Мой личный чародей

Глава одиннадцатая

Проснулась я от грохота.

Утро выдалось серенькое, мягкое. Когда я лениво приоткрыла глаза, его белесый свет уже успел разогнать по углам остатки ночных сумерек. Тонкая занавеска на окне слегка колыхалась на едва заметном сквозняке.

В комнате кроме меня никого не было. Но моя постель ещё хранила тепло и запах любимого, который в этот самый момент негромко, но от всей души поминал на кухне всех демонов Преисподней. Видать, не одну только табуретку уронил. Надеюсь, это был не ушат с водой, а то ещё и пол вытирать придется…

Мысли текли томные, неспешные. Сладко потянувшись, я перекатилась на живот и с наслаждением посопела в подушку, на которой спал Дар. Не хочу вставать. Вот зачем он так рано вскочил? Полежали бы ещё, понежились…. Я почувствовала, как при этой мысли моё сердце забилось быстрее, а щеки полыхнули румянцем.

Неприметное белое пятнышко на полу привлекло мое внимание. Скосив глаза, я обнаружила, что на пушистом ковре, на том самом месте, куда, вставая с постели, я непременно наступлю босыми ногами, лежит ма-а-аленький такой, аккуратно слепленный снежок… ага! С добрым утром, любимый! Вот теперь я могу за тебя не волноваться: похоже, ты вернул свое привычное расположение духа.

Однако как бы мне собственную свадьбу не проспать!

Порывшись в сундуке, я отыскала чистую рубаху, накинула ее на себя, пригладила растрепавшиеся за ночь волосы, сунула ноги в домашние поршни и тихонечко приоткрыла дверь.

Мой чародей, по пояс голый, стоял у окна и с интересом разглядывал открывающийся пейзаж. Хотя, что там смотреть-то? В отличие от эльфов, я не окружала свой дом дивными растениями, специально выращенными в форме шара, или спирали, или перевернутого конуса. Некоторые искусники умудрялись придавать кустарникам и деревьям облик птиц или животных — и это, заметьте, без малейшего намека на такое кощунство, как нож садовника, а только силой эльфийских чар. Живые украшения домов были предметом откровенной гордости и даже тайного соперничества остроухих, которые ревниво следили за соседями: а ну как кто извернется, да и вырастит такое, чего ни у кого другого нет! По сравнению с жилищами Перворожденных, мой домик выглядел скромно, даже аскетично.

Подавив в себе человеколюбивое желание растереть по спине любимого его же студеный, лишь слегка подтаявший привет, я неслышно выскользнула из спальни, пересекла кухню, обняла Дара за пояс и поцеловала между лопатками.

— Доброе утро, мой родной!

Живо обернувшись, чародей обхватил меня своими длинными руками, крепко прижал к себе, зарылся лицом в мои волосы, затем поцеловал в угол рта и, заглянув мне в глаза, прошептал:

— Привет! Я тебя разбудил? Прости, пожалуйста.

Я не смогла удержаться от смеха.

— Дар, я прекрасно выспалась и чувствую себя так, словно живой водой умылась! Скажи, а там наша свадьба ещё не закончилась? Без нас?

— Ещё даже не началась, — улыбаясь, Дар опустился на лавку и усадил меня к себе на колени. — У тебя есть ещё куча времени, чтобы подготовиться. Да и у меня тоже. Мне ведь тоже надо переодеться и побриться, — парень провел моей ладонью по своим заросшим за ночь щекам и хихикнул: — А то ты ж знаешь: небритый жених — позор для невесты!

— Тебе надо идти в Дом Правителя? — недовольно спросила я. — Подожди, я с тобой! Вот только оденусь, ладно? Подождешь?

— Да не надо нам никуда идти, — ухмыльнувшись, Дар перехватил меня, не давая подняться с его колен. — Радош ещё с утра мои сумки принес. Вон они, в углу, видишь?

На полу и впрямь валялись потертые чересседельные сумки, прежде мною не замеченные. Я довольно вздохнула: умница Радош; вот что значит настоящий друг! Теперь нам не придется терять уйму времени на посещение посольских покоев!! Потянувшись, я прильнула к шее Дара долгим поцелуем. Тот довольно заворчал и, склонившись, зубами прихватил мочку моего уха.

— Знаешь, — засмеялся мой чародей, быстро сообразив, что я затеяла, — если мы с тобою всё-таки хотим попасть на собственную свадьбу, то нам не стоит так сильно увлекаться. Думаю, Зоран уже собирается идти к месту совершения обряда, чтобы сделать там все необходимые приготовления…. Впрочем, ты так мило выглядишь в этой рубашке, что вполне можешь венчаться прямо в ней!

Ойкнув, я скатилась с Даровых колен и зайцем поскакала в спальный покой. Ну уж нет! Ни за что! Пусть я буду хоть трижды ведьма, свободная от всех и всяческих предрассудков, но это моя собственная свадьба, причем на этот раз самая настоящая, и от меня не дождутся, чтобы я явилась под венец растрепой!!

Однако всё оказалось несколько сложнее, нежели я думала…

— Дар… Дар? Помоги же мне! — отчаявшись, я со стуком распахнула дверь, соединяющую спальню и кухню.

— Пуговица оторвалась? — деловито спросил чародей. За то время, пока я мучилась сомнениями, он успел распотрошить свои сумки, частично переодеться (по крайней мере, штаны на нем были уже другие, из тонкой черной кожи, а черная же шелковая рубаха и широкий, весь в серебряных бляхах пояс небрежно валялись рядом на лавке) и даже выбрить правую щеку. Теперь быстрыми короткими движениями он брил левую, поглядывая в утащенное из спальни зеркало. — Пришить? Давай сюда.

Ах ты, язва… ну ладно! Сам напросился.

— Дар, пойди сюда… да оторвись ты от зеркала, потом добреешься! Ну, пожалуйста!

Обернувшись, чародей внимательно посмотрел на меня. Видимо, на моем лице отразилось такое отчаяние, что он тут же бросил на стол жутковатое холодное оружие, которое по чистому недоразумению мужчины называют бритвой, вытер щеки и быстро шагнул ко мне.

— Ну, что? Что случилось? — встревожено спросил он, наклоняясь к моему лицу.

— Дар, — я старательно и очень жалобно шмыгнула носом и потупила взор, а затем с надеждой уставилась на своего жениха, — мне так стыдно…. но я совсем не могу решить, что надеть…. Платья-то подвенечного у меня нет. Что же теперь делать?! — мой голос задрожал (если честно, от сдерживаемого смеха, но моему чародею было не до подобных тонкостей).

О-оо! Похоже, моя маленькая месть свершилась! Лицо Дара вытянулось так, словно я предложила ему немедленно, причем своими собственными руками, недостающее подвенечное платье сшить, а потом самому же его и надеть!

— М-м-м, Слав…. - расстроено спросил он, — но, может, ты смогла бы…. Ну да, я всё понимаю, это твоя свадьба, и, конечно же, тебе хочется… милая, мне так жаль…

Сполна насладившись его растерянностью, я ухмыльнулась и уже своим нормальным голосом сказала:

— Да ладно тебе! Есть у меня подходящее платье, есть. Вот только не знаю, можно ли его надеть. И как в такую погоду носить…

Сообразив, что его только что слегка разыграли, Дар зашипел, словно весенняя гадюка. Хвала Богам, убийство невесты не входило в его ближайшие планы, так что, убедившись в том, что его укоризненный взгляд всё равно не вызывает во мне ни малейшего раскаяния, парень фыркнул и насмешливо прищурился:

— Что, ворот от подола никак не отличишь? Ну, пойдем, вместе попробуем.

