Небо Земли [СИ]

18. Третья волна — 500 метров

Когда Юра, Саша и Катя наконец-то вышли на закрытую смотровую площадку, перед ними предстала картина еще хуже, чем та, что была внизу: на полу лежали целые семьи, которым, как они думали, посчастливилось первыми занять башню. Все они задохнулись после того, как приливные силы унесли за собой атмосферу. Весь пол был устелен трупами. Глядя на всех этих мужчин, женщин и детей оставалось лишь догадываться, какой ужас творился тут несколько часов назад. Даже Гречкину стало не по себе от увиденного, не говоря уже о Кате. Слезы девушки ручьем текли по щекам. Саша обнял сестру и прижал ее лицом к своей груди.

Из-за сильно разряженной атмосферы, небо стало черного цвета, как ночью. Косая полоса млечного пути четко просматривалась, проходя через весь видимый небосвод, словно разрез от удара катаны. Звезды горели в разы ярче прежнего. Куда ни глянь с этой высоты, везде из-за горизонта поднималось черное небесное полотно. Но на земле был день. Черное ночное небо и одновременно светлый солнечный день вызывали ощущение диссонанса. Вскоре сущие проблемы вернули внимание завороженных Юры, Саши и Кати на обратно Землю.

Помещения для посетителей в Останкинской башне начинались с высоты 325 метров, где находился ВИП зал ресторана Юпитер. Этажом выше был общий зал ресторана Юпитер, еще выше ресторан Останкино, и еще выше третий ресторан — Высота. Далее шли две смотровые площадки — закрытая на высоте 337 метров, где сейчас находились Юра, Саша и Катя, и открытая, на которую можно было попасть, пройдя выше по лестнице. Всего получалось шесть уровней вокруг основного столба башни. Выше смотровых площадок находились технические помещения, куда в прошлом посторонним вход был запрещен. После технических помещений начиналась сама антенна, тянущаяся до отметки 540 метров. Чтоб попасть на эту высоту, необходимо пройти еще двести метров по разным лестницам: по тесной металлической маршевой лестнице со ступенями, по лестнице с перекладинами внутри самой антенны, а потом выйти наружу и дальше уже лезть по лестнице на улице. Лезть вплоть до конца шпиля.

Тени вытянулись. Юра посмотрел в окно. Закат не окрасил небо на западе в оранжевый цвет. Оно было по прежнему черным. Оранжевым небо и само Солнце становилось из-за рассеивания в атмосфере волн длиной, соответствующей всем цветам видимого спектра, кроме оранжевого, который не рассеивался и доходил до наших глаз. Сейчас, в отсутствие атмосферы, вместо катящегося к горизонту оранжевого Солнца цвет его был бледно желтым, каким на самом деле и являлся истинный цвет нашей звезды, если смотреть на нее без атмосферного искажения.

Винтовые лестницы вели в точно такие же круглые помещения вниз и вверх. Первым делом втроем они спустились ниже в ресторан Высота. Задохнувшиеся лежали на полу точно также, как и на смотровой площадке. За столами, расположенными по периметру, замерев в разных позах тоже были трупы — кто-то застыл, завалившись грудью на стол, а кто-то, откинувшись назад, окоченел, запрокинув голову за спинку стула. Катя пыталась представить, что происходило тут, когда воздух начал утекать сквозь вентиляцию. Вот эта женщина сидела за столом и с горестью смотрела в окно на разрушенный город. Наверняка, не взирая на обстоятельства, она надеялась на то, что все закончится хорошо. А вот рядом, возле стула напротив, на полу лежит мальчик лет двенадцати, вероятно перед самой смертью он сидел с ней за столом. Они о чем-то разговаривали. Скорее всего она обещала ему, что все будет хорошо, а в это время ее муж вместе с другими мужьями и отцами внизу стрелял по точно таким же людям, в том числе и женщинам, желающим пробраться на башню. Ком стал снова подступать к горлу. Катя отвернулась, но смысла в этом было не много — не было тут места, куда можно спокойно смотреть и не пытаться ощутить всю ту боль, что досталась этим бедным людям, да и тем, что остались внизу у лестницы, у входа башню, в жилых домах… везде. Те, кого не смыла волна, задохнулись, и такое произошло по всей планете. Катя заплакала, но тут же смахнула слезы рукой, стараясь чтоб Саша и Юра больше не видели ее такой. Хватит. Надо взять себя в руки, говорила она себе.

