Глава 6

Ньюпорт-Ньюс был основан сто лет назад и заселен в основном ирландцами. Вероятно, поближе познакомившись с жителями городка, Шимейн почувствовала бы себя здесь своей, но встречи с миссис Петтикомб и Роксанной научили ее осторожности. Кроме того, она не знала, как примут ее, едва только пройдет слух, что она — бывшая арестантка. Очевидно, миссис Петтикомб позаботится, чтобы эту новость узнал каждый житель города.

Гейдж остановил повозку перед лавкой в ту минуту, когда из дверей вышла худощавая седовласая женщина. Гейдж спрыгнул с козел, привязал лошадь к коновязи и учтиво приподнял шляпу:

— Доброе утро, миссис Макги.

— Утро и вправду доброе, Гейдж Торнтон, — приветливо откликнулась женщина, опираясь на трость. — Что привело вас сюда в этот ясный день, да еще в сопровождении юной красавицы и малыша?

Отвечая, Гейдж добродушно и ловко передразнил ирландский акцент собеседницы:

— Провалиться мне на этом месте, если на всем белом свете найдется особа приятнее вдовушки Мэри-Маргарет Макги!

Женщина недоверчиво покачала головой, но ее ярко-синие глаза заискрились от удовольствия. Гейдж помог Эндрю спуститься на землю.

— И вы, мистер озорник, надеетесь, что я куплюсь на вашу красивую ложь? — усмехнулась миссис Макги. — Вот уж не думала, что вы ставите меня на одну доску с пустоголовыми девчонками, которые пускают слюнки каждый раз, как вы приезжаете в город! Впрочем, хорошо, что вы нас навестили: до меня дошло столько немыслимых слухов, что я уже хотела отправиться к вам сама и проверить, правду ли про вас говорят. — Остановив взгляд на Шимейн, женщина кивнула, словно придя к какому-то выводу. — Да, сплетницы не приврали. Какой-то забулдыга, который целыми днями сидит в таверне, глотая виски, назвал ее болотной жабой. — Миссис Макги махнула рукой в сторону находящейся по соседству таверны. Внезапно ее губы растянулись в широкой усмешке, обнажив ряд безупречно белых мелких зубов. — Будь этот негодяй чуть пониже ростом, я сломала бы трость об его башку за оскорбление славного народа ирландцев! Можно подумать, в Англии нет болот!

Робость Шимейн быстро улетучилась. Какой неподражаемый юмор! Миссис Макги стала для нее приятным сюрпризом после двух первых встреч с жительницами городка. Вдова вселила в Шимейн надежду — возможно, остальные его обитатели окажутся дружелюбными и снисходительными людьми.

Внезапно Мэри-Маргарет грозно нахмурилась, жестом приказывая Гейджу помочь Шимейн.

— В чем дело, сэр? Вы забыли о хороших манерах? Или решили, раз она ваша служанка, незачем помогать ей выбраться из повозки?

Охотно закивав в ответ на дружеские шпильки миссис Макги, Гейдж подошел к повозке, обхватил обеими руками тонкую талию Шимейн и поставил ее на землю. Шимейн заметила, что под густым загаром на лице Гейджа проступил слабый румянец — казалось, он пристыжен и боится, что Шимейн сочтет его неучтивым дикарем. Заметив на лице сдержанного и невозмутимого хозяина тень почти мальчишеского смущения, Шимейн испытала непривычное чувство. Неужели Гейдж дорожит ее мнением?

— Мадам, позвольте представить вам Шимейн О'Хирн, — произнес Гейдж, галантным жестом приподнимая шляпу. Ему никак не удавалось отогнать мысли о том, что его пальцы почти сомкнулись вокруг талии Шимейн. Несмотря на худобу, она отличалась изящными формами. — Шимейн, эта леди — одна из самых достойных жительниц города, благородная и дружелюбная вдова миссис Мэри-Маргарет Макги.

— Полно вам! — усмехнулась Мэри-Маргарет, словно отметая грациозным взмахом руки льстивый комплимент. Переведя взгляд на Шимейн, она приветливо улыбнулась и пожала девушке руку. — Очень рада познакомиться с вами, дорогая, и если никто еще не поздравил вас с прибытием, это сделаю я. Добро пожаловать!

— Вы очень любезны, мадам, — искренне ответила Шимейн.

Мэри-Маргарет вопросительно уставилась на Гейджа, который стоял рядом, держа на руках сына.

— Надеюсь, джентльмен не станет возражать, если его служанка познакомится с несколькими местными жителями?

Гейдж приподнял бровь, отвечая на взгляд женщины, а затем огляделся, заметив на улице молодых холостяков, почти ровесников Шимейн. Гейдж знал, что стараниями миссис Макги заключилось по меньшей мере три брака между вновь прибывшими ирландцами и давними жителями городка. Ему не хотелось, чтобы в ближайшее время кто-нибудь обратился к нему с просьбой продать Шимейн.

— Охотно вверяю Шимейн вашим заботам, Мэри-Маргарет, но, прошу вас, не надо строить козни за моей спиной.

Пожилая женщина изобразила возмущение:

— Гейдж Торнтон, посудите сами, разве слабая, беспомощная вдова способна строить козни?

Гейдж остался при своем мнении.

— Вы не лишены таланта свахи, Мэри-Маргарет, а я не желаю, чтобы по вашему наущению какой-нибудь юнец пытался завоевать сердце Шимейн. Короче, никакому влюбленному Ромео я ее не продам, ясно?

