23

Лицо Джины еще больше побледнело. Она стояла все так же неподвижно, не отрывая взгляда от портрета матери.

– Неужели вы, милорд, можете поверить, что обычная женщина способна быть теоретиком в геологии?

– Если эта женщина – вы, я готов поверить во все, что угодно, – проворчал Джастин. Он чувствовал себя полным дураком, потому что до сих пор не смог разгадать, кем являлся этот «отшельник». – Почему же вы не сказали мне честно?

– Но я была честна с вами. – Она наконец повернулась и посмотрела на него. – Я же говорила, что не знаю мужчины с таким именем. И я действительно его не знаю.

– А я вообразил, что вы имеете в виду местных жителей. Значит, Дж. и О. – ваши инициалы, а фамилию вы взяли от матери?

– Она и моя тоже: Джорджина Оливия Дуглас Пенфорд. Я просто отбросила мою последнюю фамилию.

– Почему?

Глаза Джины сердито сузились.

– Разве ответ не очевиден? – В ее голосе прозвучала горечь. – Если бы издатели «Трудов» знали, что все эти статьи написаны женщиной, они никогда бы не опубликовали их. И если сейчас станет известно, что я женщина, то меня никогда больше не опубликуют. Хуже того, на мои теории будут нападать просто потому, что я женщина, а не из-за их сути.

Джастин рад был бы ей возразить, но ему пришлось признать ее правоту. Более того, раньше, до его поездки в Пенфилд, он скорее всего присоединился бы к хору критиков, узнай он правду.

Джина опять посмотрела на портрет матери.

– Теории Дж. О. Дугласа вызывают большой интерес и уважение. Но те же самые теории, выдвинутые Джорджиной Оливией Дуглас Пенфорд, вызовут неприятие и насмешки. Мне противно прятаться за мужским псевдонимом, но разве у меня есть выбор?

Джастин ничего не мог на это возразить.

– Выбора нет, – признал он. Она имела право испытывать гнев и горечь. Он понемногу и сам начинал разделять эти чувства.

– Этот мир создан для мужчин, – сказала она со вздохом.

Да, именно так. Впервые Джастин вдруг осознал, что она должна чувствовать. Как нелегко быть женщиной с ясным умом и сильным характером и не иметь возможности получить достойное образование и признание, возможности, которую она имела бы, родись она мужчиной.

– Я понимаю вашу горечь и боль, Джина. Но почему вы мне не сказали правду?

– А вы бы мне поверили?

Джастин задумался над ее словами, желая быть с ней совершенно честным. Она заслуживала правды.

– Возможно, не сразу, – признал он, – но после нескольких дней пребывания здесь определенно поверил бы.

– Неужели? – В ее голосе звучало сомнение.

– Да, я очень быстро понял, что вы не похожи ни на одну из женщин, которых я когда-либо встречал.

– Я что, урод? Ошибка природы?

– Да нет же! Я говорю это как комплимент. Я не знаю ни одной другой женщины с таким живым и ясным умом.

«И с такой удивительной улыбкой, которая греет меня, словно солнце. И с такой страстью и искренностью...» Он бы мог продолжать до бесконечности.

– Вам просто не встречались женщины, которые решались бы так открыто выражать себя.

– И это тоже! – согласился он с улыбкой.

– Джастин, разве вы не знаете, что, когда мужчины считают, что женщины изначально ниже их, они оценивают их сквозь кривую призму своих предрассудков. Если мы, женщины, ниже, то только потому, что мужчины не дают нам ни образования, ни возможностей, ни власти, даже над нашим собственным имуществом.

– Большинство женщин не имеют такой силы духа и такого разума, как у вас.

– Когда мужчины обращаются с женщинами как со слабыми, неразвитыми умственно существами, то многие начинают вести себя так, как от них ожидают. Посмотрите, насколько по-другому ведет себя с вами Лэни теперь, когда вы относитесь к ней с уважением.

Признав правдивость этого замечания, Джастин не нашелся, что возразить.

– Разве вы не видите, Джастин...

Она так мило произносила его имя, что он наслаждался, слыша его из ее уст. Он хотел слышать его опять и опять – до конца своей жизни.

– Мужчины не могут осуждать женщин за недостатки, вызванные их собственным отношением к ним.

Он улыбнулся ей.

– С этим я согласен. И все-таки немногие женщины имеют такой ум, как у вас. – И опять его комплимент скорее рассердил ее.

