Неспокойные воды Жавель

Глава X

Выйдя из кафе Рути, я запасся вечерними газетами, остановил такси и велел отвезти меня на улицу Сайда. По дороге я внимательно просмотрел прессу. Ни «Крепюскюль», ни «Франс-суар», ни «Пари-пресс» не сообщали о том, что обнаружен труп Демесси. И я полагал, что теперь его не скоро найдут. Эти арабы, обычно такие осмотрительные, должны были в последнее время побить в этом отношении собственные рекорды. Не станут же они ради какого-то отдавшего концы руми[14] впускать к себе полицейскую свору. Если они заметили, что в комнате под номером десять скрывается жмурик, они, верно, преспокойненько ухватили его за руки и за ноги и швырнули поблизости в Сену. Я не мог разобраться, радоваться мне этому или нет. И тут как раз мой водитель с неподражаемым акцентом династии Романофф сообщил мне, что мы прибыли.

Солнце сегодня соизволило-таки выглянуть. Оно было не ярким и не теплым, но придавало окружающему пейзажу сносный вид. Однако требовалось нечто большее, чтобы оживить фасад дома и разбойную железную лестницу. От всей души желая не столкнуться с Ортанс Демесси (мне нечего было сказать ей, да я и не хотел пока ничего говорить; к тому же сейчас скорее уж я нуждался в чьей-то помощи), я стал подниматься по лестнице. Взобравшись на пятый этаж, я постучал в дверь Мариньи, матери и дочери. Открыла мне мать.

– О! Добрый день, месье Бюрма,– сказала она.– Входите, прошу вас.

Видимо, я внушал ей симпатию. Хоть какое-то разнообразие – это позволяло мне не думать о тех, кто терпеть меня не мог. Я вошел.

– Мне хотелось бы повидать вашу дочь,– сказал я.

– По поводу работы, о которой вы мне говорили? Работы для Жаннет?

– Да.

– Видите ли… мы получили ответ из конторы, куда она вчера ходила на пробу. Ее приняли, и она приступит к работе второго января.

– Неважно. Мне все равно надо с ней повидаться.

– Она только что встала, и ей, видно, не по себе. Вчера она пришла страшно поздно и всю ночь ворочалась.

– И все-таки мне надо повидать ее,– снова повторил я.

– Вы так нетерпеливы и требовательны,– жеманно сказала она,– точно влюбленный. А знаете, она всю ночь грезила вслух и несколько раз произносила ваше имя. Я-то думала, что вы едва знакомы.

– Мы виделись всего два раза. Что же касается моего имени, которое она произносила во сне… Многие женщины поступают точно так же. Есть другой Бюрма, тот самый, который торгует жемчугом, бриллиантами и ожерельями. И хотя все это подделка, многие даже самые разборчивые дамы и наяву готовы были бы довольствоваться его товаром, тем более что на настоящие у них, конечно, не хватит средств.

– Да вы шутник. Пойду скажу ей, что вы пришли.

Она вернулась вместе с дочерью. Скверно проведенная ночь, бесспорно, оставила свои следы на лице Жаннет, но – чтоб мне платить налоги строго в указанный срок!– ей это лишь прибавило очарования. Она мило улыбнулась мне и протянула руку. Мамаша все еще была тут и не спускала с нас глаз. Но вот наконец хозяйственные заботы потребовали ее присутствия в соседней комнате.

– Что… что-нибудь новое? – с тревогой спросила Жанна.

– Ничего. Все идет отлично. Во всяком случае, неплохо. Я вам потом объясню. Сегодня прекрасная погода. Мне хочется прогуляться. Вы пойдете со мной?

Она согласилась.

– Не забудьте свои духи,– сказал я.

– Они вам нравятся?

– Особенно футлярчик.

Когда мы вышли на улицу Сайда и стали спускаться по ней в сторону улицы Оливье-де-Серр, я сказал:

– Не могли бы вы отдать мне его на несколько дней?

– Пожалуйста. А что…

– Вам часто доводилось видеть в продаже такие штучки?

– Нет.

