Любовница Обманщика - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Саманта Маклеод (ч. 5)

В будке таксофона под неоновой вывеской воняло сигаретным дымом, а тяжелая желтая телефонная книга, болтавшаяся под трубкой, была разорвана в клочья. Я открыла сумку, достала блокнот и открыла страницу, на которой написала «Хиди Меррилл». Затем я скормила первый из нескольких десятков четвертаков таксофону и набрала номер.

— Алло? — В трубке раздался женский голос.

— Здравствуйте, миссис Меррилл, — сказала я. — У меня для вас сообщение. Может, вы сначала присядете…

***

Я вернулась в дом родителей в начале второй половины дня. Я чувствовала себя измученной междугородними телефонными звонками. Все были дома. Некоторые из них орали на меня, некоторые даже проклинали меня, некоторые рыдали. Но они все прислушались.

Хуже всех была жена Фила. Она даже не спросила, как меня зовут, откуда я звоню и кем, черт возьми, я себя возомнила. Она просто плакала. Мне показалось, что я слышу ребенка на заднем плане, но я твердила себе, что это был телевизор.

Я смотрела в кухонное окно, стараясь не думать о телефонных звонках и гадая, не слишком ли рано в 4:37 открывать пиво, когда услышала, как с грохотом открылась дверь гаража. Вошла мама с маленькой белой сумочкой «Веризон» и протянула ее мне через круглый стол. Внутри был новый сотовый телефон.

— В следующий раз, — сказала она. — Если будет следующий раз. Просто позвони.

— Спасибо, — пробормотала я.

У меня не хватило духу сказать ей, что мой мобильный телефон все это время был в сумке, и он, вероятно, все еще будет работать, если я просто поставлю его на зарядку.

***

Ди и Джефф предложили отвезти меня утром в аэропорт на рейс обратно в Чикаго. Папа погрузил мой чемодан в багажник.

— Ты всегда можешь вернуться домой, — прошептал он, обнимая меня.

— Спасибо, — сказала я, внезапно засомневавшись, где вообще мой дом. Сан-Диего? Чикаго? Вал-Холл?

Джефф, Ди и я, молча, сидели в машине, наблюдая за прекрасным голубым калифорнийским небом и редкими проблесками солнца, сверкающего над Тихим океаном. Джефф остановил машину, припарковался и вышел, поставив мой чемодан на тротуар и случайно заперев автоматические двери.

Я помедлила, держась за ручку двери.

— Ты не знаешь, где Локи? — прошептала я Ди.

— Нет, — ответила она.

— Я увижу его снова?

Ди ничего не ответила, и я повторила вопрос, хотя видела, что Джефф смотрит на меня, постукивая рукой по моему чемодану.

Ди повернулась ко мне и похлопала по руке.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я не вижу будущего.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Моя квартира в Чикаго была точно такой, какой я ее оставила. У меня не было домашних животных, которых надо было кормить, у меня не было даже ни одного комнатного растения, которое могло зачахнуть от пренебрежения. Я была готова бросить все и отправиться в Асгард с тех пор, как переехала сюда, подумала я, и осознание этого не было приятным. Воздух в квартире был затхлым после целого лета. Я открыла окна, поставила чемодан на кровать и включила пылесос.

Кулон Локи мигнул мне с комода. Я подошла к нему, провела пальцами по его мерцающей поверхности. Затем я застегнула цепочку на шее, чувствуя прохладную тяжесть между грудями.

— Я ношу твой знак, — сказала я пустой комнате. — Думаю, я это заслужила.

Комната не ответила.

Когда я, наконец, заставила себя включить компьютер, у меня было около миллиона писем. Большинство из них были бесполезны: приглашения на студенческие вечера в пабе, которые я бы все равно проигнорировала, приглашения на ораторов, которые уже давно уехали. Было письмо от моего консультанта, профессора Лонкович, с просьбой связаться с ней, как только я вернусь в Чикаго, чтобы обсудить прогресс, достигнутый в моей диссертации за лето.

Которого не так уж много, подумала я. Я провела первую половину лета, пытаясь удержать на плаву компанию Капелло по ландшафтному дизайну и озеленению, а вторую половину лета провела в Вал-Холле с мертвецами и Асами, так что нет, было не так уж много прогресса в моей диссертации.

И было одно письмо от Хемира. Мое сердце бешено колотилось, когда я открыла сообщение.

Оно было совершенно нормальным. Он приложил копию последней статьи, которую мы написали вместе, о священной роще в Локисфене. Это была наша вторая статья об этой роще, и я знала, что она будет спорной. Перед сердечным приступом моего отца, перед тем, как отправиться по Биврёсту в Асгард и провозгласить Испытание Эсилинда, я была взволнована этой статьей.

Теперь я не знала, что и думать. Реальный мир казался безнадежно скучным, и я ощутила внезапную волну тоски по Вал-Холлу, по моим друзьям-воинам Хиди, Фрэнку и Филу, по моей комнате с уютным камином и видом на скалистый берег.

И когда я была в Вал-Холле, у меня, по крайней мере, была небольшая надежда увидеть Локи снова.

Я покачала головой, вздохнула и потянулась за книгами. В этом квартале я вела у двух групп, и мне предстояло завершить работу над диссертацией, за которой я должна была провести целое лето.

***

Мне потребовалось две недели, чтобы найти в себе мужество ответить на письмо Хемира.

Я была абсолютно профессиональна, написав только, что лето было «сумасшедшим», что было небольшим преуменьшением. У меня было несколько рекомендаций для статьи, и я обещала написать еще позже, как только со всем разберусь.

Я почувствовала проблеск надежды Хемира. В конце концов, был шанс, что все это было иллюзией. Один и Йотун Трим, возможно, заключили какую-то сделку, чтобы обмануть меня, проецируя образ кого-то, кто мне дорог, кому я доверяю. Пытаясь предложить мне то, что я хочу.

Я вздохнула и выключила компьютер. Было уже поздно. Я стянула с себя одежду и забралась в постель, стараясь не думать о Хемире. Или Триме. Как раз когда я засыпала, все мое тело сильно дрожало, будто я проталкивалась сквозь слой ледяной воды.

А потом я снова оказалась в Слинденнаре, в Рябиновой роще за городом, глядя на Северное море. Воздух был пронизывающе холодным, и ветер, дувший с океана, пах снегом. Надвигается буря, подумала я.

Я повернулась к камням, они были почти полностью погружены в темную вулканическую почву. Я скребла и сгребала руками, галька царапала костяшки пальцев, холод глубоко проникал в пальцы, но чем больше я сгребала, тем больше земли падало на камни. Я видела только самые верхушки, головы Одина и Волка Фенрира, Тора и Ёрмунганда. Я скучаю по нему, подумала я.

— Слишком поздно, — каркнул голос надо мной.

Я подняла глаза и увидела огромного ворона, черного на фоне серого неба. Крылья ворона трепетали на ветру, когда он приземлился на землю передо мной.

— В чем дело? — закричала я, и ветер сорвал слова с моих губ. — Что я упустила?

— Отпусти его, — сказал ворон. — Ты опоздала. Остановить не удастся.

В отчаянии я ударила кулаком по холодной черной земле и закричала.

— Ты должна оставить их погребенными. — Я обернулась и увидела Хемира, стоящего позади меня, его лицо было странным и искаженным в плоском сером свете.

— Я что-то упустила, — сказала я, мой голос был безумным. — Я упустила что-то важное!

— Забудь о них, — сказал он, сверкнув глазами, и внезапно перестал быть моим другом Хемиром с сильными руками и кривой улыбкой; он стал Тримом Йотуном, его массивная фигура заслоняла слабое солнце, клыки тянулись к небу. — Оставь это место!

Я вздрогнула и подскочила от гнева в его голосе, и снова оказалась в своей постели. Под ногтями у меня была земля.

Я должна вернуться в Исландию, подумала я, смывая с рук черную вулканическую почву в раковину в ванной. Но это безумие. Была середина квартала, мне предстояло вести занятия, писать диссертацию, и единственный человек, которого я знала в Исландии, единственный человек, который мог отвезти меня к камням, мог оказаться монстром. Йотуном. Чье предложение руки и сердца я только недавно отклонила.

Что бы я ни упустила, о чем бы ни мечтала, я должна была найти это здесь. В Чикаго.

***

В ту же ночь я начала поиски.

У меня были буквально сотни фотографий камней на компьютере. Я заварила себе кружку травяного чая и открыла ноутбук, листая картинку за картинкой: крупные планы резьбы, обзор места, которые я сделала, стоя на капоте машины Хемира. Совещание богов. Женщина с распростертыми объятиями. Один, его лицо было искажено от напряжения, бьющий волка Фенрира, когда чудовищные челюсти сомкнулись вокруг его груди. Тор, обрушивающий Мьёльнир на голову змея. Хеймдалль, держащий в руках Гьяллархорн, воспроизводящий первые ноты, чтобы начать битву. Начало Рагнарёк.

Я слышала их голоса, щелкая пальцами по фото с резьбой.

«Мужа, детей, всего, что хочешь».

«Ты получишь докторскую степень».

Фотографии резьбы Локи лежали в отдельной папке. Еще до того, как я отправилась в Асгард, мне было трудно смотреть на них. Они были так похожи на него — мягкий изгиб полных губ, гордый нос, блеск в глазах. Я осознала, что приложила пальцы к экрану компьютера, прослеживая дугу шеи Локи в каменной резьбе, с низкой, голодной болью в груди.

Ладно, определенно пора завязывать на ночь.

***

Утром мне пришлось признаться, что я ничего не нашла. Резьба была точно такой, какой я ее помнила: детальная, страстная, вызывающая замешательство комбинация стилизованных человеческих фигур и графического насилия. Но я все еще не могла избавиться от этого чувства, абсолютной уверенности, что я полностью что-то упускаю. Есть только один способ узнать, подумала я.

Я глубоко вздохнула, взяла сотовый телефон и нажала имя, которое игнорировала с тех пор, как очнулась на пляже Коронадо в платье и сапогах из Асгарда.

— Кэрол?

— Хемир, — сказала я. — Послушай, мне нужно увидеть камни Слинденнара. Снова.

На том конце провода повисла долгая пауза. Я слишком поздно сообразила, что мне, наверное, следовало попытаться завязать светскую беседу, особенно, если он действительно не был в Асгарде этим летом, если все предложение руки и сердца действительно было иллюзией, созданной Одином.

— Хорошо, — медленно произнес он.

— Мне не нужно идти с тобой, — сказала я. — Но я не думаю… я имею в виду, я не уверена, смогу ли я даже получить доступ к раскопкам без…

— Кэрол, все в порядке, — сказал он. — Я тоже был бы рад снова тебя увидеть.

Я повесила трубку и купила билеты на самолет до Рейкьявика, прежде чем успела передумать. Самый ранний рейс был в субботу, через два дня. Я отправила свой билет Хемиру по электронной почте, и он ответил, что будет рад встретить меня в аэропорту.

Я отправила сообщения своим ученикам, отменяя занятия на неделю. А потом ничего не оставалось, как ждать.

Весь день я бегала вдоль озера. Было темно, тяжелые грозовые тучи низко нависали над водой. Ветер швырял мне в лицо сухие листья и брызги от волн, а потом и тяжелые капли дождя. Я бежала, бежала и бежала, думая о Хемире.

Он не упоминал об Асгарде. Еще оставался шанс, отдаленный шанс, что он обычный, нормальный человек. Обычный, неоправданно привлекательный человек. Единственный человек после Локи, которого я сочла привлекательным. Единственный человек после Локи, с которым я бы…

Я остановилась, нагнувшись. Острая боль пронзила мой бок, и я задыхалась под холодным дождем. Я слышала сирену на Лейк-Шор-драйв, видела раздвоенные отражения фар на мокром асфальте.

Я заставила себя выпрямиться и продолжить бежать.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

По пути в Рейкьявик я захватила с собой ноутбук и тяжелую стопку книг и заметок. Я буду занята, сказала я себе. Но я не смогла даже начать читать введение книги «Миф, Космос и Общество». Мой взгляд все время возвращался к иллюминатору самолета. Заходящее солнце мерцало над озером Мичиган, окрашивая воду в ярко-голубой цвет. Как и его глаза, подумала я, мои пальцы скользнули вверх, чтобы обхватить кулон. Я вздохнула.

Каролина Капелло. Посетил Бог-Обманщик. Остаток жизни провела в одиночестве. Я нажала на кнопку, чтобы откинуть сиденье на целый дюйм, и провалилась в беспокойный сон без сновидений.

Было еще темно, когда самолет приземлился в Рейкьявике. Мне удалось поспать несколько часов, но было уже около трех утра по чикагскому времени, и я чувствовала себя ужасно. Не идеальные обстоятельства для встречи с кем-то, не говоря уже о ком-то, кто мог бы быть Йотуном, который сделал мне предложение в Асгарде.

Или просто с другом. С другом, который знал, что я исчезла с лица земли больше месяца без каких-либо объяснений.

Хемир ждал у дверей багажного отделения, держа в руках две чашки кофе. Я улыбнулась и помахала ему рукой. Я не стану упоминать Асгард, сказала я себе, и тогда окажется, что он обычный человек.

Хемир взял мою сумку и тепло обнял, затем протянул мне кофе.

— Кэрол, — сказал он. — Рад снова тебя видеть.

Я вздохнула, забираясь в его машину.

— И я тебя тоже.

— Ты хочешь сначала позавтракать? — спросил он, выводя машину из аэропорта на темные улицы Рейкьявика. Небо на востоке только начинало светлеть.

— Нет, я поела в аэропорту, — соврала я. — Давай просто отправимся в Слинденнар. Когда мы туда доберемся, уже будет светло, верно?

Хемир небрежно рассмеялся.

— Да, солнце все еще встает в ноябре.

Город быстро исчез, переход, который казался более драматичным в сгущающейся темноте. Затем мы выехали на шоссе, наблюдая, как постепенно разгорающийся свет обнажает крутые скалы и далекие горы. Радио играло электронную танцевальную музыку, отчего пейзаж казался немного сюрреалистичным.

— Знаешь, — наконец произнес Хемир, — я не был уверен, что увижу тебя снова, после Асгарда.

Черт. Мои плечи опустились, когда я отказалась от своей «нормальной человеческой» теории о Хемире. Я положила голову на прохладное стекло окна.

— Значит, так оно и было на самом деле, — сказала я.

Хемир рассмеялся. Он выглядел очень привлекательно в оранжевом свете раннего утра, и я вспомнила, как стояла рядом с ним, наблюдая за восходом другого солнца над другим океаном.

— Знаешь, — сказал он, — ни одна смертная не сопротивлялась мне так долго.

— Прошу прощения?

— Это правда. Я переспал с Аннахар через два часа после того, как встретил ее.