Гречкин принес с кухни пятилитровую бутылку с водой для кулера. Срезав ножом крышку, они все по очереди напились. Есть никто не стал. Юра сел возле трупа и принялся его обыскивать. Вытащил из кармана сухой телефон. В отличии от тех промокших насквозь, что были у всех троих, и тех, кто захлебнулся на лестнице, этот работал. Проведя по сенсору сверху вниз, Гречкин включил фонарь и показал пальцем на заряд в батарее. Заряда было семьдесят процентов. Юра указал рукой на уже наполовину спрятавшееся за горизонтом Солнце, а потом на фонарик. Саша с Катей кивнули. Гречкин поочередно указал руками на трупы, дав понять, что фонариков нужно много.

Потом Юра подобрал винтовку и положил ее на стол. Прошел пару шагов и взял с пола пистолет и еще одну винтовку. Пистолет он оставил в руках, а вторую винтовку тоже положил на стол. Пальцем он указал на себя, а потом на верх. Потом указал пальцем на Сашу и Катю и показал, чтоб ждали тут, внизу. Те кивнули.

По винтовой лестнице Юра поднялся на открытую смотровую площадку, миновав перед этим закрытую. Открытая отличалась тем, что вместо окон на ней были решетки. Трупы лежали также как и на других ярусах. Гречкина обуяло ощущение нереальности, потому как на такой высоте сейчас не было ветра, а все из-за того, что атмосфера стала сильно разряженная. Точнее ветер был, ведь какое-то количество частиц газа над землей все еще перемещалось, но ощутить его из-за слабого воздействия на тело человека было невозможно. Юра пошел по кругу, пока не нашел дверь ведущую на лестницу вверх, к техническим помещениям. Дверь была взломана. На лестнице были снова трупы. Юра прошел несколько этажей пока не уперся в единственную закрытую тут дверь, ведущую на крышу. Гречкин выстрелил в личинку замка, дверь приоткрылась. Юра вышел снова на улицу. Из центра крыши ввысь на двести метров тянулась сама антенна. Диаметр у ее основания составлял более десяти метров, а к самому верху она сужалась до острого наконечника. Пройдя половину круга, Гречкин нашел вход на металлическую маршевую лестницу, так же уходящую вверх до отметки 530 метров. До самого конца шпиля, на котором не так давно развевался российский флаг, останется еще десять метров.

Разведав обстановку наверху, космонавт вернулся в ресторан Высота. Саша собрал с трупов двенадцать телефонов с зарядом более пятидесяти процентов. Гречкин провел рукой, изображая волну, и поднял другую руку вверх, пытаясь объяснить, что следующий прилив будет еще сильнее. Саша кивнул. Юра демонстративно поежился, мол, будет холодно. Саша снова кивнул. Жестом Гречкин позвал Сашу и Катю на кухню ресторана.

Когда мужчины скрылись за аркой, Катя, оставаясь все еще в главном зале, увидела на полу среди мертвецов годовалого ребенка. Судя по розовым ползункам, это была девочка. Она лежала на спине, сложив руки на груди. Глаза ее были открыты, выпучены. Катя села на корточки и, не в силах сдержаться, разревелась, но тут же начала беззвучно кашлять и давиться. На самом деле звуки вокруг были, ведь все еще оставалась какая-никакая газовая среда, но плотность этой среды была слишком низкая, чтоб передавать через ее колебания что-то, что могли уловить сенсоры в наших ушах.

Дрожащей рукой Катя провела по лицу девочки и закрыла ей глаза.

