Мой номер — первый

Эпилог

Произошло это гораздо раньше, чем я предполагал.

Спустя три месяца после финала чемпионата Европы, накануне матча чемпионата лиги со «Спартой» — 3 сентября 1976 года во время послеобеденной тренировки на «Юлиске» после броска за мячом, коснувшись земли, я должен был сделать переворот. Это был обыкновенный прием, применяемый вратарем несчетное число раз. У меня он давно отработан, с ним я имею дело практически каждый день. Знаю твердо: выполняя его, следует постараться укрыть корпусом голову так, чтобы защитить ее от бутс и соперников и партнеров. В момент падения почувствовал где-то за шеей легкий «укус» или что-то похожее на укол шипом. Чтобы успокоить боль, сделал несколько круговых движений. Особого значения этой «мелочи» не придал. Вечером прогрел больное место и попросил сделать массаж. Когда я засыпал, ничто уже не беспокоило.

Около трех часов ночи проснулся от резкой боли, отдававшей в лопатку, в мышцы руки и даже в пальцы — указательный и средний. Они теперь едва сгибались. И вновь травма — на левой руке, той, на которой с детства изуродован мизинец. На этой руке у меня осталось всего два «нормальных» пальца — большой и безымянный. Не очень-то много для вратаря!.. О том, какую боль я испытывал, узнал лишь потом, когда проснулся сосед по номеру — массажист Гонза Ворован, спросивший испуганно, что со мной случилось.

Он сообщил, что я разговаривал во сне и пару раз даже кричал. Сделал мне массаж, но рано утром я вынужден был отправиться в стршешовицкую больницу, к специалисту по невралгическим заболеваниям. Беглый осмотр оказался достаточным, чтобы точно зафиксировать смещение хрящика в шейных позвонках. Сделали болеутоляющий укол, после которого стало полегче. Врачи предполагали, что я полежу в больнице, пока не будет поставлен более точный диагноз и назначено лечение. По стечению обстоятельств, там же лежал мой коллега — вратарь «Дуклы» Ярослав Нетоличка. У него — температура (почти 39). Наш третий вратарь — недавно зачисленный в команду Мачек — приступил к несению воинской службы, но в данный момент в команде его не было. Между тем во второй половине дня предстоял матч со «Спартой» на «Летне». Меня никто не принуждал, никто не уговаривал. Это было мое место в «Дукле», а в тот момент мне казалось, что дела у меня не так уж плохи. Да и никто, вероятно, не думал иначе. Решил для себя: выступлю.

...Эта встреча не изгладится из памяти никогда. Мы вели — 1:0, но уступили — 1:2. Когда игра откатывалась от моих ворот и я мог немного расслабиться, испытывал такую боль, что перед глазами возникали круги, а рев трибун стоял в ушах, словно пропущенный через усилитель. Я был вынужден протирать глаза, усилием воли приглушать гул в ушах, чтобы не упускать из виду мяч и внимательно следить за игрой.

С того дня почти два месяца мучила бессонница. Боль «гнездилась» в области шеи и нарастала, как только я ложился или просто сидел. Легче всего переносилась, когда ходил. Стоило остановиться, и делалось хуже. Поэтому я ходил. Ночью по квартире (а в больнице — по коридору) туда и обратно. Придумывал маршруты: комната — кухня — прихожая (а в клинике— по подземным переходам, ведущим из одного корпуса в другой). Днем проходил курс водных процедур и электротерапии. Меня заставляли вытягиваться и провисать. Делали массаж, витаминные уколы и все прочее, связанное с лечением смещенного межпозвоночного диска.

В больнице я встретил людей, которые мучились таким же недугом недобрый десяток лет. Пример неутешительный, но я не раскисал. Видел, что у меня случай полегче, и верил: обязательно поправлюсь. Но мне позарез не хватало движения. Покой просто убивал. Тело, привыкшее к ежедневным и большим двигательным нагрузкам, противилось резкой перемене режима. Поэтому и днем я как можно больше и как можно быстрее ходил. Иногда делал легкие или более продолжительные пробежки. Одновременно штудировал отпечатанные на ротапринте лекции для первого курса факультета физкультуры и спорта Карлового университета, где в ту осень начал заниматься на заочном отделении. Ходил и на обычные лекции и консультации, «без отрыва от лечения» сдавал зачеты и экзамены. Учеба давала внутренний покой, уверенность в собственных силах. Шейные позвонки болели все меньше, а вместе с болью уходили и тревожные мысли. Уже осенью я вновь вкусил сладость ничем не нарушаемого сна.

