Ловушка Силы

Глава 9 Йогский эгрегор

Катькина йога начиналась в три. К моему приходу девушка как раз собирала сумку. Прямо с порога я заявил:

— Хочу ходить с тобой на йогу. Мне кажется, нам нужно больше времени проводить вместе!

— Ты не заболел, нет? — Катька изменилась в лице и потрогала мой лоб. — Или это после визита к отцу такое настроение?

— Отец просил передать, что ты прекрасная девушка, — вспомнил я наш разговор. Ещё я вспомнил про коробочку с браслетом, который забыл подарить Катьке. В кармане куртки так и лежит. Надо бы выбрать момент.

— Понятно, — в Катькином взгляде всё ещё скрывалась толика недоверия. — Ну хорошо. Я позвоню инструктору, спрошу насчёт тебя. Возьми спортивные штаны и футболку на первое время.

Я чмокнул Катьку в щёку и пошёл рыться в шкафу.

Йога-центр пропах ароматическими палочками, которые тут жгли, видимо, постоянно. В мужской раздевалке я столкнулся с парнем в лосинах и обтягивающей майке. Смотрелось настолько толерантно, что я даже не поздоровался в ответ, разглядывая этот прикид. И тут же пообещал себе, что ни за что такое не надену. Даже если впишусь в этот эгрегор по полной.

Занятия у нас вела стройная блондинка с убранными в пучок волосами. Я попытался припомнить, как правильно называть девушку-йога.

— Йожка, йогша… как там? — шепотом спросил я, раскатывая коврик.

— Йогиня, — Катька спрятала улыбку в ладонь и уже серьезно добавила: — Хватит паясничать.

Я состроил серьезную мину и принялся рассматривать народ вокруг. Радовало, что среди десяти практикующих я был не единственным мужчиной. Парень с другого конца зала поймал мой взгляд и грустно улыбнулся. Одет он был в расписные шаровары вроде тех, что я вчера видел на Оле. Нужно выяснить, где такие можно купить.

Наш тренер, то есть йогиня, попросила всех сесть и закрыть глаза для медитации перед занятием. Она взяла в руки поющую чашу, и по залу полился мелодичный звон. Меня тут же начало клонить в сон, и пришлось подглядывать. Иначе так и уснул бы сидя.

Всё занятие йогиня гнула нас в разные стороны, и у меня даже неплохо получалось. В отличие от того парня, который явно мучился здесь ради солидарности с подругой, я несколько раз заслужил похвалы нашей златовласой наставницы.

— А теперь ложитесь на спину, расслабляйтесь и закрывайте глаза, — объявила йогиня. Меня аж озноб пробил:

— Катька, мы что, спать будем?

— Типа того. Но спать нельзя. Надо расслабиться. Это самая важная часть, — ответила Катька громким шепотом.

— Я же усну!

— Ну, ничего страшного. Всегда на занятии кто-то да уснёт.

Сказала тоже, ей-то встреча с ведьмой не грозит.

Йогиня услышала наши препирания и подошла ко мне:

— Ничего, давайте укладывайтесь, я помогу вам не уснуть. Не беспокойтесь. Вы когда-нибудь практиковали Нидра-йогу?

— Неа, — я помотал головой, ложась на коврик.

— Суть нидра-практики в том, чтобы остаться в пограничном состоянии между сном и бодрствованием. — Мягкий голос девушки окутывал, как одеяло, и успокаивал. — Это считается подготовкой к осознанным сновидениям.

Ого, и тут ОСы? Никогда не думал, что йога как-то с этим связана. Хорошо, рискнём.

— Только обязательно будите, если начну засыпать! — попросил я и закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на голосе девушки.

— Расслабьте большой палец левой руки, — начала йогиня. — Расслабьте большой палец правой руки…

Мысли в моей голове утихли, и я просто слушал команды, отключая тело. Перед глазами замелькали картинки: какой-то фантастический пейзаж со скалами, возвышающимися среди джунглей. Закатное солнце окрасило всё вокруг в теплые тона. Я сидел на одной из этих скал, а потом нырнул в небо. Мои крылья распахнулись кожистыми перепонками, встречая плотный, почти осязаемый воздух. Навстречу мне летел дракон, простирая яркие с оранжевым отливом крылья.

