Мракан-сити

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Так, я не понял, вы перешли к угрозам?

— Вы роете себе могилу, Кригер. Чего вы добьетесь от признания? Вряд ли вы сможете посадить человека, покровители которого купаются в деньгах каждый понедельник и готовы платить самому президенту за его защиту? Одумайтесь! Даже вам это геройство не под силу…

— Почему так думаете? Может, под силу! Все же зависит от расклада. Мне, например, вот так вот говорили…

Тот, который нужен Мракану сейчас.

— Але, прокурорская юрисдикция! Свяжи меня, сам знаешь с кем. С господином Шнайдером, то есть! Нужно обсудить детали предстоящего праздника, прости за давление…

— Как новое рабочее местечко? Освоились?

— Что-то пока не очень. Но пройдет время, и я обязательно привыкну.

— А что такое?

— Да так… Возмущает, что совсем перестали чистить кадры и допускают к работе всех, даже отпетых хулиганов…

Герой без маски. Настоящий мужчина…

— А то что?

— А то… ничего!

Бесстрашный…

— Итак, меня зовут Фред Кригер. Можно по имени и на ты. Если кто-то считает, что я тиран и намереваюсь держать вас в узде, заваливать висяками, лишней работкой, правильно считает.

Полный отваги…

— Надо чистить кадры!

Он собрал в отдельный чемодан все, что планировал предъявить на заседании, и с гордо вытянутой шеей захлопнул дверь кабинета. Берегитесь, преступники!

Автостоянка Траска стала местом встречи преступных элементов, действующих под руководством Макса Шифера и сумасшедшего доктора Дупи. В десять утра там припарковались четыре внедорожника, из которых выползли монолитные лбы-телохранители и их клиенты-торгаши.

— Думаю, все пройдет гладко — произнес один из них, — Надо подготовить товар для продажи — видимо, главарь.

Через какое-то время на стоянке образовалась очередь из машин. Некоторые из присутствующих были новичками, изъявившими желание поучаствовать в грязном деле и заодно опробовать себя. Жажда наживы заставила пойти их на риск — перешагнуть через закон.

Спустя пятнадцать минут ожиданий бандюги заметили издалека тощую фигуру доктора:

— Ребята, рад вас видеть. Я уже и не надеялся на сделку! Честно признаться, думал, страх попасться одержал над вами верх, и вы ходите с мокрыми трусиками. Но я очарован смелостью. Я рад, что ошибался насчет вас! А теперь, надеюсь, эмм… вы же принесли дурь?

— Да — ответил Лис — самый хитрый из них, закоренелый отморозок, наркоторговец и вор, недаром получил такое прозвище, — Слушай, Эдгар — обратился он к доку, — Снял бы ты эту дрянь с башки. Она тебе, видимо, думать мешает.

Преступная карьера Максвелла Стэйна началась, когда ему не было и семнадцати лет. Склонность к воровству выделяла юношу среди сверстников, в числе качеств юноши входили изворотливость и умение лгать. Пресловутая жажда наживы одолевала все сильнее! Все эти параметры дали Стэйну новые возможности, но не обошлось без криминала, в котором он увяз, получив прозвище Лис.

— Давай к делу! — потребовал Призрак.

Стэйн приказал ребятам открыть багажник и распаковать коробку, ту, что побольше:

— Мы принесли товар, как и обещали. Дурь при нас.

— Молодцы! — воскликнул Эдгар, после чего выкинул шутку в своем стиле, — Но советую проконсультироваться у психиатра, мало ли, у тебя имеются проблемки с расширением сознания!

— Успокойся — оборвал его Лис, — Мы видим, дружище, по тому, как ты ведешь дела, что ты на самом деле не такой уж и спятивший, каким хочешь казаться. Вот только одного мне не понять.

— ?

— Почему ты носишь это дерьмо? Противогаз… Для чего тебе эта хрень?

— Поддерживает имидж — объяснил док, — Так мое трусливое лицо, не соответствующее моей сущности, никто не увидит! Я, как бы тебе сказать, выгляжу в нем более убедительно!

Лис махнул рукой:

— Проехали! Избитая тема…

И тут с расспросами влез другой барыга:

— Мы не будем обвинять тебя за то, что ты немного странный. Но ответь, зачем тебе наркотики? Неужто Призрак — ужас пациентов замка превратился в простого наркомана, торчашего от всякой дряни?

Дупи ожидал, что люди Макса окажутся неизбирательными в выражениях наглецами, в связи с чем и не обратил внимания на это полуоскорбление.

— У химических агентов большой функционал, а такие, как вы, недалекие, знают только одно предназначение! — Призрак повернулся к Максу, — Ты и твои кореша, вы же без меня ничто, не Спаун, так полиция, сам осознаешь! Торговля запрещенными веществами не откроет врата рая! — Дупи не замедлил с объяснением, — Обладая особыми знаниями в области химии и клинической психиатрии, можно сотворить мощное психотропное оружие, которое, возможно, как знать, сделает меня самым ужасным преступником в городе! Оно, как вирус, проникает через кожу, попадает в организм и самым жестоким образом воздействует на мозг человека, постепенно разрушая его.

Их сделка была нерасторжима, а Призрак знал о наркотиках все, разбирался в них куда лучше глуповатых парней Лиса. Настолько хорошо, что мог превращать в оружие массового поражения.

— Ваша дурь для меня нечто большее, чем способ поторчать. Наркотики вызывают наслаждение — антипод страдания, и наоборот: начинаешь привыкать — наступает ломка. Удивительное противоречие вполне закономерно!

Призрак подошел к ящику, взглянул на товар и подчеркнул для себя:

— Качественная доставка.

Лис пошуршал пальчиками:

— Вставляет от одного вида, но за это нужно платить. Двести тысяч, как и договаривались. И учти, это еще скидочка! — напарники хитрого коварно протянули руки. Эдгар, безусловно, выполнил свою часть сделки — деньги находились в коричневом кейсе. Бандиты забрали прайс и положили в синий фиатик.

— Главное, не сдохни от жадности — подколол Макса Эдгар, — А то ведь знаешь, как бывает: сегодня ты здесь, завтра — в тюрьме.

— На что намек? — спросил дока коренастый бугай — старший телохранитель Лиса.

— Сарказм — немедленно ответил Дупи, — А не намек. Стал бы я вас сдавать, парни…

Все, казалось, прошло гладко. Сделка осуществлена! Но вдруг, на глазах у собравшейся толпы взлетел на воздух тот FIAT, в котором лежали мани.

Один из банды Лиса получил тяжелые ожоги, другой — пал без сознания. Даже Призрак, и тот содрогнулся от мощного взрыва. Пропала видимость из-за появившегося дыма. Воины улиц повытаскивали стволы и начали палить наугад, надеясь хотя бы задеть неизвестного противника. Таким образом, они потратили половину боеприпасов, толку — ноль.

Паника продолжалась, пока догадливый Лис не прокричал:

— Ребята, это Спаун!

Видимо, герой все это время за ними следил и ждал, пока бандосы соберутся в одну кучу для нанесения сокрушительного удара.

Стэйн побежал к джипу, твердя про себя «вот я ща смоюсь», но все его планы провалились в одночасье. Не успев схватиться за руль, был вышвырнут Спауном, который затем подошел к нему, зажал горло и произнес:

— Ты и твои кореша — зараза, а я — карантин.

Призрак оказался не менее предприимчивым:

— Все, уходим! Немедленно сваливаем! Делаем ноги! — он-то знал Спауна лучше недоделкинов Стэйна, — Вы даже не осознаете своим зачаточным умишком, в какое дерьмо вляпались! Причем, по уши!

Братки верили доктору, верили… Им помог в этом страх! «Мелковатые» дружки Лиса не интересовали Спауна так, как их вожак.

Эдгару не удалось скрыться от «резиновой» справедливости. Темнок настиг эксперта-химика, выскочив из-за угла машины.

— Только по внешнему виду и прочности стеклопакета судят о качестве окна! — и, разбив лицо негодяя о стекло джипа, — Ну, привет, психиатр, ставший психопатом!

Побагровевший Дупи нащупал пару мелких осколков, впившихся в щеку и потерял сознание.

Очередная схватка доктора и демона прошла не в пользу первого. И от этих постоянных «стычек» Эдгара переполняла неконтролируемая злость.

Итого: мститель обезоружил всю «братию» Максвелла/Лиса, в энный раз отмутузил Призрака и оставил для славной полиции подарок — наркотики в неограниченном количестве.

— Ты опять испортил мою жизнь! Опять! — крикнул Эдгар. Спаун чуть приостановился, желая услышать, что доктор-неудачник сморозит на прощанье, — Ты мне еще ответишь за это! Ты постоянно меня пугаешь! Постоянно! А сам ты не боишься ничего? Бесстрашный?

Герой повернулся к разглагольствующему ничтожеству и ответил…

— Боюсь…

— И чего же?

— Опуститься до вашего уровня.

Заседание началось в четырнадцать дня. Шнайдер, который до последнего мгновения надеялся, что прокурор одумается, был вынужден отсутствовать. Вместо него процесс вел другой человек, но такой же продажный, купленный итальянской мафией.