Мэри-Маргарет подавила довольную улыбку и в притворном недоумении приподняла тонкую бровь.

— И что же это означает, мистер Торнтон? Приберегаете этот лакомый кусочек для себя?

Гейдж поежился под пристальным взглядом женщины.

— Думайте что угодно, Мэри-Маргарет, но, если хотите, чтобы мы остались друзьями, не вздумайте посягнуть на мою собственность.

— Ваше предостережение принято, сэр. — Миссис Макги ответила ему величественным кивком. — Я последую вашему совету.

— Вот и хорошо! — Гейдж вошел вместе с Энди в лавку, оставив женщин вдвоем.

Задумчиво улыбаясь, Мэри-Маргарет сложила морщинистые ладони на набалдашнике трости и обвела Шимейн неторопливым взглядом.

— Вы прелесть, — наконец заявила она. — Несомненно, вскоре вам будут завидовать все девицы и старые девы округи — еще бы, ведь вы поселились в доме мистера Торнтона! Надеюсь, дело не дойдет до драки за лучшую рыбку в этом пруду. Целый год здешние девицы пытались заманить эту достойную добычу в свои сети. Об одной из них я должна предупредить вас особо — впрочем, возможно, вы с ней уже знакомы.

Старательно избегая любопытного взгляда вдовы, Шимейн изобразила недоумение:

— Не понимаю, о ком вы говорите, мадам.

Мэри-Маргарет уставилась на нее в упор.

— Вижу, дорогая, вы уже все поняли сами. Остерегайтесь Роксанны, — посоветовала она. — Она уже давно без ума от вашего хозяина — должно быть, лет восемь или девять. Они познакомились еще до того, как Торнтон женился на Виктории. Все в городе считали, что вскоре Роксанна станет его женой, ну тут она сама виновата — всем разболтала о своем приданом и рассказывала о Торнтоне так, словно он принадлежал ей. Если ваш хозяин не женится на ней, Роксанна обвинит вас в краже того, что принадлежало ей по праву. А если Роксанна все-таки выйдет замуж за Торнтона, то вас наверняка кому-нибудь продадут. — Мэри-Маргарет помедлила, пытаясь отыскать на лице Шимейн следы тревоги, но так ничего и не заметив, прониклась уважением к девушке. Пожилой женщине довелось повидать слишком много дерзких и легкомысленных хорошеньких девиц, готовых поведать всему свету чужие тайны, не задумываясь о последствиях. Мэри-Маргарет подавила вздох. — Но пока я не знаю, что вас ждет, тем более Торнтон запретил мне обнадеживать ваших будущих поклонников.

— Мадам, до сих пор мистер Торнтон вел себя, как подобает джентльмену, — осторожно начала Шимейн. — Он отнесся ко мне гораздо лучше, чем я ожидала, и не делал никаких непристойных предложений. — Последние слова она добавила в надежде развеять слухи. Она понимала, что о ней и Гейдже неизбежно будут судачить — миссис Петтикомб открыто заявила об этом. Но Шимейн надеялась остаться неуязвимой для сплетен до возвращения в Англию, пусть даже через семь лет.

Миссис Макги кивнула, словно пообещав Шимейн поддержку, а затем указала в сторону улицы тростью.

— Давайте немного пройдемся. Показать вам весь город мне вряд ли удастся — мистер Торнтон ясно дал понять, что будет недоволен вниманием к вам других горячих мужчин, которым нужна жена. В этом городе не хватает порядочных женщин, зато хоть пруд пруди особ совсем иного сорта — таких, что увиваются вокруг мужчин в тавернах по ночам.

Шимейн молча зашагала рядом с вдовой. Мэри-Маргарет шла не спеша, взмахами тонкой руки или кивком седовласой головы указывая спутнице на несколько заведений вдоль главной улицы городка. Особое внимание Шимейн обратила на аптеку: миссис Макги описала ее владельца, Сиднея Петтикомба, как порядочного, благовоспитанного человека. Зная, какова его супруга, Шимейн удивилась безграничному терпению Сиднея.

Стайка оживленно щебечущих женщин выпорхнула из лавки, но, заметив Мэри-Маргарет и Шимейн, собеседницы вдруг замолчали, а затем, толкаясь, заторопились войти обратно. Каждая из них стремилась занять удобную позицию у окна. Вытянув шеи, подобно встревоженным гусыням, женщины вертели головами в шляпках, пытаясь получше разглядеть Шимейн.

— Не обращайте внимания на этих безмозглых куриц, дорогая, — посоветовала миссис Макги, едва заметно кивая в сторону стайки женщин. — Союзницы миссис Петтикомб. Видно, уже наслышаны о вас, и теперь им не терпится увидеть вас собственными глазами.

Шимейн искоса взглянула на лица за стеклом. Женщины мгновенно попятились, когда миссис Макги помахала им рукой и весело воскликнула:

— Добрый день, Агнес, Сара… Мейбл… Фиби… Жозефина… Чудесная сегодня погода, не правда ли?

Если любопытные матроны надеялись спрятаться за стеклом, то миссис Макги свела на нет их усилия, назвав их поименно. Шимейн усмехнулась не только от внезапно вспыхнувшего чувства неловкости, но и при виде находчивости и остроумия Мэри-Маргарет.

Миссис Макги улыбнулась:

— Сдается мне, они считали, что за стеклом станут невидимыми, как мышонок, съежившийся в углу.