— Дин-н-н-нь, — звякнуло что-то, и я понял, что это чаша йогини. Не даёт мне уснуть.

Дракон исчез, и я некоторое время парил в тёмном пространстве. Затем чёрную пустоту стали прошивать яркие нити: красные, синие, зелёные. Рядом со мной возникли старые знакомцы: Фиолетовый и Оранжевый. Мы держались за руки и плыли вперёд к какой-то яркой светящейся сфере. Я повернул голову, чтобы спросить у Фиолетового, как мне справиться с ведьмой, но не успел.

— Динь! Дили-и-и-инь!

Мои спутники истаяли, и картинка вновь сменилась. Огромный каменный зал с колоннами и горящими факелами, закреплёнными на кольцах в стене. Я стоял на полу, выложенном мелкой мозаикой. Красная мантия волнами спадала с плеч. Вдруг камни подо мной стали крошиться, открывая чёрный провал. Я хотел отступить, но не успел и сорвался вниз. Ветер свистел в ушах, а я несся по темному непроглядному коридору.

Что же чаша йогини молчит? Я же наверняка уснул!

Темнота коридора вдруг вспыхнула фейерверком картинок: Колян, Лея, Рома, Вадим — все они мелькали передо мной в калейдоскопе быстро сменяющих друг друга сцен: то в экзотических пёстрых нарядах, то в сдержанных средневековых, бегущие по скалам, танцующие в расписных залах, летящие на странных белых плоскостях-крыльях, яростно сражающиеся в какой-то битве. Плачущие, смеющиеся, радостные, яростные, разочарованные…

— Динь!

Картинки потускнели, и на первый план вышло другое лицо: Лидуня. Она тянула ко мне неестественно длинную белую руку и шипела как змея. Я хотел пошевелить ногой, чтобы проснуться, и не смог. Даже ощущал тело, лежащее на коврике, и слышал отдалённый голос йогини. Только не мог разобрать, что девушка говорит. Будто находился в двух местах одновременно: и здесь, в коридоре, и там — в зале. И застрял к тому же и там, и здесь.

Длинные кривые пальцы уже почти коснулись моего горла, когда раздался спасительный:

— Динь! Динь! Ди-и-и-нь!

Невесть откуда взявшийся золотой поток мгновенно стёр ведьму, картинки и сам тоннель. Я вывалился из видения в реал и несколько раз глубоко вдохнул.

Над ухом раздался голос йогини:

— Начинаем чувствовать своё тело. Пошевелите пальцами рук, пальцами ног.

Я выполнял указания и раздумывал, можно ли считать золотой поток защитой эгрегора, и поможет ли он мне во сне.

— Ну вот, молодец, почти не спал, — улыбнулась мне златовласая йогиня. — А теперь давайте сядем и поблагодарим основателей йоги и всех учителей за возможность получить эти знания.

Она сложила руки лодочкой на уровне груди и поклонилась.

— Намасте.

— Намасте! — хором ответил зал, склонившись в ответ перед йогиней.

— Что значат картинки? — первым делом спросил я Катьку, как только мы вышли из зала. Может, следовало узнать про это у йогини, но её сразу же обступили девушки, вопросительно стрекоча. Катька, по идее, тоже должна знать. Она ведь уже лет пять занимается.

— Всё-таки видел сны? — улыбнулась девушка. — Ну, обычно это то, чем мы загружены, часто бессознательное. Проблемы, которые пытается решить мозг. Правильная практика происходит без видений, в состоянии чистого сознания. А что ты видел?

Нефритовые глаза уставились на меня, словно маленькие сканеры.

— Драконы, ведьмы, кажется, я был магом или жрецом в красном таком балахоне, — признался я.

— Пфф. Играть меньше надо! — прыснула Катька.

Я пожал плечами.

