Глава 15

Прежде Тайрон думал, что вся его энергия и опыт уходят только на то, чтобы произвести впечатление на русского царя. Теперь ему стало ясно, что куда больше твердости и самодисциплины требуется, чтобы не обращать внимания на красавицу жену, четко следовать своей цели и исполнять свои обязанности, даже находясь вдали от супруги. Если до пыток страсть к Зинаиде уже владела им, то теперь, когда они были заключены не просто в одной комнате, но даже в одной постели, она превращалась в одержимость. Тайрона постоянно преследовали образы, способные растопить сердце и более невозмутимого мужа, а он не был таким уж невозмутимым. И в этой полупрозрачной рубашке Зинаида была слишком соблазнительна, чтобы нормальный мужчина мог устоять перед ней. И хотя он не мог забыть старую обиду, сейчас сам себе напоминал зеленого юнца, ослепленного прекрасной богиней. Будь он глупым юношей, он бы мечтал обнаружить нежное сердце в этой белоснежной груди, но Тайрон боялся, что там нет ничего, кроме холодного и твердого камня.

Его стойкость была подорвана тем, что он увидел в спальне, но прежде он ни разу не был настолько поражен видом женщины. После столкновения с Алексеем он решил, что Зинаида — неразборчивая и притом бессовестная хитрая лисица. Он был уверен, что она нарочно заманила его в капкан, без всякой жалости и не задумываясь о том, что ему предстоит пережить из-за ее предательства. Но чем дольше он был с ней рядом, тем больше недоумевал. Как он ни старался, ему не удавалось обнаружить в этой гордой женщине ни малейшего намека на хитрую кокетку. К вящему удивлению англичанина, Зинаида представляла собой настоящий эталон жены. Сладкоречивая, внимательная и предупредительная, заботливая… Все это абсолютно не соответствовало образу неверной, эгоистичной и избалованной боярышни. Она готова была исполнить любое его желание. И хотя он боялся снова оказаться застигнутым врасплох, порой его израненное сердце смягчалось под ласковой улыбкой Зинаиды и нежными прикосновениями ее руки. У него захватывало дух, когда она проводила пальцами по его волосам, затылку, касалась уха… И все-таки он не мог избавиться от мысли, что эти ласки всего лишь часть нового хитроумного замысла. Если бы она попыталась сделать из него своего раба с помощью дьявольских заклинаний, то и тогда Тайрон не был бы так очарован… и полон тревог относительно собственной судьбы. Уж слишком часто в последнее время он не мог побороть возбуждение, восхитительное, но жестокое, если его не удовлетворить. Ни одна дьявольская пытка не могла бы так страшно терзать его.

Тайрон и не помнил, когда еще он испытывал такую горячую страсть к женщине. Несмотря на все усилия оставаться в присутствии своей жены холодным и отстраненным, его непокорное тело то и дело заявляло о себе, и тогда огромные и такие невинные каре-зеленые глаза в искреннем изумлении устремлялись на него… Никогда Ангелина не вызывала у него таких бурных эмоций, как Зинаида. Но с другой стороны, стоило ему лишь бровью повести, как Ангелина сама усаживалась к нему на колени. Он не сомневался, что Зинаида сделала бы то же самое, но боялся довериться ей.

Муки Тайрона были порой столь невыносимы, что он опасался, как бы чрезмерная тяга к черноволосой супруге не сделала его навеки бесполезным для всех остальных женщин. Пока Зинаида будет спокойно посапывать в постели, он осужден, словно раненый тигр, расхаживать из угла в угол, ожидая, когда же, наконец, его сморит сон. Терзаясь этими еженощными пытками, Тайрон уже подумывал, не переехать ли снова на свою прежнюю квартиру, но понимал, что это будет воспринято всеми как демонстративный жест. Таким образом, он привлечет к жене внимание клеветников, а это, в свою очередь, повлечет за собой гнев царя.

Если бы только спина у него успела зажить, и он мог снова чувствовать себя уверенно в смертельном бою, то завтра же помчался бы искать Ладисласа, убегая от опасности, что подстерегала его в этой спальне. Он не был так наивен, чтобы искренне верить в свою способность ночь за ночью ложиться в постель с этой соблазнительницей и не обращать на нее внимания. Будь он вытесан из гранита, то можно было бы на что-то надеяться. Но он был живым человеком, подверженным всем слабостям своего пола, а Зинаида — настоящим идеалом женщины. Раздражение и негодование, гнев и враждебность боролись в нем с состраданием, нежностью и восхищением, а также со все нарастающим желанием ласкать и защищать ее, как подобает любящему мужу. Он вполне осознавал, что теперь она по праву принадлежит ему и все самые смелые мечты могут в единый миг осуществиться — если только он сдастся.

Никогда раньше Тайрон не возбуждался с такой легкостью, и терпение его не было таким непрочным. Он понимал, что должен отказаться от своей глупой клятвы хотя бы ради вверенных ему подчиненных. Иначе он просто изнурит своих солдат долгими часами тяжелых упражнений, включая ползание по-пластунски, лазанье по канатам на отвесные каменные стены и прочее. Лишь истощив до предела свои силы и лишив себя физической возможности бодрствовать по ночам, Тайрон ухитрялся противостоять тому соблазну, что поджидал его в постели.

Он просыпался задолго до рассвета, сразу же вставал, брился и одевался. Потом спускался к завтраку. За столом к этому времени уже сидела Наталья. К счастью, Зинаида оставалась в постели. Ведь если бы его утро начиналось со встречи с ней, это непременно сказывалось бы на всем предстоящем дне. В основном, однако, разговоры за столом касались его супруги. Потом он уходил и возвращался поздно. К этому времени ужин уже заканчивался, а полковник едва переставлял ноги и был крайне измучен. Но прежде чем войти в дом, он лично кормил вороного или своего английского жеребца, которого берег для особо торжественных парадов или показательных учений, и ухаживал за ними.

