Наследники

1

— Нет, — сказала Алисия. — И речи быть не может. Мне надо в больницу.

Неужели все женщины такие упрямые, думал Джек, глядя сквозь запотевшее стекло на удалявшийся паромный причал. Или только мои знакомые?

Они сидели за кофе на пассажирской палубе первого утреннего парома из Ориент-Пойнт. «Шевроле» стоял внизу вместе с другими машинами.

— Алисия...

— Слушайте. У меня пациенты и... ох, черт побери.

Она сдернула с плеча сумку, принялась в ней копаться, выудив, наконец, сотовый телефон.

— В чем дело? — поинтересовался Джек.

— Надо позвонить.

Он смотрел в окно, пока она набирала номер. Небо льдисто-голубое, по-зимнему ясное, но Лонг-Айлендский залив вокруг серый, беспокойный. Снова повернулся к ней, услыхав имя Гектора, видя, как она помрачнела. Закончила разговор, крепко зажмурилась.

— Плохо дело?

— Гектор ночью был в шоковом состоянии, — проговорила Алисия, не открывая глаз, — потом снова случился припадок. Мы его теряем.

— Ох, господи Исусе. — Сердце сжалось при воспоминании о широченной улыбке и похвальбе «колючим ежиком». Малыш был полон жизни, и вот...

— Я должна была находиться с ним рядом.

— Понимаю, как вы себя чувствуете.

Алисия, открыв глаза, пристально на него посмотрела, не говоря ни слова.

— Хорошо, — уступил Джек. — Может быть, не совсем понимаю. Но как бы ни было, по-моему, в данный момент там для вас небезопасно. То есть я бы на вашем месте не появлялся бы ни на работе, ни дома — в местах, о которых нашим недругам превосходно известно.

— Придется рискнуть. Я должна быть нынче утром в больнице и в Центре, Джек. И буду. Посмотрим фактам в лицо: после вашей расправы на ногах остались не многие.

Ему все это сильно не нравилось, но отговорить ее не удастся. Впрочем, даже если Бейкер с оставшимися подручными что-то задумали, вряд ли станут действовать на глазах у сотрудников Центра. Но как только Алисия выйдет оттуда одна...

— Ну ладно. Отправляйтесь в больницу, потом пусть вас охранник проводит до Центра. После этого сидите на месте. Закажите еду с доставкой. Из здания ни ногой, пока я не заеду за вами и не отвезу в отель.

— В отель?

— Да, в отель. Вы же не собираетесь возвращаться домой? Именно там они будут вас поджидать.

— "Они"? — переспросила Алисия. — Теперь уже вряд ли можно говорить о них во множественном числе.

Джек покачал головой. Он видел, как спасся Кемаль, уцелел его главный наемник. Сколько их у араба в запасе? Даже если никого не осталось, всегда еще можно нанять.

— Громила, который втащил вас в фургон, по-прежнему жив и здоров.

Кажется, сообщение произвело желаемый эффект: Алисия застыла, опустила глаза.

— Хорошо, хорошо. В какой отель?

— Я еще не решил. В пять заеду за вами, смешаемся с толпой в час пик.

— Отлично, — глухо вымолвила она, плотней кутаясь в пальтецо.

— Слово даете?

— Даю. — Снова внимательно на него посмотрела. — Зачем вам обо мне так заботиться?

Очень странный вопрос.

— Что имеется в виду?

— Найденный «ключ» у вас. Нужды во мне больше нет. Фактически вам, может быть, даже выгодно, чтоб они меня достали.

Джек вытаращил на нее глаза, сдерживая гнев.

— Нет ответа? — не отставала Алисия.

— Разумеется, есть... Просто думаю, стоит ли отвечать на подобный вопрос.

— Ах, обиделись?

— Чертовски. Вы... заказчица. Мы заключили сделку. Контракт.

— Я не подписывала никакого...

— Мы ударили по рукам. Это и есть контракт.

Алисия вспыхнула, снова отвела глаза. Потом разразилась поспешным потоком слов:

— Простите. Может быть, я не права, только просто не знаю, что думать, кому еще можно верить. Вчера было страшно до жути... я ужасно вас боялась... вообще никогда в жизни не попадала в подобные ситуации. То есть за мной шла погоня, а тот, кого я считала партнером, убил прошлой ночью бог весть сколько народу. Пусть даже они сами на то нарывались... знаете, что я скажу? Вы вчера запросто нажали на несколько кнопок, и — бум! — люди погибли. Хотели их убить и убили. Неудивительно, что я все время гадаю, вдруг вы и меня решите убить?

Джек было собрался заметить, что убивает только чересчур болтливых заказчиков, но решил, что момент не совсем подходящий для глупых шуток.

Наверно, она права. Обычно его контакты с заказчиками сводятся к минимуму. Заключив сделку, он исчезает и делает свое дело, как в случае с Хорхе. Они никогда не присутствуют при процессе, видят лишь результат. Вчерашний вечер стал исключением. Пришлось взять на себя абсолютно нежелательную роль телохранителя, Алисия оказалась свидетельницей весьма жестокой реальности.

Очень плохо, конечно, однако особого выбора не было.

— Я сделал то, что было необходимо, — сказал Джек. — Как вы себе представляете, что с нами сейчас было бы, попадись мы к ним в руки?

Она продолжала, словно не слышала:

— Хуже всего, что это ничего не решило. Мы по-прежнему вынуждены оглядываться через плечо. Я даже домой не могу пойти.

— Сочувствую. Но ведь все-таки мы продвинулись. Теперь знаем больше, чем два дня назад, и, думаю, узнаем гораздо больше, когда я найду замок, открывающийся вот этим самым ключом.

И еще чуточку позабавлюсь с четырехколесной игрушкой. Есть что-то очень странное в клейтонском «ровере».

Джек вытащил ключ, разглядел в ярком солнечном свете слабый след оттиснутой на красном виниловом футлярчике надписи: «Берн интербанк».

И мысленно произнес — аллилуйя.

2

Ёсио охнул от неожиданности при появлении белого «шевроле», чуть не подавившись яичным «Мак-Маффином».

Вчера целую ночь наблюдал за квартирой Али-сии Клейтон. Она так и не вернулась. Ёсио расстроился, но не особенно удивился. Следовало догадаться, что ронин сделает именно то, что принято делать в таких обстоятельствах: снимет на ночь номер в отеле.

Поэтому Ёсио торчал на Седьмой авеню, откуда виден вход в больницу и в детский Центр, где работает женщина Клейтон. Судя по накопленной о ней информации, она абсолютно предана своим маленьким подопечным. Вряд ли предпочтет держаться подальше.

Рассуждения оказались правильными.

Утешение маленькое, но придется довольствоваться.

Проследив, как ронин провожает женщину Клейтон до больничных дверей, а потом возвращается к автомобилю, Ёсио завел машину и тронулся. Следующий шаг вопросов не вызывает: надо следовать за ронином. Если они с женщиной Клейтон что-нибудь обнаружили прошлой ночью, пора выяснить.

Старательно сохраняя дистанцию, Ёсио ехал за ронином на запад по Четырнадцатой улице, к деловым кварталам по Десятой авеню. Других преследователей не видно. Он улыбнулся. Наверняка у Кемаля Мухаляля в данный момент есть другие дела, поважнее, включая острую нехватку рабочей силы.

Ронин остановил машину перед рядом каких-то сомнительных заведений. Ёсио проехал мимо, сбавив скорость, рассчитывая дождаться красного света на следующем углу. Поправил зеркало заднего обзора, видя, как ронин входит в дверь рядом с грязной витриной. На вывеске написано:

ПАСПОРТНАЯ КОНТОРА ЭРНИ

Любые паспорта

Водительские права

Права на вождение такси.

Ёсио поспешно объехал вокруг квартала, с облегчением заметив «шевроле», по-прежнему стоявший на Десятой авеню. Свернул к бровке тротуара у автобусной остановки на другой стороне улицы и стал ждать, уверенный, что в плотном потоке машин в час пик его никто не видит.

Паспортная контора... Зачем ронин туда пошел? Хочет удостоверить собственную личность или получить документы на чужое имя? Возможно, на имя Рональда Клейтона?

Ёсио потер руки, по которым мурашки бегали от волнующего предчувствия, нюхом чуя, что наткнулся на нечто существенное.

Со временем ронин вышел из конторы, огляделся вокруг, прежде чем садиться в машину. Когда посмотрел в его сторону, к остановке подкатил автобус. Воспользовавшись прикрытием, Ёсио влился в транспортный поток, пристроился за автобусом, чтобы двинуться следом за ним. Теперь его машина смешалась с несметными тысячами автомобилей, ползущих по забитой в час пик улице.

Белый «шевроле» направился дальше к деловой части города. Ёсио держался за ним всю дорогу до Западной Семьдесят шестой улицы, где ронин снова остановился, снова зашел в какое-то здание.

Проезжая мимо, Ёсио прочитал на вывеске: «Берн интербанк».

Теперь мурашки забегали не только по рукам, но и по шее. Да. Серьезное дело. Неясно, откуда ему это известно, только просто... известно, и все.

Он торопливо отыскивал место для стоянки. Можно было бы нарушить правила, понадеявшись на дипломатические номера, однако непонятно, сколько уйдет времени. В этом городе сурово обращаются с дипломатами, пренебрегающими правилами парковки. Никак не желательно по возвращении обнаружить, что автомобиль отбуксирован.

Ёсио разглядел указатель стоянки «Кинни» и ринулся к ней.

Возможно, успешный итог всех трудов последних двух месяцев зависит от его действий в течение нескольких следующих минут.

3

Тальк с латексных перчаток Алисии оставил белые следы на поднесенном к окну последнем рентгеновском снимке грудной клетки Гектора. Не требуется проектора, чтобы увидеть, как плохи дела. Легкие почти совсем непрозрачные. Остаются лишь маленькие темные кармашки непораженной легочной ткани, и те неуклонно сокращаются с каждым следующим снимком. Скоро даже вентиляция не сможет насыщать кровь кислородом.

Она оглянулась на мальчика, лежавшего в коме, как бы уменьшившегося в размерах со вчерашнего утра. Обнаженный, распростертый на койке Гектор состоял больше из пластиковых трубок, чем из плоти: две внутривенные — одна в локте, другая под коленом, — кислородная в горле, в мочевой пузырь введен катетер через пенис, на костлявой грудке сердечный монитор. Синеватая кожа в пятнах. Соренсон вытирала засохшую на веках корку.

Приглушив писк и шипение датчиков, Алисия взяла его карту, мрачно знакомясь с последними показателями. Содержание кислорода падает, лейкоцитов утром 900, кровяное давление на последнем пределе.

Гектор уходит. И ничего, черт возьми, нельзя...

Внимание привлек изменившийся сигнал сердечного монитора. Бросив взгляд на экран, она увидела страшные нерегулярные синусовые волны фибрилляции.

Соренсон широко открыла глаза над хирургической маской:

— Ох, проклятье!

И протянула к кнопке руку в перчатке.

— Постойте, — сказала Алисия.

— Но у него фибрилляция.

— Знаю. Вдобавок у него полностью отказала иммунная система. Ничего не осталось. Его не спасти. Кандида в головном мозге, в костном, капилляры забиты. Сломаем еще несколько ребер, вскроем грудную клетку, подвергнем его лишним мучениям — для чего? Только чтобы отсрочить на пару часов неизбежное? Пусть бедный мальчик уходит.

— Вы уверены?

Уверена ли?.. Испробовано все возможное. Привлечены все узкие специалисты, боровшиеся с инфекцией всеми имеющимися в их распоряжении средствами. Безрезультатно.

Кажется, я в своей жизни ни в чем не уверена, но одно знаю точно: что бы мы ни делали, нынешнего утра Гектор не переживет.

— Да, Соренсон, уверена.

Полностью отрешившись от собственных переживаний, Алисия смотрела, как замедляются синусовые волны, сменяясь отдельными последними всплесками, переходя в ровную линию.

