Но я ужасно вымотана всем этим лечением. Мне кажется, что оно ерундовое. От химии мне будет очень плохо, и ее применить нельзя, а вся побочная терапия только мотает нервы, и совсем не помогает. Я чувствую, что больше не могу справляться.
-послушай, Ларс, почему ты не можешь со мной согласиться хотя бы сейчас? – кричу я как-то, когда мы едем домой. – меня очень бесит отношение ко мне медсестер!
Сегодня – один из тех дней, когда меня опять что-то раздражает. На этот раз – медсестра, которая обслуживает меня в последние две недели. Она ужасно ставит капельницу – очень больно!
-что конкретно, Ники? – спокойно спрашивает Ларсен.
-она ставит мне капельницу неправильно, потому, что это очень больно!
-почему ты не скажешь ей об этом, Ники?
-потому, что она станет кричать, что знает лучше! – бешусь я. – поговори с ними, сделай что-нибудь! Тебя они послушают!
-нет, Ники, я не думаю. Я же не врач.
-ну, начинается… - мой голос снова дрожит.
Так, спокойно…
-Ники, я понимаю, что тебе тяжело, - Ларс поворачивается ко мне. – но это нужно просто перетерпеть. Все будет хорошо. Ради нашего будущего, - говорит он и сжимает мою руку.
Я киваю и отворачиваюсь к окну. И сколько еще терпеть?
Проходит мой восемнадцатый день рождения. Рождество. Новый год. Бабушка Виола, мой брат и даже Ли, без бабушки, вместе с моими, приезжают к нам в Лос-Анджелес. Ларсен зовет свою маму, сестер, Сэма, его девушку Мауру, и многих, многих других, и мне начинает казаться, что я уже и забываю, как мы жили раньше. Я не помню прошлый день рождения, окончившийся скандалом. Ко мне приходит ощущение, что здесь теперь мой дом. Мой дом – Лос-Анджелес, и моя семья – Ларсен, хоть мы и стали с ним часто ссориться…
Тридцать первое декабря две тысячи девятого года. Время близится к полночи. Моя мама, мама Ларсена, его сестры и Маура готовят что-то на кухне.
Я подхожу к окну и выглядываю за него. Эх, в Лос-Анджелесе снегу никогда не бывать. Правда, и у нас дома он бывал очень редко, а если и бывал, то через пару дней таял, – но все-таки, мне в своей жизни доводилось увидеть кружащиеся в воздухе снежинки. И, как бы мне хотелось увидеть их снова…
-о чем ты задумалась, Ники? – Ларс подходит ко мне и легко приобнимает за талию.
-да так, - вздыхаю я. – знаешь… для меня Новый Год всегда был каким-то особенным праздником. А здесь, в Анджелесе, кажется, что оно никому не нужно, - говорю я.
Ларс улыбается.
-я тоже всегда любил этот праздник, еще, когда жил в Австралии, Ники, - рассказывает он. – пусть у нас и не было снега… у нас стояла Рождественская елка, которую мы немного обновляли – из красно-золотых тонов в разноцветное. Мой отец запускал фейерверки, мы звали всех друзей… знаешь, Ники, мне всегда казалось, что новый год – время забыть все старое и начать что-то новое. Ты так не думаешь?
-о чем ты? – эта мысль меня немного настораживает.
Что значит забыть?...
-нет, ни о чем, - улыбается Ларсен и отпускает меня. – собирайся, Ники, мы пойдем гулять.
-а как же еда?
-она подождет, пока мы вернемся! И да… оденься потеплее, ночи-то у нас холодные, - говорит Ларс и уходит.
Я спускаюсь вниз к Ли и Алексу.
-эй, ребят! Собираемся на улицу! – весело кричит Ларс, завидев меня на лестнице.
Я радостно смеюсь, глядя на Ларсена в шапке Санта-Клауса, праздничное настроение посещает и меня.
-вперед!
Мы идем вместе: я, Ники, Сэм, Маура, Ли и Алекс. Остальные взрослые остановились где-то в одном из скверов, присоединяясь к общему празднованию – а мы просто бредем вперед.
-куда мы идем? – спрашивает брат Ники.
-на мясокомбинат, - отвечает ему Ли, и мы все смеемся.
Я думаю о том, что мне вскоре предстоит сделать, и сердце сжимается в волнении. Хоть я прежде и делал это, оно не доходило до конца, и это заставляло спину покрываться мурашками.
-эй, ребят, давайте зайдем в магазин сладостей! – машу я рукой на сверкающую недалеко вывеску.
-да! Отличная идея! – кричат Ники, Ли и Алекс.
Мы с Сэмом и Маурой смеемся, и вскоре все вместе подходим к магазину. Он работает, но весь персонал собрался в зале, на столике – напитки, все красиво украшено, блестит и мерцает.
Вот, за что я люблю тебя, Лос-Анджелес, мой второй дом. Всегда такой дружелюбный и приветливый, даже если в жизни сплошные проблемы, город всегда добавляет немного красок своей позитивной обстановкой.
-добрый вечер! – машу я сотрудникам. – вы нас не обслужите?
-конечно! Добрый вечер! С наступающим, мистер Столлингворт!
-узнали, - улыбаюсь я.
Все-таки, это так приятно.
-обслужим! – говорит один из продавцов.
Ли, Ники, и Алекс суетятся, предвкушая выбор сладостей.
-по очереди, - улыбается продавец, пожилой мужчина. – давайте, сначала ваша девушка?
Он кивает на меня, потом на Ники. Мы с Ники переглядываемся, улыбаемся и смеемся.
-если бы я мог, Ники, я скупил бы для тебя весь магазин вместе с вывеской! – говорю я, и все мы смеемся.
Вскоре мы с кульками конфет и мармеладок и тамблерами с кофе, купленными в находящемся неподалеку Старбакс, выходим и потихоньку возвращаемся назад к своим.
-уже без десяти, Ларс, - встревоженно говорит Маура. – мы с Сэмом пойдем вперед, окей? Не хотелось бы все пропустить…
-Ли и Алекса захватите с собой, - смеюсь я и вижу, как глаза Ники вспыхивают при этих словах.
Кажется, до нее начинает доходить.
-эй, я не хочу с ними, с Ларсом круче! – возмущается брат Ники, но Ли так смешно призывает своего единорога, то есть Алекса, за собой, что он смеется и в конце концов тоже уходит.
Все четверо уходят, а мы с Ники остаемся вдвоем.
-ну что… тоже пойдем? – несмело спрашивает Ники, беря меня за руку.
-да, Ники. Но сначала... давай присядем здесь на скамеечку? – прошу я.
Черт, волнуюсь. Сердце стучит, как сумасшедшее.
-хорошо. А зачем? Уже почти полночь! – беспокоится она.
Я сажусь рядом с Ники, ставлю свой кофе рядом.
-Ники… у меня для тебя есть сюрприз…
-какой? – я вижу, что ее сердце тоже замирает.
-Ники… - я думаю, как начать.
-это как-то связано с твоими словами про все старое и новое? – взволнованно спрашивает она.
-нет, нет… точнее, частично…
Я пытаюсь собраться с мыслями, и, наконец, начинаю:
-уходящий год был очень сложным для нас, но ты же видишь, что мы имеем. Мы смогли, у нас получилось. Мы написали свою собственную историю, Ники. Мы… мы есть.
Ники внимательно слушает меня, глядя мне в глаза.
-несмотря на все те обстоятельства и случайности, которые мешали нам… мы все-таки вместе, и я надеюсь, что так будет вечно. Потому что я люблю тебя, Ники.
-что ты хочешь сказать, Ларс? – спрашивает она.
-Ники… такая любовь как наша – это не просто что-то. Это – навеки. Поэтому… Ники, будь мо… - решаю выпалить я, но тут моя речь прерывается шумом салютов.
О, черт…
Чувствую себя раздосадованно.
-Ларс! С новым годом! – радостно кричит Ники, и бросается обнимать меня и целовать.
Я чувствую себя немного раздраженным. Такой момент, и испорчен! Даже плевать на праздник теперь.
-так что ты хотел сказать? – Ники немного отстраняется и заглядывает мне в глаза, ее руки по-прежнему у меня на шее.
-сейчас или никогда… - произношу я вполголоса.
Как-то резковато снимаю с себя руки Ники, нащупываю в кармане куртки маленькую бархатную коробочку, становлюсь на колено, выхватываю коробочку перед собой и произношу одним духом:
-Ники, будь моей женой!
Ники ахает.
-Ларсен… ты серьезно?
-да, Ники, - кажется, мое сердце вот-вот выскочит из груди и разорвется. – я люблю тебя.
-я тебя тоже, Ларс… - осторожно произносит она, - но подумай, что скажут родители? А все вокруг?
Так. Так. Она не сказала «нет»…
-Ники…
Я чувствую, как мое сердце падает.
-так значит, твой ответ – нет…
-Ларс… - Ники прижимается ко мне и гладит меня по голове. – я не отказывала. Я просто хочу повременить с этим. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя, - шепчет она.
Я вздыхаю и только крепче прижимаю Ники к себе.
-хорошо, Ники, хорошо, - я рассеянно глажу ее по спине. – давай, подождем, пока у тебя окончательно наступит ремиссия. Ты согласна?
-она может и не наступить…
-Ники…
-да, Ларс, я согласна! Что ты обижаешься? – восклицает Ники.
Кажется, теперь обижается уже она.
-нет. Все в порядке. Прости. Я сглупил, - бормочу я. – просто мне показалось, что ты…
-что?
-нет, не важно.
-нет, Ларс, скажи.
-мне показалось, что ты боишься свадьбы… - признаюсь я.
Ники нервно смеется.
-зачем нам торопиться? Ларс, мы же знаем, что нам никто больше не нужен… зачем нам жениться? Мне же все-таки, только восемнадцать…
Не понимаю, что Ники имеет в виду, и говорю:
-ладно… прости…просто в нашем положении…
-нет, Ларсен, тебе не за что извиняться, - отвечает Ники. – давай не будем никому пока говорить, ладно?
-ага… - киваю я.
Чувствую себя опустошенным. Я очень сильно ошибся…
-тогда пойдем к нашим? – к Ники снова возвращается то веселое настроение, мы беремся за руки и уходим…
После той ночи, новогодней ночи, я очень много думал о произошедшем тогда. Кто из нас ошибся?
Что не так?
Я вспоминал, как сделал предложение Мелани…
Это был чистый эмоциональный порыв, когда я произнес те слова в суде. Я не знаю, что на меня нашло… как, впрочем, и не знаю, как потом подтвердил Мелани серьезность своих намерений спустя пару месяцев.
Мы были на каком-то светском мероприятии. Мелани тогда была в шикарном красном платье, мы сидели на диванчике, болтали, пили шампанское и целовались… а я еще и был в хлам обкурен марихуаной – было дело, я баловался не только до встречи с Ники, но и после… это в какой-то степени помогало мне бороться со всеми переживаниями последних месяцев.
Мы сидели и пили, а потом пошли танцевать. Что-то тогда ударило мне в голову, когда я смотрел на ее, блистающую в свете огней танцпола, и сначала я тихонько прошептал ей на ухо:
«Мелани, милая, ты подумала над своим ответом?»
«Каким?» - удивленно подняла она бровь.
Лицо ее сияло в красных лучах прожектора, и я видел, что она удивлена.
«Я предложил тебе стать моей женой.»
«Ты серьезно, Ларсен?»
«Мелани, будь моей женой!»
«Ларс, дорогой, ты серьезно?» - ахнула она.
«да. Я люблю тебя» - ответил я ей.
Вместо ответа Мелани подошла и прижалась ко мне.
«и я тебя, Ларсен» - прошептала она мне на ухо.
Затем мы целовались, очень и очень много, а потом поехали к ней домой. Проснувшись утром, мы были твердо уверены в принятом решении, и никаких отступов назад. Вскоре я купил Мелани кольцо и подарил во время ужина в дорогом ресторане Лос-Анджелеса…
Все значительно отличалось от моего сегодняшнего предложения Ники…
С ней у нас все абсолютно по-другому. Я и люблю Ники по-другому. Я хочу заботиться о ней, водить за руку по аллеям парка, знать, что она ждет меня из тура, и укрывать пледом, когда она болеет. Я не хочу надевать смокинг и идти с ней на очередную голливудскую премьеру, я не хочу, чтобы она царапала мне спину в отелях во время моего тура, я не хочу всех этих нотаций и правил, как вести себя в высшем обществе. Я хочу быть с Ники – с той, кто примет меня таким, какой я есть, и кого я буду принимать такой, какая она есть, несмотря ни на что.
Это и есть любовь.
Но я не понимал, почему Ники отказала? Я не думал, что ее родители уже были против. Я видел, как мама и бабушка Ники смотрели на нас, когда я прилетел к Ники в Греймут в ноябре. Я думаю, что и мистер Маклемур, который так и не стал счастлив в браке, пожелал бы счастья своей дочери. Я видел, какими глазами Ники смотрела на меня в начале нашего знакомства. И я вижу, какой рациональной, спокойной, отстраненной и расчетливой она становится сейчас, прямо на моих глазах. Из-за смертельного диагноза? Или это взросление? А вдруг…
Вдруг она разочаровалась во мне?
Вот как: смотришь на звезду, читаешь его твиты, и создаешь себе его образ. Мечтаешь, рыдаешь по нему, а потом встречаешь, и… На самом деле, все может быть по-другому. Хотя, мой образ был немножко скандальным, так что я могу казаться только лучше, чем я есть…
Что происходит с нашей любовью?...
-да, я поеду. Я готова. – отвечаю я, глядя на Ларса.
Его лицо выражает неуверенность.
-точно, Ники? – спрашивает он.
Только что миссис Эдвинстон предложила мне поехать в реабилитационный центр. Не знаю, зачем, – вроде, о моей минувшей депрессии тут не распространялись, - но, она так сильно расписывала все прелести этой терапии, что даже моя мама сдалась, и теперь мне осталось только сдаться им обоим и согласиться.
Правда, я не буду видеться с Ларсом. И это очень удручает… хотя, только что Ларсен сказал, что мое здоровье и благополучие – важнее всего, и если нужно, он отпустит меня от себя, сможет пережить очередное расставание ради нашего совместного будущего…
-ты точно решила, Ники? – спрашивает Ларс.
В его глазах светится тревога…
-да, Ларсен… помнишь, ты сам говорил мне, что стоит потерпеть ради будущего? Так вот… - вздыхаю я. – нам придется.
Ларс заминается. Мама кивает, и миссис Эдвинстон говорит:
-правильно, Николь. Мы никогда не должны останавливаться на достигнутом, но должны стремиться к большему.
Я пожимаю плечами. Ларсен вздыхает.
-так как долго это будет, говорите?
После новогодней ночи что-то изменилось. Нет, я честно, думала, что мое сердце выпрыгнет и разорвется от счастья, когда я услышала эти слова от Ларсена, но… но…ничего такого не случилось, а даже наоборот, это было очень странно и неловко, но…
Я испугалась.
