Новая весна

8

Сначала ей хотелось ворваться в кабинет Реджи и выяснить, почему он не сообщил ей об изменении завещания деда, но когда она вошла в кухню, это желание испарилось, и его место занял спутанный клубок эмоций, с которыми она с трудом пыталась справиться.

Как Реджи смеялся бы, узнай он о том, что она свято верила в свое право жить в Вермонт-хаус! Это предположение причиняло ей нестерпимую боль, но хуже всего было то, что, услышав из уст Миранды ошеломляющую новость, она в первый момент готова была даже нарушить обещание, данное девочкам.

Теперь мысль о том, чтобы остаться в этом доме, казалась просто невыносимой. Противоречивые чувства бушевали в душе Деборы: с одной стороны, ей хотелось пойти к Реджи и напрямик заявить, что поскольку ей стало известно истинное положение вещей, она больше не намерена оставаться под крышей чужого дома. Но с другой стороны она понимала, что нельзя действовать под влиянием минутного порыва, забыв об интересах Полли и Джин.

В конце концов, голос рассудка подсказал Деби, что если бы у Реджи было желание сообщить эту новость, его бы ничего не остановило. То, что он скрыл, что дом больше не принадлежит ей и кузинам, говорил только об одном: Реджи в глубине души радовался ее приезду, поскольку у него появлялась веская причина отвергнуть требование Миранды отправить девочек в интернат.

Ведь если бы у него действительно было такое намерение, неужели бы он не осуществил его прежде, чем девочки пошли в школу?

Дебора заставила себя выбросить эти мысли из головы и начала готовить ужин. Она рассудила, что вместо того, чтобы накрывать стол в огромной, чопорной столовой, выходящей на север, лучше поесть в той комнате, в которой обычно завтракали во времена ее детства. Красивые льняные скатерти и салфетки, которыми всегда пользовалась мать Реджи, куда-то запропастились, и, не желая терять время на их поиски, Деби решила, что старинный дубовый стол красив сам по себе.

Она вышла в сад и аккуратно, чтобы не нарушить красоту бордюров, которыми так дорожили Реджи и его покойная мать, срезала несколько цветков для украшения стола.

Небольшой букет из веточек дельфиниума в белом с синим рисунком кувшине подчеркивал милую, неофициальную обстановку комнаты, оклеенной веселенькими обоями.

В восемь часов Деби подошла к кабинету и, поколебавшись, постучала.

— Ужин через полчаса, — коротко сказала она и закрыла за собой дверь, прежде чем Реджи успел ответить.

Потом Дебора быстро взбежала по лестнице и постучалась к кузинам.

— Садимся за стол в половине девятого, — напомнила она и спросила: — Как уроки?

— Почти выучили, — заверила ее Полли. — А что у нас на ужин? Я просто умираю от голода.

— Запеканка и бараньи отбивные, — ответила Деби. — Этот рецепт мне дала ваша мама.

Возникла странная тишина, потом Джин застенчиво попросила:

— Расскажи нам о ней еще. Какая она была?

В глазах девочек светилась такая мольба, что Деби, оставив свою затею переодеться к ужину, опустилась на маленький стул с прямой спинкой и задумчиво сказала:

— Она была очень хорошим человеком. С ней рядом всем и всегда было хорошо. Мы были едва знакомы, когда я в первый раз приехала сюда после смерти родителей. Элиза с дядей поженились незадолго до этого, и мне совсем не хотелось жить в одном доме с чужой женщиной. Но ваша мама словно читала в моей душе. Она не суетилась, не сюсюкала, не приставала ко мне с сочувствием. — Деби умолкла, а потом со вздохом произнесла: — Она просто незаметно поддерживала меня, и я никогда не забуду этого.

— Так вот почему ты решила остаться здесь с нами? — вдруг спросила Полли, с недетской проницательностью глядя на кузину. — Чтобы отплатить за то, что она для тебя сделала?

— Отчасти поэтому, — согласилась Деби, полагая, что девочкам не вредно узнать, что она чувствует себя в долгу перед их матерью. — Но, кроме того, мне всегда хотелось вернуться, — добавила она, грустно улыбнувшись.

Стоп! — сказала себе Дебора. Главное — не переборщить. Не нужно, чтобы они считали тебя страдалицей, из чувства благодарности приносящей себя в жертву.