Платье у меня и впрямь было, причем такое, что впору надевать и самой великой княгине. Если, конечно, ее потом муж за подобные вольности не прибьет…. Это был подарок Диннориэли, сама бы я никогда себе такое не купила. Узкое сверху, оно оставляло открытыми плечи и руки. Ну, то есть, совершенно открытыми! Судя по всему, мастер портной решил, не мудрствуя лукаво, всю ткань пустить на юбку, отжалив на лиф совсем чуть-чуть. Зато уж на юбке-то он оторвался! Плотный тяжелый шелк расходился широкой волной, угрожая затопить любого, кто осмелится подойти к обладательнице этого шедевра швейной мысли. В качестве уступки общественной морали и скромности к платью прилагался широкий шарф из той же материи, призванный слегка прикрыть чересчур откровенный наряд. Впрочем, эльфийская мода приветствовала и куда более вызывающие туалеты…

В жизни бы ничего подобного не надела! Но какого же моё платье было цвета…

Плотная серо-стальная ткань при малейшем движении начинала переливаться всеми оттенками цветущей лаванды и сирени. При ходьбе же по тяжелым складкам юбки и вовсе начинали струиться потоки лилового и фиолетового пламени. Не шелк, а волшебство! Ну как удержаться и не надеть такую красоту хоть разочек, на собственную свадьбу?! Тем более, коль скоро эта свадьба состоится в эльфийском лесу…. Я чувствовала, что просто не могу венчаться ни в чем другом! В том, что Дару моё платье понравится, я не сомневалась — в конце-то концов, чародеи не особо подвержены предрассудкам обычных людей.

Меня смущал лишь один вопрос.

— Дар, думаю, с подолом и воротом мы ещё разберемся… но как я сумею дойти до ручья в длинном пышном платье? По снегу? А там ещё и наматывать круги вокруг замерзшего ракитника? Ну, ладно, замерзнуть я не замерзну, можно же на себя накинуть полог тепла (очень полезное заклинание, раскопанное мною в записях княгини Светаны, матушки Дара; жаль, только, очень ограниченное в использовании: эти нестабильные чары необходимо постоянно поддерживать, что делает их совершенно бесполезными для путешественника, решившего переночевать в зимнем лесу.) Но как я буду скакать по сугробам?!

Дар призадумался. Покрутил платье. Оценил фасончик. Хмыкнул. Почесал недобритую щеку.

— Слушай, а тебе точно необходимо надеть именно это? — в его голосе звучало откровенное сомнение как в моем выборе, так и в моих мыслительных способностях. — Может…

— Нет! — я была тверже булатного клинка. — Не может. В конце-то концов, это моя свадьба, как ты очень верно изволил заметить.

— Но ты бы могла его надеть потом, когда мы с тобою будем венчаться в храме Молодого Бога…

— Ну да, ну да, — покивала я. — А теперь представь меня в этом платье, да в Преславице, да в главном храме. Немедленно анафеме предадут и камнями забросают! А уж папеньку твоего при виде столь откровенно одетой снохи точно родимчик хватит! Нет уж, в Преславице я пойду под венец закутанная по уши, в строгом соответствии с традициями, это ясно. Но вот сегодня… Дар, ну пожалуйста!

Мой чародей ещё раз внимательно вгляделся в мои умоляющие глаза, затем вздохнул и легонько дернул меня за косу.

— Вот что с тобою поделать? И на что только не пойдешь ради любимой!

— Спасибо! — радостно взвизгнула я, бросаясь к нему на шею. — А что ты придумал?

— Любопытство сгубило кошку, — усмехающийся Дар чмокнул меня в щеку. — Придет время — увидишь. Ты лучше иди одевайся, любопытная моя. Помочь со шнуровкой?

— Дар, — я укоризненно посмотрела на любимого, — ты разве забыл, что жених не должен видеть платье невесты?

Парень хмыкнул:

— Очень мило! Да ведь ты мне его уже сама показала! — но, увидав моё растерянное лицо, всё-таки сжалился: — Да ладно, не бери в голову. Для обряда магического венчания это неважно. Да и вообще это пустой предрассудок, так что можешь демонстрировать мне все свои наряды с чистой совестью. Ну, иди, иди, мне ещё нужно Зорану и Радошу светлячков отправить. Ты же всё-таки хочешь надеть свое невероятное платье и не застрять в нем в сугробе?

— Ты хоть оденься, холодно же! — мой чародей так и не удосужился накинуть на себя хотя бы рубашку.

— Да ладно, — легкомысленно отмахнулся он, — я быстро. Не замерзну.

С этими словами Дар шагнул в сени и распахнул дверь на крыльцо. Однако вместо того, чтобы выйти на улицу, он быстро обернулся и, нерешительно посмотрев на меня, сообщил:

— У тебя гость. Кстати, похоже, давно ждет.

Удивленно моргнув, я выглянула из-за его плеча — и ахнула. Прямо на ступеньках, на том самом месте, где накануне вечером расположились мы с Даром, нахохленной птичкой сидел трясущийся от холода Аллардиэль. Воротник теплой куртки поднят, так что из-за него выглядывают лишь самые кончики длинных озябших ушей; руки засунуты глубоко в рукава. При нашем появлении эльф даже не повернул головы.

— Ал, ты что? — как была, в одной рубахе и поршнях на босу ногу, я оттолкнула Дара, выскочила на крыльцо и крепко встряхнула парня за плечо. Тот обиженно глянул на меня и ничего не сказал. — Немедленно заходи в дом! Ты что, до смерти замерзнуть решил?! Ал, я кому говорю! Ну?!

По-прежнему молча Аллардиэль поднялся на ноги и прошел на кухню. Там, не раздеваясь, он медленно обвел взором моё жилище. Взгляд темно-синих глаз изумленно скользнул по неубранной постели — дверь в спальню, как назло, была открыта, неодобрительно задержался на обнаженной груди Дара, который, вместо того, чтобы отправлять светлячков, вернулся в дом и с теперь невозмутимо разглядывал нашего гостя, — а затем прочно обосновался на моих голых коленках. Было заметно, что эльф здорово ошарашен увиденным. Я слегка покраснела, запоздало сообразив, что кроме едва прикрывающей бёдра рубахи на мне ничего и нет. М-да, как-то неудобно получилось…

— Так, значит, это всё правда? — скривившись, словно ему в рот попала протухшая улитка, спросил мой друг. Его и так бледное лицо приобрело зеленоватый оттенок. На Дара он демонстративно не смотрел.

— А что именно? — сухо уточнила я. Мне, конечно, и так всё было понятно, но что за дурацкая эльфячья манера говорить намеками?!

— Мой отец сказал, что ты ответила категорическим отказом на предложение войти в наш дом. А вчера вечером, вернувшись с официального ужина, он сообщил, что ты выходишь замуж. Уже сегодня. За человека. Это так?

Ну, эльфы! Ну, молодцы! Вот что значит иметь длинные уши и хороший слух!

— Ал, — строго сказала я, — во-первых, познакомься с моим женихом. Дар, это Аллардиэль, мой хороший друг. Ал…

Эльф упрямо сжал губы и даже не глянул в сторону Дара, который едва заметно ему кивнул в знак приветствия. Я нахмурилась.

— Во-вторых, мой милый, я что-то не припомню, чтобы скрывала тот факт, что помолвлена, причем вовсе не с тобой. Разве я давала тебе повод думать, что может быть по-другому? В-третьих, мне казалось, что мы с тобою стали друзьями. А друзья так друг с другом не поступают. Если бы ты прямо пришел ко мне, а не стал вовлекать в свои сердечные переживания собственных родителей и самого Правителя Эрвиэля, то этим бы уберег и себя, и меня от нескольких довольно неприятных мгновений. Мне продолжить?

