Обмани меня (СИ)

Глава 23. Предрассветные сумерки

Я проснулась ранним утром, когда солнце еще даже не думало вставать. Многолетняя привычка, выработанная за годы учебы, начинать день с физических упражнений и бодрящего душа. Эмильен же похоже манией здорового образа жизни не страдал, потому что продолжал крепко спать на своей половине кровати, уткнувшись носом в подушку. Сладко потянувшись, я попыталась осторожно вылезти из-под одеяла, но крепкая мужская рука мгновенно цапнула меня обратно, подгребая под теплое нагое тело.

— И куда ты собралась в такую рань? — сонно промурлыкал мне на ухо Емеля.

— Как куда? На работу, — отозвалась я и нетерпеливо завозилась под одеялом.

— Спи, я даю тебе выходной, — великодушно возвестил он, чмокнув меня в макушку.

— Как полезно иметь в любовниках начальство, — хмыкнула я.

— Мы не любовники, а жених и невеста, — возразил декан, устаиваясь поудобнее за моей спиной и притягивая меня поближе.

— Конечно, — спокойно поддержала легенду я.

— Думаю, будет лучше заключить брак в конце учебного года, когда адепты разъедутся на каникулы, — пробормотал он, засыпая.

После этих слов я прямо-таки онемела. Какой еще брак? Емеля это серьезно, что ли? Эта ночь, конечно, была хороша, но ведь не жениться же теперь из-за этого. К тому же, я не собиралась оставаться в этом мире насовсем. Дома у меня родители и друзья, которые наверняка уже объявили меня в розыск и сходят с ума от неизвестности.

И тут меня накрыла волна чистейшего ужаса. Все это время я ни разу не подумала о родных и более того, жила в этом мире без оглядки на возможные последствия. А что, если Емеля всерьез надумал довести дело до брачного венца? Нет. Пора заканчивать этот балаган, а то, чего доброго, застряну тут на веки вечные.

Когда ко мне вернулась способность говорить, Эмильен уже крепко спал. Мне показалось жестоким будить его ради очередного скандала, тем более что декан так восхитительно трудился всю ночь.

Пусть отдохнет, он заслужил.

Я снова осторожно попыталась вылезти из постели. На этот раз декан не проснулся. Наспех приведя себя в порядок и впрыгнув в униформу, села за стол и принялась чертить схему расположения ямы, пытаясь вычислить наиболее удобные пути подхода к ней, параллельно обдумывая ситуацию.

Яма для Эмильена — это очевидно. Как и капканы некоторое время назад. Но зачем все так усложнять? Куда проще подсыпать ему что-нибудь в еду или подстеречь дома. К чему эти звериные методы? Так, стоп. Звериные… А что, если целью был не сам декан, а именно его звериное обличье?

Эта мысль показалась мне заслуживающей внимания.

Что такого может Эмильен-песец, чего не может Эмильен-человек?

Я попыталась вспомнить школьные уроки биологии. Кроме шикарного мехового хвоста и способности великолепно переносить низкие температуры, песцы обладают отличным обонянием и слухом, способным различить мелких грызунов под толстым слоем снега. Надо будет уточнить у декана, обладает ли его внутренний песец этими книжными качествами. Вдруг он сможет взять след.

И почему я не додумалась спросить об этом раньше?

Заметив на столе блокнот с записями допросов, принялась тут же перечитывать написанное и с волнением поняла, что один человек мне солгал.

Взволнованная собственной догадкой, я принялась ходить из угла в угол, вспоминая все события предыдущих дней. Если подставить на место подозреваемого одно конкретное имя, то все происходящее обретало определенный смысл. Не в силах больше терпеть, я растолкала Эмильена.

— Проснись! Проснись! — тормошила я. — Ты ведь хорошо чувствуешь запахи?

— Естественно, — пробормотал сонный мужчина и повел носом. — Тебе не помешает освежающий душ.

— Эй! — возмутилась я.

Емеля воспользовался моим секундным замешательством и, схватив, дернул за руку так, что я упала к нему на колени.

— Впрочем, это можно сделать и позже, — пробормотал декан и склонился к моим губам.

Разговор о песцовых возможностях пришлось отложить.

А потом еще на немного, когда все повторилось в душевой. Спустя час я все-таки вернулась к этому разговору.

— Так как насчет твоего нюха в животном обличье? Он такой же острый, как и у обыкновенных песцов?

— Не знаю, мне не с чем сравнивать, — пожал плечами Эмильен. — Но полагаю, что запахи я различаю неплохо.

— А взять след сможешь? — допытывалась я.

— Никогда не пробовал, — нахмурился декан. — А в чем дело?

— Думаю, я знаю кто может быть похитителем, — призналась я.

— Знаешь?! — мгновенно взвился декан Каро. — Знаешь и молчишь?! Немедленно назови имя!

— Не могу, — упрямо покачала головой я.

— Почему? — опешил Емеля.

