Мой личный шеф

Глава 54

Вот и настал тот самый день нашего бракосочетания. Я очень переживала, что не смогу помириться с матерью. Мы обидели друг друга, наговорили всякого и обе виноваты. Но мама есть мама, поэтому я сама ей позвонила и сообщила, что мы с Маратом женимся. Она в свою очередь поступила как настоящая родительница и, несмотря на ссору и ее страхи, спокойно приняла наше решение заключить брак официально. Скорей всего, она уже пережила этот момент, переосмыслив, ну и по-хорошему тревожилась, что мы вообще не станем с ней общаться. Но всё это глупости, я никогда бы не стала отдаляться от родной матери.

Моя будущая свекровь тоже здесь, в квартире, где мы с дочкой жили до переезда к Марату. Женская половина гостей ждёт жениха с друзьями и родственниками. Удивительно, но сын так хорошо подготовил мать к сегодняшнему событию, что ей вообще не до нас. Периодически она ловит Алёнку в объятия и от всего сердца жмёт к себе. Девочка не совсем привыкла к тому, что теперь у неё есть ещё одна бабушка, но старается. А уж когда мама Султанова узнала о ещё одном внуке, ей стало глубоко фиолетово, как и где мы распишемся. Сразу трудный характер куда-то подевался. И получилось как в мультфильме про почтальона Печкина: тот был вредный, потому что велосипеда не было, моей же свекрови явно не хватало внуков.

Вообще, очень необычно, что все кругом ведут себя тихо и особо не выступают по поводу нашего решения снова идти в ЗАГС. Судя по всему, опасаются за моё здоровье и делают вид, что мы идём туда в первый раз. Я переживаю, но отчего-то не так сильно, как представляла себе до этого. Ульяна, нежно улыбаясь, поправляет мой белоснежный наряд, мама с моей крестной и Валентиной хлопочут с закусками, а любительница героев Ирка ждёт не дождётся выкупа, чтобы как следует поиздеваться над моим женихом.

— Вот это тачки! — охает Ира, присвистнув и сползая с подоконника, на котором сидела, наблюдая за дорогой. — Теперь баба Катя из первой квартиры всему району расскажет, что ты, Травкина, выходишь замуж за олигарха. Расстарался твой личный шеф. Аж глаза слепит от блеска.

Смотрю на часы, Султанов приехал гораздо раньше назначенного времени. Чуть отдвигаю шторку, глядя вниз. Марат заметно переживает. Орёт на водителя, потирает ладони, то и дело поправляет лацканы свадебного пиджака. Это очень и очень мило, а машины и вправду шикарные. Мой жених настолько хорош в своём строгом чёрном классическом наряде с белой рубашкой и галстуком-бабочкой, что я непроизвольно засматриваюсь.

Вспоминаю, куда именно мы сейчас поедем, и по телу мелкими волнами бежит дрожь, но я держусь.

Всё будет хорошо. Всё обязательно будет как надо, тем более Ирка уже распахивает двери, и я слышу, что мужчины поднимаются по лестнице.

Прячусь в комнату, подслушивая. И страх сменяется смехом. Ну как можно бояться, когда Султанов на полном серьёзе выкупает у моих подружек две крышки от кастрюль, деревянные ложки, бубен и старую детскую балалайку? После того как инструменты оказываются в руках его друзей, Марат выбирает песню «Я люблю тебя до слёз» и исполняет её под аккомпанемент этого импровизированного оркестра. И действительно доводит нас всех до слёз, но только от смеха. Потому что поёт он, оказывается, просто ужасно. Дальше Ирина измывается над ним как может: просит его забить гвоздь одним ударом, отжаться от пола, поднять на руки свидетеля и попрыгать на одной ноге.

Устав от всего этого, Султанов добирается до моей комнаты и выгоняет всех, скомандовав ждать внизу. Единственное, что он позволяет, так это попробовать закуски и выпить немного шампанского.

И наконец-то он видит меня. Свою невесту.

— Привет, любимая, пора стать моей женой. Какая же ты красивая!

И по всему видно, что он, глядя на меня, говорит правду и аж задыхается от восторга. У него горят глаза, а у меня всё трепещет внутри.

Он делает несколько шагов ко мне и, обняв за талию, целует в губы. Потом берёт мою руку и целует каждый пальчик. Снова находит губы, нежно трётся носом о мой нос и, закрыв глаза, шепчет, что я самая красивая в мире. Ему явно нравится то, как постарались надо мной визажист и парикмахер.