— Я думал, ты меня любишь, — несчастным голосом невпопад пробубнил Ал, не поднимая глаз. — Я решил, что ты будешь рада остаться в Священном Лесу навсегда. Со мною. Я хотел…

— Ал, солнышко, — перебив парня (а демоны его знают, до чего ещё он может договориться! выдержка выдержкой, но что-то Дар уже нехорошо так заулыбался…), я шагнула вперед, положила руки ему на плечи и заглянула в разобиженные синие глаза, — я действительно очень тебя люблю! Правда-правда. Люблю — как доброго друга. Как брата. Наша дружба помогла мне справиться со многими тяготами и дожить до самого лучшего дня в моей жизни. Спасибо тебе за это. Я была бы просто счастлива, если бы сегодня ты смог разделить мою радость. Я действительно выхожу замуж за человека, которого люблю больше жизни. Прости, если делаю тебе больно…

Ал укоризненно засопел. Как же, как же! Я вовсе не забыла о его упертом нраве!

— Я думал, что после всего того, что между нами было, мы с тобою…

— А что между нами было? — весело уточнила я, краем глаза замечая, что Дар, с интересом прислушивающийся к нашему разговору, чересчур ласково смотрит на эльфа. — Точно, между нами много чего было! Дай-ка, припомню… о! Между нами была большая грязная лужа, кот и двое детей! Вот уж это было точно…. Надеюсь, я ничего не упустила?

— Эх, Славка, — пробурчал расстроенный ушастик, — всё бы тебе шутки шутить! А я…

— А ты сейчас отправишься домой и немного подумаешь, стоит ли приносить нашу дружбу в жертву своему мужскому самолюбию. Мне бы очень хотелось, чтобы рядом со мною по-прежнему оставался надежный друг. Любимый друг, — подчеркнула я.

— Ну, ладно, я пошел, — мрачно сообщил Аллардиэль, осторожно высвобождаясь из моих рук. Мне в глаза хмурый эльф старался не смотреть.

— Иди, — кивнула я. — Если надумаешь — ритуал венчания пройдет в полдень у горячего ключа. Ты приглашен.

Ал уныло вздохнул, немного помедлил, словно желая ещё что-то сказать, а затем печально повел ушами и вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь. Мы с Даром посмотрели друг на друга. Я виновато улыбнулась и слегка развела руками. Вот они какие, горячие эльфийские парни! Мой чародей насмешливо дернул бровью. Венчаться, срочно венчаться, пока собственную невесту прямо из-под носа не умыкнули!

Моя "вторая" свадьба разительно отличалась от "первой".

Тогда, в Дыре, отчаянно сопротивляющуюся меня волок к умирающему ракитнику сумасшедший старик, который с гораздо большим удовольствием порезал бы меня на лоскутки, но что поделаешь, есть такое слово "надо", и вот приходится жениться на строптивой девке, все достоинства которой заключаются в ее умении колдовать. Высохшая каменистая пустошь, призрачный, потусторонний свет ниоткуда, чахлый кустик у мертвого ручья. Магический круг, соткавшийся из крови зловещего колдуна. Отчаяние, чувство безысходности, боль, рвущие душу на части презрительные слова рассвирепевшего чернокнижника…

Сегодня всё было по-другому, всё иначе.

Мой любимый чародей бережно укутал меня в меховую накидку. Видимо, заклинание теплого полога в моем исполнении не внушало ему особого доверия, так что мягкий мех стал приятным дополнением к шелковому шарфу, едва прикрывшему плечи.

— Потом сможешь ее снять, — улыбнулся он, осторожно поправляя завернувшийся край. — Не волнуйся, я же тебе обещал, что ты будешь в своем драгоценном платье!

А я и не волновалась. Подумаешь, зима! Подумаешь, толстая накидка поверх роскошного сиренево-стального шелка!

Прежде, чем покинуть дом, мы ещё долго целовались в сенях. Должно быть, Зоран уже начал терять терпение, но нам было так трудно, почти невозможно оторваться друг от друга! Наконец, собрав волю в кулак, я вывернулась из сильных рук чародея и, тяжело дыша, принялась поправлять растрепавшиеся волосы.

— Любимый, лучше бы нам сейчас, всё-таки, отправиться к горячему ключу! Не то я могу подумать, что не так уж ты рвешься на мне жениться…. Конечно, я тебя понимаю: шаг-то больно ответственный! Это тебе не за печкой мурлыкать!

Дар расхохотался.

— Ах ты, ведьма моя ненаглядная! Вот даже теперь и не мечтай — никуда тебе от меня не деться!

— Можно подумать, что я пытаюсь, — довольно проворчала я.

Перед самым крыльцом меня поджидал сюрприз: ухмыляющийся Радош держал под уздцы Пилигрима, вычищенного волосок к волоску, в новой нарядной сбруе. Чмокнув оборотня в щеку, я подскочила к невозмутимому, как и всегда, коню и обхватила его крепкую шею.

— Мальчик мой, Пилигримушка, Хитрец мой любимый! Как же я по тебе соскучилась!

Умный жеребец терпеливо сносил мои нежности, однако морда у него была довольная. Пару раз он ткнулся мне в бок мягким храпом и ласково фыркнул.

— Ну, хватит тебе, хватит миловаться, — раздался откуда-то сверху хорошо знакомый ревнивый голос. Я подняла глаза: на луке седла удобно расположился Степка, пушистый, довольный жизнью, с пышным голубым бантом на шее. Эк он принарядился-то!

— Здравствуй, Степочка, — ласково улыбнулась я, быстренько прикидывая, не собирается ли кот устроить любимую потеху под названием "Позор моральным разложенцам, или Руки прочь от любимой хозяйки!".

— Здравствуй, здравствуй, — насупился Степан, но не выдержал и подмигнул. — Что-то мы вас заждались, молодые! Поди, всё ты, жених, невесте одеваться мешал?

— Что ты, Степа, совсем наоборот — даже иногда помогал, — кротко ответил Дар.

Радош даже всхлипнул от удовольствия.

— Ну, всё, новобрачные, — радостно хрюкнул он, — пора прощаться со свободой! Дар, давай уже, сажай Славку на Пилигрима.

— Эй, вы что?! — всполошилась я. — Смеетесь? Куда ж я вам в юбке на коня-то полезу?!

— Ну, вариантов, собственно, два, — Дар глубокомысленно посмотрел на мутноватое небо. — Или ты едешь на Пилигриме, или я несу тебя на руках. Выбор за тобой.

Короче, довольно скоро я очутилась на спине жеребца. Сидеть в обычном седле боком оказалось очень неудобно, но я мужественно терпела. Хотя от порога моего домика к горячему ключу вела невесть откуда взявшаяся утоптанная тропа, я сомневалась, что шелковые туфельки в тон платью — это та самая обувь, в которой хорошо гуляется по сырому снегу. Искушение же прокатиться на руках у любимого я подавила на корню как неподобающее. Степка, задрав пушистый хвост, весело поскакал вперед, крикнув, что пойдет всех предупредить, чтобы не расходились; посмеивающийся Радош вел недоумевающего (что-то я вас, люди, никак не пойму, что это вы такое задумали?) Пилигрима. Дар, видимо, решив буквально исполнить своё обещание и не спускать с меня глаз, замыкал нашу процессию. А я всю дорогу к горячему ключу удивленно вглядывалась вперед, туда, где нас должен был дожидаться Зоран, и где сейчас переливался яркими, необычными для зимнего леса красками широкий купол.

Когда до искомого ракитника оставалось шагов с сотню, не больше, я наконец-то сообразила, что же это за чудо такое, и негромко ахнула. Посреди заснеженного зимнего леса расположился маленький, созданный лично для нас кусочек лета!