Завершив дела на конюшне, Тайрон, как правило, шел в кухню. Он был слишком голоден, чтобы откладывать ужин, пока не вымоется и не приведет себя в порядок. Пока повариха занималась другими делами, Зинаида накрывала на стол, то и дело исподволь прикасаясь к мужу, и он понемногу привык к этому. Несомненно, если бы блюда подавала Дуняша, Тайрон больше думал бы о еде. Но даже предельно вымотанный, он не мог не обращать внимания на прелестный вид, женственные манеры и чудесный аромат своей жены, когда она склонялась к нему или прикасалась, проходя мимо.

После ужина Тайрон подолгу отмокал в горячей ванне. В самый первый вечер Зинаида попыталась, было помочь ему, но это вызвало такой взрыв бешенства, что она тут же убежала вся в слезах. Тайрон знал, что не сможет подавить сладострастные порывы, и потому впредь в бане ему неизменно помогал слуга, совершенно не умевший говорить по-английски. Это вполне устраивало Тайрона, так как он мог просто отдыхать, ни о чем не думая.

Благословенны были те ночи, когда, переступив порог спальни, он сразу валился на постель и мигом засыпал, не успев произнести ни слова. Единственной супружеской заботой, которую позволяла себе Зинаида, было лечение его ран. Она регулярно смазывала их бальзамом, чтобы смягчить кожу и разгладить шрамы. Для этого Тайрон задирал рубашку и ложился на живот. Ласковые поглаживания действовали на него расслабляюще, и, пока Зинаида массировала натруженные мышцы, дыхание его становилось глубже, и он засыпал.

В такие минуты она переживала настоящее смятение, но оно было связано с самым главным и самым приятным ощущением: она чувствовала себя его супругой, и ничто не нарушало этой гармонии. Пусть Тайрон упорно отказывался от близости с ней. По крайней мере, уступая ее заботам и ласке, он уже оказывал ей исключительное предпочтение перед всеми остальными.

Теперь Зинаида могла в любое время навещать подруг и старых знакомых своего отца. Раз в неделю ее видели в приходе у старца Филиппа, где она помогала бедным. Порой она выбиралась в Китай-город за покупками. Частенько к ней присоединялись Зельда или Наталья, а то и обе вместе. Сделав все покупки на базаре, женщины складывали вещи в экипаж, и Степан неспешно следовал за ними в сторону Красной площади. Здесь почти каждое утро можно было увидеть Тайрона, который учил своих гусар и готовил их к параду. Всякий раз при виде бравых всадников Зинаида дрожала от восторга, любуясь их прекрасной выучкой. Но конечно, все ее внимание неизменно приковывал к себе полковник Райкрофт.

Порой он подходил к дамам во время перерыва в учениях, и тогда они с Зинаидой оказывались объектом всеобщего внимания: и генерала Вандергута, и царя, и всего гусарского полка… Иногда среди толпы совершенно незнакомых людей появлялась Алета. В один из таких дней Тайрон вдруг осознал себя супругом Зинаиды и понял, что просто обязан оказывать ей должное уважение. Стараясь соответствовать этим требованиям, он часто клал ладонь ей на талию или предлагал руку, провожая либо до экипажа, либо до стола, где они вместе угощались приготовленным Дуняшей обедом. Теперь ему приходилось бороться с собой еще упорнее, потому что он вынужден был часто прикасаться к жене либо сидеть с ней бок о бок, а между тем даже самые мимолетные прикосновения потрясали все его существо.

Заканчивалась уже пятая неделя их брака, когда Тайрон вдруг попытался представить, как изменится их жизнь, если он сдержит данное слово и вернется в Англию холостяком. Тогда он сможет ухаживать за любыми девушками. Стараясь пробудить в себе холостяцкий азарт, полковник стал вспоминать тех, за кем ухаживал еще до свадьбы с Ангелиной. Увы, теперь, когда у него была красавица жена, ни одно из прежних увлечений не казалось ему достойным даже воспоминания. Зинаида посрамила их всех. И действительно, кое-кто из тех прежних любовниц любил смеяться по самому ничтожному поводу или без умолку болтать о вещах, которые ему были вовсе не интересны. Но только не Зинаида. Хотя Тайрон до сих пор не признался себе в этом, ее острый ум и спокойные, исполненные достоинства изречения были ему бесконечно приятны.

Пока он так размышлял, его внезапно осенило. И без того уже изрядно пострадавшая гордыня подверглась смертельному удару. С неожиданной ясностью Тайрон понял, что если отправится в Англию без Зинаиды, то вместе с ней в Русском государстве останется и его сердце.

Однажды вечером, спустя еще неделю, Тайрон сидел на табуретке возле кровати и чистил мундир и оружие. Вдруг он поднял глаза на Зинаиду, устроившуюся напротив него на стуле и пришивавшую маленькие крючочки и пуговки к четырем рубашкам и халату, которые были слишком велики, чтобы принадлежать ей. Он снова занялся своей работой, а Зинаида встала, сложила вещи и оставила их на краю постели вместе с четырьмя широкими шароварами, какие носят русские воины. Не говоря ни слова, она исчезла в гардеробной.

Тайрон с любопытством посмотрел на разложенные перед ним одежды. В таких же рубашках ходили его подчиненные. По длинным рукавам, вороту и подолу они были окаймлены тесьмой. С таинственным видом жена вернулась из соседней комнатки и поставила возле скамеечки, на которой сидел Тайрон, пару высоких кожаных сапог.

— Это что, мне? — наконец спросил он. Зинаида кивнула, и тогда он снова спросил: — Ты хочешь, чтобы я их примерил?

— Если ты не против, Тай, — проговорила жена. Судя по напряженно прикушенной губе, она всерьез опасалась гневного отказа.

Тайрон не собирался немедленно срывать с себя рубашку. Во всяком случае, не сейчас, когда она стояла перед ним и ждала ответа. Гордость его немало пострадала в последнее время, и он даже подумать не мог о возможности грядущего нового унижения. Взяв сапоги, рубашку и штаны, он удалился в гардеробную, где и облачился в обновки. Среди других талантов его жены, оказывается, было и портняжное дело. Она искусно и ловко, без единого изъяна смастерила этот прекрасный наряд.

