Малинджи

Глава 7

Наслушавшись рассказов Яррана, Карл был уверен, что в считанные минуты найдет себе проводника, но, к его удивлению, это оказалось практически невозможно. Во-первых, несмотря на то, что бушмены свободно разговаривали на английском, акцент их был настолько чудовищным, что Карл с трудом разбирал едва ли половину произносимых фраз. Кроме того, подавляющее большинство отказывалось и нос сунуть в северные леса, а те, что нехотя соглашались, заламывали совершенно нереальную цену.

Обежав весь район и так и не найдя подходящего человека, Карл зашел в первый попавшийся бар в надежде взбодриться стаканчиком и был неприятно удивлен, узнав, что выпивку здесь не купить. Бармен пояснил, что бушмены не переносят алкоголь и быстро спиваются, поэтому в местах их проживания продажа и даже ношение с собой алкоголя строго запрещены. Карл раздраженно взял себе лимонад и с ненавистью сжал в зубах соломинку. В этот момент к нему и подсел Айяботпу.

- Это ты носишься по городу в поисках проводника? – спросил он, невозмутимо подтягивая к себе Карлов лимонад, - За тысячу я готов отвести тебя до ворот Малинджи. Но не дальше, слышишь?

- Тысяча долларов?! – Соломинка выпала изо рта Карла на липкую стойку. На несколько мгновений он потерял дар речи, - Откуда вдруг такие цены?! Мне говорили, у вас эти… экскурсии… поставлены на широкую ногу…

- Тот, кто тебе это говорил, давно не был у Горы Ти. Так?

Карл промолчал. Ярран действительно что-то говорил на этот счет.

- Ну, так ветер с тех пор переменился, - сказал бушмен, правильно истолковав его молчание, - Уже с полгода никто туда не ходит. Там все проклято. Не криви рожу, - резко прикрикнул он, - Вы, белые, не боитесь ни бога, ни черта, ну так, может, копий и бумерангов побоитесь.

- О чем ты? – устало спросил Карл, покосился на конфискованный бушменом стакан и дал знак бармену налить еще.

- Я о том, что все основные тропы под прицелом. Местные племена собрали людей и охраняют гору Ти. Они ждут Большого Пилатапу - колдуна. Надеются, что ему удастся закрыть проход и предотвратить Великую Приливную Волну… или как это у вас… конец света.

- Закрыть проход? – Карл вскинул на собеседника глаза, - Зачем?

- Там что-то происходит. Плохое. Это началось, когда вернулся старик Малинджи, и с тех пор становится только хуже, – бушмен приблизил губы к самому уху Карла и заговорщицки зашептал, - Говорят, гора Ти не выдержала и начала крошиться. Никто не знает, что будет, если она обрушится. Может, Река выйдет из берегов, а может, весь мир вывернет на изнанку.

- Ты просто цену набиваешь, - Карл скривился в недоверчивой ухмылке.

- Все так говорят, - пожал Айяботпу плечами, - За пятьсот я могу тебе нарисовать карту, как обойти ловушки. Если знаешь местность, разберешься. Но если отправишься главной дорогой, останешься и без машины, и без своего трупа.

- Что?

- Что? Труп, который повезешь, они заберут. А тебя, может, отпустят, а может, тоже прикопают. Не знаю. Сколько дней ему уже?

- Кому?

- Трупу.

Стакан, который Карл сжимал в руке, мелко застучал по столешнице.

- Он… нет никакого трупа. Она жива…

- А…, - бушмен кивнул, - Баба… Она бы ради тебя туда не полезла... Но ты имей в виду - там все изменилось. Тебе придется ждать свою бабу прямо в джунглях, пока она не уйдет по тропе. Гостинка давно закрыта. А поставишь палатку рядом со стариком да костер разведешь, тебя враз вычислят. Ну, так что скажешь?

Карл не знал, что сказать. Хотелось послать вертлявого прощелыгу ко всем чертям. Денег осталось в обрез. Он здорово потратился на билеты и гостиницу. Еще придется брать машину в прокат. Не забыть и перелет до Швеции, когда все закончится. И Малинджи (или, скорее, его жене) придется платить. А тут еще целую тысячу отсчитать проводнику…

Айяботпу словно прочитал его мысли.

