Малинджи

Глава 8

Спустя пятнадцать минут он остановился и присел пышных кустах. До горы Ти оставалась еще пара десятков метров, но дальше идти он не решался. Вся территория вокруг была ярко освещена, словно по периметру врубили стадионные прожекторы. Но он видел, что свет шел от самой горы, вернее, вырывался из ее центральной пещеры. Он бился наружу вместе с ураганным ветром, грохотом обваливающихся где-то глубоко внутри камней и сопровождающим его гулким шепотом и бормотанием. Перед пещерой горели несколько больших костров, но их свет выглядел таким же тусклым, как горящая спичка рядом с солнечным диском. Там же выстроились фигурки порядка пятидесяти бушменов. Одетые лишь в замысловатые нательные рисунки, они расположились широким полукругом, взявшись за руки и склонив головы, а в центре полукруга стоял он – могучий колдун Пилатапу.

Высоко воздев над гладко выбритой головой ритуальный посох, он сильным голосом читал заклинания. Ни гроза, ни шум ветра Кайонг, ни скрежет крошащейся скалы не могли заглушить этот медный глас. Невольно зачарованный открывшимся ему зрелищем, Карл на несколько минут забыл о цели своего похода и во все глаза наблюдал за ритуалом. В себя он пришел от того, что свет вдруг замигал и несколько потускнел, а следом послышался одобрительный гул множества голосов. Через мгновенье до него дошло – проем начал закрываться! Времени совсем не осталось. Трясущимися руками он вынул из кармана чехол, в котором оставалось несколько шприцов, и сделал Хелене последний укол. Он понимал, что эта доза вдогонку к недавней вполне может ее убить, но это был оправданный риск. Умрет она или нет, он вернет ее, если успеет попасть в Кайонгуни. Но если она вдруг внезапно подаст голос и ее услышат…

Низко пригибаясь, Карл двинулся по широкой дуге, на самой границе света и тени влево – туда, где по словам Айяботпу были еще пещеры. Каждую секунду ожидая услышать грозный окрик и копье в спину, он обогнул гору и, оказавшись в кромешной темноте, принялся ждать молнию. Сборища у центральной пещеры он больше не видел, но слышал. Звуки обрушения не прекращались и даже усилились, а вслед за каждым оглушительным обвалом, от которого у него под ногами вздрагивала земля, слышался хор ликующих возгласов. Необычайное серебристое зарево, клубящееся над горой, все больше меркло, истончалось, а молний, как на зло, все не было. Он закинул тело жены на плечо и, придерживая ее бедра одной рукой, другой стал вслепую шарить по погруженной во мрак стене.

«Наврал!», - пронеслась у него исступленная мысль после нескольких минут заполошного слепого ощупывания, но небо внезапно озарила ярчайшая вспышка, и он увидел, что менее, чем в метре от него чернеет проем. Облегченно всхлипнув, он перехватил поудобнее жену, вытащил заранее приготовленный фонарик и с трудом протиснулся в брешь, ободрав спину об острые зазубрины.

Ему казалось, что целую вечность он пробирается узкими переходами, борясь ураганным ветром, валящим с ног. Гора продолжала рушиться, и он крепко стиснул зубы, ожидая, что в любую секунду впереди может оказаться непреодолимый завал, или они сами окажутся под завалом. Но этого не случилось. Некоторое время спустя он понял, что фонарик больше ни к чему, переход слабо замерцал отблесками неземного света, а в лицо помимо бешеного ветра полетели клочки тумана, похожие на мокрую вату. Он ускорил шаг. Все еще оставался шанс попасть в Кайонгуни до того, как Пилатапу закроет его. Последний отрезок пути он двигался, крепко зажмурившись, и переступил порог в тот самый миг, когда колдун преломил свой посох.

…

Оглушенный внезапно обрушившейся на него тишиной, Карл оказался посреди бескрайнего тумана - на широкой тропе, выложенной из древнего гладкого камня. Ноги задрожали, он опустился на колени и, прижимая к себе жену, послал неведомым богам бессвязную благодарственную молитву. Он успел! Что бы ни ждало их впереди, он успел! Возможно, кто-то мудрый и добрый помог ему. Значит, поможет и за Рекой. Оглянувшись назад он с трудом различил слабую морщинку на молочном теле тумана, которая быстро разглаживалась. Примерно такой же след может оставить нож, разрезающий жидкую сметану. Эфемерный и мимолетный. Пути назад не было, но беспокоится об этом не имело смысла.

