Мерле и Стеклянное Слово

ПОХИЩЕНИЕ

— Наши исчезли, — сказала Юнипа.

— Что?

— В укрытии их больше нет. — Взгляд Юнипы пронзил серебряную завесу Зазеркалья и проник в Железное Око, в ту кладовую, где она оставила своих спутников. — Никого там больше нет, — сказала она печально.

— Куда же они делись?

— Не знаю. Буду искать.

Мерле было чертовски досадно, что она сама не может ничего рассмотреть через зеркало. Там, конечно, были размытые формы и краски, но никаких четких изображений.

В данный момент она не могла вообразить даже зеркала, за которым находился тайник.

— Там… там произошло сражение, — сказала Юнипа. — Эти сфинксы — они их обнаружили.

— О нет!

— Трое мужчин лежат на земле… три шпиона. Они мертвы. Остальные исчезли.

— А Фермитракс?

— Я его не вижу.

— Но его нельзя не заметить.

Юнипа повернула голову, и в ее голосе послышалось волнение — может быть, впервые за все время их с Мерле знакомства:

— Потерпи немного, хорошо? Мне нужно сосредоточиться.

Мерле замолчала, кусая губы. Колени у нее дрожали. Юнипа выпустила ее руку, оглянулась вокруг и завертелась между зеркалами.

— Железное Око такое большое. Здесь слишком много зеркал. Наши могут оказаться где угодно.

— Тогда отведи меня назад, в убежище.

— А ты не боишься? Вдруг там опасно?

— Хочу увидеть это своими глазами. И вообще, все такое… такое нереальное.

Юнипа кивнула.

— Держись рядом. На тот случай, если нам вдруг снова придется исчезнуть.

Она снова схватила Мерле за руку, прошептала Стеклянное Слово и прошла вместе с ней сквозь зеркало, как сквозь занавес из лунного света.

Дверь убежища была разбита на сотни зеркальных осколков. Они валялись на полу, как разбросанные повсюду бритвенные лезвия. И настенные зеркала пошли трещинами. Стена справа от девочек была полностью разрушена — значит, именно этим путем Фермитракс сбежал от сфинксов. Каменная кладка под остатками стекла напоминала открытый рот, в котором не хватало многих зубов.

— Должно быть, их было великое множество, — задумчиво произнесла Юнипа. — А то бы он не сбежал. Он ведь сильнее, чем они.

Мерле присела на корточки возле трех мертвых тел. Она сразу поняла, что этим людям царя уже ничем не поможешь. Андрея среди них не было. Мерле вспомнила, что был еще пятый шпион — рыжий детина, переодетый мумией. Его тоже не было среди мертвых.

— Мерле!

Она подняла глаза сначала на испуганно вскрикнувшую Юнипу, потом на дверь. На нее со страшной скоростью несся сфинкс, а она стояла, не в силах пошевельнуться, словно под гипнозом.

Но Юнипа уже подскочила к ней, схватила за руку, произнесла Стеклянное Слово и рванулась с ней сквозь первое попавшееся зеркало. Вслед им раздался вопль ярости и удивления, затем громкий скрежет и звон, когда огромный сфинкс врезался в стекло. Внутри Зазеркалья на какой-то миг появилась трещина, но тут же исчезла, как карандашная черта, стертая кем-то сверху вниз.

Мерле едва могла дышать. Только теперь она начинала понимать, как близка была к гибели. Сердце колотилось в груди тяжело и больно, как молот.

Зеркальные глаза Юнипы смотрели холодно, но, судя по выражению лица, она была в ярости.

— Говорила же я тебе, держись рядом! Мы чуть не погибли!

— Я думала, что смогу кому-нибудь помочь.

Юнипа хотела рассердиться, но потом прежнее мягкое выражение вдруг засияло на ее лице.

— Да. Конечно. — Она подняла глаза на Мерле. Во взгляде читалось ободрение. — Прости.

Они робко улыбнулись друг другу, потом Юнипа взяла Мерле за руку, и они побежали дальше.

