Остров каменных денег

Огромный транспарант, установленный в аэропорту скаутами, подтвердил, что я попал как раз туда, куда надо. «Приветствуем вас на Япе, острове каменных денег!» — с удовольствием прочитал я. Итак, легендарный остров здесь, под моими ногами. Однако пока что экзотики не так много. Толпа зевак, два пикапа, которые развозят приезжих в два городских отеля. Я выбрал тот, который переправил меня вместе с котомками в «Раи-Вью» — скромное пристанище на берегу большой лагуны. Я не ожидал никаких сенсаций и не ошибся. Яп считается «гористым» островом, но несколько лысых холмиков, мимо которых мы проехали, были ничем не привлекательны. Дорога тоже не слишком хороша; и лишь остов японского истребителя «Зеро», ржавеющий вблизи бывшего аэродрома, чуть будоражил воображение. По пути не видно ни хижин, ни даже пальм. Остров казался необитаемым.

Столичный поселок Колония показался минут через 10 езды. И тоже не произвел впечатления. Отовсюду видная протестантская церковь, несколько бетонных коробок, прохладные деревянные бунгало, 2 магазинчика, филиал Гавайского банка и отель на несколько номеров, где я остановился. С главной улицей городка мне довелось познакомиться позднее.

Яп — небольшой остров, вернее, как это часто бывает в Микронезии, сразу 4 острова, окруженные коралловым рифом. Территория Япа не превышает 100 квадратных километров, причем его возвышенности достигают неприступной высоты — 200 метров. В современный округ Яп, разумеется, входит множество других островов и атоллов с такими благозвучными названиями, как Улити, Элато, Волеаи, Сатаваи и др. Эти куски скал и коралловых рифов разбросаны на пространстве более 1000 километров, а общее число населения округа насчитывает около 8 тысяч человек. Из них на Япе живет почти половина, а, например, атолл Нгулу населяют 8 жителей. Крошечный Яп гордится своей отличной от остальных островов историей: он не раз бывал предметом крупных дипломатических споров, даже с участием папы; на нем размещалась телеграфная станция; ему случалось стать ареной многих захватывающих событий.

Яп представляет собой место, где сохранились старые, добрые обычаи, которые уже, как правило, исчезли в других частях Микронезии. Это уважение к собственному прошлому воплощено на Япе, с точки зрения чужестранца, прежде всего в существовании тху и бу.

Тху — кусок хлопчатобумажной ткани в форме шали, который служит местным мужчинам и юношам одеждой. Его повязывают вокруг бедер, оставляя длинные свободные концы спереди и сзади. Эти детали местных «брюк» весело плещутся на ветру, который постоянно дует на остров с океана. Тху, опоясывающая бедра, может быть одна, но иногда надевают сразу 7 таких повязок.

Бу — не что иное, как бетель. На Япе это деликатес, которым лакомятся с грудного возраста до глубокой старости. Бетель с Япа считается лучшим на островах Тихого океана. Это тем более интересно, что бетель с Япа употребляют еще зеленым, тогда как, например, во многих регионах Юго-Восточной Азии используют зрелый. Благодаря славе япского бетеля на здешнем аэродроме можно наблюдать, как почти все вылетающие пассажиры несут с собой гигантские связки листьев бетеля.


Дети в традиционных тху

Когда-то жители Япа употребляли бетель постоянно, совсем как американцы жевательную резинку. Современная молодежь меньше увлекается бетелем и предпочитает пиво, кока-колу и сладости. Однако мужчины более зрелого возраста все-таки не расстаются со своими плетенными из листьев корзиночками, в которых, как в огромном портсигаре, всегда можно найти вышеупомянутый бу, коралловую известь, или вах, а также листья бетеля габуй. В моих многочисленных поездках по острову мне не раз приходилось наблюдать, как жители Япа вынимали из корзиночки лист бетеля, сыпали внутрь известь, щепотку табаку, затем свертывали лист и с наслаждением вкладывали в рот. Итак, япский бетель славится повсеместно, но еще более широкую известность получил остров благодаря удивительным, похожим на мельничные жернова деньгам. Жители Япа с давних времен собирали на острове эти в буквальном смысле тяжкие деньги, твердую валюту.

