Глава седьмая

"Чтобы рыть землю, нужна злость. Чтобы копать грядки, нужны тоска и лопата".

(Двое из ларца, одинаковы с лица).

Дзинь! Блям!

— Ох, прошу прощения, мастер!

— Ничего, Гладриен, всё в порядке. Вы умудрились ничего не разбить, а девушка всё равно пока ничего не слышит.

— Но я разлил настой…

— Повторяю вам: всё в порядке. Возьмите ещё вон в той большой бутыли. Только на этот раз постарайтесь ничего не разлить — я готовил это лекарство почти сутки. О, Священный Клён! Позвольте, лучше я всё-таки сам. А вы тем временем вытрите лужу.

Первое, о чем я подумала: похоже, я в очередной раз бес знает сколько провалялась без памяти. Невесть где. Неизвестно, почему. Начинает напоминать дурную бесконечность…

Лежать было удобно. Тепло, мягко, почти нигде и почти ничего не болело — так, ныло слегка. Негромкие голоса звучали умиротворяюще. Приятно пахло: свежим медом, травами, высушенным на солнце сеном.

— Гладриен, попробуйте напоить больную. Возьмите вот этот поильник, так будет удобнее.

Больная — это что, снова я? Как интересно! Я приоткрыла глаза.

Ох! Ну, ничего себе! Оказывается, я лежу посреди леса, на небольшой полянке в окружении освещенных неярким солнцем деревьев. Понятно, почему пахнет травами. Хм, но почему в таком случае не пахнет собственно лесом? Мхом, прелой листвой, нагретой корой, грибами? А это что такое?!

Оказывается, это вовсе и не лес, а я нахожусь в самой странной комнате изо всех, где мне доводилось бывать. Её стены и потолок настолько мастерски имитировали стволы и кроны деревьев с запутавшимся в них небом, а пол так напоминал ковер густого мха, что не мудрено и спутать. Солнечный свет же попадал в помещение самым что ни на есть традиционным способом — через окно, замаскированное чем-то вроде ветвей плакучей березы.

— Ой, мастер, а она глазами хлопает!

— А-а-а, вы наконец-то пришли в себя, моя дорогая? Прекрасно, просто прекрасно! На целые сутки раньше прогноза. Гладриен, будьте любезны, немедленно сообщите об этом Пресветлому. Да, и пусть отправят гонца к магистру Бранниану! Уф-ф! Ушел, наконец. Только так можно быть уверенным, что этот мальчишка ничего не разобьет и не разольет! Позвольте предложить вам этот настой. Он подкрепит вас.

Настой оказался вкусным — сладкий, духовитый. Правда, как минимум, половина компонентов была мне неизвестна. Это мне-то! Ничего себе! Как много, однако, мне предстоит сделать чудных открытий! Прежде всего, что со мною? По-моему, я была ранена, и сильно (если, конечно, считать за рану пробитую грудь и раздробленные ребра). Однако чувствую себя очень даже неплохо. Где я? На урочище Каменных Великанов что-то не похоже. Что с моими спутниками? Как они? И откуда взялся этот милый эльф с совершенно седыми волосами, глазами, выцветшими от старости, гладкой молодой кожей и удивленно торчащими ушками? Эльф?? Я что, у эльфов?! Кажется, я недавно чуть не съела одного…

— Э-ээ… здравствуйте! — просипела я как можно вежливее.

— И вам доброго здоровья, милая Веслава! — отчего-то очень подозрительно обрадовался седоволосый.

— Вы знаете моё имя? — пискнула я, натягивая повыше пушистое одеяло.

— Разумеется! Кстати, позволю себе представиться: мастер Дивиэль, главный целитель эльфийских земель. Ещё настоя?

— Благодарю.

Вот я где нахожусь. Хм, да я и сама догадалась!

— Позвольте осведомиться о вашем самочувствии, моя дорогая? — с энтузиазмом продолжил мой собеседник, когда я выхлебала ещё кружку питья.

— Даже слишком хорошо для человека, у которого в двух местах насквозь пробита грудь, — хмыкнула я.

— Искусство наших целителей велико! — торжественно поведал мне эльф. — К тому же, вы и сами не слабого десятка — скорости вашей регенерации удивлялся даже сам верховный магистр Бранниан, не говоря уже о вашем покорном слуге!

— Все оборотни отличаются крайней живучестью, — криво усмехнулась я. Не знаю, что, кроме имени, ему обо мне известно, но похоже, что многое, так что прятаться за недомолвками было бы глупо и недостойно.

— Отнюдь! — седоволосый Дивиэль даже и глазом не моргнул, будто заболевшие оборотни ежедневно выстраивались к нему в очередь. — Не до такой степени! К тому же, всё-таки, вы не совсем оборотень, — и небрежно пошевелил в воздухе длинными тонкими пальцами.

Хм. Ага! Что он, интересно, хочет этим сказать? Ладно, разберемся.

— Могу я узнать о судьбе своих спутников? — открыла новый раунд переговоров я.

— Несомненно, моя милая Веслава, — галантно поклонился эльф. — Что именно вас интересует?

— Всё! — я слегка пожала плечами. — Где они, что с ними?

— Извольте, — улыбнулся Дивиэль. — Молодой Аллардиэль Аранта, а также девицы из дружественного эльфам народа лесных гномов в настоящий момент отправились на небольшую прогулку. Вскоре вы их сможете увидеть — мы с вами находимся в доме, принадлежащем семье Аллардиэля.

— А… мой кот?

— Э-э-э… думаю, завтракает. Или обедает. Или перекусывает, — губы целителя тронула легкая улыбка. — Зависит от того, как вы сами это назовете.

Ага, значит, лопает. Что ж, значит, Степка в порядке.

— Все здоровы? — смущенно проблеяла я, припоминая свой неоценимый "вклад" в самочувствие Ала. Надеюсь, знаменитая эльфийская дрожалка в здешних лесах тоже произрастает, не то ему долго придется приводить себя в порядок после нашей драки…

— Не стоит беспокоиться, — тонко усмехнулся старик.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем.

— Скажите, мастер Дивиэль, — неуверенно спросила я через некоторое время, большую часть которого я посвятила анализу собственных ощущений, что оставило меня в полном недоумении и растерянности, — ведь вы, насколько я поняла, полностью осведомлены о моей второй сущности?

Эльф поклонился, не произнося ни слова. Было боязно обсуждать такую скользкую тему с едва знакомым челове… тьфу ты, нелюдем, но мне непременно требовалось знать, причем быстро и наверняка.

— Тогда, может быть, вы знаете, отчего я сейчас ее не чувствую? Она что, исчезла? — я боялась даже подумать о таком счастье.

— Увы! — вздохнул Дивиэль. На его гладком молодом лице отразилось искреннее сочувствие. — Молодой Аллардиэль поведал нам о вашем несчастье — как и о вашем героизме и самоотверженности, не сомневайтесь (вот чтоб тебя, болтун ушастый!) Вы, дорогая Веслава, по-прежнему являетесь недообращенным оборотнем, если можно так выразиться.

— Выражайтесь, — обреченно прохрипела я, закрывая глаза. Так и знала: всё моё, так сказать, при мне. Интересно, я успею отсюда сбежать, никого не покусав? — Выражайтесь себе на здоровье…

— Ну что вы, не стоит, не стоит так переживать, — целитель, прежде возвышавшийся над моим ложем, осторожно присел на самый краешек кровати. — Дело в том, что всё не так уж и безнадежно!

— Вы знаете противоядие? — с надеждой вскинулась я.

— М-мм… не совсем так. Но вашим случаем заинтересовался сам магистр Бранниан!

— И что? — я даже не пыталась скрыть своего разочарования. Медведь, выученный плясать под балалайку, тоже привлекает к себе немало интереса.

— Как это "что"? — искренне удивился целитель. — Да ведь магистр Бранниан — наш хранитель мудрости, если можно так сказать. Теперь не совсем уж и наш, правда, ну да ладно, с этим вы разберетесь позднее. Так вот, узнав вашу историю, магистр Бранниан очень ею проникся. Он сказал, что сам будет искать способ вам помочь! Каково?!

— А-а-а… — уныло протянула я. Ищите-ищите.

— Да, — тут же возразил мне Дивиэль, почувствовав моё настроение, — но вы напрасно ему не верите! Ведь именно магистр Бранниан приготовил для вас вот этот эликсир! Вы же сами давеча сказали, что не чувствуете своей второй сущности, верно?

— Верно, — недоумевающее хлопнула глазами я.

— Так ведь это всё благодаря действию того самого эликсира! — продолжил радоваться эльф. — Магистр его готовил четверо суток! В него входит сто двадцать семь компонентов! Из них половина — редких. Редчайших! В ткань зелья вплетено тридцать одно заклинание!

— Постойте-ка! — отмерла я, впечатленная собственной живучестью: это ж надо — такое съесть и не помереть! — Но ведь Ал мне совершенно точно говорил, что у эльфов магов нет! Кто же тогда заклинания вплетал, а?

— Так магистр Бранниан и вплетал, — пожал плечами целитель и пояснил: — Только он, по большому счету, и не эльф. И не то, чтобы совсем маг. И не колдует почти. Для вас отчего-то исключение сделал. Теперь вы сможете принимать эликсир, и вторая сущность не будет вас беспокоить. А магистр тем временем станет думать, как вас окончательно избавить от этой отравы. Подумайте сами: ну не славно ли?

Я подумала и тоже прониклась. Нет, надо же!

— Я смогу его увидеть?

— Кого? Магистра Бранниана? Несомненно. И его, и Пресветлого Эрвиэля, Правителя Земли Священных Деревьев, который распорядился немедленно известить его, едва вы придете в себя. И всех остальных эльфов — вы желанная гостья в наших землях, моя дорогая. Но всех остальных — это немного позже, когда вы окончательно поправитесь, — поспешно прибавил целитель, с интересом наблюдая за моим вытянувшимся лицом. — Всё-таки, ваши раны очень серьезны, и вам требуется покой. Но вы ведь не будете держать зла на кентавров, правда?

— На кого??!

— Вас подстрелили кентавры, патрулировавшие урочище Каменных Великанов, — мягко сказал Дарниэль, поглаживая мою руку. — Не обижайтесь на них — они ничего не знали о вашей истинной природе. Кентавры обладают очень острым зрением и совершенно не выносят обращенной нежити, в частности, тех же змеевих. Вы же, моя дорогая, пребывали в состоянии частичной трансформации. Вашим противником был эльф. Что они могли подумать? Вот они и подумали — именно это и немного сверх того. Хвала Священным Кленам, ваши друзья сумели и успели вас защитить. Так что, вы пересекли границу наших земель на руках у одного из кентавров…. Надо сказать, что в этом вам очень повезло, ибо промедление могло стоить вам жизни.

— Да что вы! — пробормотала я. Значит, это были вовсе и не всадники! То-то они мне показались какими-то странными… — Ну надо же!.. Нет, я вовсе на них не в обиде. Напротив, если бы не кентавры, то, боюсь, на земле сейчас было бы на одного эльфа меньше и на одну змеевиху больше. Так что, я бы была не прочь поблагодарить их! Это возможно?

— Нет ничего невозможного, — усмехнулся целитель, — но всё это будет потом, потом. А сейчас вы, моя милая, будете хорошей девочкой, выпьете вот эту микстуру (здесь только травы, не беспокойтесь) и спокойно уснете. А когда проснетесь — мы с вами обо всем поговорим. Хорошо?

— Хорошо, — покорно кивнула я, глотая темную горьковатую жидкость. Всё-таки мне ещё было очень не по себе. — Но взамен обещайте мне кое-что, — Дивиэль вопросительно приподнял правую бровь. — Когда я поправлюсь, вы научите меня готовить все эти невероятные настойки, отвары, микстуры и зелья, эти — и не только их. Идет?