Минут через двадцать мы вышли из йога-центра. В городе в полную силу бушевала весна. Нидра-йога со странными видениями помогла немного отдохнуть, и тревоги под ясным солнцем спрятались в тень. Я знал, что они вернутся к вечеру, но сейчас и вправду стоило отвлечься.

— Кать, что-то есть хочется, — я заметил жёлтую букву «М» впереди, и в животе заурчало.

— Во-первых, в течение часа после занятия лучше не есть, — Катька проследила мой взгляд. — Во-вторых, в макдак травиться я точно не пойду. Смысл был заниматься тогда? И тебе советую мясо не есть. Хотя бы сегодня в честь занятий.

Я задумался. Где-то на просторах интернета я успел прочитать, что употребление мяса заземляет, что бы это ни значило, и приводит к снижению вероятности ОС. С другой стороны, ребята вчера пироги с мясом наворачивали. Но я ведь решил вписаться в йогский эгрегор, а значит, придётся соблюдать его правила.

— Дрю, ты завис, что ли? — ткнула меня в бок Катька.

— Думаю, как не умереть с голоду, — отозвался я. — Давай минут сорок погуляем, а потом пойдём есть. Куда там скажешь. В честь благостного дня йоги, так уж и быть, мясо есть не буду!

— Ура! Ты ещё потом поймёшь, как здорово питаться правильно! Совсем по-другому чувствуешь себя, высыпаешься, бодрость весь день…

В Катьке будто включился какой проигрыватель пропаганды на тему ЗОЖ. Такое и раньше бывало. Я привычно кивал, а в голову закралась мысль, что Катька сейчас проводит тот самый поток эгрегора, про который рассказывали ребята. Неужели и я стану таким? Что в этом случае дороже, жизнь или свобода? Хотя если учесть, что на нас всё время влияет всякая пропаганда типа рекламы и СМИ, то и нынешняя свобода мнимая. Я запутался в рассуждениях и мысленно махнул рукой.

Мы вышли к Чистым прудам, и пришлось лавировать в толпе. Вот чем отличаются выходные от будней: с лиц людей словно спадают маски, проступает расслабленность, даже глаза светятся. Сегодня не нужно париться и решать проблемы. По-крайней мере большинству. Интересно, работа тоже эгрегор? Наверняка. Только, конечно, не магический, так что не вариант.

У одной из лавочек, выставив перед собой колонку и шапку, играл на гитаре парень. На вокале рядом с ним стояла хрупкая девушка. На удивление, вместо сопливых песен о любви, которые я ожидал услышать, из колонок лился тяжеляк. Ребята собрали вокруг небольшую толпу, и не даром. Вокал девчонки был божественен. Она пела мелодичным высоким голосом и внезапно делала резкие переходы на низкий гроулинг. Я вслушался в текст:

Это была старая песня группы «Трактор боулинг», слушал их в студенческие годы. Сколько воды-то утекло! Интересно, жива ли группа?

Я покопался в кармане, нашёл мелочь и кинул деньги музыкантам в полосатую шапку.

В этот момент песня закончилась, и в наступившей тишине я оказался рядом с вокалисткой.

— Ну что, какую тему играем следующей? — она спрашивала у всех, но смотрела на меня. В её тёмно-синих глазах, О очерченных черной подводкой, блестели озорные искорки. Девушка нетерпеливо закусила губу с колечком пирсинга, показывая, что я медлю с ответом.

— Давайте что-нибудь про сон, — попросил я.

— Окей, — оживилась вокалистка и кивнула напарнику. — Макс, давай «Слот», «Люди во сне»!

Парень кивнул, и гитара разразилась тяжёлыми рифами. Я отступил обратно к толпе:

Начало мне не слишком понравилось, напоминало о моих проблемах. Мрачная басовая музыка только сгущала краски. Народ вокруг пританцовывал, а вокалистка смотрела на меня, щуря подведённые глаза до узких черных щёлочек:

— ведёт во сне неравный бой…

— Пойдём, у меня уже голова заболела от этого грохота, — Катька потянула меня за локоть. Я вышел из оцепенения, и мы поспешили покинуть толпу, каждый по своей причине. В спину полетели слова парня, подпевавшего вокалистке:

Вот это запросил знак от мира! Если мир действительно говорит со мной, то этот намёк мне не очень нравится. Хотя, может, это просто один из загонов эзотериков? Мало ли какая песня. Но если это загон, то, получается, воодушевившее меня граффити тоже нельзя брать в расчёт. А оно так подходило! Но разве не можем мы сами искать и выхватывать из контекста то, что ищем? Хотя это в определенной степени тоже можно назвать разговором с миром. Только здесь магия заканчивается и начинается психология.