— Поскольку я не замужем и у меня нет детей, а вы лишились родителей, — добавила она, — думаю, мы можем заполнить эти пробелы в жизни друг друга.

Ей хотелось, чтобы Полли и Джин знали, что их отношения строятся на взаимной привязанности и дружбе, и не считали себя обузой для нее.

— А почему? — спросила Полли и, поймав ее недоумевающий взгляд, уточнила: — Я хочу сказать, почему ты не замужем?

— Не знаю, — пожав плечами, сказала Деби, стараясь справиться с болью, которую вызвал этот простодушный вопрос. — Наверное, мне не очень этого хотелось.

— А я знаю, почему… — встряла в разговор Джин, лукаво поглядывая на кузину. — Полли говорит, что это оттого, что ты была безумно влюблена.

— Ну, пойдем, я есть хочу, — перебила опасные откровения младшей сестры Полли и так резко толкнула стул, так что он с грохотом свалился на пол.

Деби придержала ее за плечо и требовательно спросила:

— С чего это ты взяла, что я была влюблена?

— Мы уже давно об этом догадались, — беззаботно заявила девочка. — Я думаю, что ты сбежала в Лондон, потому что по уши влюбилась, а дедушка и Реджи не позволили тебе выйти замуж.

— Полли, — запротестовала Джин, — ты…

— Пойдем мыть руки. — Та явно не хотела, чтобы младшая сестра продолжала разговор, словно боялась, что она выдаст какую-то тайну. — Посмотри, они у тебя все в чернилах, — укорила она Джин. — Увидимся за ужином, — бросила Полли Деби и, схватив сестру за руку, увлекла ее за собой.

Как же глупо предполагать, что всем известны мои чувства к Реджи, бранила себя Деби, спускаясь по лестнице. Задержавшись на втором этаже, она заскочила к себе в комнату. Темно-зеленое шелковое платье, приготовленное ею к ужину, лежало на кровати. Дебора погладила прохладную ткань и повернулась к зеркалу.

Зачем мне наряжаться, размышляла Деби, разглядывая свое отражение. Реджи совершенно безразлично, в шелках она или в рубище. К тому же он слишком умен, чтобы оценивать женщину исключительно по внешнему виду.

Но эта мысль быстро сменилась другой.

Если Реджи действительно такой проницательный, то как его угораздило влюбиться в Миранду, эту мелочную и бессердечную женщину, намеревавшуюся отправить его сестер в интернат только потому, что она не желала нести за них ответственность?

Деби взяла щетку и начала машинально расчесывать волосы. В конце концов она отказалась от своего намерения переодеться, а просто сменила льняную блузку на красивый бирюзовый джемпер и, даже не заметив, как он подчеркивает ее высокую грудь, спустилась вниз. Реджи стоял в кухне, с нескрываемым раздражением уставившись на пустой стол.

Деби смущенно взглянула на него. Это был мужчина, которого она любила. Ей хотелось подойти к нему, взять за руку, поделиться тем, что накипело у нее на душе. Она страстно мечтала преодолеть возникшую между ними пропасть, просто и правдиво рассказав, как сожалеет о той боли, что причинила ему. Но больше всего она хотела, чтобы Реджи улыбнулся ей и снова принял в тесный круг близких ему людей. Увы, эта дверь захлопнулась для нее навсегда, и в глубине души Деби считала, что это к лучшему, раз уж он решил жениться на Миранде.

— Ты, кажется, говорила, что мы ужинаем в половине девятого, — резко сказал Реджи, прервав ее размышления.

— Да, уже все готово, — ответила Деби и только сейчас поняла, почему он так раздражен. — Ой, я забыла предупредить, что накрыла в маленькой столовой. — От его взгляда она вспыхнула. — Но если ты против, я принесу ужин сюда, — неловко предложила Деби.

Наверное, Реджи проклинает ее за напрасную прогулку от кабинета до кухни, виновато подумала Дебора. Не повредит ли ему излишняя нагрузка? Конечно, это пустяки, но ей так хотелось заботиться о нем, следить за тем, чтобы он не перегружал себя работой, больше отдыхал… Она мечтала, чтобы морщинки на его лбу и в уголках рта разгладились. А ведь многие из них лежат на моей совести, упрекнула себя она.