Из арки выглянул Саша. Он махнул сестре рукой, чтоб та шла быстрее.

С кухни единственная дверь вела в подсобное помещение, в котором Юра надеялся найти сухую рабочую одежду поваров. Но кроме хлама там ничего не оказалось. Промокшие насквозь кроссовки Гречкина будут сохнуть очень долго, а скорее всего вообще не успеют высохнуть. Был бы тут космический вакуум, вода бы с поверхностей начала закипать и испаряться, но в вакууме на мокрую одежду было бы наплевать, потому что все бы умерли и никакие кислородные баллоны и гидрокостюмы не помогли бы.

Юра развел руки, мол, одежды нет. Потом он оглянулся и поднял указательный палец вверх, как бы говоря:

— Мне пришла отличная идея!

Сложно сказать наверняка, изменилось ли отношение Кати из-за хладнокровного и даже, как казалось девушке, циничного отношения Гречкина к гибели людей, но вот когда космонавт начал стягивать спортивные штаны с трупа, Катя решила, что Юра не человек, а какой-то бездушный робот. Саша, понимая, что есть большая вероятность того, что им вскоре придется лезть выше, и неизвестно насколько выше, тоже решил одеться тепло. Гречкин надел двое штанов и две кофты поверх гидрокостюма. Васечкин подумал, что одних штанов вполне хватит, а кофты надел тоже две. С обувью оказалось немного сложнее, тут пришлось мерить и подбирать удобные ботинки, но и эту проблему мужчины решили быстро. Вскоре и Кате пришлось смириться и надеть на себя вещи мертвецов. Правда, сама она одежду с трупов не стягивала, этим занялся Юра и брат. Потом Гречкин, не объясняя причины, снял ремни со штанов трех наиболее тучных покойников. Ремни он убрал себе в рюкзак.

Солнце к этому времени село. Сумрак опустился на город-призрак.

Вид у всех троих был, мягко сказать, не ахти какой: заплаканная Катя с взлохмаченным каре, одетая в синие треники не по размеру, в серую кофту поверх еще одной кофты, а на ногах розовые кроссовки на липучках; грудь и талию ее сжимал крепеж для баллона, надетый поверх так, что длинная кофта к низу расходилась будто мини юбка; Васечкин с испуганным лицом (эйфория от осознания того, что он полетит в космос, после увиденных трупов быстро ушла) выглядел еще более нелепо, потому как на обтягивающий резиновый костюм он надел такие же обтягивающие черные джинсы, а учитывая, что он был худощавый, казалось, что из широкого худи болтается две веревки — его ноги; Гречкин надел на себя больше всего вещей и выглядел натурально как космонавт в старом объемном скафандре; и стояли они все на Останкинской башне на фоне сотен трупов и с видом из окон на стертую с лица Земли Москву. Если сейчас их сфотографировать и отправить эту фотографию в прошлое на месяц каждому из них и попросить мысленно воссоздать те события, которые привели их в эти обстоятельства, скорее всего никто не сможет даже близко представить, что же заставило их тут оказаться в таком виде, в таком антураже.

Но на внешний вид, конечно же, им было наплевать. Сейчас единственной их целью было пережить волны. Продержаться до тех пор, пока Сфера не поглотит Луну и не сядет на Землю. Безусловно, тогда начнутся новые проблемы, но о них позже…

Когда будет следующая волна — неизвестно. Луна, будучи над другим полушарием, могла приблизиться к Земле на столько близко, насколько пожелает Сфера. Одно было ясно — уничтожать Землю столкновением с Луной Сфера не станет. Куда проще мягко сесть и начать поглощать нашу планету, хотя в какой-то момент, возможно, Сфера раздуется, чтобы увеличить свою площадь, и тогда Земля треснет, как было с Титаном. Но это не важно, ведь как ни крути — конец близок. В случае, если Луна не изменила свою скорость и расстояние до Земли, прилив должен начаться через восемь часов. Но в это никто не верил. Все трое ждали волну раньше. Гораздо раньше. Готовые бежать наверх Юра, Саша и Катя стояли возле окна и смотрели на темнеющее небо на запад, откуда вскоре должен появиться поток.

