мне ничего не было, — возразила она.

— Я заметил, — улыбнулся Гейдж. — Но полотенце было не таким мокрым, как бы мне хотелось, и я решил, что оно дразнит меня, прикрывая… — Он провел кончиком пальца по соску Шимейн. Ее мгновенно бросило в сладостную дрожь, дыхание стало сбивчивым и частым. — Меня неудержимо влекло к тебе — и в тот вечер, и много раз потом…

Шимейн припомнила, как светились глаза Гейджа. Мысленно она вернулась к первому уроку стрельбы, когда желание вспыхивало в ней при каждом прикосновении Гейджа.

— А я радовалась, что вы не умеете читать мысли.

— Почему, милая?

— Вы пришли бы в ужас, узнав, о чем я думаю.

— Мне остается только порадоваться, что вы не знали мои мысли, мадам — иначе вы сочли бы меня похотливым негодяем.

Шимейн тихо засмеялась и потерлась лбом о его подбородок.

— Хотите есть? Ханна превзошла себя, готовя угощение для нас.

— Я жажду только тебя, жена. — Скользнув ладонями вниз по спине, Гейдж подхватил ими ягодицы Шимейн и крепко прижал ее к себе, позволяя ощутить свидетельство его полыхающей страсти. — Я измучился и собираюсь скрепить наш брачный союз не позднее чем через час. Если ожидание затянется, я за себя не ручаюсь.

От его откровенности возбуждение охватило Шимейн.

— Я сшила новую ночную рубашку для нашей брачной ночи. Дадите мне время переодеться?

— Только побыстрее, — мягко предупредил Гейдж.

— Постараюсь, — пообещала Шимейн. Поднявшись на цыпочки, она подставила Гейджу губы, а через мгновение выскользнула из его объятий и бросилась к спальне. На пороге она остановилась и обернулась с улыбкой.

— Войдете, когда я позову?

— Да, мадам. Меня удержит разве что землетрясение.

Оставив дверь приоткрытой, Шимейн вошла в комнату и застыла в восхищении. Друзья приготовили спальню к приезду новобрачных: зажженные свечи стояли по обе стороны кровати, края одеял были маняще завернуты, обнажая выбеленное солнцем белье, отделанное ирландским кружевом — несомненно, подарок вдовы. На одной половине кровати лежала новая ночная рубашка Шимейн, украшенная по воротнику и рукавам тончайшим кружевом.

— О Мэри-Маргарет! — прошептала она. — Сокровище!

Услышав ее, Гейдж приблизился к двери вплотную.

— Шимейн, с тобой все хорошо?

— Да, — засмеялась Шимейн. — Я просто восхищаюсь кружевом, которым Мэри-Маргарет отделала постельное белье. Пожалуйста, пока не входите. Я буду готова через минуту.

Гейдж беспокойно вышагивал по гостиной, снял сюртук и жилет, расстегнул ворот рубашки. Спустя несколько минут открыл шкаф в поисках бутылки мадеры. Отыскав бутылку, Гейдж извлек ее, взломал восковую печать и плеснул немного вина в чашку. Попробовав вино, Гейдж заключил, что им будет не стыдно поделиться с молодой женой.

Наконец из спальни послышался голос Шимейн:

— Можете войти, Гейдж.

— Да, любимая, уже иду, — ответил он и достал из шкафа два тяжелых хрустальных бокала, которые некогда приобрела Виктория для будущей коллекции. Гейдж налил темно-красного вина на дно каждого бокала и внес их в спальню, толкнув дверь плечом. Остановившись у порога, он улыбнулся, окинув взглядом невесту. Шимейн в тонкой полупрозрачной рубашке сидела на постели, прислонившись к подушке в кружевной наволочке. Именно такую невесту каждый жених мечтает увидеть в первую брачную ночь.

Гейдж вспомнил безудержное желание овладеть ею, особенно после того как она приняла его предложение. Но несмотря на боль, которую он испытывал, находясь рядом с Шимейн, он не хотел лишать ее невинности до свадьбы, не мог вынудить Шимейн подчиниться его требованиям. А вот теперь, застыв на месте и лаская ее взглядом, Гейдж порадовался тому, что прежде не стал настаивать. Шимейн наконец стала его женой, и сегодняшней ночью они скрепят брачные узы.

— Это подарила Мэри-Маргарет. — Шимейн указала на кружевные наволочки и простыни. — Она сплела кружево сама.