Поскольку ни одну из вышеупомянутых дам при всем желании нельзя было назвать миниатюрной, замечание пожилой женщины попало прямо в точку. Шимейн не выдержала и рассмеялась, глядя в озорные голубые глаза миссис Макги. Она была так мила, что Шимейн успокоилась, чувствуя себя рядом с ней в безопасности.

Они продолжали идти своей дорогой, но, миновав единственный постоялый двор в городке, остановились, и миссис Макги указала на окраину города, где виднелись кузница и дом.

— Там живут Роксанна и ее отец: оба нелюдимы и недолюбливают чужаков… — тонкие брови выразительно приподнялись, — …и даже соседей. За последние годы Хью Корбин ничуть не изменился; таким же угрюмым он был всегда, но совсем замкнулся в себе, когда его жена, Леона, бросила семью и сбежала с каким-то путником. Роксанна сполна узнала, что значит жить одной с отцом-деревенщиной. Казалось бы, под присмотром отца Роксанна должна была вырасти робкой и застенчивой, но, по-моему, в ее жилах течет немало отцовской крови. Странно будет, если Роксанна в ближайшее время не подерется с отцом.

— Ее нужно пожалеть, — тихо пробормотала Шимейн. Мэри-Маргарет в тревоге взглянула на нее:

— Что правда, то правда, только не вздумайте подставлять ей щеку, иначе потом вас и родная мать не узнает! Жалость уязвит Роксанну. Сейчас она сходит с ума, считая, что все мы жалеем ее — она наверняка останется старой девой. — Печальная улыбка тронула губы вдовы, пока она задумчиво любовалась красотой своей спутницы. — Но у вас зоркий глаз и добрая душа, Шимейн О'Хирн: Роксанна и впрямь достойна жалости. И если что-нибудь случится, немногие из нас решатся обвинить ее, зная, как тяжело ей жилось все эти годы с отвратительным мужланом, ее отцом.

— Чем заслужил мистер Корбин такую дурную славу? — спросила Шимейн, радуясь тому, что ее отец окружал близких любовью и уважением. Чужаки и случайные знакомые иногда испытывали неловкость в его присутствии — Шеймас О'Хирн мог вспылить в любую секунду от малейшего повода. Умные люди предпочитали держать себя в руках, беседуя с горячим ирландцем.

— О, милочка, если бы я знала, я была бы прорицательницей! — усмехнулась Мэри-Маргарет. — Похоже, Хью мечтал о сыне и так и не простил жену за то, что их первый ребенок, мальчик, погиб. Леона выносила малыша, но он родился мертвым, так и не сделав ни единого вздоха. По крайней мере так нам объяснили. Хью — скрытный человек, даже не позволил соседкам помогать Леоне при родах. Два года спустя Леона родила второго ребенка, но Хью взбеленился, узнав, что у него появилась дочь. После Роксанны у них не было детей, и вскоре после того, как девочке исполнилось пять лет, кто-то из горожан увидел, как Леона покупала гребень у заезжего торговца. Этот мерзавец Хью подслушал разговоры и во всеуслышание объявил, что больше никогда не даст ей ни гроша. На следующий день торговец появился возле кузницы, Леона ускользнула из дома и больше ее никто не видел. Она была хорошенькой. Никто не стал винить ее, когда она послушалась зова сердца — все знали, как Хью обходился с ней. Жаль, Роксанна уродилась в отца, а не в мать.

Внезапно хриплый жуткий вопль разорвал мирную тишину городка, заставив обеих женщин в испуге оглянуться в сторону таверны, где безобразный горбун в ужасе сжался у ног коренастого косматого матроса. Матрос довольно гоготал, избивая несчастного тростью, а затем с расчетливой злобой пнул жертву в живот, не переставая поливать отборной бранью.

Массивная фигура, которая сейчас возвышалась над калекой, навсегда отчетливо запечатлелась в памяти Шимейн. Узнав Джейкоба Поттса, она сорвалась с места и, подобрав юбки, бросилась к таверне. От ярости за спиной у нее словно выросли крылья.

— Шимейн! — перепугано вскрикнула Мэри-Маргарет. — Осторожнее, детка!

Гнев Шимейн достиг пика, когда дождь ударов вновь обрушился на беспомощного, дрожащего горбуна.

— Оставь его, грязный ублюдок! — закричала она во всю мощь легких.

Несмотря на то что пронзительный женский голос показался Джейкобу Поттсу незнакомым, он сразу заметил отсутствие в нем акцента, присущего колонистам. Наконец-то представился случай отомстить болотной жабе за все, припомнить, как она выставляла его на посмешище! Ни одному ирландцу не позволено задирать перед ним нос! И все-таки мысль перерезать ненавистной девчонке глотку принадлежала Моррисе, а не Джейкобу. Этот приказ Морриса отдала ему еще три месяца назад, но способ убийства показался Поттсу слишком быстрым и простым, он не утолял жажду мести. Смерть Шимейн О'Хирн должна быть медленной и мучительной.

Отшвырнув палку, Поттс подбоченился, оглядев девушку. Его губы расплылись в усмешке, поросячьи глазки вспыхнули злобным удовольствием: добыча сама шла к нему в руки.

— Никак болотная жаба снова сует нос в мои дела?

— Немедленно извинись перед этим человеком! — процедила Шимейн сквозь стиснутые зубы. — Я и без того слишком много терпела, видя, как ты издеваешься над ни в чем не повинными людьми!