Васечкин первым понял, что там вдали, на горизонте, перед волной прозрачной стеной идет атмосферный фронт. Саша замахал руками, показывая в окно. Небо в том месте стало бледно синее на фоне остальной черноты. Такое бледно-синее, каким оно бывает после заката, перед тем, как совсем стемнеть. Гречкин тут же побежал к столу с рюкзаками и винтовками.

Синева медленно возвышалась над горизонтом на протяжении всей его видимой линии. Со смотровой площадки башни было видно в радиусе примерно ста километров. Что, собственно, и означало, что поток ветра сейчас находится на этом расстоянии, а за ним и волна.

Саша подбежал к Юре и тоже, как и космонавт, нацепил на грудь рюкзак, а на плечо повесил винтовку. Пневматический пистолет Юра выкинул, а Катин арбалет утонул в шахте. Последним делом они нацепили на лица маски для плавания, защищающие глаза и нос.

Взобравшись по винтовой лестнице на открытую площадку, они все трое невольно замерли. Из-за горизонта огромным расползающимся во все стороны диском показалась горящая Луна. Края ее видимой части окружности расширялись по мере восхода. Скорость движения Луны была огромная, невероятная. Вот уже треть спутника вылезла из-за края Земли и заняла эта треть все пространство над горизонтом, которое видно слева направо. Луна сейчас была больше в сотни раз. Огненная Луна шла на низкой орбите, такой низкой, что слои атмосферы, которые она же сама и гнала, терлись об нее, раскаляя каменную поверхность. Луна горела подобно метеориту, вошедшему в наше небесное пространство. Катя со страху села. Свет был ярче тысяч Солнц! День полыхал, так что пришлось прищуриться. Казалось, что Бог пододвинул к Земле Солнце. Края диска Луны колыхались, испуская языки огня, как у звездной короны. Видимая поверхность спутника переливалась пламенем. Выглядело это так, будто оранжевые узоры на раскаленных углях перетекали, становясь то желтыми, то алыми. Шар из огня закрыл собой западную половину неба. Луна полностью взошла буквально за минуту. Атмосфера от ее нижнего полукруга к Земной поверхности градиентом переходила от желтого цвета к насыщенному оранжевому. Ветер и волна, вот-вот преодолеют сто километров, охватят, окутают собой башню. Гречкин помог Кате подняться, и они втроем бросились наверх.

Железная маршевая лестница внутри самой антенны была очень компактной и крутой — буквально несколько шагов ты делаешь по ступеням и тут же выходишь на узкий пролет, разворачиваешься, снова делаешь несколько шагов и снова пролет. Понимая, что от скорости подъема зависит их жизнь, Юра, Саша и Катя, не думая об усталости, бежали по ступеням наверх, помогая себе руками — отталкивались от перил. Гречкин с фонариком на телефоне был впереди. Никто из них точно не знал, на каком расстоянии за воздушным фронтом движется фронт водный. Но учитывая дальность до линии горизонта, вода была более чем в ста километрах от башни: может в двухстах, может в трехстах. Все трое обливались потом, но раздеваться, а потом снова одеваться не было времени. Через десять минут подъема темп их существенно снизился, но делать остановку было бы самоубийством. Лестница эта была почти в два раза ниже той, по которой они шли на смотровую площадку (та 340 метров, эта 180). Следовательно, подняться по этой они должны в два раза быстрее, то есть не за два часа с лишним, а за час (если вычесть время отдыха). Добавим сюда скорость подъема за счет крутизны самой лестницы, возможности отталкиваться руками от обоих перил, освещенности и страха, что снизу на них поднимется холодная океаническая вода, и выходит, что подъем должен занять не более, чем минут тридцать.