— Не исключено, — пропел магистр. — Не исключено, моя дорогая…

Когда я проснулась в следующий раз, комната была наполнена неярким серым светом. Что это — ранний вечер, предрассветные сумерки, просто тучи, отгородившие нас от солнца? Так сразу и не определить. Осторожно высунув из-под легкого теплого одеяла любопытный нос, я осторожно огляделась.

В каком-то вершке от этого самого носа, на моей собственной подушке, я обнаружила довольную кошачью морду со сладко зажмуренными глазами и слегка примятыми усами. Степан безмятежно дрых, тем самым выражая мне свою всемерную поддержку. Я усмехнулась. Так, а это у нас ещё что такое?!

Рядом с моею кроватью на чем-то, напоминающем огромный вдавленный с одной стороны валун, поросший густым темно-зеленым мхом, не менее безмятежно посапывал свернувшийся клубочком Аллардиэль. Длинные светлые волосы небрежной волной закрывали половину его лица, на котором не было ни синяков, ни ссадин, ни даже лиловых крапинок — результата моего "лечения". Точно, нашел свою дрожалку, с удовлетворением подумала я. Эльф зашевелился, почесал правое плечо и, не просыпаясь, зарылся носом в свое странное ложе. Ничего себе, тут у нас что, ночлежка? Ну, это дело мы сейчас исправим.

— Доброе утро! Доброе, я говорю! — Мой голос прозвучал неожиданно громко и ясно. Кстати, интересно, утро ли сейчас на самом деле, или, может, какое другое время суток?

Впрочем, неважно. Результат налицо: Ал тут же открыл заспанные глаза, ошеломленно закрутил встрепанной головой и расплылся в улыбке, наткнувшись на мой внимательный взгляд.

— Славка! Ты снова с нами! Ну, наконец-то! — радостно завопил он, вскочил со своего мохнатого булыжника, шагнул вперед, наклонился и звонко чмокнул меня в правую бровь. В тот же миг рядом со мною раздалось сердитое шипение.

— А ну-ка, руки прочь от чужой невесты! — многозначительно посоветовал Степан, ловко ввинчиваясь между нами и оттесняя эльфа от моего лица. Кстати, вовремя, поскольку парень явно примеривался, куда бы ещё поцеловать вновь обретенного друга. Или, может, подругу? Как бы то ни было, номер не прошел: вместо длинных рук меня обхватили короткие бархатные лапки, и шершавый язычок принялся быстро-быстро облизывать мои щеки.

— Славочка моя проснулась, — приговаривал кот, ревниво косясь на приунывшего эльфа. — Проснулась, а некоторые на неё тут же и набросились! Это моя хозяйка, слышь, длинноухий? И чужая невеста, между прочим, повторю ещё раз для туп… непонятливых! Всё ясно?! Нет, и здесь нужен глаз да глаз! Вот веришь, Славка, и так каждый день: повадился наш красавец рядом с твоим одром боевое дежурство нести. Ну, ничего, твой верный кот начеку, ни на шаг не отходит, бдит! Ночей не досыпает, куска не доедает! Своим телом прикрывает от всяких разных происков, вот как!

Я захихикала. После того, как на привале у речки Тойры Аллардиэль вполне недвусмысленно попытался добиться моей благосклонности, Степка и впрямь каждый вечер выбирал для ночлега такое место, чтобы при любом раскладе оказаться между мною и эльфом. Взгляды, которые при этом бросал кот на проштрафившегося парня, говорили лучше любых слов. Бедный раскаявшийся Ал только смущенно краснел под суровыми взорами моей пушистой дуэньи.

— Мальчики, не ссорьтесь! — проскулила я, попискивая от смеха. Обняв одной рукой Степана, другой я ухватила Аллардиэля за пальцы и, потянув, заставила присесть на край моей постели, что парень и сделал под неодобрительное сопение бескомпромиссного кота. — Я так рада видеть вас обоих! Вы мне расскажете, что я пропустила, а? Не то я помню, как на дроте повисла — и всё. Пришла в себя уже в этой комнате. Тут ещё был такой милый старый эльф, а с ним какой-то неуклюжий мальчишка.

— Точно, — радостно кивнул Ал, — Гладриен — это мой младший брат. Стихийное бедствие. Моя матушка уже устала огорчаться по поводу разбитой посуды, испорченных ковров и искореженной мебели. Его совсем недавно отдали в обучение к мастеру Дивиэлю, так что мы вздохнули свободнее.

— Точно, — хмыкнула я. — Пусть теперь голова болит у мастера. Вот только скажи мне, а на что ему сдался такой растяпа?

— А не скажи, — покачал головой парень. — Растяпа — не растяпа, а чутье на разные травы у него невероятное даже по меркам эльфов. Он их не просто находит, а ещё каким-то образом умудряется уговорить поделиться самыми сокровенными свойствами. Парню цены нет. Вырастет — точно станет верховным целителем!

— Ну, тогда понятно, — с легкой завистью протянула я. Надо же, врожденный дар травника! Да, у них тут есть чему поучиться. — Ладно, это вы мне потом расскажете. А сейчас мне бы хотелось знать, что произошло после того, как я отключилась.

— Ох, Славочка, — тут же закатил желтые глаза Степан, — ну и страху же мы натерпелись. Сперва ты чуть в змеюку не превратилась. Вон его едва не сожрала, хорошо, что я успел помешать! — кот небрежно кивнул на насмешливо сощурившегося Аллардиэля. — Слушай, но какая же ты, всё-таки, страшная становишься! Больше так не делай, поняла?

— Степ, но я же не нарочно, — я виновато поглядела на эльфа. — Я же предупреждала, что могу потерять над собой контроль. Ты сам подумай, сколько мне потребовалось магии, чтобы спалить те две зубастые туши!

Возражая коту, я обращалась к Алу, перед которым чувствовала себя виноватой. Эльф укоризненно поглядел на меня.

— Слав, ну неужели ты думаешь, что я этого не понимаю. Как ты вообще смогла с этими тварями совладать — это же уму непостижимо! Даже кентавры долго не могли поверить в то, что ты в одиночку испепелила двух кабанов из Преисподней. Их же, оказывается, мало какая магия вообще берет!

— Хорошо, что я этого не знала, — покачала головой я. — Ал, но вообще-то боевые молнии — это очень мощное заклинание. Кабанам, получается, хватило. Правда, и мне тоже. Прости меня. Простишь?

— Да за что, глупая?! — эльф весело взъерошил мне волосы. — За то, что наши жизни спасла?

— Ну да, а потом едва не угробила, — уныло протянула я.

— Но ведь не угробила же! Ты теперь у нас национальная героиня!

— Что?!!

— Точно-точно, — встрял довольный кот. — Во-первых, эльфа спасла, причем несколько раз подряд. Во-вторых, две единицы жуткой нежити уничтожила. Героиня, как есть героиня! А я — героининский кот!!

— Теперь тебя чествовать будут, — нежно пропел ехидный Аллардиэль, перемигнувшись со Степкой, — ты готовься. Причем, не только эльфы!

— А ещё-то кому я не угодила? — простонала я. Ох, похоже, я и попала!

— А ещё твоего выздоровления дожидается посольство лесных гномов, — елейным голоском поведал кот. — Кстати, наши девчонки наотрез отказались уезжать домой, не повидав тебя. Ну а гномы своих детей боготворят и во всем им потакают. Так что, помимо родителей Кадри и Юки, сюда приехала добрая дюжина лесовиков во главе с младшим братом их вождя.

— А ещё кентавры, — включился в развлечение Ал. — Ты ведь знаешь, что нас в конечном итоге спасли именно они? Теперь тоже жаждут пообщаться с тобою!

— Знаю, — буркнула я. — Дивиэль сказал. Меткие стрелки, мать их. Из чего они только наконечники стрел и копий мастерят? Это ж надо же — камень пробивает! Впрочем, хвала Богам, что пробивает. Не то слопала бы я не только эльфа, но и парочку кентавров.

— Да, ты такая, — охотно подтвердил кот и с удовольствием добавил: — отчаянная ты моя! Так что, теперь тобой и орки заинтересовались.

— Я что, и орков порешить пыталась? — ужаснулась я. — А этих-то когда?!!

— Не-ет! — поспешил успокоить меня Аллардиэль. — Они так, мимо проходили. С посольством здесь сидят уже третью седмицу. Просто им нравится, когда кто-то ловко дерется, особенно если это женщина. А про наши приключения теперь только ленивый не сплетничает. Вот они и решили сами полюбоваться на такое чудо и убедиться, что им не наврали. Не забывай: ты, всё-таки, человек, существо запретное, опасное и малоизученное, про которое достоверно ничего не известно. Словом, придется потерпеть!

— Ты так говоришь, словно я — редкий вид лесной нежити, — недовольно пробурчала я. Нет, ну в самом деле?

— Ха, — не впечатлился эльф, — а можно подумать, что люди относятся к нам по-другому!

— Разумеется, — надменно ответила я. — Люди вообще не верят ни в каких таких эльфов, гномов или кентавров, считая их исключительно сказочными персонажами. Они и для драконов-то сделали исключение только потому, что зубы и чешуя этих разумных рептилий хранятся сколь угодно долго, и поэтому их до сих пор кое-где находят. Правда, предполагается, что сами драконы давным-давно вымерли.

— Слышали бы тебя эти самые драконы! — хохотнул Ал.

— Слышали, да не раз, — сварливо сообщил Степан, который в свое время лично достал Данару и Кернунноса байками о крылатых ящерах, широко ходившими среди людей.

— Ох, с вами не соскучишься! — от всей души заржал парень.

— Хватит гоготать! — одернула я его. — Лучше помоги мне подняться.

— Это ещё зачем? — нахмурился эльф. — Команды "вставать" пока не было. Так что, лежи, малявка. И не рыпайся.

Малявка?! Команды не было?!!! Ну, я тебе сейчас задам, хам ушастый! Сейчас твоя утонченная натура у меня попляшет!

— Ал, — я многозначительно закатила глаза, — я, конечно, понимаю, что пива мне тут не давали, однако разных настоев да отваров влили немерено. Так что, теперь твой черед обеспечить меня нужной бадьей…

Аллардиэль немедленно порозовел до самых кончиков ушей. Вот так-то, будешь знать, как зазнаваться, эстет несчастный! Однако я не учла своего тлетворного влияния на не окончательно сформированный характер едва совершеннолетнего эльфа. Не успела я в полной мере насладиться эффектом своих слов, как поганец растянул губы в улыбки и ласково-преласково сказал:

— Да без вопросов, моя дорогая. Хочешь, я тебя туда на руках отнесу? И усажу поудобнее. И послежу, чтобы головка не закружилась…

Растет мальчик! Мы со Степаном переглянулись и захохотали:

— Даже не надейся!

В этот самый момент дверь, прикидывавшаяся цветущей сливой, беззвучно распахнулась. Мы дружно повернули головы: на пороге стоял одетый с ног до головы в черное мужчина.

При виде незнакомца Аллардиэль заткнулся на полуслове, ошпаренной мухой слетел с моей кровати, отскочил к стене и там согнулся в низком поклоне. Степан же, напротив, выгнул спину, распушил свой роскошный хвост и зашипел, словно гнездо рассерженных гадюк. Незнакомец, не обращая ни малейшего внимания на моих друзей, молча шагнул в комнату. Я завороженно смотрела на него. О, Боги, кто это?

Ко мне приближался самый необычный эльф, которого только можно было себе вообразить. Прежде всего, он был жгучим брюнетом. Черные глянцевые пряди разной длины не струились по плечам, как им полагалось бы, а торчали в разные стороны, впрочем, придавая мужчине на удивление продуманный и загадочный вид. Эльф вовсе не отличался неземной красотой; напротив, черты его бледного лица, хоть и сами по себе довольно правильные, не очень-то гармонировали друг с другом: высокий лоб бочонком, небольшой изящный носик с легкой горбинкой, тонкие губы странной формы, маленький аккуратный подбородок с ямочкой — всё это, казалось, было предназначено разным существам, но случайно досталось одному. На то, что передо мною именно эльф, совершенно бесспорно указывали только острые подвижные уши, любопытно подрагивающие среди смоляных прядей, да миндалевидный разрез глубоко посаженных темных… темно-фиолетовых, почти черных глаз. Эльфийской почти приторной безупречности у него не было и в помине; напротив, в его внешности проскальзывало нечто темное, почти демоническое.