Мы шли кривыми улочками вдоль невысоких старинных домов, а мои мысли кружились вокруг этой идеи, пока Катька не остановилась со словами:

— Пришли.

На стене дома перед нами красовалась зеленая вывеска «Джаганнат». Справа горела табличка явно мясного заведения Burger Heroes. Я проглотил слюну и отвернулся. А вообще, забавное соседство. Так и хочется вспомнить о балансе. Убрали мясо в одном ресторане здорового питания — и рядом появился откровенно мясной фастфуд. Баланс и контраст, наверное, и есть основа всего в этой жизни.

Прямо перед нами в дверь проскочила хиппового вида парочка. Цветастая юбка девушки доходила до самого пола и вздымалась волнами при каждом шаге, открывая потрёпанные кеды. На парне красовались штаны вроде тех, что я видел сегодня на йоге, и расписная футболка. В длинных русых волосах у обоих пестрели вплетённые ленты. Я тут же потерял всякую надежду нормально поесть и рассчитывал, что в этом славном заведении меня хотя бы не отравят.

Внутри оказалось атмосферно: маленькая Индия. Деревянные столы, стулья с резными спинками, картины на стенах и полочки со всякими побрякушками. Антураж чем-то напоминал «Белые Облака», где мы встречались с Коляном. В воздухе висел специфический запах то ли благовоний, то ли специй.

Еда, кстати, была вполне приличного вида. В кафешке устроили что-то вроде самообслуживания: на стеклянной витрине разложили пироги с сыром и шпинатом, какие-то салаты и даже сосиски. Вегетарианские, наверное. Мы взяли подносы и пошли выбирать еду.

— Катька, а вегетарианцы скучают по мясу? — спросил я, положив на тарелку одну псевдососиску. На пробу.

— Что? — девушка удивленно изогнута широкие брови. — Ну, может кто-то и скучает. Ненастоящий вегетарианец. А почему ты спрашиваешь?

— Так вот оно, как раз для таких! — я ткнул в бледное сосископодобное доказательство, занявшее место рядом с куском пирога у меня на тарелке. — Иначе зачем делать сосиски из… из чего они, кстати, сделаны?

— Из сои наверное, — Катька скинула на поднос морковный салат и какую-то многослойную зелёную крокозябру. — Лучше положи обратно, мясоедам такие не нравятся.

— Мясоедам?! — я аж рот открыл. — Это что ещё за классификация? Это вы — травоеды. Я себя в пище никак не ограничиваю! Я всё ем!

Катька бодро заспешила к кассе, сделав вид, что не слышала моего возмущения. Вот так всегда.

Мы заняли свободный столик в глубине зала. Еда оказалась не такой уж и плохой. Не думал, что из травы можно столько всего приготовить.

Катька доела и удалилась в дамскую комнату. А я, привалившись к спинке стула, стал разглядывать посетителей в зале. За столиками питались травоядные всех мастей, худые и не очень, и обычные на вид городские жители, в толпе не отличишь, и хипповые йоги. Или кто они там? За большими окнами в дальнем конце зала стемнело, и лампы над столиками засияли чуть ярче.

Отступившая было за день тревога вернулась и стала скрести душу. Конечно, у меня есть маска и, наверное, защита йогского эгрегора. И всё это, возможно, сработает. Но как же меня достала эта проклятая ведьма!

— Да чтоб ты второй раз сдохла, стерва, — вздохнул я и обхватил голову руками.

Казалось, я произнёс это тихо, но меня всё же услышали:

— Нельзя желать другому зла, — пророкотал за спиной чей-то голос.