Проходя мимо стола, выставленного возле лавки, Шимейн схватила длинное топорище и изо всех сил ударила Поттса по уху. Услышав оглушительный вопль, мужчины и принаряженные женщины, выходящие из таверны, в изумлении разинули рты. Хотя здоровяк матрос прижимал ладонь к окровавленному уху и выл, это не остановило Шимейн. Зажав топорище в обеих руках, она замахнулась и вновь нанесла удар, на этот раз разбив в кровь руку, которой Поттс держался за ухо. Будь у Шимейн нож, она не задумываясь сняла бы с мерзавца скальп. С яростным ревом Поттс поймал дубинку Шимейн мясистыми пальцами, выхватил ее и отбросил прочь. Бешено сверкая глазами, он схватил Шимейн за горло, приподнял над землей и наклонился к ней, обдавая мерзким перегаром. Его толстые вывороченные губы изогнулись в злорадной ухмылке, когда Шимейн беспомощно забилась в его руках.

— На этот раз ты умрешь! — прошипел Поттс, медленно сжимая пальцы на тонкой шее Шимейн. — Мистера Харпера тут нет, никто тебе не поможет!

Шимейн вцепилась в лапищи Поттса, пытаясь оторвать их от горла, но вскоре поняла, что сил у нее слишком мало. Она с трудом хватала ртом воздух, отчаянно боролась, но силы быстро покидали ее. Изумленные лица людей, стоящих вокруг, расплывались перед ее глазами, даже солнце в небе стало похоже на размытую кляксу. Смутно Шимейн сознавала, что кто-то проталкивается через толпу зевак, но не надеялась, что спасение придет вовремя. Ее руки безвольно повисли вдоль тела, она задыхалась. Все кончено.

Услышав доносящийся с улицы шум, Гейдж вышел из лавки, приподнялся на цыпочки и взглянул поверх толпы горожан. Увидев, что Шимейн душит какой-то плечистый мужлан, Гейдж рассвирепел. Выругавшись, он отшвырнул в сторону ближайшего из зрителей, и расталкивая толпу, пробился в центр круга. Выхватив у Поттса топорище, Гейдж ткнул тупым концом дубинки в оплывшее жиром тело матроса — так, что тот взвыл от боли, разжал пальцы на шее девушки и зашатался.

Шимейн обмякла на руках Гейджа. Испуганно вглядываясь в лицо Шимейн, он прижал ее голову к своему плечу. Проталкиваясь сквозь толпу, он бегом бросился к лавке, из дверей которой боязливо выглядывал Эндрю.

Топот ног и предостерегающий крик миссис Макги заставили Гейджа отшатнуться как раз в тот миг, когда огромное весло обрушилось на него сзади. Не рассчитав силу удара, Поттс полетел вперед, раскинув руки, и Гейдж изо всех сил поддал сапогом в широкую задницу матроса. Пролетев несколько футов, Поттс плюхнулся ничком в громадную лужу, наполненную, кроме грязи, свежим навозом. Сплюнув вонючую жижу, Поттс попытался подняться на четвереньки. Но его ноги скользили и разъезжались по илистому дну лужи, и он снова рухнул, набрав полный рот грязи пополам с навозом. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, а от третьей Поттс отказался сам. Его старания выбраться из лужи сопровождал громкий, оскорбительный смех зрителей. К тому времени как Поттс выполз на сухое место, люди от хохота едва держались на ногах, хором повторяли «грязеед», пронзительно свистели и кричали.

— Шимейн больно, папа? — встревоженно спросил Эндрю, входя вслед за отцом в лавку.

Гейдж усадил Шимейн в кожаное кресло и опустился перед ней на колени. Она до сих пор не пришла в себя, но уже начала дышать, и еле слышный звук ее дыхания вселил в Гейджа надежду. Увидев, что глаза Эндрю наполнились слезами, Гейдж успокоил сына:

— С Шимейн ничего не случится, Эндрю. Не бойся.

Эндрю шмыгнул носом и утер слезы. К Гейджу подошли Мэри-Маргарет и лавочник Адам Фостер. Последний принес таз с водой и поставил его на столик возле кресла. Подойдя поближе, лавочник невольно заслонил Шимейн от Эндрю.

— Какой ужас… — прошептал мистер Фостер. Ошеломленный случившимся, он бессвязно забормотал: — Напасть на женщину! Этого мерзавца надо четвертовать!

Мэри-Маргарет печально вздохнула:

— К сожалению, такая казнь в колониях запрещена.

Отстраненный от Шимейн и отца, Эндрю обводил лавку блуждающим взглядом, пока не заметил, как у двери шевельнулась темная фигура. Вглядываясь в тени, которые отбрасывали многочисленные мотыги, грабли и лопаты, размещенные на стойке возле двери, мальчик подступил поближе, думая, что в лавку забрела собака или кошка. Постепенно его глаза привыкли к сумраку, и мальчик различил очертания человеческой фигуры, съежившейся у двери в терпеливом молчании. Его взгляду предстало подобие демона с короткими ногами, длинными руками и встрепанной копной волос над густыми бровями. Это существо показалось впечатлительному ребенку чудовищем. Взвизгнув от ужаса, Эндрю бросился к взрослым, протолкался к отцу и в отчаянии вцепился в него обеими руками.

Гейдж взял сына на руки и огляделся, не понимая, что испугало его. Внезапно калека вышел в полосу света, и Гейдж понял причину паники ребенка.