Мне не терпелось посмотреть их, и тотчас по получении номера в «Раи-Вью» я помчался в ближайший янский «банк». Я совершил прелестную прогулку до деревни, расположенной в 10–15 минутах ходьбы от столичного поселка Колония. В густой пальмовой роще, вдоль тщательно вымощенной камнем дороги лежали огромные деньги — каменные «монеты» всевозможных размеров с дыркой в центре. Одни уже поросли мхом и лишайником, другие были поновее, но, казалось, обработаны не так тщательно. Фэи и рай — так называются на острове каменные деньги — имели форму круга, более толстого к центру и стесанного к краям. Небольшие камни напоминали метательные диски легкоатлетов.

В прежние времена по такой «банковской» дороге могли ходить только знатные островитяне. Зато в определенных случаях простолюдинам разрешалось появляться в общинном доме — фалу, где принимались важные для всей деревни решения. Фалу был построен на возвышении, сложенном из камней, с просторной площадкой вокруг дома, сплошь утыканной камнями, напоминающими европейцу надгробия. Оказывается, площадка представляла собой не что иное, как «кресла» для старейшин, а «надгробия» служили просто-напросто удобными спинками, особенно на бесконечно длинных «заседаниях».

Однако япская архитектура в целом не привела меня в восторг, особенно потому, что во многих местах здесь уже понастроили эту пакость — цементные коробки с жестяными крышами. А вот к каменным деньгам. я проникся искренним и глубоким уважением, тем более что их так интересно описал в польской прессе Кубари еще 100 лет назад. Поэтому я не дал себе отдыха, пока не осмотрел все наиболее крупные «банки», в частности на островке Рулунг, где собраны самые крупные из известных рай. Там можно найти диски размером около 4 (!) метров высотой и 40 сантиметров толщиной. Все они, разумеется, рай ни нгокол, т. е. названы именами собственными, что значительно повышает их стоимость.

Каменные деньги неразрывно связаны с представлениями об острове Яп и всегда вызывали удивление белых людей, попадавших сюда в прошлом столетии. Давайте дадим высказаться эту тему прежде всего Кубари, который лучше других может познакомить нас с проблемой фэи. Впервые он побывал на Япе в 1870 г.

Кубари на монетном дворе

«Культура острова Яп, — писал ученый, — характеризуется обычаем строить постоянные жилища, каменные дороги и плотины, наличием регулярного земледелия, знанием гончарного искусства и варки пищи, но прежде всего наличием средств обмена, аналогичных нашим деньгам, не говоря уже о развитом искусстве судостроения и мореплавания, в котором более или менее преуспевают в массе своей микронезийцы.

Отправляясь на Пелау (в настоящее время Белау) в поисках денег, островитяне отбирали для путешествия самые крупные лодки, называемые чугопин, и дожидались постоянных юго-восточных ветров. Путешествие, как правило, проходило удачно, так как расстояние составляет едва 250 миль, и лодки заходят на лежащие на пути острова Нгулу. Каждая лодка обычно сильно перегружена, так как по прибытии одна часть людей обтесывает камни, другая, благодаря обилию строительного леса, строит дополнительные лодки, необходимые для транспортировки камней. Местные жители не жалуют япских пришельцев и зачастую заставляют их оплачивать „добычу денег“ различными работами, что значительно сокращает время, нужное им для собственных целей. Часть прибывших рассеивается по окрестным коралловым островкам к югу от Белау в поисках необходимого материала и тщательно обследует хаотические, трудные для преодоления нагромождения скал. Материал, который они ищут, — это кристаллическая известь (арагонит)[15]. Обычно он располагается в небольших количествах в верхних твердых слоях коралловых скал и лежит почти горизонтальными прослойками, достигающими 12 дюймов толщины. Жители Япа разыскивают самые крупные и наиболее доступные для извлечения большими плитами, из которых было бы можно вытесать диски до 6 футов в диаметре. Поскольку у работников нет соответствующих инструментов и они пользуются кусками старого железа и топорами, неудивительно, что работа тяжела, подвигается медленно и требует неимоверного упорства. Работник выдалбливал скалу долгими месяцами, трудясь с восхода до заката солнца и довольствуясь при этом скудным пропитанием, часто состоявшим из одних моллюсков, которые он должен был сам добывать, так как жители Белау отнюдь не оказывают гостеприимства приезжим с Япа. Лишь изредка удается предводителю экспедиции достать немного таро, которое тщательно распределялось между всеми рассеянными по окрестностям группами. Даже бетель становится огромной редкостью, и к концу работ весь состав экспедиции обнаруживает явственные признаки истощения…»