— Слушай, милашка, если тебя хорошенько откомплиментить, согласишься на интим? — спрашивал подсудимый у помощника адвоката — симпатичной девушки с длинными волосами и стройной фигурой. Она отправила наглецу воздушный поцелуй и вышла из помещения.

Подсудимый находился в предвкушении, попивая минералку и общаясь с друзьями по сотовому на самые непристойные темы, относящиеся к тому же интиму.

Позже в зал вошел Фредди и первым делом спросил у судьи, куда девался Карл. Мужчина проигнорировал вопрос обвинителя, но уже через минуту удар судейского молота возвестил всех присутствующих о начале процесса по делу Сальваторе Матераццо — сына небезызвестного гангстера Гельнандо Матераццо, скончавшегося несколько лет назад от руки преступника по прозвищу «Почтальон».

Кригер, радый возможному скорому триумфу над итальянцем, расстегнул молнию кейса и вытащил бумажные показания, на обработку которых ушло несколько часов. Они-то и являлись главным оружием прокурора, намеревавшегося закрыть Сала и всех его дружков в стоунгейтской крепости.

— Я так понимаю, вам пришлось поднапрячься и подкупить левую официантку для того, чтоб оговорить меня, милейший друг? — обратился к Фреду Сал — смазливый типчик, ему по паспорту тридцать три, но из-за неоднократных пластических операций, каждая из которых стоила не меньше миллиона, он выглядел на двадцать пять, носил золотой медальон на груди в форме лошади, за что получил неоднозначное прозвище «Жеребец», постоянно зализывал волосы и всем своим видом показывал, что готов к любым непринужденным любовным отношениям.

— Ошибаешься, дружок — огорчил его Фредди, — Моих юридических навыков вполне хватит, чтобы навечно запереть тебя в тюрьме — и по указу судьи предстал пред присяжными.

Началось настоящее зрелище, главный актер которого — окружной прокурор размахивал фотографиями перед лицами участников. На них — Барбара Лоуренс — официантка стриптиз-клуба, изнасилованная собственным шефом.

— Друзья, мы живем с вами не в простые времена, а в очень даже сложные! — поначалу Фредди выглядел просто по-клоунски, но потом, минуты через три, принял воистину суровое обличье, — Но эти ограничения не должны позволять таким, как наш подсудимый — прокурор повернулся к Салу, — Пользоваться столь сомнительной привилегией!

— Я хотел бы обратить ваше внимание на завязки подсудимого. Вполне логично предполагать, что господин Сальваторе Матераццо, наследник, по сути, одного из опаснейших преступников, тайно заведует империей Бориса Гуднаева, который, как говорят, почти отошел от дел. При вынесении вердикта учтите вероятность криминального сотрудничества подсудимого с другими преступниками.

— Перейдем к первопричине. Мисс Лоуренс…

Девушка заплакала, как только ее вызвали для дачи показаний против своего босса. Фредди нежно обнял бедняжку и прошептал «все будет хорошо». Судья Клифф ударил молоточком, и Лоуренс заговорила:

— После окончания смены я собиралась пойти домой, но господин Сальваторе подошел и, ничего не говоря, стал зажимать меня. Я попыталась высвободиться, и он стал бить меня…

— Кхм-кхм — Фредди подошел к плачущей, попросив засучить рукава для представления «живого» доказательства.

Присутствующие охнули, увидев на нежных руках бедняжки кучу ссадин и ранок.

Барбара вытерла слезы носовым платком и преспокойно вернулась на свое место.

— Это пока что косвенные улики — Кригер не унимался, и подходил к триумфу все ближе и ближе.

— Ну, и что вам это даст? — вякнул Сал.

Судья сделал замечание — два раза ударил молотком.

— Наглец какой! Вы только посмотрите на него! Сволочь — сзади галдели возмущение родственники Барбары и присяжные, у которых «фрукт» вызывал своим развязным поведением сильное отвращение.

Впрочем, очередной удар успокоил и их.

Сальваторе вел себя подозрительно спокойно для человека, которого вот-вот должны осудить за совершение полового акта без согласия партнера. Фредди это напрягало, но он по-прежнему не терял уверенности, по крайней мере, до той самой минуты, пока не…

— Черт!

— Что у вас? — поинтересовался судья.

Прокурор ответил полушепотом:

— Пропал диск с изъятой записью видеокамеры клуба, на которой видно, как подсудимый насилует потерпевшую…

Матераццо улыбнулся:

— Меня будут арестовывать или нет? Я устал уже ждать! У меня свидание намечается, дела, в конце концов! Где ваши доказательства?

Но, несмотря на преждевременное самовосхищение итальянца, на его привычное самолюбие, хитрец-прокурор ответно улыбнулся:

— Вас — пока нет, но вот всех друзей вашего отца — да!

Услышав это, Жеребец запереживал. А коллеги Фредди, наоборот, пожали руку преуспевающему вершителю правосудия.

Прокурор подошел к судье, кое-что шепнул и представил доказательства причастности друзей покойного Гельнандо к ограблению ювелирного салона.

Окончание судебного процесса прошло так же тихо, как и началось. Преступник чувствовал себя униженно и раздавленно: несмотря на удачный подкуп одного из коллег обвинителя, стащившего главный вещдок, теперь он увидит папашкиных друзей очень нескоро. Им грозил серьезнейший срок. От тридцати до пожизненного.

Фредди пожал руку всем — Пэксвеллу, судье Клифу и даже мэру. Здороваться с ним не хотел разве что надувший щеки Шнайдер, рассчитывавший на несколько другой исход.

— Вы не боитесь, что вас убьют. В этом заключается любое геройство, господин Кригер? — лейтенант поднял седые брови и еще раз пожал руку преуспевающему.

— Пожалуй — согласился тот, — Но цена геройства порой очень велика…

— Да — согласился Пэксвелл, — Здесь вы правы. Можно потерять не только свободное время, можно потерять жизнь, если нарваться.

— Пожалуй…

— Что намерены делать с сучком Сальваторе? Это такая шваль, что вам и не снилось. Продолжите пытаться закончить начатое?

Фред был сама принципиальность, он не мог просто так отпустить это дело.

— Пытаться…

— Эх… — лейтенант радостно вздохнул, — Люблю я упертых. Такие люди бывают душными, но зато всегда выполняют обещания. Уверен, вы их раздавите.

— Эмм… — Кригеру стало неловко, ведь его никогда так сильно никто не хватил, — Почему?

— Что «почему»?

— Почему так уверены? Я же тоже внутри из крови состою…

— Они по сравнению с вами — шпана. На крутых преступников не тянут… — ответил Пэксвелл.

— Да они достаточно круты, если призадуматься — возразил прокурор, — Много раз увиливали. Некрутые бы преступники так не смогли. И свою сегодняшнюю полупобеду над ними я вынужден считать чистой случайностью — а потом произнес облегчающие слова, которые лейтенант мечтал услышать все те годы, что проработал в полиции, — Я постараюсь очистить город, но мне нужна поддержка. Ваша и мэра.

— Мы всегда готовы поддержать правосудие. Не сомневайтесь!

— Хорошо. Кстати, что про меня болтают в отделе? — поинтересовался Кригер.

Лейтенант закрыл глаза.

— Вас оскорбляют…

— Это-то я знаю. Хотелось бы выяснить, за что…

— Завидуют…

— Возможно, но только чему?

— Потому что вы — светлый луч для Мракана. Город очень долго существовал во тьме и не может так сразу принять свет.

— Хах… — Кригер улыбнулся, — И что ему нужно для того, чтоб привыкнуть?

Пэксвелл уткнулся в циферблат настенных часов, показывающих шестнадцать дня.

— Время…

Больница, куда после заседания направилась мисс Лоуренс, находилась в трех кварталах от здания суда. Туда-то после заседания и направились Сал вместе со своим крестным — сеньором Гарсетти — матерым гангстером, взявшимся воспитывать заносчивого мальчишку после смерти Гельнандо, владельцем сети банков.

— Слушай, ты можешь считать меня полным придурком, ведь я, правда, ничего не помню о событиях того вечера! — Сал пытался убедить Гарсетти, но тот, кажись, все пронюхал.

— Признайся, ты был под наркотой?

Сальваторе помахал головой:

— Очень даже может быть. Видишь ли, я даже не помню, принимал ли что-нибудь…

Цель их визита — вымолить прощение у работницы клуба, чтобы она отказала прокурору в сотрудничестве и сжалилась над недотепой Салом. Гарсетти пообещал защищать сынишку лучшего друга, и, как можно, пытался держать свое слово.

— Стой! — Сал вдруг остановил крестного перед самой дверью в палату мисс Лоуренс, — Я стесняюсь…

— Ты придуриваешься — сказал Гарсетти, — Чего стесняться? Синяков, что твои псы пооставляли на ее хрупких ручонках?

— Да — прямо ответил Сальваторе, — Я вовсе не такой плохой парень, как обо мне говорят и тем более не такой плохой, как думают. И дело не только в боязни попасться…

— А в чем же? — голос Гарсетти был хриплым, грубым, но не таким злым, какой он обычно у подобных гангстерюг.