Мне всего лишь восемнадцать исполнилось недавно, и я наслышана историй о ранних браках, которые в итоге распадаются, а все потом жалеют, что не погуляли в молодости. Хотя, куда мне гулять? С моим-то раком… да.
Рак – еще одна причина. Зачем нам жениться, если я могу умереть в любой момент? Пусть врачи говорят, что ремиссия продолжается, она может оборваться в любой момент, и тогда бедный Ларсен станет вдовцом…
Мы знакомы не так давно. И вообще, я – несчастная фанатка из какой-то новозеландской дыры, а Ларсен знаменитый ди-джей, и неизвестно, чего я там себе намечтала о нем за пару лет своей влюбленности. Ведь фанатизм – это такая же болезнь… Вдруг я разочаруюсь в нем? И потом, Ларсен старше, наша с ним свадьба выглядела бы слишком легкомысленно и создавала бы далеко не лучшее впечатление о Ларсе…
И наши родители наверняка будут против. Пусть, с виду они и радуются, но это так, пока все несерьезно. Подумаешь… может, у нас просто дружба с элементами симпатии. Дружат же мальчики с девочками… хотя, какой Ларсен мальчик? Он намного старше меня… на девять лет…
Я не могу конкретно назвать, что меня остановило, но почему-то где-то, в глубине подсознания, мне претила мысль о замужестве с Ларсом…
Я ведь не хочу взрослеть. Я просто маленькая милая девочка, которой нравится быть вместе с тем, кто ее любит… мне не нужна эта формальность, мне пока что не нужна семья… мне просто нужен тот, кто будет рядом, несмотря не на что… чтобы все было так, как у нас сейчас с Ларсеном…
РИВЕРСАЙД
-я буду скучать! – восклицаю я и крепко обхватываю Ники, обнимаю. – я люблю тебя…
-я тоже, Ларс, - кивает она, уткнувшись мне в плечо. – звони, мы будем в Риверсайде…
Я отпускаю ее и киваю. На сердце тяжело.
Группа отправляющихся в центр – суицидников-неудачников и бывших наркоманов уже ждет Ники в уголке зала ожидания аэропорта. Да уж, ну и компания достается ей…
-да, Ники. Береги себя, - коротко говорю я и целую ее на прощание. – мы еще встретимся…
Ники улыбается.
-люблю тебя, Ларс.
-и я тебя, Ники.
-пока, - Ники быстро обнимает меня за шею, целует, потом направляется к ожидающим.
Смотрю ей вслед.
Что происходит?! В последние месяцы я задавался этим вопросом, и задаюсь им сейчас. Что-то стало не так!
Да, мы с Ники живем в одном доме, и почти каждая ночь – наша. Мы вместе готовим друг другу завтрак, убираемся по выходным, ходим по магазинам… делаем вместе абсолютно все. может быть, в это и есть вся проблема? Ники стала… обычной?! Мы слишком привыкли друг к другу? Любовь больше не кажется возвышенной и недоступной, не кажется неуловимым, невероятным счастьем?
Бытовуха, убивающая отношения – то, что уничтожило нас с Мелани, как будущую ячейку общества, - вот что приходит мне в голову.
Она так же жила в моем доме, ныла, что не хочет ничего делать и просит нанять домработницу, а в ее отсутствие заставляла меня заниматься посудой и уборкой…
Или нет. У нас с Ники не так. Мы делаем все вместе, значит причина должна быть другая…
На какое-то мгновение у меня в голове мелькает что-то вроде, Боже, Ларс, что за мысли, выкинь это из головы, - но я сразу же приказываю внутреннему голосу затихнуть.
Я провожаю взглядом группу улетающих и впервые за долгое время трезво оцениваю наши отношения: а что у нас есть?
Ники вылечится, и мы снова разлетимся. Она слепо влюблена в меня, она, наивная девочка, а я – крупная и в последнее время скандальная знаменитость. Ее родители против нас. Сама судьба против нас! Расстояние, болезнь… мне тяжело видеть Ники больной, и с каждым разом я чувствую это. Я понимаю все больше и больше: это была одержимость. Не было любви! Не было, было что-то, и все! Прошло! Осталась только привязанность, человеческое сострадание и сочувствие…
Эта мысль немного утешает меня – значит, не так я ужасен, как твердили мои бывшие.
Но, наверное, мне просто нравилось играть в героя, спасающего бедную влюбленную фанатку. Ведь это выглядит таким благородным – я сбил сумасшедшую фанатку, и вместо того, чтобы послать ее, начинаю возиться с ней и оплачивать ее лечение… а сколько в прессе писали о том, что я меняюсь! Ах, Ларсен Столлингворт больше не тот плохой мальчик, каким всегда казался, и тому подобное…
Точно. Я просто играл в героя. А все почему? А все потому, что на самом деле я действительно одна из последних тварей в этом мире, жестокое, лживое, лицемерное, пафосное и алчное существо, которым меня всегда рисовали в средствах массовой информации. Да. Это я.
Ларсен Столлингворт.
-эй. Как тебя зовут?
Я вздрагиваю.
Уже третий день как я в Риверсайде, и уже успеваю познакомиться с некоторыми людьми. Оказывается, у большинства здесь проблемы не медицинские, а психологические, и я начинаю чувствовать злость к врачам из Лос-Анджелеса – за то, что посчитали, что у меня снова депрессия и засунули меня в это неблагополучное местечко.
Нет, никакой депрессии нет, мы с Ларсеном были практически счастливы… практически.
Ну вот, девять часов утра, Риверсайдский реабилитационный центр, я сижу за столом с суицидниками и завтракаю. Чудесная картинка. Особенно если учесть, что мне уже надоели их вопросы по поводу того, из-за чего я хотела покончить с жизнью. Господи, вот что я тут среди них делаю?
-это к тебе, Ники, - говорит Триша.
Я уже успела познакомиться с парой девчонок – Тришей, Хлоей и Бетси, и сейчас мы сидим завтракаем.
Трише шестнадцать лет, и она бывшая воровка – у нее клептомания. Попала сюда, когда дело дошло до воровства со стола преподавателей в колледже, где она училась.
Хлое пятнадцать, она – токсикоманка, и по совместительству бывшая подающая надежды модель. Начала сниматься для подростковых журналов с тринадцать лет, и вскоре подсела. Начинала с простых лаков, а закончила… страшно подумать, чем. И на лаках-то она и спалилась, как-то, перед съемками. Теперь тут.
Бетси тоже пятнадцать. Она – неудавшаяся суицидница. Пару месяцев назад ее изнасиловали, и она попыталась покончить с жизнью… после реанимирования в больнице и она попала сюда.
Кстати, забавный факт: я тут самая старшая. Обычно, сюда не берут старше восемнадцати, что видно по моим новым знакомым, но похоже, Ларсен и деньги творят чудеса.
Я послушно оборачиваюсь на голос.
Передо мной стоит худой, среднего роста, слегка подергивающийся и покачивающийся парень с карими глазами и лохматой русой челкой. Трясущиеся руки засунуты в карманы широких потертых джинсов. Несмотря на обычную для этих мест жару, на нем также надеты красная толстовка на молнии и вязаная шапка.
-что? – спрашиваю я.
-это… слышь? Я тебя вчера заметил… я Кэмерон. – заговаривает он.
Я немного удивлена. Отмечаю, как грубо звучит его слегка высокий голос. Девчонки переглядываются и хихикают.
-мне нужно короче… поговорить с тобой. Пойдем? Пока время там есть, типа… - говорит он.
Я пожимаю плечами.
-о чем?
-это, типа, важно. Меня попросили врачи позвать…
-ладно, если это что-то важное… - говорю я и выхожу из-за стола.
Бетси сочувственно смотрит мне вслед.
-пошли за мной, - говорит Кэмерон, я удивляюсь и следую за ним.
Мы выходим в чудесный сад, где нам можно гулять в любое время. Еще только утро, солнце светит не в полную силу, и лепестки пышных роз блестят от свежей росы.
Кэмерон садится на скамейку.
-и зачем мы сюда пришли? – спрашиваю я. – ты не соврал?
-ну да, ладно, я признаюсь, я соврал… - говорит парень.
-зачем? – я хмурюсь.
Что-то весь его вид внушает мне недоверие.
-короче… ты слушаешь, да? Ники тебя зовут?
-да…
Совершенно не понимаю, к чему он клонит?
-слышь, Ники… у меня тут долгая история, ты присядь со мной? Я хочу тебе рассказать… послушай меня.
-почему я?
-ну это недолго, Ники, ну ты послушай.
-если недолго, то ладно.
Я сажусь.
-да, я слушаю.
-это, для начала, почему ты тут?
-ну… неважно, - говорю я. – а ты?
-ну вот я и расскажу! – Кэмерон смотрит куда-то в сторону, и начинает неспеша говорить: - в общем… сейчас мне восемнадцать лет, а когда-то, когда я малой еще был, мне пятнадцать было… мы с пацанами дурью баловались, ну так, там, травка, анаша, мет… а я не знаю, что мне в башку долбануло, но я, короче, как идиот… я на герыч сел, типа. Я ширяться тогда начал, не помню, что да как… ну вот…
Я с удивлением и страхом слушаю парня, даже не обращая внимания на слова паразиты. Впервые вижу перед собой настоящего наркомана…
Почему он мне это рассказывает?
-мне кажется, ты бы лучше поделился этим с психологами? – осторожно спрашиваю я.
-да хрен с ними! Ну вот, Ники, я короче, говорю тебе, - продолжает Кэмерон, - я скоро сел на эту хрень, так, что даже от родаков еле прятался, чтобы не палили. Они меня вообще терпеть не могли, так-то. Школу прогуливал, и тусил со всяким сбродом, и вот, однажды, я встретил ее. И, Ники, - тут парень срывается на крик, - когда я увидел тебя, я чуть не умер! Я подумал, что ты жива! Что ты и не умирала!
-что?
Я поражена.
-дай, я скажу, - перебивает Кэмерон. – ну так вот, ее звали Нэнси. Нэнси… она была типа как ты, темненькая, низкая, темную одежду носила… вся такая задумчивая, типа. Она из-за какого-то там придурка стала этой хренью заниматься, типа. Как будто она его любила, а он ее нет. И он был игловым, и тусовался с такими же. Ну вот она, глупая, типа, была… и решила тоже сесть, чтобы ему нравиться. Ей шестнадцать было, как и мне тогда. Ну и вот, я там познакомился с Нэнси. Я… я любил ее! – его голос вздрагивает. – хотя нам так мало лет было. Мы с ней курили на крыше, или лежали на диване у друзей после дозы, и любили говорить о том, что типа закончим школу и уедем… начнем новую жизнь, соскочим, и все хорошо будет… да…
Мое сердце вздрагивает. Он так честно, прямо и искренне рассказывает о своей любви!
Мне становится жалко Кэмерона. Так, значит, я напомнила ему бывшую подружку, - мое сердце сжимается, и мне становится стыдно за то, как высокомерно я с ним разговаривала.
-а потом, Ники… - говорит парень. – однажды я пришел на наше место, как обычно. А ее нет. Я испугался, в натуре, я обзвонил всех своих друганов… и один мне сказал. Что, в общем, Нэнси типа написала родителям записку и ширнулась дома. Золотым уколом. Так называют укол самоубийцы, - поясняет для меня Кэмерон.
Мне становится страшно, и одновременно я чувствую какую-то жалость к этой девочке. Нэнси…
Еще одна история о девочке, ушедшей слишком рано. Как и Вера, моя знакомая из Уэстпарка…
-Ники… - снова заговаривает Кэмерон. – когда я увидел тебя еще вчера, в аэропорту, то я, типа, с ума чуть не сошел! Ты так похожа на нее. Пожалуйста, Ники!
-о чем ты меня просишь? – спрашиваю я.
Потихоньку, капля за каплей, я начинаю чувствовать сострадание к Кэмерону и доверие. Он хочет, чтобы я ему помогла…
-Ники, помоги мне, я прошу тебя! Я сейчас снова пробую соскочить! Я шесть раз пробовал уже. И сейчас меня предки сослали сюда. Я прошу тебя, помоги мне, пожалуйста! – Кэмерон падает передо мной на колени, закатывает рукава своей толстовки. – вот! Вот! Смотри! Все мои вены уже забиты! Я подыхаю! Я сдохну скоро! Ники, пожалуйста. Ты так напоминаешь мне о ней. Будь со мной рядом, я буду видеть тебя и обещать ей, что соскочу! Как мы с ней и хотели! Пожалуйста, я прошу!
Мне становится немного страшно.
-хорошо, хорошо, Кэмерон… - говорю я. – встань, пожалуйста… я постараюсь тебе помочь…
-спасибо! Спасибо, Ники! – благодарит он. – я знаю, ты спасешь меня! А ты сама, как сюда попала? – вдруг интересуется он.
-я… неважно, - я замолкаю. – пойдем, там, наверное, все уже собираются?...
Ох. Волнуюсь. Главное, не забыть свою речь.
Сегодня – двадцатое марта две тысячи десятого года, и сегодня выходит мой новый альбом, - все-таки, я его дописал. И вот, сегодня состоится презентация. Волнуюсь. В конце концов, давно я не заявлял миру о себе. И я чертовски волнуюсь, хотя…
Ники в центре – и я не переживаю за нее. Она в тепле, сыта, с хорошими людьми, в хорошем месте, у нее все должно быть просто прекрасно, так чего же я переживаю?
Да уж, я странный. Определенно.
-эй, Ларс, - заходит ко мне за сцену Сэм. – ты как? У меня тут для тебя один сюрприз есть…
-что такое? – хмурюсь я. – не мешал бы лучше речь учить!
-учить? – фыркает Сэм. – ты еще не выучил?
-да выучил я, просто повторяю… так какой там сюрприз? – спрашиваю я.
-сам увидишь. Не буду мешать, удачи! – говорит Сэм и выходит.
Конспиратор хренов, ага. Только сбил. Но, так или иначе, времени повторять уже нет…
Что ж, пора!
Я выхожу на небольшую сцену. В зале клуба сидят разные гости: тут и моя команда во главе с Сэмом, и семья Ники, - саму ее сюда не пустили, и мои друзья, и кого только н…
Черт!
Что?!
Какого хрена?!
Я замечаю в уголке Мириам. Мириам… Мириам Криоко. Черт. Черт. Как она сюда попала?!
А вдруг… не есть ли это тот самый сюрприз Сэма? – приходит мне в голову мысль. Если это так, то тогда получишь ты у меня сегодня, друг! Ты и так одну подставу мне в аэропорту уже устроил!
-итак, - я прочищаю горло и начинаю говорить, стараясь побороть волнение. - добрый вечер, дамы и господа! С вами я, Ларди, и я чертовски рад сообщить вам, что я вернулся с новым, четвертым альбомом…
Всю речь я произношу как на автомате, глядя только на Мириам. И каждый раз, когда она поворачивается на меня, я отвожу взгляд.
-а теперь, позвольте мне и прекрасной вокалистке Дженни Рено представить один из наших треков с альбома! – говорю я, и под шум аплодисментов я спускаюсь вниз, а Джен выходит на сцену.
Я спускаюсь и прохожу к Сэму.