– Тогда одно из двух: либо это какой-нибудь ювелир или владелец ювелирной лавки, называйте как хотите, делает такие штуки в большом количестве на потребу богатой клиентуре, и в таком случае я ничего не найду. Либо это идея, дорогостоящая фантазия той самой женщины, и тогда, если хоть немного повезет…

– Повезти должно основательно, вам не кажется?

– Не приводите меня в уныние. Я и так в упадке. Может, там есть какая-то марка.

– Я ничего не заметила.

Она открыла свою сумочку, достала золотой футлярчик с бриллиантовой кнопкой и протянула его мне. Я положил его себе в карман.

Дойдя до перекрестка Вожирар-Конвент, мы вошли в кафе-ресторан Ривале. Теперь я уже немного проголодался, Жанна тоже. Мы сели в укромный уголок. И дожидаясь, пока принесут еду, я стал изучать пресловутый футлярчик. И в конце концов обнаружил хитро замаскированную – дабы не нарушать хорошего тона и хорошего вкуса – пробу на драгоценном металле. Она соседствовала с другой отметкой – микроскопической. И в самом деле, только в микроскоп можно было разглядеть, что она собой представляет: был ли то вензель, символ, божество или что иное. Я направился к телефону, чтобы позвонить Элен, моей секретарше.

– Есть работенка, моя дорогая, – сказал я.-Для вас и для всех остальных. Пригласите как можно скорее всю банду в контору, потом приезжайте ко мне на площадь Конвента, кафе «В Конвенте». По дороге заскочите к моему дому и возьмите мою машину.

Она явилась, когда принесли десерт.

– Садитесь,– сказал я, представив их друг другу.– Садитесь и закажите себе что-нибудь. Что-нибудь для подкрепления ваших красивых ножек. Им предстоит поработать. А вам придется побегать.

– А! – молвила она, кинув понимающий взгляд в сторону Жанны.– А вы что будете делать? Спать пойдете?

– Я слишком стар.

– Чтобы спать?

– Чтобы бегать. И чтобы спать – тоже, если уж вам все непременно хочется знать. Ну а теперь хватит болтать…– Я вручил ей драгоценный футлярчик.– Тут есть,– я показал ей где,– клеймо и какая-то отметка. Мобилизуйте всех, поговорите с ювелирами, словом, расстарайтесь и велите узнать, означает ли что-либо эта отметина, может, клеймо фабриканта или еще что… Мне хотелось бы знать, кто это сделал и для кого.

– Только и всего?

– Пока – да…

– Ну и ну! В общем… И результат, конечно, через час? – усмехнулась она.

– Зачем торопиться? Убийца с собой не покончит, а мертвым спешить некуда.

Ее карие глаза потемнели.

– Это настолько серьезно?

– Да.

Она не стала ни о чем расспрашивать. Спрятала роскошный футлярчик в свою сумочку и сказала:

– Ну что ж, я посмотрю. Мне взять машину или ехать на метро?

– Оставьте машину мне. А сами поезжайте на такси. Поберегите ноги, говорю вам, они еще понадобятся.

Она рассмеялась.

– Мне понадобятся в основном чулки. Тем более, что с этой беготней я наверняка прикончу две или три пары.

– Я куплю вам новые, какие хотите. И в придачу пояс, если это доставит вам удовольствие.

– Красота! Только тогда уж с застежками из стразов, ладно?

– Нет. О них пальцы обдерешь.

Она расхохоталась и ушла.

Теперь оставалось только ждать результатов расследования Элен, если, конечно, таковые будут. Другого ничего не придумаешь… да к тому же и мыслей-то у меня никаких не было. Я понятия не имел, с какого боку подступиться к этому темному делу. Футлярчик для духов, тот, кто его сделал, та, кто его заказала,– вот единственные конкретные вещи, конкретные, но такие ненадежные. Все остальное – сущие пустяки. За исключением Жанны Мариньи, нежное присутствие которой могло послужить оправданием принятому мной решению устроить себе каникулы.

– Воспользуемся хорошей погодой и погуляем,– предложил я девушке, когда мы покончили с едой.