— Что случилось, Каин? — приветливо спросил Гейдж, поднимаясь на ноги. — Что тебе надо?

Появление горбуна в лавке озадачило его: обычно Каин сторонился незнакомых людей и появлялся в городке только, чтобы что-нибудь купить у Фостера или отвести мула в кузницу Хью Корбина.

Каин зашагал навстречу Гейджу, проворно перебирая кривыми от рождения ногами и качая плечами, но остановился в нерешительности, когда Эндрю расплакался. Успокоив сына ласковыми словами, Гейдж поставил его возле миссис Макги. Та взяла ребенка за руку и повела в глубь лавки, где стояли банки со сластями.

Выжидательно наклонив голову, Каин сморщил уродливое лицо и уставился на столяра. Гейдж не помнил, чтобы горбун к кому-нибудь подходил; если его окликали, он поспешно улепетывал, сознавая свое уродство и предпочитая прятаться от людей. Его огромный нос был приплюснут, глаза глубоко сидели под кустистыми бровями. Из широкого, всегда разинутого рта часто свисал язык. Несколько царапин на лице горбуна еще сочились кровью, напоминая о недавних побоях.

— Тебе что-нибудь нужно, Каин? — снова спросил Гейдж. Горбун указал громадной волосатой рукой на Шимейн, которая по-прежнему лежала не шевелясь.

— Она умерла? — коверкая слова, спросил Каин. Гейдж нахмурился, разбирая невнятную речь.

— Нет, не умерла, просто потеряла сознание. Скоро она очнется.

Каин неуклюжим движением сунул руку во вместительный карман своего обтрепанного сюртука и вытащил пару туфель, которые свалились с ног Шимейн, когда Поттс поднял ее над землей.

— Это ее туфли.

— Спасибо, — ответил Гейдж, принимая туфли. Редко случалось, чтобы Каин проявлял такую заботу о людях, возвращая им потерянные вещи, особенно если для этого ему требовалось проталкиваться через толпу. — Я скажу Шимейн, что ты принес их. Она будет рада.

— Шман?

— Ши-мейн О'Хирн, — по слогам выговорил Гейдж, не понимая, почему Каина так заинтересовала девушка. Прожив в городке девять лет, Гейдж ни разу не слышал от горбуна столько слов, как сегодня. Некоторые горожане вообще сомневались, что Каин умеет говорить, и считали его полоумным.

Грудным младенцем Каина нашли у порога кое-как сколоченной лачуги, где жила полупомешанная старуха. Увидев, как безобразен малыш, старуха назвала его Каином, ибо даже у нее это существо, отмеченное перстом Божиим, вызывало отвращение. С годами эта прежде крепкая женщина все больше слабела и наконец умерла, когда Каину не было и девяти лет. С тех пор ребенок жил в одиночестве, но старуха, заставляя Каина работать с малых лет, научила его добывать себе пропитание охотой. Каин по-прежнему жил в ее лачуге, сторонился людей, а когда ему требовались припасы, которые он не мог найти в лесу, он выменивал их в лавке мистера Фостера на шкуры оленей или кроликов. Но даже в лавке Каин старался держаться в тени, пока лавочник заворачивал его покупки.

В редких случаях по настоятельным уговорам лавочника горбун приносил ему искусно вырезанных из дерева птиц. Но, по словам Фостера, Каин нехотя расставался со своими творениями, считая их изображением друзей, и хотя Фостер каждый раз обещал горбуну крупные суммы, за последние несколько лет тот не принес в лавку ни одной птицы.

За исключением мистера Фостера, Мэри-Маргарет, Хью и Роксанны Корбин, большинство горожан боялись Каина и, завидев его, прогоняли метлами, палками, топорами — словом, всем, что попадалось под руку, но насколько знал Гейдж, горбун еще никому не причинил вреда. Напротив, у несчастного калеки было немало причин бояться горожан: молодые парни превратили его в козла отпущения.

На порог лавки легла тень. Вскинув голову, Гейдж увидел, что у двери в нерешительности застыла Роксанна. Помня о ее угрозах, Гейдж коротко кивнул девушке, не желая дразнить ее. Заметив его кивок, горбун неуклюже развернулся и уставился на Роксанну.

— Что Каин сделал с ней? — настороженно спросила Роксанна, переведя взгляд на бесчувственную Шимейн.

— Каин тут ни при чем, — сухо ответил Гейдж. — На нее напал матрос с «Гордости Лондона». Не знаю, как все началось, но он чуть не убил Шимейн.

Мэри-Маргарет, подошедшая вместе с Эндрю, вмешалась:

— Я знаю, что произошло, видела все своими глазами.

Хотя женщина стояла близко от Каина, Эндрю не обращал на него внимания: он держал в руках леденец, восторженно глядя на него, пока не получил от отца разрешение съесть конфету.

— И что же вы видели, Мэри-Маргарет? — спросил Гейдж. Пожилая женщина указала на кресло.

— Увидев, что гнусный ублюдок избивает Каина, эта отважная девушка набросилась на него с топорищем и чуть не поплатилась жизнью, несмотря на то что вокруг собралась целая толпа зевак. Будь я мужчиной, я бы как следует отлупила этих болванов — застыли как вкопанные и вытаращили глаза. По правде говоря, жаль, что ирландцы любят выпить, и чем больше пьют, тем глупее становятся.