— Отлично. Рада за тебя! Этот разговор официально не может стать более странным.

Мы снова замолчали, когда солнечный свет заполнил машину. Пустое пространство вибрировало от незаданных вопросов.

— Хемир, — сказала я, внезапно почувствовав робость, — или ты предпочитаешь Трим?

— Хемир — нормально.

Я глубоко вздохнула, крепко сжимая пустую чашку из-под кофе. На улице мороз таял с первыми лучами солнца, превращая поля из белых в зеленые.

— В чем дело? — спросил он, повернувшись ко мне. Его карие глаза были нежными.

— Что сделал Локи? — спросила я, ненавидя дрожь в своем голосе. — Я имею в виду, когда я предстала перед судом за него. Когда меня наказали за его преступления. За что меня наказали?

Хемир фыркнул.

— Он тебе не сказал?

Я ничего не ответила. Я почувствовала, как под веками нарастает жар от слез, и отвернулась, чтобы посмотреть в окно.

— Ты ведь его не видела, правда? — голос Хемира был жестким.

Я ничего не ответила. Пейзаж за окном машины казался намного холоднее.

— Твой парень, — он выплюнул это слово, — пытался уничтожить мой корабль.

— Тот самый Нагльфар? — спросила я. — Корабль, который везет армию в Рагнарёк?

Хемир кивнул.

— Мой корабль, — сказал он.

Мы замолчали.

— Он проделал в нем дыру, — сказал Хемир, не сводя глаз с шоссе, — а потом наложил на него иллюзию, чтобы мы не заметили, что он тонет. Столько силы потратил… и после он получил много ран в бою. Должно быть, это чуть не убило его.

— Почти, — прошептала я, вспоминая окровавленные полотенца. Он пришел ко мне, подумала я. Он умирал и пришел ко мне. Я поняла, что мои пальцы сжались вокруг его кулона, и опустила руку обратно на колени. — Но… Рагнарёк — это разрушение всего. И всех. Разве ты не хочешь, чтобы этот корабль был уничтожен?

— Ах вы, смертные, — вздохнул Хемир. В колеблющемся золотистом свете он вдруг стал выглядеть старше. Более древним. — Послушай, я живу уже больше двух тысяч лет. Я много чего повидал. Черт, я уже много чего сделал. И Рагнарёк — это не просто разрушение, ты же знаешь. Это возрождение. Грядет новый мир. Это лучший мир, и нам нужен Нагльфар, чтобы начать его.

— Нет, — сказала я, качая головой. — Нет, это безумие. В Вал-Холле Хиди сказала мне, что ты совсем недавно воевал из-за Нагльфара.

Улыбка Хемира не коснулась его глаз.

— Верно. Твоя подруга рассказала, что они делали?

— Они должны были… — я закрыла глаза, пытаясь вспомнить.

Дерьмо.

— Они должны были уничтожить причалы, — сказала я. «Задание выполнено», сказала мне Хиди.

— Вот именно, — сказал Хемир. — Только не корабль, а причалы.

— Но зачем вообще сражаться? — все же спросила я. — Почему бы просто, я не знаю, не отпустить эту штуку?

Хемир рассмеялся.

— Зачем драться? Ну же, ты же была в Асгарде. Что они делают весь день, эти твои друзья-воины? Изучают ли они философию?

Мои щеки горели, когда я повернулась к окну.

— Кэрол, — сказал Хемир, его голос стал мягче. — Мы все точно знаем, как умрем, и Йотуны, и Асы. И мы знаем, что он не будет сражаться за Нагльфар.

— Так это была… тренировка?

— Вроде того, — сказал Хемир с очаровательной улыбкой.

— А Локи?

— Этот ублюдок — дерьмовый воин, — сказал Хемир. — С тех пор как он освободился от змей, он был одержим Рагнарёк. Остальные из нас готовы принять свою судьбу — принять судьбу мира… но этот идиот всегда пытается предотвратить неизбежное.

— Как он освободился от змей?

Хемир повернулся ко мне с холодным взглядом.

— Это ты можешь спросить у него. Наш выход.

Шины машины хрустели по холодному гравию, когда мы съехали с шоссе на неровную дорогу вдоль океана. Вдалеке я увидела твердые белые камни гостиницы «Слинденнар». Мне казалось, что прошла тысяча лет с тех пор, как я оставалась там, в маленькой комнате под ивами, ожидая и ожидая Локи. А потом в объятиях Хемира. Облака неслись над Северным морем, и в мерцающем свете я увидела сырой склад библиотеки Слинденнара.

— Книга «Смертные Любовники Богов», — сказала я, вспоминая комнату в глубине, световой детектор движения. Список из тридцати двух имен.

Хемир ничего не ответил.

— Ты сделал это нарочно, не так ли? — спросила я, наблюдая, как отдаляется библиотека в зеркале заднего вида. — Ты отвел меня в библиотеку. Ты хотел, чтобы я прочла эту книгу.

— Конечно, — сказал он, пожимая плечами. — Я хотел, чтобы ты поняла, что ты не единственная смертная, которую похитил Локи.

Я замолчала, вспоминая имена. Вспоминая противостояние Локи в нигде, как я бросала ему имена его мертвых любовниц, пытаясь причинить боль.

— Испытание Эсилинда, — сказала я. — Это тоже было в книге.

Хемир рассмеялся, но в голосе его звучала горечь.

— Это не входило в мои намерения.

— Полагаю, мне следует поблагодарить тебя.

— Я думал, что эти страницы уничтожены, — прорычал он. — Поверь, теперь уж точно.

Мы проехали последний отрезок пути в тишине, напряженной, тупиковой тишине, пока я не увидела темные ветви рябины на фоне неба. Хемир припарковал машину и повернулся ко мне.

— Ты уверена, что хочешь сделать это с собой? — спросил он.

Мне вдруг стало не по себе.

— А что? Ты знаешь, что я собираюсь найти?

Хемир пожал плечами. Мускулы на его руке напряглись, когда он провел пальцами по волосам, и я подумала о том, чтобы сказать ему, завести машину, вернуться в гостиницу «Слинденнар», забронировать номер, где мы могли бы упасть в объятия друг друга.

— Я должна знать, — сказала я, открывая дверь.

Хемир вышел из машины, но остался на стоянке. Я подошла к камням, прижимая к себе куртку, чтобы защититься от пронизывающего ветра с океана. Сейчас было уже совсем светло, и этот свет обладал странным северным свойством — способностью светить прямо в глаза, в каком бы направлении ты ни смотрел.

Первые три камня были точно такими, какими я их помнила, точно такими, какими они выглядели на экране моего компьютера: Один и Волк Фенрир. Тор и змей Ёрмунганд. Корабль Нагльфар.

А Локи был на четвертом камне. Я не могла удержаться, чтобы не коснуться резьбы, его гордого лица, его сверкающих глаз. Он был таким живым и до боли знакомым. Именно так он выглядел в Асгарде, подумала я, после Испытания Эсилинда. Когда Один отпустил его. Дикий. Опасный. Свободный.

Я подошла к синему брезенту. Голос Хемира эхом отозвался в моей голове. «Ты уверена, что хочешь это сделать?» Я откинула брезент.

На первый взгляд два распростертых камня под брезентом были точно такими же, какими они выглядели на моем компьютере. Я в отчаянии сжала кулаки. Что, черт возьми, я упустила? Какого черта я здесь делаю?

Там был камень с собранием богов — Один в центре, по бокам Тор и Тюр, и какая-то странная фигура монстра в левом нижнем углу.

Какой-то странный монстр с изогнутыми клыками.

Я уже видела это раньше, подумала я. Я видела именно эту комнату, с теми самыми людьми. Один предлагал мне деньги, докторскую степень и…

«Мужа, детей, всего, что хочешь», — сказал Тор.

«Я бы женился на тебе, если бы ты захотела», — сказал Хемир.

Я повернулась к последнему камню. На левой стороне резьбы был ряд фигур, включая Одина. Справа был Локи, связанный и стоящий на коленях. А посередине стояла женщина, широко расставив ноги и подняв руки. Положение воина.

Это была я.

— Вот дерьмо, — сказала я.

***

Хемир вышел, чтобы присоединиться ко мне у камней. Я едва заметила, что он рядом. Я сидела на холодной вулканической земле, уставившись на свое изображение, вырезанное в камне более тысячи лет назад.

— Дерьмо-дерьмо-дерьмо, — пробормотала я.

— Пошли, — сказал Хемир, помогая мне подняться на ноги. — Я угощу тебя пивом.

Через двадцать минут мы уже сидели за столиком в гостинице «Слинденнар». Хемир поставил передо мной кружку пива, и после минутного раздумья я выпила почти половину одним глотком.

— Похоже, это я начала Рагнарёк, — сказала я, обращаясь скорее к пиву, чем к Хемиру.

Хемир весело рассмеялся.

— Мы все точно знали, что произойдет, но мы никогда не знали, когда. Мы не знали, что может его зажечь. И оказалось, что это была ты!

Он потянулся через стол и похлопал меня по плечу.

— Маленькая подружка Локи отправилась в Асгард, чтобы спасти его, и в конечном итоге запустила одну вещь, которую он потратил столетия, пытаясь предотвратить!

— Ты тревожно весел, — сказала я, стряхивая его руку.

— Мне стало легче оттого, что ты отвергла мое предложение руки и сердца, — сказал он с лучезарной улыбкой. — У нас не было бы много времени, чтобы наслаждаться друг другом.

У меня задрожали руки.

— Ты хочешь сказать, что Рагнарёк собирается начаться…

— Не сразу, — ответил он. — Войска еще должны собраться.

Мои плечи расслабились.

— Я бы рассказал, в начале следующего года, — сказал Хемир.

— В следующем году! — Я вздрогнула, и моя рука опрокинула пиво. Хемир поймал его с неестественной легкостью. — Черт, Хемир, уже ноябрь!

— Послушай, Кэрол, — сказал он, протягивая мне пиво. — Смертные всегда выживают в Рагнарёк. — Он взял мои пальцы в свои теплые, грубые руки. — Я могу быть уверен, что ты будешь среди тех, кто продолжит основывать новый мир. Лучший мир.

Я убрала свою руку от него.

— Нет! — сказала я. — Послушай, нет, я не могу, у меня есть племянница. Она всего лишь ребенок. Я не могу… я имею в виду…

Он пожал плечами и одарил меня своей очаровательной кривой улыбкой.

— Значит, она тоже может выжить. Ты можешь составить список.

— Хемир, я не собираюсь составлять список тех, кто переживет апокалипсис!

Я медленно осознала, что все остальные пары в гостинице смотрят на нас, и понизила голос до шепота.

— Я не могу, — сказала я. — Я не могу сказать, что один человек более достоин другого.

Мои глаза затуманились от слез, и я обвела рукой комнату, бар, пожилые пары за столиками, ряд окон, выходящих на Северное море.

— Я не могу желать уничтожения всего этого.

— Отлично, — сказал он. — Но желаешь или нет, это грядет.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Меня разбудила резкая боль в пояснице. Я пошевелила головой, и острая боль пронзила к тому же мою шею. Ну, прекрасно, подумала я, открывая глаза. Я снова заснула за столом. Я вытянула руки над головой, подвигала мышкой, чтобы разбудить компьютер. Часы показывали 5:43 утра. Я просмотрела последнее, что написала в своей диссертации, перед тем как заснуть.

«Но личность обманщика не может быть сведена к простому дьявольскому нарушителю спокойствия. На самом же деле, основная функция обманщика — говорить правду: разрушительную, неудобную, болезненную, но очевидную правду».

Я зевнула и выглянула в окно. Было начало февраля, и до восхода солнца оставалось еще несколько часов. Но если я буду долго принимать душ, а потом медленно пойду пешком, то доберусь до «Медичи» как раз в тот момент, когда они откроются. Я могла бы начать свое утро с настоящего капучино и круассана с миндалем.

Когда я вышла из «Фламинго», стоял мороз и обещали снег. Мои влажные волосы задеревенели, замерзая на плечах. Я глубоко вздохнула, и холод обжег легкие. Небо было сумрачным, пасмурно-серым, уличные фонари доблестно сияли в полумраке.

Сегодняшний прогноз, подумала я, снег, холод и все увеличивающиеся шансы на Рагнарёк. Я вздрогнула от ветра. Внезапно это показалось мне не очень смешным.

***

— Останься со мной, — сказал Хемир, когда мы ехали в сгущающейся темноте обратно в аэропорт Рейкьявика. — Я сниму нам маленький домик у воды. Мы можем провести последние месяцы этого года вместе. — Прошло три месяца с тех пор, как я вернулась из Рейкьявика, и я все еще помнила умоляющий, призывный взгляд его глаз.

— Ну, давай, — просил он. — Мы можем делать то, о чем ты с Локи даже не мечтала.

— Вряд ли, — фыркнула я.

Его смех звучал немного принужденно.

— Это конец света, Кэрол. Это конец всех миров. Что ты собираешься делать с оставшимся временем?

Я уставилась в окно. Огни Рейкьявика мерцали в темноте, последние красные полосы заходящего солнца исчезали в небе над ними. Мигающий белый свет одинокого самолета завис над океаном.

— Мне нужно написать диссертацию, — сказала я.

Вернувшись домой из Исландии, я тщательно изучила все, что смогла найти о Рагнарёк. Но все это я уже знала, кое-что даже записала. Локи вырывается из своих оков. Боги проводят совет. Ужасный корабль Трима плывет с армиями Йотунов. И они, все они, тянутся к полю битвы, на последнюю битву. К Вигриду.

Хеймдалль дует в Гьяллархорн, провозглашая Рагнарёк. Воины Одина встречают Йотунов в битве в последний раз. Иггдрасиль дрожит, и нет никого в девяти мирах, кто не боялся бы.

Один убит волком Фенриром. Тор и змей Ёрмунганд убивают друг друга. Солнце и Луну проглатывают волки, когда огонь Сурта пожирает и уничтожает все девять Миров.

— Должен быть способ остановить это, — повторяла я себе снова и снова. Голос Локи эхом отозвался в моей голове. «Как ты можешь помешать случиться Рагнарёк, смертная женщина?»

Больше я ни о чем не могла думать, каждое событие неумолимо вело к следующему, начиная с совета Богов, совета, на котором Один предложил мне мужа, и который закончился голодным огнем.

Иногда я видела огонь во сне. Я стояла перед Иггдрасилем, его ветви покачивались в ярком, танцующем свете. А потом начинался пожар, на далекой-далекой ветке, и он распространялся и распространялся, пока воздух не становился густым от искр, пока жар волнами не окутывал дерево, пока все девять сфер не были им поглощены.