-Ларс, я тут тебе место за…
-какого черта? – шепотом спрашиваю я, потому, что уже начинает играть наша музыка, и было бы неуважением разговаривать во время исполнения своего собственного трека. – ну, ты получишь у меня, Зайрен, - говорю я, сажусь и отворачиваюсь, пытаясь отвлечься.
Мой взгляд снова падает на Мириам. Она оборачивается и успевает поймать его. Кажется… она на что-то намекает?
Трек заканчивается, я поднимаюсь снова и предлагаю всем пройти в небольшой зал и выпить шампанского.
Я выхожу из зала в числе последних и слышу, как Мириам окликает меня:
-Ларсен!
Я медлю.
-Ларс! – догоняет она меня.
-чего тебе? – я медленно разворачиваюсь.
-Ларсен… не злись на Сэма! Я сама попросила его! Прости меня, что я пришла… но я очень хочу быть рядом с тобой. Просто прошу тебя, Ларсен, дай мне второй шанс?
Я не знаю, что и думать. Мириам тяжело верить, она легко обманывает, причем и делает это мастерски.
-какой второй шанс? Ты, о чем? – медленно выговариваю я.
-Ларс, прости меня, пожалуйста. Я все осознала. Я больше никогда не повторю свои ошибки. И не злись на Сэма. Он не хотел меня звать. Я его упрашивала. Ларсен, миленький… я готова измениться ради тебя. Мне никто не нужен так, как ты, - говорит она.
Я зависаю. А что скажет Ники? Что мне вообще сейчас делать, черт подери? На помощь!
-я не верю тебе, - медленно произношу я.
-но, Ларс… - Мириам подходит совсем близко. – я знаю, ты устал от всей этой суеты. Тебе нужен просто кто-то, чтобы быть рядом.
Ох…
Я вспоминаю Мелани. Ведь на таких условиях, и мы с ней были вместе… правда, ни к чему хорошему это не привело…
-держись на расстоянии, - произношу я. – я ничего тебе не запрещаю, Мириам, но будь на расстоянии. Если мне будет нужна помощь, я позову тебя. Я помню, как ты мне это обещала, - слабо улыбаюсь я, вспомнив одну из наших первых с ней встреч.
Мириам тоже улыбается.
-хорошо, Ларсен. Я знала, у тебя есть силы, чтобы простить. Ты человек с большой буквы. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив… - тихо добавляет она и быстро и бесшумно проходит ко всем в зал.
Я растерянно стою и смотрю в пол. Кажется, кого-то снова понесло куда-то не туда…
-так ты говоришь, у тебя типа снова болит голова? – спрашивает Кэмерон, заглянув мне в глаза.
Я киваю.
Мы уже стали друзьями, и он уже знает про мой рак – а сейчас, вдруг, в центре, головные боли обострились. Я старалась скрывать их от всех вокруг, особенно от наставников – мне не хотелось снова на химию, в больницу, чтобы Ларс и родственники волновались… пройдет. А если нет, то… то я всегда знала, что конец придет. Врачи говорили, головная боль – тревожный сигнал, и при их появлении снова будет нужна химия… но я не хочу на нее. Я боюсь. Я пережила этот ужас прошлым летом, и не хочу его повторения.
-почему ты не скажешь этим… наставникам? – спрашивает парень.
Мы сидим на скамейке во дворе. Смотрим на закат, любуемся горящим на солнце озером вдали.
-я не хочу, - отвечаю я. – снова химия. Снова плохо будет. Снова куча денег. И все равно, я умру.
-Ники… - упрекает Кэмерон. – хватит, в натуре. Если будет химия – то ты типа, выживешь.
-нет. Не хватит. Я знаю, что так и будет.
-епт, и ты точно не хочешь говорить? – спрашивает он еще раз.
Я мотаю головой. Нет. Не нужны мне тут новые проблемы.
-хочешь, я тебе типа, помогу? – спрашивает парень.
-как? – я удивляюсь.
Вместо ответа Кэмерон вскакивает, и несется в здание центра, а вскоре возвращается с бумажным пакетом.
-что это? – спрашиваю я.
-не спрашивай, как, - он пододвигается и шепчет мне на ухо. – но если ты в натуре хочешь быстро избавиться от этого, то пошли ко мне в комнату. Все уже спят, никто не запалит.
-да что это? – спрашиваю я.
Странные мысли посещают мою голову, которая снова начинает тихонько потрескивать.
-пошли! – Кэмерон прячет пакет в широкий внутренний карман бомбера и хватает меня за руку.
Я подчиняюсь.
Мы приходим в его маленькую комнату в центре. Кэмерон запирает дверь, садится на кровать и высыпает содержимое пакета. Я сажусь рядом, смотрю, что там, и ужасаюсь.
Пакетики с порошком… шприцы… ложки… зажигалка.
Меня бросает в дрожь.
-что это, Кэмерон? Ты же завязал… как ты это пронес сюда?
-это, Ники, не бойся. У меня тут морфий есть… клевая штука, от боли как раз, поможет. Все норм будет, ты че…
Я вскакиваю с кровати.
-нет, Кэмерон, нет! Как… как ты мог вообще это сюда принести? Ты с ума сошел? И не смей опять садиться на все это!
-эй, Ники… расслабься. Ты боишься? – Кэмерон встает, подходит ко мне, и приобнимает.
Я не сопротивляюсь.
-да. Ты – мой единственный друг в этой чертовой дыре, и я не хочу, чтобы ты кололся. – признаюсь я.
-Ники, кто сказал, что я колюсь? Это типа, на крайний случай. Не хочешь, не надо… но если вдруг захочешь, то это, всегда обращайся ко мне, слышишь, да, ок?
Я пропускаю эти слова мимо ушей.
-я не буду никому рассказывать… но пожалуйста, Кэмерон, избавься от этого, - прошу я.
-как скажешь…
Я отталкиваю его и ухожу.
-прости, - произношу я на прощание.
Иду в свою комнату, запираюсь, принимаю душ, ложусь спать, но долго ворочаюсь, думая о своем друге. Он же говорил, что соскочил…
Мне правда, было очень страшно, когда я увидела все это. Никогда в жизни не видела наркотиков… я же и не пила никогда, и не курила, хоть мне уже восемнадцать. Зачем, зачем ему все это?
И интересно, что бы сказал Ларсен на его месте? Ох, он бы отправил меня на химию. Снова. И мы бы поссорились, потому что я больше не соглашусь на такую пытку…
А ведь раньше мы с Ларсом почти не ссорились… так почему же такое стало происходить? Странно…
И с этими мыслями я засыпаю.
Проснувшись утром, я как всегда бросаю взгляд на календарь, стоящий на прикроватном столике. Однако, в этот раз, глянув на сегодняшнюю дату, я чувствую, как меня пробирает ужас. Сегодня уже тридцатое марта, и… я в ужасе понимаю, что второй раз такое повториться не может. Даже из-за моей болезни. Все всегда было в порядке и по расписанию, а сейчас? Жуть…
Спустя полчаса мы уже разговариваем с Хлоей, и она отчаянно пытается меня успокоить:
-Ники, я думаю, ты все это придумала. Если вы предохранялись, то ничего такого быть не может.
-но как, как, должно же быть какое-то оправдание!
-может, ты чем-то хронически больна? – предполагает Хлоя. – я ведь этого не знаю… в любом случае, сейчас мы все узнаем, - она встает со своей кровати и направляется рыться в сумке.
Я ерзаю на кровати и думаю: скорее всего, все так и есть, как я думаю… что теперь делать? Как скажется на будущем мое состояние? Что скажет мама… Ли… родственники… и самое главное: а как отреагирует Ларсен? Может, мне стоило принять его предложение?
Спустя десять минут я выхожу из маленькой ванной комнаты, которая встроена в каждую жилую комнату, и не поднимая глаз, протягиваю тест Хлое.
-посмотри сама. Я волнуюсь, - еле слышно произношу я.
-да вроде бы все… ой, нет! – Хлоя меняется в лице и радостно восклицает: - поздравляю, Ники! А кто отец?
-о, Господи…
-привет. Как ты? – спрашиваю я, дождавшись ответа на другом конце телефонного провода.
-Ларс, это ты? Привет, - отвечает Ники.
Мне кажется, что ее голос как-то взволнован.
-все в порядке? – спрашиваю я.
-да, Ларс, все хорошо, просто скучно тут, - жалуется она.
-ну-ну, Ники, еще пара недель, и я тебя заберу.
-три недели еще. И знаешь…
Я перебиваю:
-хочешь, я приеду прямо сейчас?
-нет, Ларс, не стоит.
Странно… не знаю, что, но что-то в поведении Ники меня настораживает. Причем, сильно.
-как твое здоровье? Ты что-то хотела сказать? – спрашиваю я.
-а, нет. Здоровье? Все прекрасно! – как-то наигранно отвечает Ники.
-точно?
-да, Ларс, не беспокойся! Ой, меня тут зовут… прости. Я тоже скучаю. Звони в следующую субботу. Пока, целую.
-по… - я слышу, что Ники уже повесила трубку.
Черт, да что же такое?! Что происходит?
Я вешаю трубку и несусь в свою комнату. Голова болит так, что прямо до рвоты! Бросаюсь в ванную и склоняюсь над унитазом. Фух. Так-то лучше. Черт. Надоело страдать.
Поначалу я испугалась своего положения, но сейчас я чувствую, что это действительно нечто особенное… одно осознание того, что мы с Ларсеном – правда половинки одного целого. Я уже искренне удивляюсь тому, как могла себя так резко вести с ним в декабре. Скорее всего правда, из-за этих лекарств…
Но сейчас я чувствую себя как никогда прекрасно. Поскорее бы вернуться назад, к Ларсу. Сообщить ему эту новость и принять его предложение. Пора перестать жить так, как будто впереди целая вечность… пора начать жить сегодняшним днем. Я уже чувствую, что я полюблю нашего будущего малыша. Может быть, за счет моей трагедии со здоровьем, хоть в личной и семейной жизни я успею отхватить немного счастья перед тем, как умру?
Слышу стук в дверь.
-Ники, ты здесь?
Я медленно поднимаюсь, ополаскиваю лицо водой из-под крана, выхожу в комнату.
-кто там? – спрашиваю я у двери.
-это я, Кэмерон! – слышу я знакомый голос.
Я впускаю его.
-чего тебе?
-Ники, я слышал, как ты понеслась сюда, не договорив со своим парнем… тебе плохо? Все из-за головы?
-да. И я не намерена травить себя всякой дрянью, будь то химия или наркотики, - резко отвечаю я. – а вообще, не твое дело.
Я все еще помню его предложение и понимаю, к чему он сейчас клонит. Нет. Я не такая.
-Ники… ну ты не понимаешь, блин! Тебе нужно что-то сделать, в натуре! Ники… мне больно смотреть, как ты мучаешься…
-нет, Кэмерон, уходи, или я все всем расскажу.
-ты еще придешь ко мне, Ники…
Я остаюсь сидеть в комнате.
Спустя минут десять кто-то стучит ко мне в дверь. Я раздосадованно встаю с кровати и прохожу открыть. Ну, Кэмерон, ты меня достал!
-и какого черта ты… - начинаю я, и не договариваю, потому, что вижу на пороге Хлою. – чего тебе?
-привет, Ники, - отвечает она. – я с тобой поговорить хотела…
-это обязательно? – немного резко спрашиваю я.
-меня Бетси попросила…
Это обстоятельство немного смягчает меня. Бетси – одна из тех немногочисленных людей, с которыми всегда можно поговорить, если на душе тоскливо.
-и почему же она тогда сама не пришла? – спрашиваю я, закрывая дверь за Хлоей.
-знаешь, Ники… - Хлоя вздыхает, садясь на краешек моей кровати. – она опасается, что…
-что? Ну, не тяни, - прошу я.
-ты не в настроении? Из-за Кэмерона?
-нет! – резко отвечаю я.
Говорить ей о том, что у меня болит голова, я не могу – она сразу позовет на помощь, ведь Хлоя такая – нервная и суетливая… а про предложение Кэмерона надо молчать и подавно.
-а почему тогда?
-мне просто не нравится это чертово место, - говорю я.
-понятно… мне тоже… нам всем оно не нравится, Ники, - печально произносит моя знакомая.
-ну так, что там у тебя?
-ах, да… Ники… - Хлоя опускает голову. – ты знаешь Бетси… как она теперь смотрит на всех парней вокруг…после того, что с ней произошло…
-ага, - я киваю.
-так вот, она боится за тебя с Кэмероном…
-за меня с Кэмероном? Что? – я фыркаю.
Действительно, такое может прийти в голову только пережившей то, что пережила Бетси.
-нет, Хлоя, мы просто друзья… - говорю я, и сомневаюсь в своих словах.
А может, и не друзья, после того, что произошло между нами за последнее время…
Хлоя молчит и смотрит в пол.
-и поэтому Бетси не пришла сама? – спрашиваю я.
-да.
-ну Хлоя, хватит, не переживай.
-нет, Ники… - она поднимает глаза и поворачивает ко мне голову. – я знаю, кем был Кэмерон, и кем он снова может стать. Я не знаю, есть ли у него здесь дурь, но я прошу тебя, не связывайся с ним! Тем более, в твоем положении!
Меня удивляют ее слова, а потом пугают. А вдруг, кто-то уже что-то знает? Не дай Бог… нас же вышвырнут отсюда. Ладно, меня, но… Кэмерона… он же опять возьмется за старое!
-Ники… поэтому я и пришла сюда. Не Триша, как попросила Бетси. Я пришла потому, что я… я знаю, что это. Я ведь не токсикоманка – я кололась. Только об этом никому… я знаю, каково лежать и блевать, когда отходишь после дозы. Я знаю, какие унижения терпишь, только чтобы получить… хоть немного. Как противно становится на душе. И как тупо трясешься от предвкушения кайфа, когда заносишь шприц над рукой. Одумайся, Ники. Я не говорю тебе, что тебя это ждет, я просто рассказываю… ведь Кэмерон тоже прошел через все это… - говорит Хлоя.
Я слушаю ее, но мои мысли где-то далеко. Я вдруг понимаю, как сильно хочу к Ларсену… хочу домой. Его дом уже стал моим. И я не хочу больше находиться в этом мерзком месте ни минуты.
-Ники, ты меня слушаешь вообще?
-да, Хлоя… прости… можешь оставить меня одну? Просто хочется побыть одной… - произношу я.
Она неодобрительно косится на меня.
-ну, ладно, - говорит Хлоя, сверкнув глазами, и встает с моей кровати. – но помни наш разговор, Ники.
-ага…
Сижу, обхватив голову руками – столько работы вдруг свалилось. Сэм лежит с сильной простудой, так что, в этот раз разбирать приглашения Лос-Анджелесских клубов предстоит мне. Ох, никогда в этом особо не смыслил…
-еще сидишь?
Дверь в мой кабинет открывается, я оборачиваюсь, и вижу Мириам на пороге.
-кто тебя сюда пустил? – медленно спрашиваю я.
-охранник. Я от Сэма…
-от Сэма? – переспрашиваю я. – вот как? И что же он тебе сказал?
