Ловушка любви на празднике весны

Глава 30. Последняя ночь Харутте. Часть 2

Он поцеловал меня в макушку и погладил по спине, а я решила, что мужчина пошутил. С чего бы обряд проводить ему? Отстранилась, попыталась вспомнить, что же вчера видела в его фигуре, какие изменения, но лишь ощутила, как жар побежал по щекам и шее, спускаясь всё ниже и ниже. Прямо как Сир вчера чертил дорожки поцелуями от шеи к животу и ниже.

Мои ноги непроизвольно сжались.

Бледная луна источала нежный свет. Конечно, его не доставало, а потому над поляной плыли магические огоньки, а по реке спустили бумажные фонари, чей свет мягко отражался от водной глади. Город спал, но не собравшиеся отдыхающие на берегу реки. Одни погрузились в танцы, другие в разговоры, третьи достали откуда-то настольные игры, собрав вокруг себя дополнительных зрителей, словно устраивая собственное шоу. Четвёртые, вовсе, окунулись в реку, сбросив большую часть одежд на берег. Их фигуры то исчезали под водой, то появлялись, являя себя без тени смущения и стыда.

Я же засмотрелась на опасную игру, развернувшуюся на соседнем пледе. В ней подкидывали нож и ловили на ладонь. Побеждал тот, кто сумел его удержать вертикально. Дерзкая забава привлекала взгляды. И я, поглощённая ей, не заметила бы, как поднялся Сир, если б он не потрепал меня по макушке.

— Никуда не уходи, я скоро, — ласково проговорил он слегка изменившемся голосом, отчего у меня по спине пробежали мурашки.

Я застыла, глядя на нож у незнакомки на руке. Из-за спины Сир позвал меня Зайкой. Попросил что-то подержать. Нехотя я обернулась и увидела, как мужчина потянулся к завязкам своей маски. Игра с ножом потеряла своё очарование. Каштановые волосы Сира, в которых отражались всполохи магических светильников, стремительно темнели от корней к кончику хвоста. Распрямлялись лёгкие завитки чёлки, падая остроконечными прядями на мужской лоб. Кожа мужчины едва посветлела в свете луны. Только улыбка осталась прежней, но это было не важно.

Я забыла, как дышать, не способная отвести взгляда от открывшегося мне облика. Он, не разнимая пушистых чёрных ресниц, передал свою маску мне в руки. Моргнул. Я сипло выдохнула. Мужчина подался ко мне.

— Всё хорошо, Зайка. Ты можешь остаться в маске.

Он поднялся и пошёл, а я всё не находила сил пошевелиться. Звуки его шагов потонули в поднимающейся волне голосов. Мужчины и женщины выкрикивали приветствия одному из сыновей Рюгамине.

Сглотнув и мысленно досчитав до пяти я сжала мужскую маску в ладони, ощущая её холодное прикосновение, а после вперилась взглядом в мужчину у каменного стола перед древом. Рюноске посмотрел на меня с ответной улыбкой. После подозвал к себе помощника с ягнёнком.

Пришло время главного обряда Харутте, которого так все ждали.

С высока луна глядела за обрядом. Мужчины и женщины, мэо и тенери как одно единое существо завели песнь на саадском языке. Я ощущала скопление магической энергии в их пении, видела, как чаша засветилась в ответ на зазвучавшую мелодию.

Рюгамине Рюноске, извинившись за то, что при нём не оказалось ни Немуре, ни другого божественного служителя, взял на себя роль того, кто поделился со всеми собственной кровью. Его движения были точными и уверенными. И, окропив древо кровью ягнёнка и соком ягод, замешал всё в ту же чашу новый кровавый напиток. Водняв в правой руке всё тот же кинжал, надрезал свою левую ладонь, как если бы мужчине не впервой было пускать себе кровь на глазах у всех. Он что-то говорил, а отдыхающие вторили. И только я, казалось, сидела безмолвно и неподвижно, будто каменное изваяние. Я не верила.

