Над вечным покоем

Берегись юза

Товарищ, не откажите мне во внимании. Позвольте приковать его на четверть часа к животрепещущей вопиющести.

Всяк живущий на земле боится то того, то сего. Кто боится лягушек. Кто — участкового. Кто — онкологии. Нет числа разнородности человеческих боязней и страхов.

Я тоже боюсь. Я боюсь человеческого автоматизма поступать или оценивать события как-либо однообразно. Думать о том ли, о сем ли всю жизнь неизменно. Я боюсь непереоценок ценностей, которые многим производить просто лень, если за этим не стоит ничего зловреднее.

Человек шагает по улице. Совершенно наш человек, плательщик, кружковый самообразованец, семьянин. И вот происходит несчастье: открыт люк мясного отдела в гастрономическом магазине. И человек сверзается в люк, с грохотом, вниз головою скользит по обитому жестью пандусу, вылетая к мясникам на разделочную колоду.

Что с ним будет у мясников? Страшное дело — автоматизм.

Но все зависало авторское перо над бумагой, а нс касалось бумаги. Может, зря затевать все это писание? Может, единично это мое отвращение и легкий ужас к автоматизму деяний.

Не единично. И вот я пишу. А разделил мои страхи Дружинин Ю. из Ухты. Он жертва автоматизма в оценках духовной своей категории.

Папа тов. Дружинина, сообщает он доверительно, был мещанином. Мама тоже. Себя товарищ Дружинин считает тоже мещанином — преемственность поколений.

А теперь поковыряемся маленько в вопросе.

Да, может быть, ветхозаветные мещане где-нибудь в Богодухове или Торжке были унылыми лабазниками, мастерами подсолнечного досуга. Сядут, бывало, бабуля с дедулей под древовидной геранью да столь нагрызут скорлупок за вечер, что, выложи их в Арктике темными сторонками кверху, покроют они всю Арктику, и потает ледовая шапка Земли, и второй настанет потоп.

Да, скудны духовными устремлениями были бабушка с дедушкой. Намнутся гречишных блинов, почешет дедушка меж лопаток костяным крючочком китайской работы, перекрестятся оба-два на икону «Двунадесятые праздники» да и в кровать с железными шишечками.

А что выходит в силу автоматизма? Так называемая интеллигенция, привыкши травить мещанина, привыкши считать, что в Мещанине ничто измениться не может, продолжала шпынять мещанина «мурлом», геранью, периной и семечками. Тогда как? Мещанин уже вовсю крутил патефон, пасынковал зарубежное растение фикус и, приходя со службы, был уже значительно выше того, чтобы просто слоняться по квартире, приставать к членам семьи.

Да, сказать этим интеллигентам, уклоняющимся от переоценок, — мещанин выписывал уже и газеты. Вы спросите его про инициалы Папанина, и он вам твердо скажет:

— И. Д.

Также радио висело у мещанина на стенке, и рубаху распояской давно он не носит, и наливками не пробавляется — пьет государственную продукцию, подсолнухи не грызет, и работает в самых разнообразных сферах, вплоть до дипломатической. И член ОСОАВИАХИМа он, и на турнике может запросто подтянуться одиннадцать раз — а ему все кричат и кричат:

— Мурло! Мещанин!

Граждане автоматисты и непереоценщики, вы неправы. Зря кричите вы о «мурле» тов. Дружинину из Ухты. Что там дедушка его или бабушка! Даже по сравнению с батюшкой и матушкой совершил он грандиозный духовный скачок.

Просим встать к зеркалу, вы, уничижители мещанского достоинства: чем вы лучше? У вас башмак на платформе? У мещанина ж еще платформистей. А что за мерзость, чем ясе это пахнет от вас? Да никак лосьончиком «Чебурашка»? А от мещанина пахнет не менее, чем шампунем «Париж-суарэ-партуз». И рубашка-батник на нем типа «Челленджер», и часишки электронные взамен механических.

И какая уж там герань, дорогой дружок-обличитель. У мещанина от герани теперь аллергия, герань для него — аллерген. Разве что изысканные сорта орхидей из Латинской Америки разводит нынче мурло, из тех, что растут на востоке бразильского штата Рио Гранде де-Сул.