Я просыпалась, дрожа, а иногда плача. А потом, когда недели растянулись на месяцы, пока я писала диссертацию и оценивала эссе своих студентов, я начала задаваться вопросом, что происходит далеко за широкими ветвями Иггдрасиля. Отплыл ли корабль Трима? Собиралась ли армии на полях Вигрида? Сколько времени у нас было, у всех нас, прежде чем Хеймдалль поднесет к губам Гьяллархорн, и девять Миров будут уничтожены?

И где, черт возьми, Локи?

***

Я вздрогнула, обхватив себя руками. Отпусти его, подумала я. Я твердила себе это последние три месяца, с тех самых пор, как опустилась коленями на черную вулканическую землю Слинденнара и уставилась на свое изображение, высеченное в камне тысячу лет назад. Просто сосредоточься на том, что ты делаешь.

— А то, что я делаю, — сказала я, мое дыхание образовывало белые облака в холодном февральском воздухе, — это иду завтракать.

Усталая светловолосая официантка как раз переворачивала табличку «закрыто» на «открыто» на двери «Медичи». Я потянула тяжелую деревянную дверь и впустила струю холодного воздуха. Официантка одарила меня взглядом, который был не совсем приветливым, но, конечно, угрюмый персонал — часть очарования «Медичи». Я села в темную, обшитую деревянными панелями кабинку у окна, и достала свой экземпляр «Тайного паука» и блокнот. Если бы я только могла найти немного больше текстовых доказательств в поддержку моего аргумента, что…

Я почувствовала его еще до того, как увидела. Возможно, в воздухе послышалось легкое потрескивание электричества, или порыв воздуха, как тающая снежинка, ударил мне в затылок.

— Это место занято? — поинтересовался он у меня за спиной.

Я покачала головой, когда он сел, пытаясь вспомнить, как дышать.

— Локи Лаувейсон, — сказала я, надеясь, что голос не выдал мое колотящееся сердце. — А что привело тебя в Мидгард?

— День Святого Валентина, — сказал он.

— Что?

Я сунула руку в карман и схватила мобильник, чтобы проверить дату. Но мои пальцы дрожали, вытаскивая его, и телефон упал на пол, его темный пластиковый корпус оторвался от задней панели. Локи и я потянулись к нему, и наши пальцы соприкоснулись. Моя рука ожила от электричества, когда я схватила проклятый телефон и попыталась собрать его обратно.

— Ты — засранец! — сказала я, чувствуя, как краснеют мои щеки. — Я не видела тебя несколько месяцев. Ни слова после того, как я вернулась из Асгарда. А теперь ты пришел поздравлять меня с Днем Святого Валентина?

Локи одарил меня обезоруживающе красивой улыбкой. Черт, подумала я. Я и забыла, насколько тупо он привлекателен. Я старалась не обращать внимания на жар между ног.

— Привет! — Официантка внезапно оказалась рядом с нашим столиком, ее голос дрожал. Она пристально смотрела на Локи, ее щеки были ярко-красными. — Вам что-нибудь принести?

Локи улыбнулся ей.

— Только эспрессо, пожалуйста.

Официантка уронила блокнот с заказом. Затем ее щеки приобрели еще более глубокий оттенок красного, почти пурпурного, когда она наклонилась за своим блокнотом и отошла от нашего стола. Мой телефон пропиликал, когда он, наконец, включился. Дисплей включился и «14.02» вспыхнуло белым на угольно-сером экране. Так что сегодня День Святого Валентина. Я уставилась на Локи. Мои попытки оставаться раздраженной им, боролись с явным облегчением, переполнявшим тело, облегчением от того, что он все еще жив, что он еще не ушел на мрачное поле битвы Вигрид.

— Ты действительно пересек Биврёст только для того, чтобы поздравить меня с Днем Святого Валентина? — спросила я.

Улыбка Локи померкла, и на мгновение он выглядел старым. Затем подошла официантка, ее щеки все еще были пунцовыми, руки слегка дрожали, когда она поставила маленькую белую кружку с эспрессо Локи на наш столик.

— Дела… идут на спад, — сказал он деликатно. — Я потратил целое тысячелетие, пытаясь предотвратить это. Но, похоже, Рагнарёк приближается, несмотря на все мои усилия.

Я не могла заставить себя посмотреть на него.

— Знаю, — сказала я. — Я не осознавала этого, когда отправилась в Асгард. Но теперь я знаю.

Я глубоко вздохнула, готовясь извиниться. Но когда смотрела на него, на его высокие скулы и сверкающие глаза, на его мягкие губы и пылающие волосы, я совсем не была уверена, что мне жаль. Он свободен, подумала я, и не смогла заставить себя пожалеть об этом.

— Я хотел бы провести с тобой немного времени, — сказал он, поворачиваясь лицом к окну. — До конца. Если ты сможешь заставить себя простить меня.

— Простить тебя?

— Испытание Эсилинда. Я бы избавил тебя от этого. — Его глаза метнулись ко мне, потом снова к окну, на пустую улицу.

Какое-то время я сидела, молча, наблюдая, как бледный свет зимнего раннего утра переливается и дрожит на его лице.

— Так вот почему ты не хотел видеть меня в Асгарде?

— Конечно, — сказал он. — Я думал, ты примешь предложение Одина. Ты могла бы забыть меня.

— Ты действительно так думал?

Локи слабо улыбнулся мне.

— Был такой шанс.

— Предложение Одина, — сказала я, и мне в голову пришла неприятная мысль. — И как он до этого додумался?

Локи развел руками, ладонями вверх.

— Мы это обсуждали.

— Ты велел им предложить мне мужа?

— Я велел им предложить тебе все, — сказал он. — Если Испытание Эсилинда не увенчается успехом, смертного казнят. Я бы предпочел, чтобы ты вышла замуж за Трима, чем… — он замолчал.

— Но все прошло хорошо.

— А потом ты была наказана за мои преступления. Изгнанием, если я не ошибаюсь, — сказал он, понизив голос и устремив взгляд в окно. — Я не хотел этого для тебя.

Я уставилась на его бледное лицо и вдруг вспомнила, как он выглядел, привязанный к стулу в Асгарде, с кляпом во рту, в синяках и крови, с закрытыми глазами. И вместе с этим воспоминанием пришла вспышка глубокого гнева.

— Я не жалею о том, что сделала, — сказала я. — Суд был моим требованием. И я рада, что ты свободен. — Я сделала паузу, глубоко вздохнув. А потом, из-за того, что наступит конец света, я произнесла слова, которые были в моем сердце.

— Я люблю тебя, — прошептала я и посмотрела в окно на пустую улицу, на бледное небо.

— Как и я люблю тебя, — сказал он. — Иначе суд не состоялся бы.

Наши взгляды встретились над столом, и мне пришло в голову, что есть еще одна вещь, которую я хотела бы знать, один последний вопрос, на который я хотела бы получить ответ, прежде чем девять миров будут уничтожены.

— Расскажи мне о Сигюн, — попросила я. — Расскажи мне о своей жене.

— Хорошо. — Он положил две двадцатидолларовые купюры рядом с нетронутым эспрессо, встал и протянул мне руку. — Пойдем со мной.

***

— Я никогда не хотел убивать Бальдра, — сказал он, когда мы вышли из тепла кафе «Медичи». На улице было так холодно, что мой первый вдох обжег легкие. Я держала Локи за руку.

— Я любил Бальдра. Все любили. Все так и было. Нельзя было не любить Бальдра. Но он становился дерзким маленьким сукиным сыном. И… — Локи сделал паузу, глубоко вздохнув.

— Общим врагом, — договорила я.

Он повернулся ко мне, широко раскрыв глаза.

— Вот именно, — сказал он. — Я думал, что смогу объединить их против себя, если понадобится. Но как ты поняла…?

Я улыбнулась ему.

— Ты сам мне говорил, много лет назад. Единственное, что их когда-либо объединяло — это общий враг.

Он тихо рассмеялся.

— И это сработало, — сказал он. — Только ненадолго.

Мы прошли полквартала, молча, мимо неповоротливых многоквартирных домов, огороженных дворов. Холод жалил на нас, и я держала руку Локи крепче, чем это было абсолютно необходимо.

— Но почему? — спросила я. — Один, Трим, похоже, они с нетерпением ждут Рагнарёк. Зачем пытаться остановить его?

Я почувствовал, как он пожал плечами.

— Я не воин, — сказал он. — Славная смерть в бою никогда не привлекала меня. Кроме того, — он поднял руку, указывая на улицу, на кристаллики льда, сверкающие на тротуаре, на сугробы на обочинах, испещренные черными и серыми полосами. — Мне нравятся Девять Миров. Я не спешу их уничтожать.

— А не будет ли после этого… лучшего мира?

Локи рассмеялся. Радости в смехе не было.

— Именно это они и утверждают. Но я слышал много обещаний, что за разрушением и террором последует лучший мир. Кажется, это никогда не срабатывает.

Мы сошли с тротуара и пошли по пешеходной эстакаде, ведущей к парку, нашему парку, к мысу Промонтори. Ветер свирепо завывал на Лейк-Шор-драйв, и мы оба замолчали, пока не оказались среди деревьев и розовых кустов.

— Я обнаружил, что омела была единственной вещью, которая могла причинить боль Бальдру, — начал Локи, его голос был мягким, едва слышным из-за ветра. — Я вырезал из омелы оружие. Дротик, правда. А потом я отдал его Хёду, преследуя ужасную цель. Он же слепой.

Локи замолчал, и мы пошли вдоль берега озера. Волны швырялись льдом, разбиваясь о замерзшие пилоны. Мои щеки горели от холода, пальцы рук и ног медленно заледеневали.

— Я не скажу, что не заслуживал наказания, — сказал Локи. — Я обнаружил его слабость. Я смастерил оружие. Я отдал его Хёду. Каковы бы ни были мои намерения, копье пронзило сердце Бальдра.

Он снова замолчал, и я взглянула на него. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, на далекий горизонт.

— Я заслужил то, что получил. Но Сигюн не заслуживала наказания. И мои сыновья, они тоже не заслуживали наказания.

Локи остановился, и я остановилась рядом с ним. Он посмотрел на озеро Мичиган, неспокойное с колышущимися льдинами. Я сделала вид, что не замечаю слез на его гордых щеках.

— Они превратили моего сына Вали в волка, — сказал он. — И волк Вали разорвал на части своего брата Нари. Тогда Один и Тор привязали меня к скале с внутренностями моего собственного ребенка и поместили змею надо мной, чтобы та капала ядом мне на лицо.

Я держала его за руку. Ветер жалил глаза, принося слезы.

— И они привязали Сигюн к этому месту так же крепко, как и меня, — сказал он. — Это было моим наказанием. Один ребенок мертв, один ребенок заключен в тело зверя, возможно, навсегда. И осознание того, что моя жена, женщина, которую я любил больше всех на свете, проведет остаток своей долгой жизни в пещере, ловя чашей яд.

— Мне так жаль, — прошептала я, мои слова звучали слабо и жалко.

Локи покачал головой и накрыл своей ладонью мою руку, начиная идти снова.

— В конце концов, — сказал он, — мне удалось убедить ее уйти. Уйти единственным доступным ей способом, которым можем только мы.

Я задержала дыхание, холод тянулся к моей куртке, пронизывая джинсы.

— Мы выпили яд вместе, — сказал он низким и мягким голосом. — Ей пришлось поднести чашу к моим губам. Но умерла только она.

К этому времени мы уже были на пешеходном переходе. Мы оба молчали, пока шли по Лейк-Шор-драйв, ветер вырывал тепло из моего тела. «Он убил ее», сказала мне леди Сиф, в Асгарде, когда я спросила о Сигюн. Мои слезы оставляли холодные следы на щеках.

Локи предложил мне руку, как только мы вернулись на землю. Я взяла ее, крепко прижимая к себе.

— А потом меня отпустили, — сказал он, махнув рукой. — Как только Сигюн была мертва, Один и Тор появились и сняли с меня путы. И я стал свободен. — Он горько рассмеялся. — Смотреть, как Сигюн страдает в пещере, было моим наказанием.

Я сильно задрожала, и Локи обнял меня, целуя в макушку. Остаток пути до жилого комплекса «Фламинго» мы прошли молча. Дрожащими пальцами я набрала код входа. Потом открыла дверь, но Локи остался на тротуаре.

— Пошли, — сказала я, придерживая дверь.

— Если ты все еще хочешь, чтобы я вошел, — сказал он.

Я выдавила замерзшую улыбку, когда я потянулась к его руке.

— Конечно, хочу, — сказала я. — Конечно, хочу.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Когда дверь в мою квартиру закрылась за нами, я вдруг почувствовала смущение. Когда-то эта квартира принадлежала ему так же, как и мне. Но это было целую жизнь назад, и теперь я стояла в гостиной, глядя на него, дрожа, и не только от холода.

Локи взял мои руки в свои.

— Ты замерзла, — сказал он. — Я этого не понимал. — Его глаза потемнели на бледном лице. — Я снова подверг тебя опасности.

Я покачала головой и потянулась к нему.

— Нет, — сказала я, выдавив слова сквозь стучащие зубы. — Я в порядке. Мне просто холодно.

— Это не… — он отошел от меня, его глаза были устремлены куда-то поверх моей головы. — Когда Сигюн умерла, я… — Его голос дрогнул, и он глубоко, прерывисто вздохнул, проводя пальцами по волосам. — Что-то внутри меня тоже умерло. Навсегда, как я думал. А потом ты… когда мы отправились к Иггдрасиль, когда я понял, что подвергаю тебя опасности…

Его глаза закрылись. Он выглядел каким-то потерянным, его уверенность и гордость исчезли. Я потянулась к нему, притянула его губы к своим, холод встретил холод. Его руки обвились вокруг моей талии, и его рот открылся для меня. Моя дрожь прекратилась, когда тело расслабилось на его груди, его до боли знакомый язык вошел в мой рот, весь остальной мир исчез.

Когда мы оторвались друг от друга, я повернулась и прижалась к нему головой, прислушиваясь к ровному ритму его сердца.

— Но я в порядке, — прошептала я. — Я здесь. Я здесь, с тобой.

Он долго молчал, его руки обвились вокруг меня, наши тела прижались друг к другу. Затем он глубоко, судорожно вздохнул.

— Прости, что я не дал тебе больше, — сказал он.

Я рассмеялась, уткнувшись ему в грудь.

— Локи, сколько смертных видели Асгард? Даже если я кому-нибудь скажу, мне никто никогда не поверит. Я шла по Биврёсту. Я видела Вал-Холл. — Я повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, но он был все еще далеким, затуманенным.

— И все же, — прошептал он, проводя пальцами по моим волосам и шее, — я должен был дать тебе больше. — Он перевел взгляд на окно, не смотря на меня.