Мы сели в машину и спустились к Сене. Это было сильнее меня; мне хотелось во что бы то ни стало заглянуть на улицу Паен. Там было по обыкновению тихо. Бистро-гостиница североафриканцев стояла на месте, и никакого волнения там не замечалось. Я потрогал в кармане ключ от комнаты, где уснул вечным сном Демесси. Что сталось с его трупом, томился ли он все еще там или же?… Ничто мне не мешало отправиться туда на днях и удостовериться в этом… или в чем-то совсем другом. До чего же соблазнительная вещь – этот ключ. Соблазнительная и полезная. Хотя, если вспомнить, жене Синей Бороды не очень-то повезло с одним ключиком. Во всяком случае, отложим это дело на потом – ну не сегодня же. Когда, замедлив ход, я поравнялся с трактирчиком, оттуда вышел клошар-европеец. С трудом волоча ноги, он направился к берегу – неизменному пристанищу всех бродяг.

Чуть позже и мы тоже пошли побродить в порт Жавель. Грешно было бы упустить хоть один луч этого доброго солнца, еще высоко стоявшего в небе. Оставив мою «дюга» в конце улицы Паен, почти на том же месте, что и в тот вечер, мы спустились на берег по наклонной поверхности моста Мирабо. По зеркальной глади вод шла баржа, ее тащил буксир с красно-черной пригнутой трубой – это давало ему возможность пройти под арками моста. Расходившиеся от него во все стороны волны замирали у берега, с плеском ударяясь о борта стоявшей на якоре баржи, на пузатом корпусе которой было написано что-то вроде… честное слово, примерно то, что вы говорите. Что-то похожее на голландское, если только не датское, а может, норвежское с приместью шведского. Я всегда это немного путаю. Впрочем, не я один. И мне было не совсем понятно, на каком языке лаяла собака, ходившая взад-вперед по верхней палубе все той же баржи, но она без всякой надписи или переводчика яснее ясного давала понять, что относится к разряду злых собак. А может, виной тому был всего лишь акцент. Чуть поодаль высилась груда железного лома. Вооружившись газовым резаком, рабочий резал металлические листы. Выгрузив старую рухлядь, грузовики отъезжали пустые. Еще дальше, на приподнятой платформе, где крутилась дробилка, арабы, широко размахивая вилами, загружали машину металлической стружкой, блестящей или проржавелой, но, как правило, беспорядочно спутавшейся, зато с другого конца воронки она выходила маленькими, послушными кусочками, которые тут же укладывались пирамидой.

Когда мы спустя какое-то время возвращались назад, Жанна вдруг с восторгом сказала:

– Некоторые не теряются, а? Поглядите-ка на это авто. Вряд ли оно принадлежит какому-то рыболову.

То был автомобиль американской марки или что-то похожее; великолепная машина – ее хромированные украшения так и сверкали на солнце,– немножко смахивающая на крем-брюле из-за своей двухцветной окраски и все-таки великолепная. Она стояла в нескольких метрах от баржи со злой собакой, с той самой злющей собакой, которую теперь было не видно и не слышно. Из каюты вышли двое мужчин. Один с виду мореплаватель, другой – коренастый, весь из себя такой важный и одет во все самое лучшее. Лица его я не разглядел. Мужчины расстались, не пожав друг другу руки. Водник исчез внутри своего плавучего дома, и почти сразу же на палубе вновь появилась собака и стала лаять. Другой тип сел в машину.

– Какой у вас странный вид,– сказала Жанна.

– У меня? Гм… да, возможно…

А все из-за этой чертовой двухцветной тачки, которую, мне казалось, я уже где-то видел. И вдруг, как раз в тот момент, когда владелец ее включил сцепление, я вспомнил. Я снова увидел ее в окружении той обстановки, на фоне которой заметил ее в первый раз. Именно за ней я приткнулся в тот вечер, перед тем как направиться в логово Демесси. А когда я вернулся со своей рискованной прогулки, ее уже не было.

Роскошная тачка…

Женщина, которая пользуется дорогими духами в роскошном футлярчике…

Тачка, которая стоит на месте, пока женщина находится у Демесси…

Тачка, которой нет, когда женщина в свою очередь дала деру…

Пресловутая тачка вместе со своим шикарно одетым водителем тронулась с места, мгновенно преодолев наклонную поверхность моста Мирабо, и затерялась в потоке машин.

Но я инстинктивно успел запомнить ее номер.

Возможно, я напал на след.