Она кивнула в ответ на вопросительный взгляд Соренсон. Сестра, посмотрев на часы, объявила время смерти Гектора Лопеса четырех лет. Потом принялась вынимать трубки из безжизненного детского тельца. Алисия сдернула хирургическую маску и вышла.

Пошатываясь от подавляющей, сокрушительной безнадежности, села на подоконник, глядя вниз на улицу. Радостно сияющее утреннее солнце казалось оскорбительно неуместным. По щекам текли слезы. Пожалуй, так плохо еще никогда в жизни не было.

Что во мне хорошего? Кого я хочу обмануть? Абсолютно никчемная. Вполне можно сейчас же покончить со всем, в том числе и с загадками.

Видя внизу машины, пытаясь представить, что чувствуешь, попав под колеса, Алисия отскочила от окна.

Пока нет. Может, как-нибудь в другой раз, но сегодня еще нет.

4

Джек думал заехать домой, переодеться, привести себя в порядок, но одолжил у Эрни бритву, побрился, старательно причесался, сменив привычную небрежную прическу на более аккуратную для фото на новеньких водительских правах, выданных штатом Нью-Йорк на имя Рональда Клейтона.

Предъявил документы, прошел проверку, банковская служащая своим ключом и ключом Джека открыла двойной замок дверцы сейфа и оставила его в одиночестве с металлическим ящиком под номером 137.

Подняв крышку, он увидел стопку пухлых желтых конторских конвертов, пожалуй с десяток, заклеенных липкой матерчатой лентой. Несмотря на сильное желание вскрыть, понял, что здесь этого делать не следует. На изучение содержимого, на поиски ответов на вопросы нужно время. Вдобавок машина оставлена просто на улице. Лучше забрать конверты домой, не спеша разбираться.

Собрав пакеты, удостоверившись, что ничего не забыл, он вышел из банка. Машина стояла на том же месте, где он ее оставил, — в чем в этом городе совершенно нельзя быть уверенным, — однако контролерша на мотороллере тормознула на углу и начала пробираться вниз по дороге по направлению к «шевроле». Джек метнулся к машине, вскочил и умчался.

Принялся было поздравлять себя с удачным утром, как почувствовал сзади движение. Не успев среагировать, ощутил на затылке холодный металл.

В ошеломлении замер, стиснув руль. Это вовсе не угонщик — его выследили, черт побери! Проклятая беспечность! Сперва вчера вечером позволил застать себя врасплох на клейтонском заднем дворе, теперь второпях даже не потрудился взглянуть на заднее сиденье. Стараясь успокоиться, он лихорадочно перебирал варианты.

— Доезжайте, пожалуйста, — произнес голос с акцентом.

Пожалуйста?

Глянув в зеркало заднего обзора, увидел азиатское лицо, чисто выбритое, лет, видимо, под сорок, глаза закрыты модными круглыми темными очками.

— И пожалуйста, не вымышляйте произвесть аварию, навлечь внимание полиции. Здесь у меня патроны с пустыми головками, выполненными цианидом. Вас прибьет даже царапина.

Несмотря на дикие глаголы, стрелок прилично говорит по-английски. И почти выговаривает букву "л"[30].

— Цианид в пустых головках? — переспросил Джек. — Вам не кажется, что это перебор? Если хорошо стреляете, для чего цианид?

— Я очень хорошо стреляю. Однако ничего не выставляю на усмотрение случая.

Безусловно.

Он заставил себя расслабиться. Парень хотя бы не из бандитов араба — не похож, по крайней мере. Тут ему кое-что пришло в голову.

— Пистолет, случайно, не мелкокалиберный? — полюбопытствовал Джек. — Вроде двадцать второго?

— Правильно.

— Не вы поработали вчера вечером на Тридцать восьмой?

— Тоже верно.

— Значит, можно предположить, что работаете не на Кемаля?

— Снова правильно... хотя я не усваиваю, почему вы столь фамильярно прозываете по имени мужчину, с которым даже незнакомы.

Я так хорошо с ним знаком, подумал Джек, что имя принял за фамилию.

Он поудобней устроился на сиденье, направляясь к Бродвею, вливаясь в транспортный поток. Гадая, чьи руки Кемаль называл «нехорошими», думал было, что израильские. Но этот парень кто угодно, только не израильтянин. Скорей на японца похож.

— Я вам это высказываю, — продолжал стрелок, — не желая выпасть в условия, которые меня заставили бы вас убить. Правильно сказать — в условия?

Очень мило. Наставил на меня пистолет и просит научить его правильно говорить по-английски. Впрочем, пистолет у него.

— Лучше сказать, в положение.

— В положение... правда, лучше. Потому что уж очень меня восторгает, как вы исправились со своими противниками вчера вечером. Вы большой умник.

Вот именно, он самый и есть... Мистер Умник.

— Вы следили за мной вчера вечером по пути к дому Клейтона?

— Вы меня замечали?

Тон оскорбленный. Пора ответить комплиментом.

— Нет. Не сразу. Чуял, но не видел. Очень здорово.

Будем восторгаться друг другом.

— Спасибо. Как вас именуют?

— Джек.

— Джек, а в дальнейшем?

Он на секунду задумался.

— Джек-сан.

Глаза стрелка в зеркале еще больше сощурились, от них вдруг побежали морщинки — он улыбался!

— Ах да, Джек-сан. Очень потешно.

— Такой уж я весельчак.

— Теперь будьте любезны выдавать мне конверты, которые преподнесли из банка.

До чего вежливо... хотя, несмотря на все его «восторги», отказ выполнить просьбу, без всяких сомнений, сулит Джеку тот же конец, что двум трупам возле дома Клейтона. Возможно, в любом случае ждет подобный конец.

С этой светлой мыслью, пульсирующей в мозгу, он протянул пакеты через спинку сиденья.

Дуло пистолета оторвалось от затылка. В зеркало было видно, как стрелок опустил взгляд на собственные колени, перебирая конверты. Может, представился шанс... Но хвататься за него не надо. Сейчас смысла нет что-то задумывать. Успокойся, посмотрим, что будет.

Послышалось шуршание следующих вскрываемых конвертов.

Джек все поглядывал в зеркало, стараясь разглядеть выражение лица стрелка. Прищуренные глаза, гримаса, словно кто-нибудь сунул ему под нос тухлую рыбу.

Слыша резкий гудок, он обратил внимание на дорогу, видя, что несется прямо на «вольво» с до смерти перепуганной женщиной за рулем.

— Я вас предупреждал, — напомнил стрелок.

— Прошу прощения, — извинился Джек, виновато махнув рукой «вольво». — Я не нарочно. Просто самому хотелось бы заглянуть в конверты.

— Значит, они не ваши?

Выражение физиономии вскрывавшего конверты стрелка больше всего смахивало на... отвращение.

Что происходит?

— Были моими пару минут. Теперь, видимо, ваши.

— Как вы их располучили?

Рассказать или прикинуться дурачком? Кажется, с этим субъектом не стоит валять дурака, в любом случае не будет никакого вреда от честного признания в том, о чем он наверняка догадался.

— Нашел в сейфе старика Клейтона. Ключ отыскал вчера ночью.

— Значит, конверты выставляют собственность Рональда Клейтона?

Почему я себя чувствую подсудимым?

— Да.

— Больше вами ничего не отыскано?

— Абсолютно.

— И незнакомо наполнение этих пакетов?

— Как раз собирался выяснить.

— Желаете рассмотреть? — поинтересовался стрелок.

Какой странный тон. Почти... скучный.

— Ммм... да. — Чем это кончится?

Конверты небрежно шлепнулись на переднее сиденье.

— Поимейте возможность. Встаньте там, где нас никто не будет замечать, и рассматривайте по своему угождению.

В обычных обстоятельствах в сознании Джека при этом взвыли бы хором сирены тревоги, а сейчас, как ни странно, молчали.

Бред какой-то.

Он свернул с Бродвея у тридцатых и взял курс на запад. Нашел пустой кусочек тротуара за почтой, остановился, не выключая мотора на малых оборотах. Оглянулся, увидел, что стрелок уставился в окно, но ничего конкретного не высматривает. Пистолета не видно. Позади на углу тротуара стояла восточная женщина, нацеливая видеокамеру на колоннаду почтамта.

Леди, видеокамеры предназначены для съемки движущихся предметов. Поэтому «кино» получило такое название[31].

Джек взял верхний конверт, полез внутрь, вытащил пачку негативов и фотографий три на пять дюймов. Сунул негативы обратно и начал разглядывать снимки.

Желудок вдруг екнул и перевернулся.

— О господи Исусе.

Дети... голые дети... занимаются друг с другом сексом...

Он уронил фотографии на колени, потом снова схватил, всматриваясь в маленькую девочку.

— Ох, нет...

Алисия... никакого сомнения... лет семь-восемь, личико пухлое, но точно она. С ней мальчишка лет двенадцати, определенно Томас.

Джек запрокинул голову, закрыл глаза, тяжело сглотнул, боясь выплеснуть утренний кофе.

Когда он в последний раз плакал? Невозможно вспомнить. А сейчас хочется.

На него смотрело невинное лицо девочки, мальчишеские глаза ее брата...

Немыслимая чудовищность, дьявольское злодеяние, непостижимый разврат души... Лишить невинности любого ребенка — бесчеловечное преступление... Но собственную дочку... которая тебе верит, с обожанием смотрит на тебя снизу вверх, зависит от тебя, ищет совета, защиты от грязного мира... Воспользоваться ее доверием, своей властью над ней... с такой целью...

Джек в жизни сталкивался с последними на свете подонками, но Рональд Клейтон вышел на первое место. Не будь он уже мертв, дело надо было б поправить.

Подтвердились догадки насчет Алисии. Понятно, почему она не желает иметь ничего общего ни с отцом, ни с братом, ни с домом, почему вчера вечером из кожи готова была вылезти.

Этот кошмар преследует ее всю жизнь.

— Прочее в том же роде?

— Да, — подтвердил стрелок.

Бедная Алисия.

— Больше вы ничего не раскрыли?

— Ничего. — Будь он проклят, если расскажет про чокнутый маленький «ровер», даже если это не имеет никакого значения.

— Вы мне не лгете?

Джек выудил из кармана рубашки ключ, перебросил назад.

— Идите проверьте.

— Нет, — вздохнул стрелок. — Не надобно.

Разочарован не меньше меня, понял Джек. Хотя больше знает, черт побери.

После чего возникла безумная мысль.

— Слушайте, — начал он. — Может, вы мне растолкуете, что вообще происходит? Почему этот дом всем до чертиков нужен?

Пропади все пропадом. Не пристрелит же он меня за подобный вопрос. Или пристрелит?

— Не знаю.

— Да бросьте. Вам известно больше, чем мне. Почему японец работает против арабов, а не какой-нибудь агент Моссада? Расскажите все, что знаете.

Он изо всех сил пытался разгадать выражение глаз стрелка, глядевших на него сзади.

Будь я проклят, если сейчас не расскажет.

5

Ёсио старался раскусить ронина. Джека-сан.

Растолкуйте мне, что вообще происходит.

Подобный вопрос надо сразу отбросить, признав лицемерным. Но чем больше он думал, тем уверенней приходил к убеждению, что в принципе стоит воспользоваться удачной возможностью, снабдив его кое-какой информацией. Разумеется, не исчерпывающей, но, кажется, Джек-сан преследует цель, противоположную замыслам Мухаляля, таким образом превращаясь в союзника... в своем роде. Возможно, некоторые сведения еще сильнее настроят его против Кемаля.

Главное — позаботиться, чтоб технология Клейтона не попала последнему в руки.

— Очень хорошо, — решился Ёсио. — Расскаживаю. Как я слышал, все это получило образование несколько месяцев того назад, когда моему работодателю пришло чрезвычайно счастливое извещение от торгового посланника, трудящегося в представительстве нашей страны при Организации Объединенных Наций.