Слова Одина эхом отдавались в моей голове: «Деньги, степень, семья. Все это я могу тебе дать».

Это то, что ты хотел мне дать? — подумала я и потянулась к его бледному лицу. Когда я коснулась его щеки, он вздрогнул, и его иллюзии улетучились. Я увидела шрамы, расходящиеся от его глаз, неровные белые полосы, пересекающие его полные губы. Я почувствовала его настоящую кожу, шершавую под моими пальцами, всего на секунду. Потом он покачал головой, и его лицо снова стало совершенным, гладким, бледным и ровным.

— Ты не должен этого делать, — сказал я.

Он улыбнулся и отвернулся, глядя в окно гостиной.

— Нет, правда, — сказала я, проводя пальцем по его губам, обводя невидимые шрамы. — Ты мне нравишься таким, какой есть.

Он посмотрел на меня, его совершенное лицо было непроницаемо.

— Я тебе нравлюсь уродом?

— Ты мне нравишься таким, какой есть, — сказала я. — Пожалуйста.

Он заколебался, а потом его иллюзии исчезли, и я увидела его, Локи, Бога-Обманщика Асгарда. Его волосы, как огонь, вздымались вокруг очень старого и очень дикого лица. Тонкие белые нитевидные линии расходились от глаз, губы пересекала толстая, сердитая рубцовая ткань там, где гномы Нидавеллира зашили ему рот.

Я наклонилась к нему и поцеловала шершавые губы.

— Ты очень красивый, — сказала я.

Я почувствовала, как его грудь задрожала, когда он засмеялся.

— А ты сумасшедшая.

Я улыбнулась.

— Ты сам отдал мне себя, — сказала я, встретив его дикие глаза на древнем, избитом лице. — Именно этого я и хотела. Это все, чего я хотела.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, а затем подхватил на руки и понес в спальню. Мои пыльные свечи вспыхнули, когда мы вместе легли на подушки. Его теплое дыхание коснулось моей шеи, когда он наклонился к моему уху. Его голос был тихим и дрожащим, он шептал слова, которые я не знала, на языке, который я не знала. Но я уже слышала это раньше, подумала я. Где же я была…

На моем диване, поняла я. До того, как уехала в Исландию.

В последний раз, когда мы занимались любовью.

— Что это было? — спросила я, проводя руками по его спине и под рубашкой. Его тело было неровным под моими пальцами, рубцовая ткань завязалась узлом и порвалась на его мышцах. Он молчал так долго, что я подумала, что он не ответит.

— Я связан с тобой, — прошептал он, наконец, его голос был хриплым у моей шеи. — Ты — часть меня.

— Ну, это… — слова замерли у меня на губах, когда я посмотрела на него. Его глаза горели. Я прижала руку к его щеке, большим пальцем обводя шрамы, расходящиеся от его глаз.

— Я связана с тобой, — сказала я, встретившись с ним взглядом. — Ты — часть меня.

Он улыбнулся мне, его глаза наполнились светом. А потом он прижался своими грубыми, неровными губами к моим, и мое сердце забилось сильнее.

Впервые мы поцеловались без всяких иллюзий.

***

Его незнакомая кожа вздрагивала и трепетала от моих прикосновений. Я провела пальцами по его шее, обводя ключицу, а затем вниз по изгибам груди, где выступы твердой рубцовой ткани царапали мою ладонь.

Я отстранилась от его голодного рта.

— Ты чувствуешься совсем по-другому, — прошептала я.

Он поморщился.

— Я презираю эту кожу, — сказал он низким и грубым голосом. — И я не привык, чтобы меня т-трогали… вот так…

Он ахнул, когда я поцеловала его грудь, проводя языком по соску, нежно сжимая зубами твердую кожу. Его дыхание было коротким и быстрым, когда я отстранилась.

— Мне нравится прикасаться к тебе вот так, — прошептала я. Наши глаза встретились, и он улыбнулся в ответ, проведя пальцами по моей щеке.

Он застонал, и его глаза закрылись, когда я забралась на него сверху, прослеживая дугу его мышц под шрамами на коже. Я двигалась вниз по его ногам, облизывая пупок, проводя руками по его плоскому мускулистому животу и вниз по бедрам, чувствуя, как его тело напрягается под моими прикосновениями. Его член пульсировал, готовый для меня. Я проигнорировала это, когда склонилась над ним, проводя языком по внутренней стороне его бедер. Его тело задрожало, когда я поцеловала основание его члена, а затем нежно провела языком по его длине.

Он вскрикнул, вцепившись руками в простыни, когда я взяла его в рот. Я обхватила пальцами его длину, целуя и облизывая головку, и его бедра задрожали подо мной.

— Каролина, — выдохнул он, — я не могу… если ты не прекратишь…

Я отодвинулась достаточно далеко, чтобы улыбнуться ему.

— Я не остановлюсь, — сказала я.

Я медленно провела губами по всей его длине, наслаждаясь тем, как его тело двигалось под моими прикосновениями. А потом, когда его бедра начали наклоняться и покачиваться, я задвигалась быстрее.

Он выкрикнул мое имя, когда кончил мне в рот, простыни порвались в его руках. На вкус он был как соль и древесный дым. Его тело все еще дрожало, когда я легла рядом с ним и обняла его.

— Спасибо, — выдохнул он.

— Не благодари меня пока, — сказала я. — Я с тобой еще не закончила.

Он рассмеялся, его лицо было открытым и расслабленным, его рука скользила по моей руке.

— Я люблю тебя, смертная женщина.

— И ты должен мне новый комплект простыней, Локи из Асов.

Он снова засмеялся и повернулся ко мне, потирая голову о мою шею. Его бедра прижались к моим, и я почувствовала, как его член снова дернулся, становясь твердым. Я застонала, когда он провел своими покрытыми шрамами губами по моей шее, посылая дрожь по моей коже. Он потянулся к моим запястьям, прижимая меня к кровати, а его губы двигались по моей груди, целуя и облизывая мою ключицу. Я ахнула, когда грубая кожа его груди потерлась о мою, а затем он обвел мою грудь языком, втягивая ее в рот, сжимая зубами мой сосок.

— О, я скучала по тебе, — воскликнула я, обхватывая его ногами. — Я так по тебе скучала, черт возьми!

Его грудь дрожала, когда он смеялся, а потом он прижался лицом к моей шее, дыша в мои волосы.

— Я скучал по твоему запаху, — прошептал он хрипло.

Он склонился надо мной, его пальцы следовали за контуром моей талии, а рот обводил мои соски, облизывая и покусывая, а затем опустился к изгибу живота. Я вздрогнула, когда его прохладные губы снова и снова целовали мою кожу. Он прижался щекой к моему пупку, глубоко дыша. Затем он одарил меня злой усмешкой и опустил голову между моих ног.

— А, черт, я так скучал по твоему вкусу, — сказал он.

Он погрузил свой язык в меня, и я вскрикнула, хватаясь за простыни. Его язык заработал и прижался к выпуклости моего клитора, и волны удовольствия сотрясли меня, пока не задрожали бедра. Он отодвинулся ровно настолько, чтобы я смогла простонать его имя, а затем его рот снова прижался ко мне, кружась и пробуя на вкус, пока комната не начала вращаться. А затем он замедлился, удерживая меня на грани освобождения, когда скользнул пальцами в мое лоно, нежно потирая большим пальцем горячую плоть моего клитора. Я стонала и извивалась под ним, задыхаясь.

— Ты мне нужен, — закричала я, вцепившись пальцами в простыню. — О, Локи, пожалуйста!

Он склонился над моими бедрами, его большой палец все еще делал ленивые круги по моему пульсирующему клитору, его пальцы двигались внутри меня. Он провел зубами и покрытыми шрамами губами по моим бедрам, а затем сомкнул губы вокруг кожи верхней части моего бедра и укусил меня. Я вскрикнула, когда ощущение наводнило мое тело, стирая мысли, разрушая различие между удовольствием и болью, а затем его рот снова вернулся ко мне. Его язык коснулся моего лона, и мое тело разбилось и закачалось под его губами, простыни разорвались в моих руках, когда я выкрикнула его имя, наслаждаясь оргазмом.

Он целовал меня, пока я, дрожа, лежала на рваных простынях, и я почувствовала вкус себя на его губах.

— Прости за простыни, — прошептал он, его лицо было мягким в свете свечи.

Я обнаружила, что не могу вымолвить ни слова, поэтому просто повернулась, чтобы обнять его за талию.

— Хотя, — сказал он, проводя пальцами по изгибу моей шеи, отчего моя кожа вспыхнула и покрылась мурашками, — мне кажется, ты сказала, что еще не закончила со мной…

Я рассмеялась в его объятиях и провела пальцами по его волосам.

— Поцелуй меня, — прошептала я.

Его губы коснулись моих, и он поцеловал меня, медленно и интимно, пока мое тело снова не начало гореть и дрожать, пока я не задохнулась у его рта, проводя руками по его покрытой шрамами спине.

— Я готова, — сказала я, раздвигая ноги под ним.

Он отстранился и прижался головой к моей шее, целуя кожу, глубоко дыша. Я наклонилась, и он ахнул, когда я обхватила пальцами его набухший член, направляя в себя. Мы оба застонали, когда он вошел в меня, наши тела соединились, мягко и медленно. Его рука дрожала, когда он обнимал меня за плечи.

— Ты чувствуешь себя по-другому? — прошептала я. — Когда ты… вот так?

Он глубоко вздохнул, уткнувшись лицом в мои волосы.

— Да, — вздрогнул он.

Я обхватила его ногами, когда он начал двигаться внутри меня, его кожа все еще была прохладной, даже когда наши тела скользили и прижимались друг к другу. Его рука прижала меня к груди, будто он пытался втянуть меня в себя, сделать нас одним целым.

— Я… связан с тобой, — прошептал он мне на ухо низким, прерывистым голосом.

— Ты — часть меня, — закончила я.

Его тело дрожало в моих руках. Я вздохнула, открываясь ему, отдавая ему все, что у меня было, все, чем я была. Мы дрожали и перекатывались, как море, цепляясь друг за друга, когда волны разбивались вокруг нас, сметенные чем-то гораздо большим, чем мы вдвоем.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Мы валялись в обнимку на порванных простынях, моя голова лежала на его изуродованной груди, а на комоде шипели и гасли свечи. Его пальцы рассеянно скользили по моей руке.

— Итак, — прошептала я, когда мое сердцебиение, наконец, вернулось в норму. — Какой у тебя план?

Его грудь задрожала, когда он засмеялся.

— С чего ты взяла, что у меня есть план?

— Разве у тебя нет плана? Чтобы остановить Рагнарёк?

Он вздохнул и наклонился, чтобы поцеловать мои волосы.

— Найти тебя. Извиниться. Провести последние дни Мидгарда в твоих объятиях, если ты захочешь меня. Таков был мой план.

Я наклонила голову, чтобы встретиться с его губами.

— А как насчет общего врага? — спросила я после медленного, сладкого поцелуя. — Это снова не может сработать?

Он тихо засмеялся в моих объятиях.

— И стать связанным под землей еще на тысячу лет, так смертная женщина?

Я вздрогнула.

— Нет. Конечно, нет. Но разве нет чего-то еще?

Он пожал плечами, проведя рукой по изгибу моей щеки.

— Ты сама это сказала. Один, Трим. Они хотят этого. На этот раз их не проведешь. На самом деле, удивительно, что Девять Миров простояли так долго.

Я покачала головой.

— Должно же быть что-то, что мы можем сделать.

— Конечно, мы можем что-то сделать, — прорычал он, хватая меня за бедра и притягивая к себе. — Мы можем трахаться до потери сознания. Если меня потянет на поля смерти Вигрида, я хочу идти с твоим запахом на моем теле и твоим вкусом на моих губах.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он прижался своими губами к моим. Его сердцебиение ускорилось под моими пальцами.

Должна была признать, что планы, я слышала и похуже.

***

Я заснула, свернувшись калачиком на груди Локи, слушая ровный стук его сердца.

Потом я задрожала всем телом, словно пробиваясь сквозь завесу холодной воды. Я моргнула и оказалась в Сан-Диего, на заднем дворе дома моих родителей. Надо мной возвышался калифорнийский ясень, колышась в своей собственной буре.

Я подняла глаза и увидела темные, тяжелые грозовые тучи, навалившиеся на горизонт. Беда, подумала я. Грядут неприятности. Я чувствовала запах дыма, тяжелого, плотного дыма. Поле боя дымилось.

Воздух внезапно наполнился искрами и углями, с неба посыпались горящие листья. Я прикрыла глаза рукой и посмотрела вверх, вдоль ствола калифорнийского ясеня. Сейчас все сгорит, подумала я. Все дерево будет пылать.

Внезапно это был уже не задний двор моих родителей. Это больше не был калифорнийский ясень моей семьи. Теперь это был Иггдрасиль. Мировое Древо. И вершина мирового древа была в огне.

Мой сон изменился, и я снова оказалась в своей старой однокомнатной квартире, обхватив ногами Локи. Он крепко поцеловал меня.

— Мы… пересекаемся, — сказала я, и он улыбнулся.

— Иггдрасиль, — сказала я, переплетая свои пальцы с его. — Это… метафора социальной структуры.

Локи рассмеялся.

— Нет, это дерево, — сказал он. — Это ясень.

Сон снова сменился, и я осталась одна на заднем дворе у родителей. Калифорнийский ясень нависал надо мной, ветви дерева кренились и махали, извиваясь под своим собственным ураганом.

Это дерево, подумала я.

Этот ясень.

***

Я открыла глаза, моргая в темноте. Я слышала ритмичное дыхание Локи рядом со мной, видела его покрытое шрамами лицо в голубом свете моих прикроватных часов. Я приподнялась на локте, наблюдая за ним. Однажды он рухнул в мою постель после своей великолепной битвы, его иллюзии исчезли, открыв тело, покрытое кровью, боевыми ранами и шрамами. И он спал рядом со мной в нигде, когда было слишком темно, чтобы разглядеть его тело.

Но это был первый раз, когда он спал в моей постели, по-настоящему спал. Я наблюдала, как он дышит, глядя на его высокие скулы, сеть тонких белых линий, расходящихся от его глаз, ямочки на шрамах над и под губами. Он такой красивый, подумала я, и мне вдруг стало очень трудно удержаться от того, чтобы не прикоснуться к нему, не прижаться губами к его губам. Все, что я когда-либо читала о Рагнарёк, нахлынуло на меня, и у меня перехватило дыхание.

— Нет, — прошептала я. — Я остановлю его. Я найду способ. — Я сморгнула слезы, грозившие пролиться по моим щекам. — Я не позволю тебе умереть в Вигриде, Локи из Асов.