Мерле сразу поняла, что не чувствует направления, и ей пришлось положиться на Юнипу, которая отлично ориентировалась в пространстве. Время от времени они останавливались, Юнипа осматривалась и вроде бы даже принюхивалась разок-другой, как хищный зверь, выслеживающий добычу, прикасалась к какому-нибудь зеркалу и снова устремлялась вперед.

— Здесь! — сказала она наконец, указывая на одно из зеркал.

Мерле показалось, что оно немного ярче, чем остальные, мерцает желто-красным, огненным светом.

— Это он! Это Фермитракс!

— Погоди. Позволь мне взглянуть.

Юнипа чуть ли не уткнулась в стекло кончиком носа. Она прошептала Слово, и поверхность зеркала запотела под ее губами. Просунув лицо ровно настолько, чтобы выглянуть на другую сторону, она проникла сквозь запотевшее от дыхания стекло, словно опустила голову в кувшин свежего молока. Мерле держала ее за руку и чувствовала, как леденеют пальцы Юнипы. А Юнипа так и застряла то ли в Зазеркалье, то ли в Железном Оке.

Мерле шепотом окликнула подругу.

По поверхности зеркала пробежала рябь. Юнипа вытащила лицо из зеркала.

— Они там. Все четверо.

— И Сет тоже?

— Да. Он сражается на стороне Андрея.

— Вот как? — Это было для Мерле полной неожиданностью.

Юнипа кивнула.

— Что будем делать?

Нам нужно к ним, подумала Мерле. Надо бы им помочь. Нельзя допустить, чтобы сфинксы осуществили свой план.

Но как это сделать? Хоть она и внучка дьявола и дочь львицы, но ведь ей всего четырнадцать лет. Любой сфинкс, не глядя, прихлопнет ее левой лапой, а она не хотела, чтобы что-то дурное случилось с Юнипой.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Юнипа.

Мерле глядела мимо нее, на зеркало и на свет за ним с той стороны, на мерцавшие в этом свете формы, слишком искаженные и неясные, чтобы различить в них фигуры. Она знала, что Фермитракс и его соратники сражаются там за ее жизнь, и все-таки ни единый звук не проникал за порог Зазеркалья: ни звон оружия, ни боевые кличи, ни предсмертные крики, ни горькие стоны. По ту сторону зеркала могло происходить что угодно, хоть конец света, но с этой стороны он показался бы всего лишь пестрым фейерверком красок и серебра.

— Что-то не так, как прежде, — сказала Юнипа.

— Что?

Юнипа присела на корточки, приложила руку к стеклу у самой земли, прошептала Слово и просунула руку сквозь зеркало. Когда она вытащила пальцы, они были сжаты в кулак. Разжав кулак, она показала Мерле то, что в нем оказалось.

Мерле осторожно прикоснулась к тому, что увидела.

— Лед, — выдохнула она шепотом.

— Снег, — сказала Юнипа. — Просто он затвердел, потому что я держала его в кулаке.

— Но это значит, что здесь зима! Зима здесь, в Железном Оке!

— И снег идет даже внутри строений? — Юнипа нахмурилась.

Мерле рассказывала ей про Зимнего Холода и про то, как он ищет свою возлюбленную, красавицу Летнюю Жару. Но ей все еще было трудно представить себе, что какое-то время года из плоти и крови шастает по переходам Ока.

Мерле приняла решение:

— Теперь я хочу попасть на ту сторону!

Юнипа бросила снег на землю, и он сразу же растаял. Тихо вздохнув, она кивнула:

— Ведь что-то же нужно сделать.

Подумав, она прибавила:

— Но не проходи сквозь зеркало целиком. Пока одна твоя рука или нога находятся еще с этой стороны, зеркало остается прозрачным. В случае чего мы просто прыгнем назад.

Мерле согласно кивнула, хотя почти не слышала, о чем говорила Юнипа. Она ужасно волновалась и плохо соображала.