Как только Тайрон вышел из гардеробной, Зинаида приблизилась к нему с улыбкой и, спросив разрешения, опоясала стройный стан мужа кожаным ремешком. Когда же она отступила на шаг, чтобы оценить, как ее творение выглядит со стороны, глаза ее заволокло слезами. Тайрон был таким красивым, что, она вновь прокляла себя за то, что пыталась его обмануть.

Он подошел к серебряному зеркалу и с сомнением приподнял бровь:

— Кажется, я похож на русского.

Зинаида украдкой смахнула слезы и ответила:

— О да, и на очень красивого русского. — Обратив внимание на странное звучание ее голоса, Тайрон оглянулся, но Зинаида поспешно отвернулась.

— С вами все в порядке, мадам?

— Да, конечно, — коротко кивнув, обронила она. Тайрон склонил голову и попытался перехватить ее взгляд. Ему было любопытно, что же тревожит жену, но она принялась торопливо перебирать безделушки на стоявшем рядом сундуке. Тайрон оставил свои попытки, не желая требовать объяснений. Ангелина много раз приводила его в замешательство своими слезами и меланхолией, которые обычно сопутствовали месячным и были так же непредсказуемы. Но сейчас он счел гораздо более полезным заняться штанами, чем вникать в месячный цикл новой жены. В конце концов, они и до сих пор не так уж близки… Несмотря на явно растущую зависимость от этой женщины, Тайрон все еще пытался сопротивляться самой мысли, что он без нее не может жить.

Снова повернувшись к зеркалу, он собрал в горсть ткань обширных штанин:

— Неудивительно, что в них так удобно. Они велики даже для двоих.

Зинаида украдкой глянула на чресла Тайрона, но, как бы ей ни хотелось сейчас прижаться к нему потеснее, чтобы вызвать более горячий отклик, она опасалась разорвать протянувшуюся между ними тоненькую ниточку. Разрушить это хрупкое равновесие могла любая мелочь, а Зинаида ужасно боялась этого. И потом, она все еще не пришла в себя от пережитого шока, когда муж выгнал ее из бани. В тот момент, когда он понял, что Зинаида во все глаза смотрит на его могучий жезл, красноречиво поднявшийся при ее появлении, он буквально взбесился. Его обнаженная фигура, его вмиг покрасневшее от гнева лицо так и стояли у нее перед глазами. Вспоминая этот страшный гневный крик, она вздрагивала и не на шутку опасалась новых подобных инцидентов.

— Еще я сшила тебе шапку и плащ. Можешь примерить, Тай, — пробормотала жена, боясь встретиться с его взглядом даже в зеркале.

Тайрон оглядел комнату:

— Где же они?

— Сейчас принесу, — ответила Зинаида и помчалась в гардеробную. Здесь она быстро схватила новый плащ на теплой подкладке и меховую шапку. Как-то раз, разбирая вещи мужа, она поняла, что среди них нет ни одного зимнего головного убора и ни одной теплой накидки.

— Ты это сама сшила? — изумленно спросил Тайрон, принимая вещи из рук жены и внимательно изучая каждую деталь.

Зинаида склонила голову, подтверждая его догадку.

— Здесь, на Руси, нужно тепло одеваться зимой. Твоя английская одежда не согреет в морозы. Уж не знаю, как ты перенес прошлую зиму, но меня сочтут плохой женой, если я не справлю тебе теплые вещи.

— Я очень признателен, — искренне сказал Тайрон. — В прошлом году меня изрядно пощипало вашими ледяными ветрами, пока надо мной не сжалился Григорий и не одолжил мне кое-что из своих вещей. Если бы не он, я бы точно околел.

Полковник набросил плащ и залихватски напялил шапку набекрень, но Зинаида хихикнула и, неодобрительно покачав головой, поправила ее. Тайрон склонил голову и немного присел, чтобы она смогла дотянуться. Глаза их на мгновение встретились. У Зинаиды закружилась голова. Чтобы не улыбнуться, она прикусила губу. Просто удивительно, как быстро он сумел переменить ее настроение от слез к смеху, не произнеся при этом ни единого слова. Весь ее мир, казалось, сосредоточился сейчас на Тайроне, хотя муж ничем не намекнул, что хоть когда-нибудь простит ее.

— Я рад, что моя жена такая мастерица, — сказал Тайрон, продолжая изучать себя в зеркале. — Ваши дарования выше всяких похвал, мадам. Я приятно удивлен.

— А мне приятно дарить свое умение вам, сэр, — ответила Зинаида, и улыбка ее стала смелее. — Ну, как сапоги, не жмут?

— Ни капли. Так чудесно сидят, словно специально для меня сшиты.

— Так и есть. Я нашла твою старую пару и отдала сапожнику, у которого всегда шил обувь мой отец. Значит, удобно?

— Очень, — от всего сердца ответил Тайрон.

— Может, примеришь халат? — предложила она. — Я подумала, тебе нужен хоть один, чтобы одеваться после ванны.

— Ты права, — согласился Тайрон и снова уединился в гардеробной.

Спустя некоторое время он вернулся уже в голубом халате и встал перед зеркалом. Зинаида подошла к мужу сзади и провела руками по его широким плечам, глядя вместе с ним в зеркало.

— Тебе очень идет, Тай. Он улыбнулся:

— Кажется, вы хотите сделать из меня русского, мадам.

Зинаида пригладила рукой короткие пряди на его затылке.

— Нет. У тебя для этого еще не отросли волосы. — От этого бережного прикосновения ее руки голос Тайрона дрогнул:

— Надо бы подстричь, да?

— Хочешь, я займусь этим сегодня же? — спросила она шепотом.

Тайрон нарочно зевнул и извинился:

— Нет, только не сегодня, Зинаида. Я очень устал.

— Тогда я уберу твои новые вещи, — предложила она, собирая в охапку одежду. Потом протянула руку за халатом, но, начав, было расстегивать пуговицы, муж вдруг замешкался. Зинаида не уходила. Тогда он отвернулся от нее и лишь после этого решился раздеться и передал ей халат.

Взгляд Зинаиды мгновенно приковали рельефные мускулы спины, крепкие ягодицы… Ей так хотелось протянуть руку и погладить мужа, но она не осмеливалась.

