А ПЕРВОГО ГОЛА НЕ БЫЛО…


В наше время товарищеские международное матчи уже не собирают полных стадионов. Тогда только, когда идет отбор, когда очки нужны позарез, чтобы пройти дальше, а потом еще дальше, на самый-самый верх — эта надежда нас не покидает, — только тогда горячка. Да и то не всегда — надо, чтобы и соперник был титулован. Такой уж сейчас практичный в футболе век: очки превыше игры. Всегда ли? Все-таки не всегда.

Вот и в этот теплый московский вечер, когда у нашей сборной был несильный соперник, и она лишь загодя готовилась к чемпионату Европы, на трибунах было людно, и они разноголосо шумели, взрывались, охали, изумлялись: Святослав Катков, в двадцатый раз выступая за сборную, снова подтверждал свои права, ему словно было мало того, что все и всюду, по крайней мере у нас, его безоговорочно признали. Он открыл счет в этом матче, а в начале второго тайма вывел на ударную позицию хавбека Поспеева, своего постоянного партнера в «Звезде», и тот забил красивейший гол.

Мы все в ложе прессы наверху лужниковского стадиона дружно ахнули: едва судья поставил мяч в центральном круге, как у кромки поля появился мальчишка с номерами на щитах, — тренер менял именно Свята, вот уж чего никто не мог объяснить. Мало того, Каткова менял его одноклубник, впервые надевший футболку сборной.

— Ну что за номера? — возмутился кто-то.

— Новичку-то было бы легче со Святом.

— Не скажи, — ответил я, — это неспроста.

— Да глупость какая-то.

— Вот и Алексей Брайко дорос до сборной, — продолжал я.

— Можно подумать, что ты в это верил, — возразили мне.

— Верил.

— Сейчас все объявят себя пророками. Смолеев — первый, кто следующий?

Брайко, между тем, вошел в игру так, словно с десяток матчей сыграл в этой команде, составленной из лучших в стране футболистов.

— Верил, — упрямо повторил я, — потому что его дебют в высшей лиге состоялся на моих глазах, и вы все об этом знаете. А связан был тот дебют — вы тоже знаете — с драмой.

Я мог бы добавить, что личные драмы в футболе уникальны, падения, да и взлеты тоже, переживаются иначе, чем в другом мире, но смолчал, момент был не подходящий.

— О чем ты?

— Так вы ж не дадите сказать.

— А Свят замешан? — Моих соседей разбирало любопытство, и я не стал хитрить, а честно признался:

— В том-то и дело, что не будь Свята... в футболе не было бы и Брайко.

— Но они же ровесники?

— Почти. Свят на год старше и на полгода раньше дебютировал. Но все равно. Знаете, — я даже оживился, — это удивительно, я только сейчас подумал: Брайко тогда поддержал не кто-то из старших, а такой же мальчишка, как и он сам.

Я снова все видел перед собой. Спустя столько лет...

И пусть меня не очень-то внимательно слушают — игра ведь идет, — но я расскажу об этом...


Семнадцатилетний Брайко появился в «Звезде» одновременно со своим земляком, двадцатилетним Поспеевым. О Брайко знали лишь специалисты, занимавшиеся юношеским футболом, да кое-кто из журналистов. Поспеев же, хоть и играл до приглашения в «Звезду» в командах рангом пониже, уже успел заявить о себе во многих отношениях, и не только на футбольном поле.

Тогдашний тренер «Звезды» Савельев, окрыленный или ослепленный победой в Кубке, вдруг решил посадить на скамейку запасных тех, кто определял игру команды и, по сути, вел ее — Сергея Каткова и Соснору. Старшему Каткову уже было за тридцать, Соснора приближался к этому критическому по футбольным меркам возрасту. Отношения между тренером и этими ведущими игроками сложились так, что Савельеву не терпелось поскорее избавиться от них, доказать, что кубковой победой «Звезда» обязана не столько им, сколько его тренерской квалификации. Он, конечно, понимал, что без них на поле будет нелегко, но ему просто изменила выдержка.