Взявшись за руки, они прошли сквозь зеркало. Их встретила ослепительная белизна. От стен и потолка в бесконечность уходило снежное поле. Волна шума и ярости поднялась им навстречу. Ничего хуже Мерле не могла себе представить. Фермитракс, сцепившийся сразу с двумя сфинксами, рычал так, что все вокруг дрожало. Андрей и Сет дрались спина к спине. Рыжий шпион неподвижно лежал на спине, сраженный ударом серповидного меча. В здании было полно воинов-мумий. И еще Мерле насчитала трех сфинксов. Четвертый без признаков жизни лежал у входа.

— Мерле! — Заметив девочку, Фермитракс парировал одной голой лапой удар меча, а когтями другой процарапал грудь сфинкса.

Кровь пролилась на снег, и ее тут же скрыло свалившееся на землю тело сфинкса. Второй сфинкс решился предпринять новую атаку. Увидев, что его серповидный меч отскакивает от раскаленного обсидианового льва, как от стены, он отступил. Фермитракс сделал вслед ему несколько прыжков, но догонять не стал.

Андрей и Сет сражались вместе против третьего сфинкса и трех воинов-мумий, от которых, впрочем, сфинксу было не много пользы. Они только путались у него под ногами, мешая атаковать. Наконец и он, испустив яростный крик, выбежал через двор в высокие ворота, за которыми расстилалось еще больше снега.

Юнипа все еще стояла в зеркальной стене, лишь наполовину войдя в Зазеркалье.

Мерле тоже прислушалась к ее совету и пока что старалась не терять контакта с зеркалом.

Но, увидев, что сфинксы обратились в бегство, она была готова отпустить руку Юнипы и перебежать на ту сторону, к Фермитраксу.

Вдруг кто-то схватил ее, оторвал от Юнипы и швырнул в сторону. Она вскрикнула, налетела на какое-то зеркало и упала на колени. В ледяной влаге ее платье тут же промокло до нитки.

Подняв глаза, Мерле увидела Сета. Он схватил Юнипу за руку, оттолкнулся и втащил ее за собой в зеркальную стену. Ни одно стекло не разбилось, и Мерле знала почему. Пока Юнипа не отрывалась от зеркала, ворота были открыты. Стеклянное Слово продолжало действовать — для нее и для всех, кто к ней прикасался. Значит, и для Сета.

— Нет! — Мерле вскочила и, увязая в снегу, бросилась к зеркалу. Но она уже знала, что добежать не успеет.

Сет и Юнипа исчезли. Не помня себя, Мерле попыталась догнать их, разбить плечом стекло, зеркальная стена скрипнула, но не поддалась.

— Нет! — снова завопила она, колотя по стеклу ногой, барабаня по нему кулаками.

Но сколько ни вглядывалась она в зеркало, там не было видно ни ее подруги, ни верховного жреца. В нем отражалась только она сама, ее растрепанные, всклокоченные волосы, покрасневшие затуманенные глаза, залитые слезами щеки. Платье насквозь промокло, но она словно не чувствовала холода.

— Мерле! — спокойно произнес рядом с ней Фермитракс.

Не слушая его, она продолжала барабанить по зеркалу. Выдав финальную дробь, она опустилась на снег, привалившись спиной к стеклу. Она отчаянно терла глаза, но окружавшая ее снежная белизна слепила еще сильней. Отблески света кружились и скользили, как падающие звезды, все ясные формы расплывались.

Одной из них был Фермитракс, другой — Андрей, которого каменный лев притащил с собой и уложил на снегу. Где-то позади, среди серых фонтанов пыли, остались лежать воины-мумии.

— Он забрал ее, — сказал лев.

— Сама вижу, что забрал! Проклятый, противный, мерзкий жрец!

— Андрей умирает, Мерле.

— Я… — Она замолчала, взглянула на Фермитракса, потом на царева человека.

Лежа на земле, он протягивал к ней руку и что-то шептал на родном языке, явно принимая ее за кого-то другого.

Фермитракс кивнул ей.

— Возьми его за руку, — тихо подсказал он.

Мерле опустилась на колени и обеими руками сжала холодные пальцы Андрея. Ее мысли были все еще заняты Юнипой, которую она потеряла вот уже второй раз. Но она изо всех сил постаралась сосредоточить внимание на умирающем.