— Я, правда, не помню. И да, я находился под наркотиками…

Гарсетти опалил взглядом крестника, хотел назвать «придурком», но сдержался.

— Я к машине. Подожду тебя снаружи. Надеюсь, у тебя найдется смелости зайти к потерпевшей…? — толкнув Сала, он вышел на лестницу.

— А ты был прав, старик, я слишком трусоват для крутого бандита… — это Жеребец уже не скрывал даже от себя…

Боссы криминального мира узнали о смерти Макса Шифера и пришли в ужас, в бешенство. К тому же их бабло регулярно воровал некий Безумный Джек — по слухам, анархист, психопат с неограниченным запасом плоских шуток, весельчак и самодур.

Едва не совершившийся арест Сала и арест дружков Гельнандо в той же степени расстроили «царьков». Украинец перестал отвечать на звонки, Соколова расстреляли ФБРовцы, как и Шифера.

Убежище преступников в закрытой станции метро. Зал собрания.

— Да еще этот Спаун! — крикнул Гарсетти, зайдя в широкий зал, где совещались его сотоварищи.

— Кто опаснее — он или Джек? — попытался узнать у него Птенчик — внедренный агент Джерси.

— Оба ублюдки — крестный папаня Сала был явно недоволен последними событиями, раз не прекращал дрыгаться и стучать по столу, бросаясь различными изобретательными ругательствами, — Один стоил нам нескольких группировок, второй — бабла.

— Ясно — Птенчик вел себя показательно грамотно, добывая информацию о преступном мире от второго «внедренного» в чеченскую касту, состоящую из чеченцев лишь на тридцать процентов, — Ну, а что там твой крестник?

— Сальваторе? — спросил Гарсетти, — Ну, ты знаешь, мне очень даже на руку, что все считают этого дурачка крупной шишкой. Он — лишь прикрытие для истинного главаря — для меня. И его данный расклад устраивает, и мне удобно…

— А-а-а — открыл рот Птенчик, который обязательно все «выложит» Джерси.

— Безумный Джек? — начал пришедший в зал Сальваторе с платочком в руках, которым он регулярно вытирал свои слезки, — Непричесанный псих? Я вас умоляю, ребята…

— А что с ним не так? — не переставал любопытствовать Птенчик.

— Как там русские привыкли выражаться? — итальянец посмотрел на худощавого и внешне жесткого Владислава Петренко — брата убитого Игоря Петренко, — Хоть денег ни гроша, да походка хороша? Это не про него, умоляю… — он тоже находился в низком расположении духа, как и его крестный, — Псих в бомжатских обносках — никто. Не нужно бояться всяких фриков. Лучше давайте подумаем, что делать с прокурором. Кажется, еще немного и эта сволочь всех нас посадит!

— А что с ним?

Опять заголосил Птенец…

— Существует один практически идеальный метод быстрого ареста. Все грамотные полицейские используют меченые купюры для подстав. Это можно использовать против любого преступника, против того же сеньора Гарсетти.

— Хм…

— Несмотря на солидное покровительство, пока он будет подкупать, чтобы его не задержали надолго, мы еще к чему-нибудь успеем придраться — следственный ум Фредди прогрессировал не по дням, а по часам. Он рос на глазах интересующегося его планами Пэксвелла, — А там уже ему конкретно придется задержаться.

— Знаю. Сам использовал несколько раз — признался лейтенант.

— А вы тоже хороши, я погляжу. Хотя это в какой-то мере преступление…

— Кому как. Моя точка зрения, подобные методы вполне эффективны, да и бороться нужно любыми возможными способами.

В центральном департаменте, в камере для допросов сидел итальянец — друг Сальваторе, которого Фредди завербовал неделю назад и потом заново внедрил для получения полезных сведений о планах «царьков», в особенности его босса — сеньора Матераццо.

— Думаете, он что-нибудь скажет? — спросил Пэксвелл.

— В его интересах…

— Так-с — Фредди разложил перед преступником фотографии криминальных главарей, — Скажи, кого из них знаешь?

Макаронник внимательно глянул каждую:

— Гарсетти, Шифера, Бориса, Вальетти, Соколова, Эрманно, Командира…

— Командир? — облизнулся прокурор.

— Главарь чеченской шайки. Собой являет синтез вояки и какого-то наркомана… Не пойму его, отвратный он тип — арестант оказался более говорливым, чем ожидалось, и принес много пользы, — Там вообще все отвратные…

— Солидарен — Фредди убрал фотографии в спортивную сумочку, — И зачем тогда работать на таких? Почему честно не жить? Почему не устроиться на нормальную работу?

— Так сложилось… — «казачок» явно жалел о своем выборе.

— Сложилось! — ухмыльнулся Фредди, — А ты вообще пробовал по-другому? Сдается мне, тебя все устраивало…

Итальянец задал вопрос по сути:

— Что еще от меня нужно?

— Все! — Фредди скинул с себя порядком разглаженный пиджак, — Теперь говоришь, что узнал и валишь на все четыре. Но если хоть раз попадешься на каком-нибудь, пусть даже на мелком ограблении, сам понимаешь, закроем на всю жизнь и будешь ты сильно битым опущенным молокососом.

Выслушав столь неприятную угрозу, парень сказал:

— Я согласен и на такие условия.

— Молодец! — вскрикнул Фред, повернувшись к вошедшему в камеру лейтенанту Пэксвеллу, — Можешь, когда заднице горячо!

По приблизительным данным первого исследования европейских статистических служб, посвященных ситуации с коррупцией в двадцати восьми странах Евросоюза, европейцы недовольны текущим положением вещей, сообщает американская газета Вашингтон Пост. Так, шестьдесят пять процентов европейских граждан считают, что коррупция широко распространена в Европе, более пятидесяти — уверены, что за последние три года она существенно возросла.

В частности, «лидерами» коррупционного рейтинга по опросу европейских граждан, согласно исследованию, стали такие страны, как Греция, Италия, Хорватия, Испания и Болгария. Больше всех подверглось критике правительство Италии.

— Вот по этой причине вся шваль оттуда рвется сюда. Крысы, не иначе… — после успешного допроса макаронника Фредди рассказал Пэксвеллу о данных исследования статистических служб и предположил, что из-за критической ситуации в Италии половина преступников в Мракане — итальянцы, как и во многих других городах их очень много, — А что с ними делать — не представляю, честно, но бороться мы будем. Мы так это не оставим…

— Справедливое умозаключение — Пэксвелл чуть не забыл спросить о результатах допроса, вернее о показаниях, что дал «внедренный», — Как прошла беседа?

— Удачно — Кригер поправил галстук, — Агент многим поделился, и кое-чего узнать я даже не ожидал, признаюсь.

— Что именно вам показалось интересным из его рассказа?

— Например, что Сальваторе вовсе не хозяин наследия Гельнандо, а лишь подставное лицо. То есть, он не руководит всеми этими отморозками, а лишь делает вид.

— Да? А кто тогда главный у них?

— Сеньор Гарсетти — крестный отец Сальваторе Матераццо, лучший друг Гельнандо Матераццо.

— Намерены его арестовать?

— Пока это только мечты. Нужно знать, как подобраться поближе и действовать с максимальной осторожностью, чтобы не попасть под обстрел. Судя по фишке с крестником, преступник необычно умен и так просто не сядет.

— Логично… — лейтенант уже перестал верить в правосудие и подумал, что все их потуги напрасны, как Фредди обнадежил его:

— Не беспокойтесь. Мы все устроим. Нужно переждать ночь. Когда переждем — наступит утро, и вся мразь в один прекрасный миг просто исчезнет с улиц. Уверяю, вы еще успеете заскучать по причине отсутствия работы…

Ничем не озабоченные и непринужденные парни и девушки носились под Продажных, бегали за выпивкой и баловались куревом. На диванах сидели, затягивались кубинскими и играли в карты верные друзья Гарсетти, а на теплом мягком кресле посередине клуба сидел Сальваторе. Слушал музыку, вертел головой и параллельно ругался с девушкой…

— Лучше пойдем на балкон! Здесь невозможно говорить! — блондинка пыталась достучаться до своего ухажера, крича, стуча ладонями по его плечам:

— С чего ты взяла, что я хочу, чтобы ты говорила?

Вдруг красотка ушла по неизвестной причине. Сал думал — надулась, пока не заметил знакомый силуэт, расталкивающий толпу обкуренной молодежи. Хозяин подал знак друзьям крестного, чтобы те выпроводили нежелательного гостя, но этим действием лишь спровоцировал потасовку, из-за которой все присутствующие массово выбежали на улицу.

Спаун покатал двух отважных гангстеров на рельсах металлической лестницы, еще одному разбил face, вышвырнув с танцевального подиума, и крикнул стриптизершам немедля освободить помещение. Остальные «псы» не решились пойти в атаку и последовали за бабами.

Потом демон-защитник принялся за Сала:

— Что, не ждал меня? — он взглянул в перетрусившее, униженно молившее лицо Матераццо и схватил неудачного насильника за край позолоченной куртки, — Жеребец…

В кабинет к прокурору постучался человек с высшим воинским званием высшего офицерского состава. Поглядев на одежду вошедшего, Фредди сразу скумекал, кем является гость, но проявил чудовищное спокойствие.