Спустя еще десять минут (Гречкин смотрел на часы в телефоне) вокруг все начало свистеть. Воздух возвращался. Свистело недолго, меньше минуты. Как свист стих, все трое выплюнули клапаны баллонов. Стук обуви о железные ступени стал первым, что они услышали.

— Почти поднялись! — крикнул Юра, еле выговаривая слова из-за отдышки, — сейчас за воздухом вода пойдет. Успеем!

— Если волна будет выше башни?! — спросила Катя.

— Значит, мы скоро умрем! — ответил Юра.

— В который раз вы уже умираете?! — спросил Саша.

— Обсудим это, если выживем! — ответил Гречкин.

— Если выживем, обещаете рассказать подробно про все ваши приключения на Титане?! — спросил Васечкин.

— Обещаю! Но сейчас надо бежать молча, чтоб не сбивать дыхание!

Они все же остановились, но лишь на полминуты, чтобы убрать баллоны в рюкзаки.

Башня начала раскачиваться на ветру и чем выше они поднимались, тем колебания становились более амплитудными. Завывания ветра становились все громче и злее.

Пришлось потесниться, когда они добрались до самого верха лестницы. Стоя втроем на последнем лестничном сегменте, они выглядывали снизу, из прохода в полу маленького круглого балкончика на отметке 520 метров, огороженного невысокими металлическими перилами.

Невероятных размеров оранжевая Луна, будучи уже почти над головой, горела, словно небеса разорвались и образовали тоннель в ад. Ветер дул сильнее с каждым мгновеньем. Небо было наполовину окрашено в красно-желтый цвет, а наполовину, на востоке, все еще оставалось черным и звездным. Вдали по всей длине горизонта уже было видно волну. Синяя стена смерти двигалась на Москву, подчиняемая невидимым силам гравитации. Высоту ее пока невозможно было определить. Амплитуда движения верхушки башни достигла десяти метров. Ветер принес вместе с собой пепел. Троица спустила маски для плавания на глаза и нос.

— Из-за грунтовых приливов начали извергаться вулканы! — произнес Васечкин, — скорее всего и Йеллоустоун тоже.

Все небо начало заволакивать пеплом, будто резко наступила зима и поднялась метель.

— Что дальше делаем?! — спросила Катя.

— Не знаю! — ответил Юра, — или сидим тут, или лезем выше!

— Дождемся волны и станет ясно! — сказал Саша.

— Да! — согласился Гречкин, — тут безопаснее!

— Башня устроит от такого удара?! — спросил Васечкин.

— Кто же знает! — сказал Гречкин.

— Юра, вы знаете, я так рад, что решился приехать к вам, чтоб сфотографироваться! — сказал Васечкин.

— Еще бы ты был не рад! — усмехнулся Гречкин, — если б не приехал, давно бы помер!

— Можно подумать… Вы бы не померли!

— Да ладно, Саш, я шучу! — космонавт похлопал парня по плечу, — я тоже рад знакомству!

— Правда?!

— Конечно! Тем более, что все, кого я знал, уже мертвы! Остались только вы! Вам я хотя бы могу доверять!

— Очень мило! — ответила Катя, но было непонятно, рада ли она происходящему или нет. С одной стороны она и брат живы, но с другой — погибло всё, что было. А до Гречкина ей никогда особо не было дело. Они пересекались по работе несколько раз за всю жизнь и почти не общались. Она знала, что он звезда для многих мальчишек, но у девушки были другие интересы, хотя и смежные с работой Юры. Катя грезила запуском своего космического паруса… Что ж, мечта сбылась, но вот о результатах полета микрозондов уже никто никогда не узнает. Катя тешила себя тем, что все сработает и если промотать время на миллионы лет вперед, то благодаря ее проекту “Код человечества” человеческое ДНК разлетится по существенной части галактики Млечный путь, человек как вид будет воссоздан и продолжит заселять планету за планетой, живя в гармонии с другими разумными созданиями.

Вскоре стало заметно движение волны. На фоне далеких домов в серой пепельной дымке поток казался неимоверно высоким. Будто горный хребет несся навстречу на скорости сотни километров в час. Поток был уже в западном пригороде.