Подойдя к Шимейн, Гейдж отдал ей бокал и поцеловал. Пока она пробовала вино, Гейдж восхищенно провел ладонью по изящной отделке наволочки, вспоминая, как Мэри-Маргарет выгнала его из спальни, перед отъездом в Уильямсберг. Вечером, когда Ремси и другие мужчины поздравляли новобрачных, Мэри-Маргарет вновь проскользнула в спальню и вскоре вышла оттуда с лукавой улыбкой на губах.

— Эта женщина — чудо, ее таланты неисчислимы, — заметил Гейдж.

Шимейн расправила кружево на вороте рубашки.

— Мэри-Маргарет украсила и мою рубашку.

Глаза Гейджа вспыхнули, едва он взглянул на жену. Отставив бокал, он присел рядом с Шимейн и приподнял повыше подсвечник с зажженными свечами, чтобы лучше рассмотреть кружево.

— Какая красота! — произнес он, но его взгляд неудержимо влекла грудь Шимейн. Прозрачная ткань млечной дымкой окружала прелестные округлости. Виктория не могла похвастаться пышными формами, не считая тех месяцев, когда она кормила Эндрю, но в глазах Гейджа это не умаляло ее женственности. Теперь же, оглядывая Шимейн, он задрожал от предвкушения. На ночь она заплела волосы в одну косу, завязав ее лентой. Густые ресницы Шимейн оттеняли блеск ее прекрасных глаз, мешая заглянуть в их глубины.

Под пристальным взглядом Гейджа Шимейн покраснела. Что ждет ее? Не превратится ли человек, за которого она вышла замуж, в дикаря, любой ценой удовлетворяющего свои желания?

Гейдж поднес к губам ее руку, поцеловал хрупкие пальчики и улыбнулся. Перед Шимейн словно открылись врата рая. С ее губ сорвался трепетный вздох.

— Да, милая, рубашка прелестная, — прошептал он, — но не так, как ее хозяйка.

Поставив подсвечник на столик у кровати, Гейдж пересел поближе к Шимейн и коснулся губами ее рта. Поцелуй был теплым и крепким, не менее опьяняющим, чем мадера. У Шимейн перехватило дыхание, когда Гейдж стал покрывать поцелуями ее шею и грудь, а когда он завладел розовым соском, ее пронзило острое удовольствие. Шимейн невольно застонала и, купаясь в блаженной неге, откинула голову на подушку. Сможет ли она вынести эту прекрасную пытку?

— Еще! — умоляюще прошептала она, когда Гейдж отстранился. Дрожа всем телом, она вглядывалась в чеканное лицо Гейджа.

— Подожди немного, любимая — я должен раздеться, — хрипло пробормотал он и, подхватив ладонью ее грудь, погладил сосок большим пальцем. — Мне придется умерить свой пыл, чтобы не лишить тебя наслаждения.

— О, сэр… — Голос Шимейн дрогнул от полноты чувств. — Послушайте, как бьется сердце. Слышите? Мне не терпится узнать все, чему вы готовы меня научить.

— У меня еще не бывало такой способной ученицы, — пробормотал Гейдж. Он взял руку Шимейн и снова поцеловал. Потом вдруг резко поднялся, не пытаясь отвернуться под взглядом Шимейн. Убедившись, как он возбужден, Шимейн поспешно отвела глаза. — Как видите, мадам, мне тоже не терпится.

Гейдж отошел к стоящему у стены стулу и, отвернувшись, чтобы уберечь Шимейн от потрясения, расстегнул бриджи и стал снимать их. Шимейн украдкой следила за ним. Гейдж балансировал на одной ноге, мышцы его ягодиц и бедер напрягались. Переместив вес на правую ногу, он высоко поднял левое колено, невольно выставляя напоказ подробности мужской анатомии. Шимейн почувствовала, как вспыхнули ее щеки при виде этого зрелища, она словно окаменела. Лунный свет, в лучах которого она дважды видела Гейджа, был обманчивым озаренное им тело казалось неправдоподобно прекрасным. Но увиденное сейчас пугало девушку.

Гейдж повернулся к кровати во всей красоте своей наготы, и Шимейн поспешно отвела взгляд, устремив его на стоящий у стены шкаф. Прикрывшись до пояса простыней, Гейдж присел рядом с ней и откинулся на подушку. Он заметил, как дрожат пальцы Шимейн, и сжал их в своей ладони.

— Боишься, Шимейн? — Повернув к себе жену, он вглядывался в ее влажно поблескивающие зеленые глаза.

— Немного, — еле слышным шепотом призналась она.