Незнакомец был невысок, изящен и узкоплеч. Он двигался с неторопливой властностью хищника — словно плыл над полом; словно танцевал, едва заметно покачивая головой в такт движениям. Ноги, обутые в высокие, выше колен черные кожаные сапоги, ступали совершенно неслышно. Вслед за эльфом в мою комнату скользнула крупная темно-серая рысь, чей наряд был оттенен лишь ярко-зелеными глазами, угольными кисточками на ушах и редкими черными пятнами, сбегающими с хребта на бока. Зверюга невозмутимо пристроилась к колену своего хозяина и двинулась вслед за ним, лишь слегка покосившись на воинственного Степку (теперь-то я поняла, что, скорее всего, мой котик отважно окрысился вовсе не на эльфа, а на его рысь).

Между тем, незнакомец стремительно пересек просторную комнату и остановился в паре шагов от ложа, на котором старательно болело моё тело. Несмотря на то, что он стоял, а я лежала, мужчина умудрялся смотреть на меня слегка исподлобья. Ничуть не скрывая своего интереса, он внимательно разглядывал меня, словно ожидая чего-то. Э-э-эээ… может, мне полагается встать? Я осторожно попыталась присесть. Уютное одеяло немедленно скользнуло вниз, и я тут же поняла, что вряд ли это была моя самая удачная идея. Моя единственная одежда представляла собой полупрозрачную… да чего там, совсем прозрачную бледно-зеленую рубаху, расшитую веселенькими незабудочками. Тогда же я обнаружила, что моя грудная клетка была плотно перебинтована. Зачем? У меня ведь ничего не болит.

Зря я была так в этом уверена. Локоть, на котором я приподнялась, как-то очень неловко вывернулся из-под меня, я рухнула спиной на подушку, и в тот же момент резкая боль свирепо вцепилась мне в грудь и принялась методично крошить ребра, выбивая крик из разрываемого на части нутра. О, Боги, как же это я про свои переломы и раздробленные кости позабыла-то?

Всхлипнув, я кое-как задержала дыхание, а затем пробормотала скороговоркой обезболивающее заклинание. Оно неуверенно замерцало и… ничего! То есть, почти ничего. Мощнейшие чары в моем исполнении лишь заставили притупиться жгучие ощущения ровно настолько, что я хотя бы смогла удержать рвущийся наружу вопль. Часто и неглубоко дыша, я зажмурилась и мысленно представила, как методично и аккуратно скатываю черную пелену удушающей боли в комок. Постепенно в моих руках оказался небольшой шар, который я продолжала уминать ещё и ещё, стараясь не спешить, хотя это было очень трудно — ком жег мои ладони так, что мне казалось, что они вот-вот рассыплются в пепел. Наконец, шар стал шариком, а затем и крошечной пылающей искрой, которая зашипела и погасла, едва я на нее подула. Вздохнув, я открыла глаза. Ну, вот. Так что вы там от меня хотели-то?

Оказалось, что, пока я корчилась от боли и воевала с нею, черноволосый эльф, наплевав на собственную многозначительность, успел изучить содержание разнообразных бутылочек и колбочек и намешал мне какую-то обезболивающую микстуру. Аллардиэль, отбросив церемонии, плюхнулся ко мне на кровать, подсунул одну руку мне под шею, а другой старался влить мне в рот это самое лекарство. Степка, вспомнив, что коты — звери целебные, прижался к моим многострадальным ребрам и успокоительно заурчал. Серая рысь посматривала на нас всех с большим подозрением. Я почувствовала себя неловко. Черный эльф пришел явно не просто так, а я тут представление давать наладилась…. Я виновато посмотрела в его невероятные темно-фиолетовые глаза и прошептала:

— Простите меня…

Черноволосый еще немного поразглядывал меня (похоже, очень неодобрительно; ещё бы — кому ж понравится бьющаяся в конвульсиях девица?), а затем совершенно неожиданно усмехнулся и сказал мягким, глуховатым голосом:

— Да пожалуйста. Только не нервничайте. С кем не бывает? Мне просто не повезло. Шел, думал официально представиться, соблюсти малый церемониал, а у вас тут такое… — эльф снова хмыкнул.

— Какое? — пискнула я, натягивая одеяло на свой почти прозрачный незабудочный лужок.

— Ну, какое-какое… весело тут у вас! Хохот на весь дом разносится — да что уж там, все соседи, похоже, подтянулись послушать, чему это вы так радуетесь. А не успел я сюда войти, как вы, уважаемая, орать принялись. Так что, я теперь и ума не приложу, что они о нас подумали…

Эльф говорил неторопливо, сохраняя серьезное выражение лица, но в фиолетовых глазах прыгали бесенята.

— Ну, что подумали… — задумчиво протянула я. — Наверное, решили, что казнь наконец-то состоялась.

— Чья казнь?! — вздернул брови черноволосый, придвигая к моей кровати лохматый валун, на котором давеча спал Аллардиэль, и усаживаясь на него. Кресло, что ли, у них такое? Рысь тут же завалилась на пол и привычным движением пристроила голову хозяину на ногу. Степка мигом закатился за мою подушку и принялся там бормотать себе под нос очень нехорошие слова, изредка выглядывая из своего укрытия и бросая злобные взгляды на невозмутимого хищника.

— Вестимо, чья, — вздохнула я как можно горше, — злобной человеческой ведьмы, то есть, меня…

— О-о-о… — с уважением покачал головой незнакомец, — понятно…. А, кстати, о ведьме: колдовать, как я понял, у вас не получилось? Всё правильно, и не получится, даже не старайтесь. Магистр Бранниан просил вам передать, что тот эликсир, который подавляет вашу вторую сущность, также блокирует практически всю магию. Побочный эффект, знаете ли. Временный, пока магистр не изобретет противоядие, которое сможет очистить вашу отравленную кровь, полностью и навсегда.

М-да, весьма предусмотрительно…. Кстати, а вот интересно, есть ли здесь хоть кто-нибудь, кто не был бы осведомлен о моих проблемах? Я укоризненно посмотрела на скромно притулившегося в углу Аллардиэля. Интересно, это он один так постарался, или мы имеем дело с продуктом коллективного, так сказать, творчества? Степка-то мой, надо признать, тот ещё болтун и сплетник.

— Что ж, — пробурчала я, — в таком случае мне остается только надеяться, что вместе с моей второй сущностью из меня не вычистят заодно и мои способности к ведовству. Полностью и навсегда, а?

— Сударыня, надо верить в лучшее, — галантно улыбнулся эльф.

Вот ведь врет.

— Слушайте, — вдруг заинтересовалась я, — а почему это у вас перья в волосах? Подушка лезет?

На самом-то деле, в торчащие смоляные пряди в прихотливом беспорядке были вплетены тонкие кожаные ремешки, черные перья и матовые многогранные бусины. Судя по всему, не просто так, а со значением, которое было понятно любому эльфу. По крайней мере, услыхав мою наглую реплику, Аллардиэль придушенно ахнул в своем углу. Ну-ну.

Черноволосый и глазом не моргнул.

— Нет, что вы, — как ни в чем не бывало поведал он, — с подушками у меня полный порядок, вы в любой момент можете убедиться в этом сами! (Бац! Получила?) Видите ли, я всё утро послов принимал, так что пришлось быть при парадной прическе. А что, она вам не нравится? На мой вкус, очень даже ничего. Делать, правда, долго, но ничего не попишешь — традиции. Надеюсь, вы не против традиций?

— Э-э-э… нисколько, — проблеяла я. — А вы, вообще-то, кто?

— Вообще-то, я за этим сюда и шел, — притворно вздохнул эльф. — Да разве вы дадите сделать что-нибудь, как положено? Но, тем не менее… — мужчина неторопливо поднялся с "валуна", слегка одернул безупречно сидящий на нем аксамитовый колет, чуть наклонил голову и скороговоркой пробормотал:

— Благородная девица, позвольте Вам представиться. Эрвиэль из рода Веларди Эр-Грай, Правитель Земли Священных Деревьев к Вашим услугам.

— Пресветлый Эрвиэль, — ревниво прошелестел из своего угла Ал, который явно не одобрял сокращенного титулования. Вообще, мне показалось, что мой друг с куда большим упоением проделывал все эти церемониальные штучки. Правитель же, отбарабанив положенную формулу, радостно шлёпнулся обратно в кресло и с удовольствием вытянул стройные ноги.

— Приветствую Вас, Правитель Эрвиэль, — пролепетала я. Нет, ну надо же! Самому правителю нахамила! Теперь вот выкручивайся, как хочешь! — Меня зовут Веслава, я ведунья и знахарка родом из Синедолии…

— А, знаю, — легкомысленно махнул рукой встрепанный Правитель, — можешь себя не утруждать! Это так было положено сказать, понимаешь? — покончив с формальностями, он сразу перешел на "ты". — Ну, фигура речи такая. Неужели ты считаешь, что твоим друзьям не пришлось рассказать о тебе всё, что им известно, и ещё кое-что присочинить для правдоподобия? Не забывай, что ты для нас — существо совершенно уникальное.

— Это ещё почему? — проворчала я, прекрасно зная ответ.

— Ну, во-первых, ты — человек, — эльф с готовностью подался вперед и загнул один из своих длинных тонких пальцев с остро отточенными ногтями. — Только за одно лишь это ты подлежишь немедленному уничтожению, едва ступив на наши земли. Нет, не просто ступив — хотя бы приблизившись. Надеюсь, ты в достаточной мере знаешь историю, чтобы понимать, почему.

— Я знаю достаточно, чтобы понимать, что эльфы привыкли лелеять в себе старые обиды, — огрызнулась я, — Удобно, знаете ли, иметь наготове карманный образ врага, чтобы было против кого дружить!

— Хм. Молодец, — эльф ничуть не обиделся на мой вызывающий тон и невозмутимо продолжил: — Однако, во-вторых, — он загнул второй палец, — ты спасла Перворожденного. Не просто спасла, а сознательно подвергая смертельному риску свою собственную жизнь. Причем, не однажды! Подобное самопожертвование сделало тебя одной из нас, и теперь все эльфы перед тобой в неоплатном долгу. Парадокс? Парадокс. За последние двести лет ничего подобного не случалось. Каждый эльф готов выразить тебе своё восхищение и преданность!

— То есть, вам полагается меня убить, но в то же время вы мною восхищаетесь?

— Что-то вроде этого, — краем рта усмехнулся Эрвиэль. — Видишь, как всё непросто?

— Да ладно, — я пожала плечами, — чего там! У вас куча вариантов. Можете меня убить с восхищением. Можете сперва порешить, а потом начать преданно восхищаться. Можете оставить в живых, но выгнать на все четыре стороны, преданно смотря мне вслед. Этот вариант, кстати, мне нравится больше других. Можете…

— Хм… — вклинился в поток моих нездоровых фантазий правитель, — я всё понял, можешь дальше не продолжать, — лицо пресветлого Эрвиэля оставалось абсолютно невозмутимым. Однако мне показалось, что для этого ему пришлось приложить немало усилий; по крайней мере, в его глубоко посаженных глазах то и дело вспыхивали насмешливые искорки. Черноволосый эльф ещё немного поизучал моё лицо и непонятно прибавил: — Что ж, должен признать, что всё не так уж и плохо. Скорее, даже совсем неплохо.

— А? — хлопнув глазами, глуповато переспросила я.