«Невероятно, — снова и снова грохотало в ее сознании. — Все так невероятно…»

Свободная рука Андрея больно схватила ее за плечо и потянула вперед. Его пальцы забегали по ее шее, Мерле хотела отшатнуться, но тут он схватил кожаный шнурок, на котором она носила куриную лапку. Этот знак Бабы-Яги. Монограмма его богини.

Мерле не смогла отнять у него своей руки, чтобы вытереть набежавшие на глаза слезы. Что бы ни творилось вокруг, Андрей имеет право спокойно умереть. Он его заслужил. Он был смелым человеком, как и его товарищи по оружию. Ради девочек и льва они пошли на риск саморазоблачения. Фермитракс и один одолел бы сфинкса, но все-таки Андрей убил его ради них. Может быть, потому, что после стольких месяцев в Железном Оке обрадовался при виде живых людей.

Андрей цеплялся за куриную лапку, висевшую у нее на шее, и бормотал по-русски какие-то слова, может молитву, а может, что-то совсем другое. Несколько раз он произнес женское имя.

«Жена? Подруга?» — подумала Мерле. И вдруг ее осенило: его дочь. Он упоминал о ней всего один раз, когда привел их троих в укрытие. Он оставил свою дочь далеко отсюда, на расстоянии многих тысяч километров.

Потом Андрей умер. Дрожащими руками она расцепила его пальцы, сжимавшие амулет.

Фермитракс тихо рычал.

— Нам пора! — сказал он наконец, и Мерле подумала, что эти слова как нельзя лучше описывают их путешествие.

Пора бежать из Венеции, пора бежать из Оси Земли, какой-то вечный побег. А цель, похоже, отодвигается все дальше и дальше.

— Сфинксы поднимут тревогу, — продолжал Фермитракс.

Мерле задумчиво кивнула. Сложила руки Андрея крестом на груди, хотя не знала, поймут ли этот жест у него на родине. Легко коснулась тыльной стороной ладони его щеки. Потом встала.

Фермитракс глядел на нее во все огромные львиные глаза.

— Ты очень смелая. Намного смелее, чем я думал.

Она всхлипнула и снова заплакала, но на этот раз быстро взяла себя в руки.

— Что с Юнипой?

— Мы не можем последовать за ней.

— Знаю. Но должны же мы что-то…

— Мы должны бежать отсюда. Исчезнуть! — раздался голос Королевы Флюирия.

В такие моменты Мерле иногда забывала, что она не одна в своих мыслях. Когда слово брала Королева, Мерле вздрагивала от неожиданности, словно кто-то вдруг вставал у нее за спиной и шептал что-то на ухо.

— Фермитракс прав, — продолжала Королева. — Мы должны помешать им. Не то они снова вызовут к жизни Сына Матери.

— И пусть! И наплевать. — От злости Мерле заорала так громко, что даже Фермитракс услышал ее и удивленно поднял бровь. — Сет похитил Юнипу, и сейчас это для меня важнее всех сфинксов, и богов, и их матерей!

Она надеялась, что Королева ее поймет, но та продолжала настаивать на своем. В настойчивости ей не было равных. В изматывающей, беспощадной настойчивости.

— Твой мир погибнет, Мерле. Он погибнет, если мы с тобой не помешаем этому. Нужно что-то предпринять.

— Мой мир уже погиб, — печально ответила девочка. — В тот миг, когда мы встретились.

В ее голосе не было ни сарказма, ни злости. В каждом слове звучала искренность.

Ее мир — новый, неожиданный, но ее собственный — открылся ей в мастерской Арчимбольдо со всеми его хорошими и плохими сторонами, с Дарио и остальными драчунами, но с Юнипой и Ункой и еще одним уголком, принадлежавшим ей одной. Появление Королевы всему положило конец.

Королева немного помолчала, но потом снова нарушила тупое молчание в черепе Мерле, похожее на тишину в сердце урагана.

— Не вини меня. После нападения египтян все стало бы не таким, как прежде.

