Мой босс - Дед Мороз

28

Почти всю дорогу до дома Кира была непривычно тиха и упорно теребила пояс безопасности. Машина попробовала было издать протестующий писк, но девушка, кажется, даже не обратила на него внимания. По крайней мере, поведение свое она никоим образом не изменила, так и продолжила гипнотизировать дверь и ежесекундно дергать ремень.

— Знаешь, — промолвила она, когда мы уже заезжали на парковку, — мне кажется, что с договором пора заканчивать. Скоро весь Киев будет знать о том, что мы жених и невеста, и выпутаться из этого будет гораздо сложнее.

— А ты собираешься из этого выпутываться?

Кира повернулась ко мне, изобразила удивление и промолвила:

— Ну ты же прекрасно понимаешь, о чем я!

Я вздохнул. Конечно, понимал: Кира переживала, что эту затянувшуюся шутку потом придется очень долго объяснять всем тем, кто уже успел увидеть нас вместе, посчитать будущей семьей и даже поздравить с предстоящей свадьбой. А с другой стороны, это не казалось таким уж и нереальным.

Не знаю, что там наколдовала эта рыжая бестия, но я был готов отдать ей свое сердце, украшенное колечком с бриллиантом, хоть сейчас же. В любой комбинации. Только вопрос не в моей готовности, а в ее.

— Знаешь, — попытался сменить тему я, — твой Алекс оказался не таким уж и неприятным человеком, как мне показалось.

— Ага. Логично, если ты не ухлестываешь за его женой, он открыт к общению.

— Ухлестывать за его женой я уже не могу.

— Потому что она — замужняя беременная женщина? — издевательски уточнила Кира.

Ревности в ее голосе не было, одно только желание мне досадить. Впрочем, я нисколечко не сомневался в умениях девушки цепляться за слова.

— Нет, — возразил я. — Потому что у меня есть ты.

Я наконец-то занял свое парковочное место, и Кира, воспользовавшись возможностью, первой выскочила из автомобиля. Я ждал, что она и вовсе бросится к лифту — ключи от квартиры у нее, между прочим, были, я практически сразу вручил девушке второй комплект, — но Кира проявила разумность и подождала меня у двери в лифт.

Внутрь мы зашли молча, только изредка перебрасываясь взглядами. Кира тяжело вздохнула и оперлась спиной о поручень, запрокинула голову и принялась рассматривать потолок. Я, воспользовавшись тем, что она сейчас явно была не слишком внимательна, рассматривал саму Киру; буквально пожирал ее глазами, одновременно такую близкую, домашнюю — и в то же время отстраненную, буквально витающую в облаках.

— Почему ты не дал Алексу позвать меня на работу? — наконец-то поинтересовалась она. — Наверняка у него был какой-нибудь интересный проект для меня. А я, между прочим, питаюсь не святым духом, потому мне надо зарабатывать.

— Не переживай. У тебя будет и хорошая работа, и нормальное материальное состояние.

— Что ж, поверю тебе на слово, — утвердительно кивнула девушка. — Все равно к Алексу потом можно будет обратиться. Он слов на ветер не бросает.

— А я, значит, бросаю? — деланно оскорбился я, внимательно глядя на девушку.

— А с тобой еще ничего не ясно, — серьезно кивнула Кира. — Надо быть предельно внимательной. Тут ты обещаешь сделать главным редактором журнала одну, там другую…

— Я никому такого, кроме тебя, не обещал.

— Вера Сергеевна считает иначе.

— И ты веришь этой склочной женщине?

— Она предупреждала, что ты будешь так говорить!

Я хотел было возмутиться, но заметил смешливые искры во взгляде Киры и наконец-то понял: она просто шутила. Мы оба одновременно взорвались смехом — не успокоились, даже когда вышли из лифта на нужном этаже. Ключ у меня в руке подрагивал, пока я пытался попасть в замочную скважину, а Кира, дразня, протянула:

— Да-да, Вера Сергеевна говорила, что у тебя руки трясутся. Это все последствия алкоголизма, милый?