По просьбе Дара Зоран заставил снег растаять, воздух — потеплеть, траву — зазеленеть, бабочек — запорхать, а кусты — покрыться цветами. Всё это великолепие он накрыл радужной прозрачной полусферой, солнечные переливы которой я заметила уже издалека. Я с уважением посмотрела на хмурого чародея — это была магия высшего уровня, о которой я пока могла только читать и мечтать. Ведь Зоран не просто создал иллюзию, пусть и очень качественную; с помощью сложных чар он во много раз ускорил течение времени и, соответственно, все природные процессы, так что лето было самым настоящим. Я знала, что, после завершения обряда, повинуясь приказу мага, время опять рванется вперед, трава и кустарники вновь пожухнут, пожелтеют, и лес спокойно уснет — теперь уже до настоящей весны. Правда, став на год старше…

Кроме обычных лесных растений наш кусочек лета украсили пышные кусты эльфийских роз в цвету. Но это уже, судя по всему, дело рук Эрвиэля — вон какой стоит довольный, розу поглаживает, а та даже и не думает всадить в него шип-другой. Как же, как же, колючка эльфа не обидит, растения и эльфы — братья навек! Перворожденные не умели ускорять или замедлять ход времени и не могли наколдовать себе лето, но вот перенести растение в теплый уголок и заставить его расцвести — легко! Элегантный, по-парадному растрепанный Правитель улыбался, словно добрый дядюшка, отдающий замуж любимую племянницу.

Нас, чувствуется, и впрямь заждались. Насупленный князь Гордята нетерпеливо прохаживался вдоль берега ручья. Ратники, явившиеся в полном составе, держали строй и ели начальство глазами. Зоран мрачно (но это, скорее, как дань привычке) поглядывал по сторонам. Шагах в десяти от людей стояла довольно приличная кучка эльфов — даже выпуская из своих ухоженных ручек такой ценный объект, как хорошо подрощенная чародейка, они безмятежно улыбались. Помимо Правителя Эрвиэля (серый Артас недоверчиво принюхивался к летним запахам, и даже разок-другой царапнул когтистой лапой траву), на обряд пришли Диннориэль и Амриэль Аранта (без Ала), мой наставник целитель Дивиэль в компании юного Гладриена, с дюжину мастеров, два советника, соседи из ближайших домиков, несколько эльфов помоложе, стайка детворы и — чуть поодаль — лучащаяся от счастья Авлена. На руках подозрительно сияющей девушки восседал Степка. Я усмехнулась — эта парочка давно подружилась на почве любви к злословию. Вот и сейчас кот и красавица откровенно шушукались, насмешливо посматривая по сторонам. Эльфы под их взглядами слегка поёживались…

Между тем, Дар снял меня со спины Пилигрима. Ставшая лишней теплая накидка соскользнула с моих плеч и упала на траву.

Эльфы одобрительно загудели. Один из гостей, мастер портной, скромно опустил длинные ресницы, наслаждаясь эффектом — ведь это именно он сотворил моё волшебное платье. Князь Гордята изумленно вытаращился, заморгал, а затем… широко улыбнулся. Только теперь я вспомнила, что его собственная супруга, княгиня Северина, урожденная моранийка, иногда позволяла себе надевать довольно откровенные наряды, бывшие в моде у нее на родине. Тем самым она убивала сразу двух зайцев: и муж не расслабляется, и свекровь шипит от злости. Так что, мой будущий деверь, неизменно одобрявший любые выходки жены, сумел оценить подвенечное платье по достоинству. А вот ратники дружно покраснели, забыли о своем воеводе и дружно уставились на мои голые плечи. В общем, тоже оценили…

Ритуал магического венчания в корне отличается от привычных свадебных обрядов. Чародеи никогда не создают семьи из соображений расчета, корысти, удобства или потому что время пришло, все соседки-ровесницы уже по второму-третьему младенцу нянчат, а я что, хуже? Каждый маг или ведунья — люди вполне самодостаточные и не обремененные предрассудками, и уж если они решают соединиться узами, нерасторжимыми даже после их смерти, то лишь тогда, когда действительно не могут друг без друга дышать.

Поэтому в магическом обряде нет места ни традиционным плакальщицам, ни проводам невесты на тот свет, ни показной холодности молодых друг к другу. Эти старинные обычаи накладывают свой унылый отпечаток даже на венчание в храме Молодого Бога, ритуал красивый и возвышенный. А уж что тогда говорить о свадьбах последователей старых богов?

Вступающие в магический брачный круг чародеи не стараются скрывать свои чувства. Могучие стихии, к которым они взывают, требуют абсолютной искренности.

Никогда прежде мне не доводилось присутствовать на подобном обряде (недоразумение в Дыре не в счет), мой собственный стал первым и поразил моё любопытство в самую серединку своею простотой, яркостью и значительностью.

Сосредоточенный словно храмовый служка Зоран молча соединил наши левые руки, украшенные обручальными кольцами, и подвел нас к покрытому редкими цветочками ракитнику, заключенному в магический круг. На этот раз никто не поливал землю кровью — заветная черта была проведена заостренным костяным жезлом, сплошь покрытым рунами, недвусмысленно указывающими на то, что в этом кусочке кости магии побольше, нежели в сказочной волшебной палочке.

Зоран шевельнул пальцами, и рядом с весело журчащим ручьем прямо над кончиками травинок в воздухе заплясал зеленоватый огонь. Пламя вспыхнуло, взметнувшись выше наших голов — и, опав, замерцало послушным воле чародея костерком. Кивнув, маг повел нас вокруг ракитника, начиная выплетать неведомые мне чары.

Повинуясь древней формуле, костер выбросил сноп искр, которые, покружившись, впитались в окружающую нас магическую черту. Плеснул ручей — и хоровод крошечных капелек последовал за искрами. Теплый душистый ветерок, рассыпавшись на сотню крошечных вихрей, завертелся вокруг нас — и тоже слился с окружностью. Земля под нашими ногами томно вздохнула.

Четыре стихии собрались для того, чтобы связать нас друг с другом. Зоран, всё быстрее произнося слова сложного заклинания, будто подталкивал их вперед. Я ощутила, как вокруг нас начинает собираться могучая сила.

Вдруг чародей замолчал и быстро шагнул за магическую линию. И в тот же самый момент куст ракитника окутался золотистой дымкой, точно так же, как вчера — наши кольца. Растение словно вспыхнуло — так буйно оно расцвело в один миг, а его ветви согнулись под внезапной тяжестью листвы. Дымка тем временем начала густеть, постепенно заполняя собою всё пространство внутри круга. Вот она уже коснулась наших сплетенных рук — и узкие золотистые полосочки на наших пальцах мгновенно покрылись узором: гирлянды крошечных листьев пробежали по металлу и даже слегка выплеснулись на кожу. На меня повеяло незнакомой магией, могучей, строгой и бесконечно мудрой. Она согревала и обжигала, ласкала и причиняла боль; манила к себе, завораживала и одновременно внушала трепет. Повинуясь внутреннему голосу, я потянулась к ней. Меня охватило непреодолимое желание слиться с этой благодатной силой.

И сумасшедший некромант Сивелий думал, что такое чудо — чем бы оно ни было — может ему подчиниться?! Ну и самомнение, однако…. Хотя то, что вытворял старый колдун под видом ритуала магического венчания, вообще не имело ничего общего с сегодняшней церемонией.

О, Боги Пресветлые! Так это же… ну, конечно, это она, загадочная магия Жизни!! Миг, другой — и мы с Даром оказались в плену сверкающего марева. Вздрогнув, я глубоко вдохнула желтую мглу, и ощутила, как моё тело скручивает сладкая, почти непереносимая боль. В глазах у меня потемнело, каждая клеточка тела полыхнула лесным пожаром, а голова наполнилась гулким мелодичным звоном. Я почувствовала, что вот-вот упаду. Инстинктивно я качнулась в сторону и прижалась к своему любимому чародею.

И в этот самый момент всё закончилось. Желтое марево развеялось. Магическая окружность напоследок дымно пыхнула и исчезла. Мы с Даром стояли, крепко обнявшись, у изнемогающего от тяжести собственных ветвей ракитника.