Мерле понимала, что Королева не виновата.

— Извини, — сказала она, но обида не проходила.

Мерле не могла перепрыгнуть через собственную тень вот так сразу, здесь и сейчас, рядом с трупом Андрея и зеркалом, в котором, как в серебряной пасти, исчезла Юнипа. Она могла попросить прощения, но только из вежливости.

— Мерле, — взмолился Фермитракс, — прошу тебя! Нам пора!

Она вскочила ему на спину. Оставалось лишь бросить последний грустный взгляд на зеркало, через которое исчезли Юнипа и Сет, и вот оно уже превратилось в одно из многих, в одну грань многократно отшлифованной поверхности какого-то драгоценного камня.

Фермитракс пронес Мерле через зал, немного задержался за высокими дверьми и повернул направо.

— Где мы находимся? — спросила она.

В здании лежали сугробы высотой по колено, когтистые лапы сфинксов и сапоги воинов-мумий взрыхлили снег.

— Здесь намного глубже, чем в убежище шпионов.

Обсидиановый лев напряженно всматривался в даль.

— Почти все время мы сбегали вниз по лестницам. Андрей хорошо знал дорогу, да и его друзья, кажется, тоже. Но я не понимал, о чем они говорили.

— Андрей знал, вмешалась Королева. — Он знал, что Сын Матери находится здесь, в крепости.

Мерле передала ее слова Фермитраксу. Тот кивнул:

— Сет рассказал нам, пока вас тут не было.

— С чего бы это?

— Может быть, он хотел отвлечь наше внимание. А сам он тем временем думал, как подобраться к Юнипе.

Мерле стало совсем грустно.

— У Сета в голове только месть, — добавил лев.

— Почему бы и нет? — сказала Королева. — Раз это поможет нам против Сына Матери.

Мерле хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть, но ведь плечи Королевы были ее собственными, так что это выглядело бы довольно глупо.

— Хорошо, — сказала она, немного подумав. — Тогда посоветуй, что нам делать, если мы случайно наткнемся на него.

— Ты позволишь? — Королева была необычайно вежлива.

— Прошу покорно.

И Королева, немедленно завладев голосом Мерле, быстренько рассказала Фермитраксу, кто такой Сын Матери. И какую роль сыграла в этом деле она сама.

— Ты — мать этих сфинксов? — удивленно спросил Фермитракс. — Великая Секмет?

— Просто Секмет. Этого достаточно.

— Богиня-львица.

— Ну вот, и он туда же, — сказала Королева в мыслях Мерле, и на этот раз Мерле не смогла сдержать мимолетной усмешки.

— И это правда?

— Нет, я это придумала нарочно, чтобы мы не соскучились в этой проклятой крепости, — сказала Королева голосом Мерле.

— Прости.

— Не люблю лести.

— Секмет — богиня всех львов, — сказал Фермитракс. — В том числе моего народа.

— И не только, — прошептала Королева на ухо Мерле. А вслух сказала: — Думай как хочешь. Но я давно уже не богиня — если вообще когда-то была ею.

Фермитракс был совсем сбит с толку:

— Не понимаю.

— А ты веди себя в точности как раньше. Без этих богинь и великих Секмет. Согласен?

— Конечно, — смиренно проговорил лев.

— Не обращай на нее внимания, — сказала Мерле, когда снова овладела своим голосом. — Скоро привыкнешь.

— Немного смирения не повредило бы, — обиженно заметила Королева.

Фермитракс нес их вниз по ступеням, все ниже и ниже, и с каждым маршем лестницы сугробы становились выше, мороз — сильнее.

Мерле глядела в зеркала, в которых простиралась бесконечная белизна. Наконец она решилась:

— Мы должны найти Зимнего Холода.

— Мы должны… — попыталась возразить Королева, но Мерле не дала ей слова.

— Пока мы одни, у нас все равно нет шансов. Но вместе с Зимним Холодом… Кто знает.

— Он нам не поможет. Он думает лишь о том, как ему разыскать Летнюю Жару.

— Может, здесь есть связь? — Мерле холодно усмехнулась уголком рта.