- Плата дорогая, но и риск высок. Но ты не переживай. С тех пор, как Лару убралась подобру-поздорову в неизвестном направлении, Малинджи денег не берет. Его эта ерунда не интересует. А я и тебя, и твою бабу провожу до места в целости и сохранности.

Карл молчал. Что, если бушмен его разводит? Но на то, чтобы снова бегать по городу и искать другого проводника, у него просто не было времени. Он и так надолго оставил Хелену.

- Хорошо, - решился он, - Но только уговор – никаких авансов, оплату получишь целиком, когда я лично увижу Малинджи.

- По рукам, - крякнул Айяботпу и допил лимонад, - Завтра на рассвете ты должен быть в сборе. Потребуется хорошая машина, запас воды и еды. Мне из расчета – добраться до места, а вам, пока Река не призовет твою женщину. Не надейся на плодородные леса. В тех краях уже давно нет ни животных, ни насекомых, а фрукты, поспевшие на Ветру Кайонг, есть нельзя.

Карл написал ему на салфетке адрес и поспешил обратно в гостиницу.

…

Ему почудились чьи-то осторожные шаги в густом подлеске. Он приоткрыл дверь и огляделся. Нет, по-прежнему тишина. Он втянул носом воздух и в который раз поразился тому, что не чувствует ничего. Когда они только съехали с трассы, он чувствовал живой, зеленый дух, наполненный влагой, ароматами цветов, пением птиц и криками животных. Но спустя три часа осторожной езды по сумрачному бездорожью воздух словно опустел. Мертвая тишина, нарушаемая лишь приглушенным шорохом шин, а сам воздух казался спертым, как в давно не проветриваемом помещении. Тогда Айяботпу сказал закрыть окна. Мол, нечего лишний раз дышать поветрием Кайонг.

Вот и сейчас он поймал себя на том, что инстинктивно старается делать короткие вдохи через раз. Словно воздух отравлен. Он захлопнул дверцу и перебрался на заднее сидение – к жене. Его шорты мгновенно пропитались влагой, и он в ужасе начал ощупывать матерчатую обивку, готовый увидеть на пальцах кровь. Но влага оказалась прозрачной, и он немного расслабился – на этот раз Хелена всего лишь обмочилась.

…

Когда он вернулся в гостиницу, то первым делом был сопровожден в кабинет управляющего, который строго отчитал его. Дескать, у них тут не хоспис, а уважаемое заведение, и горничные отказываются убирать такую грязь. От лица всего персонала, он требует немедленно съехать и напоминает, что в счет будет включена стоимость испорченного белья.

- О чем вы? – сердце Карла скакало, как после длительной пробежки, - что с Хеленой?!

- Вы это серьезно спрашиваете? Если вы не заметили, ваша жена серьезно больна, и…

Карл не стал дослушивать и, выскочив из кабинета, рванул по лестнице. В коридоре он столкнулся с той самой горничной. Она на ходу - молча и брезгливо - вернула ему деньги.

Ворвавшись в номер, он оглядел Хелену. Глаза ее запали еще глубже, цвет лица отдавал пеплом. Она с виноватым испугом завозилась в постели, пытаясь приподняться.

- Я обделалась, Калле, - произнесла она и сразу начала горько плакать. Карл заметил на постели свежее белье и мысленно поблагодарил горничную, - Оно просто хлынуло из меня. Я ничего не успела сделать.

Тошнотворные картины – одна хлеще другой - тут же замелькали в воображении. Карл сглотнул и на несколько секунд прикрыл глаза. Ужас, жалость, боль и отвращение… неужели он на самом деле все это чувствует по отношению к жене?...

- Ничего страшного, это бывает, ты же знаешь. Реакция на химию…, - совладав с эмоциями, сказал он, достал очередной шприц и присел рядом.

- Это было по-другому, - шептала она сквозь слезы, - Такой стыд…

- Тебе нечего стыдиться, милая. Ты пока еще не здорова. А про горничную даже не думай. Это в общем-то ее работа.

- Это не ее работа, - С внезапной злостью ответила Хелена. Слезы высохли, и глаза уже смотрели остро, с ненавистью, - Калле, что мы здесь делаем? Ты говорил, что мы возвращаемся домой, но какого-то черта притащил меня в Дарвин.