Мы видим, что Кубари в деталях знал, чем занимается местный «монетный двор», и живо описал тяжелые работы жителей Япа на чужих островах, которые они предпринимали, чтобы добыть сырье для каменных дисков и обработать их. Между тем дело не кончалось только изготовлением фэи.

«Количество дисков соответствует числу лодок, так как каждая лодка может поднять лишь определенный вес, равный либо одной большой монете, либо нескольким меньшим. Когда крупные монеты, которые станут собственностью вождя, отправившего экспедицию, уже готовы, приступают к изготовлению дисков меньшего размера, от одного до трех футов в диаметре; часть из них становится собственностью работников, так как по возвращении на Яп деньги делятся публично между членами экспедиции и семьями, заинтересованными в ней. И наконец, транспортировка этих камней весом в несколько центнеров каждый с высоты в десятки футов на берег моря, а затем погрузка в лодки требует также немалых усилий. Следует принять во внимание неровную поверхность и часто отвесную крутизну скал, где не на чем ноге опереться, чтобы признать упорство и силу япцев. Люди прокладывают и сглаживают трассу, ломают мешающие уступы, валят стоящие на пути деревья и с помощью канатов и палок спускают, валят и несут вожделенные сокровища на собственных спинах в свои утлые челны, чтобы еще раз пройти всю меру единоборства с океаном…»

Из дальнейших сообщений Кубари следует, что стоимость фэи была высокой. Одна крупная каменная «монета» диаметром около 2 метров равнялась стоимости большой лодки, которая для островитян — огромное достояние. Вероятно, ценность фэи определялась кроме размера трудом и опасностями при изготовлении и доставке. Любопытно, что вместо каменных дисков с дырками в центре на острове употреблялись как платежные средства полированные раковины гау и яр.

Однако больше всего ценились, несомненно, каменные деньги. Между прочим, об этом свидетельствует и тот факт, что польский ученый во время экспедиции на Корор насчитал на «монетном дворе» острова свыше 400 жителей Япа, занятых обработкой «каменных коржиков с дыркой». Эта значительная группа островитян составляла 10 процентов тогдашнего населения острова.

Трудовую жизнь островитян коренным образом изменил, а также вызвал инфляцию каменных денег белый человек по имени Дэвид Дин О'Киф. Однако, прежде чем мы займемся историей этого предприимчивого негодяя, пожалуй, стоит остановить внимание читателя на сенсационном факте наличия оборотных средств платежа на таком маленьком острове, где к тому же имела место семейная и индивидуальная автаркия. Несмотря на многочисленные исследования крупнейших ученых, до сих пор не выявлены причины, по которым именно на Япе производились эти самые необычные в мире деньги.

Благодаря работам Кубари европейской науке стало известно, что на Западных Каролинских островах деньги играли огромную роль. Здесь оплачивались деньгами все товары широкого потребления. Обычное право предписывало продавать даже собственные изделия, например лодки, и покупать таковые у соседа. Деньги употреблялись в качестве военного выкупа, как компенсация за совершенное преступление, деньгами оплачивались заклятия колдуна, погребение умерших и ряд других услуг. Деньги подносились в качестве пожертвований духам, будущей жене, плотнику или девушке. Разумеется, социальное положение вождей и других начальников определялось количеством и значимостью принадлежащих им рай.