«В Кайонгуни много ходов по всему миру», - вспомнились ему слова Яррана. Значит, много и выходов. Он поглядел на лицо Хелены. Она выглядела старой и мертвой, но на шее едва заметно пульсировала синеватая жилка.

Прежде, чем идти дальше, он решил немного отдохнуть и осмотреться, хотя смотреть было особенно не на что. Кайонгуни был именно таким, каким его описывал Ярран - пустое, молчаливое пространство, наполненное лишь туманом. Ветер стих. Он не слышал ни криков, ни шорохов, ни бормотания. Кайонгуни успокоился и стал тем, чем и призван был быть – местом отдыха усопших. Лишь где-то на периферии, в такой перспективе, которую не мог уловить человеческий глаз, ощущалось движение. Карлу казалось, что к Тропе с обеих сторон подходят едва угадывающиеся молчаливые фигуры, смотрят на него и с печальными вздохами отступают прочь. Кто это? Хранители? Впрочем, ему было все равно.

Отдышавшись, он поднялся и двинулся по тропе. Все вокруг виделось застывшей картинкой, на которой иллюзию движения создавала лишь сама тропа, которая, казалось, тоже двигалась под ногами по кругу – как полотно беговой дорожки в спортзале. Он почувствовал себя хомяком в колесе, топчущимся на месте. Чтобы избавиться от этого ощущения, он сосредоточился на камнях. Несколько крупных, пара небольших, множество маленьких, один большой. Стало легче.

Через некоторое время послышался шум, и Карл навострил уши. Река? Звук лишь отдаленно напоминал бегущую по камням воду, куда бо́льшие ассоциации он вызывал со звуками космической радиации, как будто где-то рядом вращался газовый гигант вроде Юпитера – треск, пощелкивания, перезвон, шипение.

Впрочем, то, что вскоре выступило перед ним из тумана, меньше всего походило на реку. С отпавшей челюстью он застыл, взирая на могучий бескрайний поток энергии. Он пересекал Тропу и уходил в бесконечность по обе ее стороны. Широкий настолько, что занимал все пространство до линии горизонта и дальше. Единственное, с чем он мог бы сравнить его – это распрямленная в линию спираль Млечного пути, несущаяся мимо с умопомрачительной скоростью. Внутри Потока без конца бились молнии, взрывались миллионы солнц, завихрялись немыслимые цвета, а над поверхностью клубилась взвесь из неведомого вещества, похожего на морскую пену.

«Боже…», - пробормотал Карл и облизнул пересохшие губы, - «И это они называют Рекой?! Да нас в два счета разорвет, стоит только сделать шаг…».

Он опустил глаза на жену и понял, что Харона они ждать не могут. Виски ее запали, нос заострился, а кожа за ушами скорбно обвисла. Только упорная жилка на шее продолжала слабо трепыхаться под пепельно-серой кожей.

Карл прижался губами к ее холодному лбу, зажмурился и сделал шаг в беснующийся Поток. Краткая вспышка ослепляющей боли, и мир перестал для него существовать.

…

Когда он очнулся, перед глазами было черно, а все тело саднило и подергивалось, словно он только что слез с электрического стула. Отталкиваясь трясущимися руками от земли, он сел и осмотрелся. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались черные дюны, над которыми ветер нескончаемым потоком гнал стены песка. Тело его было сплошь покрыто рваными ранами, порезами и царапинами. Ощущения были такие, словно с него сначала содрали кожу, а потом кое-как надели обратно.

«Это ваше царство мертвых – гнусное местечко», - подумал он, а потом в голове вспыхнуло: «Хелена!»

Щурясь от залепляющего глаза песка, Карл лихорадочно огляделся в поисках жены. Женщина лежала в нескольких метрах от него, а над ней скорчилась корявая фигура, почти неразличимая в песчаном вихре. Ужас полоснул его по сердцу.

«Отойди… от нее», - попытался крикнуть Карл, но из горла донесся лишь сип. Фигура никак не отреагировала, и Карл как мог быстро двинулся к ней, с трудом подтягивая непослушное тело на локтях, - «Я сказал…»

Он осекся, а потом истошно заорал, увидев, что существо с аппетитом обгладывает руку Хелены. Оно, наконец, оглянулось через плечо и уставилось на Карла знакомыми белесыми подслеповатыми глазами. Малинджи! Губы и подбородок его были черными от крови и налипшего на них песка.

- Не ори, - ворчливо прохрипел тот и, нехотя оставив лакомый кусок, отполз на пару шагов, - Тут еще много...