Ощущая на себе ее взгляд, Тайрон тоже скосил глаза и увидел в ее глазах такое страстное желание, что у него захватило дух. Он знал, что это отражение его собственных чувств.

Помешкав, Зинаида молча перекинула халат через руку, так и не сводя глаз с высокой мужественной фигуры, а Тайрон на коленях пополз по кровати к подушке. То, что увидела его жена, заставило бы невинную девицу залиться густым румянцем и немедленно отвернуться, но Зинаида уже давно не была невинной.

Тайрон слегка поморщился, застонал от боли и поудобнее улегся на живот. Затем оглянулся и увидел, что жена весело улыбается.

— Что-то не так, мадам? — удивился он.

— Да нет. Просто думаю, до каких пор мужчина будет себя истязать.

— Ты это обо мне?

— О ком же еще, сэр?

Тайрон не нашелся с ответом. Он задумчиво смотрел на мелькнувшие мимо юбки — жена быстро вышла в гардеробную. Услышав ее смех, он чуть не зарычал от досады. Ведь она смеется над тем, как он себя истязает. Возбуждаясь, горячась, жаждая, он во всех своих эротических грезах мечтал только о ней.

Зинаида вернулась в спальню в прозрачной рубашке, не оставлявшей никакого простора фантазии. Тайрон был уверен, что она нарочно решила его искушать, но глаза его послушно продолжали следить за ней, когда она подошла к своему краю кровати. Приподняв просторное одеяние, она блеснула белоснежной кожей бедра и забралась на постель. Придвинувшись к мужу, Зинаида уселась на корточки, ничуть не смущаясь его пристального взора, и стала намазывать бальзамом заживающие раны на его спине. Тайрон заставил себя отвернуться и предался приятным ощущениям от этого лечебного массажа. Никогда еще не испытывал он такой нежной заботы… и такого непреодолимого желания.

Наконец, отложив мазь, Зинаида убрала полотенцем излишки, а потом задула свечки у себя на столике. Тайрон натянул пуховое одеяло на них обоих и тоже потушил свечи. Укладываясь на место, он повернулся спиной к жене и попытался забыть о ее присутствии.

— Мне холодно, — пожаловалась супруга и ближе придвинулась к нему. Обняв Тайрона, она провела пальцами по волосам на его груди и придвинулась к нему. — А ты всегда такой теплый.

Эта близость пробила серьезную брешь в сопротивлении Тайрона, хотя он ни за что не посмел бы прогнать жену от себя на другой край кровати. В эти минуты их разделяла лишь призрачно тонкая ткань ночной рубашки, и каждая часть ее прекрасного тела казалась созданной нарочно, чтобы терзать и искушать его. В голове сидела одна-единственная мысль: Тайрон понял, что он был круглым дураком, потому что вздумал не обращать внимания на сокровища, к которым прежде так жадно стремился.

На следующий день Зинаида прибирала у них в комнате, как вдруг увидела в окошко ехавшего к дому Тайрона. Сегодня он возвращался необычайно рано, и Зинаида испугалась, что не успеет привести себя в порядок. В то утро она нарочно оделась в свой старый крестьянский наряд, чтобы помочь Наталье и садовнику запасти бессмертники на зиму. Едва ли эта одежда покажется мужу привлекательной. Зинаида судорожно стащила с себя старые вещи, сполоснулась, надушилась и надела самый красивый, хотя и простой сарафан. Расчесав волосы, она не стала заплетать косу, а лишь покрыла их платочком. Щеки ее и так уже розовели — не нужно и щипать. Зинаида быстро оглядела себя в зеркало. Спеша к мужу, она стремительно сбежала по лестнице. Сердце у нее бешено колотилось.

Она подбежала к конюшне и, немного успокоившись, вошла внутрь. Тихо закрыв за собой дверь, она заперла ее на засов, чтобы их никто не побеспокоил. Потом, словно забрела сюда совсем случайно, медленно зашагала вглубь.

Тайрон был целиком поглощен чисткой лошади и не заметил, что кто-то вошел, пока жена не появилась возле стойла. Увидев Зинаиду, он окинул ее неторопливым ласковым взором, как бывало прежде всякий раз, когда она попадалась ему на глаза, и принялся рассеянно мылить конский хвост: не так уж часто супруга выходила из покоев с распущенными волосами. Учитывая, сколько слуг мужского пола вечно находилось в усадьбе, Тайрон очень удивился, что она все же пошла на такое ради него.

От пристального внимания Зинаида залилась румянцем. На лице у нее заиграла неуверенная улыбка.

— Ты сегодня так рано, — пробормотала она, заметив, что Тайрон тоже успел переодеться, но в более старое платье. Штаны длиной до колен были сильно потерты. Не оставалось никаких сомнений в том, что под ними ничего нет. Прежде штанины застёгивались пониже колен, но теперь висели свободно, так как пуговицы отсутствовали. Башмаки тоже были поношенные, рубашка — порвана, и через дыру виднелась волосатая грудь. Зинаида подавила желание прикоснуться к ней и ощутить биение сердца, скользнуть ладонью к другим местам, которые, она знала, быстро оживут от малейшего прикосновения. Но она понимала, что надо действовать не спеша, если хочешь чего-то добиться.

— Завтра мой полк участвует в параде перед его величеством. Надо хорошенько подготовить лошадей и оружие, — объяснил Тайрон, пожирая глазами Зинаиду.

Он снова чувствовал себя ее пленником, и от этой мысли ему еще сильнее хотелось испытать все то, что она собиралась с ним сделать. Он так и не научился не замечать ее в своей жизни. В эту ночь ему с большим трудом удалось не разбудить ее и не заняться любовью. Вряд ли он сумеет снова подавить подобный порыв.

— Его величество наверняка пожелает видеть и тебя среди зрителей. Не только потому, что ты моя жена, но и ради украшения этого праздника. Ведь там будет немало почетных иностранных гостей. Если хочешь, можешь взять с собой Наталью и даже Эли, потому что многие офицерские жены приведут нянь для своих ребятишек.

Всегда с удовольствием наблюдавшая за учениями полка, Зинаида с нетерпением ждала парада. Теперь она понимала страсть царя к этим зрелищам.

