Обитель Варн

Глава 12

Они давно проснулись и просто лежали, нежась в объятьях друг друга. Им было хорошо вместе, без слов, без мыслей, без желаний - тепло, спокойно и тихо.

Бэф гладил пальцем руку Лесс и наслаждался ароматом ее волос. Лесс же изучала татуировку на груди Варн, щурясь от уютного чувства безмятежного блаженства. Она обвела пальцем круг, звездочку, заключенную в нее, пробежалась пальцем по завиткам рунической вязи и тихо попросила:

- Расскажи о себе, Бэф...

-- Зачем?

-- Интересно. Расскажи все: хорошее и плохое.

- Хорошо...Я очень стар, любовь моя, пятьсот долгих лет, две тысячи весен и зим прошли мимо меня, не заметив, незамеченные... Мой отец, граф Рицу, был помешан на мистике, магии, оккультизме, алхимии. С утра до вечера он занимался одним - сидел в своей лаборатории вместе с какими-то очень мутными людьми. Я почти не замечал его, он меня. Порой мне казалось, его забыли поставить в известность о моем существовании. Сколько его помню, он всегда имел отрешенное выражение лица, задумчивый взгляд, что прятал под густые, насупленные брови... Мне было семнадцать, когда умерла моя мать. И ничего не изменилось. Отец сел за стол и даже не обратил внимания, что его жены нет на привычном месте.

Бэфросиаст смолк на пару минут, пристально изучая фреску над головой, и продолжил:

- Я вспылил. Я ударил его и почувствовал глубокое удовлетворение от своих действий. Он сидел на полу, вытирал кровь с губ и смотрел на меня, силясь то ли вспомнить, то ли понять - кто я такой. Его не волновала причина, по которой я его ударил, его интересовало - а не тот ли я гомункул, что он вывел в своей реторте? Через два года я узнал, что мама стала жертвой его эксперимента. Она выпила жидкость, что по его подсчетам должна была подарить ей вечную молодость... Макропулус!

- Тс-с-с...Ты до сих пор зол на него?

- Нет, - хмыкнул Бэф и, подумав, добавил. - Он был первый, кого я убил.

- Это успокоило тебя?

- Нет, примирило с ним.

Оба помолчали, и Лесс спросила:

- Ты кого-нибудь любил, кроме матери?

Бэф долго думал, прежде чем ответить. Перед его глазами возникла картинка из далекого, казалось бы, не просто забытого - погребенного прошлого...

Хрупкая фигурка, обернутая голубой кисеей, золотистый локон, выбившийся из-под капора, наивный взгляд чуть раскосых синих глаз и голос, как колокольчик.

Милая, юная, нежная - любовался девушкой Бэф, сопровождая в утренней прогулке по окрестностям замка.

- Бэфросиаст... Какое странное имя, - заметила она, вскользь взглянув на юношу, и покраснела вслед за ним.

- Причуды отца.

- У вас строгий отец.

- Странный, как и мое имя.

- Мой отец тоже ....

- Чудак?

- Мы не вправе обсуждать родителей, Бэфросиаст, их нам дал Бог.

- Но согласитесь, Софи, они порой несносны.

Девушка смутилась, отвела взгляд и пришпорила лошадь. Голубой бант качнул ветер, и золотистый локон свился с лентой...

- Она была очень набожна, ранима и чиста, как ангел. Ее звали Софи...

- Ты любил ее?

