Молчаливая роза

Глава 18

Джонатан приехал к Девон ровно в пять тридцать. Удивительная точность, если учитывать, как он занят. Когда он вошел в дверь, Девон собралась с силами и приготовилась к отражению очередного штурма.

На нем были черные шерстяные слаксы, итальянские черные лакированные туфли и белая рубашка с отложным воротничком, выпущенным поверх черного с кожей свитера с вырезом в виде буквы «V». Сверкнула обезоруживающая белозубая улыбка, и у Девон перехватило дыхание. Смуглый, красивый, высокий, мускулистый и дышащий уверенностью в себе, Джонатан был совершенно неотразим.

— Хелло, Девон. — Взгляд серо-голубых глаз обжигал все, к чему прикасался.

— Джонатан… — Она пыталась держаться холодно и отчужденно, но — видит Бог — это было трудно. Он никогда не был так красив, и его чары действовали на Девон еще сильнее, чем в день первой встречи.

— Я принес список постояльцев. — Слова его звучали строго по-деловому, но легкая хрипотца в голосе придавала им какой-то особый смысл.

— Спасибо.

— На самом деле это три книги, полные фамилий. — Стаффорд протянул Девон большой конверт из плотной бумаги, не отрывая глаз от ее лица. — Шесть номеров каждый вечер, из них четыре заняты круглый год. Целая куча народу.

Девон отвернулась, избегая его взгляда.

— Да уж… Я никогда не думала, что их так много. — Она инстинктивно сделала шаг назад, сопротивляясь отчаянной тяге к нему. Должно быть, Джонатан это заметил, потому что его поза слегка изменилась.

— Я попросил секретаршу перепечатать фамилии, адреса и номера телефонов, — сказал он, взяв себя в руки, — а потом рассортировать их по месту жительства. Думаю, так будет проще.

— Да… Пожалуй. — Она заставила себя улыбнуться. — Я думаю… если там действительно столько народу, как ты говоришь, то вместо телефонных звонков лучше разослать им вопросник и посмотреть, кто из них откликнется. Правда, это хлопотно, но…

— А что, неплохая идея. Работы будет меньше, да и людей мы не отпугнем. Ты составишь письмо, а я попрошу Ди проследить за отправкой почты.

— Согласна.

— А я тем временем мог бы ознакомиться со сведениями, которые тебе удалось собрать. Если я не успею закончить до ухода, то возьму их с собой и дочитаю дома.

Девон подозрительно посмотрела на него и упрямо покачала головой.

— Эти записи стоили мне нескольких недель напряженного труда. Они останутся у меня. Если хочешь, сделаю для тебя копии. — Она ожидала вспышки гнева, приготовилась к этому, но… Джонатан только отвернулся.

— Девон, Я пришел помогать тебе, а не саботировать. Я лучше, чем ты думаешь. — Его красивое лицо стало таким грустным, печальным и тоскующим, что сердце Девон облилось кровью.

Ей хотелось броситься к нему, обнять за шею, положить голову на плечо, хотелось сказать, что она соскучилась по нему, что верит ему так же, как и прежде, что согласна слушать его до утра и делиться с ним своими секретами…

— Там увидим, — вместо этого сказала девушка. Правда, тон ее сильно смягчился.

Этого было достаточно, чтобы Джонатан воспрял духом.

— Тогда за чем же дело стало?

Девон принесла ему свои досье, включая скопированные с НСК-КРУК письмо отца Флориана жене и то самое злополучное письмо брату, в котором Флориан косвенно сознавался в своей вине. В одной папке были ее собственные записи, сделанные тем утром в «Стаффорд-Инне», в другой — записи бесед с Элвудом Доббсом и тетей Джонатана, Эстелл Стаффорд-Мередит.

Девон положила рядом с креслом Джонатана пачку книг: одни были куплены в книжном магазине «Интуиция», другие взяты в библиотеке. В самом низу лежала книга доктора Фрэнсиса Линдермана «Плененный дух», в которой наиболее убедительно доказывалась возможность существования призраков на физическом уровне, а также глубоко исследовались явления телепатии, ясновидения и других сверхъестественных феноменов.