— Бэ! — необидно хмыкнул мужчина, вставая. Серая рысь бесшумно поднялась вслед за хозяином. Степка немедленно выгнул спину и зашипел. — Поправляйся, Веслава. Думаю, мы придумаем, как же нам все-таки с тобою быть. А пока ты будешь жить в Священном Лесу.

Вот так! А потом правитель эльфов улыбнулся мимолетной улыбкой и стремительно выскользнул за дверь.

Зачем приходил? От его визита у меня на душе остался странный осадок. Похоже, я могу считать себя пленницей?


До крохотного домика, сложенного из розовато-серого камня, оставалось всего ничего. Осторожно переставляя ноги и часто останавливаясь, чтобы хоть немного перевести дух, я несла тяжелый ушат с водой. То есть, сейчас он казался мне настолько тяжелым, будто в нем плескалась не студеная водица, набранная в ближайшем колодце, а расплавленный свинец. Впрочем, последнее время любое усилие давалось мне с огромным трудом.

Низкое ярко-малиновое солнце заливало дрожащим зимним светом присыпанные недавним снежком деревья, окрашивая их во все оттенки розового. Но мне сейчас было не до красоты заснеженного леса. Валящееся за макушки деревьев светило ослепляло меня, заставляя жмуриться и напряженно вглядываться в узкую тропинку, ведущую к моему дому. Больше всего я боялась поскользнуться и упасть. Накануне мне уже пришлось дважды возвращаться к колодцу…. Сегодня сил на такой подвиг у меня не было.

— Здравствуй, Веслава, — прожурчал за спиной нежный голосок. — Что, опять тяжести таскаешь? Не надоело? А я шла к тебе, на праздник позвать. Сегодня первый день груденя, помнишь?

Ох. Вот только тебя мне сейчас не хватало! Осторожно, чтобы упаси Боги не расплескать драгоценную влагу, я примостила жбан на тропинку, устало распрямила спину и обернулась. Передо мною стояла, довольно улыбаясь, Авлена, а если быть точнее, Авлениэль. Мой день мог считаться удачным, если эта прелестная молоденькая эльфиечка не встречалась на моем пути. По-моему, красотка Авлена обладала самым злым языком во всём эльфийском лесу, работая им, как смерть косой. Её язвительных реплик боялись все, начиная с правителя Эрвиэля и заканчивая мальчишкой Гладриеном, которому по малолетству ритуальное окончание "-эль" ещё не было положено. Причем, чем ближе Авлениэль с кем-то общалось, чем лучше (по ее словам) к нему относилась, тем больше тот от нее и огребал. Последнее время у меня появилось неприятное подозрение, что девица решила облюбовать меня в качестве объекта повышенного внимания. Чур меня, чур!!

— Привет, Авлена, — вздохнула я, стараясь звучать дружелюбно. — Да, я помню, вы сегодня празднуете Рукомесленники. Осень провожаете. Зиму встречаете. А что, мне непременно надо быть?

— Конечно! — широко распахнула свои и без того бездонные голубые глаза красавица. — Только те, кто тяжко болен и лежит при смерти, не приходят на Рукомесленники! Ты что, наконец-то помереть решила? И то! Выглядишь так, что краше в гроб кладут!

— Ну, вот кто краше, того пусть и кладут, — буркнула я, соображая, как бы половчее отделаться от "злейшей подруги". Мне сегодня только по праздникам ходить. До дома бы доползти…

— Ты придешь, — и это был вовсе не вопрос, а утверждение. Девушка строго посмотрела на меня, как бы давая понять, что не в моих интересах с нею спорить. Хорошо. Зачем спорить? Проще молча сделать по-своему.

— Авлен, дай я хоть воду до дома донесу, а? — миролюбиво попросила я. — А там уж решу, что будет потом.

— Ну уж нет! — отрезала эльфийка. — Так и быть, давай сюда ведро, бледная немочь!

Невзирая на мои вялые возражения, девица решительно сдвинула меня в сторону, легко подхватила наполненный где-то на две трети ушат и зашагала по обледенелой тропинке к моему домику, двигаясь так, словно шла по тронному залу, неся в руках драгоценную корону, не меньше. Вздохнув ещё раз, я заковыляла за нею.

— Прелестная Авлениэль, ну зачем же так утруждать себя? — Ал вынырнул откуда-то, словно бес из лукошка. Под куст сирени маскировался что ли, оболтус? Повадился уже который раз вот так меня пугать! Между тем, парень обворожительно улыбнулся разрумянившейся при его появлении эльфиечке, легким движением перехватил из ее рук мой многострадальный ушат, укоризненно посмотрел на меня и проговорил: — Тебе сколько раз надо повторять, чтобы тяжелое не поднимала? Трудно было мне сказать, да?

— Трудно, — проворчала я, обогнула застывшую посреди дороги Авлену, Ала с ведром наперевес и побрела домой. Действительно, что толку спорить, если всё уже давным-давно решено за тебя? Закрывая за собою дверь, я краем уха услыхала, как эльфийка окликнула последовавшего было за мною Аллардиэля, тот что-то ответил и засмеялся. Глухо стукнул об дорожку ушат. Так-так. Похоже, я начинаю понимать, зачем это Авлена повадилась ко мне приходить. Запомним.

Я успела размотать платок, повесить на крючок кожух и переменить высокие теплые сапоги на уютные домашние поршни на меху, когда дверь ещё раз хлопнула, и в сенях громко затопали, отряхивая снег. В мою маленькую кухню, добрую половину которой занимала сложенная из плотно подогнанных тесаных камней печь с непривычно широкой топкой, ввалился довольный Ал. Привычным жестом приткнув ушат на низенькую табуретку, он сбросил щегольскую куртку и по-свойски плюхнулся на узкую лавку у очага.

— Попить дашь? — радостно спросил он. — Налей травничка, не жадничай!

Я молча плеснула в высокую глиняную кружку теплого травяного настоя. Эльф радостно захлюпал. Всё же, мне кажется, я плохо на него влияю…

— Ну так что, на Рукомесленники пойдешь? — осведомился эльф, вытирая рукавом "усы", оставленные темной жидкостью. — Авлена просила уточнить.

— Ха! — я оторвалась от созерцания гаснущего дня за окном. Сквозь частый свинцовый переплет проваливающееся за лес солнышко рассыпало последние брызги по моей аккуратной кухоньке. — Как же! Что-то мне кажется, что Авлену гораздо больше интересует, придешь ли на праздник ты!

— Да ладно, — беспечно махнул рукой Аллардиэль, — с чего бы?

— Ты что, слепой? — с подозрением уточнила я. — Может, полечить?

— Не надо, — Ал торопливо отодвинулся подальше от меня, — не стоит! Я те крапинки на смертном одре не забуду — а эльфы живут до-о-олго!

Дурачок. Мне сейчас и насморк не вылечить…

— Опять хандришь? — проницательно спросил Ал. — Поэтому сама и за водой потащилась?

— Нет, я веселюсь, — вяло возразила я. — Веселюсь, как и всегда, прозорливец ты мой.

— Хватит, Славка! Или ты снова порцию эликсира уменьшила?! Отвечай, ведь так??!!!

— Ну, так, — нехотя согласилась я.

— Вот бестолочь! — с чувством припечатал эльф. — Ведь сказано же было: нельзя этого делать!

Ничего не ответив, я снова отвернулась к окну. Сама знаю, что нельзя. А что мне тогда остается?


Два с лишним месяца, проведенные под сенью Священного Леса (как ещё называли эльфийские земли), показались мне самыми длинными в моей жизни, несмотря на то, что они были под завязку заполнены событиями и впечатлениями.

Выздоровела я довольно быстро. Целебные настои, микстуры и мази эльфов действительно творили чудеса. Уже дней через десять я смогла самостоятельно ходить, не рискуя от слабости завалиться куда-нибудь за лавку. Едва я ещё немного окрепла, как правитель Эрвиэль лично провел церемонию представления моей бледной персоны народу Священного Леса. Ну, то есть, эльфам. Мы с ними смотрели друг на друга во все глаза. Их недоверчивый интерес было легко понять — Эрвиэль очень точно описал всю неоднозначность моего положения. Тем не менее, Ал оказался совершенно прав, утверждая, что, спасая его жизнь, я получала вечную благодарность остроухих и право считаться одной из них. Я понимала, насколько трудно им было переломить свое резко негативное отношение к злодеям-людям, которому насчитывалось целых два века. Ведь ненависть к нам буквально въелась в их память, плоть и кровь, и ей было лишком много лет, чтобы вот так, в один миг, обо всём позабыть. Но они, по крайней мере, честно старались.

Мне же было до смерти любопытно узнать, что из себя представляют легендарные Перворожденные, и насколько они на самом деле отличаются от людского племени. Я подозревала, что знакомство с одним-единственным едва справившим совершеннолетие эльфом вряд ли могло дать мне ответы на все вопросы.

В тот же самый день мне пришлось принять участие ещё в двух церемониалах. Сперва меня приветствовали лесные гномы. Я с удовольствием рассматривала невысоких, совершенно квадратных бородачей. Они держались гораздо проще тонных эльфов и очень искренне благодарили меня за спасение и возвращение к родительскому очагу беглянок Кадри и Юки, которые, наплевав на официальность мероприятия, радостно скакали вокруг меня. Малявки, похоже, совершенно позабыли свой страх передо мною и моей второй сущностью. В цветистых выражениях старшие гномы сообщили мне, что с этого момента я могу считать себя не просто одной из них, а просто-таки почетной одной из них, не больше, не меньше; двери их домов будут всегда открыты для моей героической (гхм…) персоны! Что ж, я и не подумала возражать — маленькие человечки были мне очень симпатичны.

Вслед за гномами ко мне обратились кентавры. С этими всё оказалось куда как сложнее. Пока я с восторгом разглядывала четверых сказочных гигантов, с их смуглых лиц не сходило кислое и раздраженное выражение. Их вовсе не радовало происходящее. Тем не менее, они выдавили из себя несколько довольно сухих учтивых фраз. Скупо извинившись за нанесенные мне раны, кентавры, недовольно морщась, поведали недоумевающей мне, что отныне я пользуюсь их особым покровительством. Что-то не очень похоже…

Вот где мне пригодился унылый опыт участия в многочисленных приёмах послов и купцов, которыми меня так доставал князь Велимир! Томясь в Преславице, я даже не могла предположить, что приобретенные навыки однажды сослужат мне хорошую службу. Мало того, что я успела хорошо изучить правила дворцового этикета и знала, как в подобных ситуациях себя держать. Мне даже удалось не показать надменным полулюдям своего изумления! Гладкие, хорошо подобранные слова благодарности легко соскакивали с моего языка; к концу моей ответной речи мне даже показалось, что хмурые лица кентавров немного разгладились.

— Ты себе даже не представляешь, каково им сейчас приходится, — хихикая, прошептал мне на ухо довольный Аллардиэль, пока рослый брюнет, раздраженно перебирая передними копытами, приглашал меня посетить земли кентавров с визитом. — У этих коняг всё с ног на голову поставлено. Они, видишь ли, чувствуют себя обязанными не тем, кто им помог, а, наоборот, тем, кому сами пришли на помощь! Дескать, коли вмешались в чью-то судьбу, то будьте любезны, несите за это ответственность. Поэтому чаще всего помощи от кентавров дождаться так же "легко", как снегопада в грозник. Кто ж мог знать, что в категорию спасенных попадет не только хорошо им знакомый эльф или соседи-гномы, а ещё и человек! Ведьма!! Да ещё почти что обращенная нежить!!! Тебя, вообще-то, полагалось убить на месте, причем три раза подряд, но так вышло, что пришлось спасти…. А традиции и законы исключений даже не подразумевают!

— Так что, радуйся, Славка, — ехидно прокомментировал Степка, — ты у нас теперь не только почетная эльфийка и почетная гномиха, но и почетная кентавриха! Ох, тебе и привалило!..

Я в ответ закатила глаза.