Я открыл глаза и встретился взглядом с индусом. Тот внимательно изучал меня зелёными глазами-пуговками. На голове у него было намотано сооружение из разноцветных платков. Одежда, напротив, выглядела просто и незатейливо: оранжевые широкие штаны из грубого полотна и такая же рубаха.

Индус улыбнулся, погладил черную бороду и, скользнув мимо меня, сел напротив. На Катькино место.

— А если этот другой желает зла тебе? — спросил я.

— Всё равно нельзя, — покачал головой индус, и его губы сложились в грустную полуулыбку. Он смотрел с состраданием, чуть прищурив глаза и оперев подбородок на пухлую руку.

Легко, конечно, ему философствовать, это не его ведьма уделать пытается.

— А мне кажется можно. Враги — они и есть враги! — заявил я, надеясь отвязаться от собеседника.

— Тебе не хватает света, — индус улыбнулся, и в его зелёных глазах заплясали искорки. — Внешние враги лишь отражение врагов внутренних. Запомни: что внутри, то и снаружи. В этих словах заключена великая истина.

За окном окончательно стемнело, и лампа на столе бросала на лицо моего собеседника причудливые тени. Он стал похож на одного из индийских богов, многочисленные статуи которых были расставлены повсюду в специальных нишах.

— Эта философия, конечно, прекрасна, — ответил я раздражённо. — Но бесполезна в борьбе с реальными врагами.

Беседа начинала мне надоедать, но прогнать индуса казалось слишком невежливым. Я оглянулся: не идёт ли Катька.

Индус встал, видимо осознав, что я не расположен его слушать:

— Мира тебе.

Он сложил руки на груди, так же как мы сегодня на йоге, и чуть наклонил голову. Я проделал в ответ то же самое, и даже слово вспомнил:

— Намасте.

Традиция есть традиция. Пусть человек порадуется. Индус, и вправду, просиял, а потом состроил тревожную мину, нарочитость которой легко можно было разгадать по смеющимся прищуренным глазам, и крикнул:

— Она идёт! Просыпайся! Скорее.

И тут началось! Индус благополучно истаял в воздухе, а с потолка посыпались крупные куски штукатурки. Здание стало шатать из стороны в сторону. Я схватился за спинку стула, пытаясь припомнить, когда успел уснуть. Ведь мы были на йоге, потом гуляли по городу и пришли сюда. Всё на самом деле. Но это сон! Стены кафе с ужасным скрежетом поползли в стороны. Статуи индийских божеств зашатались и стали падать из ниш. Пол треснул, и разлом задымил зелёным, из него появилась бледная рука, затем вторая.

Я скорее почувствовал, чем увидел, кто сейчас вылезет из разлома. Отчаянные попытки дёрнуть ногой ни к чему не привели. Я отскочил, отбросив стул, и в голове раздались голоса, наш недавний разговор с Денисом: «…ко всем техникам мозг привыкает. Приходится менять. Подойдут любые физиологические реакции».

Ведьма вылетела из разлома и ослепительно заулыбалась. В руке она сжимала крюк.

Я сунул два пальца в рот, как в последний раз, когда перебрал на дне рождения Бориса. Пищевод ответил рвотным позывом, перед глазами потемнело. За горло я схватился уже в реальности и тут же подскочил на месте.

Деревянный стол, рядом неторопливо жующие свою правильную еду вегетарианцы. Цветные люстры над головой. Я всё ещё в кафе. Вот угораздило же задремать!

Кто-то схватил меня за плечи сзади. Я с криком подпрыгнул и услышал в ответ второй крик — Катькин.

— Дрю! Ты чего?!

Девушка обошла стол и уставилась на меня.

— Да как-то неожиданно ты подкралась, — я украдкой вытер вспотевшие ладони о джинсы. — Пойдём домой? Солнце уже садится.

Катька повернулась к яркому прямоугольнику окна и покачала головой.

Впрочем, когда мы добрались до дома, солнце уже и вправду клонилось к закату.