Я вылезла из постели, стараясь не потревожить его, и голая, пошла в гостиную. Я стояла у окна, наблюдая за машинами, мчащимися по Лейк-Шор-драйв. Наблюдая, как небо светлеет на фоне поверхности озера Мичиган. Наблюдая за колышущимися черными ветвями деревьев на мысу Промонтори.

— Это не метафора, — прошептала я своим затемненным окнам, проводя пальцами по волосам. — Это дерево. Ясень. И что ты делаешь, когда с деревом что-то не так? — Что-то мелькнуло на краю моего сознания, что-то, чего я не могла понять.

— Ты рано встала.

Я повернулась к спальне. Локи стоял в дверях, скрестив руки на груди, шрамы на его лице освещались слабым светом раннего утра через окна гостиной.

— Мне приготовить завтрак? — спросил он.

Я улыбнулась и подошла к нему, проведя руками по шрамам на его груди.

— Ты имеешь в виду украсть завтрак? — спросила я. — Из Вал-Холла?

Его лицо потемнело, и улыбка исчезла.

— Нет, не из Вал-Холла. Я уже ощущаю притяжение Вигрида. Было бы… неразумно покидать это царство, даже на мгновение.

Мои руки сжались вокруг его талии, и я прислонилась к его прохладной груди. Вигрид, подумала я. Нет. Нет. Нет. И нет. Что-то снова мелькнуло, крутясь на краю моего сознания.

— Это дерево, — пробормотала я, отстраняясь от его груди и возвращаясь к своим окнам. Солнце поднялось над озером, и голые ветви деревьев заблестели на фоне рассвета. — И когда что-то не так с деревом…

Я снова повернулась к Локи.

— Ты можешь доставить нас к Иггдрасиль?

Он наклонил голову.

— Ты бы хотела сейчас попасть к Иггдрасиль? Даже там ты не сможешь избежать пламени Рагнарёк.

— Нет, речь не о побеге. Я имею в виду, хотелось бы, но это не для меня. Смотри, это же дерево, да? А когда часть дерева засыхает, от нее же избавляются.

Локи улыбнулся мне печальной улыбкой, которая увеличивала шрамы на его губах.

— Хорошая мысль, — сказал он. — Логично.

— Ну, черт возьми, спасибо за мощную поддержку.

— Но нам нужно добраться до Иггдрасиль. И нет, я не могу пойти туда. Не без помощи, чего-то вроде медовухи Одина. И я очень сомневаюсь, что смогу достать ее во второй раз. Тем более, сейчас.

Я снова отвернулась к окну, глядя на деревья вдоль мыса в тонком золотистом свете зимнего восхода. Пытаясь вспомнить свой сон. Я наблюдала за другим деревом, за другим ясенем. Деревом, которое росло рядом со мной всю жизнь…

— Они пересекаются, — пробормотала я, поворачиваясь к Локи. — А что, если в Мидгарде есть место, которое пересекается с Иггдрасиль?

Он поднял бровь.

— Есть?

— Не знаю, — ответила я. — Но я знаю, у кого спросить.

Я взяла телефон и позвонила брату.

***

Джефф ответил после четырех гудков, его голос был хриплым от сна.

— Кэрол? Все в порядке?

Я взглянула на часы. В Сан-Диего было чуть больше двух часов ночи.

— Да, привет. Извини, что разбудила.

— Ничего, — сказал он. Я услышал шорох, когда он прикрыл телефон рукой. — Что случилось?

— Э-э, мне нужно кое-что понять, — пробормотала я.

— Что именно?

Я сделала глубокий вдох.

— Дерево на заднем дворе у мамы и папы. Ясень. Думаю, в нем есть что-то… особенное. Речь о нем.

Джефф рассмеялся.

— Поняла все по-своему, не так ли?

— Джефф, это серьезно!

— Хорошо, я слушаю, — сказал он, хотя все еще звучало так, будто он смеялся. — Что случилось? Что тебе нужно знать?

— Хм, это будет звучать немного безумно, — я колебалась. — Если я скажу Рагнарёк…

— Вот дерьмо, — вздохнул он. — Я так и знал. Скандинавские Боги?

— Да. — Я взглянула на Локи. Его худое обнаженное тело склонилось над кухонной стойкой, когда он наполнял кофейник. Мои щеки вспыхнули, и я отвернулась к окну. — Скандинавские Боги, — сказала я.

— Погоди. Я позову Ди. У нее немного больше опыта в деле спасения мира. — Я снова услышала шорох, когда мой брат вздохнул в трубку. — Но я серьезно. Скандинавские Боги? У тебя странные вкусы, сестренка.

— Спасибо, сейчас это очень конструктивно, — сказала я.

Затем в трубке раздался голос Ди.

— Привет, Кэрол, — сказала она. — Это из-за дерева?

Я открыла рот, потом снова закрыла.

— Да, наверное, так и есть.

— Мы наблюдали за ним, — сказала она. — Как много ты знаешь?

— Э-э, я ничего не знаю, — пробормотала я. — Я имею в виду, я знаю, что вызвала Рагнарёк. И я действительно сожалею об этом.

— Рагнарёк, — сказала Ди, а потом прорычала что-то низкое и смачное, что могло быть только чередой ругательств. После этого она молчала так долго, что я посмотрела на свой телефон, чтобы убедиться, что он все еще работает.

— Я знаю, что миры пересекаются, — сказала я. — И мне приснился ясень. Наверное, я просто подумала, что если мы доберемся до Иггдрасиль, то, может быть, сможем что-нибудь сделать. Потушишь огонь. Остановить Рагнарёк.

Ди по-прежнему ничего не отвечала, и плотная полоса паники сжала мою грудь.

— Наверное, я еще не разобралась во всех деталях. Но… — я замялась. Мое горло сжалось, голос стал высоким и дрожащим. — Я должна что-нибудь сделать. Я не могу потерять его.

На другом конце провода послышался тихий вздох.

— Знаю, — наконец сказала Ди. — И ты не ошиблась насчет ясеня.

— Не ошиблась? — пискнула я.

— Дерево во дворе — это окно, — сказала она. — И управление этим деревом было передано твоей семье, твоему деду, в обмен на несколько милостей. Включая неординарных детей. — Она сделала паузу. — Так я познакомилась с твоим братом. Несколько лет назад мне пришлось улаживать кое-какие проблемы.

Я сделала глубокий вдох. Я провела последние три месяца, готовясь к концу света, и все же это было немного шоком.

— Значит, если это окно… мы можем пройти через него? Если мы доберемся до Иггдрасиль, если найдем Вигрид. Мы можем срубить его с дерева?

Телефон зашуршал, когда Ди переместилась.

— Возможно, — сказала она. — Я не могу доставить тебя к Древу Мира, но, возможно, смогу помочь по-своему. Как скоро ты сможешь быть в Калифорнии?

Я посмотрела в сторону кухни. Локи стоял в дверях, одетый в темный костюм и держа две дымящиеся кофейные кружки, его лицо снова было бледным и гладким.

— Скоро, — сказала я, вешая трубку.

Локи пересек гостиную и протянул мне кружку.

— Ну, и что?

— Подожди, — сказала я. — Мне нужно купить билеты до Сан-Диего.

— Не нужно, — сказал он, улыбаясь и засовывая руку в карман пиджака. Он протянул мне прямоугольник белой бумаги. Это был билет первого класса авиакомпании «Дельта» до Сан-Диего с вылетом из аэропорта О'Хара в полдень. Для Каролины Лаувейсон.

Я подняла бровь.

— Э-э, это имя не совсем совпадает с моим удостоверением личности.

Локи рассмеялся.

— Нет, совпадает, — сказал он, сверкая глазами.

Я подошла к столу и порылась в сумке в поисках бумажника. Там были мои калифорнийские водительские права, моя нелепая фотография четырехлетней давности. Там было написано Каролина Лаувейсон. Так что же все-таки это значит? Мое сердце подпрыгнуло, когда я перевела взгляд с «Лаувейсон» на веселящиеся глаза Локи. — Мы…?

— Одевайся, — сказал он, обрывая меня. — Такси уже ждет.

Я бросила последний взгляд на водительские права Каролины Лаувейсон и направилась в спальню, открывая шкаф. Я моргнула, глядя на ряды джинс и футболок. Мы спасем Девять Миров, подумала я. Мы собираемся остановить Рагнарёк.

Что же мне надеть?

Локи подошел сзади и обнял меня за талию.

— Выбери что-нибудь сексуальное, — прошептал он, его губы болезненно прижались к моей шее.

Я улыбнулась и полезла вглубь шкафа. Красное платье было немного помято, но я его натянула. Какого черта, подумала я. Скоро наступит конец света. Хоть раз я могу выглядеть сексуально.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

— Ого, — сказал Джефф. — Хорошее платье.

— Спасибо, — пробормотала я, мои щеки горели, когда я неловко переминалась на своих непрактичных черных каблуках, глядя на бетонный тротуар перед аэропортом Сан-Диего.

Пассажирская дверь фургона «Капелло: Ландшафтный дизайн и Озеленение» распахнулась, и вышла Ди. Что-то не так, подумала я, но мне потребовалась секунда, чтобы понять, что именно. Это были волосы Ди, она очень коротко подстригла свои прекрасные золотые волосы.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала она мне, беря обе мои руки в свои.

— Спасибо, — снова пробормотала я, слишком потрясенная ее видом, чтобы сказать что-нибудь еще.

— Да, — сказал Джефф, почесывая голову. — Отлично. Итак, ты готова?

Я, молча, кивнула.

— Джефф, Ди, это… — я махнула в сторону Локи, но он уже повернулся к Ди и взял ее за руку. Он низко наклонился, поднося ее пальцы к своим губам. Они приветствовали друг друга словами, которые не были человеческим языком.

— Вы знаете друг друга? — спросила я.

— Любовь и ложь, — сказал Локи с улыбкой. — Мы довольно хорошо знакомы.

— Верно, — сказал Джефф, хлопнув в ладоши. — Давайте сделаем это.

Мы забрались в фургон, и Локи, найдя мою руку, переплел своим пальцы с моими. Он бросил взгляд назад, на темный клубок удлинителей, лопат, мешков с землей и тяжелой техники.

— Если предположить, что я смогу доставить нас к Иггдрасиль, что вполне вероятно, — произнес он ровным, как вода, голосом, — ты понимаешь, что никакие смертные инструменты не могут коснуться Мирового Древа?

— Да, мы позаботились об этом, — сказал Джефф. — Не беспокойся.

Локи нахмурился в золотистом вечернем свете. Он ничего не сказал, но его хватка на моей руке усилилась.

***

Когда мы въехали на подъездную дорожку к дому моих родителей, небо было ярко-фиолетовым.

— Думаю, тебе лучше подождать, пока стемнеет, — сказала Ди.

— Нет, — ответил Локи. — Сумерки — хорошее время. Это тонкое время.

Ди ничего не ответила, но я заметила, как между ее тонкими бровями появилась жесткая морщинка. Мы вылезли из фургона, и Джефф открыл заднюю дверь, шагнув в темноту, а затем снова вышел, не сказав ни слова. В правой руке он держал простую складную пилу. Изогнутая ручка была потертой бирюзовой. Она была похожа на обычный инструмент, который отец среднего возраста из пригорода мог бы использовать, чтобы срубить рождественскую елку или подрезать что-то мешающееся на своем заднем дворе.

Лезвие странно мерцало в угасающем свете, сияя необычным золотистым цветом, почти точно таким же оттенком, как волосы Ди. Нет, это был точно такой же оттенок. Лезвие было обернуто тугими петлями длинных золотистых волос Ди.

Локи поднял бровь.

— Это… может сработать, — сказал он.

Я потянулась за пилой, но Джефф отдалил ее от меня.

— Отдай, — сказала я. — Джефф, мне нужна пила.

Он покачал головой, и я поняла жесткую морщинку между глазами Ди.

— Каролина, а кто из нас двоих на самом деле озеленитель?

— Джефф, это не шутка!

— Я иду, — сказал он. — Он может отвести нас туда, ты найдешь поле боя, а я срежу ветку.

— Нет, — сказала я срывающимся голосом. — Теперь у тебя есть семья.

Наши глаза встретились в угасающем свете.

— Вот именно, — сказал он. — Знаешь, это и мой мир тоже.

Я почувствовала нежную руку Ди на своем плече.

— Иггдрасиль попытается защитить себя, — сказала она. — Это будет нелегко. Он тебе понадобится.

Я вздохнула и отпустила пилу. Джефф направился к дому моих родителей, держа в руках бирюзовую пилу, и я, молча, последовала за ним через затемненную входную дверь. Я потянулась к руке Локи, когда мы шли через мой дом детства, переплетая свои пальцы с его. Его кожа была холодной.

Ди открыла раздвижную стеклянную дверь на задний двор. Локи тихо присвистнул, глядя на ясень. Его ветви были совершенно неподвижны в сгущающихся сумерках.

— Впечатляет, — прошептал Локи, поворачиваясь к Ди. — Твоя работа?

— Не только моя, — сказала она с явной гордостью.

Локи пробормотал что-то низкое и хриплое, и Ди мрачно кивнула. Затем она подняла руки к лицу Джеффа, прошептала что-то ему на ухо и повернулась к нам.

— Я защищала эту территорию, как могла, — сказала она. Ее глаза вспыхнули, и я впервые увидела ее. Не Ди, милую, совершенную, красивую девушку, которую мой брат привез домой и на которой женился, а Афродиту, древнюю и страшную силу, неоспоримую, как прилив.

Я вздрогнула. Какого черта мы делаем?

***

Джефф, Локи и я прошли по мокрой от росы траве и остановились перед калифорнийским ясенем. Я услышала, как Ди закрыла за нами раздвижную стеклянную дверь. Ясень, в сгущающейся темноте дня, казался вполне обычным, простым деревом, растущем в обычном месте.

Джефф вздохнул и покачал головой, запустив пальцы в волосы.

— Черт, сестренка, — сказал он. — Обязательно скандинавы, да? Этот пантеон серьезно испорчен.

— Эй! — Я шлепнула его по руке.

Локи только приподнял бровь.

— На самом деле, — пробормотал он.

Джефф повернулся к нему.

— Ты можешь доставить нас туда?

— Или умереть, пытаясь, — сказал Локи, улыбаясь.

Это не особенно обнадеживало. Пальцы Локи сжались вокруг моих, и я сделала глубокий вдох, сосредоточившись на калифорнийском ясене. Ясене, который точно шевелился не от ветров этого мира. Перекресток, подумала я. Есть Девять Миров, но они пересекаются.

А потом мы переместились. Это было не мгновенно, не так, как закрыть глаза в своей квартире и открыть их в нигде. Это не было похоже на прогулку по Биврёсту сквозь клубящийся туман между мирами.

Было больно.