-он просил передать, чтобы ты не задерживался… он позвонил мне, и сказал, что ему уже лучше. Через пару дней придет, - сообщает Мириам.
-почему он не позвонил сам?
Что-то настораживает меня.
-не знаю, он попросил передать, - Мириам пожимает плечами и садится в кресло рядом.
Мы молчим. Я пристально гляжу на нее. Наконец, я заговариваю:
-признайся, что ты все придумала, только для того, чтобы снова затащить меня в постель и привязать к себе на короткий поводок!
Мириам вспыхивает.
-да как ты мог такое подумать, Ларсен…
-а что, если я сейчас позвоню Сэму? – я беру в руки телефон, лежащий рядом на столе.
-то он обматерит тебя потому, что ты разбудил его, больного, в двенадцать часов ночи, - отвечает Мириам.
-а если я позвоню утром?
-а вот это уже вопрос, будет ли нужно звонить ему после ночи…
Я не выдерживаю и вскакиваю.
-Боже! Мириам! Скажи, что тебе от меня нужно, что? Почему ты так сильно цепляешься за меня?
Она тоже встает.
-ах, Ларсен, я же тебе уже тысячу раз говорила, но ты никак не хочешь верить мне…
-ну давай, скажи еще раз.
-я люблю тебя, глупый…
-и зачем тогда вешаешься мне на шею и бросаешься ко мне в постель? – щурюсь я.
-потому, что ты сам не возражаешь, - отвечает Мириам, и я понимаю, что не ожидал такого ответа.
-что? Как ты смеешь! Я… не возражаю?!
-признайся, Ларсен, всем нам это нужно, - говорит Мириам, подходя ко мне вплотную и кладя руку мне на грудь. – а твоя девушка очень часто бывает далеко, да и к тому же, она еще слишком мала…
-нет, Мириам, я не такой, - пытаюсь возражать я в то время, как начинаю понимать, что она права.
Да. От природы не уйдешь…
-а я уже смирилась со всем этим, Ларсен. Я готова быть с тобой просто другом, но…
-я не говорил, что считаю тебя другом, - перебиваю я.
-…но я также готова предложить тебе то, что ты хочешь, если это единственный способ побыть рядом с тобой хоть немного… - завершает Мириам, и я понимаю, что она имеет в виду.
-ты предлагаешь мне секс по дружбе? – спрашиваю я.
-да. Дружба и секс. На то время, пока твоей Ники нет рядом.
-я согласен, - тяжело вздохнув, отвечаю я, беру Миранду за руку и тяну вслед за собой.
-ты чего?
-поехали ко мне…
-так ты говоришь, морфий – лекарство? – спрашиваю я, глядя, как Кэмерон разводит в ложке порошок.
Включает зажигалку и греет ложку.
Волнуюсь как-то.
Прошла еще неделя, которую я провела, по большей части, в своей комнате –когда у нас было свободное время. Удивляюсь, как еще никто не заметил… хотя, и к счастью, что не заметили. Зато Кэмерон снова принялся за свои прежние попытки…
После долгих уговоров, я поддалась – эта головная боль, вызванная, надеюсь, моим состоянием, а не этим чертовым раком, меня совсем вымотала. В конце концов, если даже она и вызвана им, то это – начало конца, а морфий поможет мне встретить конец не таким страшным образом, как это могло быть. Я знаю, что я подсяду на него, но ведь он будет мне помогать. Подумаешь, зависимость… она и от обычных, разрешенных лекарств бывает. А зато от морфия голова не будет раскалываться…и я смогу продержаться еще немного. Хотя бы год. Хотя бы еще немножко…
Это не героин, о котором я слышала от Кэмерона. О котором рассказывала Хлоя. Это просто безобидное лекарство…
Да и вообще, мне уже плевать, что делать с собой.
-да Ники, в натуре, епт! Раньше его в больницах вкалывали, в войну еще! Не знаю, че его запретили… блин, есть че, руку перевязать? – спохватывается Кэмерон и оглядывается. – о! Ремень!
Он хватает свой ремень со спинки стула и стягивает мне левую руку. Чуть-чуть больно.
-ты не боишься уколов?
-чуть-чуть, - говорю я, глядя, как друг набирает получившуюся жидкость в длинный шприц.
Страшно. Я столько раз сдавала кровь, когда мне перетягивали руку и кололи шприцом… а все равно боюсь.
-мне самому тебе бить, так понял? – спрашивает он.
-ага. Давай побыстрее, - говорю я и отворачиваюсь.
-ты бледная какая-то, в натуре, - замечает Кэмерон.
-бей уже.
Черт. Чувствую, как пульсирует голова.
Чувствую, как Кэмерон заносит шприц и вдобавок зажмуриваюсь. Черт, что же мы делаем…
Стой!
-Стой!
-еп, Ники, ты чего?! – восклицает Кэмерон.
Я поворачиваюсь и вижу, что шприц занесен как раз над моей рукой. Он остановился всего в паре каких-то миллиметров.
Что-то мне поплохело.
-Ники, все в порядке? Ладно, если ты, типа, не хочешь… - осторожно говорит Кэмерон, ожидая, что я на него накричу.
Я действительно сделала бы это, но теперь я только бессильно откидываюсь на его кровать и закрываю глаза.
-мне плохо…
-хорошо. Полежи, Ники, - произносит мой друг и неловко, но видимо, одобряюще, хлопает меня по плечу.
Я мычу что-то в ответ и задумываюсь: вот что, что я почти натворила? Как можно слушать наркомана со стажем?
Да, Кэмерон – он хороший, и он правда хочет мне помочь… здесь некому указывать ему, кого посадить на иглу, значит, он правда хочет, чтобы мне было легче… но… как? Наркотики – выход?
Только для тех, кому уже не суждено увидеть свет в конце тоннеля.
Например, для раковых больных.
Так что, Кэмерон считает, что я совсем безнадежна? Зачем ему пытаться свести меня в могилу раньше срока? Хотя… нет, нет. Раньше не выйдет. Зато, будет легче… или… нет, нет?
Черт, я запуталась!
-просто Кэмерон, я не могу, потому, что я… я бере…
Слышу какие-то звуки, шорохи.
-Кэмерон… что ты делаешь? – открываю я глаза, приподнимаюсь…
О нет!
-Кэмерон? Ты сдурел?! – кричу я, но дозу он себе уже вбил.
И кажется, это не морфий…
-Кэмерон, что это? Что это было? Это не морфий? – кричу я.
-еп, да чего ты такая неспокойная, Ники?
-нет, Кэмерон! – я вскакиваю и хватаю его за куртку.
-что. Это. Было. Говори.
-не кричи ты так, а то услышат еще… ладно, без б, это был герыч.
-ге… что? – ахаю я и отпускаю я.
Присаживаюсь на кровать. Думаю, мне лучше уйти и сразу же пойти все рассказать наставникам.
-Ники… ты испугалась? – спрашивает Кэмерон, садясь рядом и кладя мне руку на плечо.
Я не убираю ее.
-да мне уже все равно, - вздыхаю я, махнув рукой.
Почему он говорил, что соскакивает?
-почему ты снова это делаешь?
-Ники… пойми меня… ты помнишь Нэнси?
-Нэнси? Да.
Моим глазам предстает воображенная мной девочка-наркоманка.
-почему ты спрашиваешь?
-Ники, ты… ты невероятно похожа на нее! Внатуре! Я не могу сдержаться… я вспоминаю ее, Ники, и мне становится так херово… я пытаюсь забыться… понимаешь?
Мое сердце падает. Так значит, я снова порчу кому-то жизнь…
-я все поняла.
Я встаю с кровати.
-куда ты?
-я не хочу, чтобы ты больше кололся. Значит, тебе не надо меня видеть и вспоминать ее…
-нет, Ники, стой, - Кэмерон встает с кровати, подходит ко мне и берет за руку. – не уходи.
-почему?
-уж лучше воспоминания о ней, чем тот долбаный мир, где я живу теперь. И ты – единственное, что до сих пор держит меня на этом свете. Реально… - прибавляет он.
Я содрогаюсь. Какие же чувства испытывал Кэмерон раньше, если теперь ему и жизнь не дорога?
-Ники, побудь со мной. Хоть немного. Все равно мои вены забиты, на руках у меня колодцы, у меня тромбы, хреновая печень и жить мне осталось недолго… - говорит он.
На мои глаза набегают слезы. Я беру Кэмерона за руку и сжимаю ее.
-не говори так. Ты заслуживаешь жить.
Кэмерон улыбается.
-только из-за твоей помощи, Ники. А что ты хотела мне сказать до того, как я укололся?
Я содрогаюсь от его последних слов, а потом принимаю безразличное выражение лица.
-ничего. Это уже не важно.
Что-то мне подсказывает, что моему новому другу лучше этого не знать, хотя бы пока что…
Вот так и начались наши… отношения? С Кэмероном. Нет, мы не целовались и ничего такого. Я любила только Ларсена, но… Кэмерон… он стал мне как младший брат, которого очень любишь сестринской любовью. Или даже материнской. Кэмерон стал очень дорог мне… я проводила с ним почти все время, ведь мне было так жаль его. А он все повторял, что только я удерживаю его в нашем мире, иначе он бы уже давно вбил себе золотой укол… что и планировал сделать по приезду в центр. Кэмерон стал единственным человеком, которому я доверяла в этом ужасном месте. Ларсен звонил все реже и реже, я скучала по маме, я тысячу лет не общалась с лучшей подругой, и уже почти не помнила свою комнату у себя дома в Греймуте. А Кэмерон.. он как-то напоминал мне о доме.
Правда, иногда признания Кэмерона пугали меня. В такие моменты я напоминала ему, что мы просто друзья… я наивно надеялась, что все из-за моего поразительного сходства с Нэнси…
И да, Кэмерон продолжал принимать наркотики. Колоть героин. У него не было ломок, потому, что он успевал исправно забивать новую дозу. Я уже не различала, когда он был под кайфом, а когда нет… Кэмерон, похоже, давно научился поразительно контролировать себя. Всегда он был апатичным, ленивым овощем.
Ларс, казалось, не замечал ничего… он приезжал ко мне один раз, за полторы недели до конца курса. Он спрашивал, все ли в порядке, не стал расспрашивать о моей дружбе с Кэмероном… да он и сам вел себя странно, когда ему звонили, он сбрасывал, и не говорил, кто это был… а в центре связи с миром не было никакой, так что, оставалось только догадываться, что происходило. Тревожно было думать о том, что он нашел себе замену, хоть и временную, но эти мысли так и лезли в голову.
-Ларсен, ну почему ты меня совсем не слушаешь? – возмущаюсь я, когда он в очередной раз отводит взгляд куда-то в сторону.
-ничего. Прости. Знаешь, Ники… твое лечение определенно идет тебе на пользу, - говорит он. – ты немного поправилась, и теперь выглядишь прекрасно.
Неужели уже заметно?
-спасибо, - улыбаюсь я. – но это заслуга не только лечения…
Ух. Сейчас или никогда. Все равно, рано или поздно мне пришлось бы об этом рассказать…
-а чего? Чего еще, Ники.
-Ларсен… - я тяжело вздыхаю.
-ну же, говори, Ники. Все в порядке?
Я выдыхаю.
-Ларсен, у нас будет ребенок.
-ре… что?
Кажется, он ожидал чего угодно, только не этого. Его глубокие зеленые глаза широко распахиваются, он хмурит брови.
-как?
-ты не знаешь, как они появляются? – смеюсь я.
-нет, наоборот, - слишком хорошо знаю! Ох, Ники…
У меня появляется плохое предчувствие. Это не та реакция, которой я от него ожидала… я надеюсь, он собирается, максимум, поворчать о преждевременности, и все:
-Ники, я люблю тебя. Но в нашей ситуации это… это не самое удачное время и положение для этого.
-ты… ты что? Ты намекаешь на…
Я не могу произнести слово «аборт» вслух.
-нет… для тебя это очень опасно… - Ларсен вздыхает. – просто если бы я мог, то этого бы не случилось. Мы с тобой сейчас словно над пропастью… но все равно, ни смотря ни на что, я всегда буду рядом. И… - добавляет он еле слышно: - теперь тебе придется принять мое предложение…
Я опускаю глаза.
-это обязательно?
-Ники, если я уже ничего и не могу поделать, то лучшее, что я могу – это дать твоему ребенку свою фамилию.
Я отмечаю, что он не говорит «нашему», но все равно, немного успокаиваюсь. Ларс еще свыкнется, еще смирится с этим…
-давай поговорим о чем-то более приятном. Что мы будем делать после того, как ты вернешься?
-до этого еще полторы недели, - отвечаю я.
-ну, Ники!
Кажется, Ларс замечает, что я обиделась. Он наклоняется надо мной, берет за плечи и заглядывает в лицо.
-ты расстроилась из-за моей реакции? Ну, прости меня… - говорит Ларсен. – это правда то, чего я не ожидал. И чего еще никогда не происходило в нашей жизни. Я никогда этого не хотел, но… мы – это особый случай. У меня еще будет время. Я еще привыкну. Я клянусь, я правда хотел бы, чтобы это имело какой-то смысл для меня… я постараюсь. Я обещаю, Ники.
Ларс так трогательно произносит свою небольшую речь, что я не выдерживаю и сдаюсь.
-хорошо. У нас все получится…
Ларс улыбается и целует меня.
И вроде бы, все прошло относительно нормально, хоть и не так, как я представляла, но все же, наша встреча оставляет в душе неприятный остаток…
Что-то случилось с нами. Я вижу Ларсена, и уже не чувствую того, что чувствовала прежде. Влюбленность прошла? Или мне просто нравилось видеть в нем мечту? Что-то недостижимое? Героя, который спасал мне жизнь на протяжении более, чем года?
Теперь я вижу, правда, в нем другого человека: близкого. Того, кто всегда придет на помощь. Кто всегда поможет и поддержит. Кто любит меня. И нашего будущего малыша. Правда, пока что только в перспективе. Он пообещал его любить. Но увы, не сейчас.
Я не знаю, что теперь будет дальше. Передо мной открываются новые, неизведанные горизонты.
А в голову невольно приходит мысль: а вдруг, просто Кэмерон стал моим героем? Временным… или нет?
-уходишь? – тихо спрашивает Кэмерон.
Сегодня последний день нашего пребывания в центре. За многими родители уже приезжали, и теперь остались только я, Кэмерон, Бетси и еще несколько ребят, имен которых я даже не знаю.
Весь вечер я помогаю Кэмерону собрать вещи, и теперь пришло время ложиться спать.
-мы больше никогда не увидимся? – вместо ответа тихо спрашиваю я и поднимаю глаза.
-Ники… - Кэмерон удивлен. – о чем ты?
-я…
Мне становится неловко за секундную слабость.
-прости. Ничего.
-ага. Иди, - говорит Кэмерон.
Я встаю, а он достает свой заветный мешочек с пакетиками порошка…
-черт!
-что такое? – оборачиваюсь я.
-закончился! Твою мать, дела хреновы, - говорит Кэмерон.
-героин? – одними губами шепчу я.
-да.
-у тебя будет ломка? – шепчу я.