— Тебе предстоит испытать лишь мимолетное неудобство, — мягко объяснил Гейдж. — Эта жертва мала по сравнению с наслаждением — ради него стоит лишиться девственности. Обещаю, я доставлю тебе удовольствие.

Тронутая заботой мужа, Шимейн успокоила его:

— Это всего лишь минутная паника, мистер Торнтон.

— Вот именно, миссис Торнтон, — подтвердил Гейдж, растаяв под нежным взглядом Шимейн. — А теперь, мадам, я предлагаю поднять тост за нашу свадьбу. Пусть сбудутся все наши надежды, и после долгой и счастливой жизни мы упокоимся в мире, оставив многочисленное потомство!

Шимейн закивала — паника прошла. Переплетя руку с рукой мужа, она робко глотнула вина. Оно оказалось непривычно крепким, и Шимейн закашлялась, прежде чем произнести собственный тост:

— Пусть наш земной путь освещает любовь, связавшая нас неразрывными узами!

— Аминь!

Они рассмеялись и отпили еще по глотку, а еще одного краткого поцелуя хватило, чтобы вновь пробудить в них чувственность. Гейдж поставил на столик оба бокала и обнял жену за плечи, привлекая к себе. Их губы снова слились в поцелуе, дыхание смешалось, сердца забились в унисон. Подняв голову и пронзая горящим взглядом глаза Шимейн, Гейдж принялся расстегивать пуговицы ее ночной рубашки. Крохотные пуговки не желали проходить в петли, но Гейдж был настойчив.

Он распахнул рубашку, обнажая восхитительную грудь жены. Шимейн следила за ним, едва сдерживая дрожь. Казалось, взгляд Гейджа опаляет кожу.

Гейдж с трепетом взирал на пышные полушария, восхищаясь их совершенством. Они напоминали белый атлас, украшенный розовыми, нежными на ощупь бутонами. Под его ладонью эти бутоны потемнели и набухли.

— Какое богатство, — прошептал Гейдж. — Я и не подозревал, что ты так ослепительна.

Он склонился и поцеловал розовую бусинку, на миг лишив Шимейн способности дышать. Но когда он выпрямился, девушка едва не застонала от разочарования и обеспокоенно смотрела на Гейджа, пока не поняла, что он решил сменить позу — уложил Шимейн на постель. Обвив руками его шею, Шимейн изогнула спину, приблизив упругую грудь к влажным, обжигающим губам Гейджа. Медленными, настойчивыми движениями он стал ласкать ее соски. Волны восторга и возбуждения захлестнули Шимейн. Блаженствуя, она забыла обо всем на свете, поднимаясь к неведомым высотам страсти.

Простыня сползла с ее длинных гладких ног. Не переставая дразнить губами грудь Шимейн, Гейдж провел ладонью по атласной коже внутренней поверхности ее бедер.

Когда он на миг отстранился, Шимейн потянулась за ним, требуя поцелуя. Гейдж жадно впился в ее рот. Едва поцелуй прервался, Шимейн глубоко вздохнула, опьяненная новыми ощущениями. Она смутно сознавала, что Гейдж снимает с нее рубашку. Упав навзничь на постель, почувствовала прикосновение мускулистых изгибов и впадин его нагого тела. Больше она не боялась тепла чуждой плоти, которую запомнила с первого взгляда.

Гейдж тщетно стремился обуздать себя, подавить бешеное желание. Его терпение быстро иссякало, а когда жена робко коснулась ладонью его бедра и провела кончиками пальцев по набухшей плоти, его захватила сладкая и нестерпимая боль.

— Любимая, теперь нам придется затушить это пламя, — выдохнул он, сжимая пальцы вокруг ее кисти. Эту изощренную пытку он не выдержит долго. — Влечение причиняет мне боль, мадам, и я молю вас поскорее избавить меня от этой муки.

Приподнявшись, Гейдж поцеловал ее со всей пылкостью влюбленного и погрузился во влажные глубины ее лона. Проникновение прошло быстро и плавно и исторгло удивленный возглас из уст жены. Из последних сил Гейдж сдерживался, преодолевая препятствие, смягчая боль и страх Шимейн поцелуями, пока не почувствовал, что она успокаивается, расслабляется и наполняется страстью.

Плавные гипнотизирующие движения участили дыхание Шимейн, заставили ее сердце торопливо биться. Ее ноги обхватили его узкие бедра, привлекая Гейджа ближе. Шимейн впилась ногтями в мускулистую спину мужа и, повинуясь движениям сильных рук, приподнялась навстречу требовательным ударам его тела. Внезапно ее охватило странное ощущение, о существовании которого она прежде не подозревала. Очевидно, это состояние было знакомо Гейджу — он стремился к нему, и наконец обоих пронзила сладкая боль. Они словно вознеслись на головокружительную вершину над реальностью и, охваченные блаженством, плавно поплыли над землей и своим ложем.