Да уж, похоже, не только я впервые присутствовала на свадьбе чародеев. Что люди, что эльфы, что даже многоопытный кицунэ — все ошеломленно молчали, настороженно озираясь. Лишь невозмутимый Зоран спокойно ждал, когда же, наконец, все уже опомнятся и пойдут есть свадебный пирог.

Первым пришел в себя Эрвиэль.

— Никогда бы не подумал, что люди могут творить настоящую магию Жизни! — севшим от изумления голосом пробормотал он. — Даже эльфийские чары лишь слегка прикасаются к ее безграничным возможностям. А тут — такой мощный всплеск!

— Не могут, — флегматично ответил Зоран. — Она сама по себе появляется лишь во время ритуалов магического венчания, а затем исчезает. Это — нравная сила, которая в руки никому не дается и к себе никого не подпускает. Разве только вас, эльфов, и то чуть-чуть.

— Но я же своими глазами видел, как соткался самый настоящий кокон жизни! — не сдавался черноволосый эльф.

— Ну, и я видел, — буркнул Зоран. — Дальше что? Кроме как поглядеть на него, мы ничего не можем. Кокон отдает свои силы только новобрачным. Да вы сами на них посмотрите! Ну, внимательнее!

Посмотрел, судя по всему, не только Эрвиэль.

Где-то рядом благоговейно ахнула Авлена. Густым басом удивленно ругнулся князь Гордята. Ратники дружно лязгнули зубами. Изумленно мяукнул кот. Радош радостно хохотнул. Я подняла глаза на Дара.

Вот теперь-то я твердо знала, как на самом деле должен выглядеть человек, умывшийся настоящей живой водой! Лицо моего чародея разгладилось и помолодело, на нем больше не было заметно ни следа усталости. Смуглая кожа сияла ровным теплым светом. Яркие серебристо-серые глаза смотрели на меня с таким восторгом и обожанием, с такой любовью, что я едва не заплакала от счастья. Поднявшись на цыпочки, я потянулась к его губам. Засмеявшись, мой любимый поцеловал меня, и в тот же миг нам стало безразлично всё вокруг. Пусть себе любуются!

Как ни странно, нас вернул с небес на землю не языкастый Степка, не Гордята с его замашками всеобщего князя-батюшки, и даже не лично хозяин Священного Леса Пресветлый Эрвиэль. Молчаливый Зоран первым подошел к нам и приобнял, заставив очнуться и оторваться друг от друга.

— Веслава, Дар, мои поздравления, — скупо улыбнулся он, сделал шаг назад — и едва не упал, споткнувшись о подлетевшего к нам кота.

Степку такой мелочью, как чародей, пытающийся удержать равновесие и поэтому размахивающий руками, словно ветряная мельница крыльями, было не смутить. Увернувшись от Зорана, кошак лихо скакнул мне на руки. Потянувшись, он лизнул меня в шею, торжествующе мявкнул и радостно провыл:

— Славочка, хозяйка моя дорогая! Вот оно, счастье-то!

— Степочка, хороший мой… — растроганно пробормотала я, проводя ладонью по мягкой шерстке, но кот не обратил на меня никакого внимания и лишь нетерпеливо дернул ухом, что, должно быть, означало "не мешай, не то слова забуду!"

— Ну, наконец-то, — продолжил он с легким надрывом, — наконец-то свершилось! Наконец я сбагрил тебя со своих натруженных лап! Больше мне не придется следить за тобою с утра до вечера и с ночи до утра, куска не доедать, ночей не досыпать, из бед выручать, от смерти лютой спасать, да всяких разных охальников, до девичьей чести страсть как охочих, по углам грязными тряпками разгонять (лихой взгляд в адрес прибалдевшего Эрвиэля)! Пусть с тобою впредь твой собственный муж мучается!.. В общем, поздравляю тебя, дорогой Дар, с законным, значицца, браком! Ну и тебя, Славка, тоже! — и, посунувшись к моему уху, негромко спросил: — Ну, как тебе? Правда, здорово? Всё ночь сочинял, между прочим!

— Спасибо, Степушка! — простонала я, украдкой поглядывая по сторонам: те, кто уже был знаком со Степиной нетрадиционной манерой вести диалог, толкать речи и отвешивать сомнительные комплименты, дружно рыдали от смеха; остальные же непринужденно застыли в полной прострации. Короче, проняло всех. К моему удивлению, Правитель Эрвиэль хохотал едва ли не громче Радоша. Авлена радостно хлопала в ладоши и прыгала на месте; ох, чует моё сердце, что минувшую ночь мой кот провел в ее доме, а у "гениальной" речи имеется целых два автора. — Надеюсь, нас с тобою и впредь ничто не разлучит!

— Ну, конечно, — мурлыкнул "кот-охранитель". — Ты счастлива?

— Степка, сегодня самый счастливый день в моей жизни, — совершенно искренне прошептала я, бросая влюбленный взгляд на смеющегося Дара. Кошак, явно имевший в виду кое-что другое, а именно несравненного себя, тут же ревниво прищурился:

— Ага, ага, ну я так и понял ещё вчера: одна судьба, одна душа, одно тело, четыре ноги, четыре руки, две головы, он шишку набил — ты лоб трешь, один токсикоз на двоих… так это ж практически Змей Горыныч из вас выйдет, ребята! Эх, а твой благоверный явно не продумал некоторые моменты. Сообрази он раньше, что тебе (а, точнее, вам обоим!) ещё и рожать… — гы-ы-ы! драпал бы он отсюда, только б пятки сверкали!

— Степа, не надо понимать всё услышанное настолько буквально, — давясь от смеха, посоветовала я. Хотя некоторые сомнения и у меня появились. Рожать, значит, говоришь… да уж, точно, это вам не шишку набить!

Правитель Эрвиэль в который раз удивил меня. По его прямому распоряжению в эльфийском замке был организован праздник в честь новобрачных нас. Старший мастер кулинар, золотоглазый рыжеволосый Тарниэль, в воздушном, словно сливочное пирожное, ослепительно-белом костюме, лично встречал нас у порога большой трапезной Дома Правителя. Пухленький эльф был явно доволен тем, что сможет продемонстрировать свое высокое искусство по такому приятному поводу. Прелестной Диннориэли он приходился родным братом; ко мне, спасительнице его любимого племянника, Тарниэль относился с трепетной нежностью и принимал самое активное участие в кампании по моему откорму, развернутой его энергичной сестрицей.

Прием в нашу честь был по-эльфийски изысканным, утонченным и — хвала Богам — довольно кратким. В самой середине длинного, щедро украшенного цветами и заставленного многочисленными заковыристыми закусками стола возвышался вполне узнаваемый свадебный пирог — пузатый, трехъярусный, точь-в-точь как у нас в Синедолии. Правда, помимо привычных жениха и невесты, его верхушку украшала ещё и третья фигурка — упитанный сахарный кот неслабых, по пояс человечкам, размеров. Означенное животное даже ухитрилось слегка потеснить новобрачных в сторону, заняв самую серединку. На молодых кошак взирал покровительственно. Словом, было ясно, кто тут, не смотря ни на что, самый главный!

Только сейчас я сообразила, что Авлена — личная ученица Тарниэля и родная племянница его жены. Так-так, теперь мне понятно, кто именно украшал пирожок…

После традиционных здравиц, а также пожеланий счастья и кучи детишек, Пресветлый Эрвиэль под одобрительный шелест присутствующих эльфов поведал, что народ Перворожденных на веки вечные передает мне в полное и нераздельное владение тот самый домик, в котором я нынче живу. Пока я изумленно хлопала глазами, Правитель доверительно напомнил, что я навсегда останусь одной из них, должна считать эльфийский лес родным домом и вольна приезжать сюда тогда, когда я только пожелаю. Естественно, вместе с супругом, галантно добавил черноволосый эльф, и я с облегчением вздохнула, не то Дар уже начал раздраженно пофыркивать.