«Царь» О'Киф

Всю иерархию ценностей на Япе, выработанную столетиями, подорвал потерпевший кораблекрушение и с трудом спасенный жителями Япа Дэвид Дин О'Киф, американец ирландского происхождения, которому за убийство грозила виселица. В Джорджии он оставил жену, малолетнюю дочь и отправился в путешествие по морю. По воле судьбы корабль, которым он командовал, в 1871 г. разбился на рифах Япа, и он один из всех членов экипажа живым добрался до берега острова. Его выходил и вылечил от ран колдун Канифаи, и О'Киф, надо признать, остался ему верным другом до конца жизни.

Пожалуй, не стоит описывать идиллическое время, которое провел белый капитан на Япе, но следует упомянуть, что, немного поправившись, на попутном корабле он добрался до Гонконга, где раздобыл суденышко, затем попал на Науру, откуда привез себе жену.

Дело в том, что О'Киф наладил самое трудное дело из всех, какие в конце XIX в. совершались на Тихом океане: он предложил свое суденышко и свои услуги для перевозки каменных денег с «монетного двора» на Япе. Вскоре фэи заполонили остров. Преобладали круп ные экземпляры, самые ценные, диаметром в 2, даже в 3 метра, которые очень трудно было перевозить на утлых челнах. Островитяне работали как безумные (в настоящее время на Япе находится несколько тысяч каменных дисков), а капитан О'Киф все возил и возил каменные монеты. Разумеется, недаром. За свои услуги он требовал копры и трепангов. С количеством перевезенных камней росла и масса продуктов, которые в виде платы получал ирландец. Переправляя все это на продажу в Гонконг, бывший неудачник теперь получал баснословные прибыли. На отдельном острове поблизости от Колонии он построил себе прекрасный дом (от него теперь не осталось и следа) и жил в «тропическом раю» по-царски. Бывшей жене он посылал лишь чеки, так как все еще боялся виселицы, которая грозила ему в США.


Вид из окна отеля «Континенталь»

«Его величество» счастливо прожил последние годы господства испанцев на Каролинских островах, некоторое время преуспевал при немецкой администрации, пока не вступил в конфликт с властями, которые потребовали, чтобы «царь» О'Киф поднимал на корабле не свои личный красочный флаг, а немецкий. Как известно, ирландцы упрямы. Конфликт зашел настолько далеко, что «его величество» забрал на корабль семью и в 1901 г. покинул остров. Несколькими днями позже все они погибли во время тайфуна.

Живописная личность ирландского владыки немного напоминает поляка — «Белого вождя Кинавы» (остров поблизости от Гаити) Фаустуса II — поручика Фаустина Виркуса, который, однако, не извлекал выгоды из своего положения, но, выбранный вождем, достойно правил вплоть до 1929 г., до вынужденного отречения 0 т власти. После этого «царь» вернулся в Соединенные Штаты Америки и поселился в Бруклине. О нем не забыли. После смерти его останки были торжественно перенесены из обычной могилы на Арлингтонское кладбище. Теперь о предприимчивом «царе» острова Яп напоминает лишь бар под названием «Оазис О'Кифа». Он находится в главном поселке острова, поблизости от административных зданий округа и «Раи-Вью». Каждый вечер здесь можно встретить много интересных людей, собрать много разнообразных сведений и узнать последние сплетни. Именно тут мне рассказали, что в 1929 г. на Япе был произведен подсчет всех рай. Оказалось, что их количество превышало 30 тысяч. В течение полувека число рай уменьшилось примерно наполовину. Так, во время второй мировой войны японцы употребляли каменные диски при постройке береговых укреплений и дорожном строительстве. Некоторые «большие деньги» намеренно уничтожались, в наказание дерзких островитян, недостаточно рьяно выполнявших распоряжения оккупантов. Значительная часть фэи попала в музеи и… европейские банки в качестве забавных экспонатов.

Однако каменные деньги на Япе еще можно увидеть почти на каждом шагу. Огромные каменные диски стоят перед жилищами островитян как свидетельство благосостояния хозяев. Почти в каждой деревне есть свой «банк». За каменные диски еще и сейчас можно купить свинью или участок земли, однако новая валюта больше не изготовляется на Белау. Островитяне пользуются также, правда не без отвращения, бумажными долларами.