Не хотела верить в происходящее.

Нет, нет, нет.

— Не стоит так рьяно отказываться, — в уголках его глаз заискрились смешинки, — даже не попробовав.

Я не поняла, когда он подошёл ко мне и опустился рядом, протягивая чашу. Край её коснулся моих губ.

— Всего глоток, — попросил Рюноске.

Он слегка наклонил чашу, и я ощутила на губах вязкую, пряную жидкость, так похожую по консистенции на мёд. От неё в груди зародился жар и разбежался по всему телу, отдаваясь покалываниями в пальцах. Голова на миг потяжелела, дыхание сбилось.

— Как странно.

— А теперь передай дальше, — произнёс повелительно, но тихо.

Мои руки подрагивали, наверное, поэтому он обхватил их своими и вместе со мной передал чашу жизни следующему. Я дрожала, возможно, из-за этого Рюноске усадил меня к себе на колени и обнял, поцеловав в висок. От него исходило приятное тепло и сладкий аромат с медовыми нотками.

— Ш-ш-ш, — слышалось над ухом баюкающее шиканье. — Всё хорошо, Зайка.

— Я…

— Тише, Олейна.

— Но…

— Всё потом, — вновь перебил меня мягко и коснулся лбом моего.

Такой горячий.

— Какая я дура.

— Не ты. Я дурак, — усмехнулся Рюноске. — Ты-то не знала, с кем общалась.

— Давно? — сглотнула я и сжалась в его объятиях.

— Понял не сразу, — потёрся носом о мою щеку. — Но, знаешь, что забавно, Сейшелин так ничего и не заметил. Полнейший слепец в делах, которые ему не интересны.

Задумавшись над его словами, я осмелилась уточнить: когда и как? Рюноске, не переставая развлекаться поглаживаниями и лёгкими прикосновениями губ то о мою щеку, то о висок, то о шею. Сказал, что меня сдал браслет в виде солнышка. Да и не слишком я под маской отличаюсь от себя настоящей. И даже моя кровь подсказала, что перед ним не абы кто, а источник. Такое дитя, говорил Рюноске, могло родиться лишь у целителей, а моя мать ею и была.

На нас смотрели, но это, хоть и не оставалось незамеченным, совсем не мешало. Могло ли сейчас что-то помешать? Я испуганно сжалась, наблюдая, как то тут, то там отдыхавшие перешёптывались и указывали на нас. Одни радовались увидеть представителя Рюгамине столь близко, другие гадали: кто его спутница? В этот момент казалось, все собрались вокруг нас.

Я не гадала ни о чём. От цветочного аромата и вкуса напитка жизни в моей голове всё смешивалось и казалось неважным. Даже то, что я сидела на коленях у синеглазого вельможи, а он наблюдал за мной как за приятной диковинкой, почти не пугало.

Ощущая горячие покалывания, что приятными мурашками разбегались по спине от прикосновений мужчины, я отчаянно пыталась собрать в кучку и мысли, которые также не желали выстраиваться в ряд. Моё тело послушно отвечало на его нежные прикосновения.

— Сир, — проронила, прикрыв глаза, — что не так с этим напитком жизни?

— А что тебе не нравится? — в его голосе звучали привычные смешинки.

Меня баюкало, но что-то внутри не давало отключиться. И я точно знала, дело не в шарике Фишера, его действие на себя перенял Сир. Иначе бы я в ту ночь не заснула. Внизу живота разгоралось приятное тепло. Меня тянуло к мужчине, а он дразнил, легонько царапая открытые руки когтями. Поглаживал мои коленки и шептал в самое ухо про напиток жизни. Мои уши, щёки и шея предавались жару, осознавая, какое желание нацелен пробуждать напиток. Да, часть компонентов помогала справиться с лёгкими недомоганиями, восстанавливала магические силы, но смешанные между собой в определённых пропорциях ингредиенты превращались в поистине жгучий напиток, не оставляющий спокойным никого.