– Вы не правы, милорд. Немногим женщинам так повезло с родителями, как мне. Они настояли на том, чтобы дать мне образование, которое обычно дают в семье сыновьям.

Он начал было спорить, но выражение ее лица заставило его замолчать.

– Только вспомните, как вы когда-то считали Лэни дурочкой.

Джастин со стыдом вспомнил, что дело действительно обстояло именно так. Если бы не Джина, он и сейчас бы так считал. Но она доказала ему, насколько он ошибается – и не только в этом.


Когда Джастин спустился в тот вечер в гостиную перед обедом, он нашел свою сестру стоящей в задумчивости. Услышав его шаги, она повернулась и шагнула ему навстречу.

– Как хорошо ты выглядишь, Лэни, – сказал Джастин. – Новое платье тебе очень идет.

Ее лицо просияло.

– Ты действительно так считаешь? – с робкой улыбкой спросила она.

– Конечно, – заверил ее Джастин совершенно искренне. Лиф, пышные рукава и широкая юбка ее белого муслинового платья были расшиты изящными гирляндами цветов. – Ты напоминаешь мне весну в полном цвету.

Она улыбнулась, довольная комплиментом.

– Это одно из тех платьев, которые ты заказал для меня.

Когда Лэни так улыбалась, ее выступающая нижняя губка была совсем незаметна. Она казалась ему гораздо симпатичнее, чем раньше, когда он видел ее все время надутой и угрюмой.

– Ты был так добр ко мне, Джастин! Спасибо.

Ее слова неожиданно тронули его. Он вдруг с удивлением осознал, как редко женщины благодарили его за то, что он для них делал.

За время, проведенное в Пенфилде, и он, и его сестра решительным образом пересмотрели свое отношение друг к другу. Теперь они были не только родственниками, но и друзьями. Джастин уже давно решил, что позволит Лэни жить с Джорджиной и наймет ей учителя, но никому еще этого не говорил. Иначе бы он потерял единственный предлог оставаться в Пенфилде. Но он не хотел и дальше держать ее в неведении. Он взял ее за руку.

– Лэни, я не возражаю против того, чтобы ты осталась в Пенфилде. Если хочешь продолжить образование, я найму тебе учителя.

К большому удивлению Джастина, Лэни не казалась такой довольной, как он ожидал.

– В чем дело? Я думал, что ты этого очень хочешь.

– Да, конечно, – торопливо заверила она его, – но... – Она не договорила.

– Что «но»?

– Но я тебя еще когда-нибудь увижу? – Ее голос дрогнул.

Он почувствовал, что к горлу подступил предательский комок.

– Конечно, увидишь. – Джастин обнял ее и прижал к себе.

Когда он отпустил ее, Лэни умоляюще посмотрела на него.

– А ты можешь когда-нибудь взять меня с собой в Рэвенкрест? Я так хотела бы увидеть дом, в котором родилась! – Грусть в ее глазах поразила Джастина.

– Разумеется. Я возьму тебя с собой, как только туда поеду.

– Ты обещаешь? – радостно воскликнула она.

– Обещаю.

Лэни казалась такой счастливой, как будто он сделал ей ценный подарок.

– Ой, Джастин, я просто не могу дождаться! Ты так меня обрадовал!

– И что же тебя так обрадовало, детка? – Маргарет Додд появилась в гостиной, улыбаясь Лэни.

Тетушка Джины выглядела сейчас немного лучше, чем сразу по приезде в Пенфилд. Однако болезненная худоба и застывшая в глазах печаль свидетельствовали о ее переживаниях. Джастин понимал, как мучителен ее постоянный страх за безопасность своих детей. И она, и ее малыши заслуживали гораздо лучшей судьбы, и Джастин собирался приложить все усилия, чтобы они избавились от этого кошмара.

Вошедший в гостиную Пенфорд направился прямо к Джастину.

– Джорджи сказала мне, что вы разгадали тайну Дж. О. Дугласа.

– Я чувствую себя полным идиотом, что не понял этого раньше, – признал Джастин. – Просто... – он умолк и только смущенно пожал плечами.

– Просто вы никак не могли предположить, что Дуглас – женщина.

– Да, стыдно признать, но это так. Одна тайна разгадана, но я хотел бы разгадать другую. Вы меня не просветите?

– Если смогу.

– Кто был тот мужчина, которого любила ваша дочь? – С того самого момента, когда Джина сказала Джастину об этом, он искал возможности выяснить, кто же этот счастливчик.

Вопрос очень удивил Пенфорда.

