(Не)идеальная девочка

Глава 3

Зачем нужна любовь, если она приносит боль?

Что я там говорила: хочу убивать? Сейчас я сама умереть готова, потому что это — заранее проигранный бой.

ОН выигрывает абсолютно всегда. Что бы я ни делала и какие тактики не применяла. Я могу уложить на лопатки даже любого парня, не говоря уже о женской половине академии, но только не его. Как ни тренировалась, даже на износ, ничего не выходит.

Стараюсь набрать воздуха в сжавшиеся до размера изюма лёгкие, но выходит не очень.

— Готовсь! — выкрикивает тренер.

Встаём в стойку.

— Спарринг!

И начался наш вечный танец с заранее известным финалом.

Какое-то время мы кружим по рингу, делая выпады и отражая удары. После очередного уворота выпрямляюсь и обвожу языком пересохшие губы.

Тут же ощущаю, как их словно огнём жжёт.

Зачем-то поднимаю глаза и…

Северов смотрит на мой рот, даже не моргая. Его дыхание сбивается ещё сильнее.

Это мой шанс.

Рывок. Подсечка. Мы падаем, и я оказываюсь сверху. Сижу на его бёдрах и чувствую вкус победы. И…

Впитываю в лёгкие его запах: кофе, табак и корица. Такой пряный и вкусный. Зачем-то бросаю короткий взгляд на его рот и зависаю. Сердце сбивается с ритма.

А вот в следующую секунду происходит нечто очень странное. Мои тараканы взрываются аплодисментами, когда Северов делает поступательное движение бёдрами, от которого внутри меня загорается пламя, и я оказываюсь на спине, прижатая крепким мужским торсом.

Долбанные тараканы! Срочно нужна дезинфекция.

Его лицо оказывается всего в паре сантиметров от моего, мы почти соприкасаемся губами, и я чувствую на своих его обжигающее дыхание. Лёгкие до отказа забивает терпкий аромат. Кажется, что жар его тела плавит на мне одежду. Все внутренности превращаются в кипящий кисель. А его твёрдый половой орган давит мне в живот.

Прикладываю все непонятно откуда взявшиеся силы в отчаянный рывок, и снова укладывая Северова на лопатки, седлаю.

И тут опять происходит сбой.

Мы сцепляемся взглядами. Глаза в глаза. По нервным окончаниям пробивает двести двадцать. В конечностях зарождается дрожь.

Не знаю, как эта возня выглядит со стороны, но мне сейчас абсолютно пофигу.

Мы оба дышим тяжело и рвано. Сердце пробивает грудную клетку не только у меня. Чувствую, как лупит его, потому что плотно прижата к его грудине. Руки медленно ползут на мою талию, оставляя ожоги. А потом он в одно движение скидывает меня с себя и, наваливаясь всем телом, лишает любой возможности для контратаки. Бёдрами сжимает мои ноги, а руки плотно придавливает вдоль тела.

Всё моё хвалёное самообладание летит к чертям, когда его лицо застывает в нескольких миллиметрах от моего. Дыхание Северова становится почти неуловимым. Он жадно хватает ртом воздух снова и снова, будто лёгкие отказываются воспринимать кислород.

Мои тоже.

Вдох. Вдох. Вдох.

Безрезультатно.

Тренер что-то кричит, одногруппники о чём-то переговариваются, но я слышу только, как кровь ревёт в ушах.

Ещё одна попытка вдохнуть.

Ни черта не выходит.

Я привыкла всё контролировать. Вся жизнь по полочками, но сегодня они все с громким треском разлетаются в щепки.

Ничего не вижу, кроме его глаз. И таки да, это не линзы. Ничего не слышу, кроме гулкого биения сердца.

Удар. Удар. Удар. И оно снова замирает.

Да что со мной не так?

Он делает едва уловимое движение, и где-то внизу живота стягивается тугой узел, а между ног собирается влага. Кровь приливает к щекам и расползается от лица к груди. Неловко ёрзаю, и Северов выпускает какой-то странных рык, на который я отзываюсь тихим стоном.

Стоном, бля!

— Что же ты со мной делаешь, идеальная девочка? — скорее выдыхает, нежели говорит парень, крепко прижимающий меня к полу.

— Отпусти меня! — шиплю, дёргаясь всем телом, а в ответ получаю ещё одно движение бёдрами, и узел в животе становится туже.

— Не шевелись, Настя, блядь! — рявкает хрипло.

— Пусти! — срываюсь на тихий крик, снова подрываясь вверх, другой возможности заставить подняться его у меня нет: руки и ноги парализованы захватом.

— Да твою ж мать, блядь! — рычит Северов, и в следующее мгновение мне удаётся схватить воздух, потому что он, наконец, откатывается в сторону.

И сразу становится как-то холодно. Словно кто-то открыл все окна, впуская сквозняк.

Окружающий мир врывается в меня с гулом голосов, в котором отчётливо слышны реплики, которые отчего-то больно жалят.

— Ну нихрена ж себе! Вот вам и идеалка!

— Не идеалка, а индивидуалка прям! — громкий смех.

— Север, да вам бы уединиться!

— Ещё бы прям здесь трахнулись, вот это шоу было бы! — опять ржач.

Закрываю глаза и чувствую, как солёные слёзы выжигают веки.

Я не буду плакать. Не буду. Я не заплачу!

— Бля, я бы и сам не против ей вдуть!

Я не стану плакать.

— А наша идеальная девочка не такая уж и идеальная. Такой бы и я засадил! — присвистывание.

Не заплачу!

— Хлебальники захлопните! — голос Северова громом разносится по спортзалу и заставляет гул утихнуть, давая мне необходимую передышку и возможность собраться с мыслями.