- Очень. Терялся, бледнел, глупел. Они приехали к нам по вызову отца. Она и Бонифаций Шталевски - алхимик, маг, чародей. Ее отец. Он был парой моему - такой же мрачный, вечно задумчивый. После смерти мамы наш замок превратился в приют для убогих: юродивые, фигляры и мудрецы, нищие, аферисты, шарлатаны, святоши, монахи - тамплиеры, адвентисты. Да, Бог их ведает, кого еще привечал отец. Большинство - сброд, но были и очень занятные личности. Роберт Монгрейм и Юзифас фон Шторц. Они прибыли в замок за неделю до приезда Шталевски. Уверенные в себе, чуть надменные, одеты в пику остальным гостям - изыскано, по моде. Манеры совершенны, речь изыскана и учтива. Сразу было ясно - дети именитых дворян. Мне было двадцать два. Им с виду лет по двадцать пять. Небольшая разница в возрасте и интересы сходны. Но их опыт был под стать старикам, а я был зеленым юнцом, не знающим иного мира, чем замок и его окрестности....Потом приехала Софи. Я влюбился сразу - страдал, мечтал, но был слишком неуклюж по своей неопытности, порой через край пылок.... Юзифас вел себя осмотрительней и очаровал ее. Я сгорал от ревности, глядя, как они воркуют, порой готов был убить соперника, порой Софии. Роберт не вмешивался, наблюдал и давал мне дельные советы, половину из которых я пропустил мимо ушей. События так стремительно начали развиваться, что я по-просту не мог за ними уследить: сначала слегла Софи. Я не спал ночами - дежурил у ее покоев, выспрашивал у слуг состояние ее здоровья, прорывался к ней и видел, что она спит. Неделя, две - Софи спит. А рядом с ней дежурит Юзифас. Я был вне себя, готов был на любое безумство. И легко согласился на предложение Роберта сделать эту татуировку. Якобы талисман для увеличения привлекательности, для успехов в любви. На деле он готовил себе смену. Он хотел уйти, но замок держал его, как держит сейчас меня.

- Что это значит?

- Варн, любовь моя, могут уходить в другой мир, в другое измерение. Но этот знак возвращает назад, как бы ты ни хотел остаться. Я могу уйти от силы на неделю, но потом вновь вернусь и вынужден буду выполнять отведенную мне роль, главенствовать в этом мире и жить, жить, жить. На это рассчитывал Юзифас. Он надеялся, что Роберт передаст ему знак вожака, но тот решил, что с него хватит Софи. Он понял, что Шторц не подходит на роль главы клана, хранителя довольно обширной территории. В его умозаключении был резон - Юзифас поддался не возвышенным чувствам, а самым низким. Им двигала не любовь, а зависть. И ради нее он погубил невинную девушку. Софи месяц превращалась в Варн и потерялась через две недели. Улетела на охоту и не вернулась, как часто случается с дитенышами, живущими без наставника, без четкого контроля вожака, без опеки клана. Я понял, что что-то не ладно, когда Софи стала вести себя, как котенок. Заподозрил и Роберта, и Юзифаса в вампиризме, - улыбнулся Бэф и хохотнул. - Я даже наточил осиновый кол и пришел ночью в покои Роберта. А тот словно ждал меня - сидел на постели и от скуки раскладывал пасьянс....

Роберт вскинул взгляд на бледного, как приведение, юношу, вторгнувшегося в его покои с решительным видом гренадера с осиновым колом наперевес.

- Ах, какая прелесть, - хохотнул, качнув носком элегантного ботинка. - Сами наточили, Бэфросиаст?

Тот двинулся к насмешнику и приставил пику к его груди.

Монгрейм скептически покосился на палку, потрогал острие и, оценив, кивнул:

- Острое. Что дальше, молодой человек? Желаете проткнуть им мое чер-рное сердце?

- Не смейтесь! Я действительно пришел убить вас и убью! Вы, вампиры, исчадия ада! Вы укусили Софи!

- Как не смеяться над подобным вздором? - пожал плечами Роберт. - Впрочем, молчу, не стану умилять благостное впечатление от экзекуции, что взбрела вам на ум. Приступайте, Бэфросиаст.

Бэф смотрел в насмешливые глаза и понимал, что теряет решимость - не может, просто не имеет сил убить человека. Вот если б Роберт превратился в вампира, показал свои клыки, зашипел, взлетел вверх, как летучая мышь, сровнялся с тенью, лежал в гробу с кровью невинных жертв на губах, в конце концов! Так ведь нет - лощенная внешность изысканного франта, коих сотни на один светский салон.