В тот день объявление состава на предстоявшую игру прошло в какой-то настороженной и мрачноватой обстановке. Впрочем, Брайко слишком многое было вообще в новинку, и потому он сперва ничего необычного в настроении тренеров и товарищей не заметил.

Когда же Савельев бесцветным голосом произнес его фамилию, Алеша готов был провалиться сквозь покрытый линолеумом пол: футболистов, которых он и Поспеев заменяли, молодежь боготворила — невозможно было представить себе «Звезду» без них, и в мечтах Алеша надеялся только на то, что именно старший Катков и Соснора сделают его дебют —когда придет для него этот долгожданный день — счастливым.

А тут еще вратарь Неуронов, обычно неразговорчивый, хмурый, вдруг попросил:

— Покажите хоть его, новенького-то.

И Алеша, не дожидаясь приказания или приглашения тренера, смущенный, побледневший от волнения, да еще от необычности своего дебюта, не встал, а словно взметнулся, и смотрел он не на вратаря, пожелавшего его увидеть, и не на тренера, доверившего ему столь многое, а на одного из тех знаменитых футболистов. Он не ждал ни поддержки, ни сурового взгляда — он и сам не знал, что с ним происходит.

Старший Катков не хотел омрачать дебют Брайко, он улыбнулся, подбадривая юношу. А тот, побелев еще больше, быстро отвел взгляд в сторону, и капельки пота заблестели на лбу, на светловатых бровях.

Но все-таки ярче Алеша помнил не эти минуты, хотя они сыграли в его судьбе важную роль, а то, что произошло чуть позже, уже в коридоре. Он видел, как остановились два брата. Слов, которыми они обменялись, Алеша в своем волнении разобрать не мог, однако не мог и уйти, застыл в пяти шагах, не ожидая ни поддержки, ни упреков, хотя и то и другое принял бы безоговорочно. И тут он услышал решительные и твердые слова, обращенные к нему:

— Иди, готовь себя к игре. Твоя судьба зависит от нее. Не от меня.

Алеша не сразу понял смысл этих слов: выходит судьба зависит не от него самого, а от того, какой окажется сегодняшняя игра, — когда же понял, то едва не побежал к тренеру, чтобы попросить его о том, что могло означать лишь отступление в самую важную минуту.

— Иди, готовь себя к игре, — повторил старший Катков, это уже звучало как приказание, которому нельзя было не подчиниться.


В тот раз «Звезде» выпал тяжелый, изнурительный матч. Она снова превратилась в команду тех времен, когда поражения словно искали ее. Старались все, но это старание было работой, а не игрой. Исчезла недавняя размашистость, исчезла та неожиданность решений, которые так украшали игру «Звезды» в последних матчах.

Брайко же, выдвинутый по тренерскому плану вперед, скоро затерялся среди чужих защитников, хотя и пытался спасти свой дебют: он быстро сообразил, что успех придет, если он сумеет включить себя в то, что замышляли и пытались провести младший Катков с партнерами. Но именно этого ему не позволяли опытные соперники.

Он старался изо всех сил, и старание его не могло остаться бесполезным, таков уж закон футбола: он первым заставил стадион громкоголосо зашуметь, трибуны словно взорвались, но затем негодующий стон прокатился над полем.

Алеша удачно выбрал время для рывка. Удачно в штрафной площади принял мяч, посланный младшим Катковым из глубины, удачно и мощно ударил по мячу. Он все сделал хорошо. Мяч летел под перекладину. Вратарь, откидываясь гибким телом назад, попятился, он уже миновал линию ворот, когда мяч с силой ударился в его ладони и отвесно скользнул вниз, ему под ноги, опустился на землю за линией ворот и отскочил в сторону.

Гол?

В ту минуту я был уверен, что это гол.

После удара Брайко упал на колени, но не отрываясь следил мячом. Он ждал, что к нему бросятся товарищи по команде, будут поздравлять, тормошить, увлекут в центральный круг. Однако никто не появился рядом с ним.