Шимейн поднесла дрожащую ладонь ко лбу, изумленно глядя на улыбающегося мужа.

— О, мистер Торнтон, вы ошеломили меня!

— А ты, моя прекрасная Шимейн, превзошла все мои ожидания. В сущности, продолжительное воздержание тяготило меня. Если бы я стал искать причину такого изощренного наслаждения, я приписал бы его твоему стремлению угодить мне и в ответ обрести удовлетворение.

Шимейн насторожилась, вспомнив о своем поведении.

— Тебя неприятно поразила моя смелость?

— Ничуть, мадам! — рассмеялся Гейдж. — Я безмерно счастлив — вы на редкость страстная женщина, так счастлив, что хотел бы убедиться в этом еще раз! Но вам, должно быть, больно, а я пообещал позаботиться о вас.

Шимейн обвила обеими руками его шею.

— Странно, но я совсем не чувствую боли.

— Тогда, пожалуй, нам надо закрепить опыт, — шутливо предложил Гейдж. Но прежде следовало кое-что показать Шимейн. — У меня есть для тебя сюрприз. Твой свадебный подарок ждет в соседней комнате.

— Свадебный подарок? — удивленно переспросила Шимейн. — А я ничего не подарила…

— Как ты можешь так говорить, жена? Ты подарила мне то, о чем я мечтал с тех пор, как увидел тебя! — Он поцеловал ее со вновь вспыхнувшим пылом, заставляя поверить в его страсть. — Видишь, как я хочу тебя? Но сейчас мне не терпится сделать тебе подарок.

Гейдж перекатился к краю кровати и встал. Выпрямившись во всей красе, он оглядел жену, которая не сводила с него глаз. Шимейн робко потянула на себя простыню.

— Ты идешь? — улыбнулся Гейдж.

Шимейн кивнула и встала с постели, завернувшись в простыню. Она не сразу заметила, что Гейдж смотрит на постель. Оглянувшись через плечо, чтобы узнать, что привлекло его внимание, Шимейн заметила на белоснежных простынях красные пятна. Она покраснела, но муж обнял ее и привлек к себе, не говоря ни слова.

Выходя вместе с Гейджем в гостиную, Шимейн не удержалась и залюбовалась его обнаженным торсом. Несмотря на то что отсутствие одежды не смущало мужа, сама Шимейн еще стеснялась открыто удовлетворять свое любопытство. Как во многих семьях, родители старались скрыть от девушки подробности супружеской жизни, предпочитая видеть дочь невежественной во всем, что касается мужчин. Однако ей не терпелось узнать все, что полагалось знать жене, ибо она без лишних объяснений понимала, что Гейдж Торнтон на редкость красивый мужчина.

Гейдж перехватил ее взгляд и улыбнулся:

— Не хочешь ли выкупаться вместе со мной, дорогая?

— Ты шутишь? — вспомнив о тесном корыте, Шимейн была уверена, что Гейдж поддразнивает ее. — Чтобы мыться вдвоем, нам понадобится ванна побольше.

— Как думаешь, такая вещь могла бы стать достойным свадебным подарком? — спросил Гейдж, целуя Шимейн в лоб.

Уперевшись обеими ладонями в грудь мужа, она запрокинула голову, глядя ему в лицо.

— О чем ты?

Гейдж указал на закрытую дверь кладовой.

— Прошу вас, мадам.

Шимейн взяла фонарь и направилась к кладовке. Открыв дверь, она в изумлении ахнула, увидев роскошную ванну, способную вместить двоих, стоящую посреди комнаты. Рядом с ней возвышалась складная ширма. Оглядевшись, Шимейн поняла, что Гейдж превратил бывшую кладовую в ванную комнату с умывальником, туалетным столиком со стулом, местом для бритья и стульчаком, отгороженным ширмой. Возле умывальника стоял высокий табурет — несомненно, приготовленный для Эндрю.

Гейдж вошел в ванную следом за Шимейн и, взяв у нее фонарь, зажег несколько свечей.

— Вчера, пока мы были в отъезде, Морганы как следует поработали здесь. Тебе нравится?

— Конечно, Гейдж! — Шимейн бросилась к мужу на шею и благодарно выпалила: — Спасибо тебе за заботу!