- Ах, молодость, молодость, - доброжелательно улыбнулся Монгрейм. - Пора сказок, баллад и радужных иллюзий. С чего вы взяли, что я вампир, Бэфросиаст? С чего вы вообще решили, что они существуют? Граф Дракула? Хочу заметить, он был мерзейшим человеком, дикарем и фанатиком. Вампиром, конечно, был знатным и кровушки попил, столько же, сколько и нервов, но в ином плане. А что, собственно, было ожидать от изгоя? Я говорил, Тэф, хорошего не будет, но женщины в любом обличии остаются женщинами. Она увлеклась, купилась на его необузданную страсть. О, сколько безумств было совершено! Но этой паре не суждено было соединиться, все в прошлом - их тела, любовь, те безумства, что они свершали во имя друг друга. Печально. Хотя, какая красивая легенда родилась из их страстной любви! А знаете как? Владислав почил от ран, полученных в очередной битве. Его положили в гроб, отслужили службу. Но Тэф не могла смириться с его смертью и сделала его Варн. Он встал из гроба к ужасу своей челяди. Представьте их состояние, когда они увидели, как он поднимается. Смотрит на них и ничего не помнит. Ах, это было эффектное зрелище, а уж разговоров и сплетен было - несчесть. Так ведь и вел он себя после воскрешения странно. Сначала, как Варн, потом, как человек. Тэф не учла, что из мертвого Варн, как дом из снега - сегодня есть, завтра - нет. Н-да-а, ничего в мире не происходит просто так. Так ты убивать-то меня будешь или передумал? Я к тому, что можно расположиться и более комфортно для беседы, если чуть отодвинуть кол. Кстати, не так уж хорошо он оттесан, занозиться можно.

Бэф хмурился. Он понял лишь одно - Роберт не боится осинового кола. А потом появился и другой вывод, сделанный из услышанного - Софи может вновь превратиться в человека, как Дракула.

- Нет, - качнул головой Монгрейм, хитро щуря глаза на юношу. - Софи - Варн. И как Солнце не станет Луной, так и Луна не станет Солнцем. Истинная Варн рождается из живых...

- Но вы сами сказали! - Бэфросиаст даже забыл, что пришел убить Роберта: сел на постель, положив кол на колени и принялся выпытывать. - Объяснитесь, граф! Вы специально путаете меня? Говорите одно, потом опровергаете сказанное. Как вернуть Софи? Она, она вампир, да? Или Варн? Да в чем разница?!

- О, мой мальчик, разница есть. Вампир - это любое существо, живущее за счет другого без согласия оного. Комар, например. Или твой отец. Его энергетика давно на нуле, и он питается от всех прохвостов, что привечает в замке, а они питаются им. Но при этом они считаются людьми, потому как не пьют кровь подобно насекомым. Они попросту разоряют родовое гнездо Рицу и организм графа. Да, ты еще не знаешь, что разорен? Нет? Твой отец спустил последнее на какие-то очень нужные для экспериментов ингредиенты. Моча осла, оказывается, стоит полконюшни. Однако на какие траты не пойдешь, чтоб в дальнейшем получать золото из любой вещи. Вздор! Я просто в кубическом экстазе от того вздора, что он преподносит нам ежедневно! Давно так не развлекался. О-о, не надо на меня смотреть, как на врага. Отнюдь, я скорей друг тебе, чем недруг. Придет время, и ты сам поймешь, насколько порой смешны люди в своих заблуждениях. Но оставим, вижу тебе неприятна эта тема. Вернемся к Софи? Хочешь совет? Забудь ее. Ее нет. Чем быстрее ты это осознаешь и примешь, тем лучше тебе будет. Пройдет месяц, от силы - два, и ты не узнаешь свою милую, ранимую мадмуазель Софи. Тебе придется убить ее, иначе она убьет тебя. Впрочем, этого не случится, если ты примешь мои условия.