Дома я засел разбираться с маской, устройство которой оказалось довольно простеньким. В небольшой плоской коробке чёрного цвета лежала, казалось бы, обычная на вид маска для сна, тоже чёрная. Разве что чуть толще, это потому что внутри неё были спрятаны электроды. В той же коробке нашлась инструкция, в которой описывался принцип действия — отслеживание движений глаз, быстрой фазы сна, и подача светового сигнала красного цвета. Этот сигнал сновидец должен был увидеть сквозь веки и осознаться. Яркость света регулировалась. Я поставил на максимум — не осознаюсь, так проснусь, и ведьма до меня не доберётся.

— Господи, это что ещё за такое?! — Катька стояла на пороге и смотрела на девайс округлившимися глазами.

— Это маска для сна, чтобы свет в глаза не бил, — сообщил я, сохраняя серьёзную мину.

— Да конечно! — воскликнула девушка. — Я видела, как оттуда красный свет как раз и бил!

— Так надо, и я, правда, буду в ней спать, — я посмотрел на Катьку и спокойно и медленно произнёс. — Это девайс с работы, цифровые технологии для улучшения сна. Мы будем сотрудничать с производителем, пока тестируем. Если всё получится, заключим новый контракт.

Главное, сохранять уверенность и умный вид специалиста, и тебе поверят.

— А ваша компания разве не сигнализацией занимается?

— Надо расширяться, захватывать другие области, — заявил я и напялил маску. — Как тебе? Я похож на чувака из будущего?

— Не особо, — фыркнула Катька, но к устройству интерес утратила.

В постель я снова проник под покровом ночи, хотя стигматы на руках и ногах были почти не видны. Теперь вопросы могли вызвать ровные круглые пятна по центру груди и живота. Крюки, будь они неладны!

Устроившись под теплым одеялом, я несколько раз повторил про себя защитную мантру, которую выслал в ВК Колян. И ни разу не сбился. Не зря всю дорогу в метро её зубрил. Вообще, в метро хорошо учится, в студенчестве, пока туда-сюда из дома до универа катался, успевал к зачёту подготовиться. Вот были времена!

Перед глазами замелькали коридоры альма-матер, Бауманки, вызывая ностальгию. Я шёл, заглядывая в пустые аудитории. По дороге мне почему-то не встретилось ни души. Где все? Может, снова какое-то сборище в актовом зале, а я и не знаю?

Массивная деревянная дверь передо мной отворилась, и я оказался перед обитой красной тканью сценой. Перед глазами замелькали красные всполохи. Надо же, какие софиты яркие! А зрительный зал почему-то пуст. Почти.

В первом ряду сидел йог в обтягивающих лосинах. Тип показался знакомым. Я попытался припомнить, где же его видел. На коленях у йога стояло огромное блюдо с сосисками. Он их не ел, а осторожно, за самый кончик, брал длинными пальцами по одной, и внимательно разглядывал со всех сторон. Сосиска, видимо, не выдерживала такой критики, потому как под его пристальным взглядом исчезала в воздухе.

— Знаешь, я думаю, ты прав насчёт этих вегетарианских сосисок. Люди склонны изменять форму, но не содержание. Здесь, на удивление, изменили содержание, но оставили форму. Но это тоже неправильно. Форма не менее важна. Когда мы видим что-то, наш мозг сам додумывает содержание, если узнаёт форму. Получается, ментально мы едим мясо. Согласен, мясоед?

— Мясоед! Травоед! — не выдержал я, уже с середины запутавшись в его логических изысканиях. — Это ваше веганство просто мода. Ничего не меняет. Копнёшь поглубже — те же самые люди. Разве что повода для гордости на один больше.

— Вот и я про то же! — обрадовался йог. — Просто отказываешься от мяса, а сколько бонусов! Можно не медитировать, не пытаться быть осознанным, не следить за тем, что говоришь, что думаешь, что делаешь. Главное, следить за тем, что ты ешь! И всё — можно уже считать себя просветленным! Можно уже задрать нос и гордо указать мясоедам их место на задворках сансары! Ой, прости, я забыл, что тебе не нравится слово «мясоед», — йог виновато улыбнулся, встал и брезгливо скинул оставшиеся сосиски на пол. Они заизвивались, как черви, и с пронзительным писком уползли под кресла.