Вратарь второпях выбил мяч за боковую линию.

Футболисты обеих команд окружили судью. Началась нередкая в таких случаях перепалка. Кто-то раздосадованно кричал, кто-то порывисто хватал судью за рукав. Это могло кончиться наказаниями: желтыми и красными карточками. Но страсти остудил резкий и неожиданно властный голос младшего Каткова:

— Да бросьте вы! — Свят не уговаривал своих товарищей, он вдруг начал командовать — вот чего не мог ожидать Алеша. — Забьем еще!

Легко сказать, но игра-то все равно не шла, а вскоре посыпал мелкий дождик.

В самом конце тайма Катков все-таки забил свой гол: послать мяч мимо ворот он не смог бы и при желании — такой удачный пас ему выдал Поспеев, старший дебютант.

А в перерыве, в теплой и полной свежего воздуха раздевалке, еще и тренер сказал:

— Судья правильно не засчитал гол.

Конечно же, он сказал так, чтобы снять возбуждение с футболистов. Но Алеше от этого не стало легче. Он не мог поверить, что этот первый гол так и не станет его первым голом в высшей лиге. Он долго и терпеливо готовил себя к большому футболу — сейчас же ему казалось, что все рухнуло.

Не вспоминал он тот пригородный поезд, в котором по утрам, в тесноте и духоте, добирался до футбольной школы. Не вспоминал он и не очень-то успешное выступление в юношеской сборной — просто тогда нашлись ребята более яркие, чем он. Не вспоминал он и дрожь, охватившую его, когда незнакомый суетливый мужчина, отыскав юношу дома, в шахтерском поселке, предложил играть в «Звезде» — и до него многих приглашали, но не все потом выходили на поле в ее футболках.

Ничего не вспоминал он. Растерянно смотрел по сторонам и, не видя своих товарищей, то опускал голову, пряча лицо на груди, прижимая подбородок к мокрой футболке, то вскидывал, словно не хотел верить случившемуся, но в действительности-то знал, что все так, а не иначе и что в первом его матче нет его гола…

А в судейской комнате арбитр и помощники никак не могли найти то слово, которое сняло бы с них напряжение: все трое прекрасно понимали, что допущена грубая ошибка.

Позвякивали ложечки в стаканах.

Не вытерпел тот помощник, который был возле углового флажка и мог бы условным жестом показать судье, что мяч миновал белую линию ворот:

— Переживут. Да и Катков…

— Что — Катков? — встрепенулся арбитр.

— Этот лихач все равно забьет еще.

— Утешил? Ты же не понимаешь, в чем дело. А этот мальчик? Он же сегодня дебютирует. Мы украли у него первый шаг к успеху. Я украл. Знаешь, какие бывают трагедии из-за первого гола?

Они все казнили себя, но «Звезде», от этого не было легче: голы в наше время стали редкими и рождали их в муках. Я только сейчас подумал: как же все-таки повезло Брайко с матчем, в котором он дебютировал! Ведь могла быть совсем другая игра! Ведь у «Звезды» были незабываемые, звездные игры.

А тут, во втором тайме, игра той же «Звезды» стала еще более натужной, ее оборона еле справлялась. Судья и себя и футболистов замучил свистками: он все делал по букве правильно, фиксировал все нарушения — и действительные, и симулированные. Но если футболисты «Звезды» нервничали, то гости хладнокровно шли вперед, навал следовал за навалом, и вратарь хозяев творил чудеса в раскисшей грязи.

Было очевидно: «Звезда» пропустит гол, если не найдется такой футболист, который возьмет всю игру на себя, то есть возглавит команду так, как это умели делать и обычно делали те двое, чьих имен зрители сегодня не увидели на табло. На счастье «Звезды» случилось второе, а именно то, чего неосознанно добивался младший Катков: он стал и сердцем и мозгом «Звезды». Приструнил одного, не пожалел упреков для другого, не побоялся задеть самолюбие третьего, одернул Поспеева — старшего новичка, на кого-то из своих сверстников раздраженно крикнул, рявкнул на признанного игрока сборной. Одного лишь Алешу Брайко не тронул он, и, думаю, не потому, что не было повода, — просто Свят помнил об украденном голе и не хотел обижать и без того обиженного.


