Глава 11. Моя акация


Акация была большая, зеленая и развесистая. Кикикао посадили на нее. Он пробежал по ветке, восторженно выкрикивая:

— Мака! Ма-кач-ка!

— Нет, я не могу к тебе взлететь, — ответила снизу Марийка.

— Мака! — Он был очень рад, что его сюда привезли. Акация такая же густая, как баобаб у него на родине.

— Я пойду помогать маме, — сказала Марийка.

Татьяна Петровна готовила завтрак, а Марийка подогрела гречневую кашу, которую Кикикао очень любил, нашла игрушечную кастрюльку, положила в нее кашу и кусочек омлета. Кикикао любил все, что любила Марийка, но ел так мало, что вся еда за день умещалась в чайной ложечке.

Марийка понесла тарелки к столу, что стоял неподалеку от акации, и ахнула. Вся дорожка была усыпана листьями. Так бывает после сильной грозы.

— Кикикао! — послышался сверху довольный голосок. Малыш сидел на гладко обструганной белой жердочке.

— Мама! Мама! Посмотри, какой насест он себе сделал!

Татьяна Петровна подошла к акации и удивилась.

— Ох ты ж, разбойник.

— Он ведь должен был сделать себе удобное жилище, — рассудительно заметила Марийка. — Посмотри, мама, над ним и вокруг нет ни одной ветки. Устроил себе высокий шатер.

— Это он почистил, чтобы ни сверху, ни снизу к нему не могла подобраться гадюка. Но он все-таки разбойник! — смеялась Татьяна Петровна.

Все это малыш внимательно слушал. Подняв хохолок, он важно ходил по обструганным веточкам… Зацепился ножками за конец ветки, покачался и крикнул: — Ка!

— Кикикао, упадешь! Не шали! — закричала Марийка.

С соседних дач сбегались дети.

— Кикикао! — воинственно выкрикивал малыш и с поднятым чубчиком топтался на самом краю ветки. Потом, запрокинув голову, пятился, раскачиваясь то в одну, то в другую сторону. Раскачивался так, будто танцевал.

— Как красиво! — захлопала в ладоши Марийка. — Как красиво, мой царевич!

Дети тоже зашумели:

— Очень, очень красиво! Он у тебя настоящий царевич.

— Мака! — крикнул малыш. Он показывал эти фигуры для Марийки.

Да, он не может летать, но пусть знают, что Марийкин попугай не трусишка. Эти фигуры показывал ему отец на высоком баобабе. Вся стая восхищалась им.

Кикикао повторял все, что делал когда-то его отец.

Марийка понимала, как это было трудно.

А Кикикао полез еще выше. Нет, он не забыл, что не может летать, но ему так хотелось еще раз услышать: «Как красиво, мой царевич!» Ухватившись за самую высокую ветку, он свесился головой вниз, распростер свои снежно-белые крылья так, что на них падали золотые солнечные лучи, и стал раскачиваться.

— Кикикао! Мой царевич! Мой красивый попугай! — говорила Марийка.

А малыш раскачивался все сильней и все громче кричал. Такой боевой клич издавал его отец, когда видел поблизости врага. И пусть все знают: Кикикао защитит Марийку, если на нее кто-нибудь нападет. Ветка была тонкая-тонкая.

— Довольно, Кикикао! Довольно! — просила Марийка.

Но поздно! Ветка обломилась.

— А-а! — закричали дети.

С вершины дерева падал малыш. Марийка развернула фартук и бросилась туда, где должен был упасть попугай.

Но он не упал. Ухватился клювом за одну из веток, в одно мгновенье снова оказался наверху и радостно выкрикнул:

— Ка!

— Он вполне может выступать в цирке, — говорили мальчики.

— Такое и в цирке не увидишь, — возражали девочки.

— Иди, иди сюда, мой Кикикао! — позвала Марийка и протянула руки к малышу. Он очень проворно спустился с дерева по лестничке, которую сделал себе, «построгав» и укоротив ветки.

Малыш сел на плечо Марийки и спросил:

— Ка?

— Конечно понравилось, — ответила она.

— Понравилось, понравилось! — подтвердили дети.

И Кикикао, довольный, потерся о Марийкино ушко.

Загрузка...