«Эрозия» древних обычаев Япа прогрессирует так быстро, как никогда раньше. Магазины завалены одеждой, продуктами, побрякушками, которые совсем не нужны островитянам, но благодаря своей новизне порождают желание обладать ими.

Натуральное хозяйство здесь давно исчезло, и жители уже не в состоянии прокормить себя. Отсюда — импорт продуктов питания. При отсутствий рабочих мест деньги, необходимые для этой цели, поступают в форме дотаций. Остальные средства получают благодаря занятости населения в чрезвычайно разросшемся административном аппарате. Так и течет жизнь на Япе — довольно сытно, но лениво. Никто рыболовством не занимается, ведь можно купить японские консервы, никто не выращивает кокосовые пальмы, потому что есть возможность получить не меньше денег, проводя положенное время «работы» за столом в учреждении. Так внезапно Яп в числе других островов Микронезии опутали щупальца гидры бюрократии, совершенно чуждой до недавнего времени островному обществу.

Фалу и митмит

Я основательно осмотрел Колонию, так как весь поселок легко обойти во время небольшой прогулки. Бросил взгляд на развалины старого испанского форта, на месте которого расположилась больница, немного постоял над развалинами немецкого центра связи, соединявшего некогда остров с Гуамом, Целебесом (Сулавеси) и Шанхаем, сровненного с землей артиллерийским огнем английского корабля «Минотавр» в августе 1914 г.

Война белых людей охватила и этот островной мир, как будто ему недостаточно обычных тайфунов, периодически уничтожавших имущество островитян. Так, например, одним из них в 1925 г. были снесены практически все жилища на Япе. В то время под покровительством международного права японцы перестраивали Яп и другие острова Микронезии на свой лад. Для жителей Япа это означало, между прочим, принудительные работы. И они рыли в своих зеленых холмах туннели для крупнокалиберных пушек, охраняющих порт, строили взлетные полосы для японской авиации и добывали из скудных залежей никель, предназначенный для военной машины Японии.

Это были скверные времена для островитян. Число жителей уменьшилось наполовину при самом низком показателе рождаемости и самом высоком уровне смертности во всей Микронезии.

В этой связи не без удивления отмечается второе нашествие подданных Страны цветущей вишни на острова уже в наши дни. На сей раз его осуществляют люди, нанятые на работы по расширению порта и углублению гавани. Трудолюбивые, прекрасно оснащенные техникой, японцы выполняют поставленные перед ними задачи. Что ж, им это обходится наверняка дешевле, чем американским фирмам, их предложения более выгодны, и вот они строят здесь почти то же, что теперешние заказчики-американцы разбомбили в 1944 г. Так живет микронезийский мирок.

В один прекрасный день я поднялся на небольшую возвышенность Мирмар, господствующую над главной лагуной Колонии. В старом общинном доме разместился городской музей. Старый фалу, расположенный, как водится, на каменном возвышении, представлял собой изумительную постройку. Разумеется, в ней не было ни единого гвоздя и ни единого деревянного колышка. Все балки, поддерживающие огромную крышу, искусно связаны лыком и веревками, плетенными из кокосового волокна. Постройка, безусловно, отвечала самым высоким требованиям музеев шедевров деревянного зодчества. Экспонаты, пожалуй, не столь интересны и представлены не лучшим образом: немного выцветших фотографий, несколько фэи внутри и снаружи, циновки, корзины, домашняя утварь, гребни, немного раковин каури. Однако все это косвенным образом свидетельствовало о том, как, в сущности, немного было надо человеку для вполне сносной жизни на острове Яп. Старый фалу имел еще одно огромное достоинство: в нем прохладно, несмотря на полуденный зной. Да здравствуют древние зодчие!