– Я не знал, что она кого-то любила.

– Но она сама мне это сказала.

Пенфорд еще больше удивился.

– Сама?

– И вы даже не имеете понятия, кто бы это мог быть? – настаивал Джастин.

– Мне приходит в голову только одна мысль, но с моей стороны было бы неразумно высказывать свои догадки, поскольку я знаю об этом явно меньше вас.

Джастин нахмурился, уверенный, что отец имел в виду ее учителя.


Джина выглядела за обедом непривычно усталой. После обеда она не пошла со всеми в библиотеку, а поднялась к себе в комнату, сославшись на недомогание. Джастин решил не беспокоить ее сегодня вечером. Джина явно нуждалась в отдыхе. Но сам он никак не мог уснуть без нее.

Проворочавшись некоторое время в постели, Джастин решил пойти в библиотеку. Спустившись по лестнице, он вдруг испытал желание пройти в портретную галерею и еще раз посмотреть на портрет Джины.

Дойдя до галереи, он обнаружил, что не только ему не спится в эту ночь. Лорд Пенфорд стоял у портрета своей дочери. Но смотрел он не на него, а на портрет своей жены. Джастин не спеша двинулся к нему, его шаги гулко отдавались в пустом пространстве.

Пенфорд держал в руке свечу, тускло освещавшую его лицо. Он смотрел на портрет своей умершей жены с выражением такой тоски и одиночества, что Джастину стало жаль его. Не отрывая от картины глаз, Пенфорд сказал:

– Я любил ее больше жизни, и мне теперь ее так не хватает!

Хотя Джастин и не верил в любовь, голос Пенфорда был таким печальным, что нельзя было сомневаться в его искренности.

– Оливия была моим верным товарищем, моим ближайшим другом, самым лучшим советчиком и самой сильной моей страстью.

Пенфорд в первый раз взглянул на Джастина. В глазах его блестели слезы.

– Мы с Оливией делили все – мечты, трудности, интересы, планы на будущее. Это такое счастье – иметь жену и друга в одном лице. Иногда, когда мне не спится или я чем-то озабочен, я прихожу сюда и разговариваю с ее портретом. Мне кажется, она меня слышит. – Голос Пенфорда дрогнул, и он умолк.

Джастин не привык видеть такого умного и уважаемого человека, как Пенфорд, во власти столь сильных эмоций, и не знал, чем его утешить. Кроме того, Джастин считал, что память обычно сохраняет хорошее и отбрасывает плохое, заставляя видеть все в лучшем свете, чем это было на самом деле. Наконец он сказал:

– Леди Пенфорд подарила вам прекрасную дочь.

Виконт перевел взгляд на портрет дочери.

– Да, это так. Джорджи очень похожа на свою мать, не столько внешностью, сколько характером, умом и умением сопереживать.

– У них похожие улыбки, – заметил Джастин.

– Да, у Джорджи улыбка ее матери. Как мне повезло иметь такую жену и такую дочь!

– Это так, – признал Джастин с чувством некоторой зависти.

– Моя жена сделала меня счастливым человеком, о чем я не мог даже мечтать.

– Я впервые встречаю человека, который был бы так доволен своей семейной жизнью, – заметил Джастин с некоторой иронией.

– Это потому, что большинство людей женятся по несерьезным причинам – ради связей, состояния или ради наследника, – и они получают то, что заслужили. – Глаза Пенфорда смотрели на Джастина из-под густых бровей и проникали, казалось, в самую душу. – Или родители устраивают им брак с человеком, которого невозможно любить и уважать.

Джастин замер, вспомнив свою женитьбу.

– Хотя это правда, что мой брак устроил мой отец, но он не неволил меня. Кларисса была красива, а я был молод и пылок. Я принял влечение за любовь.

По молодости и неопытности Джастин не разглядел, что за внешней красотой Клариссы скрывается злобная и взбалмошная натура. Его, страсть к ней быстро прошла, как и все иллюзии о любви.

Пенфорд сочувственно кивнул.

– Это часто случается с молодыми. Жизненный опыт – прекрасный учитель, но, к сожалению, мы должны совершить немало ошибок, прежде чем научимся чему-то.

– Правда. – Брак с Клариссой был самой большой ошибкой в его жизни. Он с любопытством посмотрел на собеседника – А что же вы считаете серьезными причинами для вступления в брак?

– Взаимную любовь, дружбу, доверие и уважение. Моя Оливия имела острый ум и доброе сердце. Она помогала мне во всех делах и вдохновляла меня. Иногда мне кажется, что она понимала меня лучше, чем я сам себя понимал.

