Между Памиром и Каспием

Введение Археологи наступают

К югу от бескрайних казахских степей, между Памиром и Каспием, раскинулась Средняя Азия, обширная страна, по площади в два с лишним раза превышающая территорию Франции. Долгое время эта страна оставалась загадочной для всех областей науки. Немалые трудности, а то и смертельная опасность поджидали каждого, кто пытался приоткрыть завесу таинственности, скрывавшую от посторонних глаз природу, культуру и историю среднеазиатских ханств: Бухарского, Хивинского, Кокандско-го. Достаточно показательны в этом отношении смелые до авантюризма поездки в Бухару под видом мусульман в 1834 г. учителя татарского языка оренбургской гимназии Демезона и 30 лет спустя — венгерского востоковеда Вамбери, совершивших во имя науки поистине героические подвиги, которые, однако, дали мизерные научные результаты.

Сведения, проникавшие из Средней Азии, были столь скудны, что еще в середине XIX в., когда границы России уже соприкоснулись со среднеазиатскими ханствами, о горных системах этой страны ученые знали немногим больше, чем во времена Марко Поло, знаменитого путешественника XIII в., и в географической литературе тех лет утверждалось, со ссылкой на китайские источники, что на Тянь-Шане существуют огромные действующие вулканы, а горные цепи Памиро-Алая тянутся не с востока на запад, а с севера на юг.

И только в 60—80-х годах, после присоединения значительной части Средней Азии к России, началось ее всестороннее изучение. В итоге уже к рубежу XX в. замечательной плеядой русских исследователей был, в частности, заложен прочный фундамент нового раздела знаний — средневековой истории Средней Азии. Особенно крупную роль в создании этой исторической науки сыграл акад. Василий Владимирович Бартольд, проделавший титаническую работу по сбору и изучению сведений арабских, персидско-таджикских и тюркоязычных авторов и издавший в 1900 г. свою знаменитую монографию «Туркестан в эпоху монгольского нашествия», которая и поныне служит одним из основных трудов по истории Средней Азии и близлежащих стран.

Но ни в многочисленных работах В. В. Бартольда, ни в исследованиях других русских востоковедов дореволюционной поры и первых полутора десятилетий советского периода не получила, да и не могла еще получить, должного освещения древняя история Средней Азии. Все, что творилось на среднеазиатских землях до арабского завоевания конца VII–VIII вв., оставалось таинственным и неопределенным. Победа ислама и его борьба против язычества и иных религиозных систем привели к почти полному забвению древнего домусульманского прошлого. Немногочисленные, а часто и противоречивые свидетельства иноземных авторов и смутных преданий при полном отсутствии древних местных письменных источников, забытых или специально уничтоженных мусульманами, не позволяли даже в самых общих чертах судить о каких-либо закономерностях исторического развития, об особенностях культуры или искусства древней Средней Азии. Прорыв в эту область неведения могла осуществить археология. Ведь именно она открыла для европейской науки в начале XIX в. Египет, Ассирию и Вавилонию, а позднее и многие другие древние цивилизации и культуры, о которых до развертывания широких археологических работ было известно немногим больше, чем о Средней Азии.

Но в том-то и дело, что систематических археологических исследований в Средней Азии вплоть до середины 30-х годов нашего века не производилось, и ее обширная территория представляла собой на археологической карте мира большое «белое пятно». Ассигнования на развитие археологии Средней Азии в царское время были более чем скудными, а об отношении к ней многих официальных лиц как нельзя лучше говорит ответ туркестанского генерал-губернатора на обращенную к нему просьбу принять меры к охране памятников культуры: «Чем скорее разрушится все это, тем лучше для русской государственности».

Памятники старины, щедро разбросанные по всей Средней Азии, невольно, однако, бросались в глаза, и наиболее крупные городища и находившиеся на поверхности земли средневековые постройки были осмотрены, результаты опубликованы, причем некоторые городища и отдельные здания удалось отождествить с упоминавшимися у средневековых авторов древними городами и выдающимися сооружениями. Прочие же археологические памятники, ставшие известными в результате нескольких экспедиций археологов-профессионалов и в значительной мере благодаря энтузиазму местных краеведов, как правило, не получали даже обоснованного хронологического определения. Достаточно показательно в этом отношении полное пессимизма авторитетное заявление акад. В. В. Бартольда, писавшего еще в 1922 г., что в Средней Азии «самые ранние из существующих остатков городов и поселений относятся только к тому Туркестану, который застали в VII в. по Р. X. арабские завоеватели». А тремя годами позднее, характеризуя состояние археологии Средней Азии, председатель Средазкомстариса (Среднеазиатского комитета по делам музеев и охраны памятников старины, искусства и природы) Д. И. Нечкин прямо указывал: «В Средней Азии сокровища 'древней культуры не только не изучены, но в большей части даже не имеют простого обследования».

При таком уровне знаний археология была, конечно, не в состоянии серьезно помочь исследователям в изучении древней среднеазиатской истории. Выправить положение могло лишь поистине широкое «археологическое наступление». И как только отгремели последние выстрелы гражданской войны, затянувшейся здесь до начала 30-х годов, такое «наступление» началось. А в ходе этого «наступления» стало ясно, что в Средней Азии для археологов открываются самые грандиозные перспективы, открывается возможность изучить одни из древнейших в нашей стране цивилизаций, созданные отдаленными предками среднеазиатских народов. В истории археологического изучения Средней Азии настала пора широких планомерных разведок, сочетающихся с большими стационарными раскопками.

Эта пора широких исследований началась всего лишь тридцать лет назад, около середины 30-х годов, причем на это тридцатилетие пришлась и военная страда, когда археологические работы были почти полностью свернуты. Таким образом, «археологическому наступлению» в Средней Азии едва исполнилось 25 лет. Но и за это время советская археология Средней Азии достигла замечательных успехов. Ныне почти вся обширная территория среднеазиатских республик покрыта маршрутами разведывательных экспедиций. Самолеты советских археологов, их автомашины, их конные и пешие группы видели и близ вечных ледников «Крыши мира», и в цветущих оазисах великих рек среднеазиатского междуречья, и в суровых песках пустынь. В разных районах, на различных высотах — от поднятых на тысячи метров выше океана памирских нагорий до Сарыкамышской впадины, лежащей ниже уровня моря, — велись и ведутся сейчас систематические раскопки. В республиканских академиях наук, в институтах всесоюзной Академии, во многих музеях, включая Государственный Эрмитаж, появились богатые коллекции памятников культуры и искусства древней Средней Азии. В свете археологических открытий зазвучали понятными голосами многие неясные или не известные ранее упоминания древних авторов. И за всем этим потоком новых материалов все отчетливее стали проступать общие контуры древней истории Средней Азии, поднялись из забвения ее древние цивилизации, стали выясняться их исторические связи с другими древними культурами Старого Света, яснее определилось место Средней Азии во всеобщей древней истории человечества.