— Но самый скорый путь…

— В настоящий момент лучше выбрать самый надежный. А ты что скажешь, Фермитракс?

— Все, что прикажет богиня.

— Моего льва не собьешь. У него принципы.

Мерле только вздохнула.

— Все равно. Мы найдем Зимнего Холода! Фермитракс, беги все время туда, где самые высокие сугробы.

— Ты замерзнешь, — предупредила Королева.

— Тогда и ты замерзнешь.

— Именно это я и пытаюсь предотвратить.

— Весьма любезно с твоей стороны.

Посреди одного из маршей, четвертого или пятого, считая вниз от парадного зала, Фермитракс вдруг встал как вкопанный, так что Мерле ткнулась лицом в его гриву. Впечатление было такое, словно она нырнула в чашу скользких водорослей.

— Что случилось?

Он зарычал и настороженно осмотрелся:

— Здесь что-то не так.

— Нас преследуют?

— Нет.

— За нами наблюдают?

— Вот именно. С тех пор как закончился бой, мы не видели ни сфинксов, ни мумий.

— И прекрасно.

— Перестань, Мерле. Не валяй дурака. Ты знаешь, что я имею в виду.

Конечно, она знала. Но все время старалась выбросить эти мысли из головы. Она бы и дальше постаралась об этом не думать. И к тому же ей хотелось со всеми спорить. С Королевой, даже с Фермитраксом. Мерле не понимала, что с ней творится, откуда у нее эта злость, эта обида на все и вся. В общем-то, Сет их предал и похитил Юнипу. Нет, не так! Да, он увел Юнипу. Но значит ли это, что он предатель? Он не сделал ничего, чтобы выдать Мерле и остальных сфинксам. Он все еще преследовал сугубо личную цель и, если рассуждать спокойно, просто использовал подвернувшуюся возможность. Юнипа должна была куда-то провести его, это понятно. Ведь она — ключ к быстрому, не требующему усилий перемещению. Но куда? В Гелиополис? Или в другое место здесь, в Оке?

— Эта проклятая крепость вдруг словно вымерла! — Фермитракс тоже разволновался. Своим широченным носом он со всех сторон обнюхал шахту лестницы, а его взгляд внимательно обшарил все вокруг. — Где-то кто-то должен быть…

— Может, все заняты в другом месте. Например, с Зимним Холодом, — мысленно добавила Мерле.

— Или с Сыном Матери, сказала Королева.

Мерле представила себе эту сцену: в огромном зале собрались сотни сфинксов. Все подозрительно уставились на лежащий на носилках труп. В воздухе звенят песнопения, слышится тихий шепот. Какой-то жрец или предводитель произносит речь. Включаются какие-то странные машины и аппараты. Между металлическими шарами и хитро закрученными спиралями пробегают электрические разряды. В стеклянных колбах кипят жидкости, клубы горячего пара рвутся из вентилей к потолку. И все это десятикратно отражено в высоченных стенных зеркалах из серебра.

И вдруг раздается клич, перебегающий, подобно пламени, от одного сфинкса к другому. Все старательно изображают восторг, широко раскрывают рты, таращат глаза, громко хохочут от радости, от облегчения, но почти не скрывают страха. Жрецы и ученые вьются вокруг Сына Матери, как мухи, слетевшиеся на падаль. Медленно приподнимается темное веко. Под ним — черное глазное яблоко, сухое и сморщенное, как чернослив. А в нем, как проклятие, запертое в душном склепе, все ярче тлеет искра дьявольского ума.

— Мерле! — Голос Фермитракса звучит все настойчивей. — Ты слышала?

Она вздрогнула.

— В чем дело?

— Прислушайся.

Мерле попыталась уловить, о чем говорил Фермитракс. А перед ее внутренним взором стояла картина, подброшенная воображением: древнее темное Око, а в нем пробуждающийся разум Сына Матери.

Теперь она услышала вой. Снова представила себе чудовищное собрание сфинксов. Весь этот шум, пение, звуки ритуала…

Но вой звучал иначе.