На дубовом столе в маленькой гостиной красовалась ваза со спелой, сочной дыней, которую Деби купила утром. Она разрезала ее пополам и наполнила крупной, душистой малиной, посчитав, что это будет подходящей закуской в жаркий июньский вечер.

Реджи удивленно приподнял брови. Видимо, миссис Кросби и сменившие ее приходящие экономки не утруждали себя такими изысками, как обед из трех блюд. Предположения Деби подтвердились, когда она увидела округлившиеся от изумления и радости глаза кузин.

— Дыня… моя любимая! — воскликнула Джин и потянула к себе вазу со свойственной юности непосредственностью.

— Это так полезно для кожи, — назидательно добавила Полли. — Мне просто повезло, что от того, чем нас кормят в школе, у меня лицо не пошло пятнами.

— А некоторые девочки приносят еду с собой, — бесхитростно сказала Джин, и Деби, улыбнувшись, пообещала:

— Дайте мне немного осмотреться, и через пару недель мы снова поговорим об этом.

К ее удивлению Реджи строго отрезал:

— У Деби и так достаточно дел, чтобы потакать вашим прихотям. Если хотите брать ланч с собой, то готовьте его сами.

Джин была совершенно сбита с толку его тоном.

Припомнив, в каком настроении выскочила из кабинета Миранда, Деби пожалела, что не может откровенно сказать Реджи, что не стоит вымещать свое дурное настроение на ни в чем не повинных сестрах.

— Давайте договоримся так, — примирительно заметила она. — Для начала я буду готовить вам ланч, а со временем вы и сами научитесь. Идет? Это вам пригодится в жизни, — добавила она с улыбкой.

— Ну да, когда мы будем замужем, — назидательно протянула Полли, состроив озорную рожицу.

— Вовсе нет. Каждый, будь он мужчина или женщина, должен уметь приготовить себе элементарный обед, — спокойно возразила Деби. — Точно так же как выгладить рубашку или блузку, — сухо добавила она, бросив взгляд на мятый воротничок Полли.

Когда с дыней было покончено, Дебора поднялась, чтобы собрать тарелки, но Реджи, нахмурившись, скомандовал:

— Девочки, помогите своей кузине.

Полли отвесила церемонный поклон и, прыснув в ладошку, произнесла:

— Слушаюсь и повинуюсь, господин мой. Твоя воля для меня закон.

— Если бы не гипс и этот костыль… — притворно угрожающим тоном прорычал Реджи, но на его губах появилась веселая улыбка.

— Что тогда? Ты сам бы отнес посуду в кухню? — поддразнила брата Полли и, подхватив свою и его тарелку, отскочила на безопасное расстояние.

Эта забавная выходка явно разрядила атмосферу, но Деби чувствовала себя слишком напряженно, чтобы веселиться вместе со всеми.

Она удовлетворенно наблюдала, как девочки с аппетитом уплетают отбивные. Вдруг Джин выпалила:

— Реджи, Деби говорила нам, что мама готовила это блюдо специально для тебя, что оно твое любимое. Это правда?

Дебора опустила голову. Только бы он не подумал, что она готовила исключительно для него.

И даже когда тарелки опустели, Дебора не посмела поднять глаз. Потупив взгляд, она вышла за мороженым.

Попробовав пломбир, политый медом, посыпанный орешками и украшенный малиной, Полли и Джин в один голос признались, что у них уже сто лет не было такого роскошного обеда, и выжидающе посмотрели на Реджи. Деби, отодвинув стул, неловко поднялась. Ей не хотелось выслушивать его комплименты, но она их и не дождалась. Вместо того чтобы присоединиться к восторгам сводных сестер, он скомандовал:

— Девочки, помогите Деби помыть посуду.

Он поднялся, и гримаса боли исказила его лицо. Деби отчаянно захотелось броситься к нему на помощь. По-видимому, травмы все еще причиняют ему много страданий. Она прикусила нижнюю губу, чтобы подавить вздох сочувствия.

Помощь девочек оказалась совсем не лишней. Пока они домывали посуду, она включила кофемолку.

— Потрясающий запах, — с видом знатока заявила Полли.