«Дукла» делала успехи в первенстве лиги. Главное, ладилась игра у моего коллеги — вратаря Ярды Нетолички. Оправдывал он надежды на то, что после моего ухода сможет прочно занять в клубе место голкипера № 1. Теперь никто (в том числе и я) не допускал и мысли о завершении моих выступлений. Я же смирился с тем, что вследствие травмы пропущу осенний сезон 1976 года. Решил начать тренироваться с весны. В конце года поехал в Теплицы. Это курортное место хорошо известно мне по частым посещениям в ходе розыгрыша первенства лиги. Усердно ходил на все процедуры, бегал. После обеда тренировался вместе с теплицкими футболистами.

В январе 1977 года уже чувствовал себя в такой степени здоровым, что захотелось отыграть по крайней мере тайм в традиционном зимнем турнире в «Татре» (Смихов). Но простоял считанные минуты. Теперь знакомый симптом дал себя знать уже не после кувырка. Я резко нагнулся, подбирая откинутый защитником мяч, к которому устремился и форвард,— и... вновь почувствовал легкий «укус» или, скорее, укол.

Снова завертелась знакомая «карусель»: боли, бессонница, зубрежка на ходу, восстановление трудоспособности и выздоровление. В конце марта-77 я уже снова тренировался, готовясь к товарищеской встрече. Чувствовал себя отдохнувшим, в хорошей форме.

Но я не сыграл даже в товарищеском матче. Накануне на тренировке произошла новая осечка. На этот раз не за шеей, а совсем на другом конце позвоночника — внизу, в бедренной части. Болело значительно меньше, зато были другие последствия: я не мог нормально передвигаться и ногу приходилось волочить. Вначале у меня абсолютно не проявлялся известный рефлекс, который проверяют постукиванием молоточка о колено. Доковылять кое-как до лестницы еще удавалось, но спуститься по ступенькам было уже выше моих сил.

Тогда же впервые подумалось о закате вратарской карьеры. Я прекрасно понимал, что когда-нибудь покинуть ворота все же придется, и не считал это трагедией, подрывающей весь уклад жизни. Знал, что перевал уже пройден, что впереди — спуск с вершины. В прекрасные, незабываемые минуты первенства Европы 1976 года меня не покидала мысль о неповторимости этих мгновений. Невольно думалось о том, что начнется этот спуск совсем вскоре после столь крупного успеха нашей сборной и после самого большого достижения в моей спортивной жизни. По опыту знаю: если вратарь регулярно тренируется и ведет правильный образ жизни, он сможет «отстоять» на уровне и до сорока, а до тридцати восьми — сохранять прекрасную форму. Лев Яшин, которому я когда-то старался подражать и который впоследствии стал моим большим другом, прекрасно выступал и в более зрелом возрасте. Если б не болезнь, возможно, играл бы точно так же и я. Реально оценивая свои возможности, я рассчитывал простоять до тридцати шести, а потом посмотреть по обстоятельствам. Думал, что закончу выступления за сборную и отыграю затем еще какое-то время в матчах первенства страны. Свыкся и с «ранением», которому вначале не хотел поддаваться. Но дело приняло иной оборот: на карте оказалось здоровье как таковое.

После первой травмы позвоночника никто и не думал, что я надолго выйду из строя. После второго случая кое-кто из врачей упрекал меня за слишком ранний выход на поле. В третий раз все доктора, за исключением одного, который все же советовал попробовать, настоятельно призывали: закончить! Один из специалистов сказал с убийственной для меня откровенностью: «Пожалуйста, стойте. Но учтите: если приложитесь как следует, вас ждет инвалидная коляска».

Весной 1978 года я в конце концов решился. Прошло уже без малого полтора года с минуты, когда довелось последний раз защищать футбольные ворота. Думаю, сделал все, что было в моих силах, чтобы вернуться в них. Приближался день тридцатишестилетия. А это был возраст, когда я в любом случае собирался повесить бутсы на гвоздик. Меня единодушно поддерживали супруга и остальные — младшие члены семьи. А друзья и знакомые хотели вновь увидеть меня на вратарском посту. В «Дукле» я встречал полное взаимопонимание; мне давали понять, что были бы рады моему решению вернуться, но никоим образом не настаивали. Вместо меня выступал Нетоличка, место на скамейке запасных занимал Мачек, в отношении которого ясно было: он, отслужив, вернется в Остраву.

Только после моего окончательного решения укрепили команду, поставив рядом с Нетоличкой молодого и перспективного Карела Штромшика.

Теперь можно было спокойно попрощаться с футбольными воротами, в которых за минувшие двадцать пять лет столько выпало — и хорошего и плохого. За сборную страны я отыграл в прощальном матче с венграми на «Летне» символические минуты. Несколько раз сыграл на выходе, Наконец, принял «проверочный» мяч — и вот уже мне протягивают букеты. Слышу рукоплескание трибун. Захлестнуло чувство радости.