Я давила, давила на что-то, что не хотело меня. Мое тело было холодным, погруженным в ледяную воду и раздавленным, разбитым о лед. Я попыталась вздохнуть, но моя грудь была сломана, зажатая между ледяной водой и ледяными щитами, разделяющими миры. Моя кровь застывала, превращаясь в кристаллы, разрывая кожу. Мое сердцебиение замедлилось…

Рука Локи сжала мою руку, и он потянул меня не себя. Я споткнулась, упала вперед, задыхаясь и глотая теплый воздух калифорнийского вечера. Черт, подумала я. Не сработало.

Я открыла глаза. Мягкая трава под моими руками была очень зеленой. Агрессивно зеленой. Я подняла голову и увидела Иггдрасиль. В густом воздухе плясали огоньки. Светлячки, подумала я, поднимая руку, чтобы смахнуть их. Но они были красными.

Искры.

Я посмотрела вверх, вдоль ствола Древа Мира, и увидела пламя Рагнарёк, танцующее на далекой-далекой ветке. Джефф поднялся на ноги рядом со мной, держа в руках бирюзовую пилу. Его лицо было бледным, губы сжаты в жесткую, мрачную линию.

Локи стоял на коленях между нами, неглубоко дыша. Его шрамы были багровыми, а пылающие волосы влажными. Струйка крови из уголка его рта казалась очень яркой на фоне серой кожи. Я потянулась к нему, положив руку ему на плечо.

— Нет, — прохрипел он, качая головой. — Не трать на меня время. Идите.

Я почувствовала руку Джеффа на своем плече.

— Он прав, — сказал он. — Давайте делать то, что собирались.

В колеблющемся, танцующем свете Джефф выглядел странно и непривычно, как мраморный бюст в музее. Искры падали в его волосы и плечи. Я взяла его за руку и встала, повернувшись лицом к Иггдрасиль. Оно возвышалось над нами, выглядя очень, очень солидно. Я вытянула шею, чтобы посмотреть на переплетение ветвей. Казалось, они тянулись бесконечно.

— Ты уверен в этом? — спросила я Джеффа, мой голос дрожал, когда искры вспыхнули и заплясали между нами.

— Конечно, — сказал он, положил руку мне на плечо и подтолкнул меня к Иггдрасиль. — Просто отведи меня к нужной ветке. Отведи меня на поле боя.

Я прикусила губу и оглянулась. Локи медленно поднимался на ноги, наши глаза встретились в странном, изменчивом свете. Ты не умрешь в Вигриде, подумала я и подняла руки к коре Мирового Древа.

— Мне нужно вернуться, — прошептала я. — Возвращаемся на поле боя. Вернемся на место Рагнарёк.

Кора шевельнулась под моими руками, двигаясь, как шкура огромного живого зверя. Она стала теплой и мягкой от моего прикосновения, приветливой. Линии на коре начали складываться в образы, начали появляться лица. Лицо ребенка. Я уставилась на малышку Деви, сидевшую в своем высоком кресле в доме моего брата. Потом по коре пробежала рябь, и я увидела маму, сидящую перед Деви и смеющуюся.

Иди домой.

Это был тихий шепот, сердечный совет близкого друга, эхом отдающийся в глубине моего сознания. Возвращайся домой, Каролина Капелло. Я покачала головой и повернулась к Джеффу. Воздух стал теплее, запах дыма стал более отчетливым.

— Это все? — спросил Джефф, приподняв бровь.

Мое сердце застряло в горле, когда я поняла, что мы больше не стоим на изумрудной траве. Мы сидели на ветке, огромной ветке, окруженной змеящимся деревом и мерцающими листьями. Я глубоко вздохнула и посмотрела вниз… я даже не видела землю. Мне было не видно Локи. У меня закружилась голова.

Рука Джеффа схватила меня за подбородок и притянула мое лицо к своему.

— Не смотри вниз, — сказал он.

Я кивнула, пытаясь отдышаться.

— Ну что, это все? Это та ветка, которую мне нужно срезать?

— Нет, — сказал я, снова поворачиваясь к Иггдрасиль. Малышка Деви все еще смеялась, сидя в своем высоком кресле в колышущейся, меняющейся коре Мирового Древа. А мои руки… мои пальцы исчезли, погрузившись в дерево. Я медленно вытащила их. Мировое Дерево было гладким и теплым, податливым, как любовник.

— Прекрати, — сказала я. — Мне нужен Вигрид.

Ветка шелохнулась, словно вздыхая, и линии снова начали двигаться и кружиться. На этот раз я ощутила движение, трепетание листьев, дуновение ветерка, когда Иггдрасиль двигался под нами. Принимая нас…

— Вигрид, — прошептала я. — Отведи нас в Вигрид. — Кора замигала быстрее, обрушив на меня шквал образов, словно вспышки видения из окна быстро движущегося поезда.

А потом я уставилась на Хемира.

Его карие глаза сузились, изучая далекий горизонт. Он поднял руку, откидывая со лба мягкие локоны. Я заметила легкую тень щетины на его щеках и вспомнила, как она пробежала по моей шее, как он обдал меня жаром.

— Милая Кэрол, — прошептал шелковый голос. Я покачала головой и закрыла глаза.

— Эту? — спросил Джефф.

Я закашлялась в задымленном воздухе, пытаясь прочистить горло.

— Нет, — прошептала я. — Только не эту.

Я посмотрела вниз и увидела, что мои руки исчезли, погрузившись в кору Иггдрасиль. Мое сердце подпрыгнуло, и я сглотнула, стараясь не паниковать. Очень медленно я вытащила руки из дерева. На этот раз они вышли не так легко.

— Вигрид, — сказала я, глядя на линии коры.

Ощущение движения появилось снова, на этот раз быстрее. Менее комфортное. Линии на коре вращались так быстро, что я не могла уследить за ними: слова, лица, голоса. Океаны и звезды, миры, вращающиеся под моими пальцами.

А потом я увидела Локи. Он с трудом поднялся на ноги на изумрудной траве внизу, далеко под Иггдрасиль. Он вытер кровь со рта, оставив на щеке багровую полосу. Пока я смотрела, он закрыл глаза и поднял руки, и о Боже, он был так прекрасен, с его пылающими волосами и мягкими, полными губами…

Иди к нему, Каролина, прошептал в моей голове мягкий, нежный голос. Иди к своей любви. Будь с ним сейчас, в конце всего сущего.

— Нет, — прорычала я, качая головой. Вздрогнув, я поняла, что попала в ловушку. Мои руки погрузились в дерево по плечи, и они горели, когда я пыталась вытащить их из Иггдрасиль, кора оставляла красные, змеящиеся слезы на моей коже, когда я вырывалась.

Дымный воздух царапал и застревал у меня в горле. Несмотря на тепло, волнами исходившее от Иггдрасиль, я чувствовала, как холод, лед проникает в мои руки и ноги. Что, если это последний раз, когда я его вижу? — подумала я. А что если это мой последний…

Джефф крепче обнял меня за плечи, и я прижалась к его груди, пока снова не смогла дышать.

— Дай угадаю, — сказал он. — Неправильная остановка?

Мои плечи задрожали, когда я засмеялась.

— Можно и так сказать.

Джефф кашлянул, потом отстранился и встретился со мной взглядом.

— Четвертый раз будет в яблочко?

Я кивнула и заставила себя вернуться к Мировому Древу.

— Тебе больше нечего мне предложить, — сказала я, прикладывая исцарапанные и кровоточащие руки к коре. — Отведи меня к Вигриду.

Иггдрасиль вздрогнул, сильно вздрогнул и затих. Я видела черные зубчатые горы, скребущие затянутое тучами небо над холодным, пустынным лесом. Воздух был наполнен дымом, тяжелым, плотным дымом. Вдалеке послышался лязг металла о металл.

Я вздохнула и позволила себе войти в Мировое Древо.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

На мгновение я ощутила, что мое сознание раскололось, осознавая себя в двух местах одновременно. Я как бы вошла в Иггдрасиль и в тоже время сидела неподвижно на ветвях, с рукой Джеффа на плече.

А потом видение исчезло, и я открыла глаза в лесу, задыхаясь и кашляя, когда пыталась дышать. Воздух был пронизывающе холодным и плотным от густого дыма. Каменистая, изломанная земля подо мной с одной стороны круто уходила вниз, погружаясь в темноту, а с другой поднималась к тяжелым, затянутым тучами небесам. Я посмотрела вверх, в клубящуюся серую тьму, и не смогла разглядеть вершину горы.

Я помню это место, подумала я, обхватив себя руками. Я попала сюда после экзаменов, когда мы вместе пили мед Одина.

— Да ладно, — крикнула я свинцовому небу. — Ты не мог просто отправить меня в Вигрид? Мне снова придется лезть на эту гребаную гору?

Мой голос эхом отразился от скал, и я вздрогнула. Может быть, оно достаточно близко, подумала я. Может быть, Джефф просто срубит ветку здесь. Где-то позади меня из-за деревьев раздался гулкий голодный вой, и я подпрыгнула, поскользнувшись на камнях. Я поднялась на четвереньки и снова встала, пытаясь унять дрожь.

— Ну же, Каролина, — пробормотала я. — Совсем не похоже на то, чтобы оно было «достаточно близко».

Я начала карабкаться вверх, взбираясь по камням на четвереньках, когда подъем стал круче. Деревья быстро исчезли, а скалы вскоре покрылись толстым, пепельным слоем инея. Вскоре я задрожала так сильно, что мои движения стали неуклюжими, нескоординированными.

— Надо было надеть чертово платье, — пробормотала я, останавливаясь, чтобы прислониться к валуну и попытаться втереть немного тепла в руки. — Тебе обязательно нужно было надеть чертовски сексуальное платье.

Я посмотрела вниз, сосредоточившись на камнях передо мной. Шаг за шагом, подумала я, входя в медленный, старательный ритм. Шаг вверх. Отдых. Шаг вверх. Отдых. А потом моя нога соскользнула, и я упала, скользя вниз по скале, пока моя коленная чашечка не остановила меня. Белые звезды взорвались перед глазами, и я закричала, откинувшись на валун, обхватив руками ногу. Я сделала глубокий, шипящий вдох и убрала руки с колена. Они были в крови.

— Черт, — сказала я. — Дерьмо. Не сдаваться.

Я медленно согнула колено. Мне было больно, я слышала, как стучит мое сердце в ушах, и у меня закружилась голова. Но это сработало. Мое колено все еще работало. Я наклонилась и стянула свои дурацкие черные туфли на высоких каблуках.

— Худшие туфли на свете, — пробормотала я, сбрасывая их с горы. Казалось, они долго подпрыгивали, прежде чем их поглотил темный лес далеко внизу.

Я закрыла глаза и вытерла грязные слезы со щек.

— Ботинки, — сказала я горе. — Если я переживу это, то куплю себе хорошие, крепкие походные ботинки.

Потом я подняла голову. Вершина горы казалась не ближе, и в груди у меня все сжалось. Я сделала несколько глубоких, неровных вдохов холодного, наполненного дымом воздуха, которые заставили меня закашляться так сильно, что я подавилась. Я прижалась телом к зазубренному гранитному валуну, сотрясаясь от кашля

Что, если я не смогу этого сделать?

Я вспомнила, как в последний раз видела малышку Деви, спящую в качалке под лимонным деревом на заднем дворе моего брата. Маму и папу. И моих друзей в Чикаго: Дебру, Стива. Неужели Рагнарёк уничтожит их мгновенно? Или небо медленно раскроется, изливая пламя Сурта на Чикаго, пока волк Сколль будет пожирать солнце? Успеют ли они съежиться от страха, убежать в укрытие, когда земля задрожит у них под ногами?

Мои плечи вздымались и дрожали, а голова кружилась в разреженном морозном воздухе. Мое колено пульсировало, когда пальцы впивались в камни, и я втиснула свое тело в щель между валунами. Я закрыла глаза, прислонилась лбом к камням и попыталась ни о чем не думать.

Локи. Я улыбнулась, вспоминая его глаза, его губы.

— С днем Святого Валентина, — прошептала я в темноту.

Неужели только вчера он застал меня врасплох в «Медичи»? Только вчера мы гуляли вместе на ледяном ветру мыса Промонтори, а потом слились в объятиях на моей кровати, уничтожая простыни, цепляясь друг за друга? Пальцы сжались вокруг кулона между грудями, и сердце сжалось. Как бы я хотела, чтобы мы были вместе, подумала я. Я хочу, чтобы мы были вместе на краю света. Я вспомнила его лицо в тусклом голубом свете своего будильника. Локи Лаувейсона из Асов, спящего в моей постели. Его высокие скулы. Нежный изгиб его мягких, покрытых шрамами губ.

Я открыла глаза, моргая в дымном воздухе.

— Нет, — ответила я. — Нет. Я не позволю тебе умереть в Вигриде, Локи из Асов.

Я вылезла из трещины в скалах и уставилась на вершину горы. Ближе она не выглядела. Я с трудом сглотнула, борясь с нарастающей паникой в груди, и продолжила подниматься.

***

Я услышала тяжелое биение гигантских крыльев за мгновение до того, как увидела две огромные тени на скалах. Хугин и Мунин. Мысль и память. Вороны Одина.

— Привет, ребята, — пропыхтела я, не отрываясь от подъема. — Собираетесь протянуть руку помощи?

Их перья трепетали на ветру, когда они приземлялись по обе стороны от меня. Я их проигнорировала.

— Ну, это выглядит забавно, — каркнул Хугин.

Я рассмеялась, и это перешло в кашель. Мне пришлось остановиться, вцепившись в камни, так как мои плечи вздымались, а легкие боролись с дымом.

— Спасибо, — наконец прохрипела я. — Твоя проницательность бесценна, Хугин.

— Ты должна была согласиться на сделку, когда у тебя был шанс, — сказал он, склонив голову набок и глядя на меня.

— Да пошел ты, — сказала я, забираясь на следующий камень.

А потом все мое тело содрогнулось, словно я продиралась сквозь завесу холодной воды, и я снова оказалась в гостинице «Слинденнар», в объятии сильных рук Хемира.

— Милая Кэрол, — сказал он, его теплое дыхание коснулось моей шеи. — Теперь ты не одна.

— Прекрати это! — сказала я, прикусила внутреннюю сторону щеки, впилась пальцами в холодный камень. И все же я слышала голос Хемира, эхом отдававшийся в моей голове. «Милая Кэрол…»

— Да пошел ты тоже, — я впилась взглядом в Мунина. Он смотрел на меня бесстрастными черными глазами. — Убирайся из моей головы, Память, — сказала я, качая головой.

От этого движения у меня закружилась голова, и я поскользнулась на замерзших ногах, подвернув лодыжку в ослепительном приступе боли. Я закричала, когда скалы ринулись мне навстречу.