Рассматривая музейные «сокровища», я вдруг услышал молодые голоса, доносившиеся с тропинки. Я выглянул наружу и сразу забыл о пыльных экспонатах. По тропинке двигалась большая группа молодежи в прелестных одеждах: девушки в коротеньких или длинных юбочках из крашеной травы или волокна, с венка-ми из ярких, свежих цветов на шее и голове, великолепно контрастирующими с шоколадным цветом лица и груди. На некоторых были надеты европейские платья, блузки и юбки. Я, естественно, с любопытством пошел следом за островитянами. Путь был недалек, все направлялись в католическую церковь на какое-то праздничное богослужение.

Я подробно заснял все торжества, не экономя пленки. Особенно меня занимали островитянки в праздничных одеждах. Мои манипуляции возбудили любопытство священника. Как только он установил, что имеет дело с соотечественником новоизбранного папы, отношение ко мне сразу изменилось в лучшую сторону.

Кроме главной церкви священник отправлял службу в часовнях, разбросанных по всему острову. Я часто сопровождал его и, пока он занимался своим душеспасительным делом, бродил по округе, разглядывая все, что попадалось на пути. Иногда любезный священник отдавал свой вездеход в мое полное распоряжение, и тогда я носился в одиночку по самым отдаленным уголкам общин Гилиман, Томил или Гагил. Я осмотрел американскую станцию Лорану, руины японского маяка и новые «банки» фэи. Они весьма интересны, особенно в районе Гилиман, где каменные монеты лежали в пальмовых рощах, поблизости от влажных полей таро, и были покрыты зеленой плесенью. Ведь это же остров Яп — деньги валяются здесь прямо под ногами!

Святой отец подарил мне красивую традиционную одежду микронезийцев — лаву-лаву, сплетенную из волокон бананового дерева и гибискуса, происходящую с атолла Улити, места, где в 1731 г. начала деятельность первая католическая миссия испанцев. К сожалению, менее чем через год выяснилось, что все члены миссии — 13 человек — убиты островитянами.

Священник показал мне также свои интереснейшие коллекции яр и гау, а также другие местные достопримечательности. И, что самое главное, рассказал много интересного об обычаях островитян. Их тут великое множество, поскольку почти каждая община, каждая деревня отмечает одни и те же праздники по-своему.

Важнейшим событием в жизни общества на Япе всегда был митмит — нечто вроде торжественной встречи двух деревень. Время празднования митмита обычно назначается заранее, года за два до торжества.


Остров Корор. Городской пейзаж

Хозяева митмита обычно одаривают гостей раковинами, каменными деньгами, лава-лава, а в последнее время также консервами и спиртными напитками. Встреча, конечно, сопровождается обильным угощением и танцами, которые готовятся деревенскими хореографами и танцорами в течение многих месяцев. Существует неукоснительное правило: гости, побывавшие на митмите и получившие подарки, обязаны ответить тем же, пригласив хозяев на аналогичные торжества в свою деревню. В старые времена на острове было не принято спешить, и случалось, что ответный митмит отмечался… лет двадцать спустя. Митмитом обычно сопровождалась постройка в деревне нового фалу.

Кроме митмита на Япе существует еще три вида светских «приемов»: мрурвол, митигуйвол, причем мрурвол и мит — это более интимные приемы, которые дает одна семья, тогда как в митмите и гуйволе участвует вся деревня. Мрурвол совершается при рождении ребенка или обручении. В этих случаях приглашают родственников, которые не приносят, как это принято в Европе, а получают подарки в виде фэи на торжествах, объявленных в их честь. Мрурвол собирают и в случае смерти бедняка. Если же умерший принадлежал к богатой семье, объявляется гуйвол — поминки, на которые приходят все жители деревни. В этом случае родственники умершего обычно одаривают каждого приглашенного раковинами каури. В результате семье приходится идти на огромные расходы, и хозяева гуйвола не подают угощения. Во время этих торжеств необходимо строго соблюдать многочисленные ритуалы. Известно, что и когда танцуют на митмите, а также какие блюда приносят с собой гости, участники гуйвола. Это сложнейшие правила, недоступные европейскому разуму.