Гейдж улыбнулся.

— Я заметил, как ты наслаждаешься купанием, — улыбнулся Гейдж, — и решил доставить удовольствие не только тебе, но и себе. Ванна слишком тяжела, чтобы двигать ее в одиночку даже без воды, поэтому я придумал способ опорожнять ее: велел Фланнери Моргану проделать внизу отверстие, присоединить к нему медную трубу и провести ее под полом. Теперь, чтобы опустошить ванну, надо всего лишь вынуть из отверстия пробку, и вода по трубе вытечет из дома.

— Как вы изобретательны, мистер Торнтон!

Он махнул рукой:

— Влечение к тебе пробудило изобретательность. Ты на редкость обольстительная женщина, Шимейн, и мне хотелось разделить с тобой все мыслимые наслаждения.

Улыбка тронула ее пухлые губы.

— Незачем напоминать мне, какое у вас богатое воображение, сэр. Доказательства этому видны, куда ни бросишь взгляд.

— Меня вдохновляет твоя красота, дорогая.

— Тебе больше не придется купаться в пруду, — радостно заметила Шимейн.

Гейдж дернул за кончик простыни, торчащий между ее грудей.

— Купание в пруду — отличное занятие, особенно для двух влюбленных. Завтра я покажу тебе прелести такого купания. — Проведя обеими ладонями по ее округлой груди и тонкой талии, Гейдж спустил простыню на бедра.

— Может, наполним ванну? — задыхаясь, спросила Шимейн.

— Принеси мыло и полотенца, — хриплым голосом велел Гейдж, склонившись и целуя мочку ее уха. — А я приготовлю воду. — Однако он никуда не ушел, а спускал простыню все ниже.

Шимейн подхватила падающую простыню и растянула ее за спиной, как гигантские крылья, охотно отдаваясь ласкам. Руки мужа с искушенной дерзостью двигались по всему ее телу, деловито исследуя и лаская каждое потайное местечко. Шимейн задышала часто и неглубоко, вскоре ее вздохи сменились стонами. Как мотылек, привлеченный светом, она последовала за Гейджем, когда он сел на высокий табурет и посадил ее к себе на колени. Простыня с шорохом соскользнула на пол. Шимейн выгнулась, подставляя грудь горячим, алчным поцелуям и обжигающим ударам языка. Одной ладонью муж сжимал ее ягодицы, побуждая отвечать на его движения. Она принимала его удары и отвечала на них, пока жаркая волна не захлестнула ее. Они вновь слились в неописуемом блаженстве, и прошло немало времени, прежде чем они вернулись к реальности.

Шимейн прижалась к мужу, не желая расставаться с ним, и Гейдж целовал ее губы, веки, восхищался шелковистой нежностью ее груди и теплом влажного лона, окутывающего его…

Потом Гейдж закутал жену в простыню, словно в кокон, а сам быстро ополоснул лицо у умывальника и начал носить ведра с водой для купания. Похоже, нагота его ничуть не смущала, и Шимейн неотрывно смотрела на него, утоляла любопытство, обнаруживая, что ее познания в мужской анатомии растут с каждой минутой. Впрочем, едва Гейдж поворачивался к ней, она поспешно отводила взгляд.

Когда ванна была готова, Гейдж вернулся к своей юной жене.

— Ванна ждет, миледи, — объявил он, взяв ее за руку. — А вашему супругу не терпится разделить с вами омовение.

Шимейн хотела поправить свалившуюся с плеч простыню, но Гейдж удержал ее за руку.

— Вы слишком хороши, чтобы прятаться под простыней, мадам. Я хочу взглянуть на вас. А вы?

Несмотря на румянец, который залил не только ее лицо, но и грудь, Шимейн не задумываясь кивнула.

— Да, очень!

— Тогда смотрите, сколько вашей душе угодно, — добродушно предложил Гейдж. Взяв ладонь Шимейн, он провел ею по своему торсу. — Такие взгляды и прикосновения мне приятны.

— И мне, — выдохнула Шимейн, чувствуя, как забилось в восхищении сердце, едва Гейдж начал урок любовных ласк.

— Видите; мадам? Я не что иное, как податливая глина в ваших руках, — прерывисто зашептал он.

— Нет, не глина, — благоговейно возразила она, — а могучий дуб.

— Тогда лети сюда, птичка, и садись на ветку, — позвал он, приникая губами к виску Шимейн.

— А как же ванна?

— Мы непременно насладимся ею — именно там птичка опустится на могучий дуб.

Загрузка...