Пока Джонатан расправлялся с грудами собранной ей информации, Девон разрабатывала вопросник, который следовало разослать по почте бывшим гостям «Стаффорд-Инна». Зная отрицательное отношение Джонатана к гласности, она выкинула из анкеты любые упоминания о призраках и прочих проявлениях паранормального. Вместо этого она включила туда самые обычные вопросы — было ли постояльцу (или постоялице) удобно в гостинице, а если нет, то почему; что показалось неприятным или необычным. Надо было вложить в пакет конверт с обратным адресом и попросить разрешения обратиться за дополнительной информацией.

Удовлетворенная текстом письма, Девон вернулась к предварительным наброскам книги. Несколько часов спустя она бросила взгляд в сторону Джонатана — хотя поклялась этого не делать — и обнаружила, что он не читает, а странно смотрит на нее. Красиво выгнутые брови Девон сошлись на переносице.

Стопа книг рядом с ним растаяла. Многие в беспорядке валялись на полу. Девон поняла, что он прочитал все — от корки до корки. Она смутно припомнила, что в одной из статей упоминалось, с какой скоростью Джонатан глотает информацию. Каждое утро перед началом работы он просматривал газеты, стекавшиеся со всего мира.

На коленях у Стаффорда лежала книга «Пленный дух». Он захлопнул ее, поднялся, подошел к Девон, взял за руки и заставил встать.

— Ты закончил? — спросила девушка, пытаясь не обращать внимания на его близость. Ее ноздрей коснулся запах лимонного крема после бритья.

— Да… И как ни тяжело в этом признаться, я начинаю думать, что действительно оказал тебе плохую услугу.

Девон ничего не сказала, только уставилась в его бездонные серо-голубые глаза и почувствовала тепло больших смуглых рук, нежно прикасавшихся к ее запястьям.

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

— О том, что ты накопила внушительное количество свидетельств в свою пользу. Очень похоже на то, что все эти невероятные явления действительно существуют. Особенно убедительно то, что ты записала наутро: признания Ады Микс, письма Флориана, раскрывающие его сущность, и рассказ тети Стелл о бедной маленькой Энни. Линдерман и целый ряд общепризнанных авторитетов в этой области верят, что некоторые люди могут чувствовать такие вещи. Видимо, ты одна из них. Поэтому той ночью в гостинице ты и смогла каким-то образом узнать правду о Флориане.

— Да, — тихо сказала она. — Я верю, что так оно и было.

— Я все еще не убежден, что там заключен призрак Флориана… или Берни с Энни. Но что-то там есть.

— Я тоже сначала не была в этом уверена.

— Кроме того, я пока не понимаю, как это связано с пожаром в старом особняке Стаффордов, но постараюсь найти то, что объединяет эти два события.

Девон почувствовала, что Джонатан испытывает возбуждение и неподдельный интерес к этому делу, и это заставило ее смягчиться.

— Кстати, о пожаре. Ты имеешь какое-нибудь представление о том, что мог той ночью видеть Алекс? — Впрочем, даже если Джонатан и расскажет что-то, нет никаких оснований доверять ему…

Джонатан покачал головой.

— Он говорил только одно: что видел кого-то в пламени. Может быть, нам сумел бы помочь его психолог. К несчастью, доктор Мейерс, который лечил Алекса два года после несчастного случая, не добился никаких успехов, и я избавился от него. Как я слышал, он уехал с Манхэттена. А доктор Реймондс придерживался противоположных взглядов на лечение: он предпочитал, чтобы Алекс напрочь забыл о случившемся и начал думать о совсем других вещах. Завтра я попытаюсь разыскать доктора Мейерса.

Пожалуй, тут был какой-то шанс, но все же слишком маленький, чтобы отказаться от визитов в больницу.

— Значит, ты действительно решил помогать мне?

— А разве я не говорил этого? Первое, что я хочу сделать, это просмотреть старые стаффордские газеты и выяснить, был ли Бернард Стаффорд единственной жертвой скарлатины, от которой он якобы умер. Эта болезнь чрезвычайно заразна. Если Берни действительно умер от скарлатины, то должны найтись и другие случаи.