— Конечно же, — фыркнул я. — И вообще, я страшно неблагонадежный человек. Прошу в мою берлогу, и помни, я предупредил тебя о последствиях.

Последствий Кира не боялась; по крайней мере, она довольно спокойно проскользнула в квартиру, сбросила сапоги, швырнула на диван в гостиной пальто и поплелась куда-то наверх, уставшая.

Я посмотрел на нее и подумал — может быть, наконец-то пора решиться?

— Кира, — она остановилась, услышав мой голос, — подожди. Знаешь, ты говорила, что устала от этого договора… Я придумал последнее желание.

Девушка повернулась ко мне и удивленно изогнула брови. Никакой особой радости от того, что я наконец-то изволил определиться, она явно не испытывала. В глазах вспыхнуло сожаление — как будто Кира понимала, что сейчас мы попрощаемся раз и навсегда.

Последнее желание — конец договора. Я был уверен в том, что смогу тянуть с этим до победного, но сейчас понял, что сделаю больно и себе, и ей.

— Последняя глупость, от которой я не смогу отказаться? — изогнула брови Кира. — Что ж, давно пора было сделать свой выбор… Да, Назар, я слушаю.

Я вздохнул. Скептицизм в ее голосе был слишком ярким, и я, в принципе, понимал причины. Кира никогда не отличалась слишком большим доверием к людям, а ко мне в частности. Наверное, имела на то полное право. В конце концов, мне до идеала мужчины тоже очень далеко.

— Что ж. Вот мое последнее желание: я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Кира застыла и уставилась на меня, как на сумасшедшего. В ее зеленых глазах горело недоверие, и я почувствовал себя идиотом. Нормальные люди не так своим девушкам делают предложения руки и сердца. Следовало встать на одно колено, цветы купить какие-то, что ли… Да хоть бы ужин приготовил, ну это-то для меня не проблема!

— Замуж? — уточнила Кира. — Фиктивно?

— Нет, — покачал головой я. — По-настоящему.

— Как нормальные муж и жена?

— Ага.

Она заморгала. Потом подошла ко мне, помахала ладонью у меня перед глазами.

— Ты не спишь? Ты в порядке? Может быть, тебя стоит ущипнуть? — обеспокоенно поинтересовалась девушка, не сводя с меня своего внимательного взгляда. — Нет, вроде не спишь… Исаев, ты сдурел. Как ты можешь по-настоящему звать меня замуж, если…

— Если что?

Вместо ответа Кира попыталась ущипнуть себя. Вскрикнула от боли — очевидно, перестаралась все-таки с усилиями, — и недовольно зашипела.

— Синяк теперь будет, — пожаловалась она, явно намереваясь поскорее сменить тему разговора. Но я на это согласен не был.

— Ты не договорила, — я поймал ее за руку, чтобы уберечь от второй попытки ущипнуть кого-нибудь, меня, например. — Ты сказала «если».

— Мы никогда не были парой! Мы даже не встречались! Как ты можешь звать меня замуж, если мы даже не встречались? — почти истерично воскликнула она.

В голосе девушки угадывалась паника. Вообще-то Кире она была совершенно не свойственная, но сейчас, когда девушка теряла контроль над ситуацией и не знала, как его вернуть, ей вдруг сильно захотелось выяснить отношения, понять, что именно происходит, расставить в голове все по местам. В целом, я понимал ее желания. Другое дело, что мне невероятно хотелось ее успокоить, убедить в том, что это искренне. Мальчишку, жившего внутри меня и впервые искренне решившегося на такой серьезный шаг, недоверие Киры расстраивало и злило.

Взрослому мужчине, сознательно подходящему ко всем совершаемым действиям, оно было понятным.

