Механика сердца

13

Мельесу понадобилось целых два дня, чтобы дотащить мои жалкие останки из Марбельи в Гранаду. Когда мы наконец доплелись до городской окраины, Альгамбра предстала передо мной в виде кладбища слонов. Огромные бивни света, казалось, готовы были пропороть меня насквозь.

— Бодрись! Бодрись! — шепчет Мельес. — Не сдавайся, не покидай меня!

Но внутри все вдребезги разбито. Я опускаю глаза и смотрю на обломки своих стрелок. Это зрелище наводит на меня ужас. Ибо очень напоминает мое рождение.

Все, что имело для меня смысл, безнадежно разрушено. Мечты повзрослевшего подростка, надежда создать семью и холить свои часы, чтобы продержаться как можно дольше, — все тает, как снежинки в огне. Что же это за розовая бессмыслица — любовь?! А ведь Мадлен меня остерегала, но я предпочел следовать зову сердца.

Я еле волочу ноги. В груди у меня бушует пожар, но боли я не чувствую, словно мне дали наркоз. Сейчас сквозь мою голову даже самолет может пролететь, это уже ничего не изменит.

Я хочу снова увидеть высокий эдинбургский холм. О, Мадлен, если б только!.. Я бы сразу нырнул в свою постель. Там, под подушкой, уж наверное лежат кое-какие сохранившиеся от детства мечты; я постараюсь не раздавить их своей тяжелой от взрослых забот головой. И попробую уснуть, надеясь, что буду спать вечно. Эта мысль странным образом утешила бы меня. А на следующее утро я с трудом поднялся бы с кровати, одуревший, как побитый боксер. Но Мадлен и ее заботливый уход, как всегда, поставили бы меня на ноги.

Мы добираемся до мастерской, и Мельес укладывает меня в свою постель. Белые простыни тут же окрашиваются кровью. Снова розы, распустившиеся на снегу. «Черт возьми, все простыни перепачкал!» — думаю я, придя на миг в сознание. Голова моя весит не меньше тонны, мозг устал от своей черепной коробки не меньше, чем сердце — от деревянной коробки часового корпуса.

— Я хочу другое сердце! Переделай меня, я больше так не могу!

Мельес с беспокойством оглядывает меня.

— Мне надоела эта деревяшка, которая трещит и скрипит без умолку!

— Знаешь, я думаю, твоя проблема куда серьезнее, и она вовсе не в часах.

— И потом, это жуткое ощущение, будто у меня сквозь легкие прорастает гигантская акация. Я видел, как Джо нес ее на руках, и это сразило меня насмерть. Никогда не думал, что мне будет так тяжело. Но вот она ушла, хлопнув дверью, и это оказалось еще ужаснее.

— Мой мальчик, ты же прекрасно знал, чем рискуешь, доверяя искре ключи от своего сердца!

— Я хочу, чтобы ты подыскал мне новое сердце и поставил счетчик на ноль. Не желаю больше влюбляться, никогда в жизни!

Мельес замечает огонек самоубийственного безумия в моем взгляде и прекращает разговор, сочтя его бессмысленным. Он кладет меня на верстак, точно как Мадлен в давние времена, и велит ждать.

— Потерпи, я сейчас что-нибудь для тебя подыщу.

Мне никак не удается расслабиться, мои шестеренки издают душераздирающий скрип.

— Где-то тут у меня хранились запчасти, — добавляет он.

— Мне надоели эти ремонты и починки. Я хочу другой, надежный механизм, чтобы переносить сильные чувства, как все нормальные люди. У тебя случайно не найдется таких часов на смену?

— Знаешь, на самом деле это ведь ничего не изменит. Чинить-то следовало бы не колесики, а твое настоящее сердце из плоти и крови. А для этого ты не нуждаешься ни во враче, ни в часовщике. Все, что тебе нужно, — это любовь или время, но очень много времени.

— А я не хочу ждать, и любви у меня больше нет, замени мне часы, умоляю тебя!

И Мельес уходит в город — искать для меня новое сердце.

— Постарайся хоть немного отдохнуть до моего возвращения. А главное — не делай глупостей.

Я решаю последний раз пустить в ход свое старое сердце. У меня кружится голова. Я думаю о том, как виноват перед Мадлен: сколько трудов она положила на то, чтобы я встал на ноги и двигался, не разваливаясь на части. Стыд жжет меня всего, с головы до ног.

Я вставляю ключик в скважину, и вдруг острая боль пронзает мне грудь под ребрами, а в точке соединения стрелок выступают несколько капель крови. Пытаюсь вытащить ключ, но он застрял. Пробую высвободить его, поддевая кончиками сломанных стрелок, жму на них из последних сил, едва не теряя сознание. Когда мне это наконец удалось, из скважины хлынула струя крови. Занавес.

Вернулся Мельес, я вижу его сквозь туман, застлавший глаза, как будто их подменили глазами Мисс Акации.

— Ну вот, разыскал для тебя новенькое сердце, оно без кукушки и тикает намного тише.

— Спасибо…

— Нравится оно тебе?

— Да… спасибо…

— Ты уверен, что больше не хочешь жить с сердцем, которым Мадлен спасла тебе жизнь?

— Уверен.

— Знаешь, ты ведь уже никогда не сможешь стать прежним.

— Вот именно этого я и хочу.

Дальше я уже ничего не помню, разве только ощущение полузабытья, перешедшего в тошнотворную головную боль.