— Я тоже так думала. Это значилось в моем перечне, но к тому времени я начала встречаться с тобой, и… это меня отвлекло. — Девон вспомнила о проведенных вместе пламенных ночах, и кровь прихлынула к ее щекам.

Джонатан поднял руку и кончиком большого пальца провел по ее подбородку.

— А я об этом не жалею. Мне нравилось заниматься с тобой любовью. Но на этот раз ничто не помешает нам искать истину.

Девон заставила себя отвернуться, хотя ничего на свете не жаждала больше, чем этого прикосновения.

— Никакого следующего раза не будет.

— Ой ли? — Он не отрываясь смотрел ей в глаза, взглядом приказывая замолчать.

Девон отпрянула, надеясь, что Джонатан не заметил, как она дрожит.

— Если ты действительно так увлечен этим, — чуть более примирительным гоном сказала она, — то привлеки к делу своего сыщика. Посмотрим, что он сумеет раскопать.

— Такие дела не по его части. Но я действительно увлекся. — А взгляд его красноречиво говорил, что дело обстоит куда хуже и что призраки «Стаффорд-Инна» здесь ни при чем. — Я хочу знать правду не меньше твоего.

— Так уж и не меньше…

— Ты согласна, чтобы я помогал тебе, или нет?

Девон увидела, что у него на скулах заиграли желваки, и вздохнула, признавая свое поражение.

— Ну, если ты так хочешь, будь по-твоему.

Улыбка Джонатана была такой чарующей, что у Девон подогнулись колени.

— Чего я хочу по-настоящему, мой любимый «тенси», так это отнести тебя в спальню и всю ночь любить тебя — медленно и страстно.

Девон попятилась от него подальше.

— Этого не будет, Джонатан. Я не собираюсь снова ввязываться в эту историю.

Улыбка Джонатана стала шире.

— Моя сладчайшая Девон, как ты говоришь в таких случаях? Там увидим?

На следующий день Джонатан вошел в прихожую квартиры Девон и осторожно встал на тряпку, чтобы не забрызгать пол. С плаща ручьями текла вода. Стаффорд поставил зонтик в угол, под картину в золоченой раме, изображавшую цветущие гвоздики, скорчил гримасу, которая должна была выражать его отношение к этой мерзкой погоде, и сунул перчатки на столик с мраморной столешницей.

Утро он провел в своем кабинете, а все остальное время занимался расследованием Девон, к которому относился теперь как к собственному детищу.

— Нашел что-нибудь? — спросила Девон с расстояния в несколько футов.

Джонатан тряхнул плащ и повесил его сушиться на вешалку рядом со стенным шкафом.

— Вот так приветствие! — сказал он оборачиваясь. — Что случилось со словами: «Хелло, Джонатан, как прошел день?» Или еще лучше: «Хелло, Джонатан. Я соскучилась. Я думала о тебе с самого утра»?

Девон рассмеялась. На ее прелестном лице вспыхнул румянец.

— Ладно, — уступила она. — Хелло, Джонатан, нашел что-нибудь? — Она убрала со лба прядь золотистых волос и закусила нежную коралловую губку, пытаясь сдержать улыбку.

Джонатан тоже улыбнулся. Ему хотелось в два шага пересечь комнату, схватить ее в объятия, прижаться губами к теплому, трепещущему рту, погрузить пальцы в ее волосы. Хотелось заставить Девон улыбаться так, как она привыкла. Хотелось услышать ее звонкий, негромкий смех.

Но ничего этого не будет. По крайней мере, сегодня.

— Я надеялся на большее, — неохотно признался он. — Улов небогатый.

— Что ж, придется помочь.

Джонатан схватил ее за руку и притянул к себе.

— Обещаешь?

Улыбка Девон тут же померкла.

— Я ничего не обещаю, Джонатан.

Как ни странно, он не осуждал ее. Если бы они поменялись местами, если бы она сознательно обманула его, Джонатан бы ушел от нее и даже не оглянулся на прощание. Когда речь шла о честности и доверии, он не был склонен к всепрощенчеству.