Полной ясности о том, что делать после расставания с постом № 1, не было. Жизнь не кончается с уходом в тридцать шесть лет с футбольного поля. Впереди, по грубым расчетам, еще добрая ее половина. Жить только первой половиной биографии не хотелось, хотя и знал, что начинать буду не с нуля: ведь футбольные дела навсегда останутся при мне. Вот почему в последние годы я занялся иностранными языками, надеясь дополнить знания в русском знаниями в немецком и английском. Желая закрепить практический опыт теорией, начал заниматься в Институте физкультуры.

С тем, что мне теперь предстояло, связано и одно из событий давности 1975 года. Тогда начальство «Дуклы» предложило мне подумать о вступлении в ряды Коммунистической партии. Говорили со мной об этом и раньше, но я чувствовал, что дать ответ на поставленный вопрос тогда еще не был готов. Я знал о своих недостатках и потому не считал себя образцово-показательным. Мне было сказано, что младшие товарищи питают ко мне уважение, что я для них авторитет и воздействую на них именно по-партийному. И что в этом плане мои возможности далеко не исчерпаны.

— Рассчитываем, что после того, как закончишь выступления, будешь работать в армейском футболе. Поэтому берись за учебу!

Я не считал себя созревшим для пополнения партийных рядов окончательно, но прием в члены партии в мае 1975 года расценил как обязательство перед нашим обществом, перед физкультурным движением, а главным образом — перед армейским спортом, в котором я вырос.

Приступил к работе в отделе международных связей «Дуклы». Увлекся ею. Но когда представилась возможность заняться разработкой футбольной методики, с удовольствием переключился на нее, чтобы быть ближе к виду спорта, ставшему для меня делом № 1. Теперь же я не просто близок к пожизненно любимой игре, но, как и в годы выступлений, имею к ней самое непосредственное отношение: выполняя работы по методике, курирую две команды «Дуклы», выступающие в первой лиге, и другие армейские клубы, играющие и в высшей лиге, и во втором эшелоне. Это означает не только контроль за тренерскими планами и их координацию, но, главным образом, отбор футболистов, призванных на военную службу. Стараюсь не выпустить из поля зрения ни одно дарование.

Помимо основной работы у меня есть и общественные нагрузки: член Чешской избирательной комиссии, Чехословацкого комитета защиты мира и Центрального комитета Чехословацкого союза физкультуры и спорта. Каждую субботу и воскресенье хожу на футбол (обычно на несколько матчей сразу). Держу в поле зрения не только игры большого футбола, а и соревнования армейских команд, выступающих в низших лигах. Иногда отправляюсь на матчи детских команд с участием пражской «Славии», за которую выступает наш сын Иво. Или на соревнования по гимнастике среди девочек младших возрастов, когда в них участвует наша маленькая Яна. С удовольствием занимаюсь спортом и сам: ведь это в конце концов важно и для моего здоровья. Позвоночник поддерживаю в хорошем состоянии прежде всего за счет регулярного выполнения специальных упражнений. Начал играть в теннис, привлекший меня многогранностью. Примерно в тридцати матчах ежегодно выступаю за ветеранов «Дуклы». Но теперь, когда приходится падать в броске за мячом (голкиперу иначе нельзя), не забываю о позвоночнике. Впрочем, в играх «старых мастеров» страсти у ворот закипают не так уж часто.

Бываю по-настоящему счастлив, когда встречаюсь с одной из «своих» команд, за которую выступают призывники и футбольная молодежь. После обсуждения с тренерами всех накопившихся проблем отвечаю на вопросы игроков. Конечно, чаще всего меня одолевают вратари. Особо долгих разговоров не люблю. Достаю из сумки тренировочный костюм и кеды: показывать, с моей точки зрения, намного убедительнее и доходчивее, чем рассказывать.

Не скажу, что нынешняя работа мне неинтересна. Но наступает момент, когда бумажные дела начинают докучать, и я ловлю себя на мысли о том, что забросил практику. Сразу кажется привлекательным то, что раньше отпугивало как игрока, то, что я считал сложным, напряженным, требующим большой затраты сил. Имею в виду тренерскую работу. Не сегодня и, быть может, не завтра. И, пожалуй, не занятия с одной командой. Меня интересует работа сразу с несколькими клубами. Но сначала закончу учебу, итогом которой станет защита диплома. Ведущая глава моей работы носит название: «Специальная тренировка вратаря».

Октябрь 1979 года