-да. Хрен с ним. Уходи, Ники. Я не хочу, чтобы нам было тяжело расставаться, - отрезает Кэмерон.
-нет.
Теперь мне точно не хочется уходить.
-епт, уходи, Ники.
-нет, я тебя не оставлю. Я не могу оставить тебя одного, - говорю я.
-уходи, Ники. Я не хочу, чтобы ты запомнила меня как обливающегося слюнями дебила.
-Кэмерон, хватит называть себя так, - говорю я, разворачиваюсь и сажусь рядом с ним. – слышишь? Я тебе запрещаю?
-запрещает, - усмехается Кэмерон. – Боже… я так соскучился по всему этому.
-по чему?
-Нэнси. Она говорила так.
Я смущаюсь.
-наверное, мне не стоило…
-нет, стоило Ники. Не извиняйся. Ты правда… очень, внатуре. Похожа на нее, - говорит Кэмерон, трогая мою щеку.
Я нервничаю.
-похожа…
-я люблю тебя, Ники.
Вот этого я точно не ожидала.
-что?
-реально… я тебя люблю.
-нет, Кэмерон, этого не может быть, - я отодвигаюсь. – ты знаешь меня всего месяц. Я просто очень похожа на Нэнси.
-нет, Ники, - Кэмерон придвигается ближе. – Нэнси постоянно материлась. Курила. Носила рокерские ботинки. А ты… ты не такая. Ты похожа на нее внешне, но в душе… ты внатуре самый замечательный человек которого я встречал в своей жизни, как-то так. Ты спасаешь меня.
Я не знаю, что делать после такого заявления.
-Кэмерон, может тебе просто плохо? – лепечу я.
-нет, Ники. Я совершенно в этом уверен, еп… - и не договорив, Кэмерон хватает мое лицо в ладони и целует меня.
Боже! Что делать? Я застигнута врасплох! Конечно, чувствовать чье-то тепло приятно, но если это не Ларсен… нет!
-нет, нет, Кэмерон, не надо! – вырываюсь я. – прошу тебя, не делай это!
Я вырываюсь и вскакиваю, Кэмерон разъяренно и обиженно смотрит на меня и кричит:
-ну почему, почему Ники? Почему ты не любишь меня? Ты считаешь меня ущербным? Дегенератом, типа? Стремным наркошей, епта! Я же прав, да, да, Николь?!
Я пячусь к двери.
-Кэмерон, ты не в себе…
-Ники, скажи!
-мы с моим парнем ждем ребенка! Прости! – пропискиваю я и бросаюсь прочь.
Прибежав в свою комнату и запершись, я сажусь на кровать, прислоняюсь к стене и закрываю глаза.
Что происходит?
Почему Кэмерон сказал мне такое? Зачем, зачем он полюбил меня? Черт, почему я так похожа на его Нэнси? А если Ларсен узнает?
Ларсен…
Мое сердце вздрагивает.
Я не видела его все две недели, а что-то уже внутри меня сломалось после того неприятного разговора. Я же видела по его глазам, что на самом деле для него это был конец света. Что-то сломалось в нас. Как заводные часы. Дзыньк. И выскочила какая-то пружинка. Другого объяснения я происходящему найти не могла, ведь… теперь я вспоминаю Ларсена, и не чувствую ничего. Силюсь представить его рядом – но не получается, и я пугаюсь самой себя. А как же наш ребенок?
А что теперь будет с Кэмероном? Ему же будет плохо… как он переживет эту ночь один? А если наставники узнают? А если… он умрет?...
-уходи, - тихо произношу я, не оборачиваясь.
Встаю, слегка подпрыгиваю, затягиваю ремень на джинсах. Снимаю со спинки стула рубашку, начинаю застегивать ее. Подхожу к зеркалу и расправляю воротник.
-ты слышишь? – спрашиваю я, не выдерживаю, и оборачиваюсь.
Мириам полулежит, укутавшись в мое, нет, в наше с Ники одеяло в красном пододеяльнике, и, кажется, она выглядит чем-то обиженной.
-ты чего? – спрашиваю я и сажусь рядом.
-ты прекрасно знаешь ответ, Ларсен, - произносит она, дуя губки.
-что?
Мириам молчит, глядя на меня.
-не глупи. Это ты все прекрасно знаешь. Последние недели – просто ошибка. – говорю я.
-ошибка? Ошибка, да, Ларсен? Я была искренна с тобой, а ты? – Мириам сверкает глазами. – ты снова сделал это.
-что?
-втоптал меня в грязь, оскорбил мои чувства. Ты… ты мерзавец. Ты самый ужасный человек из тех, кого я когда-либо встречала, - полушепотом договаривает она.
-о чем ты говоришь? – тут я чувствую, что у меня начинает слегка кружиться голова. – ты же сама предложила мне все это.
Хотя я прекрасно понимаю, о чем она…
И нет, я не хочу слышать этой правды! Потому что она права, потому что я, эгоист, тварь, подонок, который решил дать ей второй шанс только из-за того, чтобы трахаться каждую ночь!
Я запутался. У меня прямо раздвоение личности.
С одной стороны, я та сволочь, которой меня назвала Мириам, которой меня видят все вокруг, которой я был с тех самых пор как мы и Рози… в общем, та сволочь, которой я был всю свою сознательную жизнь.
А с другой…
Встретив Ники, я почувствовал, что что-то во мне изменилось. Я ведь никогда не заботился о своих девушках. Живы, здоровы, и плевать, главное, чтобы вертелись рядом, и давали каждую ночь. А Ники… она не такая. Она… она заставила меня понять, что такое любовь… любовь – это наваждение, это навязчивая мысль, которая не покидает тебя это не на секунду, это одержимость, это нечто, что ты не в силах контролировать. Это то, что командует тобой и ослепляет тебя… Это лететь через весь океан, всего лишь для того, чтобы она увидела меня, улыбнулась и ей стало легче…
-ты меня прекрасно понимаешь, Ларсен, - говорит Мириам. – я сейчас встану и уйду, и больше никогда не вернусь, но буду идти домой и корить себя за то, что угораздило влюбиться в черствого, самовлюбленного морального урода, каким ты всегда был, есть, и будешь! Я знаю, ты заботишься о своей Ники, ты столько всего для нее сделал… но если бы ты любил ее по-настоящему, стал бы ты тут со мной так развлекаться? Пусть и временно, пусть и без обязательств, но, пойми, Ларсен… я слышала о том, как ты кидал всех своих бывших девушек, и этого достаточно, чтобы говорить о том, о чем я говорю сейчас. Тот, кто предал влюбленную однажды, никогда уже сам никого не полюбит, Ларс, - тихим голосом заканчивает она, встает, берет свои вещи и проходит в прихожую, одеваясь на ходу.
Я сижу и думаю над ее словами.
Никогда уже сам никого не полюбит…
Черт!
-Мириам! Мириам! – я вскакиваю и несусь в прихожую.
Она уже обувается, и завидев меня, Мириам яростно пытается застегнуть сапог побыстрее и уйти.
-стой!
-что тебе нужно от меня, Ларсен? – вкрадчиво спрашивает она.
Я теряюсь, и начинаю бормотать что-то непонятное.
-Мириам… прости меня… пойми… я не такой…
-отстань, Ларсен, - она поднимается, я хватаю ее за плечо, она отталкивает меня от себя.
-нет, Мириам, ты должна мне поверить…
Я не знаю, что я несу, но мое сердце захлестывает какое-то непонятное чувство, мне хочется взять и возразить ей, только я не знаю, как…
Слышу звонящий телефон в комнате.
-тебе звонят, Ларс, ответь.
-нет, Мириам, стой!
Но увы, ей удается вырваться.
-прощай, Ларсен, - говорит она и выскакивает за дверь.
Я стою и бессильно смотрю в окно, как она выбегает и уходит от моего дома быстрым шагом…
Мобильный в комнате все еще звонит. Я поднимаюсь наверх, беру его в руки. Ники. Отвечаю.
Сегодня они должны были вернуться из Риверсайда, и я должен встретить Ники в аэропорту. Подумать только, как же рано им всем пришлось вставать, чтобы еще и прилететь оттуда…
-да, Ники?
-Ларс, где ты? Ты уже на пятнадцать минут опаздываешь, - жалуется она на другом конце провода.
-да, да, Ники, прости… я в пробку попал, - вру я. – я скоро буду, слышишь? Я скоро!
-хорошо, Ларсен… - как-то недоверчиво отвечает она. – а почему ты так долго не отвечал?
-да я закинул телефон куда-то в машине, и потом не мог найти, - отчаянно сочиняю я.
-ясно… - протягивает Ники. – жду тебя. Мама уже здесь…
-я скоро буду. Целую, - говорю я, и кладу трубку первым.
Пока я еду в аэропорт, думаю над словами Миранды. Что она имела в виду под словами «тот, кто предал влюбленную однажды, никогда уже сам никого не полюбит»? Разве я предал Ники? Я же… я просто проводил время с Мирандой. Развлекался. Она же ничего для меня не значит, абсолютно ничего, мне нужна только Ники! Да и вообще, кто Мириам такая, чтобы меня судить?
Хотя… а что, если она правда меня любит? Если она не просто так выкрикивала это?
Но… но… этого не может быть. Если бы она меня любила по-настоящему, стала бы она падать до такого, чтобы предлагать секс по дружбе? Мне казалось, что по-настоящему любящие в таких ситуациях в одиночку сидят дома, переживают и плачут?
Подъезжаю. Паркуюсь, выхожу, прохожу в здание аэропорта… краем глаза замечаю на стоянке скорую помощь, и в голове проносятся неприятные мысли насчет Ники. Что-то с ней? С ребенком?
Иду через зал ожидания к тому месту, где мы с Ники и ее мамой договорились встретиться…
-Ларсен! – на меня накидывается какой-то вихрь.
Ники. Она крепко обнимает меня и прижимается ко мне.
-я так скучала!
-я тоже, Ники. Доброе утро, миссис Маклемур, - киваю я ее маме.
Словно камень с плеч. Все в порядке. Мои подозрения и сомнения мигом рассеяны, слова Мириам меня больше не тревожат, и мне не кажется, что мы с Ники отдалились друг от друга.
Нет. Нам просто было нужно немного времени побыть по отдельности друг от друга.
Ники разжимает объятья, и тогда я решаюсь поинтересоваться:
-Ники, ты видела скорую снаружи?
-скорую? – Ники бледнеет.
-да…
-о, нет.
-Ники, да что с тобой? – не понимаю я.
Миссис Маклемур тоже, и Ники, бледнея все сильнее, говорит:
-с нами был один мальчик… и ему стало очень плохо.
-но Ники, милая, почему ты так за него переживаешь? – тревожно спрашивает ее мама.
-это был мой друг, - выдыхает Ники. – мы с Кэмероном подружились в Риверсайде…
Я чувствую, что начинаю немного ревновать.
-Кэмерон? И почему же он туда попал?
-неважно, - Ники теряется. – ладно, тогда пойдемте отсюда быстрее… - просит она.
Мы направляемся к выходу, и тут случается очень неприятная и неожиданная вещь:
-мистер Столлингворт, вы сопровождаете миссис и мисс Маклемур?
-да, а что?
Рядом со служителем и носильщиком с вещами Ники стоят два полицейских.
-мы нашли в вещах мисс Николь Маклемур шприцы и два грамма морфия…
Ники бледнеет, я в недоумении поворачиваюсь к ней:
-что?
-что это значит, Ники? – пугается миссис Маклемур.
-мы забрали эти вещи на экспертизу, все остальное отдаем вам. Мы позвоним вам, миссис Маклемур, когда придут результаты химической экспертизы вещества. Всего хорошего. До результатов экспертизы вам не рекомендуется покидать Лос-Анджелес.
Мама Ники ахает.
-Ники, что это значит? Что за мальчик, которому стало плохо? – спрашиваю я.
Слишком подозрительно. Не может быть, чтобы это все правда было Ники… да черт, это просто невозможно! Ну, все, значит, остается один вариант…
-это был наркоман.
Ники еле заметно кивает.
-давай не будем говорить об этом, Ларсен, пожалуйста…
-Ники… - я чувствую, как подступает ярость.
-пожалуйста.
Как же ты любишь, Ники, впутываться во что-то, а потом звать меня на помощь, - вздыхаю я. Мне остается только поднять ее вещи, и направиться по направлению к выходу из аэропорта…
Я вызываю такси миссис Маклемур, а сами мы с Ники едем на моей машине. И вот, когда мы садимся и отъезжаем, я решаюсь заговорить, уже более-менее успокоившись:
-Ники… ты знаешь, пока ты была в Риверсайде, я очень много думал о нас с тобой…
Я тяжело выдыхаю.
Только что я убедилась в том, что Кэмерон правда чувствовал свою смерть. Не передать как я была счастлива, когда увидела его утром, вполне живого и здорового! Но… он укололся в самолете, и теперь его с передозировкой увозит скорая… я знаю, что наркоманов откачивают, некоторых даже по многу раз за жизнь, но… и все-таки, чувствую, как в сердце поднимается страх за него.
Да еще и его трюк… ведь это он, он подкинул все оставшееся мне! Мне сойдет с рук, ведь со мной Ларсен… а ему… его родителям незачем знать, что сделал их сын. Кэмерон хотел уйти по-тихому…
- о чем ты хотел поговорить, Ларсен? – спрашиваю я.
-ну… - Ларс теряется.
-ясно, - говорю я, и мы молчим.
Подсознание рисует самые ужасные варианты дальнейшего развития событий, но я креплюсь. Спокойно, Ники, что может быть ужасным? Ларсен может сильно отругать за такие дела. Может заревновать. А может… заставить сделать аборт? О Боже. Нет. Не может, не может, не может…
-Ники… - снова заговаривает Ларсен. – я хотел поговорить о нас…
-ну, что? Говори.
-Ники, я все думал о том, что произошло на Новый год…
Я вспоминаю его неудачное предложение.
-ты о предложении?
-да. Я не понимаю, почему ты отказалась…
-я тебе все объяснила уже, Ларс, - немного резко отвечаю я.
Странно… что это на меня нашло?
-Ники, не обижайся на меня, просто ты меня обидела…
-чудесно, - перебиваю я. – Ларс, не поднимай эту тему снова.
-что? Тему? – Ларсен начинает возмущаться. – так, значит, для тебя это просто тема?
-блин, я не то имела в виду… Ларс, зачем ты так хочешь на мне жениться? Я понимаю, что если я беременна, то это лучший выход, но… если честно, мне совсем не хочется взрослеть, - вздыхаю я.
-дети — это тоже взросление, тебе не кажется, Ники? А мне, если честно, не хотелось заводить детей в ближайшие лет так десять, - говорит Ларсен.
-ты серьезно? – ахаю я. – Ларсен… я не могу понять, что с тобой происходит? Ты же обещал… ты… - я чувствую, как слезы подступают. – ты… мне врал…?
Куда делся настоящий Ларс, который любил меня?
-никто не говорил, что я тебя больше не люблю. Просто это обстоятельство немного омрачит нашу жизнь.
Что… он сказал… обстоятельство?
-как ты назвал его?
