Мгновения

Василий Зданюк СОЛЬ НА ПОГОНАХ

У него обычное, немного скуластое русское лицо с внимательными серыми глазами, непокорный русый чуб и брови — как два колоска ржи. Ростом и силой не обижен, в плечах — косая сажень. Легок на подъем, ходит пружинисто и быстро. Представляю, как он в один прыжок, без всяких усилий запрыгивает на борт боевой машины пехоты.

У него звучная, удобная для военного человека фамилия — Иванов. Крикни в один выдох на привале: «Иванов, к начальнику штаба!» — и полетит команда вдоль колонны, нигде не задержится, не перепутается.

— На моей фамилии пол-России держится, — улыбается старший лейтенант Сергей Иванов. — Ну, а об армии и говорить нечего. Однофамильца в каждой роте встретишь. И среди мотострелков Ивановы есть… Мой дед Иванов всю войну в пехоте прошел, как в песне поется, пол-Европы по-пластунски пропахал. Давно умер, догнали фронтовые раны. Но любовь свою к пехоте успел мне передать…

Слушаю Сергея и не перестаю думать, каким был этот двадцатитрехлетний офицер там, в Афганистане, где еще недавно служил и где за выполнение интернационального долга удостоен высшей награды Родины — ордена Ленина. Таким, наверное, каким запечатлел его фотоаппарат товарища на цветных слайдах перед отъездом на Родину. Письмо из Афганистана Сергей получил утром, и мы с ним долго рассматривали слайды на свет. Вот он стоит, обнявшись, с подчиненными у БМП, вот устроился на огромном камне с автоматом на коленях… Сергей откладывал и вновь брал в руки слайды, пытаясь разглядеть на этих маленьких отрезках фотопленки что-то такое, что только он сам мог высмотреть. Видно было, что Иванов волнуется, как бы заново переживает дни и месяцы своей нелегкой службы в Афганистане…

Перед выпуском из училища Сергей подал рапорт с просьбой направить его для прохождения дальнейшей службы в состав ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Ему отказали. Не помог даже диплом с отличием и первый разряд по скалолазанию. Зато в мотострелковом полку, куда прибыл лейтенант, рапорту дали ход и через неделю Иванов, не успев познакомиться с подчиненными, уже собирал чемодан. Пара дней на дорогу, и вот она, выжженная палящим солнцем небольшая равнина среди гор, где расположилось одно из мотострелковых подразделений. А еще спустя несколько дней он впервые услышал, как свистят над головой душманские пули, увидел весь в дыму, горящий кишлак и растерзанные тела мирных жителей.

Побывав в нескольких боях, лейтенант Иванов вскоре стал одним из лучших командиров взводов. Действовал умело, расчетливо, берег подчиненных.

…Разведчики обнаружили в глубокой пещере душманский склад боеприпасов. Надо было его уничтожить. Посмотреть по карте — до склада рукой подать. Но на местности все выглядело иначе. Добраться до цели можно только пешком, преодолев узкое и глубокое ущелье, а затем крутой подъем на господствующую высоту. Выполнение задачи возложили на взвод лейтенанта Иванова.

Путь мотострелков лежал через оставленный мирными афганцами кишлак. Прижимаясь к высоким дувалам, воины осторожно двигались по единственной улице селения. Оставалось пройти метров пятьдесят, как из виноградника, зеленой подковой окаймляющего кишлак, ударили пулеметы и автоматы.

Сергей мгновенно оценил обстановку. Принимать здесь бой бессмысленно: между дувалами они, как в тоннеле, душманы не дадут голову поднять. Лейтенант огляделся. Немного позади над остальными постройками возвышался двухэтажный саманный дом с окнами без стекол. Крикнул пулеметчику рядовому Валерию Савченко: «Беги на второй этаж! Прикрой оттуда!»

Томительно потекли секунды. Удастся ли Савченко проскочить? Удалось! Его пулемет ударил сверху резко, прицельно. Душманы отступили в виноградник. Перебежками воины взвода пробрались в саманный дом. Иванов пробежал взглядом по лицам: все здесь, никто не ранен. Толстые стены служили надежным прикрытием, а окна — бойницами. Расставив подчиненных по местам и организовав оборону, лейтенант приказал рядовому Ивану Сознавцу, бывшему трактористу из Гомельской области, выйти на связь с командиром роты. «Держитесь! — донесся сквозь треск автоматных и пулеметных очередей и помехи в эфире голос ротного. — Идем на помощь».

Оглушительно ударил душманский гранатомет. Еще раз. Дом наполнился дымом, пылью. Сверху по ступенькам скатился потный и чумазый Савченко. Куртка — в белых соленых разводах. В руках он держал покореженный пулемет.