Вздрагивая от ужаса, Карл подтянул к себе жену и осмотрел ее руку, представляя, какую адскую боль та будет испытывать, когда очнется. Но текущая из укусов кровь все же его порадовала. Мертвецы не кровоточат…

Он стянул с себя остатки футболки и, скрутив ее, быстро наложил давящую повязку. Убедившись, что Малинджи тихо сидит в стороне и не собирается нападать, он легонько похлопал жену по израненным щекам, пытаясь привести ее в чувство.

- Если это не еда, зачем ты ее притащил сюда? – спросил старик. Карл быстро глянул на него и заметил на облизывающемся бараньем лице искреннее недоумение. А еще он только сейчас понял, что оба они говорят на каком-то корявом булькающем наречии, но без труда друг друга понимают.

- Это не еда, - ответил он, стараясь говорить на родном языке, но с губ все равно срывались незнакомые прежде звуки, - это моя жена! И не смей к ней приближаться. Слышишь?

Малинджи скривил губы и пожал плечами с таким видом, словно хотел сказать «не больно-то и хотелось», а Карл снова склонился над женой, оценивая ее состояние.

- Детка… очнись… Надо идти, а я… боюсь, я не смогу тебя нести…

- У тебя будет много еды там. Потом, - снова подал голос Малинджи, - Оставь ее мне.

Карл стал энергичнее трясти Хелену. А ведь он был уверен, что за Рекой, каким бы испытанием она ни оказалась, жена очнется совсем новенькой, свежей, здоровой, и они рука об руку пойдут цветущими садами в… ну, куда-то в хорошее, светлое место, откуда их отправят обратно в джунгли, а в лучшем случае – прямым рейсом до Мальмё…

- Куда мне нести ее? – быстро спросил он Малинджи, - Я имею в виду, где тут то место, где ей помогут?

- Помогут? – Малинджи издал противный недоуменный звук.

- Да, помогут! Как помогли тебе вернуться здоровым и с зарядом на пятьдесят лет жизни под открытым небом!

- Ее тут, в Тейне Покла, не примут. Это – твое место. Не её.

- Хорошо…, - Карл мучительно подбирал слова, которые, казалось все больше от него ускользали. Он чувствовал, что это место как-то на него влияет. Что сам ветер, бесконечно дующий одновременно во всех направлениях, что-то и из него выдувает. Выдувает… человека?

- Хорошо, - еще раз попробовал он, слизнув песочные крупинки с губ, - Где здесь…? Куда уходят эти…? Мертвые!

- Ты разве мертв? – удивился Малинджи, вскинув клочковатые брови.

- Что? Нет…

- Так как же ты туда собрался? Любой знает: чтобы попасть в царство мертвых, надо сперва умереть.

- Но ты ведь мертв! – Карл чувствовал, что сходит с ума от этого нелепого диалога, - я своими глазами видел твой труп!

- Привратникам Тейне Покла недоступна смерть, - ответил Малинджи со смутной гордостью и даже слегка распрямил костлявые плечи.

- Подожди…, - Карл сжал руками голову, стараясь сдержать разлетающиеся мысли и воспоминания, - Был один старик. Бушмен. Он рассказал, что это ваше… Кайонгуни – это перевалочная база для мертвецов. Они некоторое время отдыхают в водах Реки, а потом продолжают свой путь уже на другом берегу. Так вот, мы только что пересекли эту чертову мясорубку, и я просто хочу знать, куда нам идти дальше? Пожалуйста…

- А-а-а…., - Малинджи сипло рассмеялся и хлопнул себя по коленкам, - Вот ты о чем… Так ты ошибся берегом, парень!

- Что?..

- У Великой Реки не два берега - множество. И сам ты не волен выбирать, берег выберет тебя сам. Этот – наш с тобой.

- Как же… как тогда она сюда попала? – Карл указал на Хелену.

- Так бывает, - пожал плечами колдун, - Обитатели этого берега обладают сильной волей и - только иногда - им удается забрать с собой существа, лишенные оной. Особенно лишенные по их вине. Тогда здесь появляется еда…

Острый кадык Малинджи дернулся, проглатывая слюну, и Карла пробрал озноб.

- Но ведь тот человек говорил…, - он оглядел бесконечные дюны. Может, удастся вернуться и попробовать еще раз? Но вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ничего, что выдавало бы местоположение Реки.