— Имеется в виду японское правительство, да?

Ёсио заколебался. Можно сказать «нет»... можно сказать и «да»... в определенном смысле.

Насколько допустима откровенность? О работодателе, конечно, ни слова. Группа Кадзу — корпорация с теневым советом директоров — ничего не производит под этим названием, но держит в руках производство каждой детали любой изготовленной в Японии продукции.

Официально именующаяся холдинговой компанией, группа Кадзу была основана вскоре после войны, приступив к скупке акций ведущих предприятий, участвовавших в восстановлении разрушенной экономики страны. С образованием новых фирм вкладывала в них деньги. Покупала лишь самые лучшие. Расцвела во время экономического бума, однако успешно пользовалась и периодами спада. Существенно увеличила капитал на протяжении последнего экономического скачка, воспользовавшись при заключении сделок падением индекса «Никкей». С помощью сети подставных корпораций завладела контрольным пакетом «Большой шестерки» японских кейрецу и большинства крупнейших компаний.

«Кадзу» означает ветер... Очень подходящее слово. Кейрецу — гигантские вертикальные и горизонтальные конгломераты, тайно управляющие японской экономикой, — часто уподобляют айсбергам: на виду лишь небольшая часть, основная масса под водой. Но что гонит айсберги по морю? Течения. Что направляет течения? Ветер... кадзу.

Нет, Кадзу не правительство, но когда говорит группа Кадзу — обязательно тайным шепотом, на ухо, — правительство слушает.

— Да, — подтвердил Ёсио, — правильно. — Пусть лучше Джек-сан считает, будто он служит правительству. — Торговый министр был сильно разволнован. К нему привязался некий мужчина, несомненно ниспосланный Богом, обладающий технологией, способной претворить... — он спохватился, едва не обмолвившись о группе Кадзу, — способной претворить Японию в первую в мире страну. Министр добавил, что подробности столь изумительны, столь сногсшибательны — таково его подлинное выражение, — что он излагать их не смеет даже дипломатической почтой. Пообещал представить мужчину непосредственно в Токио, чтобы тот лично излагался совету.

— Какому совету? — поинтересовался Джек-сан.

— Э-э-э... Национальному совету по торговле. Однако самолет, на котором залетел в Японию торговый министр с неизвестным мужчиной, разорвался в воздухе, и все погибли.

— Рейс 27, — пробормотал Джек-сан.

— Правильно.

Ничего удивительного. Алисия Клейтон наверняка рассказала ему о гибели отца.

— А почему вы думаете, будто «посланником Бога» был именно Рональд Клейтон?

— Список пассажиров свидетельствует, что он сидел в полете рядом с нашим министром торговли.

Джек-сан кивнул:

— Похоже на то.

— Вприбавок мы знаем... — Сказать или нет, заколебался Ёсио. Почему не сказать? — Знаем также, что самолет не случайно понес сокрушение.

— Бомба? — прищурился Джек-сан. — Но ведь никто ни словом не упомянул о...

— Имеются доказательства. Следы взрывчатки на малочисленных обломках, которые нам удалось отыскать. Мы предпочли об этом умалчивать.

— Почему, черт возьми?

— Нежелательно, чтобы закладыватели бомбы поняли, что мы знаем и вообще интересуемся выложившейся... ситуацией.

— Вы имеете в виду... — Прищуренные глаза Джека-сан широко распахнулись. — Хотите сказать, что самолет взорвали ради уничтожения Рональда Клейтона?

— Да, мы в этом заверены.

— И кто же это сделал? Зачем?

— Есть свидетельства, что бомбу заложил Сэм Бейкер, с которым вы уже познакомы.

— Я?

— По-моему, вы ему нос поломали на прошлой неделе.

— А, это и есть Сэм Бейкер, — кивнул Джек-сан. — Он взорвал машину адвоката?

— Да. Работает на Исвид Нахр.

— Это еще кто такой?

— Не человеческое лицо — организация, разбазированная в Саудовской Аравии.

— Ясно, — кивнул Джек-сан. — Бьюсь об заклад, наш приятель Кемаль — одно из ее главных орудий.

— Из главных? Нет, работник среднего звена.

— Что же они собой представляют? Террористы?

— Вовсе нет. Исвид Нахр — объединение нефтеторговцев.

— Вроде ОПЕК?

— Да. Но с обратными целями. ОПЕК хочет зарегулировать поставки нефти, сократить добычу, стабилизировать цену. Исвид Нахр хочет их расширить. Название означает «черная река». Хочет, чтобы Саудовская Аравия импортировала максимальное количество нефти. Задумывают остановить разработку западных нефтяных месторождений и выставить Запад — вместе с нашей страной — в полную зависимость от ближневосточной нефти.

— Нефтяные магнаты? Им тут чего надо?

— Меня сюда заслали как раз за ответом на этот вопрос. Видимо, Кемалю Мухалялю поручено любой ценой овладеть технологией Клейтона.

— Очевидно. Хотя разве вашей теории не противоречит тот факт, что Исвид, или как его там, взорвал самолет Клейтона?

— Заверяю вас, это не просто теория.

— Хорошо, но давайте подумаем: если Кемалю нужна «технология», зачем ему со своей группой взрывать изобретателя?

— Полагаю, затем, что изобретатель засобирался продать ее нам, а не им.

Джек-сан уставился в окно.

— Однако взорвать самолет, чтобы остановить одного человека... двести сорок семь погибших...

— Уже почти двести шестьдесят, — поправил Ёсио. И пояснил в ответ на вопросительный взгляд Джека-сан: — Прибавьте поджигателя, адвоката, первого частного сыщика мисс Клейтон. Пару, которую я приложил у дома Клейтона. Тех, кого вы вчера ночью прибили. Численность знаете?

Джек-сан пожал плечами:

— Не могу точно сказать. Считать было некогда. Впрочем, количество трупов в любом случае слишком высокое. Поэтому дело вообще лишается всякого смысла. — Он пристально посмотрел на Ёсио: — Неужели вы не имеете никакого понятия о технологии Клейтона?

На это Ёсио мог честно ответить:

— Нет.

— Тогда у Кемаля огромное преимущество, потому что он знает. По крайней мере, надеюсь, что знает. Страшно подумать, что он одним махом взорвал самолет, битком набитый пассажирами. Поэтому предположим, что знает. Благодаря чему опережает нас на голову.

Нас... Джек-сан уже встал на сторону Ёсио — а значит, и на сторону группы Кадзу — или это лишь общепринятое выражение? Пожалуй, стоит над этим подумать.

— Кемаль Мухаляль не владеет правом на технологию Клейтона, — заявил Ёсио. — Моральное право принадлежит моей стране, ибо мистер Клейтон до своей погибели определенно намеревался продать ее нам. А если бы мы убедились, что ценность изобретения соответствует мнению нашего министра торговли, то закупили в его у наследницы. Чего Исвид Нахр делать, кажется, не выбирается.

— Правильно понимаете, — медленно проговорил Джек-сан. — Они хотят дом купить... ни разу ни словом не обмолвившись про технологию. Боятся, наверно, как бы цена до небес не взлетела.

— По-моему, — передернул плечами Ёсио, — столь ценная вещь сама собой окупится.

— Я тоже так считаю, — согласился Джек, поворачиваясь на переднем сиденье. — Ну, чего будем делать? Вместе работать?

— Нет, — поспешно отказался Ёсио. Он всегда работает один. Завести партнера... тем более не имеющего отношения к группе Кадзу... немыслимо.

Джек-сан испытал чуть ли не облегчение.

— Хорошо. Тогда предлагаю заключить пакт о ненападении. Кроме того, если вдруг мы с Алисией наткнемся на пресловутую технологию Клейтона, что в это ни было, можно рассчитывать на конкретного покупателя?

— На потенциального покупателя, — поправил Ёсио. — Может быть, эта самая технология нам не принадобится.

— Справедливо, — согласился Джек-сан, — но первое предложение будет сделано вам. — Протянул руку через спинку сиденья. — Договорились?

Ёсио заколебался. Что-то тут не то. Оружие у него, тем не менее, этот самый Джек-сан неким образом ухитрился полностью овладеть ситуацией. Почему-то от состоявшейся встречи выиграл только американец. Получил богатую ценную информацию, тогда как Ёсио выяснил одно: Рональд Клейтон был педофилом, развратившим собственных детей.

Впрочем, неплохо иметь союзника... если он умеет держать свое слово.

Ёсио обладает чутьем на подобные вещи, которое подсказывает, что Джек-сан как раз тот человек.

Они пожали друг другу руки.

— Договорились, — подтвердил Ёсио.

Договорились, конечно. Однако по пути назад к центру города возникла мысль, что не вредно присматривать за союзником. Если удастся его отыскать.

— Что сейчас собираетесь делать? — осведомился Ёсио, вылезая у гаража, где оставил свою машину.

— Поеду домой в игрушки играть, — ответил Джек-сан и быстро укатил.

6

Джек наблюдал, как маленький «ровер» бежит по ковру в гостиной и тычется в стену. В стену, обращенную к верхней части города. Квартира расположена гораздо ближе к центру, чем Марри-Хилл, но «роверу» явно этого недостаточно. Он хочет двигаться дальше. Неизменно к центру, неизменно на север.

Хотя на Лонг-Айленде гаденыш направлялся на северо-запад.

Где же механизм, задающий ориентацию?

Он схватил машинку, выключил моторчик, снял корпус, осмотрел — сплошь литая черная пластмасса.

Ходовая часть гораздо сложнее — колеса, шасси, электромотор, рулевое управление, отделение для батареек, антенна. Правда, его познания в игрушках с дистанционным управлением сравнимы только с его же познаниями в квантовой механике, тем не менее, Джек вытащил лупу и принялся разыгрывать Шерлока Холмса.

Бесполезно. Просто куча проводов.

Раз уж на то пошло, вполне можно заглянуть в отделение для батареек, выяснить на всякий случай, какие подходят, если вдруг сядут. Открыл крышку, выяснил, что туда входят как раз две А-А. Однако отделение для батарей пустовало. Вместо них обнаружился серебристый цилиндрик приблизительно вдвое меньше в длину, чем другой, подсоединенный к контактам.

Что за чертовщина?

Джек исследовал его под увеличительным стеклом, после чего загадок стало не меньше, а больше. Никаких меток, надписей, штампов. Явная самоделка.

В затылке началось незнакомое щекотание. Не страх... нечто другое... предчувствие открытия колоссальной важности. Но что это такое?

Джек понимал, что добрался практически до предела. Дальше надо нести вещицу тому, кто способен разобрать и собрать практически все, что попадет ему в руки.

7

— Может, и не похоже на батарею, — заключил Эйб, — только это батарея.

Разобранный на части маленький «ровер» лежал перед ним на прилавке. Корпус снят, отделение для батареек в ходовой части открыто.

У Эйба был пунктик, связанный с оружием, которым он торговал. Он разбирал и заново собирал все, что пересекало порог магазина. Не успеешь дважды глазом моргнуть — «глок» разобран и собран. Джек спрашивал, для чего это делается, Эйб всегда отвечал что-то вроде «надо знать, чем торгуешь».

— Никогда я такой батарейки не видел, — усомнился Джек.

— Ну и что? Разве ты видел каждую изготовленную батарейку? Слушай, вот как батарея работает: подсоединяется к контактам, питает мотор, движет машинку. Вот для чего нужна батарейка. Это тебе даже Парабеллум сказал бы, если в не спал.

— Ладно, ладно. — Иногда от Эйба помощи не дождешься. — Она движется только в одном направлении. Как ты это объяснишь?

— Очень просто, — заявил Эйб и вытянул металлическую антенну. — Вот откуда идут указания. Откуда-то кто-то или что-то посылает рулевому механизму — через эту антенну — приказ двигаться в определенном направлении. Без этой проволочки рулевой механизм останется глухим, а машинка пойдет туда, куда ты ее направишь. Сейчас покажу.