- Какие? - он был согласен на любые, лишь бы помочь Софи, спасти ее, а ведь именно так он истолковал слова графа, и услышал то, что не звучало - заплати собой за жизнь любимой. Вскочил, откинув кол. - Я согласен на все!

- Ох! Милый друг, как вы нетерпеливы. Но знаете ли, что я хочу от вас?

- Нет, но это не важно...

- Отнюдь. Как раз это и важно, а остальное - нет. Видите-ли, Бэфросиаст, я помню о своей выгоде всегда и, как правило, не обращаю внимания на такие мелочи, как ... выгодно ли это другому. Но в данном случае я изменил своим привычкам и построил дело на взаимовыгодной основе - вашей и моей. Вас ждет серая жизнь разорившегося отпрыска некогда знатного семейства. Вы устанете от такой жизни годам к тридцати, начнете пить или волочиться за дамами. Начнете избавляться от скуки любыми известными средствами. Но для вас ли, для вашего ума, энергии столь пустая жизнь, по сути, существование на уровне насекомого? О, конечно - нет. Я предлагаю вам иную сферу существования, предлагаю неограниченную власть, свободу! Да, мой юный друг - абсолютную свободу от условностей, рамок церковных догм, телесной скованности. Вы будете в этом мире и вне его, вы останетесь частью его, но не подконтрольной, а контролирующей. Вы не будете знать иных нужд, кроме собственных желаний, которые будут без труда исполняться. Деньги перестанут что-то значить для вас, мораль общества, сторонние разговоры окажутся, пусты для вас. Границы времени и пространства больше не смутят ни ваш разум, ни ваше сильное, молодое тело. Вам будет неведом страх, отчаянье, горе от разбитого сердца или потери близкого. Смерть перестанет существовать для вас. Ветер, солнце, луна, окружающая вас природа обретут иное значение, раскроются в полной мере, с иной, неведомой вам сейчас стороны. Вы прозреете, все органы чувств обостряться. Вы сможете переноситься на любое расстояние. Сумеете познать суть вещей. Поймете, о чем говорит ветер с листвой. Научитесь передавать свои мысли и слушать чужие. Вы сможете без усилий воздействовать на любого человека, на любое существо... к своей выгоде. От вашего голоса и взгляда будут млеть первые красавицы самых благородных семейств, самых знатных салонов в любой части этого мира. Онако есть одно "но", что подтолкнуло меня на сотрудничество с вами, Бэфросиаст. Придет время, и этот мир станет для вас тесен.

Голос Роберта завораживал Бэф, мутил сознание и манил в неведомую, волшебную страну, в которую уже верилось, которая уже грезилась юному графу. Он плыл к ее берегам не чувствуя, что граф приблизился к нему почти вплотную, навис, вглядываясь в расширенные зрачки:

- Ты займешь мое место, и я смогу уйти. Ты достоин стать вожаком больше, чем Юзифас. Бойся его, он мстителен и тщеславен, впрочем, тебе он не страшен. Я буду с тобой, пока ты не наберешь силы и достаточных знаний. Обучу всему что знаю, сам отведу домой. Ты не будешь столь уязвим, как юные Варн, потому что сразу родишься вожаком. Забудь все, забудь, оставь воспоминания на долгие годы что ждут тебя впереди путешествия, исследования, свободная жизнь во истину свободного существа. Расслабься, закрой глаза. Это не больно, ты просто заснешь человеком, а проснешься Варн. Легким, как пух, быстрым как молния, сильным, как тайфун и холодным, как воды Ледовитого океана. Твое сердце покроется льдом и замрет. Но это совсем не больно.