Кроме того, добавил Правитель, он также просит меня принять в подарок Айрат, молодую кобылу эльфийской породы.

Ничего себе! Красавица Айрат, серая в яблоках четырехлетка, была любимицей Эрвиэля. Я совершенно точно знала, что эльф лично вырастил и выездил ее. Словом, это был очень непростой подарок. Откажешься — нанесешь Перворожденному серьезную обиду. Примешь — ну-у-у… в общем, настолько драгоценный дар никто просто так не делает!

— Благодарю вас, Правитель, — смущенно пробормотала я, — я очень, очень тронута, честное слово! Но вы ставите меня в неловкое положение. Не думаю, что имею право принять такой дорогой подарок… вам не следовало бы…

— Милая моя Веслава, — сдержанно усмехнулся Эрвиэль, — сделайте милость, окажите всем нам эту честь! Что-то мне подсказывает, что в самом недалеком будущем, в котором я принимаю самое искреннее участие, вас ждут крайне непростые дороги. А ведь ваша жизнь дорога каждому эльфу — гораздо дороже лошади, пусть даже самой распрекрасной, уж вы мне поверьте! Мне было бы намного спокойнее, если бы я знал, что по этим дорогам вас несет на своей спине моя умница Айрат. Ну и, вполне возможно, подружившись с нею, вы не сможете забыть Земли Священных Деревьев и станете почаще нас навещать…. Светодар, пожалуйста, прошу вас, позвольте своей очаровательной супруге принять этот скромный символ нашей дружбы и заботы.

Несколько мгновений мужчины пристально смотрели друг другу в глаза, Дар — испытующе, Эрвиэль — грустно и серьезно. Я даже поёжилась от ощущения нарастающей неловкости. Ну почему, почему мужчинам так нравится всё усложнять? Вот не явись ко мне накануне Эрвиэль с дурацким предложением надеть на себя брачное ярмо, тьфу ты, браслеты — и я бы могла гораздо спокойнее принять его необычный подарок, который, я чувствовала, он и в самом деле делал от всей души.

Потом чародей перевел взгляд на меня и слегка кивнул.

— Славушка, я думаю, Пресветлый Эрвиэль искренне заботится о твоей безопасности. Не стоит обижать его отказом.

— Спасибо, Правитель, — благодарно прошептала я. — Обещаю, что стану хорошо заботиться о вашей девочке. Скажите, а можно, я попробую научить её разговаривать? Ну, как Степку?

— Ох, — испуганно округлил свои фиолетовые глазищи эльф, — вот только не как Степку! Не могу себе представить, чтобы моя умница принялась трещать, как это серое недоразумение!

— Но-но, я бы попросил! — раздался ленивый кошачий голос. — Это кто тут ещё недоразумение?

Степан удобно расположился на мягкой, затянутой аксамитом круглой табуретке, откуда с удовольствием следил за нашей беседой. По счастью, сегодня кот не был расположен скандалить, да и Артаса со счетов списывать не стоило, так что неосмотрительное замечание Эрвиэля сошло эльфу с рук. Спрыгнув на пол, Степка неспешно подошел ко мне и требовательно мявкнул. Я безропотно нагнулась и взяла его на руки. Кот самодовольно ухмыльнулся, демонстративно лизнул меня в шею, стрельнул глазами сперва на Дара, затем на Эрвиэля и толстым, солидным голосом сказал:

— Значит, говорить свою лошадку научишь? Вот это хорошо, это правильно! Хоть будет с кем поболтать долгими зимними вечерами! Не с вами же, занудами этакими, в самом-то деле… — и, уже не скрывая торжества, обвел сияющими глазами собравшихся гостей и сладко потерся ухом о моё плечо.

Ох…. Чует моё сердце — напрасно я надеялась, что наглая кошатина хотя бы после моей свадьбы угомонится и начнет вести себя поприличнее. Но, судя по всему, это вряд ли. Похоже, Степка чувствует себя примерно как ребенок, которому вместо обещанной лошадки-качалки родители с какой-то непонятной радости "подарили" новорожденного плаксу-братика. Теперь малявка орет и постоянно писается, мама с утра до вечера носится с хныксой, почему-то вдруг ставшей для глупых взрослых центром мироздания, ну а несправедливо отодвинутый на второй план старшенький мрачно ревнует и изо всех силенок старается напомнить о себе. Ну, хоть кто-нибудь, хоть как-нибудь, хоть когда-нибудь, пожалуйста, ну обратите же на меня внимание!!!

Ещё раз погладив разомлевшего кота, я тихонечко вздохнула. Хорошо, что праздник уже заканчивается.

А спустя совсем немного времени, сразу после завершения короткого, но емкого торжества, Правитель Эрвиэль наотрез отказался присоединяться к начинающейся войне с распоясавшимся Сивелием и его хорошо организованной нежитью.

— Конечно, никаких доказательств того, что именно старый некромант стоит за планомерным наступлением на Синедолию, у нас нет, — откровенно признался Дар. — Однако думаю, Веслава не ошиблась, заподозрив его. По крайней мере, хищной нежити в подчинении у этого сумасшедшего чернокнижника предостаточно. Кроме того, интуиция мою жену ещё ни разу не подводила.

Я хмыкнула. Особенно моя интуиция отличилась тогда, когда, собираясь на Роданицу, я последовала совету старых княгинь и сняла все до единого амулеты и обереги! Впрочем, как раз интуиция-то этой глупости отчаянно сопротивлялась. Но вот шибко умная голова велела ей заткнуться и распорядилась по-своему. Вернее, так, как того пожелал Сивелий.

— Охотно вам верю, Светодар, — кивнул Эрвиэль. — И что же?

— Конечно, Сивелий — больной на всю голову, — задумчиво продолжил мой муж, — но при этом он — могучий маг. Вполне возможно — сильнейший в нашем мире. И он ясно дал понять: его целью является вовсе не какая-то там Синедолия. Старик помешан на идее мирового господства. Так что, вряд ли он оставит в покое эльфийские леса, орочьи степи или рощи кентавров. Рано или поздно он явится и сюда. И, конечно, не один. Думаю, людям и старшим народам стоит забыть о былых распрях и объединить усилия.

Правитель рассеянно посмотрел в окно. Задумчиво побарабанил длинными пальцами по подлокотнику кресла. Совершенно по-простецки почесал нос.

— Сивелий, Сивелий, — пробормотал он. — Что ж, пусть будет Сивелий…. Светодар, не буду морочить вам голову. Эльфы вместе с людьми сражаться не будут.

— Но… почему?! — я не смогла скрыть своего разочарования.

Эрвиэль бросил на меня короткий взгляд, но ответил, снова обращаясь к Дару.

— Светодар, вам не стоит обольщаться. Перворожденные вовсе не изменили своего отношения к людям. Двести лет — не такой уж большой срок, особенно для эльфов, чтобы забыть и перестать ненавидеть. Мы просто сделали одно исключение — одно-единственное — для вашей молодой супруги. Я уже говорил и повторю ещё раз: она — одна из нас. Не Перворожденная, но эльфийка. Ради своих мы готовы идти на многое. Но не на невозможное.

— Из-за старых предрассудков, — укоризненно сказала я.

Правитель покладисто кивнул.

— Пусть так — называй это, как хочешь. Однако не стоит забывать, что старинная вражда с течением времени приобретает закалку хорошего клинка. Конечно, невозможно не признать того, что с твоим появлением в Священном Лесу изменилось многое. Всего полгода назад никому бы и в ночном кошмаре не могло присниться, что эльфы и люди сядут за один стол. Может, наша ненависть за долгие годы выдохлась, стала пустой привычкой и поэтому так легко дала трещину. Но всё-таки, прежде чем человек и эльф начнут сражаться не друг с другом, а плечом к плечу против общего врага, пройдет ещё немало времени. И, думаю, основанием для такого шага должно будет стать что-то посерьезнее, нежели угроза нападения какого-то там колдуна-одиночки и кучки нежити…. А кстати, что же ваши остальные государства? — вдруг заинтересовался эльф. — Они-то согласны объединяться? Или среди людей это не принято?