— Не надо.

Джек протянул руку к игрушке, но Эйб не отдал.

— Не хочешь получить доказательство?

Прежде всего не хотелось, чтобы он ею чересчур увлекся.

— Просто не хочу, чтоб машинка сломалась. Нутром чую, она приведет меня к загадочной «технологии Клейтона». А если механизм управления выйдет из строя...

— Ничего из строя не выйдет. Чего тут ломать? Антенна — всего-навсего кусок проволоки. Дай мне одну секундочку.

Джек беспомощно смотрел, как Эйб поправляет очки для чтения, берет остроносые кусачки. Повозившись, покрутив, пробормотав пару проклятий, умудрился вытащить антенну. Потом протянул ему шасси:

— Держи. Ничего с твоей машинкой не случилось. Давай, сейчас увидишь. Пускай куда хочешь. Покончено с центром города.

Джек перевернул игрушку, щелкнул выключателем.

Ничего.

Пощелкал туда-сюда еще несколько раз.

По-прежнему ничего. Ох, проклятье.

— Молодец, Эйб. Вообще не включается. Ты все-таки ее сломал.

— Что? Быть такого не может.

— Нет, может. — Он снова щелкнул тумблером в обе стороны. — Смотри.

Сунул ему игрушку, прислонился к скамейке. Уставился на поцарапанное сиденье, спрашивая себя, как это могло случиться, раздумывая, что теперь, черт возьми, делать. Автомобильчик служил единственной ниточкой.

Тут раздался тихий рокот моторчика. Подняв глаза, Джек увидел крутившиеся колеса «ровера».

— Слава богу! Как ты это сделал?

Эйб хмуро смотрел на шасси.

— Снова антенну поставил, и все.

— Ладно, как бы там ни было...

Эйб опять снял антенну — мотор заглох. Поставил на место — опять заработал. Заглох... заработал... заглох... заработал... в зависимости от антенны.

— Видно, цепь размыкается, — предположил Джек.

Эйб не ответил. Еще сильней насупился, вытащил собственное увеличительное стекло, навел на гнездо для антенны.

— Сюда гляди, — указал он карандашным острием. — Видишь тоненький проводок? Он идет из гнезда антенны к отделению для батарей. Судя по припаю, сначала его тут не было. Потом поставили. Я сперва не заметил, только этот новый проводок соединяется с непонятной батарейкой, которая не похожа на батарейку.

Разогнулся, снова начал возиться с антенной, вставляя и вынимая ее из гнезда, запуская и заглушая мотор.

Потом бросил это занятие, оставив шасси на скамье.

— Пожалуй, мне лучше присесть.

Джек быстро взглянул на него. Странный тон... И лицо... очень бледное.

— Эйб, что с тобой?

— Все в порядке, — хрипло ответил тот, не сводя глаз с шасси. — Со мной ничего.

— Как-то не похоже, будь я проклят. По-моему, краше в гроб кладут.

Эйб не сводил глаз с игрушки. Цвет лица по-прежнему нехороший. Джек забеспокоился, но Эйб произнес волшебное слово:

— Понимаешь, я только сейчас начинаю догадываться, что мы тут имеем.

— Замечательно. Мне не скажешь?

— Я... думаю, машинкой управляет некий излучатель энергии.

— Это хорошо?

Эйб наконец посмотрел на него:

— Хорошо? Ты спрашиваешь, хорошо это или нет? Что за идиотский вопрос?

На лицо хотя бы вернулись нормальные краски.

— Излучатель энергии... Прошу прощения, в жизни не слышал ничего подобного.

Эйб нерешительно протянул руку к машинке, помедлил, как бы опасаясь дотронуться до какой-то святыни. Впрочем, в конце концов взял и поднял.

— Видишь антенну? — спросил он, вытащив проволочку. — Без нее мотор не работает. Без антенны нет питания. А как только вставишь в гнездо...

Мотор зажужжал, колеса завертелись.

— ...мотор сразу же получает питание. По воздуху.

По воздуху? Он что, слегка свихнулся?

— Ничего не пойму, — пробормотал Джек.

— Ты совершенно прав насчет той самой штуки в отделении для батареек. Это не батарейка. Приемник. Он получает принятый антенной сигнал и преобразует его в электричество.

В душе вспыхнула искра волнения.

— Ладно, а что принимает антенна?

— Энергию. У конструктора этой игрушки где-то должен быть излучатель, испускающий луч, волну, я не знаю, скажем, просто энергию, потому что так оно и есть, которую антенна улавливает, а приемник превращает в электрический ток.

Джек с нарастающим возбуждением пристально смотрел на вертевшиеся колеса. Начинает проясняться масштаб.

— Каким образом?

— Если б я знал, как подобная штука работает, не стоял бы тут, не болтал бы с тобой! Ни в коем случае. Сидел бы у себя во дворце на Мартас-Виньярде — на своем Мартас-Виньярде, потому что купил бы весь остров. Я был бы так богат, Джек, что даже знакомства с тобой не водил бы, не говоря о беседах. Я был бы так богат, что доход Билла Гейтса казался бы рядом с моим скромным пособием по безработице.

— Ладно. Понял.

— В самом деле? — переспросил Эйб. — Слышал когда-нибудь про конец привычного и знакомого образа жизни? Вот эта штуковина нас к нему приближает.

— Никаких электростанций, — кивнул Джек. — Никаких проводов. Никаких...

— Мелко мыслишь. Не собираешься попрощаться с двигателем внутреннего сгорания?

— Ох, и правда! Наконец можно будет дышать воздухом, и, наверно...

Горло перехватило, когда до него полностью дошел ошеломляющий смысл объяснений Эйба. Джек был вынужден сесть.

— Силы небесные!

Ибо все вдруг прояснилось... по крайней мере, в принципе.

— Нефть, — вымолвил он через минуту, еле ворочая пересохшим языком. — Нефть больше никому не нужна.

— Не совсем, — уточнил Эйб. — Для смазки сгодится, а в качестве горючего... Пфу!

— Ничего удивительного, что Кемаль на все готов ради этого.

— Кемаль? Араб, про которого ты мне рассказывал? Еще бы не готов. Эта игрушечка грозит Ближнему Востоку полным экономическим крахом. Не говоря о Техасе и американском побережье залива.

— Боже мой, — лепетал Джек. — Экономическая катастрофа, о которой столько лет толкуют...

— Думают, будто ее принесет галопирующая инфляция. Ничего подобного. Да не переживай слишком сильно. Поднимется стон и скрежет зубовный, адское расстройство финансов, любого энергоемкого производства, но катастрофы не будет. Если, конечно, ты не вложил чересчур много денег в нефтяные акции.

— Угу. А если вложил, придет пора после долгих раздумий лезть на подоконник.

— Но если вложил много денег в страны, целиком зависящие от заграничной нефти...

— К примеру, в Японию? — подсказал Джек, вспоминая Ёсио.

— Вот именно, в Японию. В Японии наступит прекрасная эпоха. Она фактически рабски зависит от иностранной нефти. Энергия, которая передается по воздуху, качнет японскую и ближневосточную экономику как на качелях: одна рухнет в бездну, другая вылетит на звездную орбиту.

Кусочки улеглись на место. Джек почти слышал стук, с которым они складывались.

— Значит, так, — заключил он. — Экстаз японского торгового представителя вполне понятен. Рональд Клейтон полетел в Японию продавать технологию передачи энергии. Кемаль со своими приятелями из Исвид Нахр прослышал и позаботился, чтоб он туда никогда не доехал. Вот почему они сейчас отчаянно хлопочут и секретничают — не хотят, чтобы кто-нибудь даже догадывался о существовании излучателя.

И загадочное обращение к организации Гринпис в завещании обрело теперь смысл: излучатель энергии означает, что больше не будет разливаться нефть... вернется свежий воздух, восстановится озоновый слой, очистится окружающая среда. Технология Клейтона изменит мир...

Эйб прокашлялся.

— Одно мне непонятно, — точней сказать, одно из многого для меня непонятного, — зачем Рональд Клейтон повез свое открытие в Японию? Япония ему не нужна. Ему никто не был нужен. Надо было всего-навсего запатентовать и спокойненько объявить об открытии. Никуда не пришлось бы летать. Весь мир столпился бы у него на пороге. Он не только получил бы богатство, о каком даже в самых буйных фантазиях не мечтал царь Мидас, но и стал бы почти божеством. Не «человеком года» в журнале «Тайм», а «человеком тысячелетия» на всем земном шаре. Зачем ему ехать в Японию?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Джек, забирая у Эйба шасси и выключая моторчик. — Но знаю кое-кого, кто, возможно, имеет.

8

— ...И по-моему, — захлебывался Джек, — из-за этого автомобильчика весь мир встанет на уши.

Алисия его увидела с облегчением. Не с радостью — всего-навсего с облегчением, что мужчина в приемной, желавший с ней побеседовать без предварительной договоренности, не Уилл. Который уже дважды звонил нынче утром. Она, конечно, не осмелится встретиться с ним лицом к лицу, но, возможно, сумеет набраться мужества перезвонить. Самое меньшее, что обязана сделать.

Вместо Уилла явился Джек с игрушечной машинкой, найденной в доме, запустил на письменном столе, затараторил без умолку. Сначала она с трудом его понимала. Еще не опомнилась после смерти Гектора у нее на глазах. Потом слегка испугалась. Джек решительно завелся. В какой-то неприятный момент заподозрила даже, что он чем-нибудь нагрузился или переживает маниакальную фазу психического расстройства. Разобравшись, о чем он толкует, окончательно остановилась на последнем варианте.

Однако он не просто рассказывал, а показывал, что в «ровере» отсутствует батарейка, что машинка бегает только с антенной. Объясняя этот фокус действием излучателя, который по воздуху передает энергию.

— Излучатель энергии, — пробормотала Алисия, перехватывая бежавший по столу остов. — Какая-то научная фантастика.

— Точно такая же, как полет на Луну и компьютер у вас на коленях. Сегодня это уже история. И самое потрясающее, что теперь технология ваша.

Моя? В самом деле? Сколько же она стоит? По коже побежали мурашки при мысли, что в один прекрасный день каждая в мире лампочка, каждая микроволновка, телевизор, автомобиль будет работать от маленьких передатчиков. Сколько за это можно получить? Даже не подсчитаешь.

— Не совсем, — возразила она, кое-что припомнив. — На треть ваша.

Он склонил набок голову, озадаченно посмотрев на нее:

— Моя? Но...

— Помните наш контракт? Делим добычу — вы получаете тридцать процентов.

— Господи Исусе, — охнул Джек, рухнув в кресло. — Совсем забыл.

— Наверняка со временем бы вспомнили. — Алисия не позволяла себе волноваться. — Впрочем, пока получаете треть от нуля. Нам известна только половина уравнения. Приемник ничего не стоит без передатчика.

— Пожалуй, все равно что телевизор в двадцатые годы, — согласился он. — Без транслятора просто дорогостоящий ночник.

— Вот именно. Где же транслятор?

— В верхней части города, — заявил Джек. — Или к северу отсюда.

— Потому что машинка туда так упорно бежит?

— Вероятно. — Он забрал у нее шасси. — «Куда идешь, прекрасный странник, какая цель тебя влечет...» Помните?

Опустил ходовую часть на пол, направил дугой по ковру — игрушечный автомобиль ткнулся передом в стену, обращенную к верхней части города.

— Думаю... нет, уверен, его цель — передатчик.

— Ну и что собираетесь делать? Пустить его по Пятой авеню, бежать следом по городу?

— Нет... Есть идея получше. — Джек схватил машинку, выключил мотор. — У вас здесь черный ход имеется?

— Да. Попросите Реймонда, он покажет.

— Отлично. Увидимся позже.

Он остановился в дверях, оглянулся:

— Ох, чуть не забыл. Как там тот самый парнишка... стриженный ежиком?