— Чем могу быть полезен, генерал?

— Есть важный разговор, никаких отлагательств не принимаю! — посетитель крикнул достаточно громко, и хозяин сразу же оценил степень серьезности предстоящего диалога.

— Присаживайтесь… — Фредди убрал в стол все лишнее и уставился на милсдаря, — Что вас мучает?

Ничего не говоря, генерал вытащил пакет с довольно вкусной начинкой. Увидевшие приличную сумму глаза Кригера заблестели, хоть, в конечном счете, он не изменил своим принципам, включающим неподкупность.

Прокурора замучил вопрос:

— К чему?

— Ну… — генерал оказался не таким жестким, каким изначально казался, — Вам, можно сказать, повезло. Это презент, так сказать… — он ощущал неловкость и в какой-то мере стыд, — Презент за услугу… — точно ощущал, — За услугу, которую вы, надеюсь, окажете мне.

— Угу — Фредди взял шариковую ручку, — Можно узнать, за какую услугу?

А вот теперь вскрылась истинная причина появления в кабинете окружного прокурора высокопоставленного военного лица.

— Ваша работа не может не нагружать, а я слышал, стараетесь вы очень усердно. Совсем не жалеете себя, что скверно. Как перераспределить нагрузку знаете? Ну, так, чтобы не уставать особо для сохранения жизненных сил…

— Но мне, видимо, нравится не жалеть себя — перебил Фредди, — А вот жалеть — не привык…

— Это все понятно. Но, боюсь, к старости, таким образом, вы накопите уйму болячек, если сейчас не одумаетесь — генерал из грозного и строгого человека за те пять минут, что они общаются, превратился в милую подлизу.

— Конкретнее… — Фредди уже начали надоедать эти попытки «подкатить». Он изначально не собирался продаваться.

Но тут, неожиданно, в голосе гостя послышалась былая грозность.

— Отдайте мне все, что у вас есть на Матераццо и Гарсетти! — приказным тоном потребовал генерал.

Фред догадался, с кем имеет дело.

«Этого было не избежать, увы».

Спаун не стал церемониться с Салом. Заставив посетителей разбежаться в страхе, отмутузив послушников, мститель вышел на балкон — самое подходящее место для проведения душеспасительных бесед и допросов. И там, на четырехэтажной высоте, пригрозил сбросить сеньора вниз, если тот не порадует откровениями.

— Ну, как тебе? Скажу одно, свежий воздух незаменимо полезен для головы, которая так долго принимала шумы металлического рока!

Схваченный боялся, но не настолько, чтобы расплакаться. Толика смелости по-прежнему присутствовала в нем.

— Я уже сто раз извинился перед Барбарой! Не хотел насиловать, не хотел причинять зло, я ничего не помню, черт возьми! — этим признанием Сал лишь усилил гнев справедливости.

— Я пришел не за этим, но… — Спаун решил «не мешало б встряхнуть», — Благодарю, что напомнил.

Преступник полетел вниз. С четырехэтажной высоты.

Фредди надоели «вши», он устал от шестерок на посылках и с бурлящей внутри ненавистью посмотрел на гостя:

«Вспомнилась история многострадального Лондона. Тысяча триста сорок восьмой. Половина населения полегло. Нужно иметь в виду, генеральская крыса, хоть и генеральская, как и любая другая, разносит чуму».

— Представьтесь… — потребовал Фредди.

— А можно без имен? — генерал явно не желал выдавать себя.

Прокурор повторил:

— Ваше имя…? Представьтесь…

— Маркус Файнс — вылетело из задрожавших уст «крысы».

— Сволочь ты, мистер Файнс — возмущенно закричал Кригер, все это время копивший гнев, который он с наслаждением выплеснул, дождавшись подходящего момента.

— Что вы себ…

— Я понимаю, вы спешили! Но вы хотя бы проконсультировались, к кому идете, кого вообще пытаетесь купить! — прокурор усилил напористость и даже встал со стула, а вот гость, не такой уж и смелый, продолжил сидеть, чувствуя, что «купить»-то не вышло, — Я уважаю закон, уважаю армию США, уважаю военнослужащих! Но если в моем кабинете, в, черт возьми, департаменте появляется чума, то я таких вот, простите, грызунов просто прогоняю! — нешуточно возбудившись, Кригер, казалось, возьмет и убьет генерала, сядет, но защитит закон, накажет оборотня, искоренит коррупцию на корню, — И чем выше у этих грызунов звание, чем они жирнее, тем сильнее мне их хочется раздавить! Вот так вот взять и раздавить! — Фредди топнул каблучком.

Более ничего не говоря, не споря, не предлагая денег, Файнс преспокойно вышел из коридора, но уже, стоя там, за дверью, выглянул и попросил:

— Прошу, пусть эта беседа останется сугубо конфиденциальной.

Сал лежал на траве — лицо в земле, руки в ссадинах, но, как ни странно, жесткая посадка не повлекла за собой переломы. Когда он встал, чтобы восстановить ориентировку на местности, прийти в себя и отряхнуться, два смачных удара по лицу вновь повалили его.

Демон-защитник приставил к уху Жеребца диктофон, прокрутил запись недавнего разговора боссов мафии. Удивительно доходчивое объяснение Спауна все прояснило:

— Мне нужен этот отморозок, мне нужен Джерси! Я знаю, ты в курсе его местонахождения!

— Я не знаю, где Джерси — Сал хотел «сохранить верность», — Я сам большой отморозок…

— А где Безумный Джек знаешь? Смотрю в твои глаза и вижу, у тебя есть сведения по этим преступникам!

— Понятия не имею — Жеребец разнервничался, — Я вообще не при делах. Чего я тебе тут объясняю…

— В смысле?

— Не я босс итало-американской банды. Я — подставной, всего лишь актер, если тебе так угодно. Со мной не делятся ничем таким, что тебя интересует, а моя активная театральная языкастость на преступных собраниях — маска, чтобы, те, кто не в курсе, поверили в меня, как в истинного лидера.

— А кто тогда настоящий главарь?

— Гарсетти. У него и спрашивай…

— И ты с такой легкостью сдаешь своего?

— Пожил бы ты хоть немного в моем мире, знал бы, в нем нет своих и чужих. Мы все сами за себя, когда нам выгодно убить — убиваем, когда нет — сохраняем жизнь. И все же я менее испорченный, чем крестный…

Дальнейшее вяканье Сала не заинтересовало Спауна, который растворился в ночи сразу, как узнал о возможной осведомленности сеньора Гарсетти.

Ферноковские копы притащили в отдел двух пьяных драчунов, уничтоживших половину продукции в одном гипермаркете. Их приняли дежурный Саскинс, Уолтер Бёрк и еще не ушедший домой Фредди Кригер.

— Субъекты вели себя крайне агрессивно и оказывали всяческое сопротивление при задержании — доложил полицейский.

Бёрк сделал два шага назад, дав возможность высказаться более опытному человеку — окружному прокурору.

— Не церемоньтесь, в клетку на сутки! Я покажу мразям, как устраивать бардак в моем городе! — голос Фредди прозвучал более жестоко, чем когда-либо.

— Сделаем, мистер Кригер.

Арестантов провели прямо по коридору.

Зайдя в кабинет для подписания последних двух-трех бумаг, Фредди обнаружил там Пэксвелла, сидящего за его столом с каким-то озадаченным выражением лица.

— Это мое рабочее место. Что вы себе позволяете…

— Да бросьте — лейтенант уступил «место» хозяину, — Разумнее считать, что это наше общее место.

— Ладно, закрыли тему… — Кригер всем своим видом давал понять, что закругляется, — Вы по какому поводу зашли?

— Пожать руку.

— ?

— Отшивать негодников, похоже, ваша стезя, господин прокурор — для бывалого вояки Пэксвелл переборщил с лестью, — А не боитесь ли вы, что генералишка расскажет своим и начнется скандал…

— Нет! — Кригер неожиданно снова стал грозным, непохожим на себя, как тогда, когда Файнс вывел его, предложив деньги в обмен на прекращение расследования изнасилования, — Моя методика будет эффективной ровно до тех пор, пока я не буду подстраиваться под преступников, а в данном случае угодить преступнику означает принять эту грязную гнилую подачку — указательный палец возле носа собеседника говорил о чрезмерной возбужденности прокурора, — Но я ее не приму, хоть убейте, хоть на динамите подорвите!

— Ну, а как же мстительность итало-американских банд? Они так просто не спустят…

Фредди чуть сбавил тон.

— Надо чистить кадры. Генералом, между прочим, час назад вплотную занялась проверка. Его раскрутят, если не по полной, то круто! — а затем вернулся к привычной для себя манере «громкого героя», — Не беспокойтесь за цивилизацию, мы уничтожим чуму до ее возвращения в Британию! Остановим очаги эпидемии и в других уголках нашей планеты!

Пэксвелл ненавязчиво предупредил Фреда:

— Осторожнее. Вас заносит.