А Девон была. Может быть, она понимала его страх за Алекса; может быть, не была такой упрямой. Но какова бы ни была причина, с каждым разом он ощущал, что воинственность Девон слабеет. И она хотела его, хотела всеми фибрами, ничуть не меньше, чем он хотел ее. Недаром она облизывала губы, когда Джонатан смотрел на ее рот, недаром у нее твердели соски, когда он касался ее.

— Что я нашел? — намеренно небрежно повторил он, и Девон сразу расслабилась. — Ну, я просмотрел «Страж Стаффорда» и даже некоторые газеты близлежащих городов, но не обнаружил ни одного упоминания об эпидемии скарлатины, не говоря уже о смертельных случаях. Ничего подобного во время смерти Берни не было. Само по себе это мало что значит, но в связи с другими фактами…

— Секретарша отправила наши письма?

Наши письма. Хороший признак.

— Да. Но не расстраивайся, если из этого ничего не выйдет. Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь написал нам, что видел призрак.

— Я тоже не жду этого. Просто надеюсь, что кто-нибудь видел или чувствовал что-то настолько необычное, неприятное и раздражающее, что не поленится взяться за перо.

— Это возможно. Да, кстати, в следующий четверг, в десять утра нас с тобой примет Фрэнсис Линдерман.

— Линдерман?

— Я нашел его через издательство. Глава «Гибралтар Пресс» Марти Голдберг — мой приятель. Хочешь верь, хочешь нет, но Линдерман читает психологию в Принстоне. Его интерес к парапсихологии — всего лишь хобби. Поскольку книга наделала немало шума, он даже слегка стыдится ее.

— Я это подозревала, — заметила Девон. — К несчастью, на этой теме трудно сделать научную карьеру.

— Присоединяюсь. Большинство людей — неисправимые скептики. Ассигнований на это не выделяют, а профессора боятся связываться с областью, где результатов приходится ждать долгие годы. Мало кто соглашается читать этот курс, а степень за него и вовсе не получить.

— В одной из книг я читала, что в Институте парапсихологии в Дархэме, штат Северная Каролина, есть лаборатория, которая занимается проблемами экстрасенсорики.

— Заниматься поисками мифического «пси» — задача нелегкая.

Золотистая бровь взлетела вверх.

— Забавно. Ты начинаешь изъясняться как эксперт.

Джонатан улыбнулся.

— Пси — некий психический феномен: обмен информацией, происходящий без использования обычных органов чувств, который нельзя объяснить с помощью известных законов природы. — Его улыбка стала шире. — Забыл предупредить: когда я занимаюсь чем-то интересным, то могу слегка хватить через край. Это напоминает мне…

Он шагнул к вешалке и выудил из кармана плаща маленькую книжицу в твердом переплете.

— Подарок Голдберга. Это последняя книжка Линдермана. Она еще не поступила в книжные магазины. — Он подошел к Девон. — Я читал ее днем. Тебе тоже надо будет ее проглядеть.

«Парапсихология: изучение психических феноменов, их причин и способов применения». Девон начала листать страницы, но Джонатан отобрал у нее книгу.

— Здесь есть место, которое показалось мне особенно захватывающим.

Он открыл книгу на шестьдесят восьмой странице и дал Девон прочитать название главы. «Научная оценка связи экстрасенсорики и тревожных состояний». Она поглядела на Джонатана снизу вверх. Лицо ее внезапно побелело.

— Тревожных состояний — о Боже…

— О чем и речь! Линдерман доказывает, что поскольку стресс и тревожное состояние часто связаны со случаями полтергейста — в том числе психокинеза, то есть способности передвигать предметы усилием мысли, — то же самое может относиться и к телепатии, ясновидению, или предвидению. До последнего времени считалось, что альфа-ритм, сопровождающий глубокое расслабление, позволяет ускорять мыслительные процессы, но новейшие исследования позволили установить, что так бывает не всегда. У некоторых людей в нервозном состоянии повышается скорость устного счета. Они показывают лучшие результаты при учащении сердечных сокращений и повышении влажности кожи — а все это симптомы тревоги. Судя по тому, как ты описала мне ночь в гостинице, это очень хорошо совпадает с твоим тогдашним состоянием.