…А сейчас меня не покидает удивительное и окрыляющее чувство сопричастности. В конечном итоге во мне все-таки чаще говорит спортивный журналист. Точнее, журналист, ограничивший себя миром футбола. Я причастен не только к дебюту Брайко на лужниковском стадионе, я был свидетелем, выходит, самого начала. Истины ради, конечно, следует признать, что мои давнишние оценки и переживания были продиктованы не какими-либо безотчетными симпатиями, а тем, что произошло на поле.

Что меня заинтересовало или заинтриговало в тех новобранцах «Звезды»? Скажу честно: поначалу скорее всего то, что оба они из одного, и притом небольшого, шахтерского поселка. О Брайко я совершенно ничего не знал и, если быть откровенным, до той минуты, когда судья по явной ошибке не засчитал его гол, мальчишка и не привлекал моего внимания, хотя тем, что мы называем футбольными данными, природа его не обидела, может быть, еще и щедра была к нему.

Гораздо любопытнее был мне Поспеев. О нем я слышал и раньше, не одна команда приглашала его после армейской службы. Он успел прославиться и какой-то не слишком приятной историей и, что, конечно важнее, — манерой игры: то по-кошачьему мягкой и коварной, то резковатой и порывистой. Любопытен он был тем, что всей своей игрой утверждал: умею только это только так, если нужен такой, выжимайте меня, если требуете того, что не умею, я не научусь, не смогу.

А в Брайко было то, что позднее, если тренеры сумеют раскрыть, украсит игру и его, и команды.

Разумеется, не сразу я пришел к этим выводам, не по одному матчу составил свое мнение.


В раздевалке после игры происходило что-то такое, чего Алеша — новичок — понять не мог. Да и не мог он думать о других, потому что был занят только собой. А все ждали Соснору и старшего Каткова: зайдут они в раздевалку или нет? И, казалось, никому не было дела до его переживаний.

Вдруг чья-то рука легла на голову Брайко. Алеша поднял глаза, и вспыхнула надежда в его взгляде, когда он увидел человека, чья рука пригладила его растрепанные волосы. .

— Все будет хорошо, — сказал Свят и повторил столь же уверенно: — Все будет хорошо.

Алеша испытал странное чувство. Он ждал поддержки или хотя бы просто участия от тренера, ведь тот совсем недавно, беседуя с юношей, когда он приехал на базу команды, несколько раз мягко и дружелюбно потрепал его по плечу, или от кого-то из старших, игравших сегодня, от того же Неуронова, пожелавшего взглянуть на новичка, но никак не от ровесника. Хотя после всего, что произошло во время матча, вполне мог ожидать поддержки и участия именно от младшего Каткова.

У Алеши не было здесь друзей, он и не надеялся, что они появятся в первый день. Но день-то был каким! Пусть он прошел не так, как проходил в мечтах, но он все равно был и его не зачеркнуть. Никогда и никому.

Алеша даже не сразу понял, что Свят Катков приглашает его к себе домой: тот ведь сказал только, что поезд в шахтерский поселок пойдет рано утром, а ночь в общежитии, наверное, будет мукой — в одиночестве, в переживаниях…


Позднее, вспоминая тот вечер у Катковых, Алеша удивлялся: ни об игре, взволновавшей весь город, голе, взбудоражившем зрителей, ни вообще о футболе никто и слова не сказал. И хотя Алеше всю ночь снилась игра проснулся он совершенно раскрепощенным, словно никакой драмы накануне и не произошло. Однако все равно он мысленно вернулся к прошедшему матчу. Ведь сам старший Катков сказал, что судьба зависит именно от игры, а коль так, нужно всю ту игру многократно прокрутить в памяти.