И тут же лицо оного вновь стало лицом спокойного ботаника:

— Да, меня заносит. Извиняюсь… — а дальше он был уже абсолютно тих и сдержан, — Не волнуйтесь, лейтенант, мне они ничего не сделают, ведь… Ведь я и по закону, и по совести прав!

Вернемся к жизни прилежных сотрудников-полицейских департамента.

Бёрк, который стал для прокурора кем-то вроде стажера, ученика, проявлял все меньше и меньше интереса к приказам Пэксвелла. Из-за этого хромала зарплата. Кригер, хоть и был очень умным консультантом, пожалуй, более умным, чем кто-либо другой из отдела, с его уроков не накормишься.

Из-за этого «хромала» не только зарплата Бёрка, но и самочувствие.

— Как ты? — Дэвид Блейк не отставал от Уолтера с вопросами по поводу его тесного общения с Кригером, — Ни с кем не водишься, ведешь себя замкнуто. Неужели он так действует на людей?

— Ни на кого он не действует — Бёрк скатился по стене и присел на корточки.

— В чем тогда дело?

— В том, что я сам негативно на себя влияю. Не могу определиться. Не могу, хоть и знаю, что надо. Хоть и знаю, что… — Уолтер медленно повернул голову к Блейку и увидел тот понимающий взгляд друга, которого ему так не хватало в последние дни, — Но не могу.

— Понимаю… — Блейк все думал, рассказывать ли ему и вообще кому-нибудь про расстрел молодых бандитов, или промолчать…

— Слишком благородный? Застрелись тогда. Так ты точно никому не сделаешь плохо…

Но Блейк проигнорировал рекомендацию своего начальника.

— Ты с ума сошел? Зачем ты это сделал?

— О морали потом поговорим — несмотря на не самую приятную ситуацию, Фернок сохранял зловещее спокойствие, — Но если вздумаешь стучать, то помни, пострадаешь не только ты, но и твои близкие…

Блейк тоже присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с другом.

— Поверь, чувство неопределенности грызет меня не меньше, чем тебя, а, вероятно, еще больше…

— И что с этим делать? Как нам выпутаться из паутины, в которую угодили по собственной глупости? — Уолтер уже понадеялся, что товарищ все «порешит» за двоих, но Дэвид был точно такой же жертвой депрессии, как и он, обмотанной паутиной облигатного хищника.

— Да никак… — подумал Блейк, — Правда, есть один вариант…

— ?

— Подать на увольнение. А что?

— Что стряслось? — спросил Блейк задумавшегося Фернока.

— Ублюдки достали оружие, но мы вовремя успели и, в общем… нам пришлось…

— Да так… Ничего! — Бёрк встал и, более не произнеся ни слова, потопал на второй этаж.

Блейк решил проведать Фернока, прикупившего с утра шесть банок виски. По количеству сосудов полицейский предположил, что шеф кого-то ждет, чтобы выпить вместе с гостем. Но никто возле его кабинета не ошивался, никаких посетителей не было. Дэвид подумал, странно все это. Например, что дверь была открыта. Обычно, покупая выпивку, Эсмонд запирается. Из кабинета доносился еле слышный храп.

«Спит, что ли?»

Заведомо не готовясь ни к чему хорошему, офицер заглянул внутрь.

— Вот тебе и… — только и смог молвить он, увидев перед собой не самое этичное зрелище — пьяного в зюзю начальника, развалившегося на «подогнанном» диване. Отекшее лицо и наличие полупустой банки в свисающей над полом руке поведали о Ферноке больше, чем мог бы рассказать о нем профессиональный психолог.

— Эсмонд? — тихим голосочком Дэвид проверил крепкость его дремоты. Он испуганно дернулся, когда храпящий Фернок открыл рот и с трудом произнес несколько слов, видимо, торопился поделиться маловнятным сновиденьем.

— Не хотел убить… Так плучилось… Не хотел… Я хроший… Хороший человек. Не хотел…

Утром к центральному департаменту подъехал черный лимузин. Через пять минут дверь приоткрылась, и из него вышел старик, аккуратный, во фраке с манжетами. Ему было поручено следить за появлением у входа окружного прокурора. Кое-кто жаждал побеседовать с мистером Кригером.

Благо, старик простоял недолго. Через полчаса ожиданий он увидел вдалеке того, кого ждал. Фредди, как и любой труженик, солидно выглядел, отличался коммуникабельностью, носил чемодан, папку, в карманах держал пару ручек, карандаш, записную книжку, всякие бумажки…

— Здравствуйте — лакей чувствовал неловкость, выполнял чужое поручение, но только поначалу. Его сильно увлек состоявшийся разговор, — Вы мистер Кригер, не так ли?

— Здравствуйте… — прокурор получше натянул перчатку, — Мы знакомы, мистер…? И, раз уже я спросил ваше имя, не скажете ли, откуда узнали, что я перебрался работать сюда? Обычно люди моей должности водятся в прокуратуре.

— О вашем перемещении подробно рассказано в статье — ответил пожилой джентльмен, — Впрочем, вы не должны удивляться, что вас находят.

— Прокурор обязан обладать хорошей памятью, принципиальностью, аналитическим мышлением — Фредди вмиг перечислил все свои достоинства, — А завышенная самооценка — четкая дикция — и сразу перешел к делу, — Времени нет общаться с посторонними. Что вам нужно?

— Один очень хороший человек положил на вас глаз — за короткое мгновение Фредерика охватило непонятное смущение, — При всем моем неоднозначном отношении к правоохранительным органам и вообще к системе, думаю, он прав. И он хотел бы устроить в вашу честь неотдаленное подобие банкета — старик вытащил из кармана пиджака заранее отсканированное приглашение — помятый A3 лист.

— Когда и во сколько?

— Сегодня ночью. Отель Плаза.

— Тот, что построили в центре? Аналогичный нью-йоркскому?

— Там рядом…

Реденькие волосы прокурора и выступивший на лбу блестящий пот прибавляли солидности. Однако ему, несмотря на усердные попытки утаить появившуюся радость, не удалось не улыбнуться.

— Я приду. Не сомневайтесь.

На этой обоюдовыгодной договоренности их разговор завершился.

Пожилой джентльмен немного повертелся возле здания полицейского управления и вернулся в лимузин. Рев мотора отпугнул севших на маленькое дерево птиц.

Через минуту машина отъехала…

Отель Плаза на Блонд-авеню, по словам бывшего английского разведчика — Фредерика Баннера, строился, как ответ одной из старейших пятизвездочных гостиниц, расположенной на Великой армейской площади.

Прибывший по приглашению, Фред Кригер готов был поддержать мнение градостроителя, ответственного за этот проект.

— Мракан не хуже Большого Яблока, следовательно, эти города должны друг у друга периодически заимствовать. Речь идет не только о постройке идентичных зданий, гостиниц. Речь о единстве, о дружбе! — мэр говорил это с едва ли не эпическим восторгом, но, увы, прокурор оказался куда большим пессимистом, чем предполагалось.

— Безумно рад, что вы по сути своей новатор, вы созидатель, любите строить, не боитесь вкладов, не боитесь разорения — выдув бутылку вина, Фредди стал «хорошеньким», веселым и не таким сдержанным, каким был, пока не принял спиртное, — Но о каком, черт возьми, единстве может идти речь, если по телевизорам с утра вещают, что нынешние власти, обещавшие заняться глобальной реставрацией Исторического района, но так и не сдержавшие слово, это уже второй сорт и что они никому не нужны! — Кригера было не остановить, — А и вправду, кому сдались все эти отели для членов высшей элиты, если простым бедным людям негде жить? Квартиры разваливаются…

— Стойте! — мэр решил попытаться успокоить дорогого гостя, — Не нервничайте, все хорошо. Лучше идите и поговорите с кем-нибудь еще. Тусовка продлится до утра…

«Хитрожопый бес, будет мне еще указывать» — прокурор хотел выплеснуть в мэра парочку справедливых, по его мнению, оскорблений, но ограничился негативными мыслями.

Следующим временным собеседником оказался пожилой джентльмен — тот самый дворецкий «очень хорошего человека», которому, по-видимому, поручили раздавать приглашения.

— Фредерик, верно? — Кригер потер лоб, — Премного извиняюсь. Просто забыл ваше имя. Не обращайте внимания — он почувствовал себя неловко и несколько раз попытался улыбнуться, но на порядком уставшем лице появилось лишь отдаленное подобие гримасы, — Со мной такое часто происходит, в особенности, когда выпиваю. Память просто отказывает…

— Ничего страшного — успокоил «народного героя» дворецкий, — Вино полезно для души, знаете ли…

— Но, боюсь, это не про меня.

— Все мы немножко забывчивые…

— Стойте-ка — «народный» кое-что вспомнил, — А где же господин организатор, которому я должен быть премного благодарен за приглашение? Где он? Где очень хороший человек? Неужто задерживается?

Беннер проглотил слюну, чувствуя определенную вину перед прокурором.

— К сожалению, наметились неотложные дела, из-за которых он не сможет появиться. Но я, надеюсь, брюхатые гости — друзья организатора, не дадут вам соскучиться.