— Ну вот, я же говорил, — заметил йог и громко чихнул. От этого действия по всему его телу пробежала вибрация, кожа и лосины потрескались и осыпались кусками, как старая штукатурка. Передо мной стоял кирпичного цвета ящер. Рептилоид? Неужели Поповкин прав, и они живут среди нас?!

Ящер как ни в чём не бывало подмигнул мне, поучительно поднял вверх палец с изогнутым когтем и произнёс:

— Самоограничение — самый худший и самый злостный вид потакания себе. Поступая подобным образом, мы заставляем себя верить, что совершаем нечто значительное, чуть ли не подвиг, а в действительности только еще больше углубляемся в самолюбование, давая пищу самолюбию и чувству собственной важности.

Слова показались знакомыми. Он явно кого-то цитирует, только кого?

Ящер подкинул блюдо и, вскочив на него, как на скейт, ещё раз подмигнул мне и вылетел из зала.

Я огляделся вокруг и полез на сцену. Плохая это была идея. В глаза тут же ударил свет софитов и пафосный мужской голос, таким только в цирке номера объявлять, прогрохотал:

— А сейчас Андрюша встанет на табуреточку и расскажет нам стишок!

Передо мной в круге света возникла гигантская табуретка. Она возвышалась метров на десять, и даже до перекладины, соединяющей ножки было не допрыгнуть.

— Не буду я ничего рассказывать! Не маленький уже! — возмутился я.

— Поддержим Андрюшу аплодисментами! — обрадовался голос, даже не скрывая издёвки.

Зал взорвался овациями. Я взглянул со сцены на зрителей. Битком! Только все какие-то странные. На всех стульях и в проходе сидели светловолосые женщины в розовых платьях и яростно хлопали. Все одинаковые вплоть до мельчайших деталей, как будто клонированные.

Я припомнил, что и впрямь должен что-то сказать. Рука сама ухватила невесть откуда взявшийся микрофон:

— Ом траям бакам, — начал я, и слоги звучно раскатились по залу. Повисла тишина. — Яджамахе…

— Что он несёт! — крикнула одна женщина.

— Отвратительная дикция.

— Безобразие! — ответила ей другая. — А голос-то какой мерзкий.

— Сами вы мерзкие! — крикнул я и понял, что микрофон не работает. — Крашеные стервы!

Тут голос действительно сорвался, на радость тёткам-зрителям, которые тут же вскочили и заорали ещё громче, захлебываясь смехом. Я швырнул микрофон в зал, авось попадёт в лоб одной из стерв, и выбежал за кулисы.

Там почему-то оказалась кухня нашей старой квартиры и отец, который тут же схватил меня за плечо.

— Как ты разговариваешь с матерью? — заорал он громовым голосом. — Как ты смеешь её оскорблять!

— Но я ничего не… — попытался оправдаться я.

— Молчи! Ещё и врёт! — отец сверкнул глазами. — Извиняйся!

Она вошла. Женщина в розовом платье из зала и моя мачеха. Лидия.

— Ой, Женя, зачем ты так строг с ним, — пропела она медовым голосом, скрывая в глазах искорки торжествующей усмешки. — Ну надерзил, бывает. У мальчика переходный возраст.

Это она с виду такая добрая, при отце. А сама всё подстроила. Нарочно наябедничала.

— Она врёт всё! — крикнул я в порыве праведного гнева. — Ничего я не говорил!

От отца тут же прилетел подзатыльник, и мои глаза наполнились слезами. Рыдания, подступившие к горлу, душили. Было больно не от отцовского шлепка, а от несправедливости.

Лидуня была само сочувствие, но я-то знал, что она всё специально подстроила. Всегда так делала, чтобы отдалить меня от отца. Ни капельки не жалею, что эта тварь наконец-то умерла.

Стоп, что?

Мир тут же стал более чётким. Я отступил от Лидуни и взглянул на руки.

— Ты не перестаёшь осознаваться каждый раз! — похвалила меня Лидуня. — Моя заслуга. С детства напитался моей сильной энергетики.