Пенфорд в молчании смотрел на портрет своей жены. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил опять:

– Наши отношения были редкостными, это была глубокая и непреходящая любовь, питающая нас обоих. Жена уважала меня и доверяла мне, а я отвечал ей тем же.

Несмотря на скептицизм Джастина в этом вопросе, он был тронут словами Пенфорда – и немного завидовал ему.

– Если ваш брак был таким идеальным, то странно, что вы не женились еще раз.

– Я не такой дурак.

– И я тоже, – с горечью сказал Джастин.

– Но в основе нашей позиции лежат совершенно разные причины. Я знаю, что никогда не смогу найти такую же женщину, как моя Оливия, а вы боитесь, что получите в жены еще одну Клариссу.

Джастин напрягся.

– Я не желаю с кем бы то ни было обсуждать свою жену.

– Я всячески приветствую вашу сдержанность, но мне и не надо, чтобы вы что-то говорили. Ее старший брат был одним из моих лучших друзей, и я собственными глазами наблюдал ее... – он помолчал, подыскивая слово поделикатней, – ее бурный темперамент.

«Весьма точное описание», – подумал Джастин.

– Я же, с другой стороны, – продолжал Пенфорд, – был очень счастлив иметь такую жену, как моя Оливия, но я очень сомневаюсь, что мне повезет еще раз. Нет, я решительно предпочитаю общество моей дочери обществу любой другой женщины. «Я тоже», – подумал Джастин.

– Я молюсь, чтобы Джорджи нашла человека достаточно умного и лишенного типичных мужских предрассудков по отношению к женщинам, способного понять, каким бриллиантом она является.

– Она так решительно настроена против брака, что это мало что изменит.

– Вы не правы, милорд. Конечно, моя дочь противилась браку с теми, кто просил ее руки. Она достаточно умна, чтобы опрометчиво выскочить замуж. Джорджи надеется иметь такую же счастливую семейную жизнь, какая была у ее родителей. Я уверен, что когда она встретит достойного мужчину, то выйдет за него.

Пенфорд прикрыл рот ладонью, подавляя зевок.

– Думаю, пора ложиться. Спокойной ночи, милорд.

После того как виконт удалился, Джастин долго смотрел на портреты Джины и ее матери, размышляя над его словами. Затем, находясь в полном смятении, он вернулся к себе в спальню, чтобы хорошенько все обдумать.

Джина и ее отец полностью изменили взгляды Джастина на брак. Если бы он был не так молод, когда первый раз женился, и если бы ему дали возможность самому выбрать себе невесту, мог бы он тоже быть счастлив?

Лежа в постели и глядя в темноту, он думал о том, насколько Джина отличается от всех других женщин, которых он знал. Джина пленила его. К своему удивлению, он понял, что восхищается ее стремлением прожить жизнь по своим правилам, не подчиняясь принятым зачастую ханжеским устоям.

При этом Джина была доброй и мягкой по характеру, она чувствовала и принимала все близко к сердцу. Когда Джастин приехал в Пенфилд, она сразу же поняла, почему он решил искать сестру именно здесь, и разделила его тревогу за нее.

Джастин давно не чувствовал в себе такой жажды жизни, как теперь, когда узнал Джину. Апатия, так долго владевшая им, мгновенно исчезала в ее присутствии. Он, как и Пенфорд, нуждался в жене умной и понимающей, способной к сопереживанию, которая разделяла бы его заботы и интересы, его радости и печали, а не только постель. Тогда он был бы по-настоящему счастлив.

И Джорджина Пенфорд была такой женщиной.

Джастин вдруг ясно понял, как сильно хочет жениться на ней.

Когда он приехал в Сассекс, то надеялся уговорить Дж. О. Дугласа поехать с ним в Альпы, чтобы проверить его теорию о ледниках. Теперь же Джастин повезет туда Джину на их медовый месяц.

Хотя романтическая любовь и была глупой иллюзией, Джина, безусловно, заслуживала и его уважения, и доверия, которые были, по ее мнению, необходимы для счастливого супружества. Он, не задумываясь, отдаст свою жизнь в ее руки.

«Если я вообще когда-нибудь выйду замуж, то только за человека, которого смогу любить и уважать... Поверь мне, я совсем не воображаю, что влюблена в тебя!»

А что, если она не захочет за него выйти? Эта мысль обдала Джастина холодом.

Загрузка...