Орки по поводу каких-то там официальных представлений решили не заморачиваться. Да и зачем бы им, собственно? Мы с ними прежде не встречались, друг друга не убивали и не спасали. Когда мы с Алом возвращались после всех церемоний к нему домой, трое рослых краснолицых парней просто-напросто этак "ненавязчиво" перегородили нам дорогу. Ещё несколько добрых молодцев, одетых в плотные замшевые штаны, безрукавки и сапоги на частой шнуровке, осталось стоять в паре шагов от тропинки, рассматривая нас с дружелюбным интересом сытых медведей.

— Говорят, ты в одиночку двух кабанов из Преисподней уложила? — не опускаясь до банальных приветствий, спросил самый коренастый из троицы. Он глядел на меня чуть исподлобья и говорил с довольно сильным акцентом.

Я пожала плечами.

— Говорят…

— А что скажешь ты? — проявил настойчивость парень.

— Ничего.

— Значит, врут? — удовлетворенно уточнил мой неожиданный собеседник. Его смуглое лицо с заметно выдающейся нижней челюстью расплылось в довольной улыбке.

Я неопределенно повела бровями. Вспоминать пылающие туши, распространяющие вокруг себя тошнотворную вонь горящей разлагающейся плоти, мне не хотелось. Говорить об этом — тем более.

— Или, всё-таки, не врут? — выжидательно сощурился орк.

— Думай, как хочешь, — равнодушно ответила я. Мне сейчас только не хватало кому-то что-либо доказывать.

— А слабо со мною сразиться? — вдруг предложил коренастый. Его спутники довольно заворчали. — Ну, давай, один на один, а?

— Зачем? — коротко поинтересовалась я. Ал и Степка до сих пор молча внимали содержательному диалогу, но мне было ясно, что это ненадолго.

— Ну-у-у…, - ухмыльнулся парень, — силами померяемся. Выиграешь — я на тебе женюсь и в Ирлер увезу. Ты не думай, Ирлер — это тебе не дыра какая-нибудь, а столица!

— А проиграю?

— Тогда всё равно увезу. Только тогда уж не обессудь — не женюсь. Так поедешь.

Я хмыкнула. Ал, не сдержавшись, фыркнул мне прямо в ухо. Сидевший на моем плече Степка возмущенно засопел:

— А давай-ка, Славочка, ты его просто сожрешь! А потом и всех остальных! Ишь ты, вояки какие выискались! Девчонка ещё вся в бинтах, только-только в себя от жутких увечий приходить начала, как они тут как тут: сражайся с ними, с лосями здоровенными!

Орки слегка смутились. Похоже, в их коротко остриженные головы даже не приходила такая простая мысль, что я не зря столько времени провалялась в постели, зализывая раны. Мой потенциальный соперник звучно поскреб макушку, потом широко улыбнулся, продемонстрировав острые, чуть торчащие вперед клычки и предложил:

— Так в чем вопрос?! Поправляйся! А вот тогда и сразимся! Ну что, по рукам?

— Ал, а ты что скажешь? — наивно хлопнув ресницами, обернулась я к эльфу. Орки мне понравились. После надменных кентавров и настороженных эльфов они, несмотря на дурацкий вызов, казались дружелюбными и простыми, как медный грошик. Отчего ж не поболтать забавы ради?

— Даже и не знаю, что вам, ребята, сказать, — немедленно натянул на себя серьезную маску умница Аллардиэль, который за миг до этого, как мне показалось, уже принялся грызть свой лук, чтобы не заржать в голос. — Бой-то ведь без вариантов будет… Славка наша нынче до первой крови не дерется! Только насмерть!

— Да ты, эльф, не бойся, — загоготали орки. — Не убьем мы твою подружку! Что мы, звери, что ли? Только вот попрощаться тебе с нею придется, с нами девочка поедет.

— Не, парни, — к моему восторгу сокрушенно вздохнул длинноухий скоморох, — вы меня не так поняли. Без вариантов — это она вас закопает. А, может, и впрямь сожрет…. это уж как выйдет…. - задумчиво добавил он, оценивающе разглядывая ошалевших орков. Словно мерку для савана снимал…

Я покосилась на Степку. Его нахальная морда медленно расплывалась в счастливой улыбке. Кажется, после сегодняшнего представления эльф войдет к нему в милость.

— Да ладно тебе, — неуверенно возразил давешний парень, тот, который и предложил сражаться на столь "интересных" условиях. — Что-то не больно похоже… девка-то мелкая да тощая!

— Вот ведь как внешность-то бывает обманчива, — посетовал Ал. — Да только дело в том, что эта девушка — не простой воин. Чародейка она. Так что, биться с тобой будет с помощью боевых заклинаний, и не исключаю, что именно тех, после которых от двух кабанов осталось по кучке пепла (это, к слову, я своими глазами видел). Только это ещё не всё, — заторопился эльф, заметив, что собеседник открыл рот, чтобы что-то возразить. — С ней дорогой беда приключилась… вы, парни, разве ничего не слыхали? Так что, теперь, если наша Веслава поколдует, то тут же змеевихой и обернется. Знаешь, кто это? О, по лицу вижу — знаешь. И тогда уже она вас всех точно слопает. Ведь, правда, слопаешь, Славочка? — умильно закончил он, уже обращаясь ко мне.

Вот умница! Ни слова не соврал, а представил всё так, что здоровенные орки, похоже, не то, чтобы немедленно захотели дать отсюда стрекача, но заметно озадачились. Про мою вторую сущность в здешних местах не знали только мертвые, однако простодушные северяне явно не придали этой пикантной подробности значения, да и вообще не прислушивались к сплетням. Как оказалось, напрасно.

— Преувеличиваешь, да? Разыгрываешь?! — решительно качнулся в нашу сторону коренастый любитель острых ощущений. Стоявший рядом с ним длинноусый мужчина ухватил парня за запястье.

— Это я-то преувеличиваю?! — чрезвычайно искренне возмутился эльф. — Да я, если хочешь знать, ещё и половины правды не рассказал!

Что ж, похоже, что балаган пора заканчивать.

— Нет, не разыгрывает, — как можно миролюбивее улыбнулась я. — Я действительно воюю только с помощью магии. Ну, почти только. Но колдовать мне сейчас никак нельзя. Я — недообращенный оборотень. Ну, так уж сложилось, понимаете? Колдовство, скорее всего, приведет к окончательному обращению. Тогда я вас всех убью… то есть, не я, а моя вторая сущность, которая станет первой… в смысле, единственной… тьфу ты, с вами запутаться недолго! Короче, потом ее, то есть, меня, конечно, тоже убьют, но вас это уже вряд ли обрадует. Я понятно объяснила? А теперь скажите, мне такие страсти нужны? А вам? Ну, я так и думала.

О зелье, которое не позволяло мне ни колдовать, ни обращаться, я упоминать не стала…

Обалдевшие орки смотрели на меня круглыми глазами. Похоже, до них дошло, что им рассказали правду и ничего кроме правды. Я же разглядывала их мощные рослые фигуры, обветренные лица с довольно приятными чертами (хотя тех вождей из книжки всё же не стоило забывать!) и думала о том, что эти решившие слегка порезвиться парни почти ничем не отличаются от самых обычных людей. Наши синедольские добрые молодцы тоже не упускали случая подколоть приглянувшуюся красную девицу, причем шутки порой приобретали довольно рискованный оттенок.

Орки молча уступили нам дорогу. Шагая к дому Аллардиэля, я лопатками чувствовала их взгляды. Между нами было уже шагов сорок, когда коренастый парень крикнул мне вслед:

— Эй, синеглазая! Предложение остается в силе! Приезжай к нам в Ирлер!

— Смотри, Славка, — снова захихикал Ал, — ты с ними поосторожнее. У орков свой собственный кодекс чести: умыкнут — не чихнут, и даже прощенья не попросят! Будешь в юрте жить, овечек пасти.

Ну-ну. В принципе, отчего ж парням не попробовать и не рискнуть? Результат я им, правда, не гарантирую…

Обернувшись, я на ходу махнула рукой. Спасибо! Может, и приеду! Когда-нибудь…

На следующий день правитель Эрвиэль ещё раз (на этот раз принародно) высказал пожелание, чтобы я осталась жить на Земле Священных Деревьев, бегло перечислив разнообразные преимущества и выгоды моего согласия. Сразу видно, что готовился…. В конце своей речи черноволосый эльф незаметно мне подмигнул, чем немного примирил меня с тем печальным фактом, что это самое согласие было не более чем формальностью.

Мне было предложено на выбор несколько домов, хозяева которых выразили готовность принять меня; в их числе была и семья Аллардиэля, мать которого, Диннориэль, не сводила с меня влюбленного взгляда, поскольку мне удалось сохранить жизнь ее обожаемому сыночку. По-моему, даже если бы я была демоницей из Преисподней, она бы испытывала ко мне такую же исступленную благодарность.

Вежливо поблагодарив, я отказалась. Конечно, я была не в том положении, чтобы выдвигать какие бы то ни было условия, но, коль уж мне предстояло тут остаться, жить мне хотелось одной. Прежде всего, потому что я отнюдь не была уверена в том, что моя зловещая вторая сущность, пусть и связанная магией эликсира, всё-таки не сумеет вырваться на свободу. Ради безопасности гостеприимных хозяев мне стоило держаться наособицу. А, кроме того, мне требовалось ещё очень многое обдумать и осознать.

Так что, уж если тюрьма, так пусть хоть темница будет на одного. Степка не в счет.

Эльфам, похоже, было всё равно, лишь бы ценный объект благодарности в моем лице остался в их распоряжении. Недовольной осталась только матушка Ала, желавшая получить меня в свое личное пользование. Но ей пришлось смириться, и красавица-эльфийка утешила себя тем, что, не обращая внимания на мои слабые протесты, практически насильно заполнила отведенный мне дом разнообразной утварью, доверху набила стоящий в спаленке ларь одеждой на все случаи жизни, а также взяла с меня клятвенное обещание, что завтракать, обедать и ужинать я буду исключительно у нее.

Вот так я и поселилась в расположенном чуть на отшибе крошечном домике, сложенном из розовато-серого камня, чьи стены были заплетены жимолостью и ломоносом, а под островерхой черепичной крышей прилепилось гнездо ласточек. Стремительно прошуршал дождями ревун, листопад, как ему и положено, просыпался листьями, и наступила зима, необычно ранняя и студеная даже для здешних холодных земель. К началу месяца груденя снег уже уверенно покрыл землю и деревья, не собираясь таять до будущей далекой весны.

Два месяца не были потрачены даром. Добрых четыре седмицы были посвящены тщательному знакомству с землями эльфов. В сопровождении верного Аллардиэля мы со Степкой вдоль и поперек исходили Священный Лес, любуясь величественными деревьями и изящными домиками, притулившимися у их корней. В шумной тесной Преславице мне, выросшей в лесной глуши, было очень неуютно; в просторный же эльфийский город-лес, город — цветущий сад, не имевший ничего общего с людскими поселениями, я влюбилась с первого взгляда.

Ал сводил нас в рощу, где росли невиданные в Синедолии благородные белые клены, священные деревья эльфов, у подножья которых Перворожденные возносили молитвы своим богам. Я тут же вспомнила, что эти красавцы привлекли моё внимание, едва я очутилась в здешних лесах, сбежав от Сивелия.

— Вполне возможно, — кивнул парень, ласково поглаживая кору одного из кленов. — Они порой встречаются вне наших земель, но никогда не растут кучно, рощами. Эта — единственная в своем роде. Эльфам вообще невероятно повезло: покидая после войны свои оскверненные и выжженные леса, мы и мечтать не смели, что волею Богов окажемся там, где белых кленов даже больше, чем в наших исконных землях. Там-то их было совсем мало.

— А сейчас нет вообще, — сочувственно вздохнула я. По крайней мере, в Синедолии мне ни разу не доводилось встречать эти могучие деревья с ворсистой белесой листвой.