— Гектор Лопес? — переспросила Алисия, глядя в сторону, чтобы не видеть его лица. — Умер сегодня утром.

— А. Очень жаль.

— Угу, — выдавила она сквозь ком в горле. — Славный был мальчик.

Джек исчез так же незаметно, как появился, оставив у нее на столе черный пластмассовый корпус игрушечного «ровера».

Алисия постаралась сглотнуть комок, выбросить из головы Гектора, думая о ключе, найденном вчера вечером вместе с игрушкой... Вчера вечером? Неужели только вчера вечером? Интересно, нашел Джек открывающийся этим ключом замок?

Потом на первое место вышла мысль о передатчике энергии. Сколько миллиардов он стоит? Что можно сделать с такими деньгами? Создать фонд, открыть детские дома для потенциальных пациентов Центра, финансировать исследовательские работы, которые позволят спасти будущих гекторов...

Ей достался излучатель энергии... который изменит мир...

Достался по наследству от того самого существа... от чудовища...

Алисия закрыла глаза. Она не притронется ни к чему, до чего он дотрагивался. Ни к чему. Наверняка ему было об этом известно. Зачем тогда сделал ее наследницей? Должно быть, посмеивается сейчас в самом темном, холодном и грязном закоулке ада...

Она схватила корпус «ровера» и с размаху швырнула в стену.

9

Купив хороший компас, Джек начал с собственной квартиры. Отметил отправную точку машинки у стены гостиной, обращенной к нижней части города, направил стрелку туда, где игрушка уткнулась в противоположную стенку. Просчитал обнаруженное отклонение стрелки на несколько градусов к западу от точного севера. Расстелил новенькую карту штата Нью-Йорк, провел линию от центра Манхэттена вверх вдоль Гудзона, через Олбени, Трой, городишко Элизиум в Адирондакских горах к Лейк-Плэсиду и Квебеку. Теоретически ее можно продолжить к Полярному кругу и дальше. Будем надеяться, что за пределы штата Нью-Йорк выходить не придется.

Не собираясь снова проделывать путь до Саг-Харбор, отметил следующие ориентиры в маленьком парке у моста Бронкс-Уайтстоун. На этот раз линия отклонилась к западу еще больше, пересекаясь с первой в округе Ольстер.

Возможно, неплохо; возможно, случайность. Следующие ориентиры покажут.

В нижнем левом углу карты поместилась северная часть штата Нью-Джерси. Он проследовал через туннель Линкольна по чудесным мощеным дорогам Штата садов[32], по Третьему шоссе до пересечения с Парквей. Поскольку на карте был отмечен именно этот перекресток, остановился на ближайшей стоянке у торгового центра и снова запустил шасси.

С улыбкой взглянул на стрелку компаса: теперь она отклонялась к востоку от севера. По крайней мере, не будет необходимости искать передатчик на Северном полюсе.

Третья линия пересекалась с другими в округе Ольстер, чуть западней Нью-Полца.

Если приемник действительно должен указывать путь к источнику энергии, тогда передатчик находится где-то поблизости от точки пересечения этих трех линий.

Видимо, им с Алисией предстоит завтра отправиться в Кэтскиллс, если не помешает Сэм Бейкер со своими ребятами. Джек велел Шону звякнуть адвокату Томаса, чтобы тот приступал к оформлению документов на продажу дома, надеясь настолько сбить с толку Кемаля, чтобы получить возможность незаметно выехать из города.

Алисия... Захваченный мыслью об излучателе, он почти позабыл о поганых конвертах. С одной стороны, жутко хочется развести костер и обратить их в пепел, а с другой — кажется, что ее жизнь слегка просветлеет, если негативы скорчатся, почернеют, растают в дыму у нее на глазах.

Однако, передав ей конверты, придется присутствовать при ознакомлении с содержимым. Как при этом смотреть ей в лицо, как она себя будет чувствовать в ту минуту? Невозможно представить.

Так и не решив проблему, Джек повернул обратно к Нью-Йорку.

10

Ёсио стоял в дверном проеме, откуда был виден и парадный подъезд СПИД-Центра, и весь переулок вдоль его стены, обращенной к верхней части города. Сначала припарковался на обычном месте, видя, как Джек-сан зашел в Центр. Не увидев, как вышел, решил, что он там задержался надолго.

Однако секунду назад с изумлением заметил, что Джек-сан — с большой сумкой от «Стейплс» — снова заходит в Центр. Невозможно было пропустить его на выходе. Это означает одно: есть еще одна дверь.

Через пару минут лихорадочных поисков Ёсио ее обнаружил. Какая оплошность с его стороны. Впрочем, не стоит тратить время на самобичевание. Одна возможность проследить за Джеком-сан упущена, но больше он не ускользнет с такой легкостью.

Ёсио бросился обратно к машине, когда Джек-сан с Алисией Клейтон вышли из парадного и направились по Седьмой авеню. Джек-сан с той же фирменной сумкой «Стейплс». Он повернул за ними за угол в восточном направлении, ожидая, что они возьмут такси или сядут в машину, но парочка вместо того нырнула в подземку на Шестой авеню.

Ёсио со стоном отчаяния стукнул кулаком по рулю. Можно, конечно, оставить машину — на законной или запрещенной стоянке — и пойти за ними пешком, но это бесполезно. Даже если их удастся найти, Джек-сан его легко заметит.

Ронин ничего на волю случая не оставляет.

Ёсио вздохнул. Еще одна упущенная возможность. Вряд ли он нынче вечером снова наткнется на Джека-сан или Алисию Клейтон, поэтому остается следить за другими. За кем же? За Сэмюэлом Бейкером, Кемалем Мухалялем или за следующим представителем семейства Клейтон?

Потом можно решить. Сейчас надо как следует приготовиться к очередному фокусу Джека-сан. Ёсио с этим справится.

Будем надеяться.

11

— Только не говорите, что это еще один домик-ловушка, — предупредила Алисия. — Не поверю.

Что я тут делаю? — недоумевала она, с удивлением разглядывая старинную мебель, стенные гобелены на втором этаже. Доехали по линии "Ф" до Западной Четвертой, пересели на линию "А", вернулись на Двадцать третью, а теперь находятся в элегантном викторианском особняке в Челси.

— К сожалению, нет, — сказал Джек, глядя на улицу в фасадное окно. — Просто у меня случайно оказался ключ.

— Кажется, дом хорошо вам знаком. Где хозяин?

— Он умер.

— Прятаться в доме покойника... — Алисия передернулась. Дом ей не нравился. — Чувствую себя беглянкой.

— В каком-то смысле так оно и есть, — заметил Джек, отворачиваясь от окна и окидывая ее каким-то непонятным взглядом. Точно такой же взгляд она чувствовала на себе и в подземке. Что-то странное. — Будем надеяться, в последний раз, — продолжал он. — Если завтра сумеем найти передатчик и сделать публичное заявление, вы сможете свободно вернуться домой.

— Почему вы так уверены, что это их остановит?

— Хорошо, Томаса, может быть, не остановит. Он потребует причитающейся, по его мнению, доли, тем более что каждый в мире мошенник будет стучать к нему в дверь, обещая кусок пирога, испеченного с помощью нового источника энергии. Что касается Кемаля... его игра проиграна. У него здесь была единственная задача — скрыть изобретение, чтобы никто на свете о нем даже не догадался. Как только просочится словечко, все кончено. По-моему, он суетится, схваченный за горло саудовскими нефтяными магнатами. А в тот момент с магнатами будет покончено раз и навсегда.

Джек подхватил сумку от «Стейплс», водрузил на стоявший между ними низенький резной столик.

— Покажете, в конце концов, что там такое? — спросила Алисия.

По дороге он жутко секретничал, каждый раз отвечал на подобный вопрос: «Не сейчас... потом покажу».

— Я нашел сейф, который открылся ключом. — Джек смотрел в сумку, словно вдруг обнаружил внутри что-то очень интересное.

— Ну?

— Все его содержимое лежит теперь здесь.

По-прежнему не глядя на Алисию, полез в сумку, начал вытаскивать плотные желтые конверты — с полдюжины или вроде того, — выкладывать на стол.

— Что же там?

Он, наконец, взглянул на нее. И почти прошептал:

— Фотографии.

Окружающее вдруг утратило формы и краски. Алисия очутилась в кресле, чувствуя слабость и тошноту.

— Вам плохо?

Джек направился к ней вокруг стола.

Она махнула дрожащей рукой, не отвечая ни да ни нет, даже головой не качая. Невозможно. Просто пусть остается на месте, не подходит, не приближается, чтоб никого не было рядом с ней.

Он остановился, пристально на нее глядя.

Потом вернулось дыхание, глубокие вдохи позволили утихомирить желчь, грозившую целиком затопить комнату. Она себе приказывала успокоиться, успокоиться...

Но разве можно успокоиться, когда тут же, в комнате, лежат эти... снимки, которые, может быть, видел Джек, точно видел, зачем ему иначе прятать глаза и ужасно смущаться? Он знает, о господи, знает!

Хуже того, теперь она сама их может увидеть. Если захочет... если посмеет...

Она никогда их не видела, никогда даже вообразить не осмеливалась, что они собой представляют, потому что это воскресило бы воспоминания о тех часах, днях, месяцах на кровати или на диване в подвале, когда папочка велел ей проделывать всякие вещи с Томасом и Томасу с ней проделывать всякие вещи, которые иногда причиняли ей боль, а папочка без конца фотографировал, фотографировал...

Она сделала последний глубокий вдох, задержала дыхание, заставила себя взглянуть на него:

— Вы их видели?

Джек кивнул.

Разглядывал? Любовался? Боже мой, давно они к нему попали? Что он о ней теперь думает?

— Все?

— Нет. Пока не сообразил, что это... кто... Да еще убедился, что в конвертах ничего больше нет. Простите, Алисия... Я...

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем вы их сюда принесли? Зачем вы со мной это сделали? Что с ними собираетесь делать?

— Я ничего с ними делать не собираюсь. — Он вытряхнул из фирменной сумки широкую коробку. — Сами делайте что хотите.

Поднял коробку повыше, чтобы можно было прочесть этикетку на верхней крышке.

Алисия прищурила покрасневшие глаза:

— Машинка для резки бумаги?

— Правильно. — Джек ткнул пальцем в конверты: — Здесь не только снимки, но и негативы. Я вполне мог бы их сжечь и какое-то время серьезно об этом подумывал. Но пришел к заключению, что вам самой захочется сделать из них конфетти.

Он вытащил из коробки машинку, поставил перед ней, сунул вилку в розетку.

— Почему вы так хлопочете ради меня?

— Почему бы и нет? Мне все время казалось, будто что-то вас тяготит. Никогда не догадывался, какое тяжелое бремя.

Она потупила взгляд:

— Мне так стыдно.

— Чего?

— Как вы можете спрашивать? — Тон невольно повысился, только нельзя терять контроль над собой, только не здесь, не сейчас. — Вы же видели. Господи боже, что теперь обо мне думаете!

— Думаю, вам себя не в чем винить, если речь идет об этом. Точно так же, как нельзя винить избитого ребенка за полученные синяки. Это называется детским порно — чертовски лицемерное выражение. Назовем своим именем: снимки насилуемых детей. — Джек схватил один конверт, сунул ей. — Давайте. Пора с этим покончить.

Алисия заставила себя протянуть руку. Рука остановилась на полпути к конверту, словно наткнулась на невидимую стену. Стену удалось пробить, пальцы схватили, выдернули конверт.

Он включил машинку, отступил назад. Послышалось, как в щели наверху заработали лезвия.

Она сумела прикоснуться к конверту, но когда дело дошло до содержимого...

— У вас все получится, — твердо сказал Джек.

— Это ничего не решает, — возразила она. — По всей стране в разных коллекциях хранятся сотни отпечатков. Он их обменивал на фотографии других детей.