— Злобы твоей напитался и издевательств, — хотя я осознался, за ситуацию было по-прежнему обидно. Но следовало взять себя в руки и проверить мантру. — Ом траям бакам…

— А я-то думаю, что ты там лепечешь, — рассмеялась ведьма. Но глаза её вспыхнули холодным огнём.

Я старательно повторял слог за слогом. Ничего особенного не происходило, кроме того что Лидуня начала заводиться.

— Золотой мой, — пропела наконец она. — Думаешь, достаточно просто выучить мантру? И ты мастер? Смотри, как надо!

То, что надо валить, я понял слишком поздно. Ведьма что-то прошипела, и мир окрасился в бордовый. Невесть откуда взявшиеся красные плети змеями оплели тело. Я рухнул в этом коконе на пол и попытался подергать ногой, чтобы проснуться. Прав был Денис, техника-то отказала. И руки связаны. За крюк не дёрнешь.

— Хочешь проснуться, Андрюша? — ведьмино лицо оказалось совсем близко. Она уселась мне на живот и изящным движением достала крюк. И откуда она их берёт, зараза. В платье же нет карманов, она просто вытаскивает их из-за спины, как фокусник.

Я заизвивался, пытаясь скинуть с себя ведьму, а заодно и почувствовать физическое тело, чтобы проснуться. Мир слегка поплыл. Ещё немного!

— Акх! — ведьма всадила крюк мне прямо в горло, и в тот же момент я очнулся на своей постели в полной темноте. Сообразив, в чём дело, стянул маску, но облегчение не пришло. Я не мог дышать, будто что-то мешало. Крюк, конечно. Встал комом в горле.

Я попытался откашляться и вдохнуть, но только тихо засипел, горло не пускало воздух. Я вспомнил, как в детстве подавился мёдом — мерзкое ощущение: тягучая сладость склеивает горло и не даёт вдохнуть. Наверное, тогда я впервые испытал страх смерти. Но рядом была мама, она спасла. А теперь рядом только ведьма. Или Катька, до которой уже не дотянуться. Впившись пальцами в одеяло, я утонул в черноте.

— Ох ты ж, Господи, чуть не умер раньше времени, — надо мной склонилось встревоженное лицо Лидуни. — Ты уж не дергайся в процессе-то.

Она надавила мне на горло и толкнула в грудь.

— Всё, просыпайся дышать!

Я снова открыл глаза и сделал первый судорожный вдох. Он получился настолько глубоким, что, казалось, будто воздух сейчас разорвёт легкие. Выход тоже прошёл болезненно, аж в ребрах закололо. Через некоторое время удалось наладить ритм дыхания, и я встал с постели. Голова кружилась.

Чуть не сдох ведь взаправду. А ведьма, кажется, обеспокоилась. Я задумался, разглядывая в зеркале ванной набухающее красным пятно под кадыком.

Пять утра, воскресенье. А спать дальше нельзя. Заварив кофе, я сел обдумывать вопросы к Коляну и его братии. Происходящее слишком хаотично, требовалось разложить всё по полочкам и утрясти в голове.

— Чушь, эзотерическая чушь, — пробормотал я, вырывая листок из Катькиного блокнота для зарисовок. — Как бы вывести тебя на чистую воду.

Первое — эгрегор йоги не помог. И ведьма сама использует мантры. Второе — Вадя был прав, ведьме надо вывести меня на эмоции, и только тогда она втыкает крюк. И для этого я должен хотя бы видеть сны и быть осознан. Поэтому всё происходит под утро. Если, скажем, я буду спать по два-три часа, то у неё не будет шансов? Или шансов не будет у меня, чтобы успеть осознаться до того, как она воткнёт крюк? Вообще, как долго я протяну при таком режиме? Сорок дней. Из них прошло шесть. Осталось тридцать четыре. Н-да. Третье — маска. Борис говорил, работает не на 100 %, надо пробовать дальше. Не припомню красных вспышек… хотя — софиты! Они же были красные! Или это так совпало?

Четвёртое…

Я погрыз кончик карандаша.

…что же всё-таки делать?