«Это не выполнение миссии, черт возьми. В разведке такого бы не поняли».

Прокурор выказал недовольство:

— Уже дали!

Где-то там, на крыше одного из соседствующих зданий, стояли Спаун и Призрачная Тень. Они с явным увлечением друг к другу выясняли отношения, пока господин Кригер знакомился с «элитой», дарил комплименты светским львицам и пятимильными шагами вливался в общество богатейших лиц Мракана и самых доходных бизнесменов.

— Это, чтобы я ушел… — Спаун показал девушке большой дом, где проходил банкет. Она сделала вид, что ей это очень интересно.

— И? — спросила она, — Неужели все парни в этом городе, даже те, кто облачен в резину, скучны и стеснительны?

— …

Спаун промолчал.

За проявленную сдержанность Тень была готова расцеловать таинственного мстителя.

— Подруга говорила «не обнадеживайся». Имела в виду весь ваш пол, сильный только на словах…

— Пытаясь стать сильнее, ты не становишься лучше — кажется, Спаун процитировал статус заурядного студента в соцсети facebook.

— Ты чудной, зачем возлагаешь на какого-то болтуна ответственность за жизни миллионов? Разве не твоя задача защищать?

— Думаю о своем наследии. Ищу приемника…

— Нашел его в лице непроверенного временем юриста?

— Не нашел. Но зато устал.

— От чего ж?

— От ответственности…

Мэри Бэйл потянула руки к верху. Костюм на ней сидел, как влитой, лишний раз подчеркивая бесподобность талии.

— А я устала от городской суматохи, от всех этих машин. Так неромантично…

— Ты позвала меня с какой-то целью. Не просто ради поболтать. Так с какой?

Девушка надула губы и подошла к Темноку впритык, проводя тонкими пальцами по его резиновой груди.

— Отправишь в ад Джеймса Баллука — спасешь много жизней. Лично я — пас. Уже наубивалась, хватит…

В вопросе моральной этики непреклонный Спаун был непреклонен, потому что Спаун это Спаун!

— Я не сделаю этого никогда!

Узнав, чего хочет от него неуемная мстительница, он отошел на три шага.

— Решение твое не огорчило. Дуться незачем. Но, может, сменишь позу?

— Сказал же, нет…

— Ммм, а если я обижусь?

— Если маленькой девочке угодно…

— Кстати, я не маленькая!

— Не возрастом, так сутью…

— Мне кажется, ты груб со мной…

— Как и со всеми преступниками.

— А кто я для тебя? Одна из них, выходит?

— Да.

— Почему не закуешь?

— История твоя мешает. Ты неоднозначна…

— Как и… кто? Или все, кроме меня, в этом городе делятся на черное и белое? А я такой трикстер с грудью, да?

— Шутить горазда…

— А ты скучен…

— Я черный.

— Неттт. Дай подумаю. Ты белый, просто в черном. Ой, понесло в этику…

— Рассуждения о добре и зле полезны. Особенно тебе — красавице с кровью психопата.

— Чем же это? Тем, что обременяют лишними принципами…? Или забивают голову мурой?

— Тем, что приводят к решению о недопустимости убийства.

— Какая глупость…

— Мы не можем убивать. Мы не боги. Твоя положительная сторона отталкивает меня от решительных действий.

— Может, ты просто слаб на передок, Спаун, и давно меня хочешь?

— ?

— Ну, все вы одинаковы. Думаете только об одном. А ты типа особенный? Вот уж не поверю…

— Приятно было пообщаться…

Спаун спрыгнул вниз и потом повис в воздухе на плаще. Так прервался их бессмертный диалог.

Тень издали следила за демоном, как за снижающейся птицей, которая при приближении вырастала из точки в крупного ястреба, а при отдалении, все с точностью до наоборот, превращалась из ястреба в точку.

Фредди сфотографировался с женой мэра, затем — с мистером Беннером, познакомился с небезызвестными персонами — Монтегю Ростоном, Микки Ларсом, Беном Хьюстоном, Норманном Ридвером и другими.

Кроме самых известных богачей, было приглашено еще множество интереснейших персон. Не поленились явиться и дружки Бориса — Медведь с Жуликом, затем средь толпы показались наигранно довольные лица деловых партнеров покойного Максимилиана Шифера, который, ни для кого не секрет, считался самым влиятельным мафиози всего североамериканского континента.

— А что здесь, простите, делают представители фауны? — Фредди пристал с этим вопросом к комиссару полиции Адаму Фросту — человеку, похожему на него лицом, но более вытянутому, менее худощавому.

— Как я вас не узнал, боже… — голос облеченного властью представителя центра был значительно тверже, — Свой вопрос, пожалуйста, вы повторите! — громко попросил он.

— Хорошо, мне несложно. Я видел в этой куче-мале наших нерадивых товарищей. Назвал их фауной, потому что все они под копирку…

— Вы случаем не про начальника безопасности мистера Шифера?

— Да-да! — чуть не подпрыгнул Фредди, — Я о нем!

— А… — Адам понял истоки любопытства прокурора, — Так никого не посадили же.

— Да?

— Да. Суд решил не проводить массовый арест. Видимо, никто не захотел марать руки. Босс-то — мистер Шифер, выражаясь, отбыл. Вот все и успокоились с его смертью… — комиссар излагался максимально доступно, но подвыпивший Кригер любую информацию воспринимал с крайним трудом.

— Почему все так несправедливо? Я б этих сволочей посадил бы. Считаю, что должны ответить за нарушения… — прокурор был уже совсем «никакосовым», язык работал все хуже и хуже, зрачки передвигались прыжками в ограниченном пространстве.

…В одиночной камере томилась черная душа. Черная не от угрызения совести, а от отсутствия ближних, от сплошной, непроглядной занавесы, называемой тоской.

Тоску не вылечишь никакими выписанными доктором лекарствами, никакими беседами со священником и прочими методами. Затяжную тоску, тоску такой стадии, такой формы, можно победить только при появлении в жизни любимого человека, и необязательно парня, того же брата или сестры, или простого друга. Но нет. Узница Антнидаса не хотела нового брата, она все еще не смогла забыть предательство старого…

С утра до ночи узница сидела возле койки и тайно мечтала. Грезить — единственное, чего ей никто не запрещалось делать, да и никто не мог запретить, разве что более сильные препараты, чем те, что она принимает сейчас.

Она днями общалась сама с собой, считая себя для себя лучшей собеседницей. Такое нездоровое состояние, спровоцированное безнадежной обстановкой, длилось уже… несколько лет.

«Помню я свои стенания и вопли души о подобных вещах, которые вовсе не вещи. Помню, как предавалась трауру по никогда не существовавшим в моей жизни друзьям. И все это оказалось полной чепухой. Просто мы не видим некоторые вещи или упорно отказываемся их замечать и брать в расчет. Куда легче страдать и быть никому не нужным, и я это пишу не из злости или желания нахамить самой себе. Просто было и такое…

И не стало…

А в книге «волонтеры вечности» я нашла свой ключик, я переосознала важность своего взгляда на мир. Там так шикарно описан наш мир, и как он на самом деле прекрасен, если идти в него без разрушения себя и окружающего. А люди… от них не нужно ничего ждать. Вообще ничего. Ни того, что они будут друзьями, ни помощи, ни разговоров, ни поддержки, ни обещаний, ни их самих. Порой достаточно того, что ты просто знаешь, что этот человек есть. Или то, что этот человек был. И он всегда с тобой, где бы он ни был. Даже если он вообще никогда не существовал.

Пусть этот таинственный друг продолжает жить во мне. Вечно питать надеждами. От одной, пусть даже ложной мечты, мне становится легче. Как груз с души».

Стук в дверь.

В палату вошел лечащий врач «одинокой узницы».

— Ждите, завтра ваш брат придет, чтобы снова навестить вас.

По лбу Эрне Бартоломью прокатились едва заметные капли пота…

Матераццо не мог выбить из головы маниакальную идею повторно извиниться перед Барбарой. В ходе индивидуального расследования выяснилось, что официантку особо не насиловали, но зато сильно избили. Впрочем, все соучастники преступления были уволены в день выяснения.

Сал редко вел себя правильно. На этот отчасти благородный поступок его побудила не только встреча с Темноком, до смерти напугавшим всех посетителей клуба, в том числе и фейсконтроль, но и что-то вроде пробудившейся в нем совести, к которой сын Гельнандо обращался в трудные минуты.

На улице закапал образующий легкий туман моросящий дождь. Не решаясь позвонить в дверь, возможно, боясь отпора родственников, он долго стоял под окном Барбары с огромным букетом алых роз. Стоял и мок, забив на прическу.

Свет в окнах дома, в котором проживала Лоуренс, прибавлял изюминку ночной картине. Из-за уличного освещения, фонарных столбов, было, скорее, не мрачно, а красиво.

«Буду стоять здесь, пока не вручу цветы. Я хоть и решился помогать дяденьке, создал ложный образ босса, я не такой, как обо мне думают» — парень забивался успокаивающими помышлениями, многочисленными внутренними распрями и нестабильными, как ритм больного сердца, «скачками».