— С Шимейн ничего не случится, правда? — тревожно спросила Роксанна.

Мэри-Маргарет не стала скрывать удивления при виде ее беспокойства.

— Конечно! Ей нужны только отдых и уход.

Роксанна неловко улыбнулась, переведя взгляд на Гейджа.

— Надеюсь, вы позовете меня, если потребуется помощь.

Гейдж твердо знал, что такой глупости ни за что не допустит. Однако его изумила смена настроения Роксанны.

— Вам незачем беспокоиться, Роксанна.

Кивнув ему и Мэри-Маргарет на прощание, Роксанна направилась к двери, поманив за собой Каина.

— Пойдем отсюда, пока тебе не попало.

Горбун мельком взглянул на Шимейн и послушно покинул лавку. Спустившись с крыльца, он заковылял по тротуару в сторону кузницы.

— Бедняжка… — вздохнула Мэри-Маргарет, глядя вслед калеке. — Он похож на заблудшую овцу, которая тщетно ищет пастуха. По-моему, он стал бы преданным другом всякому, кто сумел бы защитить его.

— Вам не кажется странным, что Роксанна заботится о нем? — спросил Гейдж, присаживаясь рядом с Шимейн. Он окунул чистый лоскут в таз с прохладной водой и обтер лицо девушки.

Вдова вздохнула и покачала головой.

— Оба они — заблудшие овцы, чужие в этом городе и, похоже, во всем мире.

Шимейн медленно выплывала из тумана небытия. Она с трудом глотнула и поморщилась от рези в горле. Повернув голову на кожаной подушке, она слегка приоткрыла глаза и попыталась сосредоточить взгляд на ангельском личике стоящего рядом ребенка, но веки напоминали сухой пергамент и раздражали глаза, вызывая слезы.

— Эндрю! — сипло позвала она. — Попроси кого-нибудь принести мне стакан воды.

— Папа! — Мальчик оглянулся на отца, который уже спешил к Шимейн с кружкой воды.

— Вот вода, Шимейн, — произнес Гейдж, приподнимая ее за плечи и вновь поражаясь тому, какая она хрупкая и легкая. Он тут же вспомнил, как давно не обнимал женщину. Он прижал край кружки к губам Шимейн — так, как делал утром, когда поил Эндрю молоком.

Мэри-Маргарет подошла поближе и оперлась на трость, глядя на Шимейн. Она с облегчением заметила, что румянец постепенно возвращается на щеки девушки.

— Вы умница, детка, вступились за Каина, но все-таки вмешались напрасно — негодяй, на которого вы набросились, был слишком силен.

— За Каина? — хрипло переспросила Шимейн, припоминая. — Кто это?

— Горбун, дорогая. — Женщина сочувственно улыбнулась. — Приемная мать Каина считала, что это имя подходит ему.

Гейдж отставил кружку и снова уложил свою служанку в кресло. Убедившись, что Шимейн не очень пострадала, он не сдержался и упрекнул ее:

— Почему же вы не позвали меня, Шимейн? Я был совсем рядом и услышал бы вас. — Он склонился ниже и нахмурился. — Я не желаю, чтобы впредь вы рисковали своей жизнью, понятно?

Шимейн почувствовала себя ребенком, которого упрекает отец. Она знала, что Гейдж прав, знала, какую глупость натворила, и содрогнулась при мысли о возможных последствиях. Поттс вполне мог убить ее. Однако еще сильнее ее расстраивало то, что она не подумала о Гейдже: если бы она погибла, ему пришлось бы работать не покладая рук, чтобы накопить денег и купить новую служанку. Кроме того, его сын остался бы без присмотра.

— Простите, мистер Торнтон. Я потеряла голову, увидев, как Поттс избивает беднягу горбуна, — извинилась она. — Мне следовало быть осмотрительнее и не забывать, как дорого вы заплатили за меня. В будущем я буду осторожнее.

Гейдж рассердился.

— Неужели вы и вправду считаете, что ваша жизнь не стоит сорока фунтов, уплаченных за вас? — гневно спросил он. — Я сетую только на то, что вы подвергли себя опасности. Кстати, кто этот человек? Тот самый, о котором вы меня предупреждали?

— Да, это Джейкоб Поттс, матрос с «Гордости Лондона». Еще на корабле он поклялся убить меня.

— И чуть не убил! — подхватил Гейдж, рассерженный тем, что Шимейн пренебрегла угрозами Поттса и набросилась на него, естественно, приведя его в бешенство.

Ради блага Шимейн Гейдж надеялся, что вскоре матрос вновь уйдет в плавание.

Шимейн не помнила ничего и потому удивлялась, понимая, что легко отделалась.

— Кто же спас меня?

— Мистер Торнтон, дорогая, — ответила за Гейджа Мэри-Маргарет. Она внимательно прислушивалась к словам Гейджа и с удовольствием отметила, что он и впрямь тревожится за девушку, а не за свой кошелек. До Мэри-Маргарет не раз доходили слухи о том, что Гейдж — бесчувственный, хладнокровный человек, но она придерживалась собственного мнения, предпочитая найти неопровержимые доказательства, прежде чем обвинять, уподобляясь остальным жителям городка. Несмотря на сплетни, Мэри-Маргарет с годами полюбила столяра, стала относиться к нему как к сыну — к сожалению, своих детей у нее не было. Она твердо знала, что не смогла бы проникнуться любовью к убийце. — Видели бы вы, как он расталкивал толпу, чтобы пробраться к вам!