-кого его? – спрашивает Ларс, не поворачиваясь ко мне. – какой у тебя срок, Ники?
-где-то три месяца… - шепчу я.
-я прекрасно учился в школе и до сих пор помню, что до четырех месяцев плод ничего не чувствует и не считается живым существом.
Что… что…
-Ларсен! – уже кричу я. – прекрати, прекрати! Я не могу больше это слушать, ну правда, пусть все это окажется страшным сном, и ты окажешься прежним!
-мне неоткуда возвращаться. Вернулась ты. – говорит Ларс. – но что с тобой стало в Риверсайде, Ники? – Ларс поворачивается и пристально смотрит на меня. – ты стала какая-то…
-сворачивай!!! – воплю я, заметив несущийся на нас грузовик. – сворачивай, Ларсен!!!
Машина круто уходит в сторону, и нас трясет.
-черт, откуда он взялся? – в изумлении произносит Ларсен, когда мы снова выезжаем на дорогу.
У меня в ушах все еще стучит.
-ты просмотрел со своими нотациями, - говорю я. – и вообще, это ты стал другой, Ларсен. Я же говорю тебе.
-я? Что? Почему?
-ты вообще мной не интересовался. А когда приехал, не отвечал на звонки… да все твое отношение ко мне и к ребенку – что вообще происходит? Сначала ты что-то обещал мне. Потом оказалось, что обманывал меня… - говорю я, и чувствую себя последней стервой.
-Ники, насчет звонка - это было по работе…
-почему нельзя поговорить по работе при мне?
Ох, да что же за колкости я несу!
-Ники! Да что с тобой?!
-со мной? Со мной ничего…
-и почему ты так взбесилась из-за разговора о свадьбе?
-потому, что я не хочу замуж, Ларсен.
-что?
Ларс останавливает машину.
-ты чего? – спрашиваю я.
-нет, Ники, это ты чего! – Ларсен срывается на крик. – что с тобой происходит вообще? Ты не хочешь замуж, но ты просто мечтаешь о семье! Честно, я думал, что, если ты, не дай Бог, окажешься в таком положении, ты примешь другое решение… но нет. С тобой что-то не то. Это я тебя не узнаю. Где ты, прежняя Ники? Ники, которой не было нужно от меня ничего, кроме любви?
-мне и сейчас не нужно ничего! Ты думаешь, я пытаюсь выманить у тебя деньги, или прославиться? Нет! – уже в слезах кричу я. – меня никто никогда не любил так, как ты, и никогда уже не полюбит, потому, что наверняка, скоро я умру! Да я… я любила тебя всем сердцем, Ларсен, а ты…
Ларс не выдерживает, и, не отпуская руля, одной рукой приобнимает меня.
-прости… просто твоя беременность была для меня потрясением…
-нет. – я отстраняюсь. – помнишь, ты говорил, что не успевал уйти вовремя, прежде, чем причинишь боль? Так вот: я уйду сама. Прости. Чем раньше я это сделаю, тем проще… я осознала правду. Я знаю, почему моя беременность так напугала тебя. Я просто знаю, что у тебя кто-то есть. И даже знаю ее имя… это Мириам Криоко.
-нет! – кричит Ларс.
Из моих глаз начинают течь слезы одновременно и обиды, и злости.
-Ларсен… - медленно говорю я. – хватит меня обманывать. Я давно поняла, что происходит…ты не хочешь, чтобы у нас был ребенок, но ты хочешь привязать меня к себе. Чтобы я жила с тобой и носила твою фамилию. Почему? Здесь нет логики…
-да потому, что я люблю тебя, Ники. Но ты не можешь этого понять. Нам не нужен никто. У нас совсем нет времени. Я… слушай меня! – срывается Ларсен. – я говорил тебе обо всех ужасных вещах, которые я творил в прошлом. И я… я никогда никого не любил. Не любил никого так, как тебя. Я боюсь того, что такого же не повторится… Ники… пожалуйста, не злись на меня, - переходит он на шепот. – я просто боюсь всего, что может испортить наши отношения…
-не испортит.
-откуда ты знаешь?
-оттуда.
Несмотря на его признания, я все равно не успокаиваюсь. Тем более, он упомянул о своем прошлом снова – ага, как так он мог сразу исправиться? Тем более, я помню, как он был вместе с Мириам, когда я была в Берлине. Так может, кто-то врет тут об исправлении?
Кажется, я произнесла последние слова вслух.
-интересно, кто? – щурится Ларс.
-исправляешься тут только ты.
-да ну? Может, не только мне стоит об этом задуматься?
-о чем ты?!
-ты просто пытаешься привязать меня к себе со своим ребенком, - говорит он и в этот момент я вижу, как темнеют от злости его глаза, как напрягаются вены на его руках.
И буквально слышу в своих ушах этот звук. Негромкий, но четкий. Звук разбивающегося стекла… звук, означающий то, что все кончено.
Я тебя не люблю.
-прости меня, Ларсен. Мне больше не о чем с тобой говорить.
Только теперь я все понимаю. Я вижу того монстра, которого он так тщательно скрывал, и о котором говорил. Я вижу, кем он был на самом деле, и теперь я понимаю, что он бы не изменился. Никогда.
-мне тоже, - с яростью отвечает он.
Я вижу его злого, и тихо смеюсь. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Вот, ты так волновалась, что с вами будет Ники, а все решилось… Все, все мосты сожжены, и чем быстрее я забуду его, тем лучше!
-и на кого ты злишься? На самого себя?
-что? – Ларс теряется.
Мне становится безудержно смешно.
-ты сам во всем виноват, Ларсен. Ты сам усложняешь себе жизнь. Ты говорил мне о наркоманке, о первой любви, которая наверняка была в моем возрасте… ты же сам портил все. Ты вообще, в курсе, как это – жить честно?
-я не понимаю, о чем ты, Ники.
-нет, ты прекрасно понимаешь, - отвечаю я.
Повисает молчание. Потом у Ларсена звонит телефон. Он бросается схватить его, но я успеваю увидеть высветившийся номер: Мириам.
-понимаешь? – переспрашиваю я.
Пытаюсь не взорваться. Все, спокойно. Он больше не твой…
Ларс вместо ответа поднимает трубку:
-да. Да, я занят. Я не могу сейчас говорить.
Я равнодушно слушаю его ответы. Потом, когда он отключает мобильник, я заговариваю снова, собравшись с мыслями:
-дай мне улететь отсюда. Вернуться домой. Забыть тебя… все было ошибкой. Ты был моей мечтой, а я была фанаткой. Мы бы никогда не встретились, со мной бы ничего не произошло, и мы жили бы так, как были бы должны… и пусть я бы умерла, но я не знала бы той боли, которую ты мне причинял. И пусть мой ребенок никогда не узнает имя своего отца.
Тут мне окончательно сносит крышу.
Чтобы Ники, да еще и сама, говорила такое? С ней точно что-то не так! Черт с ним, что я на нее накричал, я не оставлю ее! Черт с тем, что я не хочу становиться отцом – все равно, что-то не так, и я не сдамся ни в ком случае, даже если нам с Ники уже и не быть вместе, пока я здесь, я должен сделать все, что могу! Ведь правда, ей сейчас, судя по всем очень плохо!
-нет, Ники! – кричу я, хватаю ее за плечи и трясу. – посмотри на меня. Посмотри на меня, Ники, тебе плохо? – спрашиваю я.
-иди куда подальше, Ларс, - рычит она.
Я не отпускаю ее, заглядываю ей в лицо, и вижу… да она еле вменяема.
-Ники! Что с тобой?!
-отстань, Ларсен, мне просто очень плохо… - уже шепчет она.
Я сразу забываю о всем, и мчусь домой как можно скорее. И не имеет значения, что она мне наговорила. Что бы она обо мне не думала, как бы не возненавидела – я не могу ее бросить.
Мы приезжаем ко мне домой – миссис Маклемур уже там вместе с встретившим ее Сэмом. Мы укладываем Ники на диван, и я приношу воды. Она приходит в сознание, но тут же засыпает.
-что с ней? Миссис Маклемур, вы не замечали ничего странного? Ники ничего вам не говорила? – обеспокоенно спрашиваю я.
-нет, Ларсен… а что, что-то случилось?
Видно, что мама Ники тоже испугана, а еще ничего не знает о том, о чем знаем мы с Ники.
-может, вызвать врача? – предлагает Сэм.
-нет, не надо, - говорю я. – все нормально, побудьте с ней до вечера…а мне нужно побыть одному.
Желание как следует обдумать все происходящее становится совсем нестерпимым.
-куда ты, Ларсен? – спрашивает миссис Маклемур.
-я вернусь через пару часов… - говорю я, уже накидывая на плечи куртку в прихожей.
Я выхожу из дома и иду в бар. Сижу там до вечера и пью. Я понимаю, что произошло что-то ужасное, что перечеркнуло все, что у нас с Ники было. Возможно… причиной тому тот Кэмерон? Или… неужели? Я вспоминаю те шприцы и пакетики. Неужели Ники могла попасть под влияние этого маленького ублюдка? Как? Она же такая пугливая… а вдруг она кололась из-за того, что у нее возвращается рак? И вдруг… ужасные мысли посещают мою голову. Ники предчувствует свою смерть, поэтому не хочет меня ранить, когда это произойдет. Она не хочет, чтобы я переживал из-за ее смерти… да черт побери, я вообще не хочу, чтобы она умирала!
Стараюсь успокоиться.
-налейте еще, пожалуйста.
Нет. Такого быть не может. Ники не дура. Она сказала бы своей матери, а та обязательно сообщила бы мне. Так что… очередные горестные мысли посещают мою голову. Она влюбилась в этого Кэмерона. Я чувствую. И поэтому Ники так плохо, что она за него переживает? Или… это все же беременность? Черт, вот правда, я не знаю почему, но каждый раз, от этой мысли, меня просто трясет. Это какой-то кошмар….
Я пью и пью, а когда я возвращаюсь домой к ночи, то не нахожу дома никого. Дом закрыт снаружи… я прохожу внутрь, открывая своим ключом, и нахожу записку, прилепленную к холодильнику:
«мы поехали в больницу».
Неужели? Что-то серьезное?
Обессиленно подаю на стул, не снимая куртки. Да пошло оно все к черту. Действительно, и Ники, и Мириам, правы, и я просто жестокий прожигатель жизней – как своей собственной, так и чужих. Что же, ну нужно же было когда-то остановиться… Ники правильно выбрала время. Время, не только для нее, чтобы уйти, но и для меня.
Я сдаюсь.
Медсестра открывает дверь, и разрешает пройти. Одной лишь мне.
Я тихонько прохожу и вижу Кэмерона, всего увешанного проводами. Откачали. Живой.
Улыбаюсь и подхожу к нему поближе. Глаза закрыты, но, несмотря на это, похоже, он не спит.
-эй, Кэмерон… - тихо зову я.
Мне сказали, что с ним можно поговорить, но недолго…
-не спишь? – спрашиваю я.
Он приоткрывает глаза.
-Ники… ты здесь, - парень даже слегка улыбается. – спасибо.
-не за что, - тихо отвечаю я и улыбаюсь.
-спасибо, что это… не бросила меня…
-а разве я могла бросить? – спрашиваю я. – я бы никогда тебя не оставила, Кэмерон…
-Ники… ты, в натуре, так добра ко всем вокруг, - произносит Кэмерон, а его рука тихонько подбирается к моей, лежащей у него на одеяле.
Я беру парня за руку.
-нет, Кэмерон. Просто ты этого заслужил. Ты настоящий друг… - шепчу я, чувствуя, как подступают слезы.
Так щемит сердце от жалости к другу…
-эй, Ники. Не плачь. Не надо. Подумаешь, откачали типа… я все равно сдохну. Мне незачем жить…
-нет. Не говори так… - прошу я.
-как твой Ларс? – вспоминает Кэмерон.
-так…
Тяжело думать про все происходящее между нами с Ларсеном сейчас. Хоть это и странно, и страшно, но во время нашей разлуки в Риверсайде я убедилась, что наша любовь прошла… мы с Ларсом теперь никто, и действительно… лучше бы мы никогда не встречались…
Он говорил мне, что не умел уходить вовремя. И я помогла ему это сделать.
-мы расстались с ним, – шепчу я.
-ого. Вот это новости. Почему?
-неважно…
-ладно. Как же ваш ребенок? Ты теперь вернешься домой?
Я киваю.
-ладно, Ники, не плачь…
-я справлюсь как-нибудь. Кэмерон, - отвечаю я со слезами на глазах. – я никогда тебя не забуду… я пойду. Время выходит, сейчас медсестра выгонит…
-ага. Спасибо, что пришла, Ники.
-тебе спасибо.
Я поднимаюсь, и уже на пороге слышу слова Кэмерона:
-я люблю тебя…
-я тебя тоже, - сдавленно бросаю я и выбегаю, вся в слезах.
Мама и Сэм ждут внизу. Я прислоняюсь к стене, и стараюсь умерить слезы. Кэмерон… бедный Кэмерон… мой бедный умирающий друг… я буду помнить тебя вечно…
Мы снова приезжаем к Ларсену. Мама ложится спать, а значит, нам с Ларсеном придется, все-таки, выяснить отношения.
-как ты, Ники? – спрашивает Ларсен, когда я спускаюсь внизу перекусить чем-нибудь.
-какая разница? – говорю я, садясь за стойку, и принимаясь за кусок пиццы из холодильника.
-как какая? Ты была в больнице… тебе было плохо… я же видел, что с тобой что-то не то.
-Ларс, отстань. Я ездила к другу.
-к другу? Значит, к другу? К этому наркоману?
Вижу, как Ларс сердится.
-да, к другу, - киваю я.
-ты не передумала?
-чего мне передумывать, Ларсен? – я глубоко вздыхаю. – после тех разборок, которые ты мне устроил в машине, ничего больше быть не может. Все утеряно, Ларс.
-я? Разборки? Нет, нет, - Ларсен хватается руками за голову. – я не хочу ничего об этом слышать! Я понимаю, что я был неправ… но я обещаю, если ты останешься, я начну все заново! Прости меня, Ники! Дай мне второй шанс! Я… я просто обязан тебе всем. Если бы не ты, я бы сейчас снова гулял по шлюхам. Или был бы женат на Мелани… стал бы алкоголиком. Зависимым от марихуаны… стал бы монстром. Ники… я не могу тебя отпустить.
-прости… - говорю я. – если бы ты понял это раньше, ты бы еще мог что-то исправить. Но так нам будет лучше. Оставь меня, пожалуйста, и дай спокойно улететь завтра. Забудь… - с этими словами я соскакиваю с высокого табурета и направляюсь наверх.
-Ники! – кричит Ларсен.
Я поднимаю в «свою» комнату, и запираюсь.
-Ники, открой!
-доброй ночи, Ларсен.
-Ники!
Я игнорирую его.
-так я и знал, ага! Во всем виноват этот придурок с его дурью!
-доброй ночи.
Я залезаю под одеяло и окидываю взглядом «свою» комнату. Вспоминаю, как мы лежали и целовались с Ларсом на этом самом месте еще каких-то полгода назад… а сейчас?