Утром Свят еще более удивил Алешу.

— Не торопись на поезд. Я отвезу тебя. Брат соизволил уступить мне свою машину. На один день. Странно, что без скрипа. Обычно отрезает и все. Не бойся, я хорошо вожу машину. Не лучше брата, но — хорошо.

В то утро Алеша не задавал себе вопроса, зачем Святу Каткову понадобилось тащиться в шахтерский поселок, утонувший в зелени и в рыжей пыли, который встретил их сухим степным ветром, словно гнавшим из поселка вниз, к серому пруду, пыльные облака, одновременно пригоняя столько же пыли из желтой, засыхавшей степи.

Для Алеши здесь был дом — крашенный зеленой краской забор, яблоньки с еще не спелыми плодами, пахучие флоксы вдоль белой стены, выложенное красным кирпичом крыльцо, топот босых ног навстречу и звонкие, радостные голоса сестренок:

— Алеша приехал! Алеша!

А каким все это увидел Свят? Вопрос этот задал себе Алеша много позже, но и тогда, в солнечный, жаркий день, приехав домой после своего первого выступления в высшей лиге, он больше думал о Святе, чем о себе, потому что где-то в подсознании понимал, какой шаг ему навстречу сделал этот парень, уже прославившийся за полгода своей игры. -

— Мама, это Катков. Я рассказывал о нем.

— Я думала, он постарше.

— То его брат постарше.

— Мы ждали тебя ночью или совсем рано утром, Алеша. Как всегда. Потом решили, что ты не приедешь. Дела ведь у тебя должны быть? Батька на рыбалку пошел. Выходной у него сегодня как раз…

Вдруг из-за перегородки — голос сестры, прикованной к постели:

— Алеша.

Он с тревогой взглянул на своего спутника. Раздвинул простенькие портьеры.

— Здравствуй.

— С кем ты приехал?

— С товарищем Мы вместе… в одной команде. Он в основном составе. Это — Катков. Святослав. Ты видела по телевизору.

— Тот, который в каждой игре забивает?

— Ну да, тот.

— Покажи его.

Алеша опять с тревогой посмотрел на Свята Хорошо, что Свят легко отстранил его:

— Я покажусь сам.

— Он такой же, как по телевизору, — решила сестра.

— Здравствуйте, — Свят всегда удивительно спокоен на людях. Он и с вопросами Алешиной сестры справится легко, будто ко всему на свете готов.

— Алеша ведь тоже в основном составе?

— Да, — твердо сказал Свят.

— А разве правильно, что его гол не засчитали?

— Нет, — так же твердо ответил Свят. — Неправильно.

Алеша сжал локоть Свята. Портьера вздрогнула — и комнаты с цветастыми подушками не стало.

— Ей хуже, — сказала мать.

— Ничего, мама, я найду доктора, который поставит ее на ноги.

Свят сел на старенький, крепкий диван.

— А Поспеев далеко живет?

— Рядом, — поспешил ответить Алеша.

— Не надо говорить, что мы приехали.

— Так все равно узнают, — возразил Алеша. — Тут никуда не спрячешься.

Застрекотал под окном мотоцикл. Что-то сказала Алешина мать. Задиристый мальчишеский голос ответил ей. Опять треск мотоцикла.

— Сейчас батька приедет, — сообщила мать, заглянув в тесную гостиную.

Алеша пошел вслед за ней на кухню. Отдавая матери половину своей заводской зарплаты, он тихо сказал:

— Мама, я назад не возьму.

— Но, сынок — сразу же возразила мать, — лучше бы себе что купил.

— Мне много не надо.

— Да мы как-нибудь и без тебя… Тебе ведь самому надо, сынок.

Алеша вздрогнул, услышав насмешливый и сипловатый голос с крыльца:

— А нашего лобуряку не привезли?

— А разве он не приехал сам? — Голос Алеши предательски подрагивал: он-то ведь знал, что Поспеев просто загулял после такого удачного дебюта, — он и после неудач не унывает.