Мое лицо заледенело и онемело на фоне покрытого инеем гранита. Надо мной сидел огромный ворон, глядя на меня блестящими черными глазами. Хугин, подумала я, моргая. Это Хугин. Мысль.

— Тяжело тебе, — каркнул он. — Не волнуйся. Я съем твои глаза. — Он подпрыгнул ближе к моему лицу, опустив острый черный клюв.

Мое сердце забилось от страха, и я поднялась на колени. Моя лодыжка взвыла от боли, когда я поднялась на ноги.

— Слушай, Хугин, — прорычала я. — Если понадобится, я заползу на эту чертову гору.

Я глубоко вздохнула, затем подтянулась и обошла ближайший валун. Ну вот, подумала я. Просто продолжай делать это еще десять миллионов раз и будешь на вершине. Вороны последовали за мной, прыгая впереди, прямо над моей головой.

— Вы можешь кое-что передать Одину? — выдохнула я. — Скажите ему, что я не остановлюсь.

Я услышала тяжелое хлопанье их крыльев, когда они оба покинули склон горы. Я смотрела им вслед, прижавшись щекой к прохладным камням. Потом я снова повернулась к горе и продолжила восхождение.

Оба ворона ждали, когда я, наконец, доберусь до маленькой плоской поляны на вершине. Моя лодыжка пульсировала, и мне становилось все труднее дышать в холодном разреженном воздухе.

— Хугин, — выдохнула я, кивнув воронам. — Мунин.

Они ничего не сказали, когда я повернулась, чтобы посмотреть на Вигрид.

Поле боя простиралось на мили подо мной. И оно было готово. Оно было голодно. Знамена Асов развевались во мраке, их палатки простирались до самого горизонта. Я слышала лязг металла, когда армии сражались подо мной. Последняя заключительная практика. Хиди, подумала я. Хиди там внизу. Хиди, Фрэнк и Фил. Один, Тор, Тюр и Хеймдалль.

Слезы снова защипали мне глаза, и я повернулась к горизонту. Там, вдалеке, виднелся отблеск света на воде. Может быть, океан. А посреди воды, прижавшись к берегу, стояла странная каменная глыба.

Нет, подумала я, содрогнувшись. Это не гора.

«Мой корабль», — сказал Хемир. — Нагльфар, несущий войска Йотунов, команду бесславных мертвецов из Нифльхеля.

— Хемир, — прошептала я.

Мое сердце болезненно сжалось в груди, и я чуть не закричала.

Если бы я только могла что-нибудь сделать, лихорадочно думала я. Если бы я только могла вразумить их…

КАР!

Я подпрыгнула, когда Хугин приземлился рядом со мной.

— Не то чтобы это мое дело, — прохрипел он, — но если ты собираешься что-то сделать, то лучше сделать это поскорее.

Я, молча, кивнула.

— Хемир, — вздохнула я, качая головой. — Хемир, ты великий, гребаный идиот. Ты хотел этого. Ты хотел быть там, внизу.

Ты там умрешь, подумала я, хотя и не могла заставить себя произнести это вслух. Но Локи, черт побери, этого не сделает.

Локи не умрет в Вигриде.

Я попробовала встать и почувствовала жгучую боль в лодыжке, и снова села на холодные разбросанные камни. Подо мной, далеко внизу, прозвучал рог. Звук нарастал и нарастал, пока я не задрожала от его раскатов на сотрясающейся вершине каменной горы над Вигридом, в то время, цепляясь дрожащими руками в Древо Мира.

Рог Хеймдалля. Гьяллархорн.

Последние звуки рога затихли. Рагнарёк начался с грохота копыт, когда войска Вал-Холла поскакали навстречу войскам Йотунов. Гора задрожала от лязга металла.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, не обращая внимания на воронов, не обращая внимания на поле боя. Не обращая внимания на крики. Я потянулась к Джеффу и Локи, потянув тем самым себя через холод между мирами. Я заставила себя вернуться назад, к брату и любовнику.

Назад к Иггдрасиль, к стволу великого Мирового Древа.

***

Сначала я почувствовала жар, прилив тепла по лицу и рукам. Потом я почувствовала руку Джеффа на своем плече.

— Сюда! — закричала я.

Я открыла глаза и повернулась к нему лицом. Мы стояли перед веткой дерева, такой огромной, что она больше походила на стену, изгиб ствола почти не был виден за веткой. Искры сыпались на нас, прожигая дыры в моей одежде, обжигая кожу.

О чем, черт возьми, мы думали? Мое зрение начало затуманиваться, и я сморгнула слезы, когда искры обожгли руки. В воздухе стоял резкий, терпкий запах, который почему-то казался знакомым. Мои волосы, смутно подумала я. Мои волосы в огне.

— Мы действительно можем это сделать? — закричала я, мой голос был едва слышен сквозь рев пламени.

— Конечно, — ответил Джефф. — Я профессионал.

Его рука покинула мое плечо, когда он поднял пилу. Золотые волосы Ди мерцали в гневном красном свете. Затем лезвие с волосами Афродиты встретилось с корой Иггдрасиля, и мир взорвался.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Мне было очень холодно. Так холодно, что было больно. Так холодно, что мне ничего не хотелось, кроме как снова заснуть, снова погрузиться в забытье. Но откуда-то доносился сигнал тревоги, непрерывный, громкий звук. Сирена воздушной тревоги, подумала я. Но это невозможно, потому что я… я заставила себя открыть глаза. Моя лодыжка пульсировала тупой болью. Тяжелые грозовые тучи надвигались на меня. Ледяной ветер нес запах океана, соленой водой и холода.

Где я?

Я попыталась пошевелиться, но мое тело не слушалось. Кто-то застонал, глубоко и низко, рядом со мной. Я моргнула, глубоко вздохнула и снова попыталась повернуть голову. Мое ухо заскрежетало о камень. Брат лежал рядом со мной, свернувшись калачиком и постанывая от боли. Но у брата же светлые волосы, почти белые от солнца. А волосы этого брата были сожжены до черноты. И лицо у него было черное, черное от пепла и крови, не такое, как у Джеффа, не такое, как у моего красавца брата.

Я попыталась дотянуться до Джеффа — не-Джеффа — этого скулящего, стонущего существа, но не смогла заставить свои руки работать. Я в отчаянии замотала головой и увидела Локи. Его кожа была бледной, такой бледной, что я почти могла видеть сквозь нее. Нет, я могла видеть сквозь нее… я могла видеть сквозь него лишайники, траву и скалы за ними.

Он не дышал.

Адреналин пронзил мое тело, заставляя руки работать. Мне потребовалась вся моя концентрация, чтобы медленно провести рукой по черным и разбитым камням. Наконец, я почувствовала прохладные пальцы Локи и схватила их.

— Не смей… не смей… отправляться в Вигрид, — прошептала я, мой голос хрипел в сухом горле. Рука Локи дернулась, и я больше не могла держать глаза открытыми.

***

— Алло?

Теперь раздался голос. Чей-то голос перекрикивал сирену воздушной тревоги. Я старалась не обращать на это внимания. Сирена. Голос. Отдохни, подумала я. Просто дайте мне отдохнуть.

— Привет!

Я уже слышала этот голос раньше. Я снова попыталась окунуться во тьму сна, но сирена, голос и пульсация в лодыжке сделали это невозможным.

— Алло? Хемир?

Аннахар. Аспирантка Хемира. Но это невозможно.

Я изо всех сил пыталась пошевелить руками, отталкиваясь от земли. Сирена все еще выла. Я заставила себя открыть глаза и в угасающем свете увидела заднюю часть приземистой каменной церкви. Над океаном сгущались сумерки, над красивым маленьким городком из побеленных каменных домов, укрытых скалистыми утесами.

Я знаю это место. Локисфен.

Я сидела в остатках священной рощи Локи. В Исландии. Я обернулась и увидела своего брата, свернувшегося калачиком и сильно дрожащего, его лицо и руки были ужасно красными и черными. Мои пальцы все еще сжимали руку Локи. Было холодно, очень холодно, и он не дышал.

— Помоги. — Я попыталась закричать, но у меня вырвался сдавленный шепот.

Паника затопила мое тело, и мое сердце заколотилось.

— Помоги! — попробовала я еще раз, но это было едва громче шепота. Я едва слышала себя из-за воющей сирены.

Я услышала позади себя крик, а затем шаги, бегущие шаги, и Аннахар вдруг опустилась передо мной на колени. Она накрасила губы, подумала я. И надела платье. Она выглядела очень красивой и очень молодой.

— Кэрол?

Потом она увидела Джеффа, и ее глаза расширились, когда я услышала то, что могло быть только длинной цепочкой исландских ругательств. Она сняла пальто и начала закутывать в него Джеффа, ее глаза были дикими и испуганными. Я открыла рот, чтобы объяснить, и земля содрогнулась.

Иггдрасиль дрожит, подумала я. Иггдрасиль дрожит, и нет никого в девяти мирах, кто не боялся бы.

Рядом со мной Локи сделал вдох.

***

Как только землетрясение стихло, мы с Аннахар подняли Джеффа на ноги и потащили к ее темно-синей «Шкоде». Он стонал от боли каждый раз, когда мы двигались, каждый раз, когда мы касались его тела. Только когда полубессознательный и стонущий Джефф уже сидел на пассажирском сиденье «Шкоды» Аннахар, я заметила, что с океаном что-то не так. Защищенная маленькая гавань была другой, вода казалась плоской в угасающем свете. Ярко раскрашенные рыбацкие лодки, казалось, находились очень низко и очень далеко. Некоторые из них даже заваливались на бок, зацепившись за что-то. Пойманные дном гавани. Но я не должна была видеть дногавани, подумала я, чувствуя, как в животе нарастает тошнота.

А потом я увидела черную стену воды в Северном море. Она двигалась. Быстро.

Мы с Аннахар стояли рядом с ее «Шкодой» в священной роще Локи и смотрели, как приливная волна обрушивается на город Локисфен. Сирена, тупо поняла я. Это было предупреждение.

Черная вода расшвыривала и разбивала рыбацкие лодки, пожирая доки. Первые ряды побеленных домов просто исчезли. Вода покрыла деревенскую зелень, жадно плескаясь об окна второго этажа наружных колец домов. Машины плыли и подпрыгивали в суматошной темноте, их сигнализации завывали над сиреной воздушной тревоги. Я услышала женский крик и постепенно осознала, что это Аннахар.

Локи, сказала я себе. Мне нужно забрать Локи. Нам нужно попасть в больницу.

Я повернулась к Аннахар. Она смотрела на клубящуюся массу темной воды, которая когда-то была деревней Локисфен. И она кричала. Я схватила ее лицо обеими руками.

— Нам… нужно… в больницу, — прохрипела я. Мои холодные, грязные руки оставили черные пятна на ее щеках.

Она кивнула, и слезы потекли из ее глаз.

— Хемир велел мне быть здесь, — сказала она ошеломленным голосом. — Он сказал мне встретиться с ним здесь. Сегодня.

— Хорошо, — сказала я, слова разрывали мое горло, лодыжка горела от боли. — Нам нужно… ехать… — я повернулась к Локи, жестикулируя руками. — Его… в машину.

На одну ужасную секунду я испугалась, что Аннахар не видит Локи, но потом она кивнула и пошла к нему. Я захромала за ней, стиснув зубы и подволакивая лодыжкой. Локи неподвижно лежал на траве своей священной рощи. Он едва дышал, но все равно казался прозрачным и нереальным. Когда я обняла его, он почти ничего не весил.

— Останься со мной, — прошептала я, прижавшись губами к его уху. — Не смей оставлять меня сейчас.

Если Аннахар и услышала меня, то виду не подала. Мы подняли Локи, как и Джеффа, и потащили его вместе. Горячие слезы потекли по моим щекам, когда я заставила свою сломанную лодыжку ступать. Я потянула Локи на заднее сиденье, с облегчением услышав, что Джефф все еще стонет на переднем.

Аннахар стояла в сгущающейся темноте возле машины, вся дрожа в своем ярком, льстивом платье.

— Хемир сказал встретить его здесь, — произнесла она тихим, мечтательным и далеким голосом.

Хемир.

Если Локи здесь, то обереги вокруг Исландии убраны, подумала я. Тот, кто не пускал его, должно быть, ушел. Хемир теперь, должно быть, стал Тримом, ведущим армию Йотунов к их славной смерти на полях Вигрида.

Я взяла лицо Аннахар в свои ладони.

— Хемир… только что был здесь, — солгала я. — Он уехал… обратно в Рейкьявик. Мне нужно, чтобы ты… — мир начал меркнуть, и мне пришлось остановиться, положив голову ей на плечо.

— Мне нужно, чтобы ты отправилась к Хемиру, — сказала я. — Тебе нужно ехать к Хемиру. В Рейкьявик. Ты можешь это сделать?

Она кивнула, и ее голубые глаза наполнились слезами.

— Я могу доехать до Хемира, — сказала она.

— Хорошо. — Я забралась на заднее сиденье ее «Шкоды», и мир погрузился во тьму.

***

Я проснулась в темноте от звуков женского пения. Я моргнула и заставила себя выпрямиться. В машине Аннахар было очень темно, пахло дымом и кровью. Перед нами тянулась сплошная линия задних фонарей. Казалось, они не двигались.

Я прислушалась. Мой брат все еще дышал, хотя его дыхание было поверхностным и затрудненным. Мои пальцы переплелись с пальцами Локи, и когда я положила руку ему на грудь, то почувствовала, как она поднимается и опускается. Едва-едва. Я сжала его руку и почувствовала, как его пальцы сжали мои.

— Аннахар? — спросила я нерешительно.

Она перестала петь.

— О, привет, Кэрол.

Ее голос звучал обескураживающе бодро. Я подумала, что она была в шоке. Или, возможно, она сошла с ума. Возможно, вид приливной волны, разрушающей Локисфен, оставил ее совершенно оторванной от реальности. Не важно, подумала я, стиснув зубы, главное, чтобы она довезла нас до чертовой больницы.

— Где мы? — спросила я.

— Нам недолго осталось, — сказала она. — Так много людей! — В тусклом свете приборной панели я увидела, как она нахмурилась, и решила сменить тему.

— Спасибо, — сказала я. — Хемир будет рад, что ты помогла нам.

— Да, — сказала она, кивая. — Я делаю то, о чем просил Хемир.

— Ты хороший друг, — сказала я, когда черные края мира снова начали смыкаться.

— Я — друг Хемира, — сказала она и снова тихо, по-исландски запела.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Рейкьявик был полон ревущих сирен и мигающих огней, дороги были почти непроходимы. Было похоже, что больница делала распределение больных прямо на тротуаре, где Аннахар припарковала свою «Шкоду» и открыла двери. Джефф, прихрамывая, вышел из машины, следуя за моим голосом. Локи все еще был без сознания, но в моих руках он чувствовался успокаивающе тяжелым.

