Малютка Марго

Глава XXXVIII Белые розы. Кисель с солью. Несчастье

— Вот что, — произнесла Евангелина Денисовна, входя в комнату, — я получила очень важный заказ от одного большого магазина. Надо сделать венок из белых роз с зелеными листиками и шипами, точь в точь как настоящие. Я хочу, чтобы цветы делала одна Марго, ветки же и листья сделать поручаю вам, мастерицы. Повторяю, заказ очень важный, надо исполнить его поскорее, а потому приступите к этой работе сегодня же.

— Марго, — позвала Евангелина Денисовна девочку, — смотри, чтобы розы вышли как можно изящнее, Постарайся и отличись. Магазин, заказавший мне цветы, считается одним из лучших в Петербурге. До сих пор искусственные цветы выписывались им из Франции, теперь же магазин хочет на пробу заказать их нам. Так постарайся угодить магазину, очень тебя прошу.

— Я постараюсь, мадам… — произнесла Марго, польщенная и сконфуженная новым вниманием со стороны хозяйки.

Мастерицы многозначительно переглянулись между собой. А Геня пропищала тоненьким голоском:

— Что ты там бурчишь, Геня? — обратилась госпожа Нешт к девочке.

— Я песенку пою. Господи, неужели и песенки нельзя спеть. Вот жизнь-то каторжная! — плаксиво протянула Геня.

— Чем глупости петь, лучше ступай на кухню да поторопи Вассу с обедом, — строго обратилась к ней хозяйка.

Той только и надо было этого. Она быстро вскочила с места и кинулась за дверь.

Обедали все вместе. На почетном конце сидела сама хозяйка; по обе стороны ее помещались мастерицы и девочки. Подавала обед Васса, ей помогала Филя.

Хозяйка была сегодня довольна и приветлива, что случалось с ней довольно редко. Радовал ее и выгодный заказ большого торгового дома и возможность поручить этот заказ Марго, которая, по предположению Евангелины Денисовны, могла вполне успешно выполнить его.

Подле хозяйки, на стуле, сидел большой белый сибирский кот Нини. Этого Нини Евангелина Денисовна любила и берегла пуще глаза. Не раз попадало той или другой девочке за то, что те не давали вовремя молока коту, или ненароком наступали ему на лапку, на хвост, либо спугивали Нини с места. Нини был настоящим царьком в цветочной мастерской мадам Нешт. В то время, как цветочницам было строго-настрого воспрещено подходить к столу, где лежали материи для выделки цветов, с грязными руками, Нини мог спокойно, когда ему вздумается, расположиться на кусках бархата, атласа, шелка и кисеи. И ел он с одной тарелки с хозяйкой и спал на одной подушке с Евангелиной Денисовной.

— Никто не смеет обижать Нини. Кто попробует сделать это, тот будет иметь дело со мной, — не раз строго говорила цветочницам мадам Нешт. Филя была специально приставлена в няньки к Нини.

Сейчас Нини сидел подле хозяйки, обвязанный, как ребенок, салфеткой вокруг шеи. Это делалось для того, чтобы как-нибудь не запачкалась белоснежная шерстка всегда чистенького и пушистого кота.

Съели суп, на второе подали отварное мясо с вареным картофелем. Хозяйке принесли отдельное блюдо — кисель.

Кисель был любимым блюдом Евангелины Денисовны. Она заранее уже улыбалась от удовольствия, при виде Фили, несшей тарелку с дымящимся кушаньем. От киселя шел пар и вкусный аромат сушеной черной смородины. Предвкушая наслаждение, мадам Нешт поставила перед собой тарелку и взялась за ложку.

Вдруг ложка выпала из руки хозяйки, а лицо ее, улыбавшееся и довольное еще за минуту до этого, внезапно исказилось гримасой отвращения.

— Какая гадость! Тьфу! Тьфу! Тьфу! — то отплевываясь, то зажимая рот салфеткой, забормотала Евангелина Денисовна с покрасневшим от гнева лицом.