— Ну, придется братам взять его за хвост да потрясти. Только много чего такого вывалится — вот лихо.

С этим человеком Алеша не умел говорить, поэтому поспешил к Святу.

— Ты извини, что оставил тебя одного.

— Ничего, — улыбаясь, ответил Свят.

— Это про Васю Поспеева его отец спрашивает. Сейчас спрашивает, а как пить без просыпа — так не спрашивает. С шахты за пьянку выгнали. Газеты про него, про его рекорды писали, а он спился. Васе-то досталось — пока дома жил. Сколько раз у нас ночевал: боялся пьяного батьки. Тот, когда пьет, не человек вовсе. А Вася… Вася что: он же веселится.

— Ты тоже хотел бы, как он, — веселья?

Такого вопроса Алеша не ожидал. Такого безжалостного.

— Веселья? — Ответить надо было честно, потому что слишком много стал значить Свят для Алеши. — Иногда хочется. Но я так жить не буду, — поспешил Алеша. — Мне нельзя так жить. И я не хочу так жить, как он. Другим, может, и можно, а мне никак нельзя. — Дальше он не хотел говорить об этом, быстро перевел на другое. — Ты не обижайся. Весь день будут приходить и приходить — всем ведь интересно.

— На нас только посмотреть? — спросил Свят.

Алеша не успел ответить: в двери появилось рябоватое морщинистое лицо. Какая-то нескладная голова с нелепой прической у старого Поспеева. И опять он влезает туда, куда его никто не просит:

— Вот… Этого лобуряку я узнаю. По правому краю мотается. Московский, привозной.

Алеша растерянно пожал плечами, пряча взгляд от Свята: отец Поспеева спутал Каткова с другим футболистом.

— Да ладно, ладно, — продолжал старый Поспеев. — Вы там нашему лобуряке спуску не давайте — он баловливый у нас. А гол-то у тебя украли, украли! Наш Васек бы не стерпел — отгорланил бы гол.

— Судья правильно не засчитал, — смущенно, но и твердо возразил Алеша.

Ответ явно не понравился, и нескладная голова скрылась за дверью.

— Всем интересно, — повторил Алеша. — Меня-то видели. А ты против? Но ведь им интересно, какой ты не по телевизору. Я не про Васиного отца, этот и меня спутает со столбом. Я про других. Понимаешь, они много работают, в шахте, работа у них — сам знаешь какая. И футбол для них — радость. Хоть на стадионе, хоть по телевизору.

За окном по улице, взметая пыль, прогромыхал могучий самосвал, груженный огромными бетонными панелями.

— Не против. Пусть так, — ответил Свят.

— Хочешь спуститься в шахту?

— Давай спустимся.

Затарахтел во дворе мотоцикл. Алеша увлек Свята с собой.

— Ну, вот, батя. Интересно, что поймал? Бывает, утро на ставке просидит — и ничего.

Почему-то Алеша опасался не своей встречи с отцом, хотя наверняка отец по простоте начнет разговор о незасчитанном голе, а именно встречи отца со Святом Катковым. Он обратил внимание на рукопожатие, которым они обменялись: ладонь Свята утонула в громадных припухлых пальцах отца.

— Я думал — постарше.

— То мой брат постарше, — ответил Свят, и от Алеши не ускользнуло, что Святу все здесь просто-напросто интересно.

— А ты, значит, тот, который гол забил в финале Кубка, да?

В ответ Свят кивнул.

— Ты уж меня прости, — вдруг признался отец, редко с кем он был столь откровенен, как с этим гостем, — я всю жизнь болел за тех, кому ты гол забил. Особенно, когда там стал играть Соснора.

— Но теперь-то вы болеете за «Звезду»? Да и Соснора у нас.

— Нет, — не согласился отец, покачал головой. Не уговорите. Понимаешь, в футболе каждый любит то, что он в силах понять. Есть такие команды, которые и не поймешь. Я вот вашу «Звезду» не понимаю. Наверно, ума не хватает: больно хитрые вы. А те играли… играют понятно. Мне — понятно.