Он так и не решился постучаться…

Через час топтания на одном месте Сал посмотрел на свой уже не очень красивый промокший букет и… надумал выбросить его. Несмотря на обещание не уходить, он автоматически попятился назад и в ту же минуту к нему подскочил незнакомец.

Которого он позже узнал…

— Эй!

— Что тебе? — Сал вспомнил лицо этого человека — новичок из банды Командира.

— Ничего личного — Птенчик вытащил ствол, — Приказано вас ликвидировать — и уже был готов выстрелить, как… кто-то выстрелил в него. Пуля поразила спину и вышла через живот.

Все это случилось столь молниеносно, что Сальваторе застыл. А мгновением позже убили и его — пуля угодила в горло. Выронив потрепанный букет, Жеребец обеими руками схватился за кровоточащую шею, чуть пошатался на тротуаре, потом выглянул на дорогу и…

Попал под проезжающий мимо грузовик. Убийца скрылся в кустах до появления первых свидетелей. Моросящий дождь уже прошел…

Не успев полностью протрезветь, отойти от порочной праздности, Кригер получил еще одно щедрое приглашение — на этот раз в мэрию! Градостроитель проникся воодушевлением прокурора и обещал помочь всем, чем только сможет. Финансами, в конце концов.

Востребованный «юридический мозг» не стал мудрить, а бесхитростно, почти сразу же согласился. Покинув Плазу — самый большой пятизвездочный отель Мракана, Кригер направился к ратуше. Взял такси.

«Скоро я буду самым узнаваемым человеком в этом городе. Поставил задачу и практически добился. Может, поставить задачу стать самым уважаемым в Америке? Или мне это не по зубам? Думаю, мне по зубам все, что только можно разгрызть. А иначе и быть не может. Я же герой» — мысли наглеца, по-другому назвать нельзя, с помощью принятого вина, нежно побулькивающего в желудке, рождались одна за другой.

В Мэрии прокурора приняли как родного, что, впрочем, было нисколько неудивительно, учитывая факт массового ажиотажа в связи с арестом трех десятков опасных сообщников Гарсетти.

— Вы слегка пьяны или мне показалось? Скажите правду! Здесь вам некого стесняться.

— Слегка есть — признался Фредди, — У моего организма выработалась странная реакция на алкоголь. Он дурно влияет на мою, так сказать, иммунную систему.

В кабинете мэра находился интересный человек — Антония Блацковиц. Интересный, но уже немолодой, прославившийся благородным поступком — спасением ребенка от мчащегося кадиллака. Антония, как и любой другой, более-менее высокий мраканид, слышал о бурной деятельности господина Кригера, и, потому что уважал труды честных юристов, жаждал знакомства с ним — с самым честным человеком Мракана, который, по словам впечатлительных присяжных, пойдет на все, но добьется справедливости.

Сет Картер (мэр) попросил Блацковица чуть подзадержаться, но тот отказался, дважды пожаловавшись на собственное здоровье.

В просторном, обставленном со вкусом кабинете градоначальника стояло фортепиано, точь-в-точь такое же, какое было у Фредди в квартире, в Лондоне. Также офис мэра мог похвастаться коллекцией редчайших марок, философской литературой викторианской эпохи и бегающим по полу котом, не лакавшим молоко, казалось, уже трое суток. Животное мяукало достаточно громко, создавалось впечатление, что скулило.

— Присаживайтесь — Сет открыл форточку для проветривания помещения, — Рассказывайте, какие ощущения получили от общения с толстяками. Удачный поход?

— Простите? — Фредди не сразу сообразил, кто эти «толстяки» и с понятным недоумением посмотрел на мистера Картера.

— Да ладно, вы поняли, о ком я. Богачи, что в отличие от вас, мистер Кригер, не держат своих слов. Они бросают их на ветер, подкармливая доверчивую толпу пустотой, воздухом! — мэр нервничал, говорил пафосно, ежесекундно поправляя галстук, да и вообще вел себя не так, как при других господах. Присутствие Фредди радовало его, но и одновременно теснило. Не каждый день толкуешь с народными героями.

— Я такой же, как они. Я ведь состою из плоти и крови, так? Значит, меня легко убить — Фредди намеренно пафосно заскромничал. Получился ответ пафосом на пафос, — Да и я понял кое-что, пока пил красное вино на том празднике незаботы и веселья! Все люди просто копируют друг друга. Не нужно терять времени на поиски отличий…

— Зря вы так — Картер взял стульчик и пододвинул поближе к прокурору, чтобы во время разговора смотреть гостю в глаза, наблюдать за часто меняющимся выражением его интересного лица, — Все мы разные. Так правильней считать.

Посмотрев в глаза первому блюстителю порядка в Мракане, мэр поднялся со стула и подошел к окну, чтобы закрыть форточку. Кабинет был уже достаточно проветрен.

— Ваша идея по спасению города от коррупции сработает, благо, люди не разучились верить. Но вы должны помнить, чем жертвуете.

— ? — Фредди посмотрел на Сета с огромным любопытством. Ему хотелось узнать, в чем заключается жертва.

— Жизнью, господин прокурор! Думаете, мафия не вернет вам должок? Ошибаетесь! Она всем возвращает… — пафос усилился, — Она сейчас в системе, как вирус, и чтобы ее вывести, понадобится выиграть еще немало процессов. Сделать восприятие действительности комфортным для большинства проживающих — задачка не из легких.

— Буду пробиваться, пока не закажут… — «закажут» Фредди имел в смысле «пока не убьют», согласный, что героев многие не любят за их смелость.

Через час общения господин Картер оказался еще более предприимчивым человеком, чем можно было себе представить, он с радостью согласился защищать нового героя — приставил к нему надежную охрану.

Но… чтобы подержать имидж крутого и отважного, Фредди отказался от услуги.

— Простите. Не могу принять…

— Почему же?

— Как представлю, что за мной хвостом ходит парочка бесполезных балбесов, прямо в дрожь бросает. Вы уж извините, если обидел, но я предпочитаю ходить один.

— Ничего страшного — успокоил мэр, — Просто и вы поймите, теперь ваша жизнь на вес золота для тех, кто вам доверился. И я тоже вхожу в их число.

— Ну, и прелестно. Но о себе я как-нибудь сам позабочусь. Уверяю, у вас нет причин для волнения — Фредди взмахнул руками прямо перед лицом собеседника.

— Буду надеяться… — Сет вдруг вспомнил о конфликте прокурора с гангстерами, — Когда планируется следующий процесс?

— Об этом я еще не думал… — Кригер засмущался, чувствуя, что нужно идти, — Это следует обсуждать с судьей. Да и причина должна быть веской…

— Ой, что-то я заговорился. Боюсь, мне пора…

— Отпускаю — кивнул мэр, — В гостях хорошо, экзотично, но дома и вправду уютнее!

«Стоя на краю пропасти» войны с криминальным миром, они обменялись рукопожатиями. Дело чуть не дошло до поцелуев…

— Рад был пообщаться! Вы обеспечили мне спокойный долгий сон! — последняя белоснежная улыбка Сета — последняя минута прокурора в кабинете мэра.

ФБРовец Томас Ван Хорн — низкорослый шатен с «пивным брюхом», участвовавший в расстреле русских и казне мистера Шифера, как попался на удочку Джерси пару лет назад, так до сих пор и не слез с нее. Два года корячества на опасного преступника заметно улучшили репутации, но не прибавили счастья, к тому же обременили долгами, появился риск…

— Соригинальничал я, когда только шел в университет, что закон стоит на стороне невиновных…

Ван Хорн раз в неделю встречался с преступником, получал деньги за очередную услугу. Имея под рукой подразделение малого назначения, Томас сослужил хорошую службу.

— Невиновных не существует! Запомните это!

Если Джерси так сказал, Томас, как и все остальные послушники, обязан иметь в виду — значит, так и есть. И, вполне возможно, гангстер был прав — все люди немного да грешны.

А в это время Призрачная Тень допрашивала очередного «старого друга» Джимми Баллука. До Картера добраться не удалось из-за вмешательства Спауна. Но нечистый на руку охранник склада игрушек — скурившийся дистрофик Джерми Брубэйкер, в прошлом киллер, входящий в группировку Джерси — «компенсировал» ущерб.

— Так, малыш, не советую пытаться ускользнуть — для большей убедительности Мэри сломала Джерми запястье и обещала сделать подобное со всеми частями его тела, если же он вмиг не расколется и не выдаст «распорядок» босса на неделю.

— Послушай, я ничего не знаю!

Девушка решила, что:

— Врешь — и принялась за пальцы.

— А-а-а-а-а-а-а-а! — любому бы стало жаль этого отморозка, особенно после изданного им истошного вопля, но только не Призрачной Тени, морально подготавливавшей себя к мести все свое детство, — Хватит! Сдаюсь! Ух…

Мстительница решила дать Джерми еще один шанс во всем сознаться. Она вытянула губы, вытаращила с поддельным изумлением глаза и глумливо хохотнула.

— Повторяю последний раз!

— ? — преступник раскрыл рот от пробирающего до костей подозрения, — Ты не задавала никаких вопросов!