— Придется немного подождать, — заметила Деби. — Приглядите за кофе, а я пока поднимусь на третий этаж посмотреть комнаты.

— Ты хочешь устроить в одной из них мастерскую? — полюбопытствовала Полли. — Там ведь ничего нет, если не считать старой мебели.

Деби быстро прошлась по комнатам. Все они выходили окнами на север и идеально подходили для ее занятий, но чтобы занять одну из них под студию, нужно было получить разрешение Реджи. Нельзя забывать, что это его дом, а не ее собственный.

Удивительно, как это известие изменило ход ее мыслей. Деборе показалось, что вряд ли она была бы так настойчива в своем стремлении остаться, если бы знала о том, что дед изменил завещание. Она чувствовала себя гораздо увереннее, думая, что дом или, по крайней мере, его часть, принадлежат ей. И дело было вовсе не в том, что ей льстило считать себя одной из владелиц Вермонт-хаус. Она не собиралась извлекать из этого никакой материальной выгоды, выкупив долю сестер или, дождавшись, когда они вырастут, продав дом и поделив с ними вырученную сумму. Охватившее ее ощущение утраты лежало скорее в эмоциональной сфере. Деби чувствовала себя как воздушный гимнаст, которого вдруг лишили страховочной сетки.

Она всегда воспринимала этот дом как убежище, как краеугольный камень своей жизни, как место, на которое она имеет неотъемлемое право. То, что она заблуждалась, и у нее не больше прав жить здесь и называть Вермонт-хаус своим домом, чем у любого случайного гостя, порождало чувство неуверенности.

Вернувшись на кухню, она разлила кофе в чашки и решила попросить Полли или Джин отнести его в кабинет, куда после ужина отправился Реджи, объявив, что хочет еще поработать. Но неожиданное заявление Полли заставило ее передумать.

— Значит, сегодня он с Мирандой никуда не собирается, — с удовлетворением заметила та, когда за ним закрылась дверь. — Они теперь не часто выходят в свет. Не удивлюсь, если они вообще поссорились.

— Личная жизнь Реджи — его частное дело, — строго сказала Деби. — Я отнесу ему кофе, а вы, полагаю, все-таки закончите свои домашние задания.

Когда она вошла в кабинет, то увидела, что Реджи стоит у окна спиной к двери. Интересно, он просто отговорился необходимостью поработать, чтобы избежать ее общества, или действительно не мог сосредоточиться на бумагах, задумалась она.

На нем была майка с короткими рукавами, обтягивающая сильную мускулистую спину, и линялые джинсы, разрезанные на боку из-за гипсовой повязки.

Деби кашлянула, и Реджи повернулся, неприязненно взглянув на нее.

— У тебя не найдется свободной минутки? Мне надо кое-что обсудить с тобой, — нерешительно начала Дебора.

Его рот тронула горькая улыбка, в глазах появилось презрение.

— Обсудить? С этого надо было начинать.

Деби вспыхнула, обиженная его тоном, но вспомнив, сколько раз она поступала по-своему, игнорируя его советы, сдержала готовые вырваться колкие слова. Ведь и теперь, приехав, она сразу же заявила, что намерена остаться, а следовало прежде всего поинтересоваться его мнением на этот счет.

— Это касается моей работы, — мягко сказала она, поставив поднос на письменный стол. — Ты не возражаешь, если я займу одну из комнат на третьем этаже под мастерскую? Мне надо закончить пару заказов…

Услышав короткий смешок, Деби подняла голову и заметила на хмуром лице Реджи удивление.

— Зачем ты меня спрашиваешь? — почти грубо воскликнул он. — Почему просто не отнесла туда свои вещи?

Как ни хотелось ей солгать, она знала, что не сможет это сделать.

— Миранда сказала мне сегодня, что дедушка оставил дом тебе. Я об этом и не подозревала, — с трудом выговорила она.

Дебора ожидала увидеть в его глазах презрение, насмешку, даже требование немедленно убраться отсюда, но не такую реакцию. Реджи резко спросил:

— Миранда?

— Да, — в замешательстве подтвердила Деби.

— И теперь тебе не терпится узнать, почему дед принял такое решение?

— Нет, — испуганно воскликнула она, — вовсе нет.