- Мы вернемся. Совсем скоро, - Карл засучил рукав ее пижамы, - Завтра выезжаем. Я сейчас спущусь ненадолго в фойе и арендую машину.

Хелена отдернула руку.

- Мы поедем в Мальмё на машине?! Ты бредишь? И почему каждый раз, когда я задаю вопросы, ты лезешь ко мне со шприцом? Дай мне телефон, я позвоню брату. Ты вполне можешь отправляться на машине, а я полечу самолетом. Встретимся в Мальмё.

- У тебя боли. Дай мне руку.

- У меня всегда боли!

Завязалась небольшая потасовка, после которой Карл сделал жене укол.

Хелена обмякла и неожиданно начала читать «Отче наш». В голосе ее слышалась такая безнадега, что Карлу хотелось заорать. Он уронил голову ей на впалую грудь и зажмурился, ожидая, пока морфин подействует.

«Эти вспышки ярости… Она просто не в себе… Боли…», - думал он, пока изможденное тело под ним не прекратило трепыхаться, - «Лучше до конца поездки держать ее в забытьи…»

Еще до восхода солнца он расплатился и погрузил в арендованный внедорожник жену и рюкзаки с припасами. Айяботпу уже крутился рядом. С ненавистью Карл смотрел в глаза гостиничного персонала, который прекрасно сложил два и два и провожал его тяжелыми взглядами.

- На вашем месте я бы отвез ее в больницу, мистер! – крикнул метрдотель ему в спину.

Карл вздрогнул, но не отреагировал, сел за руль и поспешно вырулил со стоянки.

…

Он успел снова задремать, когда проводник вернулся. Он бесшумно скользнул на пассажирское сидение и тихо произнес:

- Двигай. Этот путь пока свободен, - Карл снова пересел за руль и медленно двинулся по едва различимой в наступающей тьме дороге. Ветви деревьев и какие-то зеленые лохмотья шуршали по лобовому стеклу, еще больше затрудняя обзор, - Здесь немного совсем осталось. Я боялся, что Малинджи тоже под присмотром, но поместье не охраняется. А вот у Пещеры целое сборище. Большой Пилатапу прибыл. Боюсь, времени у тебя совсем мало. Эй! Не разгоняйся! Хочешь увязнуть? Поспешай не торопясь. И не переживай. В Гору Ти много входов, а Пилатапу расположился у центрального. Проскочить можно. Только…, - он скосил глаза на заднее сидение, - тебе придется как-то ускорить… Осторожно! Что ты виляешь, как проститутка бедрами? Другого варианта нет - Малинджи не принимает живых. Здесь глуши. Дальше – пешком, а то услышат.

Один рюкзак Карл всучил бушмену, другой закинул за плечи, поднял на руки Хелену и двинулся по некогда утрамбованной щебнем дороге. Высоко над деревьями полыхнуло – приближалась гроза. Обогнув древний эвкалипт, он увидел наполовину обвалившийся забор с покосившимися воротинами. Печать страшного упадка нависла над поместьем. Сквозь кирпичи забора лезла зелень, бассейн превратился в грязную яму с болотистым осадком на дне, крыша прогнила и вовсю осыпалась черепицей.

- Он там, - прошептал бушмен, боязливо указывая за угол пристроенной кухни, - давай деньги.

- Когда увижу своими глазами, помнишь? – Карл заглянул за угол и увидел на заросшей сорняками поляне силуэт сидящего человека. Айяботпу уронил на землю рюкзак и требовательно протянул руку.

- Как мне выбираться обратно? – спросил Карл, бережно опустив жену на траву и с сомнением доставая плату, - я не запомнил дорогу…

- Если не будешь медлить, вернешься по своим следам, - зашептал Айяботпу, торопливо пересчитывая купюры, - Трава не успеет подняться. А медлить тебе нельзя. Пилатапу тебя ждать не будет. Дорогу до Пещеры найдешь сам. Иди против ветра и с дороги не собьешься. Но, как заметишь свет, напрямую не суйся. Обходи Гору слева, там есть еще лазейки, с трудом, но протиснешься. И тихо. Если тебя услышат, отправишься вслед за своей бабой. Ну все, прощай!