— Но эти надо уничтожить. Никто их не увидит. И с уничтоженных негативов новых не напечатает. Пожалуй, не столько практичный, сколько символический жест, однако, Алисия, это только начало.

Она на него посмотрела и чуть не расплакалась. Как можно было недооценивать этого человека?

Да, начало.

Впервые в жизни у нее есть возможность распоряжаться снимками. И негативами. С ними можно сделать одно — уничтожить.

Алисия полезла в конверт, вытащила три-четыре фотографии восемь на десять, цветных, глянцевых — нет, не взглянула, — сунула в щель машинки. Та зажужжала, замолола, потом снизу посыпались стружки, скручиваясь в ком бумажной лапши.

Да! Получается. Изображения уничтожаются, распадаются на сотни клочков. Только сумасшедшему придет в голову складывать их обратно, и чем больше растет ком, тем трудней это сделать. На восстановление единственного снимка уйдет сотня, нет, тысяча лет.

Чувствуя себя словно под освежающим душем, она выхватила из конверта следующие фотографии, принялась скармливать крутящимся лезвиям. По щекам текли слезы, Алисия слышала собственный смех.

Ох, как хорошо... прекрасно!

12

Вззззз!

Женщина в слезах — уже плохо. Никогда не знаешь, как быть в таких случаях. Что делать? Что говорить? А уж когда женщина плачет и одновременно смеется, кромсая бумагу...

Страшное дело.

Вскоре плач и смех стихли, но стало только хуже — она заговорила, и Джек пожелал, чтобы Рональд Клейтон был жив... чтобы можно было предать его очень медленной смерти.

— Я для папы старалась. Вот как это было. Отчасти понимала, что делаю что-то дурное, особенно когда бывало больно, но выбора не было — папа велел. Ведь это же, в конце концов, мой папа... Который меня любит. Не заставит совершать плохие поступки. Только не мой папа.

Тон ровный, бесстрастный, словно навсегда целиком порваны эмоциональные связи с девочкой, о которой шла речь.

Вззззз! Следующие фотографии отправились в машинку.

— Вот в чем настоящая гнусность. Хуже самого извращения. Он взял родную дочку, которая на него полагалась, доверяла ему, уважала, и, воспользовавшись ее доверием и зависимостью, вынудил делать перед фотоаппаратом то, что ему требовалось. Такая у педофилов натура: они наслаждаются властью над слабыми маленькими детьми, возможностью лишить их невинности, принуждая ко всякой мерзости.

Вззззз!

— Мерзости я в то время, конечно, не понимала, хотя что-то нехорошее чуяла, потому что мне настрого запрещалось об этом упоминать. Сеансы годам к десяти прекратились. Видно, я слишком выросла. Видно, прочие участники взаимного обмена картинками предпочитали девочек младше десяти. В любом случае больше съемок не проводилось, и... поверите?.. я горевала. Гадко, да? Не из-за того, чем занималась, а оттого, что больше не интересовала отца. Он никогда не проявлял ко мне никаких теплых чувств, ни малейшей заботы... мало сказать чужой, безразличный, равнодушный... но хотя бы когда... я проделывала, что было велено, с Томасом... или одна... уделял мне внимание. Потом и этого не стало. Можете себе представить?

Нет. Даже близко невозможно представить. Джек чувствовал закипавшую ярость при мысли, что кто-то заставил бы Вики заниматься тем, что он мельком увидел на нескольких снимках, подавляя желание броситься к телефону, позвонить, убедиться, что она в безопасности дома с Джиа.

Вззззз!

— Со временем я поняла, в чем участвовала. Пыталась внушить себе, будто ничего подобного не было, будто я все выдумала, увидела в страшном сне, только знала, что не сумела бы такого выдумать. Разве можно придумать подобные извращения? Нет... это было на самом деле. Поэтому постаралась забыть, просто из головы выбросить, и довольно успешно... пока не повзрослела. Как-то ночью проснулась оттого, что Томас схватил меня за грудь, предложил позабавиться, «как обычно». Удалось его вышвырнуть, но прошлое подтвердилось, вернулось. Я стала на ночь класть нож под подушку.

Джек совсем не хотел знать подробностей, но как ее остановить? Кроме того, она вовсе не с ним говорила. Обращалась в пустое пространство. Вместо него вполне мог сидеть манекен.

Вззззз!

— Надо было уйти. Только как это сделать? На жизнь в таком возрасте не заработаешь, а от него я брать ничего не хотела... совсем ничего. Знаю, вы, разумеется, думаете, не проще ли было бы обратиться к властям... — Она замолчала, взглянула на Джека. На губах промелькнула кривая мрачная усмешка. — Ну, другой на вашем месте подумал бы. Абсолютно исключено. Разоблачить и опозорить Рональда Клейтона значило и себя опозорить. Выставить фотографии на публичное обозрение. Даже сейчас при такой мысли мне хочется забиться в нору... Вообразите, что означает подобная перспектива для молоденькой девушки. Я хочу сказать, тинейджеры прячутся, даже когда у них прыщик на подбородке выскакивает. Открыто признаться в своих «прегрешениях» просто немыслимо... Кто бы поверил, что я совершала их не по собственной воле?

Вззззз!

— Поэтому я принялась за работу. То есть по-настоящему. Не испытывала никаких плотских желаний, чувствовала отвращение при любом прикосновении мальчика или девочки, превратилась в книжного червя. Буквально поселилась в публичной библиотеке, училась, училась, училась. Получала только высшие оценки. Нашла книжку для родителей о подготовке детей к дальнейшей учебе. Ну, меня никто ни к чему подготавливать не собирался, пришлось готовиться самостоятельно. И я своего добилась. Прошла полную академическую подготовку к колледжу университета Южной Каролины. Получила возможность уехать из дома. Улетела в августе перед началом первого учебного года и никогда назад не оглядывалась. Вчера вечером впервые с тех пор переступила порог.

Вззззз!

— В колледже работала и изо всех сил училась. Нашла на лето место в курортной гостинице с комнатой и питанием в счет платы. Поступила в медицинскую школу. Полностью оплатить учебу невозможно, хотя деньги будущим врачам охотно ссужают. Поэтому по уши влезла в долги, которые предстоит выплачивать еще лет десять, как минимум. И все-таки я это сделала. Преодолела. Потому что твердо решила не превращаться в жертву. Знаете, говорят, успех в жизни — лучшая месть. Ну, может быть, я не добилась особых успехов, однако живу. Причем самостоятельно. Это и есть моя месть. Я не стала его жертвой. Когда-то он имел надо мной власть, но больше не имеет.

Вззззз!

— Впрочем, я еще не сполна отомстила. Со временем задумалась о смерти своей матери... действительно ли это был несчастный случай. Не знаю, унаследовал ли он ее деньги, получил ли крупную страховку, вообще ничего не знаю о его финансовых делах, знаю только, что при маме никогда не осмелился бы предаваться своим извращениям. А когда ее не стало, свободно делал что угодно со мной и с Томасом. Вот как я мечтала ему отомстить: найти какие-нибудь доказательства грязной игры и засадить в тюрьму, где он лишился бы всякой власти, сам оказавшись во власти других. Теперь это невозможно, конечно.

Вззззз!

Джек не хотел знать ответа, но должен был спросить:

— Он сам вас когда-нибудь... трогал?

Она качнула головой:

— Нет, слава богу... если Бог имеет к этому хоть какое-то отношение. Нет... просто любил наблюдать. Кроме того, наши снимки служили валютой для приобретения новых.

Вззззз!

Алисия оторвала взгляд от машинки.

— Есть еще?

— Нет, — покачал он головой, указывая на огромный ком резаной бумаги у нее под ногами. — Со всеми покончено.

— Нет, — сказала она. — Не со всеми. Даже близко.

— Начало положено.

Похоже, пар выпущен полностью. Алисия выдыхалась и съеживалась на глазах.

— У Томаса есть комплект, — тихонько пробормотала она. — Он мне сообщил, что нашел хозяйскую коллекцию, по его выражению.

— Это что такое?

— Его личное собрание... как лучше сказать?

— Снимков детей, подвергающихся сексуальному насилию. Для чего они Томасу?

— Думаю, чтобы меня шантажировать. Хотя он, по-моему, блефует. Сам присутствует на бесчисленных снимках... опозорив меня, и себя опозорит. Конечно, довольно низко пал, но не настолько же.

— Пока, во всяком случае, — добавил Джек. У него вдруг возникла идея. — Знаете, где он живет?

— Неподалеку отсюда. А что?

— Хотелось бы задать вашему сводному брату несколько вопросов. Пойдете со мной? Сможете с ним встретиться?

Она, поколебавшись, кивнула:

— Да, смогу. И хочу. Возьмем с собой машинку для резки?

— Нет. Чересчур громоздкая. Наверняка придумаем другой способ добиться аналогичного результата.

Алисия встала, потянулась за своим пальто. Видно, в самом деле решила идти до конца.

— Ну, пошли.

13

Возвращения Томаса ждали в темной душной передней комнате его квартиры, где стоял легкий запах гнили.

Алисия с любопытством смотрела, как Джек с помощью нескольких проволочек одну за другой открывал двери в доме, где жил Томас. Прождали всего минут двадцать, как послышался щелчок ключа в замке. Джек вскочил и исчез, оставив ее одну.

Томас вошел, включил свет, увидел и замер, как олень перед автомобильными фарами.

— Алисия! Что ты тут...

Джек выскользнул из-за двери, плотно ее захлопнул. Томас шарахнулся влево, выпучив на него глаза. Краски полностью схлынули с рябого лица.

— Кто это?

— Друг твоей сестры, — представился Джек, схватил его за ворот и потащил грушевидное тело по комнате. — Сядь!

Свирепая грубость ошеломила Алисию. Джек превратился в дикого зверя. Совсем другой человек, чем меньше часа назад. Какой же из них настоящий?

Томас споткнулся, налетел на стул и неловко уселся.

— Чего вам нужно?

— Ответов на вопросы. Может, и фотокарточки поглядим.

— Не имеете права! — крикнул Томас. — Я сейчас полицию вызову!

У Джека в руке внезапно возник маленький пистолетик, нацеленный на левое колено Томаса. Потом переместился на правое.

— Какое сначала? Решайте, Алисия.

Я? Ее обуяла паника. Неужели это серьезно? Что он задумал? Тут вспомнилось предупреждение Джека при входе в квартиру: «Возможно, придется действовать круто, но вы мне все равно подыгрывайте».

Пистолет нацелился в мошонку.

— Есть еще вариант.

Ладно, буду подыгрывать.

— Дайте подумать.

— Алисия! — взвыл Томас. — Не позволяй ему! Мне про него рассказывали! Пожалуйста, не давай ему в меня стрелять!

На брюках Томаса расплывалось темное мокрое пятно. Видно, наслушался по-настоящему жутких рассказов о Джеке.

— Тогда неси «хозяйскую коллекцию», о которой рассказывал, — приказала Алисия.

— Хорошо, хорошо! Я все сделаю. Она в спальне. Несу.

Он вскочил, поспешно прошмыгнул мимо нее с Джеком на хвосте.

— "Дайте подумать", — шепнул на ходу Джек, подмигивая. — Замечательно.

Оставшись в одиночестве, она огляделась вокруг. Впервые увидела квартиру при свете. Сплошной беспорядок, кругом грязная одежда, белье, грязные тарелки, банки, упаковки из-под съестного. А запах... скорее всего, от коробки с пиццей на подоконнике у батареи.

Через несколько минут вернулись мужчины. Томас нес две картонные коробки, Джек третью... и еще один пистолет.

— Посмотрите-ка, что есть у Томаса, — предложил он. — Симпатичный малыш 32-го калибра.

Но Алисия не сводила глаз с коробок.

В самом деле, коллекция. Действительно нашел. Была какая-то надежда, что Томас блефует.

— Все тут? — уточнил Джек.