То же самое касается магии, существующей на острове веками. В служители «тайных знаний» посвящаются лишь немногие. Магию, распространенную на острове, можно разделить в основном на «белую» и «черную», и у каждой есть свои специалисты. Одни колдуны вызывают дождь, заклинают тайфуны и отгоняют эпидемии. Только они знают, какой камень и каким образом надо перевернуть, чтобы пошел дождь, или какой веткой помахать, чтобы отогнать эпидемию. «Основные материалы» магов острова Яп — это ящерицы, листья кокосовой пальмы, крабы, камни, шипы скатов и др.

Жителям Япа известны любовная магия, приговорные зелья и другие приемы, помогающие привлечь Женщину. Были у них также «специалисты» по бесплодию, называемые дафн-гоц. Из «специалистов» магии можно отметить магов-трур, несущих удачу в рыбной ловле (неплохо бы и нам заиметь таких), и маговплув, обеспечивающих счастливое плавание. Таким образом, островитяне с Япа при некоторых расходах в деньгах-раковинах «гарантировали» себе успех почти во всех областях жизни. Мы, европейцы, находимся в значительно худшем положении.

В Европе, к огорчению мужчин зрелого возраста, появляются все новые и новые (иногда несколько в год!) и, главное, все более живые танцы. Положение на Япе в этом смысле абсолютно стабильно. Правда, здесь тоже существуют системы, стили, но всегда сохраняются четыре основных танца: танец с бамбуком, танец подвижный (на ходу), танец сидя и танец стоя. Следует добавить, что первые два танца исполняют мужчины и женщины вместе, а последние два — отдельно мужчины и отдельно женщины. Так что на Япе с этим все просто, и пожилым мужчинам не грозят мучительные вихляния всем телом на вощеном паркете. Они могут спокойно сидеть под пальмами, вспоминая прежние времена, когда настоящие мужчины еще татуировали тело.

Кстати, эта традиция, как и многие другие, была тоже строго регламентирована. Татуировать верхнюю половину тела разрешалось лишь мужчинам благородного происхождения. Татуировка — это своего рода униформа, которая с первого взгляда определяла высокий социальный статус носителя. Hofh, татуированные до самого паха, всегда одним рисунком, — знак принадлежности к воинам-специалистам междеревенских битв. Остальные виды татуировки могли украшать любого жителя острова.

Как видим, в япском микрокосме во всем был определенный порядок и жизнь островитян текла без не-ожиданностей, в соответствии с древними правилами, установленными на основании опыта предков. И вот этих-то людей называли «дикарями» белые негодяи, некогда рыскавшие в поисках наживы по Тихому океану.

Наступил день, и мне пришлось покинуть остров. Я явился в аэропорт, как и все другие пассажиры, с корзинкой бу для микронезийских друзей и с тенью грусти на челе. Перед самым вылетом мне сказали, что на Япе безвозвратно исчез пользующийся всеобщим уважением институт меспил, или девушек, которых Кубари назвал «фаворитками».

С незапамятных времен их похищали с согласия родителей, делали это очень романтично, например во время купания, и забирали в фалу, часто в соседнюю деревню. Фалу служил своеобразным мужским клубом, в котором пребывало до 20 девушек, являвшихся собственностью завсегдатаев клуба. Пребывание похищенной девушки в таком «клубе» было вполне приятным, поскольку ей запрещалось выполнять тяжелые сельскохозяйственные работы, которые были уделом ее ровесниц, не попавших в фалу. Меспил пользовалась уважением посетителей фалу, являлась свидетельницей их танцев и бесед, рассказов о морских путешествиях, знакомилась с приезжими с других островов. Пребывание меспил в клубе было абсолютно добровольным и могло продолжаться от нескольких месяцев до трех лет. Стаж девушки в фалу поднимал ее престиж в глазах жителей родной деревни. Меспил часто выходила замуж за одного из завсегдатаев клуба, а если возвращалась в родной дом, ее щедро одаривали ценными подарками.

Немецкая администрация максимально приблизила обычай меспил к европейским вкусам, а японцы совсем запретили деятельность меспил и татуировку тела. В последующие годы никому в голову не пришло заняться возрождением былого. Я выслушал с сочувствием историю обычая меспил от одного островитянина, который сохранил в памяти, как он выразился, «старые, добрые времена».

Загрузка...