Он смотрел на нее со странной смесью боли, печали и иронии. Дебора шагнула было к нему, но тут же заставила себя остановиться.

— Я знаю, что дала тебе веский повод для того, чтобы дурно думать обо мне, — хрипло выговорила она. — Но если мой дед оставил дом тебе, значит, так было нужно. Я хотела поговорить с тобой не об этом…

— А о чем? — неожиданно мягко спросил Реджи, и Деби смущенно заметила, как потеплели его глаза. Черты хмурого лица разгладились, и даже губы расплылись в слабой улыбке.

Дебора перевела дух и поймала себя на том, что не может оторвать взгляда от его чувственного рта, представляя, как она, лаская и дразня, проводит по нему языком…

— Деби!

Этот окрик прервал ее головокружительные мечтания и вернул к действительности.

— Где ты витаешь? Должно быть, вспоминаешь своего любовника?

Господи, как он опасно близок к истине, подумала Деби.

— У меня нет любовника! Я…

Она мгновенно умолкла, увидев, что Реджи пошатнулся и потерял равновесие. Дебора инстинктивно бросилась к нему, чтобы поддержать, и случайно прижалась головой к его плечу. Обхватив его за талию, она почувствовала, как он похудел.

Реджинальд уже твердо стоял на ногах, а она все еще не могла прийти в себя, настолько ошеломляющим было ощущение его близости.

Она вдохнула мускусный запах его одеколона, и вдруг ее охватило такое бурное желание, что она даже испугалась. Фантазии ее юности никогда не были так эротичны, и сейчас она испытала настоящий шок. Деби едва стояла на ногах, и поддержка требовалась уже не ему, а ей самой.

Реджи, видимо почувствовав это, отпустил стол и здоровой рукой подхватил Дебору. Она так сильно прижималась к нему, что ее грудь напряглась, и набухшие соски предательски проступили сквозь тонкий джемпер. Заметив это, Деби одернула его, и покраснела. В другое время она гордилась бы тем, что ее тело так живо реагирует на мужчину, но сейчас страшно смутилась и тут же начала вырываться, отчаянно прикрывая грудь руками.

Но было уже поздно. Надежда, что Реджи не обратит на это внимание, угасла, когда, подняв голову, Деби заметила на его лице насмешливое, почти хищное выражение удовлетворения. Затем, совершенно ошеломив ее, он вкрадчиво произнес:

— Какой у тебя чудесный свитер. Этот оттенок всегда был тебе к лицу.

Нужно что-то срочно сделать, чтобы выйти из кошмарной ситуации, в которую она попала, лихорадочно сообразила Деби и выпалила первое, что пришло на ум:

— Спасибо за комплимент. Кажется, к вечеру похолодало. Я совсем замерзла.

Она притворно поежилась, но, к ее досаде, Реджи насмешливо ответил:

— Ты так думаешь? А мне, наоборот, кажется, что здесь довольно… жарко. — Деби показалось, что его взгляд задержался на ее пылающих щеках. — Значит, у тебя нет любовника… — В его голосе слышалось нескрываемое удовлетворение. И когда она отскочила от него, ей послышалось, что он пробормотал себе под нос: — Какая жалость.

Дебора уже подошла к двери и открыла ее, когда Реджи заметил:

— Куда же ты? По-моему, мы так и не закончили нашу беседу. — Она была вынуждена повернуться и взглянуть ему в лицо. — Так значит, тебе теперь известно, что дом принадлежит мне?

Деби попыталась сосредоточиться.

— Конечно, если бы я знала об этом раньше… то не настаивала бы на том, чтобы остаться здесь, — проговорила она и добавила сдавленным голосом: — Почему ты не… не указал сразу на мою ошибку?

— А зачем? Ты была так уверена в своей правоте, что глупо было бы разубеждать тебя, — с иронией заметил Реджи.

— Если бы не обещание, которое я дала девочкам… то теперь я бы немедленно уехала, — продолжала Деби, задыхаясь, и увидев его непроницаемый взгляд, вскрикнула: — Ну что мне делать? Что бы я ни сказала, ты все равно мне не поверишь. Ты никогда не простишь того, что я сделала, как солгала…

Не в силах больше выносить этой муки, она повернулась и вылетела из комнаты, не обращая внимания на то, что он просил ее остаться.