— Командир! Пол-этажа снесли, сволочи. И пулемет разрывом гранаты согнуло.

— Хорошо, что сам жив, — крикнул Иванов. — Становись к окну!

Душманы осмелели. Но стоило им приблизиться к дому, как снова ударили автоматы, полетели гранаты. Оставляя раненых и убитых, бандиты скрылись в густых зарослях виноградника. Так повторялось несколько раз.

Сознавец вновь вышел на связь. Из слов командира было ясно, что на помощь им пока надеяться нельзя: рота ведет бой в нескольких километрах отсюда с основными силами банды. Надо держаться…

Они дрались в окружении целый день и целую ночь. Под утро Иванов в который раз начал пересчитывать патроны… Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят… За ближним к дому дувалом мелькнули тени. Сергей мгновенно метнул гранату. Взрыв. Истошные крики, ругань… Осталось семь гранат. На одну-две атаки… Сидя на полу и вновь пересчитывая патроны, Сергей вдруг вспомнил, что сегодня — день рождения мамы. Собрались, наверное, дома за праздничным столом, вспоминают его…

— Товарищ лейтенант! Наши подходят! — прервал мысли взводного Иван Сознавец.

Оставшимися патронами они ударили со всех стволов по убегающим душманам. Пополнили запас боеприпасов, перекусили и — в горы…

Через несколько месяцев лейтенанта Иванова по его просьбе назначили командиром разведвзвода. Вместе с ним разведчиками стали сержант Бишир Солтаханов и рядовой Иван Сознавец. Не захотели разлучаться с любимым командиром, с которым породнились в боях, сдружились так, как могут только сдружиться люди, не раз ходившие в атаку в одной цепи, делившие глоток воды и последний сухарь.

Разведчики всегда там, где труднее, где требуются особая смелость и холодный расчет, верный глаз и быстрые ноги. Какие только задания ни приходилось выполнять подчиненным лейтенанта Иванова! Охранять колонны, отражать нападения бандитов на мирные кишлаки, захватывать и уничтожать душманские склады и базы, карабкаться по отвесным скалам, чтобы выйти в тыл мятежникам…

Памятен бой на Саланге — высокогорном перевале, откуда в обе стороны змейкой сбегает в долины дорога. Памятен тем, что стал очередной ступенькой в командирском становлении молодого офицера.

По козьей тропке группа поднималась ночью на перевал. Темно — хоть глаз выколи. Только над головой, где обрывалась крутолобая гора, чуть серел небосвод. Шли тихо, быстро, как заправские альпинисты. Карабкаясь по очередному карнизу, Иванов вдруг на фоне едва подсвеченного неба в какой-то сотне метров увидел неясные силуэты. Дал знак группе остановиться. Прислушались. Сомнений быть не могло: кто-то, опережая их, поднимался на Саланг. Своих здесь быть не должно, они — внизу. Может, соседи? Связался по рации с командиром. Тот ничего о соседнем подразделении не слышал. Значит, душманы? Тогда нельзя дать им зацепиться за господствующую высоту.

Группа бесшумно, немного изменив маршрут, продолжала карабкаться вверх. Утром, когда посветлело, Иванов уже не сомневался: впереди движется крупная душманская банда. Позицию Сергей выбрал удобную: на обратном склоне гребня. Душманы тоже заметили советских воинов, открыли огонь. Завязался бой. Пули выбивали из камня искры, мелкие гранитные осколки секли по лицу, рукам.

Разделив группу, лейтенант Иванов с тремя солдатами забрался еще выше, отрезал путь душманам к перевалу. Бандиты, поняв это, перенесли весь огонь на смельчаков. Стреляли плотно — головы из-за укрытия не высунуть. Но и разведчики не отлеживались за камнями. Вели огонь из автоматов, не давали бандитам уйти за гребень.

Переползая с одного места на другое, лейтенант Иванов услышал, что кто-то вскрикнул позади. Повернул голову и увидел перекошенное от боли лицо рядового Сергея Акименко. Подполз к нему, перевязал раненую ногу. Спускаться вниз Акименко наотрез отказался.

— Командир, я ведь связист. А рана пустяковая, пуля прошла сквозь мякоть…

Ударили снизу наши орудия. Не договорив, Акименко схватил наушники радиостанции, начал корректировать огонь артиллерии. Так и не покинул группу, пока не закончился бой.