Неожиданно Султанов опускается передо мной на колени и, глядя мне в глаза, медленно поднимает подол свадебного платья, оголяя молочного цвета чулки и подвязки. С придыханием и голодом в глазах касается кожи бёдер.

Охаю, вспоминая, что гости внизу. Кто-то, устав ждать, даже давит на клаксон. Скорей всего, они уже украсили машины, но Марат никуда не торопится, ему наплевать, он почти с благоговением гладит голую кожу между чулками и трусиками. Кончиком языка касается белого кружева.

— Ты прекрасна, — шепчет он, прикусывая и полизывая.

Я оступаюсь, и отхожу к столику, где только что были тарелки, а он делает резкое движение рукой, сдирая с меня бельё.

А дальше меня перестают волновать и ЗАГС, и гости, и вообще вся церемония в целом, потому что его язык настойчиво прогуливается между моих складочек.

— Ты охренительно сексуальная, моя невеста.

Отодрав от стола, обезумевший Султанов швыряет меня на диван. Из прически валятся цветы, а он впивается ртом мне между бёдер. Да с такой силой, что я начинаю стонать в голос. Что там у нас сегодня? Официальная регистрация брака? Не помню такого! Мне уже глубоко фиолетово, ибо мой мужчина — моё всё, я от него схожу с ума. И он сейчас трахает меня языком, засасывая нежную кожу шершавыми влажными поцелуями и затягивая меня в водоворот оргазма.

И надо бы вспомнить, что нам обоим пора, что выкуп обычно заканчивается совсем иначе, но я, ни секунды не думая, переворачиваюсь, кидаюсь к нему и, путаясь в пышной юбке, тянусь к ширинке его свадебных брюк.

— Милая, милая, милая, стой! Я думал, на этом всё. Я просто хотел расслабить тебя, чтобы ты не боялась и не думала о плохом, — хохочет Марат, отбиваясь.

Но я его не слушаюсь, хватаясь за член. Ну потому что он потрясающе вкусный. Этот глубокий пряный привкус, от которого кружится голова, смуглый живот, виднеющийся в полурасстёгнутой рубашке. Его хриплые стоны. Его тёмные волосы на лобке. Его глаза, светящиеся страстью…

Султанов больше не смеётся и не спорит. Резко перегнувшись через меня, тянется к моей попке и бёдрам. Кружит там и теребит, ласкает и шлёпает, пока не доводит меня до самого края, но прыгнуть в очередной кайф не даёт. Резко опрокинув на спину, устроив для себя поудобнее, довольно свирепо разобравшись с юбкой, широко раздвигает ноги и входит внутрь.

О да! Именно о такой свадьбе я мечтала. Мой жених нежно, но в то же время настойчиво и ритмично берёт меня на диване, запутавшись в ткани моего белого подвенечного платья. А я обожаю его всем телом и фибрами души, пока гости скучают у машин с бантами, букетами и шариками на капоте.

— Как же мне хорошо с тобой, Виолетта! Скажи, ну почему с тобой так хорошо? Почему?

А я не знаю ответа. Я, цепляясь за его плечи, получаю острое удовольствие, которое всё длится и длится… Марат тоже не ждёт. Он с глубоким стоном изливается в меня и на меня, пачкая чулки и пояс. Хохоча, пытается вытереть всю эту прелесть. Но пятна остаются, и в ЗАГСе, говоря ему «да», я буду знать, что муж меня уже пометил и я принадлежу ему. Я вся его.

— После свадьбы не переодевайся, ты мне очень нравишься в этом белом облаке.

А я, взглянув в зеркало, в ужасе охаю. Щёки красные, прическа местами развалилась, лиф перекосился, чулки сползли.

На улице снова жмут на клаксон. И даже зовут нас по имени.

— Марат! — смеюсь я, даже не вспоминая о страхе перед ЗАГСом. Тут другое: каждый, кто на нас взглянет, поймёт, чем мы с ним занимались. — Какой позор!

Но это обалденно вкусный стыд и срам, и я не могу перестать ржать.

Марат раньше меня берёт себя в руки: застёгивает рубашку, быстро засовывает её в брюки, поправляет бабочку. И кидается приводить меня в порядок. Тычет в голову шпильками, засовывает обратно цветы, подтягивая лиф вверх, расправляет платье. Пытается пришпандорить чулки.

— А трусики? — я глупо хихикаю, потому что, кажется, Марат порвал их, и они теперь с меня сползают.

Но кто-то уже тарабанит в дверь и кричит через неё:

— Эй, влюблённые, мы в ЗАГС опоздаем!