— Мы с тобой прожили под одной крышей три недели, — промолвил я. — За это время, конечно, мы попытались поссориться раз десять, столько же раз успешно помирились и до сих пор не перегрызли друг другу горло. Мы спали в одной постели, в конце концов, страсть тоже была не подделкой. Все вокруг считают нас женихом и невестой. Ты хочешь сказать, что у нас с тобой не было отношений?

— Были, но фиктивные же!

— Ты сама-то в это веришь?

Кира неопределенно мотнула головой.

— Единственное, что было фиктивным — это наш договор. Я напрописывал в нем условностей, которые ровным счетом ничего не значили, и даже забыл о том, что должен за ними следить. Собственно, Кира, мы просто отбросили все это, отодвинули на задний план, стоило только уехать из города и попасть в зимнюю сказку. Да что там! Я даже не помню, что именно прописывал там в пунктах. И ты, наверное, не помнишь тоже.

Кире очень хотелось возразить, но, разумеется, она не могла перечислить эти пункты вслух. В первую очередь потому, что они успешно вылетели у нее из головы. Сейчас девушка, будто дикая кошка, смотрела на меня и отчаянно пыталась защититься.

В первую очередь от своих чувств.

Но я знал, что, если напоминать о договоре, продлевать его, играть в фиктивную парочку, в жениха и невесту, которым никогда на самом деле не придется жениться, то я просто потеряю Киру раз и навсегда. Этот ураган удержать невозможно, сколько не плети сетей из лжи и коварства.

А вот правда, возможно, способна немного ее усмирить, отрезвить…

Терять такую, как Кира?

Я еще не был последним идиотом. Несомненно, редко какой разумный человек станет, например, устраивать показ фиктивной невесты, а еще просить начальницу понравившейся девушки подставить ее, чтобы подписать одну мерзпакостную бумажку, но я как бы стараюсь исправляться и играть в открытую.

— Наша женитьба легко закроет все вопросы, — улыбнулся я. — Тебе больше не придется жить в том клоповнике. Сможешь заниматься любимым делом, но при этом не должна будешь думать о заработке и о выживании. В конце концов, я официально смогу посылать всех мужиков, которые пытаются подбивать к тебе клинья, и если на горизонте замаячит очередной Витя, оставить у него на челюсти отпечаток от своего обручального кольца.

Хорошо прозвучало. На словах об обручальном кольце девушка дернулась и нахохлилась, словно кошка, пытающаяся понять, где мышь и почему она вдруг стала такая большая и пытается ее съесть.

— Я не понимаю, — выдохнула Кира. — Не понимаю, зачем оно тебе надо… Ты же вроде как решил все свои проблемы. Показал родителям невесту, сумел поставить их на место. И меня в качестве любовницы, собственно говоря, ты тоже получил.

— Да, это так.

— Тогда зачем?!

— Ну, — пожал плечами я, — например, ради наследства.

Взгляд Киры как-то моментально погас.

— Ради наследства?

— Да, — кивнул я. — У меня есть бабушка, очень властная женщина. Так вот, она написала завещание и сказала, что один спорный объект достанется тому из двух братьев, кто женится первым.

Недоверие и обида, полыхнувшие в глазах Киры, подделать было невозможно. Она явно расстроилась, но старалась не подавать виду. Я же — только получил подтверждение того, что ее острые, колкие слова мало соответствовали действительности. Просто Кире очень не хотелось сознаваться в своих чувствах, и она отрицала их с завидным упорством.

Впрочем, не мне её за это ругать, сам такой же.

— И что это за спорный объект? — уточнила Кира. — Бизнес? Какой-нибудь загородный дом? Или, может быть, счет в банке?

— Почти. Это коробка со старыми детскими игрушками.

Она уставилась на меня, как на ненормального.

— Издеваешься, что ли?!

— Нет, я совершенно серьезно, — покачал головой я.

— Ты зовешь меня замуж, чтобы отобрать у брата коробку со старыми детскими игрушками?!

Девушка покраснела. Обида в ее глазах сменилась искренним гневом. Это уже была стопроцентно моя Кира, та самая пламенная, невыносимая, способная покорить кого угодно с первого взгляда девушка. Девушка, от которой у меня просто срывало крышу.