Упираюсь ладонями с двух сторон от головы, выгибаю спину, сгибаю ноги в коленях и поднимаюсь в прыжке. Колени тут же подкашиваются, и я начинаю заваливаться назад. Даже не стараюсь удержать равновесие, самое ужасное в любом случае уже случилось. Закрываю глаза и лечу прямо в… стену. Горячую стену.

— Не трогай меня, — рычу сквозь зубы, когда Артём кладёт руки мне на талию, легко сжимая.

Да, я впервые назвала его по имени даже в мыслях.

— Настя, — шепчет в ухо, опаляя кожу, — не обращай на них внимания.

Его дыхание тяжёлое, рваное, поверхностное.

Надо ли говорить, что за этот день он уже дважды назвал меня по имени? И оно никогда ещё не звучало так красиво и так… сексуально.

Кажется, мой мозг всё ещё не напитался кислородом, потому что я просто стою и позволяю ЕМУ держать меня. А в какой-то момент даже слегка подаюсь назад и прижимаюсь к телу Северова.

— Блядь, перестань так делать, или я за себя не ручаюсь! — режет сиплыми интонациями Артём и, толкаясь бёдрами, вжимает член между ягодиц.

И только сейчас, с огромнейшим запозданием загорается сигнал SOS и начинает орать внутренняя сирена.

Не обращая внимания ни на кого, вырываюсь из его рук, спрыгиваю с ринга и бегом вылетаю из спортзала. Вика что-то выкрикивает. Тренер орёт. Но мне настолько плевать, что даже если под моими ногами разверзнется пропасть, не замечу этого.

Северов перехватывает меня почти у самых раздевалок.

— Подожди! Миронова! Да остановись же ты! — кричит, задыхаясь от бега.

А может и не только от него.

— Отвали! — выкрикиваю, не оборачиваясь, на грани истерики, и продолжаю бежать. Он ловит меня за руку и рывком разворачивает на себя. Выставляю вперёд ладони и упираюсь в стальную грудь. — Отвали, сказала же! Русского языка не понимаешь, что ли? — продолжаю упираться.

— Когда же ты перестанешь сопротивляться, идеальная девочка? — шепчет Артём, задевая губами моё ухо и разгоняя по телу волны жара.

Если бы он только знал… Если бы знал, насколько сильно мне сейчас хочется перестать противиться. Как я от этого устала. Бороться со своим воспитанием и принципами. Снова вдохнуть его запах. Прижаться к горячему телу. Узнать на вкус его поцелуй. Разрушить все рамки. Преступить все границы. Перейти все черты. Спустить с поводка всех своих тараканов. Просто сойти с ума. От него. С ним.

— Перестань уже убегать. — высекает, прихватывая губами мочку и обводя языком.

А я снова забываю для чего мне кислород. Ноги наливаются свинцом. Лёгкие забивает запах кофе, табака и корицы. По коже летят мурашки.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с бирюзовыми глазами.

Моё бракованное сердце выдаёт кульбит, когда между нашими губами остаётся всего один вдох. Впитываю его ментолово-табачное дыхание.

— Настяяя! — Викин крик режет не только пространство, но и то странное притяжение, что держало меня в руках Северова.

В один прыжок отказываюсь на расстоянии вытянутой руки и начинаю понимать то, что только что почти произошло.

Он меня чуть не поцеловал!

А я этого хотела!

Почему-то перед глазами сразу встают образы родителей, которые отчаянно качают головами и забрасывают укорами:

— Что ты же ты делаешь, Настя? Разве так можно? — слышится строгий голос отца.

— У тебя же жених есть. Как ты можешь так с ним поступать? И с нами тоже? — доносится мамино разочарование.

Зло трясу головой в попытке избавиться от зудящих замечаний.

Артём делает шаг в мою сторону, и тут меня прорывает.

— Не подходи ко мне! Не прикасайся! Не приближайся! Никогда, блядь, не приближайся ко мне! Слышишь?! Держись от меня как можно дальше! — ору, захлёбываясь паникой.

— Окей. — обрубает коротко.

Делает глубокий вдох, сжимает руки в кулаки и, повернувшись, идёт к выходу.

Окей?

Его силуэт расплывается перед глазами из-за непролитых слёз. Жгучая обида давит на грудь. В горле становится ком, который никак не удаётся протолкнуть.

— Всё равно ты проиграла эту войну, идеальная девочка. — доносится его голос.

И тут меня взрывает. Я залетаю в туалет и раздаюсь рыданиями. Кусаю ребро ладони, чтобы никто не услышал.

Да, я проиграла!

Закусываю губы до металлического привкуса крови во рту.

Успокоиться удаётся только к началу следующей пары. Звоню Кириллу.

— Можешь меня забрать? — спрашиваю дрожащими интонациями, едва поднимает трубку.

— Сейчас? — выбивает обеспокоенно.

— Да.

— Что-то случилось? У тебя же ещё одна пара?

— Отменилась. — вру.

— Настя, что происходит? — голос Кира звучит взволнованно.

— Северов достал! — выдаю это и тут же жалею.

Не понимаю, как вырвалось. Кир уже давно в курсе, что у меня "тёрки" с этим парнем. Если после академии я прихожу злая или расстроенная, то дело всегда в нём.

Раньше отмахивалась, отмазки придумывала. А потом объяснила, что он постоянно цепляет меня и из себя выводит. Кирилл даже "пообщаться" с ним собирался, но я сказала, что и сама нормально справляюсь.

Теперь на вопросы "ты чего злая?" или "что с настроением?" ответ всегда один — Северов.

— Буду через 15 минут.

Быстро переодеваюсь, хватаю свои вещи и через четверть часа уже целую своего жениха прямо на глазах у Артёма, размазывая по подъездной дорожке своё сердце.