Тогда же я узнала, что почти у каждого эльфа есть "свое" дерево, которое является его энергетическим двойником, если надо — донором, практически побратимом. Некоторым очень везет, и для них такими деревьями становятся именно белые клены. Впрочем, двойником может быть и дуб, и рябина, и сосна, и ясень…

— Вот это мой друг, — Ал прижался щекой к гладкой серебристо-серой коре молодого дерева, которое прежде гладил. — Вы оба мои друзья, поэтому я хочу, чтобы вы познакомились.

— И что я должна сделать? — подозрительно спросила я у парня, глядящего на меня сияющими глазами. Нет, в самом деле? Может, надо пожать клену ветку?

— Просто приложи к нему свою ладонь, — попросил эльф, — и тогда мой двойник запомнит ту, которой я обязан жизнью. Ну, смелее!

Я осторожно прикоснулась к теплой, словно бархатной поверхности ствола — и изумленно ахнула. Кора под моими пальцами ощутимо нагрелась, и я почувствовала мягкий толчок доброй силы, которой дерево приветствовало меня.

— Он признал тебя! — ликовал Аллардиэль, благодарно прикасаясь кончиками тонких пальцев к своему клену, благожелательно шелестящему белесой листвой, над которой краски осени были не властны.

— Что значит — признал? Он что, теперь и моё дерево тоже?

— Нет, — извиняющимся тоном ответил эльф, — вот это вряд ли. Но, ты знаешь, а ведь всё может быть. Я не имею в виду именно это растение. Но если ты почувствовала отклик одного из них, то, вполне возможно, что рано или поздно ты повстречаешь своего двойника. Ты просто ходи, разговаривай с деревьями, дотрагивайся до них.

— И что?

— Ты сама ощутишь, когда это произойдет. Это сложно описать, но такое ни с чем не спутаешь.

— И что потом?

— Славка, — серьезно сказал Ал, — ты тогда почувствуешь, как это хорошо, когда у тебя есть своё дерево! Сможешь пользоваться его энергией, начнешь постигать магию леса! Это же здорово!

Точно. Здорово. Просто замечательно. Мне сейчас для полного счастья только сторонней силы и непривычной магии не хватает.

Однако я и не заметила, как у меня быстро вошло в привычку прикасаться на ходу к каждому дереву на своем пути. Точно так же делали эльфы, ещё не встретившие своего лесного двойника…

После того, как мы посетили рощу благородных белых кленов, Аллардиэль взял пару рослых тонконогих эльфийских коней и отвез нас со Степкой посмотреть на ухоженные поля и сады, которыми славились земли Священных Деревьев. Прежде Ал уже рассказывал мне о том, что единственная доступная остроухим магия — это способность говорить с растениями, или, как её ещё иногда называют, магия леса. Травы, деревья и кустарники охотно подчинялись Перворожденным, и эльфы, по нескольку раз в год без особых усилий собирая прекрасные урожаи, успешно торговали овощами и фруктами со своими соседями, причем никакие типично селянские беды вроде засух, недородов или прожорливых жуков их не трогали. Взамен же они получали скот с орочьих пастбищ и теплые шерстяные ковры орочьего же изготовления, строительный камень, медь, железо и самоцветы, добываемые гномами, как лесными, так и горными, а также меха и кожи, в выделке которых не было равных кентаврам. Кроме того, старшие народы охотно покупали у эльфов их целебные сборы, настои и эликсиры, а также оружие, домашнюю утварь, ткани и гобелены потрясающей красоты и изящества.

Как-то раз Ал решил показать нам загадочные приграничные пущи, которые на первый взгляд представляли собой довольно широкую полосу самого обычного, хотя и очень густого леса, окружавшего земли эльфов. Через каждую дюжину-другую верст деревья расступались, образуя длинные проходы, на входе и на выходе бдительно охраняемые стражей, очень серьезно относящейся к своим обязанностям. Так как мы пришли вместе с Алом, нам всё-таки было позволено пересечь границу Священного Леса. Правда, один из стражников, ничуть не смущаясь, принялся за нами подглядывать, не очень старательно маскируясь под молодой дубок.

— Хочешь, одну штуку покажу? — плутовато спросил эльф. Оттащив меня подальше от любопытного "деревца", так, что оно больше не могло за нами шпионить, не покидая боевого поста, мой друг предложил: — Ну-ка, попробуй пройти через лес.

Я пожала плечами. Лес, конечно, был густой, с разросшимся подлеском, но и только. В чем подвох-то? Я развела руками тонкие стволы орешника и шагнула вперед. Ой! В тот же самый миг деревья и кустарники (среди которых, кстати, росло полным-полно покрытых шипами барбариса и боярышника!) настолько плотно переплели свои ветви, что пройти сквозь эту живую колючую стену не сумел бы даже не особо крупный заяц.

Степан всё же предпринял свою собственную попытку. Что ж, мы быстро поняли, что там, где не проскочит заяц, не пролезет и кот. Однако неплохо эльфы сумели позаботиться о своей безопасности!

Когда мы со Степкой окончательно убедились, что враг тут точно не пройдет, Аллардиэль удовлетворенно вздохнул, провел руками по тому самому месту, где до этого тщетно пыталась пробраться я, и на наших изумленных глазах подрост покорно подался в стороны, давая нам дорогу. Следуя кивку нашего остроухого провожатого, я, крепко прижимая к себе подозрительно сопящего кота, последовала за эльфом. Сразу за моей спиной заросли начали смыкаться. Через несколько шагов я поняла, что попала в самый настоящий плен. Кустарники вокруг нас были настороже, и если к Алу они явно благоволили, то на любое мое движение с готовностью щетинились тысячей колючек.

— Ну что, впечатляет? — довольным голосом поинтересовался эльф, в чьи лопатки я была вынуждена буквально уткнуться носом, чтобы не вводить в искушение воинственную флору.

— Вполне, — кивнула я спине и уточнила: — Так что же получается, приграничные пущи чужих не пропускают, а эльфов — с милой душой?

— Совершенно верно, — ответил Ал. Теперь мы стояли, окруженные неестественно плотными зарослями рябины. — Только эльф может пройти пущи в любом месте. Все остальные — лишь через сторожевые посты.

— Всё ясно, — хмыкнула я. Магия моя, конечно, была давно и надежно утоплена в том эликсире, что исправно готовил для меня магистр Бранниан, но… — А ну-ка, подержи Степана.

Под удивленным взглядом загордившегося было ушастика, я порылась в карманах куртки и после серьезных раскопок извлекла на свет мятый сверток с творожным сочнем. Матушка Аллардиэля пребывала в стойкой уверенности, что девочка, то есть я, неправильно питается, и старалась меня закормить почище моего домового Микеши. Разломив печево пополам, я, присев на корточки, аккуратно положила его рядом с собой. Затем прижала ладони к влажной листве, плотным ковром закрывавшей землю, ощутила теплое дружелюбное дыхание своей, пусть мне сейчас и недоступной, стихии и тихонько прошептала:

— Батюшка Леший, не побрезгуй угощением, сделай милость! Дай своё благословение дочери земли и леса! Прими, как друга! — а потом выпрямилась и поклонилась в пояс.

Внешне ничего не изменилась: деревья не начали исступленно махать ветвями, из чащи не выскочил сам лесной хозяин и не бросился с разбега мне на шею. Однако нечто неуловимое подсказывало мне, что призыв услышан и вряд ли останется совсем без ответа. Всё свою сознательную жизнь я относилась к лесу, как к старшему брату и защитнику, и научилась чувствовать его настроения не хуже, чем свои собственные.

Я протянула руку и погладила побуревшую листву. Тоненькая рябинка задрожала под моими пальцами, но не отпрянула, не ощетинилась колючками притаившегося за нею боярышника. Когда же эльф, неуверенно косясь в мою сторону, двинулся обратно к опушке, то кусты и деревья больше не стремились вытолкнуть меня прочь, уже не так торопясь сплестись за моей спиной в непроходимую живую изгородь.

— Как ты это сделала? — изумленно прошептал Аллардиэль. — Они больше не захотели тебе противостоять! Это какая-то магия, да?

Я усмехнулась.

— Да ничего такого я, по большому счету, не сделала. И причем тут магия? Ты же знаешь, что я сейчас и огонька не наколдую.

— Тогда… как?

— Да очень просто. Ты же всё сам видел. Природу и природную нежить обмануть нельзя, глупый! Я была с ними абсолютно искренна — фальшь или ложь они почувствовали бы сразу. Ну и, конечно, знала, как и что положено сказать и сделать. Понятно?

До сих пор хранивший напряженное молчание Степка довольно завозился на руках эльфа, спрыгнул на землю и сла-а-адко так потянулся:

— Мы, друг Аллардиэль, народ лесной, знаешь ли! Так что, уж не взыщи…

День спустя мой домик почтил своим присутствием правитель Эрвиэль. Черноволосый эльф с насмешливыми фиолетовыми глазами был у меня частым гостем. Ничуть не стесняясь собственной настойчивости, он без устали расспрашивал меня обо всем, что я знала или о чем могла только догадываться, от уклада жизни синедольских селян до хода битвы за Долину Драконов. Пресветлого живо интересовало всё: какие культуры выращивают на полях и в огородах люди, как выглядит столица княжества Преславица, какого рода магию чаще всего практикуют наши чародеи, что представляет собою тот мир, где меня держал в заточении старый Сивелий (Правитель знал, что именно старый чернокнижник, заклятый враг кентавров, похитил меня из Преславицы; впрочем, в подробности своего общения с колдуном я предпочитала не вдаваться), как так вышло, что змеевихи отпустили нас восвояси, правда ли, что я дружу с оборотнем… да всего и не перечесть. Некоторые его вопросы были мне неприятны, некоторые будили слишком болезненные воспоминания. Я честно предупредила правителя эльфов, что пока не готова говорить обо всем, так что с его согласия рассказывала лишь о том, что не вызывало у меня внутреннего протеста. Так, я совершенно точно не могла обсуждать свою странную помолвку с Даром и взаимоотношения с великокняжеской семьей. Правильно говорят: то, что невозможно забыть, очень тяжело вспоминать.

Пресветлый Эрвиэль привычно расположился на узкой резной лавке под окном, с удовольствием вытянул ноги и принялся внимательно наблюдать, как я осторожно цежу в большую глиняную кружку яблочный взвар. Темно-серая рысь, крупный самец по имени Артас, ни на шаг не отходящий от своего хозяина, тут же растянулся рядом и прикрыл свои ярко-зеленые глаза — сделал вид, что спит. Однако настороженно вздрагивающие уши и время от времени вспыхивающие между век искры недвусмысленно указывали на то, что у их обладателя имелись самые серьёзные намерения пошпионить за нами. Я усмехнулась: кот — он всегда и везде кот. Пусть большущий — добрый аршин в холке, пусть свирепый лесной хищник, вполне способный завалить косулю и даже оленя. А нрав всё одно — кошачий! К слову сказать, собственно кошек у эльфов не было, поэтому на моего Степана они смотрели с откровенным любопытством. Правда, кое-кто, подобно Правителю, держал прирученных рысей, что служило для Степки постоянным источником раздражения. Ну так, ещё бы, ехидничала про себя я, здоровенные, клыкастые, верткие — ни тебе подраться, ни поухаживать…. На кота зверюги не обращали ни малейшего внимания, что злило того ещё больше. Ал мстительно хихикал, что у моего Степана приключился культурный шок.

Однако приходилось терпеть. Каждый раз, когда Эрвиэль в сопровождении Артаса удостаивал меня посещением, Степан предусмотрительно смывался. Я посмеивалась, поскольку знала, что кошак неизменно отправлялся в дом Ала, где, утешая себя, самоотверженно снимал пробу со всех блюд, которые готовились на кухне его матушки. Так как правитель приходил часто, Степка уже успел обрести утраченную за время наших с ним приключений дородность.