По щеке скатывается две слезинки. Хватит.
Я всегда чувствовала, что это не мое место в жизни. Я глажу себя по животу, и слезы снова текут по щекам. Как ты, маленький? Ты никогда не узнаешь своего отца. А возможно, и свою мать, которая умрет так рано. Ты проведешь всю жизнь в нищете с бабушкой. Ты никогда не отхватишь даже того самого маленького кусочка счастья, который достался мне. За что тебе выпадает такая несчастная жизнь?
Но я уже люблю тебя. Ты – единственное напоминание о том, что меня когда-то кто-то любил. В первый и последний раз… я ни за что не убью тебя. Если со мной обошлись жестоко, это не значит, что я должна поступать так с теми, кто этого не заслуживает…
Слезы, много слез…
-мам, а можно мне еще раз повидать Кэмерона? – спрашиваю я позже за завтраком.
Мама косится на Ларсена, сидящего с нами. Тот, услышав такое, досадно восклицает:
-да делайте, что хотите! – а потом встает и уходит.
Мама пожимает плечами.
-вы поссорились?
-отстань, мам.
-ладно, Ники, я сейчас позвоню Сэму, он успеет свозить нас до отъезда в аэропорт…
-хорошо! – говорю я и несусь наверх.
Ох, как же мне сейчас плохо. Голова растрещалась.
Чуть больше, чем через полчаса спустя, мы поднимаемся по мраморным ступеням больницы, проходим, и спрашиваем в приемной, как Кэмерон, и можно ли к нему.
-а кем вы приходитесь мистеру Биасу? – спрашивает девушка в приемной.
-я его друг… - произношу я.
У меня появляется плохое предчувствие.
-вы мисс Маклемур?
-да…
-видите ли, мисс Маклемур, к Кэмерону сегодня нельзя…
-почему нельзя?
Голова кружится.
-вчера вечером Кэмерон совершил попытку самоубийства, отключив аппарат жизнеобеспечени…
Бам.
Больно. Головой об пол…
-да, Ларсен Столлингворт, - отвечаю я.
-мистер Столлингворт… только что ваша девушка упала в обморок в приемной городской больницы Лос-Анджелеса, после того как узнала о смерти Кэмерона Биаса и отправлена в палату интенсивной терапии в связи с ее опухолью головного мозга…
-моя девушка? Что? – переспрашиваю я.
Только что я сидел на диване перед телевизором, смотря какое-то тупое шоу и думая, что моя жизнь будет кончена с возвращением Ники в Новую Зеландию, а теперь…
Все еще хуже.
Ники упала в обморок из-за того парня? Неужели… неужели.
Она любит его.
Но, стоп… ее рак… рак. Обмороки бывают вызваны серьезными потрясениями… и обмороки оповещают о том, что что-то пошло не так с работой организма. А Ники... она вечно падала в обмороки и теряла сознание. Бедная, хрупкая Ники… Неужели тот момент, которого мы с ней так боялись, настал?
Господи. Она же еще и беременна… а знает ли кто-то об этом? Это из-за этого, или из-за чего… нет… нет…
Я осознаю, что беда не приходит одна. Пришел критический момент.
-мистер Столингворт? Мистер Столингворт, я подумала, что обязан предупредить вас, как молодого человека Николь… - говорят на другом конце.
Я швыряю телефон об стену от злости и беспомощности.
Что там происходит?!
Ох… где я?
Кажется, под капельницей…
Я не помню ничего…
Я помню, как у меня болела голова. Я помню, что я беременна, и что из-за этого мы поссорились с Ларсеном. Что я решила бросить все. Что мы с мамой перед отлетом пошли навестить Кэмерона… и что мне сказали, что он хотел покончить с жизнью…
Кап, кап, кап.
-Ники! – дверь в палату открывается, и в нее влетает мама.
При ее виде у меня к горлу подступают слезы.
-мам… мамочка… прости меня…
Мама склоняется надо мной и плачет.
-ах, Ники, Ники, это ты прости меня! Я не должна была тебя никуда отправлять, ты бы осталась с нами, и все было бы хорошо, и ты бы так не переживала из-за Кэмерона! И он бы тебе ничего не подкинул!
Я удивлена реакцией мамы.
-мам, хватит… прости меня, мам… - говорю я и плачу тоже.
-нет, Ники, милая, не плачь…
Я сдерживаю новый поток слез и спрашиваю:
-что с Кэмероном?
-Кэмерон? Тот мальчик? – спрашивает мама, и я вижу, как слезы снова подкатывают к ее глазам. – он умер…
-ладно, мам, - шепчу я.
Только бы сейчас не заплакать снова, из-за него.
Чувствую, как начинает кружиться голова…
-что вообще произошло?
-я не знаю, Ники. Я хотела тебя спросить, но я боялась… мы с Ларсеном боялись. – говорит она.
-я не хочу ничего о нем слышать, мам. Ой…
Я чувствую резкую боль в животе.
-ах, Ники… я понимаю. Ники… зачем вы нам это не сказали? Ты, наверное, боялась моей реакции… Боже, Ники, ну почему, почему я не знала…
Слабая догадка посещает мою голову.
-мам… это правда то, о чем я думаю… я упала, и…
-да, Ники. Ты потеряла ребенка…
Мама заливается слезами.
-ну не плачь, мам. Ты ни в чем не виновата, - говорю я, чувствуя странную пустоту в сердце.
Ты не хотел этого, Ларсен, и оно не произойдет. Но имеет ли это теперь значение, когда все разрушено?
-Ники… - неуверенно произносит мама. – тут Ларсен в коридоре. Не знаю, что у вас произошло, но мне кажется, он хотел поговорить с тобой наедине…
-позови его, - тихо прошу я.
Мама выходит выполнить мою просьбу, а я слушаю тишину. Так тихо… только попискивают приборы.
Дверь открывается, и я вижу Ларса на пороге. Да… он все тот же… все тот же мой, любимый Ларс, от которого я решила отказаться…
Однако тут я замечаю на его лице какую-то холодность и отчужденность, даже враждебность. Как в тот раз.
-Ларс… привет… - несмело говорю я.
-здравствуй.
По его тону я чувствую, что что-то не так. Даже тогда, в машине, он не звучал так. Теперь же… Что-то окончательно изменилось между нами, и уже не будет прежним. Я предчувствовала, что так будет, и это был мой выбор… но черт, теперь, я кажется, не выдержу.
-мне ругать тебя или сама поняла?
-что?
-Николь, давай не будем притворяться дураками, - просит Ларсен и мне становится страшно.
Почему он называет меня полным именем?
-Ларс…
-твою мать, ты понимаешь, что ты натворила? Во что ты ввязалась, общаясь с наркоманом? Нахрена ты стала игловой?! Ты хочешь в тюрьму? Чтобы посадили нас обоих из-за его дурости?! Ты думаешь, что если ты умрешь, то можешь творить со своим здоровьем, что угодно? – он срывается на крик.
Мне окончательно становится страшно.
-Ларс… о чем ты? Мне просто было жаль его… - жалобно шепчу я, пытаясь предотвратить бурю.
И почему я чувствую себя виноватой перед ним, если решила, что мы больше друг другу не нужны?!
-скажи спасибо, что твой дружок чуть не помер, иначе я бы затаскал его по судам! – рявкает Ларсен.
-Ларс, что с тобой? – испуганно спрашиваю я.
-ты спрашиваешь, что со мной, Николь? – уже орет он. – ты что, не понимаешь, глупая девчонка?!
-нет, Ларс, объясни мне!
-объяснить? Да все из-за этого гребаного героина и гребаного героинщика! Вот с чего ты взяла, что нам нужно расстаться! Он со своей дурью забил тебе всю голову! Очнись, Ники, это не твое решение! Тем более, в твоем положении! Ты понимаешь, что ты натворила? Что теперь будет с ребенком?
-Ларсен… Ларс… Кэмерон ни в чем не виноват… - я чувствую, как в глазах появляются слезы, а Ларсен, будто не слыша меня, выкрикивает:
-Какого хрена, значит, я любил тебя, а ты променяла меня на героин?!
Мне действительно становится страшно. Зачем он так на меня кричит? Что с ним произошло?
-Ларс, ты что? – я начинаю плакать.
Мне правда становится очень страшно. Что случилось с Ларсеном? Почему он меня обзывает? Почему он не понимает меня? Какой героин? Почему променяла?!
И тут до меня доходит, хоть я и пропустила его первые слова…
-Ларсен, я прошу тебя, прости меня! Я не наркоманка!!! – кричу я.
-нет, Николь, я доверял тебе, а что сделала ты? Ты меня предала! Я все понял! Ты стала мутить с ним, ты подсела, вот откуда у тебя была вся та дрянь! Вот почему тебе так плохо, и ты так тряслась и была нервной! Ты, гребаная наркоманка, Николь Маклемур!!! Ты могла убить своего ребенка! Так и знай! Я ненавижу тебя, и будь проклят тот день, когда моя машина сбила тебя! Ненавижу тебя! Не хочу тебя знать больше. И делай что хочешь со своим ребенком, мне уже все равно. Я никогда тебя не знал. Ненавижу тебя…
Ларсен разворачивается и направляется к двери, и я тихо произношу:
-ребенка больше нет.
Ларс на мгновение оборачивается, будто хочет что-то сказать, но потом отводит взгляд и выходит.
Я остаюсь одна и даю волю слезам, не веря услышанному.
Что случилось? Куда делся тот милый, добрый, понимающий, заботливый Ларсен? Почему он так решил и не хочет слушать меня, почему?! Почему он не хочет понять меня и помочь мне? Где тот человек, которого я любила? Даже тогда, когда я кричала, что ненавижу его, что мы больше не будем вместе – я подсознательно надеялась, что это наоборот встревожит его, что он что-то изменит… я как дура, верила, что истерики и скандалы что-то меняют, я пыталась привлечь внимание, как маленькая глупая девочка. Но Ники, ты уже не в том возрасте, когда это прокатывает. А теперь ты только сама себе уготовила верный путь в могилу. Сама роешь ее. Он никогда тебе больше не поможет, и депрессия вместе с расстройствами личности, возвращение которых не заставит себя ждать, только помогут.
Итак, я идиотка.
Я любила его, и, если бы я только могла… я немедленно выбежала бы в коридор. Я простила бы ему все. Я терпела бы все. Я отдала бы все за то, чтобы просто жить с ним в его доме здесь, в Лос-Анджелесе, жевать по утрам холодную пиццу, накинув его рубашку, и убивать время в студии, болтая с Сэмом, пока Ларс занимается работой…
Но я не могу этого сделать.
Кап, кап, кап.
Капельница это или мои слезы? Да в принципе, мне уже все равно. Абсолютно. Все равно.
Открывается дверь.
-Ники, все в порядке? Я слышала, как вы с Ларсеном ругались…
-да, мам, все хорошо, отстань от меня, - произношу я и безудержно ударяюсь в слезы.
-Ники! Ники! – я слышу, как мама выбегает в коридор и зовет врача, как Ларсен резко отвечает что-то…
Но мне уже все равно, все равно…
-Ларс? Ларс! Слава Богу, ты ответил! Что случилось?
-Сэм, иди на хрен, - отвечаю я. – я ответил тебе только для того, чтобы сказать тебе это.
-что? Ты чего, друг?
-отвали. Я улетаю в Брисбен к маме, сегодня же, немедленно. Заберешь потом Николь и ее мать, и отправишь их домой. Деньги остались у меня дома, ключи у тебя есть.
-что, Ларс? А… где ты?
-на пути в аэропорт. Прощай, - я отключаю телефон.
Вот и все. Пора рвать с настоящим – хотя бы ненадолго.
Я чувствую, что поступаю с Ники жестоко, но я не могу иначе. Я вспоминаю, как бросил беременную Рози, и я не знаю, что с ней стало потом… кто знает, вдруг уже много лет где-то по нашей планете ходит в школу мой сын? Или дочь? Ники соврала, или она правда потеряла ребенка? Я… я мразь. Я… я не знаю, что делать. Просто я последняя мразь, и Ники никогда меня не простит… я осознал, что все кончено, когда выбежал на улицу. В моих ушах все еще стоит ее отчаянный протест, и я уже осознал: я бы неправ. Ники никогда не притронулась бы к наркотикам, чтобы не произошло. А я… я идиот, который никогда не разберется, в чем дело. Я бы вернулся к ней прямо сейчас, я бы клялся ей, как угодно. Я послал бы Мириам нахер, я бы ушел из публичной жизни. Я бросил бы все, я больше никогда не выпил бы ни капли. Я никогда бы уже не был тем эгоистом, той тварью… я стоял бы на коленях перед Ники, пока она не улыбнется. Но… я не могу этого сделать. Я знаю, что она теперь меня не простит, потому что это я был неправ. Мне стыдно за то, что произошло около часа назад, и я понял, что не имею права на второй шанс. Точнее – я уже потратил его, и впустую. Я снова неправильно выбрал время, чтобы уйти. Слишком поздно.
В аэропорту меня встречает Мириам – она должна отогнать мою машину назад к моему дому.
-почему ты так поступаешь, Ларс? Что случилось? С твоей девушкой? Николь умерла? – тихо спрашивает она, завидев меня в зале ожидания.
-лучше бы умер я, - бросаю я. – прости, что был с тобой так жесток, Мириам. Прости.
-но что случилось, Ларс?
-Мириам, - говорю я. – пожалуйста, отстань. Я понял свои ошибки. Такой ответ тебя устраивает?
Мириам удивленно кивает.
-это то, о чем я думаю? Ты решил исправиться?
-думаю, да. – я протягиваю Миранде ключи от машины. – держи. Все, как и договаривались.
Мириам кивает снова.
-да. Хорошо, Ларс.
Мы замолкаем. Слышу объявление о посадке на мой рейс…
-я пошел. Пока, Мириам.
-пока, Ларсен. Удачи…
-спасибо. И тебе, - киваю я.
Собираюсь с духом, поднимаю свой чемодан с земли. Пора. Зная, что я уже никогда не увижу Ники снова, я не смогу больше здесь находиться. И снова я причинил кому-то боль. Прости, мир, но ты не оставляешь мне никакого другого выбора…
ЭПИЛОГ
-Ларсен Столлингворт?
Черт, как же мне это надоело. Вечно планирования выступлений, переговоры, всякая ерунда…
Прошел год. Я больше не пересекался с Ники.
После того разговора с Мириам меня словно осенило.
Когда я приехал в больницу, куда попала Ники, я волновался. Я не знал, смогу ли я это сделать, но я был обязан это сделать. Только жестокий, резкий, полный разрыв. Не оставляющий надежды и пути назад. Разрезающий жизнь на прошлое и будущее, вычеркивая настоящее. Перечеркивающий все то, что было написано на страницах книги ранее.
Я понимал, что нам никогда не было суждено быть вместе. И даже несмотря на то, что мы все-таки имели, я был чудовищем, которое бессознательно пыталось все перерубить. Я сам не понимал, чего и от кого я хочу, я просто играл с Ники и Мириам как с марионетками… просто глупый плохой мальчик, который никогда не повзрослеет.