— Отчего же? — Дар пристально посмотрел на эльфа. — Принято. Особенно тогда, когда нападают и на них. Морания и Чиатта сами стонут от засилья нежити. В Подгорье она пока не суется — видимо, команды не было, — однако эта страна соседствует с небольшим княжеством Сольст. Вернее, соседствовала, поскольку жители Сольста практически полностью истреблены невесть откуда взявшимися стаями воргов. Так что, предусмотрительные подгорийцы не собираются дожидаться, когда монстры хлынут и на их земли. Их маги и воины уже очищают от нежити приграничные леса соседей.

— Кого-кого стаи? — отмерла я. — Воргов? А кто это?

— Ворги, Слав, это разновидность хищной нежити, — терпеливо ответил Дар, поглядывая на внимательно слушающего Эрвиэля. — Очень хищной. Представь себе здоровенного волчару ростом почти с меня. Стальные мышцы, полная пасть зубов, когти, легко раздирающие железо. Ловко лазает по деревьям. Догоняет скачущую лошадь. Охотится группами. Прожорлив сверх всякой меры. Впечатляет?

— Даже слишком, — содрогнулась я. — Другой кабан из Преисподней, да ещё и по деревьям лазать умеет. Не летает?

— Хвала Богам, нет, — серьезно сказал мой чародей. — И не владеет даже минимальной магией. И, к счастью, вполне чувствителен как к оружию, так и к атакующим заклинаниям. И не обращает людей в умертвия — впрочем, это, должно быть, оттого, что съедает свои жертвы почти целиком — говорю ж, прожорлив до изумления…. Однако до сих пор считалось, что ворги давным-давно отошли в область мифов и преданий — вот уже несколько столетий о них не было ни слуху, ни духу. Судя по всему, нашим далеким предкам удалось полностью извести этих монстров. Всё, что от них осталось — это невнятные упоминания в полузабытых легендах. И вот теперь несколько стай взявшихся невесть откуда воргов всего за полторы седмицы растерзали всех жителей целого — пусть и небольшого — княжества, а затем снова исчезли. Просто как сквозь землю провалились! Растворились, словно туман на солнце. Теперь остается лишь гадать, откуда эти твари взялись и где они вынырнут в следующий раз. Может, в Синедолии. А может, здесь.

— Нет, — флегматично качнул растрепанной головой Правитель эльфов. — Не здесь.

— Вы можете быть в этом совершенно уверены, Правитель? — удивленно подняла брови я. — Отчего так?

— Никакая нежить не страшна Священному Лесу. Приграничные пущи не пропустят никого и ничего. Да, собственно, нежить и сама к нам не сунется.

— Почему же?!

— Да хотя бы потому, моя милая Веслава, — чуть улыбнулся Эрвиэль, — что единственно доступная эльфам растительная магия является разновидностью той самой магии Жизни, яркий всплеск которой мы наблюдали во время вашего венчания. А любая обращенная нежить — суть порождение магии Смерти, некромантии, верно?

— Верно, — послушно кивнула я.

— Так вот, наши приграничные пущи — это по сути дела лес, на который наложены дополнительные чары, относящиеся к магии Жизни. Ни один некромант или его творения не сумеют противостоять им.

— Надо же, — восхитилась я. В свое время Аллардиэль так и не сумел мне внятно объяснить, почему все-таки нежить не лезет в эльфийские земли. — Так тем более ваши способности помогут справиться с сумасшедшим колдуном!

Мне показалось, что Эрвиэль посмотрел на меня с сожалением.

— Боюсь, милая Веслава, народу эльфов вступать в военный союз с людьми несколько преждевременно. К тому же я сомневаюсь, что действительно существует угроза нападения нежити на земли Перворожденных.

— Слав, в переводе с правительственного языка на человеческий, — охотно пояснил Дар, — вышесказанное означает: "Мой замок с краю, сшибайтесь, ребята, промеж себя сами!"

Я удивленно перевела взгляд на Эрвиэля. Черноволосый эльф развел руками.

— Думаю, Слав, Правитель в чем-то по-своему прав, — неожиданно сказал Дар. Я недоумевающе хлопнула глазами, а мой чародей продолжил: — Конечно, для того, чтобы бывшие враги объединились, требуется очень серьезная причина. Беда в том, что, скорее всего, она существует. Да, Правитель, сейчас поясню. Дело в том, что старик Сивелий всегда очень ловко подбирал себе союзников, а затем не менее мастерски их себе подчинял. Слав, не гримасничай, историю магии надо было лучше изучать. В прошлый раз наш некромант попытался замахнуться на создание армии личей и драконов. Только он немного просчитался. Тиамат, повелительница злых драконов, правительница Преисподней, вынашивала свои собственные планы, в которых Сивелию отводилась, так сказать, вспомогательная роль. Даже заточенная в подземелье замка Долины Драконов, Тиамат на тот момент всё равно оказалась сильнее.

— И что? — поторопил эльф чародея, когда тот, о чем-то задумавшись, приумолк.

— Не думаю, что Сивелий и в этот раз ограничился лишь созданием стай нежити. Не очень-то на него такое похоже. Думаю, он вновь использует магических существ. Может, даже какой-нибудь магический народ. Им магия Жизни не страшна. Кроме того, многие из них легко могут одолеть ваши приграничные пущи — по воздуху. Гарпии, например. Или чародеи, владеющие левитацией.

— Или те же драконы? — скептически уточнил Эрвиэль. — Не представляю, как обычный человек смог подчинить себе этих Перворожденных!

— А вот здесь мы вполне можем удовлетворить ваше любопытство, Правитель, — в голосе моего чародея послышалось едва заметное злорадство. — С помощью перстня Белого Дракона. Вам это о чем-нибудь говорит?

Внезапно черноволосый эльф сильно побледнел.

— Откуда вы можете знать о свойствах перстня?! Даже сами Перворожденные — эльфы и драконы — имеют лишь общее представление об этом могучем артефакте. Но только их правителям дано право знать о нем всё!

— Что ж, — не особо искренне вздохнул Дар, — в таком случае мне придется вас разочаровать. Тиамат лично, собственными лапами, выпустила эту тайну в мир. Она передавала это кольцо сперва Сивелию, затем его ученику Владану. Естественно, поведав о его самых важных свойствах. Ей было гораздо важнее обрести свободу и прежнюю мощь, нежели хранить секреты древних. А теперь законной владелицей этого артефакта является моя жена, поскольку так уж вышло, что он был передан ей осознанно и добровольно, — с удовлетворением закончил он.

Я почувствовала, как мои щеки краснеют. Ага. Точно. Добровольнее не бывает. Владан, помнится, аж задымился от распиравшей его "доброй воли", когда понял, что я вот-вот "приправлю" сложнейшее зелье драконьим зубом, чем безвозвратно уничтожу кропотливый труд нескольких месяцев. А Тиамат его потом за это сожрет, пережевывая медленно и с особой жестокостью.

Похоже, что Аллардиэль хоть что-то позабыл обо мне растрепать, или же просто тогда, в темнице, не поверил моим словам — на моё счастье. Лицо Эрвиэля окаменело. Изумленно на меня таращиться и охать он не стал. Видно, решил оставить это дело мне — как-никак Правитель! Однако в его невероятных фиолетовых глазах отчетливо промелькнуло сожаление об упущенных возможностях. И каких возможностях!!