Когда спустились в долину, командир подразделения молча обнял лейтенанта Иванова, поблагодарил за смелость, а потом отругал как следует. Сначала Сергей обижался, но, поостыв, понял, что прав командир. Опрометчиво поступил, сам возглавив маленькую группу. Ведь он командир подразделения, а не сержант, должен быть там, откуда удобнее всего управлять подчиненными в бою. Хорошая наука на будущее.

Служба в Афганистане запомнилась, разумеется, не только боями с душманскими бандами, многодневными рейдами по горным тропам. В далекой жаркой стране Сергей Иванов приобрел друзей, за которых готов жизнь отдать. И они за него, он это знает, в огонь и в воду пойдут… Иван Сознавец. Степенный, рассудительный парень, белорус, он преображался в схватке с душманами. Был сначала у Сергея связным, а к концу службы стал старшим механиком-водителем роты. Да еще каким! В одном бою выстрелом из гранатомета была подбита БМП. Душманы подбирались к ней все ближе. Экипаж отбивался из последних сил. И тогда Иван на высокой скорости словно протаранил на своей боевой машине позицию душманов, подошел вплотную к поврежденной БМП, зацепил ее тросом и вытащил из-под огня. Награжден медалью «За отвагу». Вот бы встретиться сейчас…

А лейтенант Виктор Кузьмин? Однажды его взвод сопровождал колонну машин с мирными грузами. На горной дороге душманы устроили засаду. БМП Кузьмина подорвалась на фугасе. Виктора взрывной волной отбросило далеко в сторону, оглушило. Очнулся, видит: горят машины, рвутся мины, снаряды. Лейтенант сумел подняться, собрал подчиненных, организовал бой. Отбивались до подхода подкрепления. За этот бой Кузьмина наградили орденом Красной Звезды. Это он прислал Иванову цветные слайды, напомнившие другу о многотрудной службе в Афганистане.

Вдали от родной земли по-особому воспринимается все, что связано с Отчизной, родительским домом. Родина здесь — это боевой приказ командира, прорвавшийся через треск в эфире далекий позывной «Маяка», еловая ветка, заботливо уложенная в чемодан отпускника где-нибудь в маленькой белорусской деревушке, фотография той единственной, которая обещала ждать, письма…

Одно время Сергей Иванов почти месяц не получал писем. Сначала подразделение преследовало по пятам душманскую банду, потом мотострелки карабкались по горным кручам, чтобы занять господствующие высоты. Затем Сергей некоторое время находился на сторожевом посту. Сюда-то и прилетел в сгущающихся сумерках вертолет. Место для посадки было неподходящее, поэтому вертолет, как огромная стрекоза, завис в нескольких метрах над площадкой. Открылась дверь, и оттуда полетели на землю ящики с продуктами, боеприпасами, пачки газет и писем. Сергей ходил именинником: ему были адресованы 44 письма. 33 — по количеству дней — от жены Иры, остальные — от родителей и друзей. Помахав на прощанье рукой вертолетчикам, Иванов укрылся с головой плащ-накидкой, достал фонарик и раскрыл первое письмо. Читал почти до утра, пока батарейки не сели. А потом лежал долго с открытыми глазами на нагретых камнях, и на сердце рождались строки:

Он их и по сегодняшний день помнит, стихи, написанные той ночью под высоким афганским небом. Помнит и другие строки, родившиеся на коротких привалах, в минуты отдыха. Придирчивый читатель найдет их далекими от совершенства. Но подкупают в них не форма и не рифмы, а искренность чувств, высота и благородство мыслей…

Курсантам одного из взводов Минского высшего военно-политического общевойскового училища можно по-доброму позавидовать: командует ими старший лейтенант Сергей Иванов. У молодого офицера, с честью выдержавшего испытание боем, накопившего богатый опыт, многому можно поучиться, многое перенять. Он научит стрелять без промаха днем и ночью, водить мастерски БМП, подскажет, как организовать партийно-политическую работу на марше, на тактическом учении. Слово его авторитетно и весомо.

Как-то старший лейтенант Иванов принес в училище десятка два фотографий, сделанных в Афганистане. В свободное время показал их курсантам. Один снимок ребята рассматривали особенно внимательно. На нем Сергей был запечатлен вскоре после боя с душманами. Фотография не ахти какого качества. Но даже на ней отчетливо видно, какой жаркой была схватка с бандитами. Потное лицо Сергея все в грязи, куртка в белых разводах. Белые пятна даже на погонах, рядом со звездочками.

— А это что? — поинтересовался кто-то из курсантов.

— Соль, — коротко ответил старший лейтенант Иванов. — На погонах тоже соль.

Курсанты долго молчали. Наверное, каждый думал о цене настоящего воинского мастерства. О том, сколько пота придется пролить, прежде чем оно придет, это мастерство.