Томас лихорадочно закивал:

— Все. — По-прежнему стоя, повернулся к ней: — Все, клянусь.

— Зачем тебе это, Томас? Оставим шантаж в стороне. Для чего ты хранишь эту мерзость? Свидетельство полнейшего морального разложения...

— Да не так уж и плохо. Подумаешь, большое дело. Кому от этого вред?

Джек занес кулак, видно, собравшись ударить Томаса, но сначала взглянул на нее. Она отрицательно тряхнула головой. Никогда в жизни не хотела говорить об этих событиях детства, а теперь не может остановиться.

— Кому вред? Посмотри на себя. Что у тебя за жизнь? Ты хоть раз жил какой-нибудь личной жизнью?

Я точно никогда не жила.

— Думаешь, я не знаю, что все проиграл? — прищурился он на нее. — Знаю. Поверь, чертовски хорошо знаю. Причем во всем отец виноват. Поэтому дом мой по праву. Он мне нужен. А тебе не нужен. Ты сама прекрасно устроилась. Доктор.

— Тебе обо мне ничего не известно, — тихо проговорила Алисия.

Пространная история, которой она пичкала Джека, — всего-навсего контурная зарисовка. Мантра. Может, если ее без конца повторять, можно будет поверить. Может даже, она станет правдой. Но до этого еще долгий путь.

Возможно, снаружи выгляжу неплохо, а внутри... вроде этой квартиры.

— Разумеется, дом твой по праву, — насмешливо передразнил Джек. — Конечно, он тебе нужен. Меня просто тошнит от тебя. Ты даже не способен придумать, что делать с деньгами, которые отвалят за излучатель.

Алисия охнула при досадной оплошности Джека, но вдруг заметила, как у Томаса подкосились колени. Он упал на стоявший позади него стул. Побледнев еще при первом взгляде на Джека, стал теперь еще бледнее. Что-то неразборчиво забормотал, и тогда она сообразила, что «оплошность» хорошо рассчитана.

— Господи помилуй! Узнали... Догадались... Но как? Вчера вечером, да? Будь я проклят! Мы весь дом перевернули вверх дном, ни черта не нашли! Вы вдвоем заскочили и... стойте... знаете, где передатчик?

— Пошли. — Джек схватил его за руку, сдернул со стула. — Прогуляемся.

— Что? — Колени Томаса подгибались, как резиновые. — Куда?

— Вдоль по улице.

— 3-зачем?

Алисия задавала себе тот же самый вопрос.

— Затем, что тут у тебя нет камина. — Он поднял пистолет Томаса 32-го калибра. — Твой спортивный пистолет тут останется. А коробки с собой захвати.

14

— Ребята, если пустите нас к огоньку на часок, обещаю, вернетесь довольными и согревшимися.

Алисия шла за Джеком все дальше на запад, вниз по склону к реке Гудзон, точно так же, как Томас, понятия не имея, куда он направляется. Остановился у костра, разведенного в мусорном баке в конце переулка, вручил по двадцатке каждому из троих бродяг, гревшихся у огня.

Те со смехом, с ухмылками, с грубыми шутками заспешили прочь.

— Порядок. — Джек ткнул в Томаса пальцем: — Ну, давай принимайся за дело.

Алисия оглядела темные, пустые, запущенные улицы. Впрочем, страха не испытывала. Кажется, Джек оказался в своей стихии и полностью контролирует ситуацию.

— Подбрасывай дрова в огонь. Только не слишком быстро, чтобы не погас.

Томас сообразил, наконец, полез в коробку, вытащил охапку снимков. Алисия смотрела, как они летят в бак, скручиваясь и чернея в голодном, пожиравшем их пламени, которое навсегда уничтожало омерзительные картинки. На них была она сама, Томас, другие дети... которых силой или хитростью, как в ее случае, принудили исполнять непристойные танцы...

С закружившейся головой на секунду закрыла глаза, напомнила себе, что это лишь часть... Хотя все-таки одним комплектом меньше.

А вот Томаса снимки явно не занимали, он как бы не отдавал себе отчета в собственных действиях. Его интересовал один передатчик.

— Понимаете, передатчик — самое главное, — твердил он. — Если знаете, где он находится, я всем нам обещаю богатство, какое и во сне не снилось.

На Джека обещание впечатления не произвело.

— Если у нас есть передатчик, зачем ты нам нужен?

— Затем, что ваше право собственности на технологию будет опротестовано в ту же минуту, как только попробуете ее продать.

— А твое не будет?

— Любой, кто ее попытается запатентовать, сразу наткнется на стену. Потому что... — Он умолк. — Позвольте вернуться назад, объяснить. Тогда увидите, зачем я вам нужен.

— Ну, попробуй. — Джек взглянул на Алисию.

— Только огонь не забывай поддерживать, — пожала она плечами.

Излучатель энергии — хорошо и прекрасно. Но сперва надо увидеть, как снимки превращаются в пепел.

— Я узнал о папином изобретении, заскочив как-то его повидать.

— Вы общались? — удивилась Алисия. Очень трудно поверить.

— Да, собственно, нет. Я немножечко поистратился, а он не отвечал на звонки. Поэтому я и заехал. Так или иначе, он меня пятки морозить оставил, пока разговаривал по телефону, я решил пошататься вокруг. Смотрю, в доме там-сям горят лампочки. Дело было в полдень, я, добросовестный, экологически грамотный сын... — Алисия на ухмылку Томаса не ответила, Джек только пристально на него посмотрел, — ну, пошел выключать. И при этом заметил торчавшие в патронах проволочки. Присмотрелся поближе и вижу, что чертовы лампочки не подключаются ни к чему. Чем питаются? Может, папа придумал какую-то лампочку на батарейке? Из любопытства разобрал одну. К тому времени, как он переговоры закончил, я все понял.

— Могу поспорить, он жутко взбесился, — заметила Алисия.

— Не то слово. Разозлился до чертиков, кипятком писал, лучше сказать. Хотел было взашей меня вытолкать, но передумал. Я тогда удивился, потом сообразил почему. О самой технологии папа мне ничего не сказал, предупредил только, что слухи пока не должны просочиться. Понимаете, изобретение не совсем ему принадлежит. Здесь использованы многие его открытия и разработки, сделанные за время работы в разных университетах и корпорациях. Патенты на них принадлежат этим организациям. Они потребуют львиную долю, а может быть, и всю прибыль от технологии. Поэтому, сделав открытие, он начал искать способ сохранить его в своей собственности. Денег мне дал, чтоб помалкивал.

Не удивлюсь, если ровно наоборот, подумала Алисия. Ты обещал помалкивать в обмен на наличные.

— Я, однако, решил, что папа рассуждает неправильно. Если возникнут споры насчет патента, надо найти способ обойтись без всяких патентов. Если публичная огласка будет означать лишение всяких доходов, надо найти способ получить доход, не выставляя товар в открытую продажу. Спрашиваю: кто сильней всех пострадает от изобретения излучателя? Отвечаю: ОПЕК. — Завертел из стороны в сторону головой в ожидании одобрения, которого Алисия совершенно не собиралась высказывать, а физиономия Джека была как бы отлита из бронзы. — Очевидно и просто блестяще, правда? Арабы за милую душу отдадут миллиарды за то, чтоб излучатель не выбросили на рынок. Папе я ничего не сказал, позаимствовал одну лампочку, заказал билет на самолет в Саудовскую Аравию. Но так и не доехал. Обнаружил во время пересадки во Франкфурте, что она не работает. Вернулся в панике в Штаты, смотрю — заработала. Стало быть, за какой-то предел энергия не передается.

Алисия лениво задумалась об этом пределе, о природе излучаемых волн... но прискорбно мало помнила из школьного курса физики.

— Тогда я понес лампочку в представительство ОПЕК при ООН, а меня никто не принял. Верите? Я предлагаю им верный способ сберечь свои задницы, а эти идиоты и слушать не захотели. К счастью, отыскал другую организацию, почти такую же богатую...

— Исвид Нахр, — подсказал Джек.

Томас дернулся, как от удара.

— Ты кто такой? — вытаращил он глаза. — Откуда все знаешь?

— Давай дальше, — сказал Джек и кивнул на костер. — Топить не забывай.

— Ладно, ладно. Как бы там ни было, этот самый Исвид Нахр, наверно, сотню раз разобрал и собрал лампочку, пока в конце концов не убедился. Связались с папой, сделали баснословное предложение.

Тот вместо благодарности закатил жуткую истерику, без умолку орал, что никому не позволит похоронить свое изобретение. Миллионы долларов на стол, а он вопит как сумасшедший. Я даже не поверил. И до сих пор не верю.

— А я верю, — сказала Алисия. — Я с ним с детства не разговаривала, только абсолютно ясно, что так и должно было быть.

— Ну, тогда, дорогая сестричка, — съязвил Томас, — будь добра и меня просветить.

— Сводная сестричка, — поправила Алисия. — Не забывай об этом. Что касается твоего отца, ему требовалось больше чем деньги — он хотел славы. Хотел войти в историю, как величайший деятель всех времен, преобразивший мир гений. Больше того, хотел держать технологию в своих руках. Достичь вершин власти: распоряжаться энергией, которая правит миром.

— Может быть, ты права, — с какой-то хмуро-уважительной нотой пробормотал Томас.

— Но как только секрет просочился, тем более стал известен людям, желавшим навсегда его скрыть, ему пришлось поторапливаться. Он увидел единственный способ добиться славы и богатства: предложить технологию той стране, где нет нефти, которая почти на все согласится, лишь бы избавиться от зависимости от импорта. Бьюсь об заклад, сначала он выбрал Израиль, потом прикинул, что Япония побогаче. А японское правительство, заполучив технологию, которая не только избавит страну от нефтяной зависимости, но и станет гораздо более ценным рыночным товаром, исключило бы любые возможные патентные претензии. Рональд Клейтон завладел бы несметным богатством и гарантировал бы себе желанное место в истории.

— Только до Японии он так и не долетел.

— Да, — вставил Джек. — Твои приятели из Исвид Нахр об этом позаботились.

Алисии показалось, что Томас вздрогнул. Не знал? Или только догадывался?

— Это был несчастный случай, — заявил он.

Джек покачал головой:

— Японцы нашли на обломках следы взрывчатки.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда же, откуда знаю про Исвид Нахр.

Алисия догадалась, что ему не хочется осведомлять Томаса о японском агенте. Минуту наблюдала, как последний переваривает новую информацию.

— Ну и ладно, — пожал он плечами. — Отец обо мне в любом случае никогда не заботился.

— Только о самом себе, — подтвердила Алисия.

— Ты бы лучше помолчала! Смотри, что он тебе оставил. Перед поездкой в Японию спрятал все свои записи, меня выкинул из завещания. Все оставил тебе, черт возьми! Почему?

— Не могу объяснить, — ответила Алисия. — Лучше бы он этого не делал.

— Тогда расскажи все, что знаешь. — Томас наклонился к огню, по лбу запрыгала тень от крупного носа. — А я тебя свяжу с арабами.

— Не считаешь, что надо открыть тайну, сделать мир лучше?

Он так на нее посмотрел, будто она говорила на другом языке.

— Уверяю тебя, когда я получу столько денег, что за год не сумею истратить накапавшие за день проценты, мир станет гораздо лучше.

— Вспоминаю старую пословицу: яблоко от яблони недалеко падает...

— Ты тоже будешь богатой, Алисия. Ты всегда его ненавидела, всегда хотела расквитаться...

— Неправда. — Впрочем, правда. Было время, когда только об этом и думала.

— Кого ты пытаешься провести? Он — единственный в мире, кого ты ненавидишь сильней, чем меня. Теперь у тебя есть шанс сравнять счет. Продадим арабам технологию... и они ее похоронят. Разве не замечательно? Его деньги достанутся нам, славы он никакой не получит. Останется в истории одним из несчастных пассажиров рейса 27. Ты должна быть довольна, Алисия.