— Скажите мне, Правитель, — передавая тяжелую, наполненную до краев кружку, спросила я, — это что же получается, ваши приграничные пущи так вот запросто пропустят любого эльфа?

— Как выяснилось, не только эльфа, — хмыкнул Эрвиэль, которому уже рассказали о моем знакомстве с охраняющими покой Перворожденных лесами.

— Да ладно, — я махнула рукой, — я же не в счет.

— Это ещё почему?

Я усмехнулась.

— Вряд ли кто-нибудь сумеет повторить то, что сделала я. Просто мне посчастливилось на протяжении многих лет водить дружбу и с лешим, и с водяным, и с его русалками (эльф выразительно скривился), и с болотными кикиморками, и с полевицами… да много с кем! Но с лешим — больше всего. Я просто их люблю и знаю, как себя вести. Так что там насчет эльфов, правитель?

— Да, пущи пропустят любого эльфа, — Правитель склонил голову набок и с любопытством посмотрел на меня. — Веслава, а почему ты спрашиваешь об этом?

— То есть, — игнорируя его вопрос, уточнила я, — пущи не разбирают, что за эльф, свой или чужой, с добром пришел или со злом?

— А-а-а, вот ты о чем… — сощурился Эрвиэль. — Нет, не разбирают. Потому, что разбирать нечего. И незачем.

— Объясните! — не унималась я. Подобное легкомыслие выглядело странным, тем более, если вспомнить высоту хорошо охраняемых стен Преславицы (и это в Синедолии, давным-давно позабывшей про войны!) Что, в мире больше нет других эльфов? И где гарантии, что кому-нибудь из них однажды не придет в голову "богатая" идея завевать Священный Лес?

— Да что объяснять-то? — равнодушно переспросил Правитель. — Эльфы между собой не воюют. Ни один Перворожденный не придет на эти земли с дурными намерениями.

— Как? — поразилась я. — Разве такое бывает?! Как вы можете быть в этом уверены? В любом разумном существе могут уживаться совершенно разные начала! Иначе как же тогда равновесие между добром и злом?

— Веслава, — терпеливо возразил мне черноволосый эльф, — ты делаешь ошибку, пытаясь судить всех — нет, даже не по себе, но просто по людям. Мы же — вовсе не люди! Мы с вами, конечно, в чем-то похожи, но ещё больше между нами различий. И прежде всего в том, что касается нашего мировосприятия. Я не хочу сказать, что не бывает эльфов злых, завистливых, жадных или глупых. Ещё как бывают! Однако мы живем иными страстями и кормим иных волков.

— Каких ещё волков?! — оторопела я.

Правитель улыбнулся.

— Мы считаем, что внутри каждого из нас идет борьба, подобная драке двух волчьих стай. Одна стая воплощает зло: зависть, глупость, ревность, безделье и так далее. Другая — добро: любовь, истину, мастерство. Победят те звери, которых ты кормишь своими собственными руками. Это тебе понятно?

Я кивнула.

— Так вот, запомни, все: эльфы и люди, гномы и кентавры — кормят совершенно разных волков. Кроме того, мы по-разному ощущаем, что есть добро, а что есть зло, и зачастую вкладываем неодинаковый смысл в эти понятия. И не обольщайся — вряд ли мы когда-нибудь сумеем до конца понять друг друга. Но поверь мне на слово — эльфы никогда не предают и не стремятся к власти. Их волкам неведомы такие страсти.

Я немного помолчала, переваривая услышанное.

— А какие ведомы?

Эльф насмешливо покрутил встрепанной головой.

— А ты не сдаешься! Что ж, наши страсти — не секрет. Но, может, ты и сама сумеешь догадаться?

Я улыбнулась. Перворожденных и впрямь обуревали страсти, не заметить которых мог бы только слепой, да в придачу и глухой на оба уха. Вернее, одна всепоглощающая страсть — к мастерству. Даже не так: к Мастерству с большой буквы.

Всю свою жизнь каждый эльф совершенствовался в каком-либо деле. Но, думаю, ни у кого не повернулся бы язык назвать их ремесленниками, хотя, по большей части, это были именно ремесла. Из-под ловких пальцев Перворожденных выходили тончайшие ткани, дивной красоты гобелены, драгоценное оружие, прихотливо изукрашенная посуда и упряжь. Эльфы никогда не создавали просто предметы — только произведения искусства! Их самыми главными божествами были Идеал и Безупречность. Я брала тарелку или кубок — и забывала, зачем они нужны, так прекрасно было то, что я держала в руках. Есть с этого? Пить из этого?! Да вы что?!! Поставить на стол, повесить на стенку и немедленно любоваться! Прежде, чем откусить от яблока, мне приходилось напоминать себе, что этот совершенный плод выращен именно для того, чтобы его съели. Если воины сходились на ристалище, то мне с трудом удавалось следить за их молниеносными, отточенными движениями. Слушая сочиненную эльфами музыку, я вообще забывала, на каком свете нахожусь.

Справедливости ради надо признать, что эльфы окружали себя не только безукоризненными изделиями собственных рук. В их домах хватало и простых, вполне утилитарных предметов. Но то были вещи, изготовленные гномами либо орками, которым не приходило в голову, что ушат для воды должен быть непременно покрыт тонкой резьбой. Было бы надежно — и хорошо!

Но вот если эльф, к примеру, строил дом, то на свет появлялось чудо изящества и гармонии. Розовато-серый камень, добываемый и ввозимый в эльфийские земли лесными гномами, подвергался скрупулезной обработке. Кому-то нравились гладкие, словно поверхность лесного пруда, стены, на которых самый внимательный глаз не мог разглядеть стыков между отдельными камнями. Кто-то, напротив, предпочитал жильё, имитирующее дикую скалу с неровными, поросшими мхом боками. В любом случае, результат был потрясающим, и имя ему было — Совершенство. Кстати, больших зданий ушастые не признавали. Невысокие, ладные, с остренькими черепичными крышами, небольшие снаружи, но очень поместительные изнутри домики и чистенькие аккуратные мастерские выглядели так, словно сами по себе выросли в просторном, почти без подлеска, эльфийском лесу и стали его частью. Единственным исключением являлся Дом Правителей. Это был настоящий замок, изысканный и очень грациозный, с ветвящимися башенками и шпилями. Собственно, нынешний Правитель там никогда и не жил. Вот ещё, в такой-то орясине?! В сказочном замке принимали послов и в зимнее время года проводили праздники, самым любимым из которых были, как нетрудно догадаться, Рукомесленники, праздник ремесел.

Среди мастеров наособицу стояли те, кто работал с древесиной. Среди эльфов таких были считанные единицы. Дело в том, что лес для остроухих был свят, и срубить дерево, чтобы затем изготовить из него стол или лавку, считалось немыслимым. Даже мастера оружейники работали исключительно с металлом и кожей, а луки, это типично эльфийское оружие, каждый охотник или воин делал себе сам. Мастера же краснодеревщики использовали для своих нужд только умирающие либо мертвые растения, умудряясь обрабатывать их древесину так, что изделия из нее ничем не уступали тем, что были изготовлены из живого леса теми же гномами. И уж совсем невозможно было представить, чтобы эльф срубил дерево на дрова. Остроухие отапливали свои жилища либо валежником, либо жирным горючим камнем, в избытке добываемым лесными гномами.

Каждый Перворожденный в течение своей длинной жизни стремился пройти все ступени мастерства. Все эльфы очень серьёзно относились к поиску своего призвания. Эльфят с малолетства водили по разным мастерским и давали попробовать ремесла на вкус и цвет. Было очень забавно и трогательно наблюдать, как самым маленьким осторожно вкладывали в ручки разные материалы и инструменты, внимательно наблюдая за их реакцией. Очень часто получалось так, что ребенок не наследовал интересов одного из родителей. Это считалось нормой; династии случались редко, и семья Аллардиэля, который, подобно отцу и деду выбрал для себя путь воина и охотника, была скорее исключением, нежели правилом.

Долгое и упорное ученичество заканчивалось присвоением звания младшего подмастерья, что само по себе уже было почетно. Затем следовала ступень старшего подмастерья и личного помощника. И далеко не каждый эльф достигал заоблачных высот Мастера.

Что интересно, остроухим была совершенно не свойственна зависть или ревность к чужому успеху. Да и зачем? И Мастеров, и подмастерьев, и помощников могло быть сколь угодно много, пихаться локтями ни к чему. Чужие секреты мастерства тоже не вызывали желания пошпионить за соседом. Всякий эльф искал свой собственный путь. Сосредоточенные на погоне за Совершенством, многие Перворожденные на первый взгляд казались суховатыми, равнодушными и высокомерными. Позже я поняла, что страсть к Мастерству полностью поглощала их души.

Тем не менее, несмотря на всё это, а также на слова Эрвиэля, мне казалось, что между людьми и эльфами было гораздо больше общего, чем различий. Уж, по крайней мере, этих самых различий было ничуть не больше, чем между жителями моей Синедолии и, к примеру, темнолицыми подгорийцами (которых я не раз встречала при дворе великого князя Велимира), чья манера поведения и логика поступков не раз повергала меня (и не только меня!) в совершенное недоумение.

Да, и ещё кое-что: эльфы совсем не стремились к власти. "Должность" Правителя вовсе не была для них особо желанной. Напротив, считалось, что выполнение многочисленных общественных обязанностей здорово отвлекает от главного — от обретения Мастерства. Власть, скорее, была бременем, нежели привилегией, хотя и Правитель, и его советники относились к возложенной на них миссии крайне ответственно (эти должности были, если так можно выразиться, выборно-наследственными: выбирали-то их всем миром, однако из века в век отдуваться за всех приходилось представителям одних и тех же трех-четырех семей). Впрочем, и об иных делах они не забывали. Пресветлый Эрвиэль, к примеру, в свободное от основной работы время по-прежнему, как и в юности, разводил скакунов эльфийской породы. "Не век же мне эту лямку тянуть, — посмеиваясь, кивал он на замок с башенками. — Рано или поздно придет время другого Правителя, а я останусь с моими лошадками". Ушлый Эрвиэль ещё лет эдак сорок назад обзавелся "напарником", и теперь соправитель Лансариэль, надменный эльф с длинными золотистыми волосами, неизменно заплетенными в сложную косу, тащил на своих плечах большую часть представительской рутины. Злые языки в лице Ала и Авлены утверждали, что больше он всё равно ничего не умеет. Впрочем, ни для кого не было секретом, что все важные решения принимал исключительно сам Правитель.

— Ты права, — согласился Эрвиэль, когда я изложила ему свои рассуждения. — Кстати, такая одержимость характерна и для гномов, и для кентавров.

— Но послушайте, — спохватилась я, вспомнив, что мне когда-то рассказывали Радош и Дар, — зачем же тогда вы воевали между собой?! Ну, прежде, давным-давно?

— Да разве это были войны? — скривился Правитель. — Это ж так — ристалища, чтобы выяснить, чьи воины лучше в седлах сидят…. Что такое настоящая война, мы узнали только лишь тогда, когда за дело взялись люди!

— Которые, как оказалось, вскармливали совсем других волков, — негромко добавила я.

Вскоре после этого разговора я была официально приглашена к мастеру Дивиэлю. Верховный целитель Земли Священных Деревьев в самых учтивых выражениях предложил мне поработать под его началом. Никакого официального статуса (ученика там или подмастерья) я, конечно, не получила, а просто начала потихоньку изучать эльфийские травы, а также бесчисленные отвары и декокты, которые можно из них приготовить. Со своей стороны я несколько раз попыталась поделиться с Дивиэлем рецептами известных мне зелий, по крайней мере, тех, которые не требовали наложения чар. Неизменно вежливый старый мастер терпеливо выслушивал меня, но вскоре я заподозрила, что напрасно трачу время. Ни за какие сокровища мира он не стал бы использовать мои знания. А совершенно напрасно — о чудодейственных свойствах той же настойки из благородной голубой плесени эльфы даже не подозревали! Никаких добавок к растениям не применяли. Я сделала себе мысленную пометку: в будущем, когда я получше узнаю эльфов, а они привыкнут ко мне, надо будет непременно вернуться к этой теме ещё разок. А пока же приходилось признать: Перворожденные ни в малейшей мере не были заинтересованы в моих знаниях и навыках. Упертые приверженцы своих собственных традиций и обычаев, они признавали только то, что было им привычно и понятно.