Гейдж предостерегающе взглянул на женщину, уверенный, что она пытается связать узами брака всех своих знакомых. Теперь, когда Роксанна пригрозила обвинить его в убийстве, беспечная болтовня вдовы могла сослужить ему плохую службу.

— Не стоит делать из мухи слона, Мэри-Маргарет.

Ирландка дружелюбно улыбнулась, не обращая внимания на упрек. Насколько она помнила, Гейдж Торнтон всегда был строг к себе и терпеть не мог похвал. Однажды он спас четырехлетнюю девочку, которая тонула в реке, но когда ее родители и горожане, собравшиеся на берегу, стали хвалить его, Гейдж передал ребенка матери, посоветовав впредь получше присматривать за ним. Затем пробрался через толпу, подобрал мушкет и заплечный мешок, которые отшвырнул, прежде чем броситься в воду, столкнул в реку каноэ и молча уплыл прочь.

Заметив, что Гейдж прервал ее рассказ о том, как смело он действовал, чтобы прийти на помощь Шимейн, Мэри-Маргарет задумалась. Неужели этот человек стесняется своего благородства? Или же боится, что кто-нибудь заподозрит его в нежных чувствах и привязанности к Шимейн, которые он старательно скрывает?

Мэри-Маргарет улыбнулась, подумав о том, как уязвим этот рослый, крепкий мужчина. Эта уязвимость только подтверждала его человечность, в которой сомневались многие жители городка. Впрочем, такого мнения придерживались лишь те, кто с жадным любопытством наблюдал за Гейджем издалека — например, кумушки из аптеки. Никто из знакомых Гейджа никогда не говорил о нем дурного слова.

А теперь у Гейджа Торнтона появился новый враг, подытожила Мэри-Маргарет, вспоминая, как барахтался в луже матрос. Оставалось только надеяться, что через несколько недель этот враг исчезнет из городка навсегда.

— Должно быть, после того как мистер Поттс стал посмешищем для целого города, он попытается отомстить обидчикам. Боюсь, он способен убить любого, кто вспомнит в его присутствии о том, как он плюхнулся в лужу.

Гейдж слегка смягчился, и по его губам промелькнула улыбка.

— Вряд ли Джейкоб Поттс еще когда-нибудь отважится появиться в Ньюпорт-Ньюсе.

Шимейн сокрушенно покачала головой:

— Я по опыту знаю, что мистер Поттс платит вдвойне за любое нанесенное ему оскорбление. Он не успокоится, пока не отомстит.

— Значит, вам еще предстоит увидеться с этим человеком, — изрекла мрачное пророчество Мэри-Маргарет, — поскольку оба вы опозорили его. Подумать только — хрупкая девушка избила такого здоровяка! А ее хозяин заставил его нахлебаться грязи! Такого оскорбления Поттс ни за что не простит, запомнит его на всю жизнь.

Гейдж поднялся, желая сменить предмет тревожащего Шимейн разговора.

— Пока я в городе, мне хотелось бы уладить еще одно дело. Мэри-Маргарет, если вас не затруднит, я попросил бы вас некоторое время побыть с Шимейн — пока она не оправится.

— Я буду только рада, если она станет моей гостьей, — живо откликнулась ирландка. — И сочту за честь, если вы позволите Эндрю побыть у меня. Славный мальчуган! Я успела привязаться к нему. Я приготовлю что-нибудь перекусить, так что до вашего возвращения они не успеют проголодаться.

— Вы чрезвычайно любезны, мадам. — Гейдж огляделся в поисках лавочника, но того нигде не было видно. — Прошу меня простить, но я должен найти мистера Фостера и поблагодарить его.

Миссис Макги указала на дверь, ведущую в задние комнаты лавки.

— Кажется, Адам ушел вон туда.

Вскоре Гейдж простился с лавочником и вместе с обеими женщинами и сыном вышел на улицу. В повозке Шимейн усадила Эндрю на колени и потеснилась, освобождая место для Мэри-Маргарет. Гейдж устроился на козлах и хлестнул вожжами лошадь. Свернув с главной улицы Ньюпорт-Ньюса, через несколько минут повозка остановилась перед небольшим опрятным коттеджем на окраине городка. Подхватив Эндрю на руки, Гейдж проводил обеих женщин до двери, соразмеряя шаг с осторожной походкой Шимейн, которая отказалась опереться на его руку. Убедившись, что Шимейн останется под заботливым присмотром, Гейдж уехал, пообещав вернуться как можно скорее.

Спустя три часа Гейдж погрузил в повозку припасы и переговорил с состоятельной женщиной из Ричмонда, которая пожелала заказать ему обеденный стол и стулья. Благодаря этому заказу он мог возместить почти половину суммы, потраченной на Шимейн. Брешь в его бюджете почти восполнилась, и Гейдж полагал, что теперь строительство корабля пойдет полным ходом.

Когда он вернулся к коттеджу вдовы Макги, она встретила его на крыльце и молча поманила в дом. Прижав палец к губам, она указала на закрытую дверь спальни.

— Час назад Шимейн укладывала Эндрю и сама уснула вместе с ним, — прошептала Мэри-Маргарет. — С тех пор я не слышала от них ни звука.