— Мне кажется или волна примерно на уровне наших глаз?! — предположил Васечкин, пытаясь утешить себя.

— Не понятно! — ответил Юра, — но если так, то мы еще сможем прожить какое-то время.

— Вы забываете, что может быть и четвертая, и пятая волна! — напомнила Катя.

— Сфера поглощает Луну! — сказал Саша, — на самом деле Луна не такая большая, как вы думаете! Она просто очень близко! Я уверен, что Сфера вскоре сядет на Землю! Максимум, будет четвертая волна и всё!

— Четвертой волной нас точно смоет! — сказал Гречкин.

— Да, четвертой смоет! Факт! — согласился Васечкин, — но эта, смотрите! Точно не выше нас!

— Похоже и правда не выше! — сказала Катя.

Гречкин до последнего сохранял скептицизм, но когда поток добрался до МКАДА, то и он признал, что уровень воды ниже уровня их глаз. Перед волной, закручиваясь, пенясь и вздымаясь на высоту метров пятьдесят, клубился мусор, который поток под неимоверным давлением уносил с поверхности Земли и толкал вперед, так же как и строительный грейдер, двигаясь, равняет перед собой песок.

— Ветер очень сильный! — сказала Катя, — если придется лезть выше, по этим перекладинам, то как мы там просидим несколько часов? Нас сдует!

— Я все расскажу! — ответил Юра, — я об этом позаботился!

Пятисотметровая водная стена уже была на расстоянии нескольких километров, и складывалось впечатление, что за ней ровной гладью назад, до горизонта стелется океан. Но не синий, а серый из-за пепла, который был повсюду. Проснувшиеся вулканы посыпали Землю пеплом перед ее смертью. Так символично…

Грохот от потока приближался.

— Сейчас тряхнет! — крикнул Юра.

Перед самим ударом волны о башню стало понятно, что поток воды такой высоты шел не вертикальной стеной, а крутым спуском. В первые мгновенья башня приняла на себя удар своей нижней частью, помещения которой моментально оказались затоплены, что сделало центр тяжести башни еще ниже, а саму башню устойчивее.

— Держитесь! — заорал Юра.

Васечкин тоже заорал, но не слова, а просто начал кричать, видимо, от страха.

Волны от удара о башню окатили всех троих. Верхушку антенны мотнуло на восток с такой силой, что Катя слетела вниз со ступеней на пролет, а Васечкин ударился головой о порог выхода из лестничной шахты. Парню повезло, что удар пришелся по пластиковой маске. Один только Гречкин, уперевшись руками перед собой, остался на месте невредим. Антенна так и осталась, подчиняемая потоку, наклонена по его направлению. Раскачивания были, но мизерные по сравнению с тем, что было на ветру. Уровень воды практически достиг балкона. Вода снизу прибывала.

— Надо лезть! — крикнул Юра, — сейчас вода с шахты поднимется до нас!

Саша огляделся и понял, что они находятся будто бы в центре океана. А возле них из воды торчит мачта корабля.

— Саша, давай ты первый! Потом Катя! Потом я!

Васечкин осторожно вылез из проема и тут же не разгибаясь схватился за антенну. До самой верхушки шпиля было еще двадцать метров. Вдоль столба антенны шел еще один металлический столб, тонкий, тоже двадцатиметровый, из которого торчали горизонтальные перекладины. Этот столб с перекладинами, приваренный к антенне, и являлся лестницей.

Саша обнял столб и прижался к нему щекой, будто к родной матери, которую не видел много лет. Ткани его одежды хлопали на ветру, а волосы развевались. Если отцепиться от лестницы, то потоком ветра тут же снесет в воду. Ветер был сильнее, чем при любом Земном урагане. Холодная, практически ледяная вода северной части Атлантики начала бить фонтаном из шахты лестницы. Одежда Юры и Кати промокла, но гидрокостюмы под низом позволяли пока сохранять тепло.

— Я не могу! — кричал Саша, — меня сдует!