Что ж, может быть, когда-нибудь….


— На-ка вот, выпей!

Задумавшись, я невидящими глазами смотрела на сгущающиеся на снегу тени исполинских елей, за макушки которых быстро валилось солнце. Вздрогнув, я обернулась. Прямо передо мною стоял улыбающийся Аллардиэль, протягивая мне изящный серебряный кубок, до краев наполненный маслянистой жидкостью. Всё верно: сто двадцать семь компонентов, тридцать одно заклинание. Принимать четыре раза в сутки через равные промежутки времени. Хранить не более трех дней после приготовления. Ага, это, значит, Ал сегодня побывал у магистра и принес мне свежую порцию.

Я покачала головой.

— Нет, Ал, сейчас не буду. Попозже, перед сном — обязательно.

— Да ты только посмотри, на кого стала похожа! — возмутился эльф. — Магистр Бранниан совершенно ясно сказал, что без этого эликсира ты скоро просто рухнешь от изнеможения!

— А с ним я ещё скорее сойду с ума, — хмуро возразила я. — И вообще, я же не отказываюсь от лечения! Просто немного уменьшила дозу, вот и всё.

— Вот и всё? Вот и всё?! — начал закипать Аллардиэль. — Ты что, не понимаешь, что творишь? Магистр Бранниан…

— И что ты заладил одно и то же: магистр Бранниан да магистр Бранниан? — сварливо огрызнулась я. — И вообще, я его боюсь…

— Кого? Магистра?!!! — изумленный эльф чуть не выронил кубок. — Да ты с ума сошла!

— Вполне возможно! Но личей я всё равно боюсь!

— Да сколько же тебе можно повторять? — возмутился мой друг. — Магистр — никакой не лич! Он баэлнорн. Понимаешь — ба-эл-норн!! Разницу ощущаешь?

— Ощущаю. Да знаю я, знаю, что баэлнорн — совсем не лич! А если быть точнее — не совсем лич. Помню я, что только светлый маг, урожденный эльф, тоже может пройти ритуал обретения бессмертия, не положив при этом свою душу на алтарь эгрегора зла.

— Вот именно! Баэлнорн не приносит кровавых человеческих жертв, не практикует черную магию, никому не делает ничего плохого! Он просто "немертвый". Да магистр Бранниан — последний чародей эльфов, и он, изменив свою природу, добровольно обратился в нежить, чтобы обмануть смерть и остаться рядом со своим народом…

— …да, да, да, и такое положение дает ему возможность достичь новых, прежде недостижимых высот в магической науке, — уныло закончила я фразу и тяжело вздохнула.

Всё это мне сперва объяснил лично Правитель Эрвиэль, а потом чуть не ежедневно повторял Ал, временами превращавшийся в порядочного зануду. Но суть дела от этого не менялась. Хранитель мудрости эльфов был самым настоящем личем. Его серые пергаментные пальцы, выглядывающие из широких рукавов снежно-белого балахона, и шелестящий голос, доносящийся из-под надежно скрывающего лицо куколя, вогнали меня в такую дрожь, что наша с ним первая встреча пока оставалась единственной. Мудрый старец решил не подвергать меня столь суровым испытаниям, какими стали бы для меня наши беседы, хотя ему явно не терпелось о многом со мною, глупой, поговорить. Старый чародей исправно готовил для меня целебное зелье, позволяющее держать в узде мою вторую сущность, и продолжал искать способ, который бы позволил изгнать ее навсегда. Пока у него ничего не получалось, и чем дальше, тем сильнее крепла во мне уверенность, что и не получится.

Я почувствовала, как у меня начало дрожать лицо.

— Ал, пожалуйста, — глухо попросила я, стараясь удержать подступившие слезы, — не мог бы ты сейчас оставить меня одну? Мне надо… словом, я сама к вам приду, когда смогу, ладно? Пожалуйста…

Привыкший к перепадам в моём настроении эльф пристально посмотрел на меня и безропотно шагнул к двери.

— Слав, мы тебя всё-таки будем ждать. Приходи.


Плакала я долго. За окном погасли последние воспоминания ушедшего дня, а я, не зажигая ни свечи, ни светильника, сидела у окна и слепо смотрела сквозь темное узорчатое стекло, даже не пытаясь вытирать слезы, катившиеся по моим щекам. Во что превратилась моя жизнь?

Я потеряла всё, что любила. У меня больше не было ни возлюбленного, ни магии, ни даже возможности вернуться к той тихой уединенной жизни в Черном Лесу, которая была мне так дорога. Жизнь стремительно налетела на меня, закружила в многоцветном водовороте, а потом, словно разочаровавшись, отшвырнула прочь. Я не роптала — так мне и было надо. Боги решили покарать меня вполне заслуженно. Обратившись к запретной магии крови, я сознательно пошла на преступление, и теперь расплачивалась за него.

Прежде всего, пора было честно признать, что Дар за мною не приедет. За то время, что я прожила у эльфов, подобное путешествие можно было совершить раза три (с его-то возможностями!) Я не сомневалась, что Радош полностью посвятил его во все особенности моего нынешнего состояния, и, какой бы сильной ни была любовь моего чародея, вряд ли она могла выстоять перед перспективой женитьбы на оборотнихе, готовой в любой момент потерять остатки разума. Да я и сама была бы не вправе принять от него такую жертву, даже пожелай он на нее пойти.

Мою магию практически полностью блокировал тот эликсир, что готовил для меня магистр Бранниан. Это было очень болезненно. Магические способности оказались сродни зловещему белому дурману, приверженцы которого, будучи отлучены от зелья, испытывали страшные муки. Единожды попробовав чары на вкус, я не находила в себе сил полностью от них отказаться.

Тогда я втихаря стала уменьшать дозу эликсира. Результат моих опытов оказался сомнительным: способности к волшбе чуть-чуть восстановились (совсем немножко!), но и одурманенная змеюка немедленно начала приходить в себя. Путем подбора я определила минимальную дозу целебного снадобья, которая всё-таки давала мне возможность терпеть свою вторую сущность, одновременно позволяя хоть немного, хоть самую капельку колдовать. В конце концов, мне удалось сократить прием примерно на четверть.

Но для этого потребовалась каждая крупица моей воли. Опять каждый день превратился в постоянную битву с собой и своим вторым "я". Теперь мне снова приходилось быть всё время начеку, поскольку требовалось бороться со змеей, только и мечтавшей добраться до какого-нибудь эльфа, пусть хоть тощенького, хоть плохонького! На самом-то деле я знала, что ничего подобного сделать она не могла — даже уменьшенная порция эликсира достаточно надежно удерживала ее, делая меня относительно безопасной для окружающих. Но, не имея возможности утолить свою жажду, змеюка принялась за меня: раз за разом, колдуя, я теперь испытывала сильнейшую боль. И каждую ночь я задыхалась от кошмаров: в моих снах змеиная сущность неизменно брала верх, и истекающие ядом клыки с наслаждением погружались в плоть тех, кто был мне дорог в прежней жизни.

Это безумно выматывало. Магистр Бранниан, кстати, действительно предупреждал, что такое усилие, скорее всего, окажется мне не по силам и может привести к полному истощению. И он был прав: всего за две последние седмицы я, похоже, похудела на треть, а слезы у меня почти перестали просыхать. Учитывая, что дородностью и румянцем во все щеки я и прежде не отличалась, выглядела я сейчас, мягко говоря, впечатляюще.

Но всё равно это было лучше, нежели раз за разом скатываться в душную яму тупого безразличия, которое стало регулярно накатывать на меня уже на четвертую седмицу приема эликсира. Мир вокруг меня тускнел, бледнел и терял свои краски. Жизнь постепенно начала превращаться в бесцветную изматывающую обузу.

Смекнув, чем именно я занимаюсь, Ал со Степкой (тут мои парни были вполне солидарны друг с другом) принялись на пару меня пилить. Дескать, слушай магистра, пей зелье, и будет тебе счастье…. Иногда, чтобы только отвязаться от въедливых друзей, я устало врала, что эликсир выпит в полном объеме, а плохое настроение и нездоровый цвет лица — так это, мол, следствие побочных эффектов. Шутка ли — сто двадцать семь компонентов-то?! Такое мало кто переживет, сохранив здоровье и рассудок. Эльф сперва доверчиво велся на мои нехитрые басни, но прекрасно знающий свою хозяйку кот оказался, как и всегда, пропитан самым гнусным недоверием и довольно быстро раскусил мои плутни (подсматривание и подслушивание всегда являлись его сильными сторонами). Аллардиэль расстроился чуть не до слез — видно, не ожидал от меня подобного коварства.

Однажды я, всё-таки, не выдержала изматывающей сосредоточенности на борьбе с моим вторым "я" и приняла дополнительную порцию снадобья. Отупение навалилось такой душной тяжестью, что, едва придя в себя, я решила, что лучше день за днем буду задыхаться от боли, усталости и тоски, чем лишний раз приму ставший моим проклятьем эликсир.

Тосковала я безмерно. Меня не спасало даже то, что скучать мне было некогда. Сознательно себя изматывая, я прилежно занималась у мастера Дивиэля, старательно выполняла его с каждым днем всё усложняющиеся задания, до боли в мышцах упражнялась в стрельбе из легкого эльфийского лука, а в оставшееся время усердно изучала образ жизни эльфов и остальных старших народов, их традиции, обычаи и повседневные привычки. Нельзя было не признать, что всего за десяток седмиц мои представления о мире значительно изменились и расширились. Но, Боги Пресветлые, чего бы я только не отдала за возможность вернуться в Черный Лес к моим нечистикам и к повседневной рутине жизни лесной знахарки-травницы! Однако нечего было даже думать об этом. Кто я теперь? Полумонстр. Ведуньей я быть перестала. Да и кого бы я теперь там лечила? Микеше бы мозоли заговаривала? Села окрест моего родного леса стояли пустые, мертвые.

И не было дня, чтобы я не думала о своем любимом чародее. Всё — даже шорох опавших листьев под ногами, даже шум ветра, запутавшегося в обнаженных ветвях деревьев, даже бледно-желтый свет холодного предзимнего солнца — напоминали мне о Даре. Мысленно попрощавшись с ним, я ощутила, как мир потускнел и поблек, словно на него набросили пыльный саван. Даже разлука с магией, какой бы болезненной она не казалась, не причиняла мне таких страданий. Если бы случилось чудо, и боги предоставили мне выбор: волшба или Дар, я не сомневалась бы ни мгновенья. Какими смешными и мелкими сейчас казались мои терзания по поводу того, что тогда наговорил разъяренный Сивелий после несостоявшегося "венчания"! Любимый, тебе нужна моя магия? Да забери ее, сделай милость! Ты хочешь, чтобы я родила тебе детей и отдала им свои способности к чародейству? Да с радостью! Ведь ты хочешь, чтобы это сделала именно я! Моя любовь к Дару, вместо того, чтобы угаснуть, напротив, стала только ярче и стремительнее, стряхнув с себя паутину неуверенности и сомнений.

Однако теперь я была лишена даже права на такую жертву.

Отныне моим уделом должно было стать только одиночество, и, оставаясь наедине с собой, я оплакивала то, что было для меня потеряно, и будущее, которого никогда не будет. Что ж — надо было учиться жить заново, без магии, без любимого, без старых друзей. Пока я у эльфов, а дальше — как знать? Лучше и не загадывать…

Ну и ладно!

На Рукомесленники я так и не пошла.

Загрузка...