— Похоже на бурю, — проговорила Мерле.

И не успела она это сказать, как что-то ринулось на нее из глубины лестничной шахты. Фермитракс далеко перегнулся через перила. Мерле изо всех сил вцепилась в львиную гриву, чтобы не перелететь через его голову, не соскользнуть в пропасть.

Из зеркальной пасти прямо на нее поднималась белая стена.

Туман, подумала она.

Снег!

Казалось, из самого сердца Арктики принеслась снежная буря, обрушив на них непостижимой силы удар ледяного кулака.

Фермитракс взметнул крылья вверх и сложил их над Мерле, как две огромные ладони, крепко прижавшие ее к его спине. Оглушающий вой стал таким громким, что она воспринимала его уже не как шум, но как острое лезвие, кромсающее ее слух и разум. Словно она заживо превращалась в лед, как та мертвая чайка, которую она как-то зимой нашла на крыше сиротского приюта. Птица выглядела так, словно замерзла на лету с распростертыми крыльями и открытыми глазами. Мерле тогда поскользнулась на гладкой крыше, на миг потеряв равновесие, птица выскользнула из руки, и одно крыло обломилось, как фарфоровое.

Буря пронеслась мимо, как рой стонущих привидений. Ветер в шахте утих, слой снега на ступенях стал вдвое выше.

— Это и был Зимний Холод? — смущенно спросил Фермитракс.

Кристаллы льда поблескивали на его шкуре, странным образом контрастируя с жаром тела, которое не выдавало тепла и не могло растопить лед.

Мерле поудобнее устроилась на его спине, обеими руками пригладила волосы и отвела с лица мокрые пряди. Крошечные волоски у нее в носу заледенели, и некоторое время ей пришлось дышать через рот.

— Может быть, — произнесла она, запинаясь, — Зимний Холод был где-то в этой пурге и увидел нас. Не так-то просто было пробежать мимо. Или пролететь. Ну, в общем, промахнуться.

Девочка задумчиво отряхивала запорошенное снегом платье. Она промерзла до костей, и материя на коленях совсем задубела.

— Пора нам отправляться на поиски Летней Жары, сказала она.

— Нам? — встревожилась Королева.

Мерле кивнула.

— Без нее мы замерзнем, и теперь уже не играет роли, проснется твой сын или нет.

— Сфинксы, — сказал Фермитракс, — они ведь замерзли, правда? Потому-то здесь и нет никого. Холод их убил.

Мерле не думала, что все было так просто. Но иногда судьба любит подшутить. А почему ей на этот раз не подшутить над другой стороной?

Обсидиановый лев снова пришел в движение. Он пробирался сквозь высокий снег, но без труда находил ступени и бежал вперед вполне уверенно. Будь в крепости чуть более влажно, и зеркальные полы Железного Ока превратились бы в ледяные поля; поэтому сейчас снег даже был им на руку, ведь он позволял лапам льва пружинить, а не скользить по оледеневшему стеклянному полу.

— Бурю, во всяком случае, послал Зимний Холод, — сказала Мерле, немного подумав. — Хотя я не верю, что сам он находился где-то внутри. Но этот путь правильный. — И добавила: — Фермитракс, Андрей говорил, куда доставили Сына Матери?

— Если и говорил, то по-русски.

— А ты? — обратилась Мерле к Королеве. — Ты знаешь, где он?

— Нет.

— Может быть, он там же, где и Летняя Жара?

— С чего ты взяла… — Королева оборвала фразу и произнесла другую: — Ты и вправду думаешь, что за исчезновением Летней Жары стоит нечто большее?

Барбридж что-то сказал Зимнему Холоду, подумала Мерле. Поэтому Зимний Холод ищет ее в Железном Оке. А что, если Летняя Жара как-то связана с властью Империи?

Ты думаешь о солнечных лодках?