И давайте-ка посравнимся в смысле образовательных цензов.

У вас что, педагогический? А у нас университет, биофак.

Ах, вы еще в самодеятельности шлифуете голосовые связки самодельным бель-канто? А у нас два курса консерватории по классу рояля. Ушел, покинул ввиду крепитации пальцев. Иностранный язык? Да так, владеем маленько латынью! Или предпочитаете пообщаться на наречии индейцев-тлинкитов? У нас как раз подоспела диссертация по этой тематике.

Также: что это, мы стоим да стоим? Это ваш мотоцикл «ИЖ-Планета»? Не сезон уже ездить на мотоциклах, вот и осадки идут в виде мокрого снега. А сядемте в мой автомобиль ВАЗ. Вы где живете? В Бибиреве, в седьмой части света? А я тут недалечко, перебиваюсь на улице Герцена. Заедем?

Да-с, вот и мой очаг. Здесь наращиваю свое мурло. Ну, перестаньте же шарить взглядом, я знаю, что вы высматриваете: рыжую фисгармонию, на которой в праздник пасхи я играю «Разлуку». Нету! Заменил аудиорамной квадрифонической установкой «БЕО-супер». Это как раз звучит Бадди Рич, «Засада в Килиманджаро». Алкоголик, наркоман, хулиган, а дарование до небес. Хотите, прокрутим что поинтеллектуальней? Хотя бы Карла-Гейнца Штокхаузена, «Гимны». За милую душу. И присядем. Так о чем мы с вами поговорим за рюмочкой «Йоганнисбергера Лангенберга»? Кстати, помогите, а то я, мурло и передвижная небокоптильня, что то запамятовал. Точно помню, что у летнего чижа 3869 перьев, а вот у зимнего — не то 6894, не то 5893. Не подскажете? Люблю точность превыше всего. И еще: как точно назывался кинофильм — «Леди Гамильтон» или «Люда Гамильтон»? Знаете ли, поспорил со своей собакой, такой смышленый у меня пес. Чау-чау. Он говорит, что «Люда».

И бегут в панике непереоценщики и критиканы от мещанина, скача вниз через пять ступеней, и вслед им несется:

— Для общего развития книжечку почитать не возьмете? Да не «Исмагил, шах турецкой», не лубок. Мне Кафочка полностью поступил, издание «Харпер и Роу».

Не иначе. И сидят непереоценщики на осенней скамье, поздние листья в косом полете ложатся на скользкие мостовые, где расставлены в пределах видимости по прямой таблички транспортников «БЕРЕГИСЬ ЮЗА!».

И первым — нет, он никак не софист! — говорит с надрывом и злобной запальчивостью самый горячий:

— Да ведь видно было аж за версту, что встретился нам мещанин с подоплекой из цинизма и гадкости!

— А поди ка высвети его, что он гад. Ты мотивируй.

Тут приводится мотивация, что не дерзновенен нынешний мещанин, а во всем выжидателен. Держит нос по ветру.

Что расчетлив до тошнотворности.

Написал научный труд за начальника.

Что бороду завел — точь в-точь у начальника.

И восьмой сезон окуривает от тли сад на даче начальника.

И манеру два раза ухать после выпития рюмки перенял у начальника.

И если уж взорвется идеей, то никак не большей идеей, чем разместить на банкете столы не буквой «Т» или «П», как то принято, а буквой «Ф», потому что начальник их — Фирдоусов.

И текучесть кадров в действии демонстирует начальник кому угодно, но не такому светскому льву.

И этот-то светский лев с квадрифонией, отпочковавшийся от кровати с шишечками и патефона, все-таки более всех годен вымахать в светскую гиену, отягощенную приязнью к клятвоотступничеству, подхалимажу, продажности и собирательно — к сволочности.

И расходятся непереоценщики ценностей, но все-таки что-то грызет непереоценщиков ценностей применительно к мещанину. Тут все же сбитые в чем-то с позиций, думают люди: Дружинин, мещанин из Ухты, частично все-таки прав. Мещанин — он видоизменился, и в опасную для общества сторону, но, может, все-таки осовременить название? Может, мещанист? Мещанизатор? Мещанёр?

Мещанавт!