- Он превратил меня в Варн. Я спал неделю, а когда проснулся, мир вокруг изменился. Юзифас увидел меня, понял, что произошло, и попытался убить, пока я не окреп, но я без труда его победил. Он ушел ни с чем, пообещав отомстить и мне, и Роберту. Мы посмеялись. Впервые я не чувствовал боли, страха, неуверенности. Я словно был везде и нигде, видел совершенно четко и ясно на все 360 градусов. Руководил своими мыслями, телом, окружающими предметами. Летал по ночам и наслаждался полетом. Мог не спать, не есть - забыть о том, и не чувствовал дискомфорта. Отец, единственный, кто не заметил перемен во мне, он вообще ничего не заметил. Я сам пришел к нему в лабораторию, чтоб сказать все, что о нем думаю. Меня уже ничего не сдерживало, я помнил о долге, уважении к родителям, но не понимал смысла в том. Отец был возмущен и попытался поставить меня на место обычной оплеухой. Зря. Его нектар был противен и скуден, но я не побрезговал им. Слуги и гости разбежались, как только обнаружилось тело хозяина замка. В замке стало пусто и тесно. Я попытался возродить маму, но ее тело уже истлело. Единственное, что меня еще держало в замке, это надежда увидеть Софи. Роберт мне уже многое рассказал, многому обучил, и я понимал, что надежда тщетна, но человеческое упрямство еще не выветрилось из меня. Я ждал, искал и нашел. Ничего в том существе, что встретил, не напоминало о хрупкой, милой Софи. Она превратилась в злобное, тупое животное. Мне пришлось убить ее, как и предсказывал Роберт. Это было единственно верным шагом. Лучше умереть, чем жить в таком низком, отвратительном состоянии. Тогда я и поклялся, что найду Юзифаса, и отомщу за то, что он погубил юную красавицу, невинную девочку... Потом наш замок забрали за долги, и Роберт привел меня сюда. Я часто бывал в родных краях, бродил по залам, в которых вырос. Долгое время замок пустовал, о нем шла дурная слава, и люди боялись его занимать. Но пришло время, его реконструировали, превратили в музей.

- Скучаешь?

- Нет, - засмеялся Бэф. - Я так понимаю, ужинать мы сегодня не будем, насытимся мемуарами?

- Нет! - взлетела Лесс, - Хочу есть!

И полетела к окну, слыша за спиной беззаботный смех Бэфросиаста:

"Обожаю, когда ты смеешься".

"Только не улетай далеко, а то смех сменится рычанием".

Лесс беспечно рассмеялась и направилась к лабиринтам городских улиц.

Охота была удачна. Сородичи задиристы и насмешливы.

Обычный день канул в бездну времени столь же неприметным, как и множество других дней.

Лесс вылизала ноготки, сыто щурясь на вожака, прижалась к его груди, уткнувшись носом в шею, и засопела. Покой, рожденный близостью Бэф, моментально сморил ее.

- Игнат, ну, Игнат...- подгоняла телефонные гудки Алиса, зорко поглядывая вокруг. Свободная минутка, что выдалась на ее счастье, имела относительное значение: в любой момент мог нарисоваться Тропич и дернуть курсантку на очередное занятие.

Нет, она не против, но ей очень, очень хотелось услышать голос Игната. За два месяца в учебке она так ни разу и не смогла дозвониться до него, и сильно скучала. Эту вполне понятную тоску не выветривали даже жесткие системы прохождения тоннелей, стрельбы и увечья от занятий по овладению приемов ближнего и дальнего боя. Сержант крепко взялся за нее и прессовал сильней Стокмана, но с умом и для ума. За то Алиса на него зла и не держала, слушала и безропотно выполняла его порой глупейшие приказы. Она научилась владеть собой, сдерживать эмоции, но чувства к капитану, как назло, не поддавались контролю.

- Черт! - увидев Тропич, скорчила несчастную рожицу девушка и пригнулась, почти сровнявшись в своей зеленой форме с кустами за столовой. Но смысл - сержант по зоркости глаз и нюху любому ирокезу фору даст, да еще и лекцию прочтет. Наставник!

Тропич остановился спиной к кустарнику и девушке и обычным ровным голосом робота - переводчика приказал:

- Курсант Лиса, ко мне.

Алиса вздохнула, мысленно послав сержанта вслед за телефонными гудками, и сложив трубку, сунула ее в карман, шагнула к Тропич.

- Курсант Лиса прибыла по вашему приказу, - вытянулась перед служакой, скопировав его невозмутимо-равнодушное выражение лица.

- Время?

- 9.14, - хорошо запомнила, который час высветился на дисплее телефона.

- Что у вас назначено на это время?

- Стрельба.

- Начало занятий?

- 9.15.

- Почему вы еще здесь?

- Оправлялась.

- В следующий раз придумайте более правдоподобную ложь. До ангара бегом ма-арш!

- Есть! - чтоб тебя!

Сталеску развернулась и трусцой направилась к тиру. Тропич понес свое невозмутимое лицо за девушкой, шаг в шаг с ней переставляя свои крепкие ноги. Бум-бум - забились ботинки о посыпанную гравием дорожку - еще один раунд учебного процесса, еще один круг адских тренировок.

"Ничего, ничего, пройду, выдержу, и мы встретимся, Игнат", - заверила то ли его, то ли себя Алиса.

Стрелять с двух рук не то, что с одной. А стрелять с двух рук в полумраке помещения по двойным мишеням, под лихую ламбаду, и при этом отвечать на вопросы сержанта и не отвлекаться на периодические вспышки световых мин и грохот шумовых эффектов - это не просто трудно, а еще месяц назад было фактически невозможно для Сталеску. Но она закалилась, научилась раздваивать, растраивать сознание, расчленять разум и тело, и волей держать под контролем все органы чувств. Сбоев фактически не случалось, и она шла по спец курсу, за месяц, вырвавшись далеко вперед. И очень надеялась, что не зря муштрует себя, что в этом стахановском прорыве есть смысл: хотя бы тот, что ею могут гордиться и сержант, и ... Игнат. Наверняка он в курсе ее успехов, не может быть не в курсе.

- Гнездо.

- Кукушка.

- Калигула.

- Рим.

- Венеция.

- Гондола.

- Наска.

- Пустыня Перу.

- Имя.

- Нарицательное.

- Болюс.

- Красная глина.

- Червень.

- Июнь.

- Антропомаксимология.

- Наука о резервных возможностях человека.

- Параван.

- Тип трала.

- Отступление.

- Ретирада.

-Штауббах.

- Водопад.

- Стефани.

- Водопад.

- Трин.

- 120%.

- Муто-дори.

- Техника боя безоружного против вооруженного.

- Пять первоэлиментов.

- Вода, воздух, земля, огонь, пустота.

- По пальцам от большого.

- Пустота, воздух, огонь, вода, земля.

- Астрос 8.

- Реактивная система залпового огня.

- ВСС.

- Бесшумная снайперская винтовка.

- Характеристика.

- Поражает противника с третьим уровнем защиты. Спецбоекомплект, интегрированный глушитель, для ведения ближнего боя, снабжена переводом на автоматический огонь. Вес 800 грамм. Состоит из трех частей...

- Сколько ступеней у входа в пищеблок?

- Две.

- Сколько лет курсанту Сулла.

- 0.

- Правильно, курсант Лиса, 0, потому что курсанта Сулла не существует. Закончили?

- Да, - Алиса положила оружие и повернулась к сержанту.

- Что ж, посмотрим... 96 из ста ликвидированы. Четверо ранены. Неплохо, но вы можете лучше. Я ошибаюсь?

- Нет.

- Тогда повторим. Ваше расписание - начинайте с 11.00.

- Туннель: вход на 12 уровень, выход в 13.00. С 13.00 до 14.00 обед, отдых. 14.00 - прививочный кабинет, плановое обследование. 15.00 - татами. Спарринг-класс. Система восточных единоборств. 18.00. - кросс. 19.00 - ужин. 19.30 - занятия по психологии личности.. 20.30. - водная трасса. 21.15. - класс вождения по пересеченной местности. 22. 30. - лингвистика. 23. 15 - отбой.

- В 23.15 я жду вас здесь для повторного прохождения стрельб. Что у вас назначено на 10. 00?

- Занятия по анатомии энергетических каналов и генерации болевых точек человеческого организма.

- Так почему вы еще здесь?

- Разрешите идти?

- Вас уже нет курсант.

"Как скажешь" - Алиса развернулась и выбежала из ангара.

Календарь сыпал листы. Солнце только всходило, как уже шло на закат. Прошло лето, затем осень, зима перестала злиться, уступая права весне. Март поставил точку - обучение закончилось. Сталеску успешно сдала начальные, а затем и спец курсы, даже не уловив разницы меж ними.

- Вот и все, - выдохнула в стылый воздух, выходя из главного корпуса. И сама не верила, что действительно все - отстрелялась.

Она застыла на крыльце штаба, держа в одной руке корочки сержанта СВОН, спец подразделения особого назначения, направление к капитану Гнездевскому для дальнейшего прохождения службы, в другой - плоскую коробочку с литерами неприкосновенности спец корпуса, лычками сержанта и новеньким номерным медальоном, и смотрела в небо, счастливая от того, что может, наконец, это себе позволить. И никто не окрикнет, не пошлет на очередной пункт прохождения, не отправит на кросс с тяжестью в 25 кило за плечами, не выставит в караул, не будет мучить вопросами...

Но учеба сержанта не прошла даром: в небо летела лишь душа, зрение следило за всей округой, тело было готово в любую минуту отразить нападение, обоняние и слух обострены и чутко улавливали звуки и запахи, а разум анализировал их. Чувства же, сколько ни бились о стену волевого контроля, не отражались ни на лице, ни во взгляде.

На крыльцо вальяжной походкой вышел Голубь, покосился на Лису и спросил:

- Обмоем? Надо.

- Надо, так надо. Я не против. Сколько нас и где сбор?

- Двенадцать человек всего. Сбор в 19.00, в офицерском баре. До полуночи он наш.

- А дальше?

Парень усмехнулся:

- Ну, если выдержишь...банзай! Рванем в городок, к Слалу, Рысь договорилась.

- Виват, - кивнула Сталеску и подумала: Знает ли Игнат, что она досрочно окончила курсы? Наверняка, 99,9 десятых процента, что - да. Как расценивать его молчание в течение десяти месяцев? Ни единого звонка, ни одного визита. Такое чувство, что они не встречались и не грелись под теплым солнцем, не любили друг друга. Как там сержант говорил? Чувства отдельно, тело отдельно, и пусть их контролирует разум. Ладно, пусть, тем более и так ясно, Игнат нужен ей, так же, как она ему - в чисто деловых целях. А ля муры, ту журы - мифология, раздел психологических методов контроля над человеком. Да, все правильно - хватит с нее горьких уроков разочарования. Два раза на граблю наступила, третий раз и не подумает. Теперь она не польститься на цветочки и комплементарные оды, сама будет брать, сама и откидывать. Пусть говорят, что она идет по головам, это все лучше, чем давать ходить по своей. Чувства больше не помешают ей жить - мимо, ребята, теперь все мимо - холодный расчет и никаких эмоций. Игра в человека по воле разума. Да, так спокойней, так проще.

Что ж, робот - Сталеску, к дальнейшей жизни готов. Вперед, железяка.

Девушка не спеша шагала в казарму и думала, что не такой уж она робот, раз имеет уязвимое место - есть у нее единственный человек, ради которого она готова отринуть науку жестокости, что прошла за два года. Человек, рядом с которым она бы не смогла сдержать себя и вновь бы превратилась в ту сентиментальную девчонку, что ступила когда-то на плац. Болевая точка, единственное тонкое звено, островок добра тепла и любви, чистое, безгрешное пятнышко в сознании, маячок в этом мрачном мире. Якорь, крепко держащий ее на черной земле, - мама. Мамочка...