- Там, во Внешнем мире каждый интерпретирует Вселенную, о которой в сущности ничего не знает, согласно собственным верованиям и убеждениям. Даже во Внутренних мирах знают о ней немного. Но здешние обитатели, слава Богам, хотя бы лишены воображения, - Малинджи хихикнул, - А ты, получается, потащил свою женщину за Порог, слепо доверившись измышлениям аборигена, который еще вчера терпеливо ковырял соломинкой в бревне, разыскивая вкусную личинку?

Карл зажмурился и опустил голову, поглощенный раскаяньем, стыдом и отчаяньем. И не сразу заметил, что жена пошевелилась.

- Калле? – произнесла вдруг она. Веки затрепетали и поднялись. Она безо всякого интереса повела вокруг глазами, потом остановилась на его лице и медленно произнесла, - Я не думала, что мои слова о приключениях в Аду ты примешь как руководство к действию. Мне вполне хватало и Австралии.

Карл выдохнул и неуверенно улыбнулся, решив, что жена пошутила, но улыбка его быстро увяла. Из глаз ее хлынули слезы. Один зрачок вдруг сжался в точку, а второй, наоборот, расширился до предела, поглотив всю радужку. Лицо ее приняло сосредоточенное требовательное выражение.

- Снег, Калле… Быстро! Где снег?! – она завозила вокруг себя руками, пытаясь подняться, но вдруг обмякла. Широко раскрытые глаза остановились. На них тут же стали налипать черные песчинки.

…

Карл прижимал к себе тело жены, уткнувшись носом в ложбинку за ее бледным ухом, чувствуя, как горячо любимый запах ускользает вместе с несущимися мимо потоками горячего ветра.

- Она?... – спросил он. Слова и мысли продолжали затухать. Он хотел спросить, достигла ли она своего берега. Идет ли там снег? Но с его губ снова и снова срывалось только «Она?..», «Она?...»

Малинджи, тем не менее, понял его. И почти с сочувствием покачал головой.

- Тебе надо было оставить её снаружи. Отсюда только привратники выходят. Она не найдет выход… Множество берегов…, - он помолчал, а потом оживленно воскликнул, - А вот и за тобой!

Карл безразлично поглядел в ту сторону, куда грязным пальцем указывал Малинджи.

Завязая по колени в песках, к ним быстрым, строевым шагом приближались закутанные в слепящую белизну высокие фигуры. Они столпились вокруг с деловитым бормотанием, похожим на птичий клёкот. Карл не смог разглядеть их лица. Черты словно смазывались, прятались, ускользали от пристального взгляда. Единственное, что ему удалось разглядеть – кожа их была черной, как деготь, а глаза голубыми, яркими и лучистыми. Одежды же напоминали наряды арабских бедуинов.

«Чернокожие… ангелы?»… Надежда на помощь вспыхнула, но лишь на мгновенье. Два десятка черных рук быстро выдернули из его объятий Хелену, и, не глядя, отбросили прочь, как испорченную рухлядь, не пригодную для дальнейшего использования.

Последнее, что он увидел, прежде чем его самого с удовлетворенным клекотом подняли над головами и быстро понесли прочь - это искалеченное, мертвое тело жены, заметаемое черным песком. И корявую фигуру Малинджи, воровато подбирающуюся к нему на четвереньках.

Эпилог.

Проснувшись, он долго возил вокруг себя конечностями, прежде чем вспомнил, как ими управлять. А еще его, кажется, звали Ка-ал-ле. Кто звал? Этого он не помнил. Подтягиваясь на передних (руках) и отталкиваясь задними (ногами), он кое-как пополз, но впотьмах зацепился обо что-то и снова распластался на острых камнях. Чуть сдвинувшись, он позволил серебристому свету, пробивающемуся сквозь узкую щель в глубине пещеры, осветить вставшее на его пути препятствие. Это был труп женщины. Судя по тому, как высохло и закостенело ее тело, мертва она была уже очень давно. Но это было не важно. Любая еда не помешает, ведь впереди у него много дел. Миссия! Все предыдущие Привратники не справились с Миссией - не смогли разрушить Дамбу, которой является Кайонгуни, и дать новое русло Великой Реке через Внешний мир. Этот мир когда-то принадлежал Каравану, который ныне был заточен в Тейне Покла, а теперь наполнился жалкими существами, пригодными разве что в пищу, и ткался из их иллюзий. Это была не их территория!

Но теперь ему, Ка-ал-ле, выпала честь повторить попытку. Да, дел очень много.