— Кто варил кисель? Васса? Позовите Вассу, — приказала она, едва переводя дух.

Появилась Васса, толстая, высокая женщина, в засаленном полосатом переднике.

— Что это за ужас? Попробуйте! — протягивая ей ложку с киселем, негодующим тоном говорила хозяйка.

Та попробовала киселя с ложки и тоже стала отплевываться и строить невольные гримасы.

— Ах, она негодная девчонка! Видела я, как сыпала она что-то у плиты! — возмущенным тоном заговорила Васса. — Думала я, сахар это она, чтобы подсластить, угодить хозяйке, а тут иное, вишь, совсем дело вышло. Ах, ты негодница, негодница, постой ты у меня! — грозила кухарка кому-то толстым пальцем.

— Кто негодница? — ничего не понимая, спросила хозяйка.

— Да Генька ваша… Прибежала торопить меня обед подавать, а сама так и юлит, так и юлит, — жаловалась Васса.

Евангелина Денисовна даже в лице изменилась.

— Геня, поди сюда! — коротко и зловеще позвала она девочку.

Все замерли на своих местах, все поняли, что несдобровать теперь проказнице Гене, и каждая втайне пожалела девочку. Но Геня, как ни в чем не бывало, встала, со своего места и подошла к хозяйке, и в лице ее не замечалось ни малейшего страха, ни малейшего смущения.

— Это ты насыпала соли вместо сахара?

— Да, я, — спокойно, к общему удивлению, ответила Геня.

— Нечаянно?

— Нет, кажется, нарочно.

О, это было уже слишком. Полное лицо Евангелины Денисовны побледнело, как полотно. Руки у нее затряслись.

— Ага! — произнесла она так значительно, что мастерицы и девочки вздрогнули поневоле. — Подойди-ка сюда поближе и повтори то, что сказала сейчас.

Нимало не смущенная Геня придвинулась на шаг к хозяйке и произнесла вторично:

— Я сделала это нарочно.

Тогда хозяйка протянула ей тарелку с киселем, сунула в руку ложку и тоном, не допускающим возражений, произнесла коротко:

— Ешь!

Геня слегка подалась назад.

— Ешь сама эту гадость, раз ты хотела угостить меня ею, — еще суровее произнесла госпожа Нешт.

— Держите, держите ее! — кричала хозяйка…

Геня молча, с покорным видом, взяла ложку, зачерпнула ею из тарелки горячего киселя и поднесла было ко рту. Но тут случилось нечто совсем непредвиденное.

Левая рука Гени опустилась, полная до краев горячей алой жидкости тарелка выскользнула и упала прямо на белоснежного Нини, безмятежно восседавшего на своем стуле подле хозяйки.

— Мя-а-а-а-а… — отчаянно заорал несчастный ошпаренный и испуганный котишка и волчком закружился на одном месте.

— А, так-то ты, дрянная, безжалостная девчонка! — взвизгнула Евангелика Денисовна и, схватив на руки кота, залепленного алой кисельной жижей, понеслась вдогонку за Геней.

Та, со скоростью стрелы, бросилась от разъяренной Евангелины Денисовны. Получилась суета и шум невообразимый.

— Держите ее, держите! — кричала хозяйка, все больше и больше отставая от ускользавшей от нее дерзкой девчонки.

— Каррраул, меня хотят заставить теперь съесть самого кота! — вопила Геня в свою очередь.

— Мя-а-а-а-а… — продолжал неистово мяукать несчастный Нини. А мастерицы и девочки давились со смеха.

— Заказчицы пришли, — заявила с порога Васса, прекратив этим сразу всю происходившую здесь суматоху.

Все еще красная от гнева и трясущаяся от злобы, хозяйка быстро передала Нини одной из девочек, приказав сделать примочку пострадавшему коту и хорошенько вымыть его и, пригрозив Гене небывалым наказанием, поспешила к заказчицам.