— Особенно женщин, — лукаво мурлыкнул мужчина. — Потому подобный напиток, но без крови, подают невестам в день свадьбы.

Замечая, как пронеся чашу по кругу, остальные мало помалу отвлекались от окружения, погружаясь в свои мысли и, теперь я была уверена, желания, я расслаблялась. Чужое внимание рассеивалось. Про нас забывали. И мне показалось, что это всё. Мы будто остались одни. Я наслаждалась близостью ярких синих как само небо глаз, пока не заметила, что Сир едва сдерживал смех.

Он смотрел с такой нежностью, что моё сердце начало биться ещё быстрее. Казалось, он скрывал что-то, что я пока ещё не понимала, и это пробуждало во мне интерес.

Мужчина скользнул ладонью по моей щеке, словно легким пером, и его улыбка стала шире. Нервничая, я заёрзала. Сир охнул, и я замерла, понимая, что творю. Но вот в его синих глазах вновь заискрились смешинки, а губы растянулись в манящей улыбке, и я заканючила.

— Вспомнил нечто забавное, — отмахнулся мужчина, сжимая пальцы на моих боках. — Ничего важного.

Но я не отставала, захотев во что бы то ни стало выведать, что его так смешило. Ой, зря. Сир не долго отнекивался, чем лишь подогревал моё любопытство.

— Как-то раз, — посмеиваясь начал он и медленно выдыхая между словами, дабы не сбиться, — одна маленькая девочка сообщила, что, когда вырастет, то выйдет за меня. А потом выяснилось, что её мать — Эстер. Эстер, я знал это, но понял лишь сегодня, твоя мать?

— И теперь ты выросла, — отсмеявшись шёпотом, так чтоб нас никто не подслушал, продолжил он, а в его взгляде проскользнуло недовольство, — но помолвлена не со мной, а с моим братом. и замуж выходить должна не за меня, а за Сейшелина.

— Я не хочу, — из глаз брызнули слёзы.

Всё моё тело будто свернулось в пружину, готовое в любой момент дёрнуться. Руки мужчины сильнее сжались на моих.

— Ш-ш-ш.

Не помогло. Я дёрнулась, желая высвободиться из его рук.

— Не говори так!

На мой крик обернулись те, кто сидел ближе. Рюноске покачал головой и вздохнул, не выпуская.

— То не мои слова. Не перебивай, — левая ладонь опустилась на мой затылок. — Лучше скажи, ещё хочешь стать моей?

Я ощутила холод, коснувшийся моего локтя. Рюноске выпустил мою руку. Я качнула головой назад, и пусть упёрлась в мужскую ладонь, но поняла, что не удержит. Он даже не пытался. Пытливо смотрел на меня и ждал ответа, не важно словесного или телесного. Я могла как произнести своё намерение, так и показать.

До меня вдруг дошло, Рюноске позволял сбежать. И это подействовало лучше всяких слов. Сжав в пальцах его рубашку на плечах, я закрыла глаза и задумалась.

Внутри меня боролись два внутренних голоса. Один шептал о безопасности, о том, что лучше уйти, уберечь себя. Другой, напротив, говорил о смелости, о том, что, возможно, этот выбор изменит всё. Мгновенья тянулись как часы, а Рюноске все ждал, не произнося ни слова. Не поторапливая.

И вдруг, как яркий образ, перед глазами мелькнула палатка для гаданий. Я вспомнила ведьму с тонкими костлявыми пальцами и вкрадчивым хрипловатым голосом. Её наставление последовать за мужской тьмой. Её уверенность в том, что именно этот путь окажется верным. Эта уверенность, ранее непонятная, неожиданно поселилась и во мне, помогая выбрать.

Мои пальцы слегка расслабились на его рубашке, и я медленно открыла глаза.

— Хочу быть только твоей.