Мгновение Девон ошарашенно смотрела на него, а затем у нее так затряслись руки, что она чуть не выронила книгу. Джонатан вынул из ее пальцев томик и положил его на стол.

— Ты знаешь, что это значит? — спросила она.

— Я знаю, что это значит для тебя.

Она только покачала головой.

— Нет, не знаешь… Ты не можешь представить себе, как я волновалась, переживала, молилась… В ту ночь, когда это случилось, я ощущала некоторые сходные симптомы. Во время визитов к доктору Таунсенду я иногда видела вещи, в реальность которых не верила, и чувствовала то, что не могла объяснить. Я боялась, что это всего лишь галлюцинации. Боялась, что психически больна. — Слезы навернулись на глаза Девон; стоило прикрыть веки, и по ее щекам заструились ручьи.

Джонатан обнял ее — нежно, ласково, стараясь не спугнуть.

— Все хорошо, любимая.

Девон прижалась щекой к его груди, насквозь промочив слезами рубашку, и сквозь слипшиеся ресницы посмотрела на Джонатана снизу вверх.

— Из… извини. Я знаю, что не из-за чего плакать, но никак не могу успокоиться.

Стаффорд крепче прижал ее к себе.

— После всего, что тебе пришлось испытать — в том числе и по моей вине, — ты имеешь право на пару слезинок. — Черт побери, Девон всегда вызывала у него желание опекать ее. Как же он посмел ее обидеть?

Девон кончиками пальцев смахнула слезы и вновь подняла глаза.

— Должно быть, тревожное состояние усилило мою чувствительность и позволило вступить в связь с Энни и Бернардом… и узнать, что случилось в этом доме.

— Возможно, это действительно усилило восприимчивость твоего сознания, но что толку? Мы знаем, как ты догадалась о случившемся, но не можем утверждать, что Энни и Бернард заключены в здании гостиницы.

Девон выпрямилась и слегка отстранилась.

— Я знаю, что они там. Оттуда же, откуда узнала об остальном. И я собираюсь помочь им.

— Мы собираемся помочь им, — поправил Джонатан.

Девон обернулась, посмотрела на него и вдруг улыбнулась.

— Мы собираемся помочь им.

Алекс Стаффорд беспокойно ерзал в своем кресле и смотрел в окно. Порыв ветра взметнул в воздух валявшийся на лужайке мусор. Какая-то медсестра шагнула на тротуар, угодила в лужу и выругалась.

— Энди…

Услышав свое имя, он обернулся, увидел в дверях мисс Джеймс и улыбнулся.

— Я знал, что вы не забудете!

— Ты шутишь? Я все утро ждала этого.

— Правда?

Высокая светловолосая женщина кивнула.

— Угу.

Она была красивая. Очень красивая. Интересно, заметил ли это отец? А еще у нее была замечательная улыбка.

— У тебя было время порисовать?

— Я рисовал весь вчерашний вечер и немножко сегодня утром.

— Ну что ж, давай посмотрим, что у тебя получилось. — Алекс подъехал к письменному столу; Девон шла следом.

— Вот это я нарисовал вчера вечером. Я подумал, что папе понравится, если я нарисую парусную яхту. Знаете, у него была яхта, и он рассказывал, что любил на ней плавать. — Алекс не мог представить себе, что на свете есть что-нибудь более захватывающее. Мальчик хотел, чтобы у отца по-прежнему была яхта, но понимал, что самому ему там не место. В инвалидной коляске на корабле делать нечего. — Я срисовал это с картины, которая висит в кабинете у доктора Реймонда. Доктор сказал, что я могу держать ее, пока не закончу.

Мисс Джеймс поднесла рисунок к свету и принялась внимательно рассматривать его, выбирая правильный угол и изучая нанесенные на бумагу штрихи.

— Очень хорошо, Энди. — Она опять посмотрела на рисунок, сосредоточенно поджала губы, и Алекс затаил дыхание. — Пожалуй, нужно немного помочь тебе с перспективой.

— Пре-спективой? А что это?