— Вообще-то, — отметил я, — замуж я тебя зову, потому что я тебя люблю. Но если тебе будет удобно думать, что это ради коробки, то я не против.

Она сжала руки в кулаки, чтобы выдохнуть что-то обидное, но вдруг замерла, кажется, наконец-то расслышав слова. Теперь Кира смотрела на меня, как на безумца, и ошеломленно моргала.

— Любишь?

— Люблю. И хочу, чтобы ты была моей женой, — серьезно ответил я. — Потому что тебя иначе не удержишь и не убедишь. Ты еще сбежишь от меня куда-то, и где я потом буду тебя искать?

Нет, все-таки следовало подготовиться чуть лучше, кольцо купить, цветы. Может быть, тогда Кира смотрела бы на меня с меньшим недоверием, чем сейчас…

— Значит, ты правда хочешь, чтобы я была твоей? Женой? — ее голос едва слышно подрагивал. — Серьезно?

— Более чем.

— И что, будешь мои выдумки терпеть?

— Да! — решительно подтвердил я.

— И готовить дома будешь? — Кира явно вошла в раж, выпаливая условия.

Впрочем, после того, как я, олух, страшно романтично позвал ее замуж, возможно, я заслужил эту небольшую месть.

— Да! — решительно подтвердил я.

Проблема разве — готовить?

— И маму мою на работу устроишь по специальности?

— Даже в свой ресторан, если ты этого захочешь. Кто она у тебя там? Технолог пищевого производства? Замечательно, мне как раз один нужен.

Будет сильно мешать — устрою в другой город… Чем дальше теща, тем лучше.

— Знаешь что, Исаев… За тебя стоит выйти замуж только для того, чтобы над тобой поиздеваться…

— Так ты согласна? — осторожно уточнил я.

Мне до последнего казалось, что Кира ответит самоуверенным «нет» и будет довольна тем, как решительно мне отомстила. Но она явно решила не оправдывать ожиданий.

— Да!

Я усмехнулся.

— Только потому, что хочешь надо мной поиздеваться?

Хитрая улыбка, заигравшая у нее на губах, свидетельствовала о том, что, возможно, не только об издевательствах речь. Я протянул руки, и Кира скользнула ко мне в объятия, прижалась ко мне всем телом.

— В основном да, — кивнула она, — потому что хочу поиздеваться. Но еще немножко потому, что я тебя люблю. Совсем чуть-чуть.

— Вот как, — протянул я. — Интересно. Я думаю, у нас будет отличная семейная жизнь.

— Ага, — утвердительно кивнула Кира. — Только у меня есть одно условие…

— Какое?

Возможно, мне пора было испугаться — Кирины условия могли обернуться чем угодно. Но, судя по хитрому прищуру ее глаз, она не замышляла ничего ужасного, только хотела, чтобы оно таковым казалось.

— Мы не будем знакомиться с моими родителями до свадьбы. Я не хочу, чтобы ты, наобещав мне с три короба, увидел их, испугался и решил, что самое время сбежать, — решительно заявила она.

— Я женюсь на тебе, а не на твоих родителях, — отметил я. — Конечно, я не сбегу. Ты же от меня после столкновения с моими маменькой и папенькой не сбежала!

— Не сбежала, — подтвердила Кира, — потому что находилась в чужой стране, без знания языка, и вообще…

Разумеется, это было всего лишь шуткой. Она даже не договорила, только расхохоталась, и я решительно наклонился к ней, чтобы поцеловать. Мы едва не столкнулись лбами, впрочем, так быстро подались друг к другу, но даже это не было способно остудить наш пыл.

И сейчас, прижимая Киру к себе, вдыхая прекрасный аромат ее кожи, наслаждаясь этой, несомненно, самой прекрасной девушкой на свете, я осознал вдруг, что по-настоящему влюблялся не трижды, а всего лишь один раз.

В нее.