— Ты поможешь мне выбрать подходящее платье ради такого случая?

Тайрон мягко усмехнулся:

— Ты лучше меня разбираешься, что надевать женщине и по какому поводу. И потом, я всякий раз смотрю на тебя с замиранием сердца… в чем бы ты ни была.

Зинаиду и удивил, и порадовал этот комплимент.

— От твоей верховой езды у меня точно так же замирает сердце.

Муж улыбнулся и с любопытством склонил голову набок. Но тут лошадь заржала, и Тайрон сразу вспомнил о деле. Теперь, когда рядом была такая прекрасная помощница, ему уже не хотелось возиться с лошадью в одиночку:

— Ты мне не поможешь? — Зинаида с готовностью согласилась:

— Конечно, помогу.

Тайрон кивнул в угол стойла, где стояло деревянное ведро:

— Принеси воды и полей на хвост. Я смою пену. Очень неудобно справляться одному.

Зинаида даже губу прикусила от натуги. Остановившись у крупа, она пошире расставила ноги и, подняв ведро, стала поливать. Близость к мужу, счастье, бурлившее в ней, так захватили ее, что она не заметила, как вылитая из ведра вода образовала под ногами лужу.

— Зинаида, гляди, что ты наделала! У тебя же туфли промокнут, — ласково пожурил ее Тайрон и взял у нее ведро. — Иди-ка лучше домой и переобуйся, а то простудишься.

— Нет… пожалуйста… — Она покачала головой. Уходить страшно не хотелось. Ведь муж ее так редко пребывал в добром расположении духа, и она не собиралась упускать удобного случая из-за того, что в туфли ей залилась ледяная вода. — Я просто сниму их. — Отойдя в уголок, она сбросила обувь и, подняв юбки, сняла мокрые чулки.

Тайрон и думать забыл о том, что и сам тоже стоит в воде, так был поглощен представшим его взору зрелищем. Голые ноги жены были стройны и красивы. Единственного взгляда на них хватило, чтобы он полностью лишился рассудка.

Зинаида же босыми ногами прошлепала по холодным лужам к лошади. Тут она снова взяла ведро из рук Тайрона и расхохоталась, увидев, что он также промок:

— А вы не более ловки, чем я, сэр.

— Да уж, — согласился Тайрон, улыбнувшись. — Но если ты заболеешь, мне достанется от Наташи.

Каре-зеленые глаза блеснули озорными огоньками:

— Только не говори мне, что такой здоровенный и сильный мужчина, как ты, испугается маленькой женщины.

Улыбка Тайрона стала шире. Он пожал плечами:

— Я не боюсь ее, просто не хочу вызывать ее неудовольствие.

Зинаида удивилась, ощутив внезапный укол ревности. С того самого дня, как Тайрон вернулся к своей службе, она не выходила к завтраку, чтобы понапрасну не сердить его. Однако Дуняша по своей наивности рассказывала ей об этих ранних встречах с глазу на глаз, неизменно сопровождавшихся оживленными и веселыми разговорами. Кухарка не понимала по-английски, так что Зинаиде оставалось лишь надеяться, что эти двое беседовали просто как добрые друзья. Впрочем, порой ее брала досада. Ведь Наташа была все еще очень и очень привлекательна. К тому же совсем недавно она вовсю расхваливала Тайрона, к которому явно питала симпатию.

— Должно быть, тебе очень нравится моя подруга. Каждому слуге в этом доме уже стало понятно, что ты предпочитаешь ее общество моему.

Тайрон с удивлением воззрился на супругу. Его поразили столь странные подозрения, но, почуяв подвох, он от всей души рассмеялся:

— Боже мой, Зинаида, да мы же только о тебе все время и говорим! Из этих бесед то с Наташей, то с Эли я узнал о тебе больше, чем знает каждая из них в отдельности.

Зинаида заносчиво приподняла изящный подбородок:

— Значит, теперь ты достаточно хорошо меня понимаешь.

Тайрон усмехнулся:

— Простому мужчине слишком сложно предугадать направление ваших мыслей, мадам. Впрочем, я, наверное, не единственный, кого вы способны сбить с толку. Порой мне кажется, вы совершенно запутали даже ваших ближайших подруг и, осмелюсь предположить, запутались сами.

Зинаида слегка опешила, но все же признала правоту этих слов. Она действительно не всегда могла разобраться в себе. Совсем еще недавно она искренне верила, что не желает иметь ничего общего с Тайроном Райкрофтом. Дерзость этого человека ее оскорбляла, во всяком случае, так она думала, хотя и не могла выбросить его из головы. А теперь вот она только и мечтает, чтобы он был так же смел и решителен, как тогда, в той бане.

Ее неудержимо тянуло к Тайрону. И хотя Зинаида страшно боялась снова спровоцировать раздражение мужа, рука ее сама поднялась и ласково погладила мускулистую грудь. Она почувствовала, как участилось сердцебиение у Тайрона, и подумала: неужели это из-за нее? Взглянув в светлые глаза мужа, Зинаида стянула рубаху с его плеч. Она слишком часто становилась причиной и жертвой его гнева, и теперь на душе у нее было неспокойно. Однако, не заметив в лице Тайрона и намека на неудовольствие, она слегка приободрилась. Пальцы легко скользнули по волосатой груди — вдоль темной полосы, сбегавшей по животу к мужскому естеству. У Тайрона захватило дух. Вновь подняв к нему полные желания, молящие глаза, Зинаида проникла рукой ему под штаны и обхватила быстро твердеющую плоть.

Сердце Тайрона екнуло. Все его инстинкты вмиг пробудились, все чувства сосредоточились на женственных формах той, что прильнула к нему. Он с трудом перевел дыхание.

— Что-то не так? — спросила Зинаида, улыбнувшись.

Тайрону не хотелось опять испытывать адские мучения, которые терзали его всякий раз после того, как он отвергал Зинаиду. Огонь желания снова загорелся в крови. Тот огонь, который можно было потушить лишь близостью с женой. Но его по-прежнему страшила та власть, которую может приобрести над ним Зинаида, если он уступит ее желаниям. Из последних сил, борясь с наваждением, Тайрон хрипло проговорил:

— Мне необходимо сначала вымыть лошадь.