— Вы так спокойно рассказываете мне об этом? — немного помолчав, сухо спросил он. — Не боитесь, что теперь мы не позволим Веславе покидать Священный Лес? Или же вы так уверены в собственных силах?

Я не подвела и ошеломленно ахнула. Ничего себе! Он это что, всерьез? Однако Дар довольно холодно улыбнулся и успокаивающе погладил меня по плечу.

— Не боюсь. И силу применять не собираюсь — по крайней мере, до сих пор не собирался. Прежде всего, потому, что безоговорочно доверяю мнению своей жены, которая абсолютно уверена в несомненной порядочности эльфов. Моя жена, конечно, порой бывает слишком доверчива, даже наивна, однако должен признать, что она чувствует людей — и нелюдей — как никто другой. Так вот, она твердо убеждена сама и сумела убедить всех нас, что слово чести, данное Перворожденным, нерушимо. Ни при каких обстоятельствах.

Эльф надолго замолчал. Я настороженно посматривала на него, прикидывая, не слишком ли сильно Правитель сожалеет об этих самых упущенных возможностях, и что мы будем делать, если всё-таки слишком. Дар невозмутимо перебирал мои пальцы.

Наконец Эрвиэль отмер и несколько натянуто улыбнулся.

— Должен повториться, Светодар: ваша жена — потрясающая женщина. Она умудрилась преподать Перворожденным несколько серьезных уроков. Оказалось, что презираемые нами люди способны на такое самопожертвование, которое эльфам даже и не снилось! Да что там эльфам — никто из старших народов не способен рисковать жизнью ради чужака, да к тому же вчерашнего врага.

— Да уж, — не сдержавшись, фыркнул Дар, — нашу Веславу хлебом не корми — только дай себя в жертву поприносить! Вот такая уж у меня жена! — и чмокнул меня в пунцовую щеку.

Эрвиэль вздохнул.

— Мы узнали, что человеческая девочка способна в одиночку противостоять целому миру — и заставить его полюбить себя. Что она интересна и понятна нам, а мы — ей. Мы оказались гораздо ближе друг к другу, чем думали…. А теперь я узнаю, что ей подвластна такие сила, о которой даже Перворожденные говорят с трепетом. Право, Веслава, ты не устаешь меня удивлять!

Я неловко поёжилась. Мне очень не нравилось, как на меня смотрел Правитель: мягко, нежно, обволакивающе, но вместе с тем сухо и расчетливо. Я чувствовала, что Эрвиэль колеблется, и что выбор, который он сейчас делает, вполне может стоить всем нам жизни.

Политика, чтоб её…

Крошечная точка боли в глубине моей груди внезапно заворочалась и запульсировала, просясь на волю. Я ощутила, как внутри меня начинает раскручиваться хорошо знакомый водоворот гнева. Мир привычно поблек, и все вокруг приобрело пугающую четкость. Однако к моему изумлению я поняла, что на это раз мне вполне по силам управлять своими чувствами! Сейчас моя вторая сущность демонстрировала свою полную покорность, даже угодливость: она предлагала использовать ее силы, ничего не прося взамен. Так-так, помнится, Дар говорил, что ее изгнание — дело долгое и непростое. Вполне возможно, она решила немного поторговаться.

Впрочем, расслабляться не стоило. У меня ещё будет возможность обдумать поведение коварной змеюки — понятное дело, что доверять я ей вовсе не собиралась. Хотя…

Пригасив змеиный взгляд, я в упор посмотрела на черноволосого эльфа. Видимо, что-то такое в моих глазах ещё оставалось, так как Эрвиэль недоумевающе моргнул и нахмурился. Тем не менее, то неприятное, расчетливое выражение его лица, которое так напрягло меня, исчезло, уступив место неуверенности.

— Веслава?.. — осторожно позвал он.

— Правитель Эрвиэль, — с легким нажимом сказала я, — я вовсе не стремлюсь никого удивлять. Знаете, каково моё самое большое желание? Я хочу, чтобы все, кого я люблю — неважно, люди это, эльфы, кицунэ или драконы, — жили в мире и согласии друг с другом — и с остальным миром. Ради этого я готова пожертвовать очень многим, даже собственной жизнью. Впрочем, есть и такое, от чего я не откажусь никогда. Помните об этом, прошу вас… прошу тебя, Эрвиэль.

Пресветлый Эрвиэль заметно смутился. Он открыл было рот, чтобы что-то ответить, но так ничего и не сказал. Затем, помедлив, поднялся с кресла и слегка склонил голову, давая нам понять, что прием окончен. Когда мы поднялись вслед за ним, он быстро поднес мою руку к губам, поцеловал ее и негромко пообещал:

— Я запомню, — а потом, после короткой паузы, добавил: — Светодар, Веслава, прошу меня извинить, дела. С вашего позволения, продолжим нашу беседу завтра.

И стремительно вышел.

Машинально потирая то место, которое эльф поцеловал, я подняла глаза на Дара. Мой любимый чародей мрачно смотрел вслед улетучившемуся Правителю. М-да, по-моему, недавно обретенных запасов терпения моему мужу хватит ненадолго…

— Дар, — я тихонько подергала его за рукав. — Да-ар! Ау! Посмотри на меня, пожалуйста! Не то от твоего взгляда вот-вот дверь запылает!

— И поделом, — проворчал чародей, имея в виду явно не дверь, однако послушался. — Ну, что? Что ты? Не бойся, не съем я твоего эльфа.

— Он не мой.

— Хорошо. Его тоже не съем. Довольна?

— Ещё бы! У людей от эльфоедства страдает пищеварение, портится цвет лица и появляется неприятный запах изо рта. Словом, ничего хорошего.

— Надо же! — восхитился Дар. — А я-то думал, что плохо пахнет только после того, как слопаешь тролля. А после эльфов — лесными фиалками.

— Ффу-у-у! — скривилась я. — Ты что, у моей второй сущности таким гадким шуточкам научился?!

— Нет, отчего же? — невозмутимо ответил мой любимый муж. — У первой…

— Ах, ты…

Я не успела сообщить чародею, что именно я по этому поводу думаю, поскольку он мстительно наплевал на тот факт, что мы с ним находились в святая святых Дома Правителя — в личном кабинете Эрвиэля — и закрыл мой смеющийся рот поцелуем.

— Дар, — чуть погодя спросила я, — а ты и в самом деле так уверен в том, что эльфы сохранят верность своему слову, даже если их государственные интересы громко потребуют обратного?

— Девочка моя, — снова целуя меня, сказал чародей, — Правитель Эрвиэль очень умен, не так ли?

— Несомненно, — осторожно согласилась я, не совсем понимая, к чему он ведет.

— Так вот, я думаю, мы с ним прекрасно друг друга поняли. Конечно, государственные интересы легко могут вынудить даже самого благородного и честного правителя стать большим циником. К моему глубокому сожалению, это так. Однако эльфам сейчас гораздо выгоднее и безопаснее сохранять безукоризненную порядочность.

— Почему?

— Да потому, что умный Эрвиэль прекрасно меня понял: если нам не дать уйти по-хорошему, то мы всё равно уйдем, но по-плохому. Два сильных чародея, каковыми являемся мы с Зораном, эльфам не по зубам.

— Три чародея, — прошептала я, опуская голову.

— Что?

— Я говорю, три чародея. Ты забыл обо мне.

— Я не забыл, — Дар обхватил моё лицо ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. — Просто я не думаю, что ты захочешь сражаться со своими "любимыми эльфами", даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

— Если моя — не захочу, — я попыталась отвести взгляд. Получилось плоховато. — А вот если твоя… вряд ли меня что-то сможет остановить! Хотя мне и будет очень-очень больно — я действительно их люблю…

— Славушка, — прошептал чародей, касаясь губами моего лица, — милая моя…. Обещаю, я сделаю всё, чтобы только тебе не было больно!