— Правильно! — девушка оскалилась, сжала горло Джерми, чуть нагнулась и отработанным движением вогнала в подбородок маленький нож. Жертва мгновенно истекла и скончалась.

«Осталось еще несколько».

Джерси не просто так позвал Ван Хорна, а потому что ФБРовца заподозрили в сговоре. Терять такого надежного человека, как Томас, босс не хотел, но что-то ему говорило:

«Хочешь добиться успеха — жертвуй» Под конец не самой приятной беседы Хорн и Баллук решили временно прервать общение. Хорн обещал немедленно сменить SIM-карту. Это должно было придать уверенности, что его никто не повяжет.

После ухода ФБРовца обожженный получил еще одно не слишком приятное известие — о смерти Птенчика. Он подослал мулата убить Матераццо и Гарсетти, но кое-кто опередил их и подстрелил «правую руку».

Кто это — возможно, Баллук никогда не узнает. Но пока есть контроль, ему не страшен таинственный «киллер», которого могли подослать те же «чеченцы» или хохлы…

Меж тем Гарсетти сидел в забегаловке на Кавендиш-стрит, рассуждал, как ему быть дальше. Час назад гангстер получил SMS с текстом «Сальваторе убили». Это известие моментально вывело гангстера из строя. В рот не лезли спагетти, пропал всяческий интерес к выпивке, к прекрасному Амароне, к чудесному десерту — тирамису с сыром маскарпоне…

И без вмешательства прокурорских настроение было не айс, а при виде появившегося во весь рост в настенном телевизоре Фредди Кригера, дающего очередное громкое обещание, оно вконец испоганилось.

Прямой эфир:

— Я не имею никакого, даже косвенного отношения к незаконным действам Спауна, но через его поступки вижу в нем себя!

К Кригеру подошла одна симпатичная рыжая девушка, репортерша:

— Господин прокурор, одну минутку, простите за неуместный вопрос, какие цели вы преследуете? Карьерная ступень или искреннее желание помочь?

Фредди не мог не потрогать свой галстук.

— Сопровожденный риском шанс послужить своей стране тайно, без публичных восхвалений или наград, я бы ценил больше, чем все эти подачки!

«Публичный фигляр» — Гарсетти зверел, когда видел слащавое личико Кригера, дулся и приговаривал, что попадись прокурор ему в руки, он мгновенно задушил бы его.

После чаепития преступник собрался откланиваться, попрощался с работницей. Мысли перемешались в кучу от обилия в животе несовместимой пищи.

Громыхнувший у выхода взрыв отдался звоном в ушах Гарсетти и спровоцировал панику.

Из образовавшегося дыма выбежали спецназовцы во главе с Ван Хорном, и повели оглушенного итальянца в машину.

— Ничего не понимаю — Пэксвелл потерял единственное, что было у него на Джерси — давно хранившиеся в сейфе, но еще действенные показания трех чудом выживших свидетелей. Баллук устроил подрыв химзавода пять лет назад, когда полицейские приехали на ложный вызов.

Запертых рабочих, не всех, а некоторых, копам удалось вытащить. Но Джимми, как всегда, сбежал, оставив за собой лишь смерть.

— Как думаете, кто мог это сделать? — самый близкий Пэксвеллу полицейский — Уолтер Бёрк — не мог не спросить. Его до жути интриговала и одновременно расстраивала сложившаяся ситуация: неужели в отделе появились грызуны? Или они были всегда, но тщательно маскировались под прилежных сотрудников?

— Без понятия… — лейтенант считал, что не имеет права показывать слабину, никто не должен учуять хитро запрятанную робость, но рефлекторно трясущиеся кисти рук, обтянутые тоненькой морщинистей кожицей, снижали уровень актерского мастерства.

Вдруг Пэксвелл вспомнил произнесенные на одном дыхании слова Бориса:

— Не мне тебе напоминать. Ты, наверно, помнишь ситуацию в отделе…

— Ты о чем?

— Об одном якобы моем казачке.

В голову лейтенанту пришел лишь один.

— Лео?

Ведь их было так много…

— Нет. Финч.

— Вот оно что. И что? Он что, не твоим был, что ли?

Для большей ясности Гуднаев сделал трогательное лицо:

— Представь себе.

— Тяжело… — признался Пэксвелл.

— Моя ситуация не слаще. Того и гляди, отправлюсь за возлюбленной друга…

— Боишься, что он доберется до тебя?

— Если бы я чего-то боялся в этой жизни, то никогда бы не поднялся так высоко, что невозможно не разбиться, чтобы спуститься…

— Финч работал на меня лишь первое время, как, кстати говоря, и Лео.

— Стой, ты хочешь сказать, что не ты их подослал?

— Здесь мое недоверие никакой роли не играет. К тому моменту они уже сменили работку. И, предполагаю, нет, знаю, перешли эти крысы к Баллуку.

Мимолетный кадр «из прошлого» обессилил лейтенанта. Пэксвелл трогательно встал на колени, готовый вывернуть душу наизнанку, прислонился к дверце сейфа и еле сдержался, чтобы не зареветь.

— Теперь он распоряжается и здесь. Он повсюду, проник в каждый уголок…

Бёрк понимал, в данном случае никакие заумные цитаты про высшую справедливость не смогут раззадорить шефа, но просто молчать и наблюдать приступ смятения, растерянность, вызванную сильной тревогой, он не мог.

— Нужно хорошенько подумать. Подумать и придумать способ, который выявит засланного — вместо тщетных успокоений коп проявил мозговитость, вселяющую веру эффективнее всяких цитат.

— Успеется… — лейтенант поднялся с пола, предварительно устранив бардак в металлическом ящике, и плеснул в стакан гасконского пойла, — Будешь?

Уолтер не стал отказывать себе в удовольствии. Они распили бутыль на двоих и чуть подуспокоились.

— Войдите! — крикнул Кригер, — Нечего долбиться три минуты подряд!

— Господин прокурор — неожиданный гость — все тот же Уолтер Бёрк, который только что помог лейтенанту Пэксвеллу в уборке кабинета, подсел к Фредди. Попутно появились вопросы, — Можно поинтересоваться?

Фредди разговаривать ни с кем не хотел, отреагировав достаточно грубо:

— Валяй…

— Документы по делу Джерси, старые, которые уже несколько лет лежали в сейфе… Они пропали. Вы ничего странного не замечали в нашем отделе? — Бёрк не надеялся достучаться до сути, да и не был уверен, что прокурор что-то знает и, тем более, что он может быть тем самым «полтергейстом», но проверить, попытаться уточнить было необходимостью.

— Как мне все это надоело! — Кригер ударил по столу вместо того, чтобы ответить, — Фернока расспрашивайте и других оборотней, коих у вас, подозреваю, немало! А меня, честного, чистого гражданина, работающего на благо, прошу оставить в покое. Вам все ясно? Или повторить?

— Да нет, все ясно — спокойно произнес Уолтер, но не отступил, — Я слышал, вы боитесь объявлять Джерси войну. Могу узнать, почему? Лейтенант говорил, что вы с большой неохотой говорили об аресте Джерси, будто боялись идти против столь влиятельного преступника…

— Вот опять! — прокурор швырнул ручку в нежеланного гостя, — Опять Джерси, Джерси, Джерси!

— Что я такого сказал, что могло вас задеть?

— Ничего. В том-то и дело… — хозяин кабинета вытащил пару стеклянных стаканов и налил себе и озабоченному Уолтеру минералки, — Я много раз объяснял Пэксвеллу, а сейчас объясню и тебе.

— Буду рад выслушать — Бёрк выдул за секунду.

— Джерси не корень всех зол, он вообще ничто по степени угрозы! Ничто! Понимаешь? Вспомни, я вот так безбашенно пошел против итальянской мафии, подставил свою шкуру ради народа! Жизнь, считай, отдал! Ради родины! Ради той же Британии! — вертикально вытянутым указательным пальцем, приставленным к виску, Фредди показал, насколько он умен и расчетлив, — И не Джерси корень зла, а Борис! Он корень! На него надо направлять всю интеллектуальную мощь!

— Ну, хорошо, допустим — Уолтер смирился с позицией прокурора, — Но как же выявить предателя? Что нужно сделать?

— А об этом я говорил энное количество раз, но меня никто не слушал — Фред помахал рукой, — За кадрами нужно следить! У вас не проверенные ребята, а нечищеный сброд…

Прокурор немого побродил по кабинету, а потом снова сел. Уолтер наблюдал за переходчивым нестабильным поведением обвинителя, словно глядел на «дикого» психа. Фредди растрепал реденькие волосы, плеснул еще минералки, выпил, кашлянул пару раз и продолжил:

— Чума — та еще сука, таки пролезла на борт, протащила своих грызунов, но рано сдаваться, мы еще остановим пандемию! Преступность будем конкретно давить, искоренять на корню!

— Как?

— Ну, что за вопрос? У каждого есть свои скелеты в шкафу!

Фредди Кригер — во всех смыслах человек уникальный: за острым взглядом одержимого патриота скрывалась поистине дьявольская сущность!