— Но ведь Соснора, — осмелев, возразил Свят, — тогда был хитрее всей «Звезды». Значит, вы его понимали?

— Любил. Как и все. Наверно, не понимал, а любил все равно. И воображал, будто понимаю. — Отец вдруг засмеялся, крикнул на кухню: — Ну, мать, будем варить уху! Рыба как чувствовала, что Алешка приедет, — шла и шла. И коропы даже. Хлопцы помогут. Уха ведь дело мужское. Женщин к ней близко и допускать нельзя. А? Не так?

Алеша понял, что отец не спросит у Каткова о сыне. Сам не спросит, но и не захочет, чтобы Свят заговорил об этом. Потому что не верит пока в удачу сына: слишком она необыкновенна для этого шахтерского поселка. Но понимает ли он, что удача эта и в том, что сын уже не одинок?

— Хорошо, — согласился Свят. — А потом поедем на шахту? Не со стороны поглазеть, а чтоб спуститься. Разрешат?

— Тебе? — отец, насквозь просверлив Свята, долгим взглядом, довольно кивнул. — Тебе разрешат.

— Спасибо.

— Только зачем вам это, хлопцы? — отец еще и заулыбался, как всегда широко, обнажив белоснежные зубы. — Делайте свое дело. Делайте его так, чтобы каждая ваша игра была праздником для нас. А мы — свое дело. Чтобы вы могли свое. Мы для вас, вы для нас. Давайте в другой раз?

— А если сегодня? — настаивал Свят.

— А я хочу, чтобы ты еще к нам приехал. Вот тогда и спустимся в мою шахту. Добро? Ладно, решили, так? А теперь — рыбу чистить. Ты уж извини, Святослав, но гостей будет полон двор — все уже знают, что ты приехал. Вы вот там играете, а не знаете, какими мы тут видим вас. Так что извини. И ухи мы наварим целый казан, чтоб всем хватило.

Алеша отвел взгляд в сторону: отец нарочно подчеркивает, что сын еще ничего не сделал, еще ничего не стоит и не имеет права считать себя достойным всеобщего внимания. И Алеша мысленно поблагодарил отца. Вместе с тем он спросил себя: а если бы не было Свята, как вел бы себя отец? И не предвидел ли Свят, каким должен стать этот день в жизни Алеши, не поехал ли он сюда чтобы подчеркнуть важность того первого шага, который сделал Алеша в большом футболе?

Спустя два года, рассказывая мне об этой поездке, Катков предстал таким, каким я никак не ожидал его увидеть. Он был старше Алеши всего на год, а чувствовал и размышлял как сложившийся человек. То ли большой футбол, то ли жизнь без родителей так рано сформировали его личность. Не факты были главными в его рассказе, а мысли, которые он формулировал удивительно точно. Сейчас они словно слились — так мне кажется — с моими собственными.

Футбол не существует сам по себе. Он — это судьбы. Не только судьбы команд — великих и безвестных. Не одни футбольные судьбы. Каждая футбольная судьба — слепок с человеческой судьбы.

Вот почему Свята так волновало, какой станет судьба Алеши Брайко.

Как и всякие другие судьбы, судьбы футболистов полны драматических событий, обостряющихся известностью и требованием многие годы вести необычный образ жизни, редко праздный, чаще страшно тяжелый, и всегда аскетический.

Вот почему Свят не остался безразличен к Алешиной судьбе, вот почему он поехал в тот день в шахтерский поселок.


…На следующий матч тренер не нашел для Брайко места в стартовом составе «Звезды». Он и не скрывал, что считает юношу неудачником. Сидя на скамейке запасных, Алеша видел, что, с самого начала поведя мощные атаки на ворота соперников, «Звезда» не могла забить, казалось бы, неизбежного гола.