Надо признаться, присутствовал в рассуждениях Томаса некий кисловато-сладкий привкус... но мысль делать что-либо вместе с Томасом...

— Забудь.

Он распрямился в заметном расстройстве.

— Ты в своем репертуаре. Будет поздно, когда мы найдем передатчик, а это лишь вопрос времени. Тогда нам ни с кем договариваться не придется.

— Вам все это уже опротивело так же, как мне? — взглянул Джек на Алисию.

Та кивнула.

— Значит, поторопимся.

Схватил коробку со снимками, начал швырять в огонь.

Алисия наблюдала, как они вспыхивают, рассыпаются в пепел. Потом ничего не осталось.

— Хорошо, — заключил Джек. — С этой коробкой покончено. Есть еще?

Томас затряс головой:

— Нет.

— Для тебя лучше, чтоб не было. — Джек пригрозил ему пальцем. — Если я когда-нибудь обнаружу что-нибудь припрятанное...

— Все, клянусь.

Джек подхватил Алисию под руку, она вздрогнула, но позволила ему оттащить ее от костра.

— Ладно. Тогда мы с тобой расстаемся.

— То есть как? — услыхала она голос Томаса, взбираясь по склону, уходя от реки. — Вы меня сюда приволокли, выудили информацию, и на этом все? Я-то с чем остаюсь?

— С согретыми руками! — крикнул Джек, не оглядываясь.

— Пускай снимки сгорели! — завопил Томас. — Все бумаги сожгите, какие угодно, все равно ничего не добьетесь. — Вопли становились все громче, чем дальше они уходили. — Когда-нибудь слышала про Интернет, Алисия? Мы присутствуем на многих частных сайтах. Знаешь? Мы настоящие звезды, Алисия. Как тебе это нравится? Звезды!

Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

Голос Джека рядом сказал:

— Простите. Кажется, забыл кое-что. Сейчас вернусь.

Борясь с поднимавшейся в желудке тошнотой, она шагала дальше, глубоко дыша. Не стала оглядываться, выяснять, что именно он там позабыл. Ничего существенного, будем надеяться...

15

Ёсио смотрел, как Джек-сан с женщиной Клейтон поднимаются по Восьмой авеню, направляясь к нижней части города. Он много бы дал за возможность подслушать их беседу с братом.

Следовал за ними, шмыгая из тени в тень.

Может быть, излишние предосторожности. Сомнительно, чтобы в таком обличье Джек-сан его узнал даже при полном дневном свете. Сначала подумывал замаскироваться под уличного Санту. Для людных улиц вполне пригодный вариант, однако в любом другом месте будешь только заметней. Пришлось остановиться на нынешней, не особо желательной альтернативе.

Впрочем, на волю случая Ёсио ничего не стал оставлять. Долго пришлось присматривать за домом брата, но труды окупились сторицей, ни за что на свете нельзя упускать подвернувшийся шанс.

Ни в коем случае... Если только удастся от них не отстать, пока не доберутся до места, где один или оба останутся. Ёсио готов идти куда угодно, причем в таком виде никто его не узнает даже в подземке.

Проблема лишь в том, чтоб идти...

Потому что его убивали высокие каблуки.

16

— Джек! — воскликнула Джиа, когда он открыл ее дверь. — Что ты тут делаешь?

— Можно войти?

— Конечно.

Она была в золоченом халате, накинутом на ночную рубашку. Как только дверь за ним закрылась, он обнял ее, крепко стиснул, она тоже его обняла, и они сиамскими близнецами долго стояли в прихожей.

— Джиа, ты мне сегодня нужна, — прошептал он, впитывая ее тепло. — По-настоящему.

— В чем дело? Что случилось?

— Всякое. Только, пожалуйста, не проси рассказать.

После милой небольшой беседы с возлюбленным братцем Джек проводил Алисию до дома и сам направился прямо домой. Но, проехав несколько станций подземки, передумал. Сделал пару лишних пересадок, проверяя, нет ли за ним хвоста, дошел по Пятьдесят восьмой до дома Джиа на Саттон-сквер. Она в конце концов сдала свою квартиру и переехала в изящный особняк, доставшийся Вики в наследство от теток.

Встреча с Алисией на другом конце города оказалась гораздо хуже многих крутых переделок, в которые он попадал за долгие годы. Часто видел обратные стороны городской жизни, но о подобных случаях знал только понаслышке. Глядя, как она уничтожает снимки и негативы, все гадал, не раскиснет ли, не сунет ли в машинку пальцы. Она продержалась.

А Джек окончательно вымотался.

Смотреть на мерзкие снимки, находиться рядом с Томасом Клейтоном... все равно что в грязи изваляться. Двинув несколько раз в морду ублюдку, почувствовал себя чуточку лучше, но нельзя было завершить этот день, не повидав Джиа.

Тут послышался топот бегущих ног и голосок, кричавший:

— Джек-джек-джек!

Вики.

— Ты что тут делаешь? — спросил он, оторвавшись от Джиа и ловя бросившуюся к нему в объятия Вики.

— Сегодня начались рождественские каникулы, — сообщила она, обхватив его за шею. — Завтра никаких уроков! Здорово?

— Ну, еще бы, — подтвердил он, тиская малышку.

Из головы не выходила мысль, что Алисия была точно в таком же возрасте, когда ее отец... Если когда-нибудь кто-нибудь только задумает попытаться...

— Джек, ты меня задушишь, — пискнула Вики.

— Извини. — Он ослабил объятия, глянул в невинное личико. Горло душили рыдания. Голос звучал слабо, слова с трудом выговаривались. — Просто соскучился по тебе, вот и все. Даже сказать не могу, как я рад тебя видеть.

— В сотый раз просит поставить «Рождество Чарли Брауна», — сказала Джиа, пристально на него глядя.

Не отпуская Вики, Джек одной рукой обнял Джиа, притянул к себе. Небесно-голубые глаза спрашивали, все ли у него в порядке.

Он пожал плечами, кивнул. Все отлично. Обе леди, главные на свете, здесь, рядом, можно за ними присматривать, обеспечивать безопасность. Прекрасно.

— Девочки, не позволите ли посмотреть вместе с вами «Рождество Чарли Брауна»?

Вики захлопала в ладоши:

— Вот это да!

— Неужели еще раз? — охнула Джиа, закатывая глаза.

— Ну, хоть музыка должна доставить тебе удовольствие.

Направились за скачущей Вики вниз, в библиотеку, по коридорам с ореховыми панелями. Обстановку Джиа особенно не меняла, только, пожалуй, сняла чехлы с бархатных кресел. Лишь через полных двадцать минут Джек, усевшись на слишком роскошном диване между Джиа и Вики, прильнувшими к нему с обеих сторон, почувствовал себя достаточно чистым, чтобы задремать.

17

— Значит, — подытожил Кемаль, — вы целый день устанавливали личность мужчины и не имеете никакого понятия?

Расстроенный Сэм Бейкер возбужденно бегал взад-вперед по гостиной в квартире Кемаля. Еще бы. Ему следовало бы испытывать не просто волнение и расстройство, а отчаяние и самоубийственный стыд. Безымянный незнакомец не только его одурачил, но и жирный гонорар поставил под большой вопрос.

— Получается, будто этого гада долбаного вовсе не существует.

— О нет, мистер Бейкер, он существует. Что могут засвидетельствовать немногочисленные уцелевшие члены вашей бригады.

— Да, но такой слишком умный шутник должен быть всем известен, иметь имя и подпись. Лично я и близкие мне люди обязательно бы о нем услышали. Явный наемник, а если наемник, я его должен знать. Такие ребята из пустоты не выскакивают, из-под земли готовенькими не вырастают. Обязательно проходят по иерархии все ступеньки. А он нет. Явится, как привидение, из какой-нибудь дверцы шкафа, натворит делов, мать твою, и исчезнет.

— Меня его имя не интересует, — со сдержанным раздражением сказал Кемаль. Какой глупый мужчина. Почему Насер не нанял кого-нибудь поумнее? — Я только хочу, чтобы вы с ним разделались.

— Как же разделаться, когда я его найти не могу?

— Возможно, он сам вас найдет.

Кемаль уловил промелькнувшую на лице Бейкера тень тревоги, но оно в тот же миг отвердело.

— Я готов. Как только увижу, считайте покойником.

— Будем надеяться, — бросил Кемаль и повернулся спиной к наемнику.

Он целый день с волнением и страхом следил за новостями, включив в каждой комнате радио или телевизор, ожидая услышать ужасное сообщение о новом революционном источнике энергии, который преобразит весь мир. Однако ничего не услышал. Как там выражаются американцы? Нет новостей — хорошие новости. Да, в данном случае безусловно.

Чем дольше новостей не будет, тем лучше.

Можно ли надеяться?

Если у Алисии Клейтон есть доказательство существования фантастической технологии, разработанной ее отцом, она обязательно этим воспользуется. Обязательно раструбит всему белому свету.

Чем дольше молчание, тем вероятнее, что они с «наемником», по выражению Бейкера, ничего не обнаружили в доме.

Об этом просил Кемаль, проведя день в посту и молитве. И вымолил прекрасную новость. Звонок Гордона Хаффнера известил, что с ним связался поверенный женщины Клейтон, предложив приступить к оформлению сделки.

Кемаль возликовал. Теперь можно будет вернуться в Рияд, снять с Гали уголовное обвинение.

Потом нахлынули сомнения, как пустынные крысы. Вдруг согласие на продажу всего лишь уловка, хитрость, чтобы заставить Кемаля себя обнаружить? Пришлось искать Бейкера, занятого перевозкой трупов, которому был отдан приказ установить местонахождение женщины Клейтон с помощью сунутого в ее сумку детектора и неотступно следить. В данный момент она на работе.

В конце концов, возможно, действительно хочет продать дом. В конце концов, десять миллионов долларов — просто десять...

Зазвонил телефон. Кемаль взял трубку, узнал голос Томаса Клейтона, хоть и звучавший гнусавей обычного.

— Они у меня были! Все знают!

Страх холодными когтями впился в плечи Кемаля.

— Кто? Кто знает?

— Алисия со своим бандюгой. Он мне нос сломал, черт побери!

— Вы говорите «знают». Что знают?

— Все! Больше, чем мы.

Мир вокруг колесом завертелся. Все! О нет. Быть не может. Прошу тебя, Аллах...

— Знают, где передатчик?

— Нет, по-моему. Пока, по крайней мере. Но у меня дурное предчувствие, что знают, где искать. Что нам делать?

Кемаль закрыл глаза, стараясь успокоиться, нащупал бахрому тобе, вцепился в нее пальцами.

— Скоро сообщу.

Бросил трубку, изложил суть Бейкеру, как обычно, не упоминая о природе искомого.

— Очень просто, — хмыкнул наемник. — Возьмем девчонку, развяжем язык. Дайте ее мне, уверяю вас, заговорит.

Кемаль снова закрыл глаза. Что за идиот.

— А вдруг ей неизвестно, где искать то, что нужно? — тихо проговорил он. — И она после этого обязательно передумает продавать дом? А вдруг рядом окажется ее наемник и уничтожит немногих оставшихся ваших людей? А вдруг вы со своими топорными методами убьете ее, не успев получить информацию?

— Эй, послушайте. Я...

— Нет. Вы ее не тронете. Следите за детектором. Если она вдруг вздумает выехать из города, сообщите, мы вместе за нею последуем. Вместе. Ясно?

— Угу, только...

— Ясно? — подчеркнул Кемаль.

— Ясно, — буркнул Бейкер.

— Хорошо. Немедленно начинайте следить. Постоянно меня информируйте.

Кемаль отвернулся к окну, слепо глядя в ночь. Попросил у Аллаха прощения за минуту сомнения, когда думал, будто Бог оставил его. Теперь виден замысел Аллаха. Алисия Клейтон — Его орудие — приведет Кемаля к тайне своего отца.

Слава Аллаху.