Абориген натянул на нос видавший виды матерчатый респиратор и быстро растворился во мраке. На небе снова полыхнуло, а через несколько секунд послышался раскат грома. Карл пристроил рюкзаки под прогнивший козырек кухонного крыльца и, уложив Хелену рядом, двинулся на поляну, где восседал старый колдун.

Фонарик остался в рюкзаке, поэтому освещением Карлу служили лишь вспышки молний и какое-то странное серебристое зарево к востоку от поляны, словно там подвесили дискотечный стробоскоп. Старик сидел, скорчившись под ветвями шумящей на ветру разлапистой акации. Длинные седые космы развевались, а руки крепко сжимали щербатый горшок. В небе снова полыхнуло, и Карл увидел, что между стволом акации и плечом колдуна распростерлась здоровенная паутина. Всю жизнь страдающий арахнофобией, он остановился и стал шарить глазами, пытаясь определить местоположение восьминогого хозяина, но паутина выглядела пустой и давно заброшенной.

- Эй, старик, - позвал он осипшим от волнения голосом, - Мне нужна помощь!

Малинджи не шелохнулся, и Карл, превозмогая жуть, подошел чуть ближе. Только сейчас ему пришло в голову, что придется как-то обходиться без переводчика.

- Тебе придется подняться, старик, - шептал он, - Со мной женщина. Ты должен проводить нас за Реку и обратно. Я хорошо заплачу. Слышишь? Деньги…

Карл сделал еще пару неуверенных шагов, и тут на него обрушилось зловонье. Это было настолько неожиданно после долгих часов, когда запахи совершенно отсутствовали, что он сложился пополам и выблевал свой нехитрый обед, состоящий из шоколадного батончика и воды. Запах был очень знакомый – дерьма и крови. Именно такой он ощутил вчера вечером, вернувшись в гостиничный номер. Но перекрывал его все же другой – смрад разлагающейся на жаре плоти.

Не желая верить очевидному, он накинул на нос воротник потной футболки и, обойдя Малинджи с тылу, увидел множество стрел, впившихся в его спину. Кровь, как минимум три дня назад хлынувшая из его рта, свисала с подбородка черным длинным студенистым желе. Глаза со сморщенными подсохшими белками с изумлением глядели вперед, мимо Карла, мимо леса, мимо этого мира.

Карл упал на колени и с трудом подавил крик отчаянья. Теперь ясно, почему поместье не охранялось. Он опоздал! Некоторое время он сидел, безнадежно глазея на вросшее по пояс в собственное окаменевшее дерьмо тело колдуна. Он так надеялся, что Малинджи отзовется на его мольбу и поможет ему перебраться через Реку. Он был там, и что-то вернуло его в мир – сильным и здоровым, излечившимся от туберкулеза, раз он прожил под открытым небом больше сорока лет.

С момента разговора с Ярраном в кабаке его не покидала одна фантазия, навеянная его рассказом. История Орфея и той девушки. Он был уверен, что любого из этих «зомби» можно было бы вернуть целыми, если не останавливаться на полпути, отдав тело в руки Малинджи, а рискнуть и переправить их на тот берег. Более того, он был уверен, что самые отчаянные так и поступали, только не афишировали свой поход, а потому ни одна живая душа так и не догадалась, что перед ними выходцы с «того света». Но то были знающие люди. А кто он? Чужак в незнакомом мире. Он закрыл глаза и снова представил, как идет по тропе, не оглядываясь, но чувствуя позади легкие шаги жены. Он не оглянется, даже если это не запрещено, пока не ступит за порог Пещеры. Только пожалуйста! Пусть она вернется! Целая, невредимая и без монстра внутри! Монстра, которого он породил…

Он слышал раскаты грома, шум ураганного ветра и перемежающиеся с ними отдаленные человеческие возгласы. Это было похоже на заклинания, посылаемые зычным голосом и разносимые ветром. Пилатапу! Глаза распахнулись. Если шаман успеет закрыть проход, даже тени надежды не останется! Он вскочил и проворно кинулся за угол дома, где лежала Хелена. Он рискнет и попытается сделать это сам. Или они оба сгинут по ту сторону Реки, или сумеют вернуться. Он готов был к обоим исходам. Главное – вместе! Крепко прижав жену к груди, он, как благословение, вдохнул ее дивный аромат и двинулся на зарево против ветра Кайонг.