— Лезь вверх! Мы тут по грудь в воде стоим! — кричал Гречкин.

Васечкин, робко переставляя ногами, мертвой хваткой цепляясь за перекладины, поднялся выше на три метра. Следом вылезли мокрые Катя и Гречкин. Фонтан выплескивался из шахты. Уровень воды понялся, затопив смотровой балкончик, и остановился. Гречкин протянул стоящему выше Саше ремень.

— Держи! — кричал Юра, — прокинь его вокруг талии и застегни через перекладину!

— Вы с ума сошли?! Как я одной рукой это сделаю?!

Твою мать, — выругался Юра про себя. Гречкин полез прямо на Васечкина, и когда грудь Юры поравнялась с задом Саши, космонавт, держась одной рукой за перекладину, второй рукой дал Саше ремень.

— Держи этот конец!

— Держу!

Гречкин обеими руками схватился за обе перекладины и подтянулся к лестнице, прижимая Васечкина к ней же. Задачу осложняли мешающиеся за спиной парня рюкзак и винтовка.

— Я тебя держу, застегивай ремень!

Саша отпустил обе руки и, упираясь спиной в Юру, застегнул ремень за лестничным столбом.

— Готово!

Юра пополз вниз, а Васечкин так и остался прижатый ремнем к столбу. Руками Саша вновь вцепился в лестницу.

Таким же образом Гречкин обошел сзади Катю и прижал ее к столбу. Она застегнула ремень и тут же обняла сам столб.

Юра встал сбоку от Кати на ее уровне, по высоте на метр выше балкона. Девушка теперь могла освободить руки, хотя это было страшно (мало ли ремень не выдержит), и помогла Гречкину застегнуть ремень за лестничным столбом.

В итоге Васечкин стоял наверху в полуметре от Кати и Юры, которые тесно прижимаясь друг к другу, еще и прижимались ремнями к столбу. Стоять было крайне неудобно, но зато более безопасно.

Голова Гречкина была сбоку от Кати, в двадцати сантиметрах от нее и чуть сзади. Он вдруг обратил внимание на профиль ее лица — пышные губки, кругленький аккуратный носик за маской, и глаза… глаза было плохо видно все из-за той же маски. У Юры даже мелькнула мысль: а что, если она вскоре останется последней женщиной вида хомо-сапиенс и ему с ней предстоит в будущем восстанавливать популяцию? Не время для таких мыслей, а хотя… что ему еще делать? Теперь надо переждать волну стоя вот так вот, прижимаясь к симпатичной девушке несколько часов.

— Ну как вы?! — крикнул Гречкин.

— Как?! — раздался голос сверху, — очень интересный вопрос! У меня все плохо! Моя планета вскоре погибнет! А вы как?!

— Я имею ввиду, сможешь ли ты так простоять там?!

— А куда я денусь?! Даже если я подохну тут, я так и останусь прикованный к этой лестнице!

— А ты как, Кать?! — спросил Юра.

— Не знаю! — ответила она, — Никак! На все воля стихии и высшего разума!

— Нашли время для философских ответов! — сказал Юра, — нормально что ли ответить сложно… Последнюю фразу он произнес уже тихо, сам себе.

Ветер свистел. Вокруг был океан, покрытый пеплом. Серые цвета преобладали, куда ни глянь, не считая огненной Луны, край которой уже коснулся восточной линии горизонта, а другой ее край был все еще над головами. Шпиль останкинской башни торчал на двадцать метров из воды. Казалось, будто все это сюрреалистичная картина художника, фантазирующего на тему постапокалипсиса. Кругом до горизонта во все стороны была вода и пепел, который несся в потоке воздуха. Водный поток практически не ощущался, если не смотреть себе под ноги, где вода с огромной скоростью с двух сторон огибала конец башни. А вот ветер и горизонтальная пепельная метель ощущались еще как! Все трое повернули головы на восток от ветра. Во рту стоял привкус горечи из-за попавшего туда вулканического пепла.