— Спасибо, — сказала я Аннахар, держа ее бледную руку. — Ты спасла нам жизнь.

— Я скажу Хемиру, что ты здесь, — сказала она.

Я смотрела, как отъезжает ее машина, мигая задними фарами. Тротуар холодил мои босые ноги. Я, то приходила в себя, то теряла сознание, мое тело медленно онемевало, и я смотрела на далекие звезды в темном небе, держа Джеффа одной рукой, а Локи — другой. Вдалеке завывали сирены. Ночной воздух нес в себе запах дыма.

Кто-то потряс меня за плечо. Я обернулась и увидела молодую медсестру с темными кругами под глазами. Она что-то говорила, но я не могла ее понять. Я покачала головой и поняла, что она говорит по-исландски. И ждет ответа. Я порылась в кармане и с удивлением обнаружила бумажник и сотовый телефон. Дрожащими пальцами я протянула ей свои калифорнийские водительские права. Каролина Лаувейсон.

— Мой брат, — сказала я хриплым голосом. — Он обгорел. Ему нужна помощь.

Я указала на Джеффа, и медсестра встала, размахивая руками. Двое молодых людей принесли носилки, и мой брат застонал, когда они завернули его в серое одеяло и перекатили на носилки.

— Имя? — спросила меня медсестра.

Я уставилась на нее.

Она указала на Джеффа, которого несли через двери рейкьявикской больницы. Потом она помахала мне планшетом. Я попыталась удержать руку достаточно долго, чтобы написать «Джефф Капелло». Я с отстраненным интересом заметила, что мои руки покрыты жуткими красными ожогами. Медсестра исчезла вслед за носилками, и мы с Локи остались одни на холодном тротуаре, окруженные ранеными. Я легла, обняла его и закрыла глаза.

***

Постепенно я поняла, что кто-то обращается ко мне, его голос был бессвязной смесью английского и исландского. Я открыла глаза. Небо над Рейкьявиком было испещрено розовыми полосами и наполнено темными вращающимися искрами. Я моргнула, приподнялась на локтях и поняла, что это не искры. Это птицы. Небо было заполнено птицами, сотнями и сотнями птиц, их волнообразное журчание тянулось через рассвет.

Локи свернулся на боку рядом со мной. Я положила руку ему на грудь и почувствовала слабую глухую вибрацию сердца, подъем и падение от его дыхания. Потом я повернулась на голос и поняла, что ночью к нам присоединился старик. Правая сторона его лица была покрыта засохшей кровью.

— Никогда, никогда, никогда, — сказал он, качая головой. — Никогда не было ничего подобного.

Затем он повернулся и посмотрел прямо на меня, в его единственном голубом глазу сверкали искорки.

— Думаю, на этот раз это был Рагнарёк.

— Думается, так и было, — сказала я дрожащим голосом.

Старик рассмеялся и продолжил по-исландски, его голос был таким хриплым и быстрым, что я не могла разобрать слов. Его прервал высокий медбрат с темным пятном на форменной одежде. Я надеялась, что это кофе.

— Имя? — спросил он, указывая на меня.

— Каролина Лаувейсон, — не подумав, ответила я.

— А в чем проблема?

— Кажется, я сломала лодыжку, — сказала я, потом взглянула на свои почерневшие, окровавленные руки. — И ожоги, — добавила я.

Медбрат сделал пометку в его карте.

— А что с вашим мужем?

— Все хорошо, — сказал Локи позади меня. Его голос звучал не очень хорошо. Поморщившись, он приподнялся на локте. — Пожалуйста. Она первая.

Медбрат кивнул, сделал пометку в карте и заговорил с человеком рядом с нами. Локи рухнул на мое плечо, положив голову мне на шею. Он прошептал что-то, что могло быть «живы». Или, может быть, это была «люблю».

***

После десяти часов, проведенных на тротуаре, мне вправили лодыжку и наложили гипс, а ожоги на руках и плечах промыли и перевязали. Я думала, что доктор скажет что-нибудь о моем выздоровлении, о том, смогу ли я снова бегать. Что-то о том, как именно Каролина Лаувейсон из Чикаго оказалась в Локисфене со сломанной лодыжкой и красными ожогами на руках и плечах, как раз вовремя для землетрясения и приливной волны.

Но доктор ничего не сказал. Он был старше, его темные волосы отливали серебром, как и у всех в больнице. Казалось, что прошло уже несколько дней с тех пор, как он в последний раз спал. Его лицо было мрачным, когда он предупредил меня на медленном и членораздельном исландском языке, что мне будет сейчас больно.

Мне стало больно, и я закричала. Но все закончилось быстро, и тогда он обмотал мою лодыжку гипсом, тихо и эффективно. Мне дали одни костыль и тюбик мази от ожогов с антибиотиком, а потом доктор перешел к следующему пострадавшему.

— Простите, — сказала медсестра, помогая мне удержаться на костыле. — Нам нужна эта комната как можно скорее.

Я захромала в коридор и выудила из кармана мобильник, чтобы снова набрать номер Ди. Я получила то же самое странное сообщение об ошибке, которое я получала все утро: «Все каналы связи в настоящее время используются. Пожалуйста, повторите попытку позже. Все каналы связи в настоящее время используются. Пожалуйста, повторите попытку позже». Я вздохнула, сунула бесполезный телефон обратно в карман и заковыляла через хаос рейкьявикской больницы. Я старалась не смотреть на искалеченные тела, заполонившие коридор, но не могла заглушить звук их стонов, их плача.

Иггдрасиль дрожал, подумала я. Неужели мы опоздали?

Наконец, я нашла Джеффа на кровати в одном из длинных белых коридоров, его торс и лицо были обернуты марлей, рука была подключена к капельнице.

— Сработало? — шепотом спросил он. Я едва могла расслышать его сквозь гул и жужжание оборудования.

— Сработало, — сказала я. — Иггдрасиль трясло, но он выстоял.

Он закрыл глаза, и я потянулась к его руке.

— Ты был очень храбр, — прошептала я, когда его грудь начала подниматься и опускаться во сне.

— Ваш брат?

Я обернулась и увидела медсестру, стоящую позади меня. Она была молода и высока, ее светлые волосы были собраны над головой в аккуратный пучок. Я кивнула ей, стараясь сдержать слезы на глазах.

— С ним все будет в порядке. Он очень сильный, — сказала она, сочувственно сжимая мое плечо.

— Да, — сказала я, яростно моргая. — Так и есть.

***

К тому времени, когда я вернулась в переполненную приемную, небо за окнами больницы стало темно-бархатным. Сегодня утром все телевизионные каналы были темными или заполненными помехами, но теперь они выдавали изображения разрушений. Транслировалась зыбкая запись с мобильного телефона приливной волны, которая уничтожила Локисфен. В Рейкьявике, недалеко от аэропорта, зияла темная пропасть. В Париже бушевали пожары. Я снова и снова видела мерцающее изображение Биг-Бена, опасно склоняющегося к Темзе.

Локи был завернут в больничное одеяло и сильно дрожал. Он слабо улыбнулся мне, когда я схватила его холодные руки.

— Все еще здесь, — прошептал он.

— Я тоже, — сказала я, пытаясь заставить свои губы улыбнуться.

Я держала Локи, пока его дрожь не прекратилась, и он снова не провалился в беспокойный сон, прислонившись головой к стене и сгорбившись в кресле в приемной. Потом я встала и заковыляла к тротуару, чтобы снова позвонить по мобильному. К моему большому удивлению, сработало.

Голос Ди был чистым и сильным.

— Тебе это удалось, — сказала она, прежде чем я успела заговорить.

— Мы опоздали, — сказала я дрожащим голосом. — Землетрясение… в больнице так много людей. Люди погибли!

Голос Ди внезапно стал глубоким и властным.

— Каролина. Вы предотвратили разрушение всего мира. Всех миров.

Мы обе замолчали. Телефон дрожал в моих холодных руках. Я уже заметила, что воздух над Рейкьявиком стал чистым. Я больше не чувствовала запаха дыма.

— Мама и папа…? — спросила я.

— Все отлично, — сказала Ди. — И их дом выстоял, как и наш. Я сказала им, что Джефф был ранен, туша пожары от разрыва природного газа.

— Как ты…? — я запнулась. — Мы в…

— Исландии, — сказала она. — Когда он проснется, пожалуйста, скажи моему мужу, что я люблю его не за внешность.

Потом связь оборвалась, и я с трудом пролезла на костылях через больничные двери. Когда я вернулась в приемную, Аннахар сидела рядом с Локи.

— Вам нужно где-то остановиться, — сказала она. Это был не вопрос. — Давайте. Вы можете остановиться у Хемира.

— Я не могу оставить своего брата, — сказала я.

— Это близко, — сказала она с бесстрастным лицом. — Ты можешь приходить сюда каждый день. Пойдем, я отвезу вас.

Локи обнял Аннахар за плечи, и я последовала за ним. Квартира Хемира находилась всего в двух кварталах от больницы. Аннахар впустила нас, и я не стала комментировать тот факт, что у нее был ключ от его квартиры на том же кольце, что и ключи от ее машины. Его квартира была меньше, чем я ожидала, и скудно обставлена. Но потом я подумала, что она никогда не была его настоящим домом.

— В холодильнике есть еда, — сказала она. — Но у нас нет электричества. Это может быть не очень хорошо. — Она сделала паузу. — Я вернусь завтра.

— Спасибо, — сказала я, неловко прислонившись к дверному косяку, стараясь не давить на гипс.

— Не благодари меня, — сухо сказала она. — Это то, что Хемир попросил меня сделать. Он оставил записку: «Если Кэрол появится, дай ей кров».

Я вздохнула. У меня кружилась голова, и я, казалось, ничего не могла сказать. Я оглянулась. Локи уже скрылся в спальне.

— Кэрол?

Я снова повернулась к Аннахар. Ее лицо вдруг стало очень бледным, голубые глаза казались огромными на красивом лице. Бедная Аннахар, подумала я. Посетил Йотун Трим.

— А он вернется? — спросила она. — Хемир? Он вернется?

Нет, подумала я. Он умер на полях Вигрида. Как и хотел.

— Возможно, — сказала я.

Она осторожно прикрыла за собой дверь. Я легла рядом с Локи и заснула, пока мир начал восстанавливаться за пределами квартиры Хемира.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Джеффа должны были выписать через неделю после того, как мы поступили в больницу. Я навещала его каждое утро, одетая в мешковатую мужскую одежду, которую вытащила из шкафа Хемира, и постепенно шла все лучше, ковыляя со своим единственным костылем.

Руки у меня чесались, лодыжка болела и пульсировала. Медсестры в больнице сказали, что им очень жаль, но они не могут дать мне болеутоляющего для такой мелочи, как сломанная лодыжка. Я использовала весь аспирин Хемира в течение двух дней, и в продуктовом магазине на углу сказали, что они понятия не имеют, когда у них будут поставки вообще, не говоря уже о болеутоляющих. Каждое утро и каждый вечер я меняла белые повязки на руках. На второй день ожоги поблекли до бледно-розового цвета, и я решила, что, наверное, смогу избавиться от мази с антибиотиком и от бинтов.

Большую часть времени я лежала на кровати Хемира, положив ногу на подушку, и смотрела, как дышит Локи. Он спал уже второй день, лицо его было бледным, шрамы — багровыми. Я не осмеливалась прикоснуться к нему или попытаться разбудить, но прослеживала глазами узоры его шрамов. Я люблю тебя, подумала я, не решаясь произнести эти слова вслух. Я люблю тебя.

Я смотрела на него, когда шрамы исчезли, а глаза открылись. Он улыбнулся мне.

— Как твоя лодыжка? — прошептал он.

Я попыталась рассмеяться, но у меня вырвался сдавленный всхлип.

— Не беспокойся о моей лодыжке! Ты был без сознания несколько дней. Ты… — мое горло сжалось, и голос затих. Я схватила его за руку и крепко сжала.

— Ты спасла Девять Миров, — сказал он хриплым голосом, чуть громче шепота.

— Не я одна, — сказала я, поднося его руку к своим губам. Я нежно поцеловала его пальцы, мое сердце болезненно сжалось в груди.

Его глаза закрылись, а губы скривились в улыбке.

— Ты ведь вернул нас обратно, не так ли? — произнесла я. — Ты вытащил нас из Иггдрасиля сюда.

Он рассмеялся. Похоже, это усилие причинило ему боль.

— Честно говоря, я не думал, что это сработает. Мне повезло. Обереги исчезли, и я смог добраться до единственного места в Мидгарде, которое когда-то принадлежало мне. — Потом его глаза снова открылись, и он улыбнулся мне. — Я бы поцеловал смертную, что спасла Иггдрасиль, — добавил он.

— Ты спас меня, — сказала я, проводя рукой по его щеке.

Я наклонилась к нему, сокращая расстояние между нами, приближая свои губы к его. Когда наши губы соприкоснулись, по моему телу пробежал электрический ток, и я не могла поверить, как сильно скучала по нему, как сильно скучала по ощущению того, как мое тело оживает от его прикосновений, по его мягким губам, по его прохладным пальцам. Я вздохнула ему в рот, изголодавшись по нему. Я почувствовала, как его сердце забилось быстрее под моей рукой, но я отстранилась, боясь просить у него слишком многого.

— Ты в порядке? — прошептала я.

— Я жив, — сказал он. — Я жив, когда должен был умереть, и я с тобой, когда должен был наступить конец света. Да. Определенно, я в порядке.

Я снова поцеловала его, жадно прижимаясь к нему всем телом, пока не оседлала его и не провела руками по груди. Я целовала его, пока не забыла о тупой пульсации в лодыжке, пока мое тело не наполнилось его жаром, а дыхание не перехватило. Его голова откинулась назад, и я нежно прикусила его нижнюю губу. Он улыбнулся мне. Я отпустила его и откинулась назад.

— Я действительно хочу тебя, — прошептала я, покачивая бедрами от жара его эрекции. Я стянула огромную водолазку Хемира и швырнула ее на пол. Но когда я посмотрела вниз, лицо Локи побледнело. — Если ты, эм, готов к этому, — сказала я и перестала тереться о его бедра.

— Твои руки, — сказал он. — О, Каролина.

Я замерла. Ожоги, подумала я. Я не… больше не выгляжу хорошо.

— Они не так уж плохи, — сказала я, но мой голос дрожал, и мне стало холодно. Я смотрела, как грациозные пальцы Локи обводят тугую розовую кожу вдоль моих запястий, десятки ожогов от искр, злобные змеящиеся линии вдоль моих бицепсов, где я выдернула руки из коры Иггдрасиль.