Гейдж бесшумно подошел к двери, постучал, и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. Его взору предстало умилительное зрелище. Он прокрался в комнату, стараясь не нарушить очарования. Шимейн и Эндрю крепко спали, устроившись на одной подушке посреди большой кровати. Эндрю лежал на боку, прижавшись спиной к груди Шимейн, она зарылась подбородком в его кудряшки и с материнской нежностью обняла малыша.

— Не хотите ли чашечку чаю, мистер Торнтон?

Гейдж оглянулся и увидел, что Мэри-Маргарет прислонилась к дверному косяку. Она улыбнулась, но Гейдж отрицательно покачал головой, не желая терять времени: он хотел поскорее оказаться дома, а по пути купить для Шимейн пару туфель.

— Вам не жаль тревожить сон этих голубков, мистер Торнтон? — прибегла женщина к хитрости.

Гейдж вновь взглянул в сторону кровати, на Шимейн в объятиях сна. Она выглядела особенно хрупкой и прелестной, как яркий цветок среди густой изумрудной травы. Ее нежные розовые губы слегка приоткрылись, словно в ожидании поцелуя, шелковистые темные ресницы отбрасывали тень на разрумянившиеся во сне щеки, грудь размеренно поднималась и опадала, касаясь спины Эндрю, и в этот миг Гейдж позавидовал сыну.

— Должно быть, она утомилась, если заснула так крепко, — приглушенно заметил он. — Во время плавания ей не часто удавалось отдохнуть.

Миссис Макги задумчиво склонила голову набок, словно оценивая девушку.

— Редкостная красавица, правда?

Гейдж приподнял бровь, оглядываясь на вдову — он сразу понял, на что она намекает, однако поборол искушение расспросить миссис Макги, какую партию она собирается подыскать для Шимейн.

— Чай уже готов? Может, лучше разбудить Шимейн и Эндрю и двинуться в путь?

— Пригладьте перышки, вспыльчивый павлин, — шутливо поддразнила его Мэри-Маргарет, поманила за собой в кухню и налила чаю. — Если я и заговорила об этой девушке, то лишь потому, что хочу видеть в вашем доме порядочную хозяйку.

— Откуда вы знаете, что Шимейн порядочная, если сегодня увидели ее в первый раз?

Миссис Макги улыбнулась и постучала себя указательным пальцем по виску.

— Разум подтверждает то, что видят глаза.

— И что же они видят? — полюбопытствовал Гейдж, принимая чашку чаю.

— Шимейн — леди, не то что здешние женщины. Я сразу заметила это — по тому, как она ходит, как держится. Ей не занимать уверенной, утонченной элегантности хорошо воспитанной светской особы. Несмотря на ирландский выговор, ее речь правильна и изысканна. Смею вас заверить, мистер Торнтон, она стоит гораздо большего, чем вы за нее заплатили.

— Вы совершенно правы, — признался Гейдж. — Ее таланты безграничны. Эндрю уже успел привязаться к ней. Вы видели, как он встревожился, понимая, что ей больно? Шимейн очень добра к нему, добрее, чем… — Он осекся, решив, что сказал лишнее.

— Чем Роксанна? — подсказала Мэри-Маргарет, не желая смущать гостя.

— Шимейн — незаурядная девушка, — произнес Гейдж, предпочитая не отвечать на вопрос. — Она щедро одарена природой.

— О, несомненно! — Мэри-Маргарет отпила глоток чаю и устроилась в кресле-качалке перед камином. Долгое время она смотрела на пляшущее пламя, потягивая чай, а затем бросила быстрый взгляд в сторону гостя. — Но я должна предупредить вас: в городе уже всякое болтают, и эти слухи возникли не без помощи миссис Петтикомб. Если бы она занималась своими делами так же рьяно, как чужими, стала бы святой.

— Могу представить, что это за слухи, — пробормотал Гейдж, поднося к губам чашку. — Они редко бывают лестными.

— Любой видный мужчина вроде вас вызывает пересуды, тем более когда под крышей его дома живет такая очаровательная девушка, как Шимейн О'Хирн. В таком случае домыслы и слухи неизбежны. Кое-кто уже успел приклеить Шимейн оскорбительные прозвища и теперь уверяет, что вы купили ее только ради развлечения. Можете не сомневаться: всякий раз, увидев Шимейн, городские сплетницы будут таращиться на ее живот, уверенные, что она уже ждет ребенка.

На щеке Гейджа задергался мускул.

— Я купил Шимейн потому, что в будущем она сможет научить Эндрю читать и писать, — упрямо заявил он.

— Неужели это единственная причина? — мягко осведомилась Мэри-Маргарет.

Гейдж удивленно взглянул на нее, но не стал спорить, понимая, что в этом случае солгал бы.

— Будь я мужчиной и принадлежи мне такая хорошенькая служанка, как Шимейн, — заявила Мэри-Маргарет, — я не дала бы пищи злым языкам. Я бы женилась на этой девушке, а потом с гордостью улыбалась, ожидая, когда у нее родится ребенок.

— Когда же вы наконец уйметесь, Мэри-Маргарет?

— Что вы имеете в виду? — В притворном недоумении женщина улыбнулась.

— Вам прекрасно известно, что я имею в виду, — ответил Гейдж. — Похоже, как только вы бросите ремесло свахи, жизнь прекратится. У вас чрезвычайно решительный нрав, мадам.

Вдова усмехнулась и пожала худыми плечами.

— Чего же вы хотите? Ведь я ирландка!

Гейдж возвел глаза к небу:

— Боже, сохрани англичанина от всех ирландок мира!

Загрузка...