Он поднялся на ноги. Едва глянув на тело женщины, сорвал с нее сгнившие отрепья и, накинув их себе на плечи, неуверенной походкой вышел из пещеры. В лицо ему ударил солнечный свет. Он зажмурился, едва не закричав. Глаза, давно привыкшие к сумраку, отчаянно болели и долго не желали открываться. Наконец, сквозь пелену слез он оглядел Внешний Мир. Перед ним раскинулся вековой сосновый лес. Небо было серовато-голубым, и с него падали крупные и пушистые хлопья, мягкой шапкой оседая на деревьях, кустах, заросшей длинными, скатанными патлами голове. В груди вдруг засосало, как от голода, наполняя его незнакомым прежде чувством. Снег. Кто-то отчаянно хотел его увидеть… Он оглянулся назад, под темный свод пещеры и долго смотрел на труп женщины. Сосущее чувство утихло. Из ее черепа можно сделать неплохой сосуд для приготовления шилизабу – смеси из собственной – особой - крови и плоти мертвых. Смесь, которая разрывает истинные тела и подтачивает Дамбу.

Калле подумал о том, что Каравану страшно повезло, что по нелепой причуде Вселенной шилизабу не только расчленяет истинные тела, но и поднимает физические. А внешним существам почему-то очень нравится за ними наблюдать.

«Обоюдная выгода», - всплыло у него в голове, и он усмехнулся.

Кутаясь в лохмотья, он стоял на пороге Пещеры. Пушистые снежинки тихо оседали на его высунутом сером, покрытом язвами языке и таяли. Это было приятно, ведь в Тейне Покла вода была большой редкостью. Как и еда…

- Vem är du?! – услышал он испуганный возглас и, опустив глаза, увидел стоящую под деревьями старуху. Она смотрела на него припухшими глазами и опасливо прижимала к губам краешек шерстяного черного платка, которым была покрыта ее круглая голова. В мозгу у него что-то заскрипело – давно умершие воспоминания. «Кто ты такой?», - просила она.

- Ka-аl-le, - ответил он сипло, но постепенно его голос обрел силу, - dukom för att saga adjö? («Каал-ле. Ты пришла проститься?»)

Старуха закивала, а потом с любопытством и страхом покосилась ему за спину. Он сдвинулся, закрывая своим телом то, что она могла ненароком разглядеть в глубине Священной Пещеры.

- Больше не надо… прощаться. Я могу… вернуть …, - сначала подбирать слова было сложно, но постепенно некогда родной язык вернулся и занял свое место.

- Как ты здесь оказался?

- Я пересек Реку.

- Ты пересек Вилоплатс?! - Старуха на несколько секунд потеряла дар речи, а потом бухнулась на колени в сугроб и послала небесам неистовую молитву, - Мессия явился!

- Что это за… место?

- Швеция, сынок! – забормотала старуха и махнула куда-то вправо, - там, в паре миль наша деревня – Видфлоден. Наш малыш Хьюго умер два часа назад. Ты правда можешь его вернуть?

Калле попытался улыбнуться, но с непривычки улыбка получилась кривой, предательская струйка голодной желтоватой слюны потекла из угла рта. Бабка тут же подскочила и попятилась.

- Не бойся. Я просто… голоден и замерз. Я помогу тебе, но сначала мне нужно…

Он перечислил все, что ему требовалось. Старуха быстро скрылась среди заснеженных сосен, а Калле вернулся обратно в пещеру – ждать. Холод пробирал до костей. Хотелось домой, зарыться в теплый, черный песок. Но домой он сможет вернуться только по окончании Миссии. Нехотя он заглянул в узкий проем, ведущий на Ту Сторону и усмехнулся. Времена строительства добротных каменных троп ушли в прошлое - зацепленный за вбитый в стену анкер, вглубь тумана уходил туго натянутый металлический канат. За что он цеплялся на Побережье, оставалось только догадываться.

Усевшись на холодные камни, он повнимательнее оглядел мертвую женщину и заметил, что с одного боку ее кто-то уже хорошо поел. Впрочем, неведомый едок и ему оставил достаточно. Он ласково пристроил ее бедро у себя на коленях, потом подтянул его ко рту и с трудом оторвал зубами кусок застывшей, сухой плоти. Когда старуха принесет тело, он приступит к выполнению Миссии, а заодно и хорошо поест. А пока… мясо – есть мясо.

Задумчиво жуя и время от времени вычищая длинным ногтем мизинца волокна гнилого мяса из зубов, он ждал возвращения своего первого адепта и со смутным удовольствием наблюдал за пышными белыми хлопьями, осыпающими лес.

- Кто же все-таки хотел увидеть снег? – спросил он с полным ртом и захихикал. Хихиканье перешло в смех, потом в хохот. Калле вернулся домой.