У Зинаиды сердце чуть не оборвалось. Гордость, однако, давно уже оставила ее, и теперь она готова была униженно просить мужа о милости. Теплая плоть в ладони воодушевляла и толкала ее к этому.

— Ну, прошу тебя, Тай, не лишай меня удовольствия трогать тебя, — с мольбой выдохнула Зинаида. — Я просто не переживу этого. Разве я не жена тебе? Разве я не имею на тебя прав? Ты не представляешь, как часто мне хотелось сделать это. Я просто одержима желаниями, которые ты во мне разбудил. Я жажду твоих прикосновений… твоего супружеского внимания. Сколько же мне еще ждать? Когда же ты позволишь мне прикасаться к тебе, не боясь наказания? Или ты намерен всю жизнь мстить мне за прошлое?

— Мстить тебе? — прохрипел Тайрон. Все тело его сотрясалось от возбуждения, и, наконец, он перестал сопротивляться и внезапно страстно обнял Зинаиду. — Нет, это я сам себе отомстил.

Губы его прильнули к ее губам. Язык с восторгом купался в теплом, сладком убежище ее рта, необузданно и жадно обследуя каждый уголок. Зинаида ответила ему не менее пылко. Сладострастно простонав, она крепко обхватила Тайрона за шею и прижалась к его крепкому торсу, надеясь заставить его забыть обо всем. Она могла и не волноваться: пальцы его уже развязывали шнурки на ее блузе. Вскоре грудь ее была обнажена, и, придерживая жену на согнутой руке, Тайрон завладел соблазнительно розовеющим соском. У Зинаиды зашлось сердце, когда мягкий язык стал гладить, а губы — нежно посасывать его. Все ее тело теперь сжигала страсть, которую необходимо было утолить.

Тайрон поднял голову, и Зинаида увидела, что его лицо тоже искажено любовной мукой. Пристально всматриваясь ей в глаза, он старался разглядеть в них ее истинные намерения. Если это еще одна уловка, то лучше бы понять это теперь, чем потом.

— Ты действительно этого хочешь?

— О да… да, — прошептала Зинаида, испугавшись, что он вновь лишит ее этого счастья. Она старалась не дать ему времени на раздумья, чтобы, не дай Бог, он не вспомнил, что она натворила. Нетерпеливой рукой, расстегнув его штаны, она снова схватила горячую плоть и стала ласкать ее смелее, чем делала это несколько недель назад.

— Что ты со мной творишь? — прошептал Тайрон, вне себя от восторга.

— Только то, чему ты меня однажды сам научил, — выдохнула она, увлекая мужа в дальний темный угол стойла, где, как ей помнилось, был стог свежего сена.

— Сюда могут войти, — предупредил Тайрон, не находя в себе сил сопротивляться.

Казалось, навязчивое сновидение возвращается к нему вновь. Она владела всем его естеством, и он, как и прежде, покорно шагал за ней.

— Нет. Наташа в гостях у князя Адольфа и его дочери. Она допоздна не вернется, — зашептала Зинаида. — Степан и Джозеф повезли Эли на рынок купить кое-что Дуняше. Дверь заперта, и мы совершенно одни, мой дорогой.

Нетерпеливый, прерывистый голосок Зинаиды свидетельствовал о том, что ее желания совпадают с его собственными. Дойдя, наконец, до стога, она опустилась на ароматное сено и улыбнулась, глядя на мужа снизу вверх и развязывая пояс юбки, которая тут же упала к ее ногам. Тайрон с восторгом следил за тем, как она сбросила одежду и, расстелив ее на сене, улеглась сверху. Призывно улыбаясь, она подхватила груди обеими ладонями, направляя бледно-розовые соски кверху, словно приглашая вкусить их сладость. Гладкая кожа блестела в полумраке, точно упругие бока двух сочных плодов, жаждущих, когда же их отведают. Этого искушения Тайрон больше не мог вынести. Она принадлежала ему, и она сама предлагала ему то, о чем он мечтал с тех самых пор, когда их обнаженные тела впервые слились в объятиях.

Сбросив башмаки, он снял штаны и отшвырнул их в сторону. В глазах Зинаиды мелькнул ужас, когда она увидела это возбужденное, готовое к бою оружие. От него, казалось, исходила даже некая угроза, хотя именно этого она жаждала с самого дня их свадьбы. Призывая к себе супруга, Зинаида улыбнулась и протянула к нему руки.

Тайрон почувствовал, как вскипела в жилах горячая кровь, упал на колени и склонился между разведенными бедрами, чтобы жадно прильнуть губами к пышным грудям, лаская чувствительные соски и заставляя жену восхищенно ахать. Она выгнула спину, подставляя изумительные плоды быстрому языку, ласкавшему то одну, то другую розовую вершину. Рука Тайрона нежно скользнула по бедру жены во влажную впадину, Зинаида вновь ахнула и вздрогнула — такое блаженство разлилось по всему ее телу. Задыхаясь от восторга, она попросила поскорее войти в нее. Тайрон с готовностью повиновался, и супруга снова восторженно ахнула.

— О, Тай, кажется, это было так давно… — прошептала она, крепко обнимая его. — Я боялась, ты отверг меня навеки.

Он сжал ее ягодицы, а потом, слегка приподняв, наполнил ее собой. Двигая бедрами, Тайрон то и дело срывал с губ Зинаиды благословенные вздохи, пока у нее не закружилась голова. Мужественная атака становилась все интенсивнее и напористее. Небывалое блаженство охватило обоих супругов. Радость заполнила сердце Зинаиды, когда она услышала, что муж благоговейно шепчет ее имя. Теперь оба парили высоко-высоко над мягкими белыми облаками. То был восторг в самом чувственном своем проявлении, сладость супружеского союза, благословенная радость слившихся воедино существ, созданных друг для друга.

Когда же, наконец, оба утомились и затихли, не разжимая объятий, Зинаида прошептала:

— Это было даже чудеснее, чем раньше.