— Хотя бы. По и о мумиях. Обо всем, что можно объяснить только магией. Почему жрецы не пробудили Фараона уже сто лет назад? Или пятьсот? Может быть, потому, что раздобыли нужную для этого силу только благодаря Летней Жаре! Они называют это магией, но на самом деле это может быть нечто совсем другое. Неизвестные нам машины, приводимые в движение энергией, которую они каким-то образом… не знаю как, воруют у Летней Жары. Ты сама сказала, что Сет не слишком силен в магии. Владеет кое-какими иллюзиями, но настоящее волшебство? Он ученый, как и все прочие жрецы Хоруса. Как Барбридж. Только сфинксы понимают кое-что в колдовстве.

Королева задумалась.

— Летняя Жара что-то вроде живой печки? — спросила она.

— Вроде паровых печей на фабриках. На островах в Лагуне их полно, — сказала Мерле.

— Довольно бредовая идея.

— Такая же бредовая, как история о богине, породившей целый народ благодаря лунному лучу.

На этот раз она почувствовала, что Королева смеется. Тихо и подавленно смеется. Через некоторое время она сказала:

— Подводные царства океана владели такими машинами. Никто не знает точно, как они работали. С их помощью велась война против хозяев Глубины, предков лилимов.

Мерле видела, что кусочки мозаики постепенно складываются в нечто целостное. Может быть, жрецы Хоруса натолкнулись на остатки или письменные свидетельства субокеанических культур. Возможно, с их помощью им удалось пробудить Фараона или построить солнечные лодки. Она вдруг ощутила печальное удовлетворение при мысли, что города подводных царств еще тысячи веков назад превратились в руины на морском дне. Перспектива гибели Империи неожиданно стала намного ближе.

— Кто-то идет сюда! Фермитракс остановился.

Мерле испугалась.

— Снизу?

Львиная грива качнулась в знак согласия.

— Я их чую.

— Сфинксы?

— По крайней мере один.

— Можешь подойти поближе к перилам? Возможно, тогда мы увидим их.

— Или они — нас, — возразил лев, покачав головой. — Есть только одна возможность: пролететь мимо них.

До сих пор он отказывался лететь вниз, так как шахта в центре винтовой лестницы была очень узкой и он боялся обломать крылья, зацепившись за острые края ступеней. А раненый Фермитракс… Этого они не могли допустить.

И все же им пришлось рискнуть.

Они не стали терять времени. Мерле что было мочи вцепилась в гриву, Фермитракс оттолкнулся и прыгнул через перила в пропасть. Один раз они уже совершали такой прыжок, во время побега из Кампанилы в Венеции. Но здесь было хуже. У Мерле замерзло лицо, заледенело платье, снежинки запорошили глаза, сердце прыгало, словно хотело опередить ее в скачке с препятствиями. Она задыхалась.

Они миновали два витка лестницы, потом три, четыре, пять. На высоте шестого этажа Фермитракс так резко затормозил падение, что в первый момент Мерле подумала о столкновении с камнем или сталью, о каком-то невидимом зеркальном дне шахты. Но лев принял горизонтальное положение и, плавно взмахивая крыльями, стал спускаться по центральной части лестницы. Над ними и под ними простиралась одна пустота. Но перед ними…

Этого не может быть… — Мерле вдруг потеряла голос, она даже не была уверена, что произнесла это вслух. Может быть, только подумала.

Это могло быть почти ее зеркальным отражением: кто-то ехал верхом на спине полу человеческого существа на четырех лапах, поднимавшегося вверх по ступеням. Мальчишка чуть постарше Мерле, со спутанными лохматыми волосами, в плотной одежде из шкур. Существо, на котором он сидел, было женщиной-сфинксом. Ее руки до локтей были кое-как забинтованы. Четыре лапы казались неповрежденными, они уверенно несли всадника вверх по лестнице.

Несмотря на усталый, изможденный вид, сфинкс была красива, намного красивее, чем в представлении Мерле. Черные гладкие волосы скрывали спину вплоть до того места, где человек и зверь сливались в одно целое.

Мальчишка широко раскрыл глаза, его губы шевельнулись, но шорох львиных крыльев и шум далеких снежных бурь заглушили его слова.

Мерле прошептала сто имя.

И Фермитракс ринулся в атаку.