В перерыве Алешу поразило, что тренер увидел ошибки в игре всех, кроме Свята, для всех припае по десятку нелестных слов, и только для младшего Каткова у него не нашлось ни одного слова — ни хулы, ни похвалы. Но и Свят молчал, угрюмо насупившись.

Протрещал звонок. Алеша по привычке вскочил. И тут он услышал, как требовательно, отметая всякие возражения, проговорил старший Катков:

— Через десять минут замените меня. Брайко пусть выходит.

— Да ты что? — запротестовал Савельев. — Нужно о своих воротах думать, а он что? Что он может?

— Пусть выходит.

Что же это могло означать? В прошлом матче вышел с самого начала вместо знаменитого Сосноры, играющего сегодня, — но ничего не сделал для победы. Сейчас выйти вместо знаменитого старшего Каткова? Чтобы опять тебя сравнивали со «звездой»? Но если сам Катков настаивает, значит, или он верит в него, или есть какая-то иная причина?

Все это угнетало Алешу, но теперь он был уверен в поддержке Свята Каткова. Потому и вошел в игру легко, ему многое удавалось, и он выкладывался до конца. Рядом был Свят. И его близость окрыляла.

Почему-то вдруг стало трудно дышать, и сам он никак не мог понять почему. Ведь и за девяносто минут на поле никогда не задыхался. Однако времени разбираться не было, все — после игры… после игры…

«Мяч-то где? Г де мяч?

Алик Хитров бросил Минина в прорыв по краю, а я еще в центре торчу… ну, скорее же… вперед… вперед… ах, ты!.. Свят пошел открываться… поближе к Минину… понятно… значит, мне надо влево… но чтобы и Свят меня видел… он должен меня видеть… видит… он видит!.. только в офсайд не залезть… где их третий номер?.. За Святом, конечно же, за Святом… а где четвертый?.. да вот же… тоже задыхается… как я?.. нет, мне уже легче… Свят с мячом… обойдет… обойдет… обошел!.. ну бей же, бей!.. я же рядом, я рванусь, если добивать… бей же, Свят!..»

— Бей, Свят! — крикнул Алеша.

Но тот, обойдя всех и всем показывая, что сейчас нанесет удар, откинул мяч влево, словно положил на ногу Алеше. .

И Брайко ударил, ударил просто потому, что не мог ничего другого придумать. А мяч — коварный и хитрый — попал в бедро четвертому номеру и…

Где же он?.. Где?.. В воротах!

Алеша взлетел вверх, радостно взметнул руки. Однако тут же увидел: стоит на прежнем месте невозмутимый Свят и, укоряюще покачивая головой, грозит пальцем.

Алеша покорно побежал к центру поля. Навстречу ему бежали товарищи по команде. Где-то позади не спеша брел в центральный круг Свят Катков.


Нет, меня слушали. А вот и матч закончился. И Брайко тоже забил гол — не слишком впечатляющий, но полезный для сборной.

Только тут я заметил, что меня внимательно, но не глядя в нашу сторону, по привычке сжав пальцами подбородок, слушал и нынешний тренер «Звезды», в которой играют Катков и Брайко, тот самый Соснора.

— Я все правильно рассказал? — спросил я его

— Не знаю, — ответил он, поднимаясь.

— Но правильно ли поступил тренер с такой заменой сегодня? Не должен ли был Брайко и в сборной дебютировать рядом со Святом, для надежности?

— Не знаю, но знаю, что так просил Свят, — на мгновение задержавшись, ответил Соснора.

Конечно, я помнил, что он был как раз одним из тех футболистов, кому тогдашний тренер «Звезды» не нашел места в составе, и именно вместо него играл в том матче семнадцатилетний Брайко. Вместо того самого Сосноры, который как-то сказал начинавшему Святу: «Наверное, еще никто не знает, и ты сам тоже, что тебя ждет. Какая игра. Наверное, я один знаю, какая игра ждет тебя, Свят. На зависть всем нам…»

Любопытно, говорил ли Свят нечто подобное Алеше?




Загрузка...