Это Ира. Я узнаю её голос. Малиновые щеки становятся ещё краснее. Султанов снова меня осматривает. И, крутанув вокруг оси, решает, что я выгляжу нормально. Тянет за руку к выходу. Вспоминаю, что забыла букет. Подобрав подол, возвращаюсь и хватаю цветы. Затем снова к нему.

Хихикнув, принимаю руку, которую он держит протянутой.

Открываем дверь.

Ира смотрит на нас, закатывает глаза. Её пунцово-розовое платье с бутоньеркой на груди совсем как мои щеки после любви с женихом.

— Сразу видно, чем вы двое тут занимались, — закатывает она глаза. — Не могли до ночи дотерпеть, извращенцы? Твой папа, господин шеф, уже очень хочет кушать, а мама затискала внучку, только и делает, что фотографируется с ней, звонит всем своим подружкам по мобильному, причём, как я поняла, трезвонит она на всё постсоветское пространство. Балаболит, рассказывая, как сильно её Алёнка на неё похожа. А твоя мама, — это уже мне, — плачет.

— Плачет? — пугаюсь.

— Да, она ревёт от счастья. Доктор с Ульяной рассказали ей, что ты беременна. Она так благодарила красавца Ткаченко, будто он сам тебе этого ребёнка и сделал.

Марат рычит, стаскивая меня за руку с лестницы.

— Терпеть не могу этого доктора Ткаченко. Все от него в восторге. Бабы млеют аж. Прям как увидят, так в обморок падают.

Ну как над ним не смеяться? Я всё ещё разомлевшая и влюблённая после страсти, его ревность больше не кажется чем-то дурным, она милая, и я от неё восторге.

— Вообще-то, он нас обоих вылечил и помог нам, Марат.

— Всё равно он козёл в белом халате! — бурчит Султанов.

— Тише, тише, тигр! — ржёт Ирка. — Млеем мы, потому что он классный. В этом виноваты мама, папа и природа. Но ты за свою красотку не бойся, у него беременная уже есть — Ульяна Сергеевна. — И добавляет шёпотом, как будто они с улицы могут нас услышать: — Кстати, у них мальчик.

— Ух ты! Мальчик? Доктор наверняка на седьмом небе! — Я безумно счастлива за Ульяну, но в этот момент мы вываливаемся из подъезда.

И вроде бы возвращаются мысли о ЗАГСе, но, оглядевшись по сторонам, я вижу только улыбающиеся лица. Не стоит переживать. Ведь это родные мне люди. Так и должно быть. И неважно, где я выйду замуж за Султанова: под аркой у дерева, на яхте в море или в том самом здании, которого я до смерти боялась все эти годы. Главное, что все те, кто сегодня пришел сюда желают мне только счастья.

— Доченька, — кидается ко мне мама, обнимая. — Это правда? Прости меня, я не должна была столь резко с тобой говорить. Ещё один внук. Внук! А вдруг мальчик? Это же счастье!

— Да мама, ещё один.

Мы чмокаем друг друга в щеки, и Марат плавно уводит меня в сторону, целует, усаживая в машину.

А потом он просто вообще не отпускает мою руку. Уже в ЗАГСе просит пропустить ту часть, где жених и невеста должны разойтись по разным комнатам.

И хотя девчонки бурчат, что это не по правилам, всё равно все смеются и выглядят довольными, как будто и не было той — нашей первой — свадьбы.

Да и кому она нужна в самом деле? Когда меня всё время пробивает на смех, учитывая, что Марат периодически напоминает об отсутствии на мне трусиков.

Когда Султанов вводит меня в зал для торжеств, звучит тот самый Мендельсон. Я столько лет боялась, а в итоге это просто зал, под ногами не что иное, как красная дорожка, и звучит всего лишь музыка. Женщина с высокой прической начинает церемонию. А я смотрю на Алёнку, которая держит за руки сразу двух бабушек и слушает, широко открыв рот. Улыбнувшись, вспоминаю, как она подбежала ко мне, когда мы сюда приехали, и сказала, что теперь у неё будет в два раза больше подарков на Новый год.

Нас объявляют мужем и женой, Султанов надевает мне кольцо отчего-то жутко дрожащими руками и так целует при всех, будто я умираю и нуждаюсь в искусственном дыхании.

В зале для торжеств он залпом пьёт бокал шампанского и запихивает в рот сразу три конфеты. Когда гости по очереди говорят поздравления, не слушает и, прижавшись лбом к моему лбу, довольно мило благодарит за то, что я не сбежала из ЗАГСа. Не исключено, что кто-то боялся больше моего.

А я смотрю на него, и даже не верится… Я всё-таки вышла за своего Годзиллу замуж.