— Да, мадам, тогда ведь нас прервали. — Тайрон поцеловал ее, чувствуя, будто с плеч свалилась огромная тяжесть. — Мне следовало сделать это раньше.

Зинаида улыбнулась:

— Как же я этого хотела!

— Вот уж не думал, что все так случится, — со смешком признался Тайрон. — Во всяком случае, не здесь.

Зинаида рассмеялась. Теперь она была, наконец удовлетворена.

— В нашей спальне я ни за что не посмела бы к тебе приблизиться. — Глаза ее ярко блестели в полумраке. — Я уже начала думать, что ты меня ненавидишь.

— А я боялся боли, — искренне ответил он. — Я был слишком обижен, чтобы снова тебе довериться.

— Так ты жалеешь теперь о нашей близости? — застенчиво спросила Зинаида.

— Нет. Я очень рад, что моя глупость наконец побеждена.

— Мы можем попросить принести нам обед прямо в спальню, — смущенно молвила супруга. — В доме не будет никого, кроме слуг.

— Хорошо, но только после ванны, мадам, — согласился Тайрон. — Ты застала меня в самом грязном и вонючем виде. Едва ли такого мужа можно любить и желать.

— От тебя пахнет замечательно и весьма по-мужски, и ты вовсе не грязный, — возразила жена. — Но даже если бы было иначе, я не смогла бы отказать тебе после такого долгого и томительного ожидания.

— Лучше бы нам закончить наше дело, чтобы потом заняться более важными вещами, — улыбнулся Тайрон, садясь на корточки. — Я уже давно мечтаю заняться с тобой любовью в бассейне и с нетерпением жду, когда же это произойдет.

Зинаида откатилась от мужа и встала было на колени, собираясь подняться, но он схватил ее за талию, и она с удивлением оглянулась. Глаза ее так и вспыхнули радостью, когда Тайрон обнял ее и, приподняв, усадил к себе на колени. Она с готовностью подчинилась и запрокинула голову, чтобы ему было удобнее целовать ее стройную шею.

— Наверное, придется повременить, — сказал муж, лаская мягкую грудь.

— Я тоже хотела заняться этим в бассейне, — проворковала Зинаида, лукаво улыбаясь, и подразнила мужа, потершись об него ягодицами. Тайрон задрожал от желания. — Но то, что ты сейчас делаешь, очень приятно. Может, еще поваляемся в сене?

— Бассейн ждет, мадам.

Тайрон поднял жену и быстро вскочил на ноги. Намочив платок Зинаиды в поилке для лошади, он прямо перед изумленной женой принялся мыться, а в следующую минуту точно так же вымыл ее. Он делал это очень нежно и старательно.

— Но мы никогда не доберемся до бани, если ты сей же час не остановишься, — срывающимся голосом прошептала Зинаида. — Мне слишком нравится то, что ты делаешь.

Тайрон и сам увлекся.

— Но еще один миг блаженства — это не так уж долго, — страстно прошептал он и рукой с мокрым платком снова раздвинул ей ноги. Другой рукой он взял грудь Зинаиды и, когда она привалилась к нему спиной, принялся поглаживать сосок большим пальцем. — У меня нет ни малейшего желания заниматься лошадиным хвостом. Похоже, долгая отсрочка превратила меня в настоящего жадину.

— Дверь заперта, и у нас полно времени, — проговорила Зинаида и улыбнулась, взглядом лаская красивое лицо мужа.

Тайрон отбросил платок в ведро и подхватил жену на руки. Шутливо зарычав, он опять стал ласкать грудь Зинаиды языком. Затем, закружив супругу, Тайрон рухнул на сено, и Зинаида, оказавшаяся сверху, радостно рассмеялась. Она слегка вздрогнула, когда он замешкался перед сладостным воссоединением. Трепещущая твердая плоть уперлась между ее ногами, готовясь вонзиться в нее… Зинаида задышала чаще и потемневшими от восторга глазами пристально посмотрела в его глаза, оглаживая обеими руками собственное тело. Дрожа от всепоглощающего желания, она приподняла свои темные волосы и, выгнувшись, стала двигаться все быстрее. Тайрон дышал шумно и прерывисто. Зинаиде показалось, что он решил вознести ее на еще более высокие и недоступные вершины, чем те, на которых они недавно побывали. Она извивалась и вздрагивала от блаженства, пока не почувствовала, будто растворяется в теплом благословенном потоке.

Когда напряжение спало, и экстаз миновал, супруги затихли. Вдруг конь недовольно фыркнул. Хозяин его вздохнул:

— Увы, бедное животное все еще ждет меня.

— Мне понравилось, как ты меня моешь, — прошептала жена, устраиваясь на груди у Тайрона, и застенчиво потерлась о нее своей грудью. — Ты не хочешь повторить это?

— В бане, мадам, — хрипловатым голосом пообещал муж, касаясь губами ее уха. — Иначе мы так никогда и не уйдем из этого стойла.

— А ты позволишь мне помыть тебя? — спросила Зинаида.

— Сколько вам будет угодно, мадам… но только в бане.

Она очаровательно надула губки:

— Но ты же сам хотел остаться.

— Да, хотел. Видишь ли, я обожаю красивые виды, а твоя спина оказалась слишком соблазнительной.

— Так вы что же, предпочитаете мою заднюю часть, сэр? — кокетливо поддразнила Зинаида, продолжая скользить возбужденными сосками по сильной мужской груди.

— Ты нравишься мне вся, от розовых пяток до макушки твоей очаровательной головки, но есть места, от которых просто невозможно оторваться. Как, например, вот это, — сказал Тайрон, погладив рукой ее грудь. — От сладкого нектара этих белоснежных холмиков я просто пьянею. — Он стал осыпать поцелуями шею жены, а рука спустилась вниз, между их телами, и тронула темное облачко волос. — Но нет ничего упоительнее того экстаза, что я нахожу здесь, в этом теплом и бархатистом убежище.

— Мне кажется, мы сегодня не доберемся до бани, — дрогнувшим голосом промолвила жена. — Я и так уже опьянела от твоих ласк.

— Можем заночевать тут, — улыбнулся Тайрон.