— Перспектива — это способ правильно изобразить предмет с той точки, откуда мы на него смотрим. Сейчас я тебе покажу. — Она потянулась к стопе бумаги, вытащила чистый лист и нарисовала на нем тротуар, сужающийся по мере приближения к горизонту. Затем она нарисовала с каждой стороны ряды домов и провела прямые линии, показывавшие, как должны уменьшаться здания с удалением от наблюдателя. — Понял, что я имею в виду? Конечно, это обман зрения, но почему-то так все выглядит правильнее.

— Кажется, понял.

— Вот и хорошо. А теперь давай перерисуем причал, у которого стоит яхта.

Она быстро набросала несколько линий, и восхищенный Алекс застыл на месте. Он сразу увидел, что причал в одном месте стал ближе, в другом дальше, как и было на самом деле.

— Сообразил, как это делается?

— Уй, здорово!

— А повторить сможешь?

Он задумчиво покусывал губу.

— Не знаю…

— Будет легче, если ты проведешь такие линии, как я провела на первом наброске. Возьми карандаш потверже, а потом сотрешь их резинкой.

— Хорошая мысль. — Алекс посмотрел на сделанный ею рисунок. Странно, но это было похоже на правду. Он не понимал, как это выходит, но все было как в жизни. Абсолютно верно.

— А что еще ты нарисовал? — Она начала просматривать страницу за страницей, и Алекс беспокойно задвигался.

Там были вещи, которые ему не хотелось показывать. Вещи, которые копошились у него в мозгу.

— Да у меня не очень получилось. Я рисовал… просто так. То, что нравится. Вы сказали, это первое правило художника.

Мисс Джеймс перестала перебирать рисунки.

— А это что, Энди? — Она показала ему рисунок, который Алекс закончил как раз перед ее приходом.

— Дом моей тети. Каким он был до пожара.

— Я понимаю. — Ее голос зазвучал глуше.

Знает ли она о пожаре в Стаффорде и о том, что с ним случилось? Он надеялся, что нет. Все хотели, чтобы он рассказал им про пожар, а эти воспоминания были для Алекса хуже смерти.

— Ну что ж, для начала просто отлично, — сказала она, все еще глядя на картинку. — Правда, кое-что надо чуть-чуть переделать.

— Может, и переделаю. — Эта мысль захватила его. Если закрыть глаза, он вспомнит красно-оранжевые языки пламени, казавшегося ослепительным на фоне ночной темноты. Если бы не было так нестерпимо вспоминать об этом, могла бы получиться замечательная картина. Нужно только как следует все обдумать.

— У тебя хорошее чувство цвета, — сказала мисс Джеймс. — Рисовать пастелью нелегко, но это отличная школа. А позднее можно будет перейти на акварель.

Они еще немного поговорили о перспективе, и он подумал, что сможет справиться с этим. Во всяком случае, постарается. Во время уик-энда он как следует поработает, а во вторник, когда вернется, покажет ей рисунки, которыми можно будет гордиться.

— Пора собираться, — чуть позже сказала она, взглянув на часы. — Похоже, наше время истекло.

— Слишком быстро…

На губах мисс Джеймс расцвела самая добрая из ее улыбок.

— Мне тоже так показалось.

— Спасибо, что пришли.

— Пожалуйста. Это доставило мне удовольствие. Желаю тебе хорошо провести уик-энд. Есть какие-нибудь планы?

— Папа поведет меня на «Щелкунчика». Я еще никогда не видел балета.

Она опустилась на колени, чтобы мальчику не надо было смотреть снизу вверх.

— Замечательно, Энди! Я ужасно любила «Щелкунчика». Как бы мне хотелось посмотреть его еще раз!

— Может, папа достанет еще один билет.

Она только покачала головой.

— Ничего не получится. Ты забыл, что мы хотим сделать папе сюрприз? А вдруг мы проговоримся и выдадим себя?

Алекс улыбнулся.

— Так вы думаете, ему понравится яхта?

— Я думаю, что он с ума сойдет от радости. А когда ты закончишь рисунок, я отдам вставить его в рамку. Согласен?

— Ух ты! Ага…

Она поднялась и пожала мальчику руку.

— До вторника!

Алекс глядел ей вслед и гадал, есть ли у нее дети. Если да, то им крупно повезло. Она красивая. А еще она умеет рисовать.