— Ты слышал о презумпции невиновности? — ничего непонимающий взгляд декана стал мне ответом, поэтому пришлось объяснять. — Если я сейчас назову тебе имя, это будет просто голословное обвинение, которое можно с легкостью опровергнуть, но тогда преступник поймет, что он под подозрением и станет гораздо тщательнее заметать следы. Это сведет на нет все усилия к его поимке. Поэтому, прежде чем предъявлять обвинение, нам нужно собрать доказательства.

— Я не совсем понимаю эту логику, но доверяю твоим суждениям, — задумчиво ответил декан.

— Просто поверь, что для суда будет лучше, если мы сделаем как я сказала.

— Хорошо, — согласился наконец мужчина. — Говори, что я должен делать?

Спустя несколько минут мы уже стояли около охотничьей ловушки. Эмильен, обратившись в песца, деловито бродил вокруг отверстия, то и дело тыкаясь носом в прелую листву и пытаясь уловить какие-то запахи. Он покрутился с одной стороны, затем подошел ко мне и осторожно понюхал мою штанину.

— Все верно, — подтвердила его догадку. — Вчера я здесь упала. Тут так же наверняка сохранился запах твоей матери и Казимира, когда они пришли меня вызволять. Но понюхай еще, может быть почувствуешь кого-то постороннего.

В ответ песец громко чихнул.

— Ну постарайся, дружочек, — увещевала я, наглаживая пушистую меховую шкурку. — А я тебе вкусную мышку принесу.

Зверь прищурился и презрительно фыркнул, похоже что грызун декана Каро не особенно замотивировал. Но тем не менее, он продолжил тщательно принюхиваться ко всему вокруг. И спустя минут пятнадцать, когда меня уже начали посещать мысли о безнадежности этой затеи, песец вдруг навострил уши и буквально прижав нос к земле, устремился прочь от ямы.

Он так резво припустил по тропинке, что я едва за ним поспевала. Где-то на периферии сознания замаячила мысль, а не податься ли мне в кинологи? Раз уж у меня получилось выдрессировать песца, то уж с собакой справлюсь и подавно.

А между тем, мой пушистый четвероногий друг бежал именно в том направлении, на которое я и рассчитывала. И когда его нос уперся в дверь знакомого здания, он обернулся и с недоумением взглянул на меня.

— Да-да, ты все правильно понял, — кивнула я и попробовала открыть дверь.

Она оказалась не заперта.

— Нужно здесь все осмотреть, — прошептала я, когда мы оказались внутри. — И постарайся учуять, вдруг здесь есть какой-нибудь потайной ход…

— Нет! — раздался громкий голос за нашими спинами. — Потайного хода здесь нет!

Я с ужасом обернулась.

В дверном проеме высилась темная фигура, закутанная в плащ. Ослепленная лучами полуденного солнца, я не могла разглядеть лица вошедшего человека. Впрочем, и без этого знала его имя.

— Прости, мы… — начала было оправдываться я, но человек не дал мне договорить.

Молча вытянув ладонь, он с силой подул, произнося какие-то тихие слова на тарабарском языке. В воздухе взметнулось облачко золотой пыли, которая мгновенно заполнила всю комнату. Первым пятиться и чихать стал Эмильен. Так и не успев принять облик человека, он жалобно скулил и тер лапой нос до тех пор, пока не свалился на пол и не затих.

Я поняла, что он пытался сказать мне об опасности этой пыли и очень старалась ее не вдыхать. Даже перестала дышать носом, чтобы ловить воздух едва-едва приоткрытыми губами. Но с каждым моим вдохом, волшебная пыль забивалась мне в горло, оседая на нем и раздражая. В конце концов, не выдержав я закашлялась и забывшись сделала глубокий вдох.

В следующее мгновение меня сморил крепкий сон.

Пробуждение насупило спустя несколько часов и оказалось похоже на отхождение наркоза. Глаза слезились, горло болело, а нос чесался как сумасшедший.

— Ах-х, — зашипела я и принялась еще непослушными руками расчесывать кожу на лице, пытаясь унять противный зуд.

— Неприятно, я знаю, — участливо отозвался где-то сверху знакомый голос. — Но постарайся перетерпеть. Не хочу, чтобы ты повредила свою кожу.

Я собралась с силами и попыталась сфокусировать взгляд на том, кто со мной говорил. Постепенно расплывающееся черное пятно собралось воедино и приняло свою окончательную форму — декана факультета артефакторики Лоренса Блюма.

— Так и знала, — торжественно провозгласила я, но мой триумф оказался несколько подпорчен собственной беспомощностью.

— Неужели? — в голосе мага послышалось изумление. — Мне казалось, что я все предусмотрел. И что же меня выдало?

— Ты мне солгал, — нахмурилась я. — Сказал, что твои ученики не занимаются в Гоблинском лесу, но на площадке в чаще тренируются все факультеты. Зачем было скрывать такую мелочь? Это казалось бессмысленным, пока я не вспомнила, что адептка Делинжер исчезла в лесу.

— Ну и что, она была с другого факультета, — напомнил Блюм.

— Верно, но очень тяготела к ритуалам. И даже хотела запатентовать свой собственный, — повысила голос я. — С этим вопросом она и пришла к тебе, правда? Не как к декану, а как к изобретателю, человеку способному помочь и подсказать.

— Допустим, что так, но этого явно маловато для обвинения, — усмехнулся декан.

— И еще некоторые мелочи, которые косвенно указывали на тебя, — продолжила свой рассказ. — Я вспомнила, что в день исчезновения Эбби ты отлучался куда-то, а когда на меня напала стая волков удивительно быстро пришел на помощь. Уж не потому ли, что сам и согнал их и смотрел, как они справляются.

Блюм с интересом меня разглядывал.

— Зачем же я тогда тебя спасал, если сам же и натравил стаю?

Я на минуту задумалась, а затем меня осенило.

— Потому что жертвой должна была стать не я, а Эмильен в своем животном обличье. Волки, капканы, яма…это все для него. Ты опасался, что рано или поздно его зверь выйдет на твой след.

Лоренс, казалось, получает истинное удовольствие от нашей беседы и моих ответов.

— А все эти пропавшие девушки? Они мне зачем? — с неподдельным интересом вопросил он.

Я замолчала. Это было самое слабое место в моих обвинительных заключениях. Когда неясен мотив — нет и состава преступления.

— Ну же, Варя, — подбадривал профессор. — У тебя так лихо получалось до этого момента. Прошу, не сходи с дистанции, подумай как следует.

И я подумала. Вспомнила все, что говорили мне о пропавших другие, вспомнила самого Лоренса в его мастерской и сказала:

— Ты страстный коллекционер. Как бы не пытался убедить меня в обратном. Никто не станет окружать себя вещами, если они ему безразличны или даже раздражают. Но все свои коллекции ты выставил в мастерской — месте, где проводишь больше всего времени, на самом видном месте. И эти пропавшие девушки — это твоя коллекция… где же ты держишь ее, Лоренс?

— Как ты и сказала, Варя, на самом видном месте, — усмехнулся тот. — Не волнуйся, скоро ты присоединишься к остальным экспонатам.

— Что ты собираешься делать? — взволнованно спросила я.

— Увидишь, — загадочно подмигнул профессор и вышел из комнаты, оставляя меня в одиночестве.

Мне очень хотелось бы сказать, что я тут же кинулась за ним к выходу, но правда была такова, что руки и ноги не слушались. По телу разлилась какая-то странная вязкось и заторможенность. Со стороны я наверняка напоминала муху, барахтающуюся в сиропе.

Не без труда покрутив головой, заметила белое пятно на полу, около тахты, куда меня положил Блюм. Это, свернувшись клубочком, тихо лежал Эмильен.

— Почему ты не превращаешься? — спросила я, глядя на зверька, но тот в ответ лишь жалобно заскулил.

— Боюсь, он больше никогда не сможет стать человеком, — послышался из-за двери голос Лоренса. — Сила золотой пыли очень велика.

— Странно, мне казалось, что я говорю тихо, — пробормотала я больше себе, чем собеседнику.

— Все довольно просто, — в дверном проеме показалась взлохмаченная голова профессора, он явно переодевался. — Нерушимая сила артефактов. Они позволяют мне слышать все, что здесь происходит.

Спешно нацепив плащ и вооружившись огромным фолиантом, декан Блюм окинул нас с Емелей удовлетворенным взглядом и вежливо сообщил.

— Мне необходимо бежать на лекции, но после них я обязательно вернусь. И не пытайтесь сбежать, вся защита здесь настроена на меня, она не даст вам выйти из комнаты, — участливо посоветовал он. — Счастливого заточения, не скучайте.

Когда декан Блюм окончательно покинул наше общество, не забыв при этом запереть дверь, песец Емеля заметно оживился. Житель этого мира, он был более привычен к магии и ее воздействие на его организм казалось не столь существенным, как на мой. Первым делом он оббежал небольшую комнатку кругом, тщательно обнюхивая стены. В некоторых местах он останавливался, что-то тщательно изучал и снова двигался дальше. Однако, когда осмотр обстановки закончился, Емеля сердито фыркнул и вернулся ко мне на тахту.

— Лоренс был прав, да? Мы не сможем выйти? — разочарованно спросила я.

В ответ песец молча помотал головой.

Я вздохнула и осмотрелась сама. Маленькая темная комната, аскетично обставлена как старая кладовая, серые глухие стены без окон уходили высоко под самую крышу.

— Похоже на башню, — шепнула я и тут же получила белой лапой по губам.

— Эй! Прекрати! — шикнула на песца, за что снова получила.

Обиженно засопев, я отвернулась, потирая оцарапанную когтем скулу. Песец тут же приподнялся на задних лапах и, ткнувшись в меня мордочкой, ласково лизнул в щеку. Затем демонстративно поднял лапу и приложил ее к моим губам. Убедившись, что я молчу он снова сел на место, обернулся к двери и медленно повел ушами.

До меня, наконец-то, дошло.

«Молчи и помни, что он нас слышит», — пытался сказать мне Емеля.

«Поняла», — кивнула я и театрально закатила глаза.

Всегда мечтала сыграть с песцом в «крокодила».