— Тебе придется греть меня всю ночь.

— Теперь я и так буду это делать, мадам. Каждую ночь в нашей постели. Но мне бы доставило огромное удовольствие снова поиграть с вами в бассейне.

— Тогда, может быть, мы покончим сначала со всеми делами? — предложила Зинаида. — Иначе нам ни за что не добраться туда.

Тайрону тоже хотелось поскорее попасть в бассейн, но не меньше его радовало и все то, что довелось увидеть, пока он собирал свою одежду. Особенно привлекли его внимание попытки жены вытрясти набившуюся в платье солому. Он потерся о ее груди небритой щекой, и они порозовели, но самое главное — каждый раз, когда Зинаида встряхивала блузкой или юбкой, они упруго подпрыгивали и колыхались.

— Неужели ты думаешь, это поможет, моя дорогая? Похоже, сено как следует прилипло к ткани.

Зинаида остановилась и улыбнулась мужу:

— Ты так хорошо меня назвал сейчас.

— Моя дорогая?

— Вот именно.

Тайрон указал на лошадиный хвост:

— Пора приниматься за работу, мадам, а не то не видать нам бассейна.

Зинаида притворно надула губки и двинулась к мужу, ослепляя его своей красотой. Тайрон шумно вздохнул, когда жена прижалась и потерлась о него. Похоже, она ждала продолжения, но тут конь тихонько заржал.

— Погоди, дорогая, — глухим голосом проговорил Тайрон и накрыл ее сосок жарким ртом. Потом, поскольку вид обнаженной жены слишком сильно отвлекал его, он натянул на нее рубаху, блузку и юбку, развернул к себе спиной и нежно оттолкнул. Хихикнув, Зинаида снова прильнула к нему и потерлась спиной. Тайрон тотчас просунул руку между ног жены, заставив ее удивленно охнуть и отскочить.

Зинаида покраснела. Тайрон усмехнулся:

— Вы находите это оскорбительным, мадам?

— Немного шокирующим, — честно призналась она, слегка пошевелив бедрами, чтобы высвободить ткань, застрявшую между ягодицами.

Натягивая штаны и башмаки, муж улыбался.

— Впредь тебе наука, дорогая. Теперь ты по-настоящему стала моей женой, и я на все имею право. Ты еще пожалеешь о том дне, когда решила завладеть моим вниманием. — Он кивнул в сторону жеребца: — Давай-ка вернемся к делу.

Зинаида решительно приподняла хвост, а Тайрон принялся поливать его свежей водой. Потом он выжал его и стал осторожно расчесывать длинные волосы, а Зинаида выбирала из них репьи и колючки. Наконец Тайрон задул последнюю лампу, висевшую возле стойла, и повернулся к жене, которая смотрела на выстеленную соломой дорожку, ведущую к выходу. Входя в конюшню, она заметила здесь свежий навоз. Тайрон понял и велел ей положить чулки и туфли в карман передника. Зинаида так и сделала, после чего залезла на низкую табуретку, откуда без труда перебралась на закорки мужа.

— Я с детства так не каталась, — счастливым голосом сообщила она, касаясь уха Тайрона губами.

Он улыбнулся:

— Придется поучить тебя еще кое-каким способам верховой езды.

— Что это за способы? — застенчиво спросила она, обнимая мужа за шею.

— Я покажу их тебе еще сегодня вечером.

— В бане?

— Для начала можно и в бане, но все самое главное будет в постели. — Зинаида теснее прижалась к Тайрону, и, повернув к ней голову, он сказал: — Я слишком изголодался, мадам, и не смогу насытиться, пока не растрачу все свои силы до последней капли. Если слишком устанете от моего внимания, вы мне скажите.

— Скажу, — блаженно вздохнула она, поглаживая его грудь, и тихонько запела по-русски какую-то детскую песенку. На миг остановившись, Зинаида спросила: — Интересно, мужчине так же приятно сидеть на лошади, как и мне у тебя на спине?

— Ничто не сравнится с тем, что происходит в подобных случаях между мужчиной и женщиной, моя дорогая, — заверил Тайрон, бросая на жену плутоватый взгляд.

— Тебе это тоже нравится?

— Необычайно.

— А мне нравится твое тело, — прошептала она, проводя кончиком языка по его уху, и добавила: — Как хорошо, что мне не пришлось выйти за князя Владимира! Ты намного красивее, и смотреть на тебя куда приятнее. Я сожалею, что тебя высекли плетьми, Тай, но рада, что тебя заставили на мне жениться. Я счастлива, что ты — мой муж, особенно когда ты возбуждаешься. Я начинаю дрожать от восторга при одном взгляде на тебя.

Тайрон кольнул пальцем ягодицу маленькой наездницы, заставив ее восторженно взвизгнуть.

— Ты поставил мне синяк, — пожаловалась она, потершись грудью о его спину. — Теперь должен будешь меня помассировать.

— О да, я тебя помассирую, только не так, как ты думаешь.

— А как? — лукаво спросила Зинаида.

— Скоро увидите, мадам. Подождите немного.

— Обещаешь?

— Даю слово, моя дорогая.

— Жду с нетерпением.

Тайрон донес ее по черной лестнице до самой спальни. Набросив халаты, они отправились в баню и отпустили слугу, уже успевшего приготовить большой чан с водой. Надежно заперев дверь, Тайрон подошел к жене, как раз в этот момент сбрасывавшей одежду. Свой халат он уже оставил на лавке и теперь улыбался, заметив ее восхищенный взгляд. Взяв Зинаиду за руку, он повел ее к ушату, влез туда сам и попросил ее сесть к нему лицом, положив ноги ему на бедра и скрестив ступни у него за спиной. Склонясь к жене, Тайрон стал намыливать ее, а она начала тереть его тело. С особым тщанием оба супруга занимались самыми чувствительными органами и немало возбудились от взаимных нежных забот. Тщательно смыв друг с друга пену, они вылезли из ушата и спустились в бассейн. Заглянув в сияющие глаза жены, Тайрон привлек ее к себе и наградил пылким поцелуем. После этого он принялся осуществлять с ее помощью самые безумные из своих фантазий.

Загрузка...