Рано или поздно мы бы расстались с Ники – и я понял, что тогда, когда мы отдалились так сильно, время пришло. Я не мог больше так играть на доверии с Ники, развлекаясь с Мири. Я не мог больше стараться исправиться – я понимал, что я не ищу большой любви. И поэтому… я сделал это.
Сразу же из больницы я помчался в аэропорт, купил билет домой, примчался к себе, покидал нужные вещи в сумку и полетел к родителям в Брисбен. Мне нужно было отдохнуть от мира и обдумать все.
Я провел у родителей месяц. Они, конечно, расспрашивали меня про нее, но я кратко врал им какой-то бред, почему мы расстались. Я не рассказывал им правды…
Затем я вернулся в Лос-Анджелес, и вскоре отправился во всемирный тур, и всюду, где я выступал, десятки съемных девочек и распутных фанаток ждали меня. Я пытался забыться, растворяясь в каждой из них.
Я больше не искал любви. Однажды я любил, и я разочаровался.
Наркотики – зло. И к травке никогда больше не притронусь.
Но дело было не только в наркотиках – Мириам была права. Как я мог так обманывать Ники, развлекаясь с кем попало в ее отсутствии? Я мог врать себе что угодно, но я предал ее. Я предал самую замечательную девушку на свете, и сам же себя наказал.
-да? – отвечаю я.
-вы помните такую девушку, как Николь Маклемур?
-да… - я вижу, как загорается зеленый свет на светофоре. – что с ней?
Из нависших над Лос-Анджелесом свинцовых туч падают первые тяжелые капли дождя. Мне сигналят, чтобы я ехал, но я не могу. Я стою и жду, что же мне ответят.
-что с ней?
-это доктор Уэллс. Николь желала проститься с вами. Мы очень сожалеем, мистер Столлингворт. Мы готовимся экстренно провести в Греймуте операцию по удалению опухоли, но шансов нет.
-как… нет… - я чувствую боль в сердце, – совсем?
Слова доктора ошарашивают меня.
Ники… ты простила меня за мой эгоизм… нет. Ты не можешь умереть. Ты не должна расплачиваться за мои грехи, Ники…
-совсем.
-никаких?
-никаких.
Телефон выскальзывает у меня из рук. Господи, сколько я боялся, и этот день настал… я сижу, бессильно опустив руки, и не думая ехать. Слезы капают из моих глаз. Она умирает. Умирает. Ники умирает. Умирает.
Как будто этого года и не было. Как будто только вчера мы сидели у меня дома в Лос-Анджелесе на кухне, жуя хлопья, запивая их соком и смеясь. А теперь вот что…
-мистер, пожалуйста, проезжайте и не тормозите движение, - подходит к моей машине полицейский и заглядывает в окошко. – мистер Столлингворт? Боже! Что же вы не едете?
-моя… - я хочу сказать «знакомая», но получается другое, - моя девушка умирает, - произношу я бесцветным голосом.
Капли дождя становятся все чаще. Солнце скрывается за тучами.
-да проезжай ты уже! – кричит какой-то мужик слева.
-мистер Столлингворт, что с вами? – спрашивает полицейский.
Я плачу.
Ники умирает. Она умрет.
Я сразу же забываю все то, что происходило в прошлом году. Мне стыдно за это. Если б я мог вернуть время назад… но к сожалению, уже никогда не смогу. Господи… мне нет прощения.
-вас довезти до дома? Может быть, в больницу?
-да. До дома.
Мою машину обещают пригнать попозже, а меня везут к Сэму. Он первый приходит мне в голову. Я сижу в полицейской машине, сжимая телефон в руках и с невысохшими слезами. В моей голове пустота, я гляжу за окно на проливной дождь.
Вот и все.
Получасом спустя Сэм уже говорит по телефону с девушкой из аэропорта.
-да. Два билета Лос-Анджелес – Окленд. Что? Только через сутки? Вы что, с ума там сошли? – впервые вижу его таким рассерженным.
А я просто сижу в кресле, рассматривая обои. Кажется, я морально умер, и от меня осталась только боль.
-через час? Отлично! Мы будем! Сэм Зайрен! – он отключает телефон. – все, Ларс, мы… - он поворачивается ко мне. – Ларс? Ты в порядке?
-а ты как думаешь, - произношу я, чувствуя, что вот-вот опять хлынут слезы.
Я не могу держать это горе в себе.
-Ларсен! Они не сказали, что Ники умерла. Успокойся.
-она умрет.
-Ларс!
-она умрет! – и я заливаюсь слезами, как никогда в жизни, уткнувшись лицом в спинку кресла.
Господи, что угодно, но только бы не смерть Ники!!!
-это точно не будет больно? – с опаской спрашиваю я.
Мама стоит рядом.
За окном палаты хлещет дождь и воет ветер. Типичная серая Греймутская весна…
-нет, что ты, Ники, - ласково говорит мистер Райман, анестезиолог, держа в руках маску. – я надену ее на тебя, и ты уснешь.
-а… а как же Ларсен? – я растерянно смотрю на маму. – он же обещал прилететь…
Сутки назад меня привезли в мрачную центральную больницу Греймута. Спустя полтора часа после этого маме позвонил Ларсен и обещал прилететь с Сэмом первым же рейсом. Прошли почти сутки.
Весь прошедший год был ужасным. После того, как мы вернулись домой, я не могла ничего с собой поделать. Я ревела из-за Ларсена целыми днями. Я ни разу не написала ему ничего. Я не следила за ним в интернете. Я чувствовала, что я умираю. Наш последний разговор с Ларсом стал поворотной точкой. Кажется, он почувствовал мою смерть еще раньше меня. Он боялся этого. Он не хотел, чтобы это причиняло ему сильную боль, поэтому так нам должно было стать лучше…
Кап, кап. То ли это слезы, а то ли дождь. Почему мне не дали даже поговорить с Ларсом? У меня плохое предчувствие. Вдруг я умру? Ведь, несмотря на все уверения наших греймутских врачей, я слышу, как в их фразах скользит подтекст: «ты достойно, боролась Ники. Но увы, даже самым замечательным из людей еще не удавалось перебороть рак. Мы будем помнить тебя…».
А мы даже не увиделись с Ларсом… я не попросила у него прощения… мы так ничего и не прояснили. Как бы я хотела, чтобы время можно было отмотать назад… во всем виновата я. И моя глупость. Если бы не она, мы сейчас были бы вместе… и возможно, втроем.
На глаза накатывают слезы. И я чертовски боюсь этой маски.
-я не знаю, Ники, - она растеряна, в ее глазах слезы.
-Ники, давай, - твердо, но нетерпеливо говорит доктор Уэллс.
-давай, - говорит медсестра мисс Ньюби.
Я поглядываю на их лица, на моем лице неожиданно появляется глуповатая улыбка, какая появлялась всегда, когда я впервые делала что-то глупое. Будь что будет, я готова.
-все ведь будет так, как вы говорите? – спрашиваю я и глубоко вдыхаю.
Ларсен. Я знаю, он будет рядом.
-давайте. Я готова.
И этого будет достаточно. Хоть я и не увижу его…
Свет! Чувствую сквозь прикрытые веки холодный свет ламп. Я пытаюсь открыть глаза. Неужели все закончилось?
Но не получается. Черт. Что это? Я слышу голоса.
-скальпель, доктор Швайцер.
Звон и звяканье металлических инструментов. Я чувствую себя как в кошмаре, когда не можешь проснуться.
Меня схватывает дикий страх, и я с ужасом осознаю, что происходит. Он давит мне на грудь, на сердце, и я чувствую, что начинаю задыхаться от ужаса. Нет. Нет. Этого не может быть.
Из моей груди вырывается дикий вопль, хоть я и не могу открыть глаза и вскочить. Боже…
-Господи. Марк, - слышу я голос доктора, обращающийся к анестезиологу.
Слышу звон инструментов, которые кладут на стол.
-ты уверен, что сделал все правильно?
-да, доктор Уэллс…
-она в сознании. – я чувствую, что он склонился надо мной.
-она чувствует? Слышит нас? – спрашивает мистер Райман.
Меня парализует страх. Я не могу ни шевельнуться, ни произнести ни звука больше… я фактически умираю. Господи, помоги мне.
-маску еще раз, Марк.
Меня схватывает ледяной ужас.
Я чувствую, как мне пытаются надеть ее на лицо, пытаюсь увернуться, Господи, Господи, вызволи меня с этого адского стола! Но все усилия тщетны, анестезиолог знает свое дело, и вскоре нос и рот мне чуть ли не затыкают, и я начинаю проваливаться в темноту…
Ларсен… я люблю тебя…
-где она, где она?
Оцепенение сменилось яростью, расталкивая всех вокруг, я несусь по коридору. Операционная. В коридоре сидят миссис Маклемур с мистером Маклемур, брат Ники, Ли с бабушкой, Этан и многие другие родственники и друзья Ники…
-как она, что с ней? – я в ужасе смотрю на табличку «операционная».
-Ники на операции, - со слезами отвечает мама Ники.
Я растерянно замираю на месте. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Бедная моя, бедная Ники!
-мы все молимся за нее… - говорит одна из бабушек Ники, и в этот момент из-за дверей доносится неистовый вопль.
-Ники!!!
Мое сердце пронзается ужасом и болью.
-что с ней?! Нет!!! – кричу я.
Сэм хватает меня.
-Ларс, Ларс, успокойся, Ларс…
Но я отбиваюсь, ударяю друга, вырываюсь и кричу.
-что с ней? Что с ней делают? Зачем? Зачем? Если она все равно умрет! Зачем эти мучения? Зачем я ее люблю? Зачем жить? – я уже не соображаю, что нему. - Зачем существует наш мир, если все мы умрем? Зачем это все?!
-Ларс!
-к черту!!!
Я слышу, что один из врачей выходит, чтобы отругать меня, но я разворачиваюсь и бегу по лестнице, выбегаю на улицу… сажусь в арендованную машину, еду, еду, пока мне на глаза не попадается какой-то бар.
Я сижу полночи и пью, безудержно заливая свое горе коньяком и виски, я уже даже не плачу, я трясусь от горя. Никто не подходит ко мне и не спрашивает меня ни о чем – я просто умираю в одиночестве.
Ближе к полуночи звонит мой телефон.
-мистер Столлингворт… - слышу я траурный голос. – только что Николь Маклемур умерла…
-суки!!! Суки!!! – кричу я в трубку. – суки!!! Она не должна была умереть!!! Суки!!!
Бармен просит меня покинуть заведение, я швыряю деньги на стойку и выхожу, беспомощно валюсь на лавочку под ближайшими деревьями. Льет дождь как из ведра. Темно. Ветрено.
Я не чувствую ничего, я сижу, обхватив голову руками и безудержно рыдая. Все, все, все, все кончено.
Мир исчез. Остались лишь темнота, дождь, холод, ветер, отчаяние, и боль. Боль. Боль. Бесконечная боль.
Вместо сердца будто дыра, словно его вырвали. Боль пронзает насквозь. Я не чувствую ничего.
Вот и все. Ники умерла. Умерла. Зачем теперь существую и я.
-Ларс, Ларс, я нашел тебя! – кто-то трясет меня за плечо.
Я чувствую, что лежу на мокрой жесткой скамейке. Темно. Я сразу вспоминаю все последние события. Сердце пронзает боль.
-Ларс! – посмотри на меня.
Усилием Сэм поднимает меня и разворачивает к себе.
-Ларс! Ларс!
-Сэм. Она умерла. Все. Ники больше нет. Понимаешь? Умерла. А с ней умер, и я…
-Ларсен, не пори ерунду! – Сэм хватает меня за воротник рубашки и поднимает. – пошли, Ларс.
-куда? Пусти меня! – я начинаю вырываться.
Зачем? Куда мне идти? Для меня все кончено. Мне никуда возвращаться. У меня больше нет никого.
Я произношу эти слова и осознаю сказанное.
Действительно, действительно… что… кто у меня теперь есть?
Родители? Родителям я не нужен очень давно. Для родителей я – всего лишь блудный сын, раз в год вспоминающий об их существовании, а в остальное время просаживающий своим же честно заработанным трудом деньги, распущенный идиот с чувством вседозволенности.
Остальные родственники? Да та же хрень.
Мириам? Не думаю, что она меня простила. Я так безжалостно ей пользовался, что даже и не знаю, откуда во мне взялось столько жестокости. Мириам может утешить, пригреть, но… простить она не сможет никогда. Я знаю, я так ранил ее сердце, как никто другой никого не ранил никогда.
Рози? Моя первая, школьная любовь, оказавшаяся не невинной в момент первой нашей близости? Готов поспорить, что с тех пор, как я стал знаменитым, она сидит и бесится, что не может стрясти с меня алименты, и ничего более. Или вообще, давным –давно уже позабыла про меня, и имя мое проклято.
Рози, Софи, Холли, Эшли, Руби, Тони, Одри, Карли, Диди, Джули, Мелани… все мои бывшие девушки? Да я просто ими пользовался без зазрения совести, как и Мириам. Наверняка, никто из них даже не позвонит и не выразит мне свои фальшивые лицемерные соболезнования. Никто.
Фанаты и фанатки? Я вас умоляю. В большинстве своем, мои фанаты – это стадо шестнадцатилетних девочек, которые сохнут по мне, моей смазливой внешности, моим легким танцевальным песенкам и моему имиджу плохого парня. Думаю, они легко найдут себе замену.
Сэм? Мой беспечный друг-менеджер? Ну и что ему с меня? Какой я ему друг, если я только и делаю, что ругаюсь с ним и подставляю его? И чего я ему дался? Мы же просто коллеги по работе! Я просто нужен ему потому, что на мне можно сделать кучу денег…
-Ларсен, идем! – рявкает Сэм, и дергает меня так, что я с размаху валюсь в грязную глубокую лужу.
Вот и сейчас, я чертовски уверен, он поднимает меня только потому, что я ему нужен для работы вменяемым.
-Ларсен!
Я закрываю глаза – вижу ее образ перед собой. Ники…
-Ларсен!
Я окончательно просыпаюсь только на похоронах. Больницы, больницы, таблетки, боль, таблетки…
-покойся с миром, Николь Маклемур.
Миссис Маклемур плачет. Я с подступающими слезами смотрю, как родственники подходят к гробу, чтобы поцеловать покойницу. Ники… Ники… моя любовь. Это не она. Я в это не верю.
Слезы сдавливают горло, когда подходит моя очередь, но я креплюсь. Я быстро бросаю на нее взгляд. Глаза прикрыты, волосы аккуратно уложены… бедная моя Ники.
Она в свадебном платье – как полагается по традициям. Сердце снова сдавливает боль: это то, чего нам никогда не было суждено. Это то, от чего Ники сознательно отказалась…
-Ларсен, ты в порядке? – подходит ко мне мама Ники.
Она словно постарела на двадцать лет за эти дни. В руке она сжимает платочек.
-да, да, я… миссис Маклемур…
Она берет меня за руку и отводит в сторону. Я равнодушно выслушиваю церковные песнопения, смотрю, как заколачивают крышку гроба и опускают в землю…
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги