Ловушка Силы

Глава 8 Совместное сновидение

Я маялся за партой и офигевал от этого дурацкого закона. Это ж надо было придумать — заставить всех доучивать математику. В школе!

Рядом со мной сидели ещё три десятка недовольных лбов и бурчали. Один паренёк вскочил на стул, привлекая внимание.

— Требую положить конец тирании математички! Хватит это терпеть! Мы должны восстать против школьного гнёта.

Класс поддержал его нестройными криками, кто-то даже кинул учебник в угол. Учебник недовольно пискнул, расправил страницы-крылья и с жалобным криком вылетел в окно.

— Отпустите их! Пусть летят в тёплые края! — завопил со стула доморощенный революционер.

Я радостно подкинул учебник, и тут вошла она. Математичка. В строгом костюме кислотно-розового цвета, облегающем внушительный бюст, зеркальных очках-каплях и в военной фуражке. Стройные ноги, едва прикрытые мини-юбкой, казались невероятно длинными из-за высоких каблуков. Но стояла она в такой обувке уверенно и твёрдо, как прапорщик на плацу.

Учебник хрипло каркнул и уселся к математичке на плечо.

— Шевцо-о-о-ов! — заорала училка, тыкая в меня указкой. — Это вообще что-о-о?!

Парень со стула сразу куда-то делся, класс притих. Все повернули головы ко мне.

— А я чё? Я вообще…

Вот ведь мутят воду некоторые, а потом отдувайся.

— Ты — самый негодный ученик! Неспособен к самодисциплине, пойдёшь дворником работать! Уборщиком!

— Да я уже сисадмином работаю же, — попробовал возразить я. — Бауманку закончил.

— А с работы тебя выгонят! Все знают, что ты там ничего не делаешь. Халявщик!

— Квашня! — каркнул учебник с плеча училки.

Она выставила указку перед собой и начала медленно приближаться. Класс как вымер. Вот уроды, только что революцию хотели устроить, и на тебе!

Все смотрели на меня. А я — на указку. От одного вида направленного в лицо металлического острия тело сводило судорогой.

— Класс, в атаку! — неожиданно для себя закричал я и прыгнул в окно.

Краем глаза успел заметить, как ученики синхронно встали и набросились на училку.

Стекло разбилось легко, разлетелось в стороны, как картонка. За окном пышной зеленью бушевали тропические джунгли. Я упал на мягкую подстилку из трав, которая спружинила, как батут. На толстой лиане сидела, обхватив её крючковатыми лапами, сова. Она пару раз ухнула и склонила голову набок, уставившись на меня круглыми оранжевыми глазами. Впереди, оплетённые лианами, маячили какие-то развалины. Между ними темнел проход: узкий лаз, свободный от растительности. Туда я и кинулся.

Слева и справа тянулась древняя каменная кладка. А сверху нависал плотный зелёный потолок из лиан.

— А ну выходи, паразит! — раздался голос сзади. — Всё равно отца в школу вызову. Расскажу о твоих успехах! Если выйдешь сейчас, то, так и быть, он не узнает об этой выходке.

Училка. Ага, щас!

Я только прибавил шагу. Зелени становилось всё меньше, а стены поднимались всё выше. Под ногами чувствовался уклон. Кажется, коридор уходил под землю и превращался в тоннель. Но деваться было некуда, и я продолжил спуск.

На стенах появились факелы, закреплённые в металлических ободах. Мягкую травяную подстилку под ногами заменил камень. Я дошёл до места, где тоннель разветвлялся натрое. Похоже, он стал превращаться в лабиринт. Выбрав правый из ходов, я поспешил туда. За спиной цокали каблуки училки. Злючка приближалась.

Немного погодя этот тоннель разделился на девять, все уходили вглубь. Я остановился в замешательстве, не зная, куда пойти. Зловещие чёрные провалы привлекали не больше, чем возвращение к училке.

— Ах, вот ты где! — взвизгнул женский голос за спиной.

— Я больше не буду, — поднял я руки, сдаваясь. — Вы же не скажете отцу? Ведь получается, будто я сам вышел. Вот, уже не убегаю.

Вместо ответа училка крепко схватила меня за руку:

— Пошли быстрее. В лабиринт полезть его угораздило!

Вышли мы совсем не в джунглях и не рядом со школой, а на каком-то пустыре.

— Так что там насчёт нашего уговора? — спросил я, переминаясь с ноги на ногу.

— Всё в силе, ничего не скажу! — рассмеялась училка и достала указку, которая превратилась в крюк.

Чёрт! Это же Лидуня! Это сон!

Я и глазом не успел моргнуть, как металлическое острие вонзилось мне в живот.

Ведьма улыбнулась от уха до уха, слишком широко для человека. Её губы продолжали разъезжаться в стороны, обнажая кривые острые зубы. Глаза, обведенные черными кругами, запали и вспыхнули красным. Она открыла пасть и оглушительно рявкнула:

— А-ар-ар-ар-р-р!

От ужаса я заорал в ответ и проснулся.

Незнакомый обшарпанный потолок поначалу поставил меня в тупик. Только пару секунд спустя, обнаружив вокруг сопящие тела, я всё вспомнил. Эзотерики, блин.

В горле пересохло, я перешагнул через лежащих и пошёл на кухню, глотнуть воды. Ухитриться бы в такой темени найти стакан, да ещё чтобы тот оказался чистым! Деревья за окном едва пропускали отблески уличных фонарей.

Где включается свет, я не нашёл. Включил смартфон и пришёл в негодование. Четыре часа, блин! Четыре долбаных часа, а ведьма уже ткнула в меня крюк — что, теперь уже не поспать, что ли?! Хотя я не знаю, может ли она воткнуть за ночь ещё один. Может, пойти и хотя бы выспаться на сегодня с чистой совестью проигравшего?

— Ну, на фиг, пойду спать! — твёрдо сказал я вслух.

— Не спи. Она ещё воткнёт, — отозвался голос из темноты. От неожиданности я чуть не выронил телефон.

В дверях появился высокий сутулый силуэт, Рома.

— Достаточно одного твоего пробуждения, чтобы привязка закрепилась. Я видел, как она это делает, но пробиться к тебе не удалось. Словно кольцо из силы. Не могу. Извини.

Рома зябко передёрнул плечами и направился в коридор.

— Стой, — прошептал я, догоняя. — Ты куда?

— Домой, пора мне, — ответил Рома. — Я такси вызвал. Дверь закроешь за мной, там щеколда. И ещё, чтобы воткнуть крюк, ей надо, чтобы ты был осознан. Я видел это. Точно.

Он вышел в ночь, а я не стал его отговаривать. Кажется, этот странный парень и так сделал для меня слишком многое. Ночевать здесь даже мне, пока не приперло, было бы совсем не в радость. А этот, кажется, социофоб.

Сзади что-то зашелестело, и я едва не вскрикнул. Жора! Сова уселась на шкаф в прихожей, судя по белым потёкам на дверях, — излюбленное место. Теперь я смог разглядеть птицу получше. Большой же он! Перья красивые, прямо расписные. И черные брови над оранжевыми глазами, или, как это у них называется, уши?

— Угу-гу, — проворчал Жора и склонил голову набок, мигнув оранжевыми глазами.

— Помню я тебя, засранец, в джунглях. Хоть бы ведьму клюнул разок.

— Угуг, — согласился Жора, продолжая лупить глазищи.

Я пошёл на кухню, размышляя о том, часто ли такие совы, как Жора, встречаются. Я сам придумал его во сне, или это и вправду был он? Видел ли я до этого, что глаза у совы оранжевые, или нет? Неужели СОС всё-таки возможен?

Помучившись немного этими мыслями, я рассмеялся. Ко мне в сон приходит мёртвая ведьма, какие-то фрики со светящимися глазами, просыпаюсь со стигматами на теле и всё ещё сомневаюсь в возможности совместного сновидения, хотя творятся вещи и покруче. Ну не бред ли?

Первым в девять утра проснулся Денис. К тому времени я истребил уже всё съестное, что нашёл на кухне, начиная с остатков вчерашних пирогов и заканчивая последней печенькой со стола. Первую книгу Кастанеды я прикончил, и дальше пошло легче.

— Смотри, будет Кастанеда головного мозга, — пошутил Денис, прислонившись к косяку.

— Пофиг, теперь интересно хотя бы, — я махнул рукой. — А то так и помру, не зная трудов мастера. Ничего у нас не получилось.

Денис покачал головой и уселся напротив. Он вздохнул, собираясь что-то сказать, но я перебил его.

— Я уже решил для себя, что всё это существует: сновиденное пространство, ведьма и нападения. Вопрос закрыт. Всё происходит на самом деле, — я посмотрел на его озадаченное лицо. — Если тебе и теперь есть что сказать — говори.

Денис пожал плечами и поправил очки, на дне его темных глаз спряталась то ли жалость, то ли разочарование.

— Желаю тебе удачи в борьбе. Понятия не имею, как ты с этим справишься. Но надеюсь, что справишься. У каждого из нас свои враги, но победить их мы должны сами. — Он пожал мне руку. — Закроешь за мной дверь?

— Вы что, так и будете по одному уходить? — осведомился я.

— А кто ещё? А, Рома, наверное. Ему домой пора. А я на работу. Для науки нет выходных! Да мне и не в тягость, а в радость. — Денис направился в коридор, а я потопал следом за ним. — Вот в школу до боли обидно было ходить по субботам, когда все взрослые отдыхали. Кстати, представь себе, приснилось, что снова учиться надо. Математику пересдавать. И я, как идиот, сижу за партой в школе. Кошмар!

Я кивнул и промолчал. Денис тоже сделал свой выбор, и, как он правильно заметил, победить своих врагов мы должны сами. Вмешиваться в чужую битву у меня желания не было. Со своей бы справиться.

Дверь захлопнулась, и я остался один в захламленном коридоре. Хотелось тоже уйти куда подальше. Хотя бы за кофе, который у Коляна я так и не нашёл. А спать хотелось дико.

В комнате как раз заворочались, и я услышал приглушённые голоса.

Минут через двадцать Колян уже варил кофе. Да не какую-то растворимую дрянь, а настоящий, только что смолотый в визжащем старом агрегате, отдалённо напоминавшем кофемолку.

— Вряд ли продержусь так сорок дней. Она меня, конечно, осознала, и тут же выбила из сна для закрепления крюка. Не было времени, чтобы вынуть! — пожаловался я, разглядывая красное круглое пятно посередине живота: будто отлежал или натёр чем, но с четырёх утра так и не прошло. Как и первый круг на груди. Стигматы.

— В мире нет силы, которая могла бы гарантировать, что проживёшь следующие десять минут. — Вадя устроился на табуретке и взирал оттуда с суровым видом. — Ты можешь умереть от рук мачехи, а может, тебя зарежет какой-то наркоман в подъезде. Никто не знает, когда оно всё закончится.

— И что же посоветуешь? — Сначала я хотел ответить что-то колкое, но, передумал.

— Сосредоточиться на борьбе за свою жизнь, вместо того чтобы переживать по поводу того, что может случиться, — серьёзно ответил здоровяк.

Оля и Вадя от кофе и еды отказались. Попили воды и ушли на утреннюю йогу в какой-то центр. Я вспомнил, как он вчера корячился на полу. Нет, всё-таки с такой комплекцией гнуться во все стороны и скручиваться в узел не получится, как ни старайся. И вообще, девчачье это занятие — йога.

Лея устроилась на подоконнике, раскурила первую за утро сигарету и стала меня успокаивать:

— Ну, не получилось, но это не повод отчаиваться. Правда, если Ромка сказал, что в сон к тебе попасть нельзя, то, значит, так и есть. Он в этом соображает. Самое главное, что ей надо осознать тебя, перед тем как воткнуть крюк. Есть шанс выдернуть его и сразу свалить.

— Бывает. Расслабился, воин, — присоединился к Лее Колян, приглядывая за кофе в старинной медной турке. — На нас понадеялся. Вот и уснул крепко. В следующий раз осознаешься сам.

— Есть ещё вариант с защитой, — задумчиво изрекла Лея. — Под крыло к эгрегору.

— Кому-кому?

— Эгрегору. Не знаешь, что ли? — девушка округлила зелёные глаза. — Коль, он не в курсе?

— Я же говорил, новичок. Объясняй ему теперь, что это такое, — хитро улыбнулся Колян, разливая ароматный кофе по чашкам. — А идея годная.

— Эгрегор — это структура, — задумчиво начала Лея, намотав на палец золотистую прядь волос. — Как в физическом плане, так и в энергетическом. Всё, что привлекает людей какой-то идеей, можно назвать эгрегором. На тонком плане формируется полуразумная структура вроде сознания, которая обладает энергетическим потенциалом и волей. Так, Коль?

— Вроде того. Только спроси Андрюху, он что-нибудь понял?

— Не особо, — признался я.

Колян смешливо прищурился и отхлебнул кофе, а Лея слезла с подоконника, настроившись серьёзно.

— Давай на примерах тогда, — девушка уселась напротив, сосредоточенно разглядывая моё лицо. — Самые яркие примеры — это религии: буддизм, индуизм, христианство и так далее. Они собирают последователей здесь и имеют энергетическую силу. И объём этой силы зависит от числа последователей: чем их больше, тем сильнее эгрегор. Поэтому они могут давать своим служителям некоторые способности. Исцеление, пророческий дар, например.

— То есть все религии — это просто вот эти эгрегоры? — уточнил я. — Сила которых в вере людей?

— Не совсем, — не выдержал Колян. — Просто Лея привела сложный пример. Конечно, религия не только из эгрегора состоит. Есть ещё божества. Но эгрегор, да, присутствует. Везде, где есть идея, есть и эгрегор. Потому что скопление внимания людей — это источник энергии. И он не остаётся без хозяина. Пример попроще — «Эппл».

— Яблоки-айфоны? — удивился я.

— Разумеется, эгрегор, довольно мощный, но, правда, не магический. На самом деле коммерческие эгрегоры самые безопасные в этом отношении, они не стремятся захавать твой мозг или душу, только деньги, а если ты им верен, то продукция долго служит. И даже плюшки для сознания иногда есть. «Эппл», например, даёт своим фанатам фишку — тягу к новому, к прогрессу, путешествиям. Взгляд в будущее, если так можно выразиться.

Я вспомнил живчика Макса, который постоянно следил за новыми достижениями техники и любил путешествовать. В Сингапур вроде собирался. Но ведь есть и другие.

— Как насчёт силиконовых блондинок? — засомневался я.

Колян улыбнулся.

— Конечно, даёт не кому попало, а тем, кого зацепила сама идея, суть. Кто близок по духу. Можно всю жизнь ходить на йогу, чтобы поддерживать фигуру в тонусе, как на обычную физкультуру. Но только тем, кто согласен с идеологией эгрегора, он даёт развитие.

— Йога тоже эгрегор?

— Ещё какой, с божествами и хранителями знаний, — отозвалась Лея. — Подвязан отчасти на индуизм, отчасти на буддизм, но от того только мощнее. И он плюсовой!

— Какой-какой? — в голове у меня уже всё стало путаться, но я всё ещё старался не упустить нить.

— Плюсовой, — повторил Колян. — Эгрегоры плюсовые, когда ты получаешь больше, чем вкладываешь. Нейтральные, когда твой рост меняется скорее качественно, чем количественно. С какой отдачей пашешь, с такой и развиваешься. И минусовые, которые обирают тебя до нитки, иногда даже в материальном плане. Секты всякие, например.

— Ясно. То есть мне нужно попробовать вписаться в какой-нибудь эгрегор? — подытожил я. — Плюсовой желательно.

— Точно. Плюсовой и магический. Есть что на примете? — спросила Лея.

— Ты должен не просто отметиться там, а влиться в поток, разделить принципы и убеждения эгрегора, — заметил Колян. — Почувствовать идею. Чтобы эгрегор тебя защитил, у него должны быть причины. Лучше бы, чтобы ты был в нём давно. Как у тебя с религией, христианство?

— Нет, я атеист. И не крестили меня, отец был против, — я вздохнул. — Похоже, ни в чём магическом не задействован. Звала меня Катька на йогу. Надо было соглашаться.

— Это кто, Катька? — прищурилась Лея.

— Да девушка моя, — выдавил я и почему-то почувствовал себя неловко.

— Давно она занимается? — поинтересовался Колян.

— Да лет пять, наверное. Дома одна трава — вегетарианка на этой почве.

— Отлично! — Колян одним махом допил кофе и хлопнул чашкой по столу. — Сходи с ней на занятия. Через близкого человека подключиться в разы быстрее. А мы тебе в чат защитные мантры скинем. Будешь читать наяву и во сне.

— Хорошо, — я получил задание, и от этого стало легче. Когда не знаешь, куда идти и что делать, это гнетёт, обессиливает, а если есть хоть какой-то, пусть самый убогий план, почему-то сразу становится легче.

— У неё сегодня вечером занятия. Сейчас напрошусь.

— Погоди, — Лея соскочила с окна и устремилась в коридор. Вернулась она через несколько минут с колодой карт. Они были шире, чем игральные, и сама колода толще.

— Тяни, одну, — приказала девушка. — Левой рукой.

Я вытащил из середины колоды карту, и Лея бросила её на стол. В центре карты красовалась полуголая девушка с палками в руках, из углов на неё смотрели какие-то крокозябры.

— Это что, страстная любовь впереди? — пошутил я.

Лея недовольно сверкнула глазами:

— Это — Мир.

— И что теперь? — я постарался сохранить серьезное выражение лица.

— Слушай мир. Это поможет тебе. Мир тебя поддерживает.

— А как это?

— Ну ты как неродной, — вмешался Колян. — Карлоса плохо читаешь. Знаки, у него же описано. С другой стороны, это ещё и огромное энергетическое поле — наш мир, в котором мы живём, вселенная, которая направляет наше развитие. Она говорит с нами, только никто не слушает. Смотри и слушай.

Чувствуя, что эзотерическая каша у меня в голове начала закипать и полезла из черепушки, я попрощался с ребятами и заспешил домой. Уже на выходе меня поймал Колян и всучил пакет с маской.

— Чуть не забыл свой трофей! Держи! Вдруг поможет. Что сегодня-то не надел?

— На вас понадеялся, — проворчал я.

Колян махнул рукой.

— Эх, воин, в мире магии надеяться нужно только на себя. А остальное брать в расчёт. Целее будешь. Да и в реале тоже.

— Угу, — кивнул я и закрыл за собой видавшую виды дверь. Рассуждать у нас каждый горазд, а приспичило бы, как меня, посмотрел бы на того же Коляна или Дениса. Интересно, этот учёный сразу бы поверил в СОС или побежал бы к психиатру? С такими злорадными мыслями я вышел из провонявшего старьём и кошками подъезда. На гараже напротив кто-то нарисовал анимешное граффити: парень с черными волосами, развевающимися на ветру, сжимал в руках катану. По лезвию меча бежали синие всполохи, такие же ярко-синие, как и глаза этого аниме-героя. Внизу граффитист оставил подпись. Я подошёл ближе, чтобы разобрать сплетение угловатых линий, и прочитал: «Сражайся до конца». Слова походили на послание. Как там Лея говорила? Слушать мир? Проскользнула мысль, что это ребята могли нарисовать за ночь, но я её тут же отмёл: краска местами потрескалась, блестящий меч воина был заляпан грязью.

Значит, совпадение? Что ж, ладно. Я глубоко вдохнул. Надо взять себя в руки, успеть к Катьке и напроситься на йогу. Я зашагал по тропинке между гаражей, а маска в коробке побрякивала в такт, напомнив мотив одной песни, которая тут же закрутилась в голове: