Обратный отсчет: Проект "Геката"

Часть 15 15.03−06.06.29. Луна, кратер Пири, город Кларк

15 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»

В этот раз Питер применил станнер вполсилы — когда Гедимин очнулся, он почувствовал, как ноет онемевшая щека, и стягивает кожу на лбу, — разряд перестал действовать раньше, чем анестетики. Голова гудела, но привычной слабости не было, и сармат, плавно приподнявшись на локтях, развернулся набок и почти сел, прежде чем его повело в сторону. Кто-то поймал его за плечи и уложил на матрас. «Кенен,» — сармат медленно, подолгу моргая и щурясь, открыл глаза. «Вот не думал, что он будет две недели надо мной сидеть…»

Над ним сидел не Кенен. Командира вообще не было в отсеке — вместо него на краю матраса, внимательно глядя Гедимину в лицо, устроился Айзек. Сармат, вспыхнув от смущения, потянулся за одеялом, но обнаружил, что оно скатано и уложено под его щиколотки, и он лежит голышом посреди отсека, у всех на виду.

— Кенен никого к тебе не пускает, — пожаловался Айзек. — Еле прорвался. Ты пить хочешь?

Он потянулся за ёмкостью с водой. Это был не привычный контейнер — Айзек нашёл где-то флягу от скафандра Гедимина. «Значит, знает, где сама броня,» — подумал сармат, быстро сделав пару глотков. Он опустил флягу, но возвращать её Айзеку не спешил.

— Зачем ты пришёл? — спросил он, покосившись на своё тело. Оно казалось ему жалким, размякшим, отчасти потерявшим форму. Сегодня из него не торчали никакие катетеры, зато странно «стянулась» кожа на лице — от нижней скулы до верхней кромки лба. Сейчас Гедимин не хотел, чтобы на него смотрели — особенно Иджес и Айзек.

— Если хочешь, я уйду, — сказал сармат. — Я хотел узнать, что с тобой. Какую странную трубку сшил тебе доктор Фокс… Она живая?

Гедимин, приподнявшись на локтях, посмотрел на новый элемент выделительной системы.

— Кожа и хрящ, немного мышц… Вроде как должны отрасти какие-то рецепторы, — он напряг мышечные волокна, и белесая трубка дрогнула. — Шевелится. Угол можно регулировать…

Айзек ухмыльнулся и тут же, спохватившись, прикрыл рот.

— Не мешает — и ладно, — он, посерьёзнев, заглянул сармату в глаза. — Я хотел спросить… Что вышло с Хольгером и Константином? От Кенена ничего не добьёшься…

Гедимин рассказал. Труднее всего было не отводить взгляд от потемневших глаз Айзека. Грудь ремонтника снова стянули невидимые обручи, но теперь они были не холодными — скорее, раскалёнными докрасна, и он не удивился, когда провёл ладонью по лбу и заметил выступившую испарину.

— Saat hasulesh, — еле слышно прошептал Айзек, погладив его по мокрому плечу. — Они ушли, и им уже не больно. А ты отомстил за них.

У входа что-то громыхнуло. Кенен, рывком отодвинув дверную створку, ввалился в отсек и резко выдохнул.

— Ну и что ты тут забыл, Айс⁈ Хочешь добить его? Тебе мало, что с ним…

Айзек выставил вперёд пустые ладони.

— Он просто спросил, — пробормотал Гедимин; на него снова навалилась свинцовая усталость. — Они должны знать…

— Они могли бы подождать неделю, — сердито отозвался Кенен, жестом выгоняя Айзека за порог. — За это время никто не ожил бы. А тебе не трепали бы попусту нервы. Ложись, Джед. Когда отдохнёшь, покажу тебе твоё новое лицо.

— Я не устал, — буркнул сармат, подтягивая под себя ноги. Потревоженные швы в паху заныли, но Гедимин только досадливо сощурился. «Слишком много внимания куску мяса. Неудивительно, что мозг уже отказывает!»

— Покажи сейчас, — велел он. Кенен, прикусив язык, достал из поясной сумки раскладное зеркало.

Швы на лбу — по ощущениям, они поднимались от середины бровных дуг к кромке волос — Гедимин так и не разглядел. По щеке расползался бледный ветвистый шрам — от уголка рта до глаза, наискосок через пол-лица, но очертания кагетского клейма в нём уже не угадывались. «Как у Линкена,» — сармат невольно ухмыльнулся. «И правда, жуткая рожа.»

— Через месяц-два это можно будет свести, — сказал Кенен, забирая зеркало. — Пока надо, чтобы к тебе привыкли. Особенно копы. Я тебя со всеми тут познакомлю. Дней через пять будет готов твой документ. Гедимин Кларк, ты помнишь? Не Кет, а Кларк.

Сармат кивнул. Слабость, накрывшая его после разговора с Айзеком, постепенно отступала. Он сделал ещё глоток из фляги и взглянул на Кенена.

— Дай мне одежду. Хочу пройтись.

В этот раз комбинезон был сделан по росту — разве что широк в груди, но Гедимин, вспомнив, каким был до плена, решил, что после восстановления одежда будет ему впору. Она была тёмно-синей, почти чёрной, без единого пятнышка или символа.

— Сделали для тебя, — пояснил Кенен, быстро тыкая в передатчик. — Ага, есть… Зет готов пустить тебя в цех. Пойдёшь?

Путь до выхода на главный канал показался Гедимину долгим и утомительным, хотя они пересекли едва ли полпалубы — метров восемьдесят, не больше. Он старался не показывать усталости, чтобы Кенен не потащил его обратно — и, чего доброго, не позвал для этого сарматов-вахтенных. Гедимин напомнил себе, что весь корабль наверняка видел его полумёртвым, голым, залитым кровью и жёлчью и скорчившимся над тазом, — но лишний раз показываться им в недостойном виде он всё равно не хотел.

— Тут вниз, — Кенен кивнул на откинутую крышку люка. — Спустишься сам?

Сармат молча шагнул вниз, не касаясь ступеней, замедлил падение, оперевшись на долю секунды на края люка, и мягко приземлился на нижнем ярусе. От резких движений на лбу выступила испарина, и в ушах снова зашумела кровь. «Хорошее место для тренировок,» — подумал сармат, унимая сердцебиение. «Отсюда и начну, когда Кенен отвернётся.»

— Джед, ты псих, — тяжело вздохнул Кенен. — Дальше пойдём?

— Как Зета зовут полностью? — деловито спросил Гедимин — ему не хотелось ввязываться в споры, а тем более — обсуждать собственную досадную слабость, как физическую, так и умственную. Сейчас он был рад, что ни Хольгер, ни Константин его не видят — и запомнят (если там, где они теперь находятся, есть какой-то аналог памяти) совершенно другим.

— Это полное имя, — ответил Кенен. — Зет Гварза. На самом деле он Хойд, но после Маркуса переименовался.

Гедимин мигнул.

…Вход в цех был закрыт настоящими гермоворотами — за ними даже был герметичный шлюз с кодовым замком. Впрочем, код вводить не понадобилось — ворота открылись, едва Кенен щёлкнул по коммутатору, и Гедимин вошёл в цех, с любопытством озираясь по сторонам.

Помещение было невелико и почти полностью занято станками, отделёнными от проходов защитным полем и символическими перегородками. Ни один из них сейчас не работал; литейная станция, занимающая половину пространства, была отключена от питания и медленно остывала. Фрилометаллические пластины, спущенные с конвейера, стояли на мягкой подложке, и двое сарматов складывали их вместе, обрезая лишние кромки. «Корабельная обшивка,» — с трудом вспомнил Гедимин, покопавшись в памяти. «Термостойкая, вязкая, для спрингера.»

— Зет, иди сюда, — позвал Кенен, недовольно щурясь. — Показывай своё добро.

— Тут и так всё видно, — сказал Гедимин, покосившись на сармата с лучевым резаком. «Он же работает. Зачем отвлекать?»

Зет от его фразы отчего-то дёрнулся, выключил резак и подошёл к пришельцам, изобразив кривую ухмылку. Он смотрел на Гедимина с опаской, словно тот мог сейчас представлять угрозу хотя бы для кагетского «жука».

— Я могу всё запустить, — сказал он, повернувшись к первой линии станков. Гедимин пожал плечами.

— Если не будешь работать, не дёргай их.

Цех от входа просматривался полностью — в принципе, он годился для любых работ, от литья чугуна до пайки контрольных модулей. Немногочисленные рабочие были одеты в слегка модифицированные корабельные скафандры — достаточную защиту на случай отлетевшей стружки или капли жидкого металла. Пока Гедимин маячил у входа, они успели подогнать все пластины друг к другу и уложить в контейнер вперемешку со вспененным скирлином. На контейнере почерком Кенена был написан четырёхзначный номер.

— Хороший цех, — кивнул Гедимин; он сильно устал и хотел сесть, но боялся показать слабость. — Пойдём, пусть Зет работает спокойно.

Кенен растерянно мигнул.

— Джед, ты же ничего не посмотрел. Вот, например, станок…

Гедимин пожал плечами.

— Нормальный станок.

Он смотрел на корпус, на рабочие части, кое-как вспомнил, как этот механизм устроен, но так и не понял, чего от него хочет Кенен. Он перевёл взгляд на литейную станцию — она остывала, не требуя ни помощи, ни комментариев. Сармат озадаченно посмотрел на Кенена и Зета.

— Ладно, Зет. Работай спокойно, — сказал командир базы, крепко взяв Гедимина за руку. — Джед устал. Сколько раз говорил ему — не бегай после наркоза…

До верхней палубы они дошли молча. Сразу после подъёма Кенен схватил Гедимина за плечо и заставил пригнуть голову; глаза бывшего учётчика расширились так, что едва помещались в орбитах.

— Джед, тебе плохо? Не пугай меня! Ты же нашёл кучу неисправностей во всех станках? Скажи, что там не так. Тут Зета нет, никто не обидится. Ну?

Гедимин мигнул.

— Я ничего не искал, — он убрал с плеча руку Кенена и озадаченно посмотрел на него. — Какие неисправности?

— Джед, не надо так шутить, — жалобно попросил командир. — Скажи, что там неправильно работает?

— Откуда мне знать? — удивился Гедимин. — Спроси Зета.

Кенен несколько секунд смотрел на него, странно искривив губы, потом махнул рукой и повёл сармата к «медицинскому» отсеку.

— Это ничего, Джед, — бормотал он, словно стараясь утешить. — Просто усталость. Ты ещё придёшь в себя. Может, цех неинтересный? Это ничего, я знаю, что тебе показать. Ты сразу оживёшь, как это увидишь. Сразу начнёшь ругаться, хватать всё руками… Подожди пару дней, атомщик…

Гедимин остановился.

— Не называй меня атомщиком, — попросил он, тщетно пытаясь вспомнить схему активной зоны того реактора, который питал энергией базу «Маккензи». Кенен вздрогнул, испуганно замигал.

— Х-хорошо, Джед. Хорошо. Как тогда?..

— Ремонтник, — пожал плечами сармат. — Надеюсь, на это я ещё гожусь.

22 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»

Вечером Гедимину сделали последнюю инъекцию в плечо; утром он проверил, как гнутся суставы, и нашёл, что руки полностью восстановились. Он испытал их на всё том же люке, ведущем в нижний трюм; на двадцатом подтягивании мышцы всё же заныли, и сармат, оставив плечи в покое, отправился в пустые коридоры — бегать, прыгать, падать с перекатом и уходить из-под воображаемого огня. За его тренировками наблюдали только роботы-уборщики — и, возможно, хихикающие по углам вахтенные, но с ними сармат не столкнулся ни разу.

«Кенен с утра ушёл и пропал,» — думал он, сворачивая в спираль подвернувшийся металлический штырь; получалось хуже, чем раньше, но Гедимин списал это на слишком мягкую, незащищённую скафандром кожу, не выдерживающую нормальных нагрузок. «И все куда-то разбежались. Пойти поискать их в кочегарке? Давно не видел реакторов…»

Где кочегарка, он помнил без указаний Кенена, и давно мог бы до неё дойти, но отчего-то ему было не по себе. «Пусть Маккензи их сначала предупредит. А то опять все испугаются,» — подумал он, свернув спираль в колечко и надев на палец; украшение вышло неудобное, но выкидывать его Гедимин не хотел — на стержне можно было потренироваться ещё, после обеда и небольшой передышки. «У него тут связь… А что с моим передатчиком? В Сокорро в него почему-то не влезли. Или влезли, но ничего не поняли? Отнесли бы Конару, он понятливый…»

По коридорам прокатился громкий дребезжащий звук.

— Все на нос! — раздался из динамиков голос Кенена. — Общее объявление!

«Пойду,» — решил Гедимин, на ходу просчитывая кратчайший путь. «Все — значит, все.»

Когда он, пропустив вперёд рабочих из цеха Зета, выбрался в носовой отсек, переделанный в вестибюль, там уже негде было встать — все четыре сотни сарматов собрались и стояли вплотную, окружив тесным кольцом Кенена. Он подложил под ноги приступку и упёрся головой в потолок — только так его можно было разглядеть.

— Сегодня пятница, парни! — объявил Кенен. — Хоть мы и не люди, нам положен отдых. Сегодня купальный день! Тихо, тихо, списки уже составлены, по ним и пойдёте… Вторая новость — Ренцо и Сара прислали нам особый паёк! Он в глайдере, и хватит на всех. Да, я помню, кому что нравится. Только без драк! И последнее, парни, — у нас новый сармат. Джед, иди сюда!

Гедимин вжался было в переборку, но вся толпа, качнувшись, расступилась, освободив для него проход. Кто-то на ходу похлопал его по локтю. Иджес и Айзек, подняв руки, замахали, Гедимин помахал в ответ и подошёл к Кенену.

— Чего?

Командир, выпучив глаза, странно булькнул. Вокруг послышались смешки.

— Гедимин Кларк, — Кенен, подняв руку Гедимина, помахал всем собравшимся. — Лучший механик Ураниум-Сити, лучший физик-ядерщик Луны и Солнечной системы, правая рука Ассархаддона и личный враг Маркуса Хойда! Держи, Джед. Храни в нагрудном кармане. Теперь ты законный почти-гражданин Кларка. Ура Гедимину!

— Уран и торий! — взревели сарматы, вскинув сжатые кулаки. Гедимин сердито фыркнул, отобрал у Кенена документ и спрятал в карман.

— Он врёт, — буркнул он, смущённо щурясь. — С Маккензи всегда так. Вы, небось, уже привыкли.

— Парни, расходимся! — крикнул Кенен. — Глайдер снаружи, баня внутри, — давайте, распределяйтесь! Айзек, Иджес, идите сюда, без вас всё не съедят!

Трое сарматов окружили смущённого Гедимина. Иджес хлопнул его по плечу и крепко обнял. Сармат опасался, что его расплющит, но объятия оказались неожиданно осторожными — или, возможно, мышцы уже восстановились, и кожа не прилипала больше к костям…

— Все знают, кто ты, — сказал Айзек. — Как ты меня спас, и как твоё звено побеждало в гонках… И что ты десять раз взрывался с реактором. И этот шрам — от обломка твэла…

— Да ну вас, — буркнул Гедимин. — Маккензи, зачем ты это устроил? Чтобы следующий капитан из Сокорро быстрее до меня добрался?

Кенен весело хмыкнул.

— Ремонтник Джед думает о безопасности! Как бы Луна на Землю не упала… Не бойся, Джед, всё под контролем. Никаких капитанов из Сокорро. Пойдём, покажу тебе новый отсек.

Его поселили на нижней палубе — обе верхние были плотно заселены, внизу ещё оставались пустые ячейки, и это была одна из них. Внутри можно было сесть, лечь, выпрямиться во весь рост и даже положить ежедневник на кусочек свободного пола. «Что положить?» — спохватился Гедимин, вспомнив, что у него нет ни ежедневника, ни клочка скирлиновой бумаги… да и что он собирался с ними делать?

— А я живу вон там, — Иджес указал на один из неразличимых отсеков.

Гедимин посмотрел на матрас. Их Кенен закупил где-то на всю базу сразу — они отличались только инвентарными номерами — а вот партии одеял и подушек были меньше, или, может, их сразу делали разноцветными. «Прямо как на „Гекате“,» — подумал он с кривой усмешкой. «Уже отвык от такой роскоши…»

— Пойдём поедим, Джед, — нетерпеливо сказал Кенен. — Сейчас все вернутся из бани и растащат пайки по углам. Я взял тебе двойную порцию. Я помню, ты любишь мартышечью еду!

Гедимин вспомнил огрызки, валяющиеся на полу электрической камеры, и почувствовал подкатывающую тошноту. Он незаметно прижал руку к правому боку — нет, под рёбрами ничего не шевелилось, и подживший шов не болел…

Пайки перенесли в носовой отсек, разложив на длинном столе. Большую часть уже растащили, но осталось много. Айзек и Иджес нашли контейнеры со своими именами, Кенен взял под мышку целый ящик и подмигнул Гедимину.

— Нам на двоих, Джед. Тут всё!

— На разное мясо не ведись, — предупредил Иджес, разглядывая свой тощий контейнер. — Вкус один и тот же, а жевать утомишься.

Они устроились в бывшем «медицинском» отсеке; роботы-уборщики отдраили его до блеска, и кровью там больше не пахло. Гедимин, открыв контейнер, с удивлением смотрел на свёртки внутри. Каждый предмет, как-то относящийся к еде, был завёрнут в тонкую плёнку, отдельно лежала россыпь маленьких одноразовых тюбиков разной окраски.

— Давай сюда, Джед, — Кенен ловко вытянул у него из-под руки один тюбик. — Это имбирный соус. Тут их два, я тебе оставил.

«Имбирный…» — Гедимин качнул головой. Новая информация валилась на него со всех сторон, даже из контейнера с пищей. «Странные штуки. Надо всё рассмотреть.»

На трёх тюбиках он разглядел знакомые надписи — «чили», «васаби», «горчица». Все названия повторялись четырежды — латиницей, кириллицей, мацодской письменностью и синскими иероглифами какой-то полузнакомой конфигурации. Отложив соусы в сторону, сармат достал большой свёрток в прозрачной плёнке и повертел его в руках. Сквозь упаковку хорошо просматривалось устройство образца — три внутренних слоя: тонкий белесо-жёлтый, ещё более тонкий зелёный с красными и оранжевыми вкраплениями и толстый центральный «стержень» серовато-бурого цвета. На ощупь он состоял из нескольких несвязанных элементов.

Осмотрев незнакомый образец, Гедимин взял следующий свёрток. Таких в контейнере было четыре, сходной формы и похожего состава — два толстых мягких пласта снаружи, один толстый бурый — внутри, тонкие красные, жёлтые и зелёные различных оттенков — сверху и снизу от него. «Ага, бургеры,» — Гедимин выловил из памяти знакомое слово. «Это я ел.»

Остался ещё один неизученный свёрток, разрисованный синскими иероглифами. Большая их часть Гедимину не была знакома, а остальные не складывались ни во что связное — кажется, изготовитель упаковки принимал их за красивый орнамент. Внутри лежало четыре трубки, покрытых тончайшим чёрным напылением. На срезе виднелся толстый белый слой и три внутренних стержня разного цвета. «Любопытная структура,» — подумал Гедимин, осторожно тронув пальцем белый слой. «Зернистая. Это в самом деле состоит из многих элементов, или просто так сделали?»

Слева от себя он услышал сдержанные смешки. Удивлённо мигнув, он поднял взгляд на сарматов и увидел, что все трое, отложив недоеденную пищу, смотрят на него и ухмыляются.

— Ничего-ничего, Джед, — махнул рукой Кенен, заметив его удивление. — Изучай.

Он уткнулся носом в полусъеденный бургер и мелко задрожал. Гедимин мигнул.

— Ты, того и гляди, анализатор возьмёшь, — сказал, хихикнув, Айзек. Гедимин представил себя с анализатором над образцами человеческой пищи и усмехнулся. «А вот Хольгер бы…»

Додумать до конца он не успел — резкая боль вспыхнула в груди, словно под лопатку вогнали длинный штырь. «Хольгер…» — он вспомнил дымящуюся рану на виске неподвижного сармата. Воспоминания всплывали одно за другим с промежутком в миллисекунду, — вот Хольгер сквозь стекло смотрит, как Гедимина пытают, вот Юпанки с застывшей кривой ухмылкой и чёрный кровавый след, краснеющий по краям, вот огрызки и разлитая красная жидкость на полу… Сармат глубоко вдохнул, задержал дыхание, пережидая приступ, случайно бросил взгляд на контейнер — и его едва не вывернуло прямо на пол.

— Забери, — сказал он Кенену, бросив свёртки в ящик; он старался не смотреть на пищу — ещё немного, и его бы вырвало. — Я не буду.

Он встал и, не оглядываясь, вышел из отсека. Невидимый штырь так и сидел под лопаткой, иногда, при резких движениях, шевелился, и сармат шипел от боли.

Его догнали через пару минут — точнее, нашли сидящим у спуска в трюм. Сармат уткнулся лбом в прохладную переборку и сидел так, чувствуя, как уходит тошнота, и понемногу, по сантиметру, вынимают из груди штырь.

— Атомщик, ты чего? — растерянно спросил Иджес, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Это из-за Айзека?

Гедимин мотнул головой.

— Всё нормально, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Только я не атомщик. И пищу макак есть больше не буду. Не лезет.

23 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»

— Держись, атомщик! — выдохнул Хольгер, просовывая руку Гедимина в «рукав» экзоскелета. — Вот так, подтянись, ноги сюда… Прижмись к спине, мы там поместимся. Ну, давай же, тут скобы…

Сармат, корчась от боли в животе, пытался нащупать скобы, но всё тело сводила болезненная судорога, и металл ускользал из-под пальцев. Хольгер протянул ему руку — и, пошатнувшись, повалился на палубу. Его спина дымилась. Гедимин с глухим воем рванулся к нему — и, не удержавшись на матрасе, скатился и с грохотом врезался в переборку, ударившись головой и плечом. Боль в ушибленной макушке разбудила его окончательно.

— Has— sulesh, — выдохнул он, вытирая мокрое лицо. Руки тряслись. Кто-то шагнул из дверного проёма к нему, заслонив источник тусклого света.

— Гедимин, а Гедимин? — встревоженно прошептал Иджес, опустившись на матрас рядом с ним. — Чего ты? Больно?

— Сон… — неохотно ответил сармат, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он вспомнил, что отсек Иджеса далеко в стороне, и досадливо сощурился.

— Я всю палубу разбудил?

— Вот нашёл о чём думать! — сердито прошептал Иджес. — Я просто решил посмотреть, как ты. А ты метался и стонал. Гребучие макаки!

Он встал, снял с плеча что-то длинное и уложил у переборки, там, где между матрасом Гедимина и стенкой был узенький проём. В изголовье он бросил подушку.

— Ложись, атомщик. Надо спать, — прошептал он, укладываясь вдоль переборки. — Может, со мной тебе будет спокойнее.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Иди к себе, — тихо сказал он. — Ты работаешь. Должен нормально отдохнуть. Я, может, всю ночь буду метаться.

— Вот это мне и не нравится, — проворчал Иджес. — Ну чего ты сидишь⁈ Выпей воды и ложись. Замечу, что мечешься, — разбужу. Может, так мозгу надоест гонять по кругу одно и то же.

Будить пришлось скоро — не прошло и получаса, как проснувшийся Гедимин увидел над собой испуганное лицо Иджеса.

— Атомщик, не надо грызть руку. Ты уже до крови прокусил…

Гедимин посмотрел на кулак, прижатый к груди. Сбоку в самом деле были неглубокие кровоточащие ранки. Сармат досадливо зашипел и отвернулся к переборке.

Что ему снилось потом, он не запомнил. Иджес будил его ещё четырежды. В последний раз Гедимин проснулся сам, и вроде бы не от кошмара. Механик спал рядом с ним, положив локоть поверх подушки и уткнувшись в него лицом. Светлая кожа поблескивала в неярком свете из коридора. Гедимин огляделся и нашёл одеяло — у себя в ногах, сбившееся в бесформенный ком. «А его одеяло — под ним,» — понял сармат. «Матрас в ту щель не пролез бы.» Он снова взглянул на одеяло, на свои руки, покрытые испариной, и досадливо сощурился. «Мартышечьи вещи…»

Он прикрыл одеялом спящего Иджеса и снова лёг, проваливаясь в сон. Холодный зелёный свет уже лился ему навстречу. Впереди сияли топливные сборки, выстроенные полумесяцем, и нитевидные щупальца трепетали над ними.

24 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»

— Джед, так не пойдёт, — сказал, недовольно щурясь, Кенен. Он вместе с Иджесом отловил Гедимина в пустом коридоре. Тот, прервав тренировку, нехотя поднялся с палубы и удивлённо мигнул.

— Что не так?

— Да я не про твои кувырки, — сердито сказал Кенен. — Тренируйся как хочешь, только не надорвись. Я про твои кошмары. Иджес говорит, что ты вторую ночь подряд бьёшься, как в агонии. Вон, головой ударился…

Гедимин пощупал свежую ссадину чуть ниже макушки и досадливо сощурился.

— Это к вечеру заживёт.

— Ну да, а что ты будешь делать ночью? — Кенен смерил его недовольным взглядом. — Так не годится, Джед. Я скажу Питеру. Эа-мутации у тебя нет, но с головой что-то неладно.

Иджес молча заехал ему кулаком под рёбра, и Кенен, не ожидавший подвоха, вскрикнул и схватился за ушибленный бок.

— А то у тебя было бы ладно — после каторги и полугода пыток!

— Ис, уймись! — Кенен отступил к переборке. — Я ничего обидного не сказал. Джеда нужно лечить, только и всего.

— От чего лечить? От того, что у него на глазах убили… — Иджес взглянул на Гедимина и осёкся.

— Джед, смотри, — Кенен указал на что-то на другом конце коридора. — Видишь?

По коридору медленно полз робот-уборщик, оставляя за собой широкий влажный след. Гедимин пожал плечами.

— Робот.

— Что в нём не так? — спросил Кенен, пристально глядя Гедимину в глаза. — Какие неисправности?

Гедимин снова пожал плечами и услышал резкий выдох. Иджес, прикрыв ладонью рот, ошалело смотрел на него, и его зрачки расширились до краёв радужки.

— Спроси у вахтенного, — буркнул Гедимин. — Может, что-то и сломано. И чего вы на меня уставились?

— Атомщик, — Иджес смотрел на него с ужасом. — Ты, когда тебя сюда принесли, сказал — «тут реактор на уране». А ты его в глаза не видел.

— Ты по шуму станков через полкорабля понял, что там гонят брак, — поддержал его Кенен. — Это после того, как тебя три дня рвало кровью! Да ты на ощупь сквозь обшивку находил битую микросхему в контрольном модуле! Джед, ты чего⁈

Гедимин мигнул.

— Невозможно, — пробормотал Кенен, резко мотнув головой. — Так изувечить… Да лучше бы тебе руки отрезали!

Он развернулся и, на ходу тыкая в передатчик, быстро зашагал по коридору. Гедимин повернулся к Иджесу.

— Он правду говорит? Про микросхему… и всё остальное?

Иджес кивнул.

— Ты видел механизмы насквозь. Лучший механик Ураниум-Сити… Ты что, вообще ничего не помнишь? А чертежи реакторов? Сколько ты всех нас ими донимал! Вот, смотри…

Он, порывшись по карманам, достал обрывок бумаги и нацарапал что-то, отдалённо похожее на схему энергоустановки.

— Даже я запомнил. Похоже?

Гедимин долго смотрел на кривой рисунок, потом покачал головой.

— Роторы в активной зоне? А за счёт чего передаётся энергия?

Ощущение было отвратительное, хуже, чем от невидимого штыря под лопаткой, — сармат вроде бы понимал, что перед ним, и помнил какие-то обрывки, но они расползались, не склеиваясь в единый массив. «Бред какой-то,» — подумал Гедимин. «Ведь что-то вращало этот ротор! А что?»

Не дождавшись ответа от Иджеса, он поднял на него взгляд — и увидел удаляющуюся спину. Сармат шёл быстро, почти бежал, и Гедимин понял, что лучше его не догонять. «Ну вот,» — он растерянно пожал плечами и снова опустился на пол. «Мой мозг, похоже, годен только на субстрат. И мышцы не лучше…»

После тренировки он ушёл в отсек. Жилая палуба была пуста — все разошлись по рабочим участкам, и никто не донимал сармата. Он поел и лёг, надеясь, что днём кошмары не вернутся. Ему снилась гора деталей, и он битый час рылся в ней, пытаясь их рассортировать, но они путались и постоянно изменялись. «Вот же бред,» — подумал он, проснувшись. «Хоть стреляйся.»

Он перевернулся на бок, и его рука притронулась к чему-то металлическому. Открыв глаза, Гедимин увидел на матрасе рядом с собой выключенного робота-уборщика. Механизм со втянутыми манипуляторами лежал кверху «брюхом» на куске ветоши.

«Зачем это тут?» — Гедимин, озадаченно хмыкнув, протянул руку к роботу. Он хотел включить его и вынести в коридор, но, едва положив ладонь на корпус, замер и настороженно сощурился. Что-то было не так.

«Шланг рассохся,» — он щёлкнул по корпусу и, слегка встряхнув механизм, поднёс к уху. «Тут и тут перетёрлась изоляция, а здесь разболтаны крепления. Смазка пролилась в корпус… Hasu! Откуда взялся этот металлолом⁈»

Минуту спустя Гедимин, вытряхнув из робота всю начинку, перебирал её по винтику, помогая себе подвернувшимся под руку осколком фрила и намотанной на него ветошью. Через пятнадцать минут он пальцами затянул последний винт на корпусе, защёлкнул декоративную пластину и брезгливо отряхнул руки.

— У них тут что, всех механиков постреляли⁈

Из коридора, куда вылетел — уже на собственных «ногах» — отремонтированный робот, донёсся смех. Кто-то от души хлопнул ладонью по переборке — вся палуба загудела, и Гедимин сердито сощурился.

— Эй, тише, сломаешь!

Ответом ему был новый взрыв смеха. Посреди коридора, у входа в отсек, стоял, упираясь руками в переборку, Иджес и корчился от хохота.

— Ремонтник! — прохрипел он, утыкаясь в перегородку лбом. — Знал же — сработает! Ну ты даёшь, атомщик! Вспомнил же, вспомнил, мать твоя колба!

Гедимин, взяв повизгивающего сармата за плечи, крепко встряхнул и потянулся за флягой — Иджесу явно было нехорошо.

— Ты что, на мне опыты ставишь? — спросил он, недобро сузив глаза. Иджес, просмеявшись, замотал головой.

— Тебя сильно поломали, атомщик. А я пытаюсь починить. Я, может, вовсе не лекарь, но зато механик. Вот, держи.

Он сунул Гедимину в руки что-то металлическое. Сармат, не успев опомниться, взял небольшой корпус с торчащими из него проводами — и ошеломлённо мигнул.

— На это кто-то сел. А может, лёг, — он, опустившись на матрас рядом с ветошью, расстеленной под робота, кинул туда новый механизм и начал вскрывать его, в азарте забыв взять кусок фрила — опомнился, только сломав ноготь. — Иди за инструментами. Нечего тут ржать!

Вместе с инструментами — ремонтной перчаткой, открученной от скафандра — Иджес пригнал гусеничную тележку, нагруженную неисправными и полуисправными устройствами. Гедимин недовольно покосился на него, выругал за недосмотр, но прогонять не стал. Ему уже пять месяцев не дышалось так легко.

Механизмы кончились раньше, чем рабочий день, и Иджес побежал было за новыми, но в коридоре его поймал Кенен. Обратно они пришли вдвоём — сердитый командир и ухмыляющийся механик.

— Свою работу мог бы делать сам, — буркнул Гедимин, вытирая руки ветошью. Пальцы устали, глаза и спина — тоже, но хаос внутри черепа приобрёл некоторые очертания, и сармат, вглядываясь в него, думал, что рано или поздно разложит всю информацию по местам. Он достал из кармана листок с чертежом, посмотрел на него и усмехнулся. «Иджес всё забыл! Ладно, напомню…»

25 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»

В цеху их не ждали, да Гедимин и не думал никого предупреждать и просить разрешений, — просто, не останавливаясь и не тратя времени на подбор кода, вскрыл шлюз и вошёл, как к себе в отсек. Иджес молча следовал за ним, и его глаза горели всё ярче.

— И опять станина висит на одном болте… — Гедимин с тяжёлым вздохом опустился на палубу рядом с ближайшим станком. — Традиция тут такая, что ли?

— Тебя же не было, ремонтник, — сказал Иджес, помогая ему подтягивать болты; один, деформированный, пришлось вынуть и поискать ему замену. — А меня Зет не слушает. Он сам себе инженер.

— Инженер? — Гедимин с трудом удержался, чтобы не сплюнуть. — Видел я…

Под потолком раздался резкий свист. Гедимин, ещё не успев опомниться, рухнул ничком, попутно прижав к палубе Иджеса.

— Эй, парни! — засмеялся в динамиках Кенен. — Вы взялись за корабль всерьёз? Довинчивайте там гайки и поднимайтесь. Джеду пора отдать скафандр, а тебя, Иджес, ждут в порту.

— Да чтоб им, мартышкам… — обречённо выдохнул механик, помогая Гедимину встать. Тот, впрочем, справился и сам — мышцы с каждым днём становились крепче.

Блаженно улыбающийся Кенен ждал их на нижней палубе. Посмотрев на Гедимина, он наклонил голову и весело подмигнул ему.

— Ты приходишь в себя, Джед. Вот это другое дело! Ты похож на Джеда, с которым мы знались в Ураниуме. И в глазах — золотой огонь! Пойдём, отдам тебе снаряжение. Для серьёзного ремонта нужны серьёзные инструменты. Ис, ты ещё здесь? Полусотня уже собралась в носовом. Тот «Кондор» с развороченным бортом, помнишь?

— Чтоб ему взорваться, — поморщился механик. — Не давай Гедимину сидеть без дела! Пусть чинит, после ремонта он спит спокойнее.

Гедимин недовольно сощурился. Кенен с ухмылкой хлопнул Иджеса по спине и подтолкнул его к выходу.

— «Кондор»? — переспросил Гедимин.

— Битые военные корабли, битые гражданские, — пожал плечами командир. — Все хотят хорошего ремонта. У нас гетто с большими привилегиями, Джед. На Земле ты такого не найдёшь. Так что нос тут лучше не кривить. Идём-идём, у меня к тебе разговор, и он не для чужих ушей…

Под скафандры Кенен выделил отдельный отсек — длинное помещение, вытянутое вдоль главного канала. Там стояли самодельные стапеля под экзоскелеты и тяжёлую броню. Её было немало — в основном переделанные пехотные «доспехи».

— Всё разобрали, — сказал Кенен. — Вечером тут все стены будут заняты. Вот, забирай. Твой скафандр. Перчатку Иджес открутил, фляга у тебя, остальное всё здесь.

Гедимин нырнул в скафандр и блаженно зажмурился, на ощупь смыкая на груди пластины. Броня снова привычно облегала его, не болтаясь ни в плечах, ни в груди, и её тяжесть не вдавливала его в палубу, а поддерживала. Он согнул руки, до упора свёл локти за спиной и встряхнулся, как мокрый зверёк. Все пластины легли на свои места, — всё, что было у Гедимина раньше, снова к нему вернулось. «Давно надо было найти броню,» — думал он, досадливо щурясь. «И восстановление пошло бы быстрее. Прав был Гуальтари… Интересно всё-таки, где он теперь?»

— Ага, — кивнул Кенен, радостно ухмыльнувшись. — Вижу, что всё в порядке. Но как ты, всё-таки, это таскаешь? У меня лёгкая броня на две пластины, и то я дождаться не могу, когда можно будет переодеться.

— Зачем ты вообще в броне? — удивился Гедимин. — Ты что, работаешь руками? Вот сам лезешь под облучение⁈

Кенен фыркнул.

— Я делаю то, что умею, Джед. А что не умею — того не делаю. Насчёт же облучения… — он на секунду задумался, и по его лицу пробежала тень. Гедимин удивлённо мигнул — вроде бы ничего, располагающего к задумчивости, он не сказал.

— Идём, — бросил Кенен, влезая в пехотную броню с зелёным радиационным трилистником на груди. — Думал рассказать словами, но лучше покажу. Идём-идём, пока не набежали…

Гедимин с трудом догнал командира — тот практически бежал по коридору, изредка жестом указывая очередной поворот, прежде чем в него нырнуть. Они шли вдоль главного канала к корме, и сармат, когда успевал вертеть головой, подмечал встроенные в переборки пластины из тонко раскатанной флии, дополнительные генераторы защитных полей и прочие элементы биозащиты. «Что они делают на корме?» — удивлялся про себя Гедимин, но спросить не успевал — Кенен мчался вперёд, задерживаясь только на очередном запирающем устройстве. Их тут было подозрительно много, некоторые — с маскировкой, последние — с кодом. «Seatu», — подсмотрел код Гедимин. «Всё ядерное. Странное слово… для Кенена. Тем более — реактор в другой стороне.»

— Здесь, — тихо сказал Кенен, жестом подозвав отставшего сармата; они втиснулись в узкий шлюз, снабжённый противорадиационной защитой. — Смотри, Джед, об этом узнать никто не должен. За это всю базу расстреляют.

Он выразительно посмотрел Гедимину в глаза. Тот кивнул.

— Ты не сдаёшь меня — я не сдаю тебя.

Кенен ухмыльнулся и ввёл последний код. Шлюз открылся, выпуская сарматов в тускло освещённое помещение. Посреди комнаты стоял освинцованный контейнер — куб с двухметровым ребром. Над ним на потолке висел электромагнит на коротких рельсах. Кенен сдвинул пластину на стене, поднял рычаг, и массивная крышка контейнера шевельнулась, отъезжая в сторону и выпуская рассеянный зелёный свет. «Омикрон-лучи,» — Гедимин изумлённо мигнул, наклоняясь над кубом. «Ирренций⁈»

Внутри лежал плотно спрессованный слой серовато-бурой пыли. Она светилась слабо, но отчётливо. Гедимин поднёс к ней щупы дозиметра — прибор вспыхнул, показывая немалое количество омикрон- и сигма-квантов. «Ирренций и обеднённый уран, один к пятидесяти,» — прочитал сармат показания анализатора и удивлённо хмыкнул. «Выглядит как синтезная смесь времён „ведомства развития“…»

— Зачем тебе ирренций? — спросил Гедимин, подняв взгляд на Кенена. — Реактор у тебя на уране…

Командир нетерпеливо отмахнулся.

— Не для себя. Я бы тоже не отказался от ЛИЭГа — говорят, удобная штука. Но запрет есть запрет. Ты слышал что-нибудь о проекте «Заражение»?

Гедимин мигнул. У него одновременно возникли два вопроса, и с какого начать, он не знал.

— Да, тебе неоткуда знать, — заговорил Кенен, не дождавшись реакции. — На меня вышли в январе. Ты в это время… ладно, не будем. Эта война для нас закончилась препоганейше. Хуже даже, чем та. То, что подготовили для победы вы, наши учёные, выбросил в помойку идиот Маркус и его тупые адмиралы. Остаётся одна надежда — на мозги. Если мы хотим с этой помойки когда-нибудь выбраться, нам нужен ирренций. Много ирренция. Но запрет…

Кенен поморщился.

— Строжайший запрет на использование ирренция в любых целях. Действует с декабря, за нарушение — расстрел.

Он снова взглянул на Гедимина, ожидая какой-то реакции. Сармат мигнул. «Значит, Конар сделал, как я сказал,» — он наклонил голову, не чувствуя ничего, кроме благодарности.

— Правильно, — сказал он. — Хватит. Наделали бомб.

Теперь мигнул Кенен.

— Эй, Джед! Ты хочешь сказать — ты бился над этим двадцать лет, и всё на свалку? Больше никакого ирренция, никаких сверхмощных реакторов, никаких планетарных электростанций?

— Пусть сначала изучат, — буркнул Гедимин. — Хоть будем знать, что засунуто в тот реактор.

Кенен схватил его за плечо и с неожиданной силой встряхнул.

— Джед, ты что, меня не слышал? Строжайший запрет на любое использование! Никакого изучения, нигде, ни у кого, — весь ирренций изымается и вывозится в Миану! Никто никогда не узнает, что и куда засунуто, если мы, сарматы, не включим мозги! Вот, смотри, что я тут сделал…

Он щёлкнул пальцем по приподнятой крышке контейнера.

— Тут излучатель, прикрытый полем. Айзек вспомнил, что нужна пульсация, чтобы делать ирренций. И вот — я начинал с килограмма, а тут уже два с половиной. Ещё пару месяцев — и будет все четыре!

Гедимин мигнул, недоверчиво глядя на контейнер. «Два месяца… прирост в полтора раза… да, от излучателя определённо есть толк.»

— Хороший прирост, — одобрительно сказал он. — Но лучше бы ты ни в какие проекты не лез. Ничего путного не выйдет.

Кенен изумлённо вытаращился на него, снова потянулся к его плечу, но в этот раз сармат успел отстраниться и недовольно сощуриться.

— Хватит меня трясти. Лучше закрой контейнер. Пыль разлетится.

«А ещё говорили, что я не соблюдаю технику безопасности,» — думал он с кривой ухмылкой. «Кенен синтезирует ирренций там, где за это расстреляют с инопланетного крейсера. И пылит им на весь корабль. Вот это техника безопасности…»

— Атомщик, — Кенен, опустив рычаг и прикрыв источник зелёного свечения, снова повернулся к Гедимину. — Это всё, что ты мне скажешь? «Хороший прирост… а теперь убери и забудь»? Ты не хочешь переделать мой синтезатор? Ничего не предложишь?

Гедимин пожал плечами.

— Твой синтезатор. Делай как знаешь. Я мало что помню… и не хочу это ворошить.

Кенен покачал головой.

— И даже не притронешься к нему? — он с лёгким прищуром взглянул на Гедимина. — Ни одним пальцем?

Сармат потянулся было к контейнеру, но вспомнил результат «экспериментов» Иджеса — и отдёрнул руку.

— Я больше не хочу. Хватит, — он прижал ладонь к шраму под ключицами. Шрамы давно потемнели и остались серыми рубцами на коже, никак о себе не напоминали, — но сейчас заныли все разом. «Это от сигма-излучателя. А это взрыв в реакторе. А вот после этого мы с Хольгером ввели люфт…» — он поморщился от боли и отвернулся от контейнера. «В ядерный могильник такие проекты!»

— Значит, не хочешь, — пробормотал за его спиной Кенен. — Я понял, Джед. Как же тебя изувечили… Ладно, идём. Я скажу тебе все коды, все пароли. Если передумаешь — приходи сюда. Проект «Заражение», атомщик. Всё по твоим идеям. Когда-нибудь раны заживут, и ты займёшься делом.

31 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»

— Ничего не осталось⁈ — Иджес забрал у Гедимина передатчик, вынутый из скафандра, щёлкнул пальцем по пустому экрану и зачем-то потряс прибор, будто надеялся, что стёртая информация вывалится из какой-нибудь забытой ячейки. Экран остался пустым. Всё, что относилось к проекту «Феникс», — от древних чертежей до последних заметок времён работы на Кагете, — всё было стёрто, и Гедимин даже не знал, кто это сделал. «Может, в реакторе,» — он вспомнил, как впустил излучение под броню в последний свой день на космодроме Хуарес. «Но тогда у „макак“ всё это было перед носом. Почему не прочли⁈»

— Вот это потеря, — Иджес смотрел на Гедимина жалобно, чуть не плача. — Это вся твоя работа…

Сармат поморщился.

— Если бы я не знал всего этого, меня не пытали бы четыре месяца. В ядро Сатурна такую работу!

— Хых, — Иджес провёл пальцем по тонкому шраму — наискосок от правого глаза до левого угла рта. — Я вообще ничего не знал. А лицо мне пришивали заново. А кто сдался мианийцам, тех пальцем не тронули. Хоть знали они что, хоть не знали… И что теперь делать? Должно же быть в сети что-то по ядерной физике…

Гедимин пожал плечами.

— Найдёшь — изучай. Я помогу. А теперь идём, а то так и останемся непроверенными.

Вся база «Маккензи» клубилась, насколько ей хватало места, у входа в медотсек, — Питер Фокс приехал с реагентами для пробы на эа-мутацию, и сарматов ради такого случая не вывели на общественные работы. Кенен стоял у двери, следя за очередью. Увидев Гедимина с Иджесом, он замахал руками.

— Не сейчас, Джед. Ты идёшь в хвосте. Питер хотел осмотреть тебя.

…Сармат вошёл в медотсек, настороженно щурясь. Скафандр он оставил в своей комнате — филки-медики сильно злились, когда к ним входили в «рабочем». Кто-то из них быстро прикрепил к руке сармата кровезаборник, через несколько секунд снял и убежал к анализатору.

— Доброе утро, — Питер, вытерев руки, вежливо улыбнулся. — Я попросил Кенена оставить вас напоследок. Это не нарушило ваши планы?

Сармат пожал плечами.

— Какие планы? Я пока не работаю. Скоро меня выпустят?

Он снял куртку и терпеливо ждал, пока человек проведёт по его телу всеми полагающимися датчиками. Некоторые он прикрепил и так оставил. Потом пришлось раздеться догола, но ненадолго, — Питер осмотрел посветлевшие шрамы в паху и одобрительно кивнул.

— На мой взгляд, вы здоровы. Все показатели в норме… и вы действительно очень крепкий сармат. Когда я вас увидел, я подумал, что Кенен шутит насчёт «амбала». Но, похоже, он прав.

Гедимин сердито сощурился. «О чём ещё Маккензи успел растрепать?»

— Надоело быть слабым, — буркнул он. — Спасибо, что починил. Так я бы сдох.

— А, моя заслуга невелика, — отмахнулся Питер, собирая датчики; его щёки под лицевым щитком заметно порозовели. — Это вы переварили пинту нейротоксинов, три полные дозы флония и несколько тысяч рентген на спинной мозг.

— Кьюгенов, — машинально поправил Гедимин. — Это был ирренциевый реактор.

Он притронулся к шее — шрам от лучевого ожога опоясал её и веточками растянулся от подбородка до ключиц — и недовольно поморщился. «Надо было осторожнее. Вот выжег бы себе мозги…»

— Я слышал, что вы работали с ирренцием, — сказал Питер, глядя на него с растущим любопытством. — И даже служили на атомном крейсере… Изумительное сооружение. Наверное, это были лучшие корабли в истории Земли. Такая мощь в таком крошечном объёме… Как это ощущалось изнутри?

Шрамы Гедимина снова — без малейшей причины — заныли. Он сердито провёл пальцем по выжженному полумесяцу на груди и качнул головой.

— Не надо было их строить. Может, обошлось бы без войны.

Он ждал, когда медик соберёт свои приборы и отпустит его, но тот медлил, зачем-то пытаясь заглянуть Гедимину в глаза.

— Вам не за что себя винить, — сказал Питер, понизив голос. — Вы были физиком, а не адмиралом. И вы сделали всё возможное.

Гедимин изумлённо замигал. «Маккензи, sa hasu! Убил бы… Нашёл, с кем болтать!»

— Я буду рад поговорить с вами в любое время, — сказал Питер — уже в полный голос. — Не о медицине. Мне кажется, вы интересный собеседник. Будет время — ищите меня в госпитале. Он тут один — на западном конце авеню Лунных Пряников. С утра я оперирую, а с обеда обычно свободен.

Гедимин вышел из отсека, озадаченно мигая. Кенен успел удрать — видимо, подслушивал и понял, что за такие проговорки ему «спасибо» не скажут. «Надо же. Человеческий медик позвал меня в гости,» — сармат криво ухмыльнулся. «У них там, конечно, охрана, копы, но всё-таки, — смелый маленький зверёк…»

03 апреля 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Гедимин Кларк! — раздалось в наушниках. Сармат, едва успевший выбраться из спального отсека, удивлённо мигнул.

— К главному шлюзу, — голос Кенена был сух и деловит. — Идёшь на работы на космодром. В моей бригаде.

Сармат довольно усмехнулся, покосился на новенький лучевой резак, встроенный в ремонтную перчатку, — позавчера он весь день провозился с инструментом, приводя его из «среднего» состояния в условно-рабочее. Выход на космодром ему обещали третий день, с тех пор, как Питер выписал его с затянувшегося больничного.

Семь незнакомых сарматов ждали его в носовом отсеке; пока Гедимин пожимал им руки, подтянулись ещё двое. Кенен, пересчитав их и сверившись со списком, удовлетворённо кивнул и жестом пригласил всех на выход.

— Что у нас сегодня, парни? — спросил он, выйдя из шлюза, и сам же себе ответил:

— У нас сегодня конверсия. В южный сектор пригнали два «Койота» и «Барракуду», а наша задача, парни, — сделать из них мирные межпланетные барки. А что это значит?

На обочине в двух шагах от шлюза стоял туристический глайдер. Внутри фургона с открытым верхом когда-то были сидения; их сняли, а поручни подняли выше, на самый край, чтобы сарматам удобно было держаться. В фургоне бригада Кенена поместилась, но с трудом — спина к спине, впритык, так, что при движении скрежетали друг о друга скафандры. Все надели максимально утяжелённую броню и взяли по запасному комплекту инструментов; Гедимин косился на свою ремонтную перчатку с минимумом сменных насадок и чувствовал себя неловко.

— Это значит, парни, — толпа федералов плюс команда Чарли на подхвате, — снова ответил себе Кенен, поднимая глайдер в воздух. Он гнал по пустынным улицам на предельно возможной скорости, и транспорт слегка заносило на поворотах. Гедимину вспомнились полёты с Линкеном, и он задумчиво усмехнулся, но тут же вздрогнул — до него дошёл смысл последней фразы командира.

— Федералы? — встревожился он. — И куда ты меня тащишь?

— Тихо, Джед, — хихикнул в коммутатор Кенен. — Главное, не нервничай. Проверим твою регистрацию. Не бойся, Чарли у нас мирный. Знает — спугнёт нас, конверсию проводить будет сам.

Увидев впереди посты, охраняемые местными «копами» в жёлтых экзоскелетах, Гедимин с трудом заставил себя дышать спокойно и смотреть сквозь них рассеянным взглядом. Защитное поле, натянутое в воротах, исчезло раньше, чем бампер фургона к нему прикоснулся; Кенен лишь слегка притормозил и помахал охранникам. Те помахали в ответ. Дорога на космодром была свободна.

Гедимин, перестав оглядываться на промелькнувший мимо город, во все глаза смотрел на широченные посадочные площадки и рулёжные полосы, рассчитанные на крейсер. Три барка «Луна-Земля» ждали своей очереди на взлёт, и космодромные глайдеры сновали вокруг них. Когда один из барков тронулся, Гедимин успел разглядеть гравитационный батут — приземистое, частично заглублённое здание полукруглой формы, прикрытое защитным полем. «Восьмой захват по левому краю расшатался,» — отметил он про себя.

Южный сектор был отсечён от гражданского космодрома решётчатым ограждением, обтянутым светодиодной сеткой. У въезда стоял удвоенный пост — жёлтые «копы» и тёмно-синие земляне в тяжёлых экзоскелетах. За плёнкой защитного поля Гедимин увидел два крайне потрёпанных «Койота»; за ними вроде бы пряталась «Барракуда», но её, похоже, сильно сплющило — практически до состояния «Ската».

— Привет, Чарли! — широко улыбнулся Кенен, жестом выгоняя сарматов из фургона. Человек в светло-жёлтом «Шермане» с крупной пятиконечной звездой на груди посмотрел на него сквозь лицевой щиток и на улыбку не ответил.

— Доброе утро, Маккензи, — сухо сказал он, пропуская вперёд федералов. Двое из них встали в воротах — один со считывателем, другой с открытым смартом.

— Опустить голову, подставить лоб, — ровным голосом приказал первый. Гедимин, озадаченно мигнув, сообразил, что снимать шлем за пределами городского купола — значит «надышаться» вакуума, а сквозь ипроновую броню никакой считыватель ничего не считает. Сарматам процедура проверки была знакома — они проходили её легко и быстро. Кенен соединил свой смарт шнуром с устройством в руках охранника — видимо, шла сверка списков. Гедимин неловко нагнул голову и прикрыл глаза. Красный луч ударил по векам и погас. Сердце сармата на мгновение замерло, но федерал не сказал ничего — только жестом велел не задерживаться на проходе.

— Гедимин Кларк? — шериф, отошедший было в сторону, сверился со смартом и снова развернулся к Кенену. — У тебя новичок? Первый рабочий выход — и сразу на конверсию?

— Джед — лучший механик в этом зачуханном городке, — отозвался Кенен. — Эти ваши «Койоты» он разделает за час.

Шериф недоверчиво покосился на Гедимина. Тот встретил его взгляд спокойно. Сарматов уже вели на площадку. Двое вместе с Кененом отделились от бригады и пошли к дальним ангарам. Остальные под присмотром двух десятков федералов остались рядом с помятым «Койотом». Гедимин, убрав руки за спину, внимательно разглядывал его. С тех пор, как «чутьё ремонтника» начало к нему возвращаться, он старался его развить — делал предположения о состоянии механизма сперва на слух, потом на глаз и только потом притрагивался к нему и проверял все догадки. С каждым разом получалось всё лучше — навык из него не выбили и не выжгли, разве что ненадолго заставили о нём забыть.

Справа замигали красные огни — один из передвижных ангаров подъехал к «Койоту». Кенен, свисая со стапеля, нетерпеливо сигналил рабочим.

— Миномёт, — он особым жестом указал на одного сармата; тот кивнул, посмотрел на корабль и неспешно пошёл к рабочему месту. — Малая ракетная шахта, правый борт. Шахта, левый борт. Бластеры правого борта… бластеры левого борта… Джед, тебе — верхняя кинетика.

Спрыгнув со стапеля, он пошёл к правому концу ангара — там столпились пятеро федералов. Гедимин огляделся — сарматы уже приступили к демонтажу вооружения. Он высмотрел кинетические турели и, найдя вертикальный трап, полез к ним. Вшиты под броню они были привычным способом, кое-где обшивка оплавилась, и пришлось её подрезать, но через полчаса оба блока верхних турелей были аккуратно вынуты и подвешены на электрокран. Гедимин повертел в руках обломок снарядной ленты — она уже была повреждена и при рывке просто отломилась. В наушниках раздался резкий свист. Сармат посмотрел вниз и увидел федерала — тот махал ему, тыкал пальцем в ленту и указывал на себя.

— Лови, — пожал плечами Гедимин, разжимая пальцы. Тут же в локоть ударил луч бластера. Свист в наушниках сменился воем. Все на корабле и вокруг него замерли.

— Ну что там? — в ангар заглянул Кенен. — А, понял. Джед, ты должен был спуститься и отдать эту штуку ему в руки. Делай так в следующий раз, ладно?

Федерал, отвернувшись от корабля, уже шёл к выходу. Гедимин покосился на задетый локоть — верхний слой обшивки даже не оплавился. Пожав плечами, сармат перевёл взгляд на пояс турелей, свисающий с потолка, и засигналил рабочему у пульта управления — «вези уже!»

…Бронированный грузовик, присланный за оружием, медленно отъехал от ангара. Сарматы, разделившись на две бригады, «зашивали» борта — Кенен замерял толщину в проломах и указывал, откуда можно взять недостающие пластины, половина рабочих собирала материал, вторая — заделывала дырки. Усиленная броня мирному барку была не нужна, как и дополнительный каркас под вооружение, — балки и пластины распределили по «слабым» участкам. Корабль выглядел деформированным, перекошенным, но летать мог.

Один из снарядов ударил в центральный канал, повредив часть кабелей, и Гедимин, привлечённый их треском, заглянул внутрь. В тёмном канале реакторный отсек просматривался плохо, но, приложив ладонь к обшивке, сармат почувствовал «шум» системы охлаждения и настороженно сощурился. Он сделал шаг в сторону, снова прижал руку к обшивке, — он не ошибся, где-то вода второго круга охлаждения подъела кольцевую прокладку и начала просачиваться наружу. Гедимин на слух прикинул расположение протечки. Звук от неё едва заметно двоился — возможно, слабых мест было два или больше.

Ему в бок ударил луч света — федерал, присматривающий за ремонтниками, потерял сармата из виду и теперь заглядывал в главный канал. Увидев там Гедимина, он замахал рукой — «на выход!» Сармат, вспомнив «предупредительный» луч в руку, не стал спорить. К пролому, который он должен был заделать, уже поднесли пластины, ящик для крепежа был наполнен на четверть, — можно было продолжать работу.

— Стой, — он протянул руку к федералу, и тот, замерев на месте, вскинул бластер. Гедимин недовольно сощурился, но порадовался, что человек не схватился сразу за ракетомёт.

— Во втором контуре охлаждения, — сармат кивнул на пролом, ведущий в главный канал, — повреждён уплотнитель. Контур течёт. Надо заделать.

Человек несколько секунд непонимающе смотрел на него, потом отвернулся.

— Скажи своему бригадиру, — буркнул он, отходя к дальнему концу ангара. — Эй, Маккензи!

Кенен появился из ниоткуда — не обошёл носовую часть «Койота», не спустился со стапеля, просто сгустился из вакуума прямо рядом с Гедимином и, сцапав его за локоть, поволок в сторону.

— Джед, — яростно зашипел он, приблизив лицо к наушнику сармата; Гедимин услышал резкий щелчок коммутатора — Кенен не хотел, чтобы их разговор кто-то услышал. — Всё, что найдёшь на этих кораблях, неси сначала мне. Только мне. У нас нет договора на ремонт реактора. Тебе повезло, что попал на идиота, — умный заставил бы чинить. И не получил бы ты ни цента. Понятно?

Гедимин озадаченно мигнул. Только сейчас он сообразил, что за «конверсию» база Кенена получит какие-то деньги.

— Я думал, мы тут бесплатно, — пробормотал он, виновато щурясь. «Ничего не понимаю в местных порядках,» — промелькнуло в мозгу. «Как обычно.»

— Не так всё плохо, Джед, — Кенен с размаху хлопнул его по броне. — Давай работать. Молодец, хорошо справляешься!

Между фразами коммутатор снова щёлкнул, и последние слова прозвучали преувеличенно громко. Гедимин задумчиво сощурился. «У Маккензи всё как обычно. Свои дела… Интересно, люди его бьют?»

…Второй «обезоруженный» «Койот» с заделанными проломами (и протекающим из первого контура свинцом — об этом Гедимин сказал только Кенену, и тот довольно хмыкнул, но комментировать не стал) был отогнан на дальний южный край. Теперь можно было видеть «Барракуду» — изувеченный, почти разорванный пополам корабль с намалёванным на борту знаком радиационной опасности. Федералы, обступив его, обсуждали что-то с Кененом и шерифом. Остальных сарматов согнали к воротам. Через десять минут Кенен вернулся, но вместо того, чтобы отправить бригаду к кораблю, высоко вскинул руку с растопыренными пальцами.

— Отбой! Эту рыбку оставим на завтра. А сегодня, парни, куда мы идём?

Сарматы зашевелились, оживлённо переглядываясь. Гедимин удивлённо мигнул, покосился на часы, — до полуночи, обычного времени отбоя, было ещё очень далеко.

— Всё, Джед, хватит работать, — хлопнул его по спине Кенен. — Сейчас идём мыться, а потом — в гости к лунному зайцу. Держись меня, теск, я всё тебе покажу. Только молчи, ладно?

Гедимин кивнул. Его и так не тянуло на разговоры — он едва успевал вертеть головой, всё рассматривать и запоминать дорогу. «Двадцать восемь лет,» — подсчитал он про себя. «А где я был и что видел? Нью-Кетцаль, Сокорро… Ураниум, Порт-Радий… военные базы… кусок Альбукерке…» По всем подсчётам выходило, что это первый город людей, по которому Гедимин ходит спокойно.

Их завели в моечное помещение — здесь, насколько понял сармат, обычно отмывали механизмы, в том числе радиоактивные, и был предусмотрен распылитель меевого раствора. Никто из бригады с радиоактивными веществами не общался, но меей их всё же полили, и чёрные скафандры сарматов на выходе с мойки отливали багровым. Местные рабочие, проходя мимо, оглядывались на них с любопытством и опаской, но за бластер никто не хватался, — видимо, к сарматам привыкли, а с улыбающимся во все зубы Кененом даже кто-то здоровался.

— Хорошо поработали сегодня, парни, — сказал Маккензи, остановившись посреди перехода. Все стены здесь были исчерчены люминесцентными стрелками с разными надписями и рисунками. Кто-то намалевал поверх них несветящиеся значки, но робот-уборщик уже замывал их со стены, а второй аккуратно собирал с пола тёмно-синюю воду.

— Заслужили особый паёк, — продолжал Кенен, щёлкнув пальцем по изображению бегущего зайца. — И виски за счёт Западного Блока. Дэйв уже ждёт нас. Иди сюда, Джед. Ты новичок, тебя надо всем представить.

Гедимин не возражал. Ему было не по себе в мигающих коридорах человеческих зданий. Здесь, в терминалах космопорта, коридоры и проходы были рассчитаны на тяжёлый экзоскелет, — сармат, по крайней мере, не цеплялся ни за что макушкой и плечами. Но под вывеской с бегущим зайцем пришлось пригнуть голову — она висела так, что Кенен проходил с прямой спиной, а вот Гедимину не хватило пары сантиметров.

— Уран и торий! — Маккензи приветственно вскинул руку. В полутёмном помещении на миг стало тихо. Гедимин, осмотревшись, увидел ряды квадратных столов с произвольно составленными к ним стульями. Почти все места были заняты людьми, преимущественно — самцами, на столах были кружки, бутылки, но еды сармат увидел немного. Через несколько секунд разговоры продолжились, но уже значительно тише, и Гедимин выцепил из гула слова «тески» и «гетто».

— Хороший вечерок, Кенен, — отозвался коренастый человек за подсвеченной стойкой. — У тебя, видимо, тоже. Я оставил тебе одиннадцать мест.

— Где сесть, мы нашли бы, — с усмешкой отозвался Маккензи. — Где наш виски?

Человек — Гедимин вспомнил, что его зовут Дэйв — спокойно, даже с улыбкой выставил на стойку две бутыли. Кенен развернул их этикеткой к свету, пихнул Гедимина в бок, указывая на какой-то значок, и довольно закивал. Сарматы уже садились за ближайший свободный стол. Вместо обычных стульев, явно не рассчитанных на вес скафандра, там лежали жёсткие подушки. Кто-то подложил себе две, кому-то хватило одной, — как раз достаточной высоты, чтобы из-под стола выглядывала не только голова. Гедимин сел с краю. Самка с подносом, вынырнув из темноты, поймала его взгляд и широко улыбнулась. На подносе были знакомые свёртки — местная пища, одну из бутылей уже разлили по кружкам. Гедимин заглянул в свою, понюхал спиртовой раствор, несколько секунд пытался убедить себя, что это всего лишь вещество, используемое много где и с людьми никак не связанное… Выпить он смог, но к еде не притронулся. Чувствуя, как спирт стекает по пищеводу, он молча смотрел по сторонам, в основном на Кенена. Тот так и застрял за стойкой, оживлённо обсуждая что-то с Дэйвом.

— Я бы десять раз подох, — донеслось до Гедимина. — У него кровь текла изо всех дырок. А он мне говорит — «у тебя в реакторе протечка; чего ты уставился — иди чинить!»

Сармат и человек рассмеялись. Гедимин недовольно сощурился.

— Опять врёшь, — вполголоса заметил он.

Кенен, ничуть не обидевшись, обернулся к нему и жестом позвал его к стойке. Гедимин неохотно подошёл. Компания из трёх человек, направляющаяся к выходу, свернула было к стойке, но, увидев сармата, обошла её по широкой дуге. «Тески» — услышал Гедимин; следом прозвучало слово «громила».

— Это он, — Кенен положил сармату ладонь на плечо. — Наш Джед, собранный по кусочкам. Лучший механик во всём Кларке.

Человек вежливо улыбнулся.

— Дэвид, — представился он, слегка наклонив голову. — Я ведь не налил тебе за знакомство? Не признал сразу, что ты тут новенький. Вот тебе по-западному, со льдом.

Гедимин с удивлением взглянул на стеклянный стакан, оказавшийся перед ним. Рыжеватая жидкость наполняла его едва ли на четверть; внутри лежал, не торопясь таять, ледяной кубик.

— Спасибо, — неуверенно сказал он, пристраивая стакан к респиратору. Он опасался разбить ёмкость — прочной она не выглядела, а пластичности, свойственной обычным пищевым контейнерам, у стекла не было. Однако стакан уцелел. Выпитое было холоднее привычного спирта, и Гедимин замер, прислушиваясь к необычному двойному воздействию. Внутри потеплело, но координация движений осталась прежней — до сарматской жжёнки это питьё явно не дотягивало.

— Как тебе тут? — спросил Дэвид, спокойно глядя сармату в глаза. Кажется, специально для этого он держал за стойкой двойную подушку — видимо, «тески» приходили сюда часто.

Гедимин пожал плечами.

— Спокойно, — сказал он. Человек хмыкнул.

— Это стоило больших усилий, Джед. У нас тут ценят спокойствие.

Он повернулся к Кенену.

— Ганс не ждал тебя сегодня. Обещает освободить терминал на завтра, на девять вечера. Часа тебе хватит?

Гедимин смотрел, как человек и сармат о чём-то договариваются, старался не мигать, но удивление не оставляло его. «Как мы с Вольтом в Ураниуме,» — думал он. «Будто войны не было.»

Он вспомнил измождённых каторжников, вывезенных Винстоном с Кагета, и едва заметно поморщился.

— Что там, Джед? — Кенен повернулся к нему. — Нужен совет?

Сармат качнул головой.

— Вы говорите, как друзья, — он едва заметно усмехнулся. — Сармат и человек. Будто война вообще не начиналась.

Глаза Кенена потемнели и недобро сощурились. Гедимин заметил слабое движение за его плечом и увидел, как Дэвид, не меняя выражения лица, кладёт руку под стойку. Сармату не надо было заглядывать туда, чтобы опознать кнопку — и связанную с ней кинетическую турель, закреплённую под наклоном между потолком и стеной.

— Всё в порядке? — негромко спросил Дэвид. На кнопку он не глядел — только на сарматов.

— Джед тут новичок, — отозвался Кенен, крепко взяв Гедимина за локоть. — Я объясню ему местные порядки. Извини за беспокойство.

Они вышли в коридор, и Кенен с неожиданной силой вдавил Гедимина в стену. Тот, конечно, легко мог его отшвырнуть, но так удивился, что прижался спиной к стене и только мигал.

— Джед, я же просил молчать! — сердито прошипел командир. — Запомни — мы тут стараемся ужиться мирно. Война была вчера, оружия — полный город. Если будешь тыкать макак носом в недавний конфликт, до стрельбы дойдёт очень быстро. Молчи о войне, теск. Уж поверь, тут её помнят!

Гедимин пожал плечами.

— Не таскай меня к людям. Сам знаешь — я путаюсь в традициях.

— Ты должен тут освоиться, Джед, — прошептал Кенен. — Чтобы ни одна мартышка тебя ни в чём не подозревала. Идём, пока Дэйв не разволновался.

Они вернулись к стойке. Турель по-прежнему смотрела на них из-под потолка. Гедимин покосился на неё и виновато вздохнул.

— Прости, если напугал, — сказал он Дэвиду. Тот, переставив под стойку пару пустых бутылок, спокойно кивнул.

— Не напугал. Я вижу, что ты мирный. И вроде бы к оружию не приученный. Пилот?

— Механик, — отозвался сармат. Кенен уже тянул его за локоть к столу, за которым сарматы доедали «особый паёк». Порция Гедимина осталась нетронутой. Сармат, оглядевшись по сторонам, жестом предложил её ближайшему соседу. Тот благодарно кивнул и забрал паёк с собой.

— Дэйв договорился, — тихо сказал Кенен, когда сарматы выходили из бара. — Завтра отведу тебя в информаторий. Иджес просил накачать для тебя научных книжек. Посмотрю, что у Ганса водится, но многого не обещаю. Тут не ядерный институт, в конце концов.

— Книжек? — Гедимин удивлённо мигнул.

— Да, чтобы ты быстрее вспоминал свою физику, — ответил Кенен. — Ты как будто и так справляешься, но мы тебе ещё поможем. Э-эх, всё тут стоит денег…

«Иджесу надо было принести мой паёк,» — запоздало сообразил Гедимин и досадливо сощурился. «Или Айзеку. Вот я болван…»

04 апреля 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Разобранные консоли, извлечённые из отсека управления, с трудом поместились в маленьком фургоне ремонтников. Их отправляли на базу — подальше от лунной пыли, шальных лучей бластера и неосторожных рук. Там их ждал Иджес — Кенен уже связался с ним. Гедимин, пристроив в фургоне последний монитор, отошёл в сторону, предоставив другим сарматам закончить погрузку.

— Джед! — окликнул его Кенен. — Подойди сюда.

Он стоял у правого борта «Барракуды» и придирчиво рассматривал обшивку. Гедимин скользнул по ней равнодушным взглядом и пожал плечами — для этого корабля ремонтники сделали всё, что смогли. Он укоротился на четверть, лишился одного из вспомогательных двигателей (восстановить его, пожалуй, было можно, но Кенен за такое предложение шипел на Гедимина целых четверть часа), заметно сплющился и остался без верхнего трюма. Неровная, собранная из чего попало обшивка была не худшей из проблем этого корабля, и Гедимин, проследив за взглядом Кенена, мог только пожать плечами — «посмотрел бы лучше на реактор…»

— Это же звездолёт, — сказал, глядя на обшивку с тем же скепсисом, один из федералов. — А если метеороид? Или в атмосфере поле сдует?

— Вот то-то и оно, — пробормотал Кенен. — Джед, ты тут? Вот, бери кувалду. Бей по обшивке со всей силы.

Гедимин мигнул, провёл ладонью по броне, попробовал пальцами видимый стык, пожал плечами и повернулся к командиру.

— Всё держится.

Кенен покачал головой и протянул сармату кувалду. Он держал её двумя руками, стараясь не прислонять рабочую часть к блестящему скафандру.

— В сторону! — скомандовал он, и все — и сарматы, и люди — поспешно подались назад. Гедимин, пожав плечами, взвесил на ладони чересчур лёгкий, под человечью руку сделанный инструмент. Бить им по броне было боязно. «Ещё сломается…» — сармат, настороженно щурясь, примерился и осторожно стукнул.

— Не так, Джед, — Кенен приблизился на шаг и постучал кулаком по обшивке. — Надо сильнее. Не бойся, кувалда прочная. Мы на неё экзоскелет ставили для проверки.

Гедимин мигнул. «Ему тут что, настолько скучно⁈»

От сильного удара по обшивке прошла волна вибрации. Пыль, налетевшая за время простоя, взвилась столбом. Гедимин ударил ещё несколько раз. Кувалда выдержала.

— Ну? Видишь? — Кенен провёл пальцем по месту последнего удара и с довольным прищуром оглянулся на федерала. — Держится!

Тот потыкал «клешнёй» экзоскелета в микроскопические выбоины, оглянулся на Гедимина и покачал головой под прозрачным щитком шлема.

— Ну, если этого амбала выдержал… Ладно, Маккензи, пусть будет по-твоему.

Кенен отобрал у Гедимина кувалду и показал ему жест из двух крайних пальцев. Гедимин мигнул.

— Чего хорошего? Чтобы корабль летал, одной обшивки мало.

— Подожди ты со своим реактором! — с укоризной прошептал Кенен, быстро щёлкнув коммутатором. — Это не твоя «Барракуда». Может, они из неё глайдер на батуте сделают.

…Кенен в бар не пошёл. Пропустив внутрь девятерых сарматов и перемигнувшись с Дэвидом, он сцапал Гедимина за локоть и потащил его вверх по ближайшей лестнице. Лестница была рассчитана на человечью ступню, и сарматы поднимались по ней на пальцах. Гедимин, внаклонку преодолев три пролёта, уже думал, не встать ли на четвереньки для удобства, когда Кенен, обогнав его, выбрался на площадку перед узкой дверью.

— Джед, сюда проходят боком. Можешь проползти, но все косяки должны быть целы!

Гедимин, протискиваясь в проём, косился на косяки — по виду они были сделаны из настоящего дерева, но сармат подозревал крашеный фрил. Если бы не подгоняющее шипение Кенена, он применил бы анализатор, но командир и без того нервничал и встревоженно оглядывался. «На обратном пути,» — решил сармат. «Ну вот чего он дёргается?»

Потолок в помещении был выше дверного проёма, но наклонить голову Гедимину всё равно пришлось, и вовремя — перед ним уже стоял человек в блестящем белом комбинезоне. С собой у него был бластер — сарматский трофейный, «Фокка», одноручный, но для «макаки» слишком тяжёлый. Человек встал напротив Гедимина, положив руку на рукоять бластера, и смотрел на сармата снизу вверх с недобрым оскалом.

— Тихо, тихо, Ганс! — Кенен вклинился между ними. — Джед у нас мирный. Верно?

Гедимин наклонил голову ещё ниже, изобразив кивок.

— Ага, — сказал человек ровным голосом и махнул рукой куда-то вправо. — В самом конце. Через час уйдёте.

В помещении было темно, откуда-то слева доносились ритмичные звуки, прерываемые приглушённым треском, отдалённо похожим на звук бластерного разряда, — кроме сетевых терминалов, здесь, как и в ураниумском информатории, были игровые. Машина, выделенная сарматам, стояла в самом дальнем тёмном углу; светился только её экран. Кенен, сев на пол у монитора, потыкал в клавиатуру, довольно хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Вот эта база. Она прямо здесь, на лунном сервере. Раз в сутки её обновляют с Земли. Это самые свежие данные. Показать, как пользоваться, или сам разберёшься?

Гедимин, пробормотав что-то благодарное, отодвинул сармата от терминала и сел перед монитором. С поиском он разобрался влёт — база была разделена на массивы по «фамилиям», дальше в алфавитном порядке шли имена. «Атабаска» — высветилось на экране, и Гедимин начал перечитывать короткие строчки, медленно спускаясь от начала к концу. «Аккорсо. Альваро. Амос. Ангус…»

Аккорсо был мёртв — его истребитель не вернулся на борт носителя после битвы над Старой Европой. Альваро и Амос, выбравшиеся из развалин «Мары», попали в плен; Гедимин проследил их путь до безымянного гетто в Восточном Блоке — названия сарматских поселений не указывались, местоположение ограничивалось полушарием. Кажется, за время войны стран на Земле стало меньше — сармат находил только упоминания Восточного и Западного Блоков и ни слова о Северном Союзе, Мацоде или Австралии.

«Живы. Хорошо…» — Гедимин выбрал следующую литеру. «Кларк… Зольт Кларк. Мёртв…»

Читать было тяжело; сармат часто останавливался и отводил взгляд. Исангеру Гьолю повезло выжить; сейчас он был в Миане — видимо, на одной из сарматских баз, дрейфующих в открытом космосе. «И мне надо было…» — Гедимин отогнал бесполезную мысль и вернулся к списку. «Гварза… Бьорка убили… Йенью мёртв… Сайджин, наверное, тоже. Зря я не свернул Стивену шею ещё в „Гекате“…»

Он, ни на что не надеясь, подсветил одно из пропущенных имён — и, увидев зелёный значок, радостно вздрогнул. Кронион Гварза был жив.

«Хагав…» — Гедимин спустился до буквы «и». «Ихсан… Хильдир… нет данных. Интересно… а, вот ещё такие же. Их не нашли. Что это может означать? Мёртвы и неопознаны? Или…»

Он оборвал обнадёживающую мысль на полуслове. «Дальше. Надо найти всех. Хепри…»

Шекеш погибла, защищая заново отбитую сарматами базу на Ганимеде. Бомбардировщик Сета Хепри сбили над Бразилией. Мафдет и Сешат значились убитыми, но больше никаких данных не было. Гедимин ненадолго отвёл взгляд. В груди жгло.

— Что там? — Кенен, почуяв неладное, придвинулся к монитору. — Ты не спеши расстраиваться. Если кто-то отмечен как убитый, но подробностей нет, — через месяц он может всплыть как живой.

— Не врёшь? — спросил Гедимин, тяжело развернувшись к нему и едва не врезавшись плечом в экран. Кенен возмущённо фыркнул.

— Я бы не стал, Джед. Ладно, читай дальше. Я скажу Гансу, чтобы тебя не трогали.

Гуальтари пропал без вести. Гедимин вспомнил Ассархаддона, уверенно внесённого в списки мертвецов, и едва заметно ухмыльнулся. «Надеюсь, он их вытащил. Тех, кому повезло не стать адмиралом. Жаль, Кумалу не смог.»

Арторион погиб вместе с «Марой», но дальше сплошь пошли зелёные значки. Корсен, Мика, Торкват, Фьонн, даже Домициан, — они были живы и выбрались из Солнечной системы туда, где сарматам хватило ума не устраивать войн. Гедимин улыбнулся. «Может, им дали колонизировать Кагет? Мианийцам он вроде как не нужен. А если от ирренция убрать рабов и каторжников, может, он и взрываться перестанет…»

Он успел найти ещё Кайю и Дугала — оба выбрались в Миану — и склонить голову, прочитав о гибели Сайджина и Дьенеша. Масанг числился пропавшим без вести — в последний раз его видели на Альбиориксе. Дойдя до конца списка, Гедимин снова выбрал массив «Лиск» и спустился к букве «Л». «Линкен. Пропал без вести вместе с кораблём. Крейсера обычно не погибают незаметно…» — сармат прижал кулак к груди; нелепую надежду следовало бы выкинуть из головы, но Гедимин не хотел с ней расставаться. «Может, ушли в Вендану? Колонизировали что-нибудь ненужное. Построили клонарий…»

— Эй, Джед, — Кенен постучал по его наплечнику. — Наше время вышло.

Гедимин кивнул и, закрыв базу, поднялся на ноги. Конечно, он врезался головой в потолок; против ожидания, это не взбесило его — он еле заметил удар. Кенен схватил его за локоть и потащил к двери. Им обоим было неудобно идти «в сцепке», но Кенен не отпускал сармата, пока не спустился вместе с ним к дверям бара.

— Ну, как ты? — встревоженно спросил он, пытаясь поймать взгляд Гедимина. — Держись, Джед! Базу обновляют каждый день. Люди намерены найти нас всех. Если кто-то жив, о нём скоро напишут.

Гедимин не ответил. Подняв руку к шлему, он опустил на глаза тёмный щиток, — ему не хотелось ничьего сочувствия. «И всё оттого, что за двадцать три года никто не пристрелил одного Маркуса…» — он вспомнил предвоенный Ураниум-Сити и тяжело вздохнул. «Да хоть бы в „Гекате“, когда крейсер испытывали… Ассархаддон не начал бы войну. Ah— hasu, как же в груди ноет…»

07 апреля 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Сегодня у нас особое блюдо, парни. Северянский «Скат»! — объявил Кенен по дороге на космодром и хихикнул в коммутатор. Гедимин озадаченно посмотрел на рабочих. Те, кто встретился с ним взглядом, пожали плечами. Было впечатление, что болтовню Кенена вообще никто не слушает и тем более над ней не задумывается. «Северянский „Скат“,» — повторил про себя Гедимин. «Как его так занесло?»

Присланный на конверсию «Скат» по сравнению с другими кораблями был почти нетронутым — броня местами деформировалась, но ни разу не была пробита, реактор износился, но мог ещё прослужить лет десять-пятнадцать, незначительные повреждения в системе управления можно было исправить за день. Гедимин, вместе с другими сарматами оставшийся на краю площадки, пока Кенен обсуждал детали с федералами из конверсионного надзора, с недоумением смотрел на «Скат». «Его пригнали, чтобы мы сняли оружие? Что, на Земле перебили всех ремонтников? Тут работы на два часа…»

— М-да, — сказал Кенен, вернувшись к рабочим; он выглядел крайне озадаченным. — Дело плохо, парни. Гедимин, идём. Ты должен увидеть это первым.

То, что Маккензи имел в виду, сармат разглядел, только подойдя к кораблю вплотную — и ему тут же захотелось отойти подальше. Он, коротким жестом попросив Кенена подождать, прошёл вдоль борта, растерянно покачал головой и повернулся к командиру.

— Зачем они заминировали оружие?

Кенен развёл руками.

— В ту войну это был австралийский «Скат». Потом по конверсии его передали Северу, а они переделали в межпланетный барк. Когда снова началось, его перехватили повстанцы и вооружили чем пришлось. Много мин нашёл?

— Сколько стволов, столько зарядов, — ответил Гедимин. — Зачем⁈

— Повстанцы… — неопределённо пожал плечами Кенен. — Джед, всё это надо убрать. Я не могу послать парней на мины.

Гедимин хмыкнул.

— У тебя броня прочнее, — поспешно затараторил Маккензи. — И опыта больше. И…

— Ладно, — буркнул сармат. — Дай контейнер под взрывчатку.

Видимо, повстанцы, переделывающие барк в боевой корабль, понятия не имели о настоящем устройстве «Ската», — кинетические и бластерные сопла торчали из-под обшивки со всех сторон, без специальных опор, поддерживаемые внутренним каркасом корабля, и Гедимин, выкинув из головы все чертежи, методично обыскивал каждый квадратный метр обшивки. Найденное оружие он обводил широкой белой чертой и к разминированию не приступал, пока не нашёл все стволы. По большей части они были одиночными; единственную кинетическую турель установили в верхней части корабля, над реактором, и Гедимин, осмотрев вблизи прикрепленные к ней мины, помянул про себя размножение «макак». Предполагалось, что верхний заряд разрушит управляющие механизмы реактора и встряхнёт активную зону, сместив множество твэлов. «С этого надо начать,» — решил Гедимин, осторожно ощупывая обшивку и одним глазом посматривая на анализатор, просвечивающий броню корабля. «Вот первый сегмент. А это тросик…»

…Сработал только один заряд — ближе к вечеру, когда Гедимин устал и ненадолго отвлёкся. Он успел выдернуть самодельную мину из-под обшивки и швырнуть её в сторону; она взорвалась на лету, бросив сармату под ноги клок металла, скрученный в спираль. Гедимин подобрал его, покачал на ладони и спрятал под броню. «Отдам Иджесу. Сделает что-нибудь.»

Передав корабль притихшей бригаде, сармат отошёл на десяток метров, сел и сидел там несколько минут, с кривой ухмылкой глядя в одну точку. Руки слегка дрожали. Кенен подошёл к нему, постоял рядом и, похлопав его по плечу, направился к федералам. Через пару минут он вернулся к Гедимину и покашлял, напоминая о себе.

— Хватит на сегодня, Джед, — сказал он. — Иди в терминал. Помнишь дорогу к «Юйту»? Бегущий заяц над дверью…

— Смена ещё не кончилась, — качнул головой Гедимин. — Я пойду…

— Обойдутся без тебя, — отмахнулся Кенен. — Тут все согласны, что тебе надо отдохнуть. Выпей чего-нибудь. Скажешь Дэйву — всё на мой счёт.

Войдя в терминал, Гедимин пошёл было по указателю с бегущим зайцем, но вспомнил турель над стойкой и разговоры, смолкающие всякий раз при появлении сарматов, и свернул к выходу. «Надо осмотреть окрестности,» — решил он. «Я тут уже месяц, а до сих пор ничего не видел.»

У выхода стояли двое «копов» — точнее, космодромная охрана в жёлтых «Тилацинах». Гедимин двинулся было к ним с карточкой-«документом» в руке, но люди отмахнулись.

— Механик Маккензи? Выпустили погулять? — усмехнулся один из них, глядя на сармата с непонятным сочувствием. — Иди, мы за тобой присмотрим.

Вдоль терминалов космодрома, повторяя их форму, выстроились лёгкие каркасные постройки в один-два этажа. Их фасады, обращённые к космодрому, пестрели вывесками. Над первым рядом строений возвышался второй — четыре-пять этажей, а над ними — огромные здания автономных жилых комплексов. Они выглядели как двадцатиэтажные купола со спиральной резьбой; большая их часть, как знал сармат, находилась в толще скалы, а то, что выступало на поверхность, было огорожено со всех сторон полевыми стенами. Сейчас генераторы не работали, но включиться могли при любом намёке на угрозу, — как-то так эти строения пережили несколько бомбардировок Кларка. Если присмотреться, можно было отличить старые, довоенные ярусы от восстановленных в последние месяцы. Все здания нижних уровней были построены недавно, соединялись с огромными «автономками» изящными остеклёнными галереями и мостками и не выдержали бы не только бомбардировки, но и крепкого пинка.

Гедимин шёл вдоль изгибающегося квартала, читал вывески и пытался по ним понять, что в этом здании находится. «Это похоже на еду,» — он смотрел на разрезанные поперёк слоистые трубки рядом с плошками с чем-то зелёным. «Кенен привозил такие штуки из „Фьори“. А тут нарисованы белые цветы. Здесь выращивают растения? Или продают искусственные? А здесь ракета на фоне лунного диска… может, билетами торгуют? Нет, навряд ли…»

Строение, на стене которого была нарисована ракета на фоне полной луны, стояло немного поодаль от остальных, на самом краю массива, было длинным, одноэтажным и наполовину закрытым — вертикальные ворота справа от диска были приподняты на десяток сантиметров, и изнутри просачивался свет и звук.

— Я тебя уважаю, Галь, — ворчал кто-то, — и даже порой люблю. Но если ты малолетнему хамёнышу рот не заклеишь, добром это не кончится. Зачем ты вообще его держишь? Людей отпугивать?

Невидимый собеседник тяжело вздохнул.

— Он ведь неплохой механик, Фред. И потом — куда он пойдёт?

— Вот уж не твоя забота, — пробурчал Фред. — К тескам на базу!

— Они же его близко не подпустят, — снова вздохнул Галь. — По их законам он не теск и не человек, а так, обезьянка. Я с ним поговорю, может, возьмётся за ум. На флипперах он уже не гоняет…

— Потому что трое суток просидел у Чарли, — буркнул Фред. — Ну да не моя забота. Я предупредил, а ты думай дальше. Вот добрый ты, Галь, когда не нужно…

Подъёмная створка поехала вверх, и Гедимин шагнул за угол. На по-вечернему пустынное кольцо шоссе выехал флиппер. Ворота закрылись; сармат, выглянув из-за угла, успел разглядеть внутри очертания электрокрана, верстака и ряда малых стапелей — как раз для флипперов и миниглайдов.

«Не теск и не человек…» — Гедимин рассеянно скользил взглядом по стене, мимо лунного диска и ракеты — к небольшой табличке под самой крышей. «Галь Уотерс» — прочитал он подвернувшиеся буквы — и, вздрогнув, подошёл к вывеске вплотную. «Уотерс. Не теск и не человек…» — он недоверчиво покачал головой. «Харольд здесь⁈»

Он посмотрел на плотно закрытые ворота. Из-за дома донёсся шум двигателя — Галь, оставшийся в мастерской, выбрался через третий выход и сел в глайдер. «Двухместный, с открытым верхом,» — определил по звуку Гедимин и криво ухмыльнулся. «Местная традиция…»

Он снова перечитал вывеску и, отвернувшись, пошёл по пустой улице к дальнему терминалу. Пора было искать Кенена — добираться до базы в одиночку сармат не хотел.

— Джед! — Маккензи, вышедший в коридор перед баром и озадаченно вертевший головой, явно обрадовался Гедимину. — Куда пропал⁈ Мы с парнями уже хотели искать тебя.

— Коммутатор, — напомнил сармат. Кенен развёл руками.

— Космодром весь в глушилках. Хочешь выпить?

Гедимин качнул головой.

— Мой паёк не съели?

— Опять подкармливаешь Иджеса? — недовольно сощурился Кенен. — Думаешь, он тут голодает?

Гедимин придержал его за плечо, и Кенен замолчал.

— Ты видел Харольда Уотерса? — спросил ремонтник. — Я дошёл до мастерской…

Кенен кивнул.

— Да, сулис тут. Сулис — так их называют в Кларке… А тебе что до него? Только не говори, что притащишь его на базу! Это уже никуда не годится, Джед. Зоопарка на моём корабле не будет.

Гедимин мигнул.

— Почему ты его не взял? Он сармат…

— Он — hasu, — Кенен скривился от омерзения. — Не моё дело, с кем ты знаешься в городе — пока тебя за это не расстреливают — но на базу животных не таскай. Ты не Ассархаддон — свой зверинец тебе не по чину!

30 апреля 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Уран и торий! — Кенен, поджидающий Гедимина у главного шлюза, приветственно вскинул кулак. — Идём-идём, Джед. Что ты потерял?

Сармат, рассчитывавший встретить у шлюза всю бригаду, удивлённо мигнул.

— Ты что, один?

— Мы вдвоём, — поправил его Кенен, хлопнув по спине и подтолкнув к выходу. — Сегодня у нас особая работа, Джед. Едем в госпиталь.

Кто-то уже успел подогнать к выходу глайдер — лёгкий, двухместный, с открытым верхом, выкрашенный по лунной моде в светло-жёлтый. Гедимин, мимоходом стукнув пальцем по капоту, недовольно сощурился — по его мнению, на ремонтной базе такие развалины следовало или чинить, или утилизировать.

— Это не наш, — сказал Кенен, оглянувшись через плечо. — Что пригнали, на том и летим.

Он сам сел за штурвал, не переставая при этом болтать. Гедимин слушал внимательно — хотя прошло уже почти два месяца с тех пор, как он прибыл на Луну, окружающее он по-прежнему понимал с трудом.

— Сегодня мы едем к Питу, — тарахтел, не замолкая, Маккензи, успевая при этом отсчитывать повороты — он объезжал центр по широкой дуге, предпочитая пустынные закоулки, и знал их, как быстро понял Гедимин, как свои четыре пальца. — Возьмём тесты на эа-мутацию. Пит выбраться не может — две операции на вечер, так что Бринн проверит нас сам. Говорят, это несложно — тест сам всё показывает. Мне вот неспокойно — всего одна проверка в месяц, а вокруг столько эа-вируса…

Гедимин невольно поёжился. Отогнав видения слизи, сползающей по стене на неподвижного сармата и растекающейся по полу, он спросил Кенена:

— Зачем ты взял меня? Тестов так много, что одному не донести?

Маккензи усмехнулся.

— Мы же ремонтная база. Как, по-твоему, я рассчитываюсь с доктором Фоксом? Ты пройдёшь по зданию, поищешь неисправности, проведёшь ремонт, где понадобится. Смотри там в оба, Джед! Я не хочу, чтобы в госпитале были ненайденные поломки.

Гедимин мигнул.

— И если у них проблемы с реактором — тоже чинить?

— У них дизель, — поправил Кенен, лихо выруливая из узкого проезда между каркасными трёхэтажками. — Всё чинить. Громко вслух говорить о каждой неисправности и тут же её чинить. Пусть Питер видит, что мы не просто так в стенах ковыряемся.

На приборной доске замигал красный светодиод. Кенен, свернув к обочине, резко снизился и затормозил. Впереди стоял полицейский пост, перегородивший улицу защитным полем.

— Ремонтники? — заглянул в кабину экзоскелетчик. — Доктор Фокс вас ждёт.

Гедимин мигнул.

— Охрана госпиталя? — тихо спросил он у Кенена, когда глайдер тронулся.

— Как без неё? Важный объект… — рассеянно пробормотал Маккензи, выискивая место на тесной министоянке. Улица здесь заканчивалась — дальше шли кольцеобразные опоры городского купола, а за ними — тускло подсвеченный с севера кратер, мёртвая пустошь в тени зубчатого вала. Гедимин, выходя из машины, мельком взглянул на чёрное небо. Вдали виднелась синеватая кромка Земли, над горами выступал край солнечного диска, а на почтительном расстоянии от него светился Юпитер с четырьмя крупными спутниками. «А я там был,» — невольно вспомнил сармат. «На Гималии. Её отсюда не видно…»

Здание госпиталя возвышалось над тротуаром едва ли на три метра — это был белый купол неправильной формы, сильно приплюснутый сверху и покрытый несимметричными выступами. Сразу от крыльца пол плавно выгибался книзу. Спустившись по пандусу, Гедимин оказался у ряда лифтовых шахт, окружённых турникетами. В стороне от прохода стояла едва заметная будка. Кенен помахал рукой в её сторону, и турникеты защёлкали, пропуская сарматов к грузовому лифту. Гедимин входил в него с опаской, но тросы выдержали, хотя ремонтник слышал их натужный скрежет.

— Подземная база, — усмехнулся Кенен. — Пережила все бомбардировки. Говорят, когда-то сверху было ещё тридцать этажей.

Выйдя из лифта, Гедимин услышал гул вентиляции. В коридорах чувствовался прохладный сквозняк, снизу шло тепло, везде горел свет — местного дизеля, очевидно, хватало на системы жизнеобеспечения. «Вот с дизеля я бы и начал,» — думал сармат, внимательно разглядывая всё вокруг и отслеживая спрятанные в стенах механизмы и коммуникации. «Здесь надо заменить рукав, пока не прогорел. Метра два, до поворота. А тут неудачная скрутка…»

— Доброе утро, доктор Фокс! — громко поздоровался Кенен, пихнув Гедимина в бок. Тот озадаченно мигнул.

— Доброе, — кивнул в ответ человек в белом комбинезоне. Сегодня он был без шлема — только рот и нос прикрывал лёгкий респиратор из комплекта биозащиты, и Гедимин, скользнув взглядом по гладкому лицу, уставился на ярко-красные волосы. Они топорщились, как иглы, будто их обладатель был сарматом с их жёсткой и странно окрашенной щетиной на черепе. Проследив за его взглядом, доктор Фокс усмехнулся и пригладил торчащий ёжик.

— Направленная мутация. Сделал в колледже.

Гедимин мигнул.

— Люди так могут?

— Простые вещи — могут, — кивнул, не обидевшись, Питер. — С глазами было сложнее.

Теперь Гедимин заметил, что и глаза у человека странные, не вполне человеческие, — ярко-зелёные без примеси серого или карего.

Кенен, снова толкнув сармата в бок, укоризненно сощурился.

— Пит, мы за тестами. У Бринна всё закончилось.

— Идём, — кивнул человек.

Шли они недалеко; Гедимин успел заметить пару тепловых пластин, нуждающихся в замене, деформированную опору — чинить её было бесполезно, но можно было выставить рядом подпорку для распределения веса — и трещины в облицовке. Судя по их направлению, они остались тут с войны — верхний ярус бомбардировки всё же затронули.

В отсеках госпиталя, как в «Гекате», было множество стенных ниш, и всё, что возможно, убирали туда. Из такой ниши Питер достал шесть контейнеров, обёрнутых непрозрачной плёнкой и заклеенных липкими бумажками.

— Передайте Бринну мои извинения. Вечер ожидается… — он скосил глаз вниз, на невидимые за перегородками ярусы госпиталя. — Насыщенный.

— Никаких проблем, Пит, — закивал Кенен, раскладывая контейнеры по «карманам» скафандра. — Что у вас с ремонтом? Начнём с того, что вы заметили. Джед, наверное, нашёл ещё сотню поломок, пока мы сюда шли…

— Восемь, — буркнул сармат. — Но ничего существенного.

— А вы быстро осваиваетесь, — хмыкнул Питер, смерив его любопытным взглядом. — Если ничего существенного, тогда идём вниз, к дизелю. Напряжение в последние дни упало, не знаем, в чём дело.

Гедимин заинтересованно сощурился.

… — Отключайте, конечно, — закивал Питер, переглянувшись с операторами и вынырнувшим откуда-то механиком. — Всё нужное запитано от РИТЭГа. Переключение?..

— Готово, — отозвался оператор.

Гедимин, кивнув, разделил помещение пополам стеной защитного поля. Дизель, установленный на нижнем ярусе госпиталя, был из той же серии, что передвижные генераторы Ураниум-Сити, и сармат судорожно вспоминал, как с ними следует обращаться. «Обычно они надёжные,» — думал он, следя за тем, как падает выдаваемая мощность, — генератор медленно останавливался. «Заменить одну-две детали… Надеюсь, запасные у них есть?»

… — Не, Джед, на сегодня хватит, — твёрдо сказал Кенен, глядя на Гедимина с опаской. Сармат в недоумении пожал плечами. «Ну ладно. А чего они так смотрят?»

Дизель снова гудел, набирая обороты, — вдвое тише, чем перед ремонтом, но напряжение уже достигло требуемого значения и не собиралось падать. В коридорах снова включилось постоянное освещение, температура, снизившаяся за время простоя, поползла вверх. Гедимин посмотрел на свою броню — нефтяных пятен на ней больше не было, все выгорели под скользящим лучом резака, а вылитое на голову ведро воды остудило нагретые пластины. Кажется, людей смутил именно метод очистки скафандра. «Ну чего они смотрят⁈» — сармат понемногу начинал раздражаться. «Воды жалко? Так сказали бы, я бы её не тратил.»

— Спасибо за помощь, Гедимин, — Питер слегка наклонил голову, одновременно умудряясь смотреть сармату в лицо. — Вы очень… быстро действуете.

Гедимин пожал плечами.

— А чего ждать? Он встал бы — самое большее, через неделю. Надо было сказать мне месяц назад, меньше пришлось бы возиться.

Кенен крепко ткнул его кулаком в бок, но на вопросительный взгляд только возвёл глаза к потолку. Гедимин, уставший от постоянных толчков и пинков, двинул ему в ответ. Не ожидавший такого Кенен с трудом удержался на ногах.

— В следующий раз — непременно, — отозвался Питер, с опаской глядя на «резвящихся» сарматов. — Не беспокойтесь, даже при его остановке никакой катастрофы не было бы. У нас есть РИТЭГ на случай аварии…

Гедимин досадливо сощурился.

— Его сегодня включали, да? Он не тянет. Тут слишком много всего.

Питер кивнул.

— Для своего времени он был хорош, но прошло много лет. Я слышал о новом поколении генераторов — о ЛИЭГах. Как будто они во много раз мощнее и вместе с тем долговечнее…

Вскинув голову, он встретился с Гедимином взглядом, и сармат растерянно мигнул.

— А откуда ты зна…

Кенен снова ткнул его в бок.

— Пит, нам пора. У меня там база, у Бринна проверка. Идём, Джед. Не отвлекай врача нелепой болтовнёй.

Гедимин с присвистом выдохнул сквозь зубы — отвлекать он никого не хотел, но и слушать такую наглую ложь — тоже. «На выходе возьму его за шиворот и подержу,» — решил он. «Здесь — люди испугаются…»

— Вы спешите? Жаль, — сказал явно разочарованный человек, подходя к двери. — ЛИЭГ, по рассказам, — прекрасное изобретение. Жаль, что они под запретом. Одного такого хватило бы на весь госпиталь, и не было бы постоянной возни с дизелем. Но — пусть его, не буду больше вас задерживать.

Гедимин возвращался к глайдеру в задумчивости. Он сделал с Кененом то, что собирался, и держал его на весу, не обращая внимания на крики и трепыхания, пока не услышал в наушниках многоголосый свист — на происходящее отреагировали «копы».

— Не ври, — буркнул он, выпустив Кенена и позволив ему встать на ноги. — Ясно?

— Д-да, — Маккензи ощупал броню на шее, пошевелил плечами и, махнув рукой, пошёл к глайдеру. — Джед, ты совершенно не в своём уме.

Они ехали, не глядя друг на друга. Кенену полагалось следить за дорогой, а Гедимин думал о ЛИЭГах. «А правда, удобная штука,» — он вспоминал параметры генератора и прикидывал про себя, как вмонтировать его в энергосистему госпиталя. «Как раз для таких случаев. Ни риска, ни возни… Может, на трофейных кораблях остались ЛИЭГи? Хотя — где его взять, этот трофейный корабль…»

Кенен злился недолго — едва сарматы поднялись на палубу, он снова постучал по броне Гедимина, привлекая его внимание.

— Парни ещё на работе, — вполголоса сказал он, оглядевшись по сторонам. — Идём, Джед. Отдам тебе кое-что. Лучше там, где не увидят.

Обычно Гедимин в эту часть корабля не заходил, но помнил её очень хорошо — это здесь кодом для всех замков служило слово «seatu». В шлюзе, почти примыкающем к помещению с ирренцием, Кенен остановился, пальцем поманил к себе Гедимина и достал три съёмных диска для смарта.

— Это от Питера. Какие-то книжки по химии и физике. Прочитаешь — вернёшь. Копировать нельзя, но память у тебя и так хорошая.

Гедимин мигнул.

— Зачем? — спросил он.

— Полезно для мозга, — ответил Кенен. — И займёшь себя, чтобы не бродить по улицам в поисках проблем.

— Я не ищу проблем, — буркнул Гедимин, но диски забрал. «Ладно, почитаю, если будет время. А то, в самом деле, буквы забуду. Но странно — откуда у врача такие книги, и почему он даёт их Маккензи?»

— И для этого ты тащил меня в самый хвост? — спросил он, разворачиваясь к выходу. Кенен, схватив его за локоть, дёрнул обратно и почти сдвинул с места.

— Пойдём, посмотрим на ирренций, — сказал он, понизив голос. — Красиво же светится? Тебе всегда нравилось, я помню.

Гедимин пожал плечами. Зелёный свет вставал перед его глазами почти каждую ночь — даже в кошмарах, где в очередной раз умирал Хольгер или Константин, всё светилось зеленью и в ней в конце концов тонуло. «Ирренций,» — повторил он про себя и почувствовал странное, уже подзабытое тепло в груди. «Ладно, взглянуть можно. В скафандре это неопасно.»

С того дня, как Гедимин впервые увидел контейнер с урано-ирренциевой смесью, она стала светиться гораздо ярче и сменила цвет с бурого на тёмно-серый со стеклянным блеском. «Окись ирренция,» — чтобы узнать этот минерал, Гедимину не нужен был анализатор. «Сингит.» Ему захотелось опустить ладонь в светящийся порошок и пропустить его сквозь пальцы, и он поспешно убрал руки за спину. Кенен, увидев его движение, выразительно хмыкнул.

— Тебя ведь тянет, Джед. Как на тросе за буксиром. О чём ты сегодня думал, когда мы ехали домой? Ведь не о тестах на эа-мутацию, верно?

Гедимин недовольно сощурился.

— Чего тебе надо? С этим я возиться не буду, — он кивнул на контейнер.

— Ты — последний, кто помнит, как сделать настоящий реактор, — тихо проговорил Кенен, повернувшись к нему. — Боишься, что найдут? Я прикрою. Тем парням, на Земле, очень нужен ирренций. И не килограммы, а центнеры.

Гедимин отвернулся.

«Кенен никак не отстанет,» — думал он, уже под вечер, после теста на эа-мутацию и мелкого ремонта в цехе, устроившись на матрасе с открытой книгой по теории гравитации. Читалось с трудом — мозг отвык от такой нагрузки, и сармат постоянно отвлекался на посторонние мысли. «Носится со своим ирренцием… Шесть килограммов у него? Десяти уже хватило бы на ЛИЭГ. Хотя можно и из пяти…»

Опомнившись, он резко встряхнул головой и впился взглядом в открытую страницу. Символы плыли перед глазами. «Дурак ты, Гедимин. Вот самое сейчас время для синтеза ирренция. Ещё мишень себе на груди нарисуй. И табличку — „ядерщик Ассархаддона“. Чтобы точно не пропустили.»

10 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин проснулся в привычное время и долго лежал, не открывая глаз, дожидаясь оглушительного сигнала побудки, — но на корабле было тихо. Сармат приподнялся на матрасе, посмотрел на Иджеса, мирно спящего под его одеялом, выглянул в коридор, — вставать никто не собирался. Сверившись с часами и убедившись, что не перепутал время, он тихонько провёл пальцем по коммутатору.

— Кенен, приём…

— А? Что? — вскинулся заспанный Маккензи. — Дж-жед, твою мать! Чего не спится⁈ Пять утра, праздник!

Гедимин мигнул.

— Какой ещё праздник? — он покопался в памяти, но не нашёл ничего, связанного с десятым днём мая. «Опять я что-то перепутал,» — с досадой подумал он. «Точно перепутал. Вон, все спят…»

— А, точно, ты не в курсе, — вздохнул Кенен. — Прекрасная планета Энцелад… Сегодня лунный праздник, Джед. День воинской доблести — так его тут называют. Никто не работает.

— Не слышал о таком, — сказал Гедимин, оставив бесполезные раскопки.

— Ну конечно, — Кенен приглушённо зевнул. — Помнишь, как макаки в Ураниуме праздновали победу над Саргоном? Тут что-то в том же роде, только макак больше, а сарматов — меньше. Я уеду по делам до вечера, а ты сиди на корабле — и в город ни ногой. Ещё решат проявить воинскую доблесть на ближайшем сармате…

— Доблесть мартышек, — поморщился Гедимин. — На кой мне к ним ходить⁈

— Да-да, — вяло отозвался Кенен. — Не высовывайся, ладно? Если заест любопытство, иди в капитанскую рубку. Иджес настроил прямую трансляцию, посмотришь на город без лишнего риска.

Гедимин мигнул. «Трансляция? Они что, „макак“ не видели?» — пожав плечами, он снова лёг, про себя перебирая неотремонтированные механизмы базы. «В цех пойду. И третью кислородную проверить надо — тяга сбоит…»

…Любопытство заело его ближе к полудню. Поддался не только Гедимин — все сарматы, лениво перемещающиеся по кораблю, постепенно стягивались к капитанской рубке. Иджес постарался — на каждый монитор транслировалось изображение напрямую с городских камер, оставалось только найти удобное место в каюте и вертеть головой, отслеживая происходящее.

«Сколько же тут людей?» — Гедимин, глядя на мониторы, пытался вести подсчёты, но на пятой сотне сдался. На улицы выбрались все. Те, кто не захотел спускаться, открыли галереи на верхних ярусах спиральных башен и смотрели вниз, на плотный строй экзоскелетчиков, идущий по проспекту Восходящего Солнца — с севера на юг, от солнечной электростанции на Пиках Вечного Света к космодрому. Вместе с ними по огороженному шоссе ехали бронемашины — побитые и залатанные промышленные образцы, бронеходы из арсенала повстанцев с наваренной на обшивку сеткой, нелепыми шипами и яркими узорами поверх защитной окраски. За ними, не без труда удерживая строй и периодически сбавляя скорость, плыли над мостовой боевые глайдеры, ещё выше выписывали ровные круги истребители и бомбардировщики всех стран Земного Союза.

— Как будто они брали образцы военной техники, — еле слышно пробормотал Гедимин на десятой минуте этого зрелища. — С каждой базы по две штуки.

— Ну да, примерно так, — откликнулся Айзек — он стоял рядом с сарматом и смотрел на экраны, изредка оглядываясь на соседа и будто ожидая от него какой-то реакции. — Это Лунный флот — всё, что осталось в Кларке, когда мы отсюда ушли. По звену от всех земных флотов.

Гедимин по старой привычке ждал фейерверков, но их не было — видимо, боялись повредить городской купол. Истребители, дождавшись, когда все пехотинцы пройдут, изобразили несколько перестроений, один рискнул сделать мёртвую петлю. Гедимин, не удержавшись, фыркнул и вспомнил Линкена — взрывник наверняка долго смеялся бы…

— А крейсер? — спохватился он, увидев, что небо над Кларком опустело. — Или миноносец? Больших кораблей не будет?

Ему ответом были косые взгляды, ухмылки и смешки — Айзеку надоело смотреть, и он ушёл, а незнакомые сарматы вокруг думали про себя что-то про Энцелад и делиться информацией не спешили. Гедимин недовольно сощурился. «Будто сами они тут живут двадцать лет…»

Он повернулся к монитору, соединённому с камерой на центральной площади, и увидел, как тает в воздухе пятиметровая голограмма местного правителя — или какого-то чиновника, которому доверили сказать речь. Одет человек был по-земному — в нечто многослойное с неудобными маленькими застёжками в разных местах, сильно напоминающее старые костюмы Кенена. Гедимин вспомнил, что за два месяца на Луне ни разу не видел Кенена в человеческой одежде, и запоздало удивился: «Сейчас же можно. Маркуса больше нет. Чего он?» Потом вспомнил, как пытался съесть человеческую еду, и недобро сощурился — в общем-то, всё было понятно.

Над площадью появилась вторая голограмма; этот человек был одет в серо-зелёный комбинезон с нашивками, смугловат и сильно похож на капитана Торрегросу. Гедимин, болезненно поморщившись, отвёл взгляд и несколько секунд напоминал себе, что капитан вместе с остатками реактора лежит в ядерном могильнике под Лос-Аламосом — или, если сокоррцы не заморочились с ликвидацией, просто сброшен в один из степных оврагов. Когда он снова взглянул на экран, «Торрегроса» закончил речь, и все голограммы исчезли. Камера приблизила установленную на площади трибуну, на которую как раз поднимался третий выступающий. Вокруг вдоль хлипкого ограждения выстроились местные «копы» в жёлтых экзоскелетах, а за ними хаотично перемещалась толпа. В ней были внутренние течения; Гедимин, присмотревшись, начал их различать — мелкие группы семейств или дружеских компаний сливались в мощные течения кварталов. Кто-то приостанавливался, чтобы послушать речь, но вскоре снимался с места и присоединялся к одному из «течений». Гедимин вспомнил всеобщий утренний подъём по праздникам и охрану по периметру кинозала в Ураниуме и общего зала в «Гекате» и криво усмехнулся. «У „макак“ с этим как-то проще…»

Едва третий человек договорил, сармат увидел краем глаза пёструю колонну на соседнем мониторе. Там по проспекту, освобождённому от экзоскелетчиков и бронеходов, ехало сотни три флипперов. Они, как Лунный флот до них, старались держать строй, и это почти получалось — только замыкающие ряды растянулись и поредели, как хвост кометы по мере удаления от ядра. Каждый флиппер на видном месте нёс два изображения — земной шар и лунный диск, чёрный с жёлтым полумесяцем на верхнем краю. Ехали они медленно, махая зрителям то флажками разных стран, то свободными руками, вскинутыми над штурвалом. Колонна въезжала на площадь.

— Боевые флипперы, — пробормотал Гедимин, глядя на головные машины. Шесть из них словно только что прошли конверсию — ещё можно было определить, где стояли бортовые турели и одиночные стволы. Проезжая мимо поста, передние флипперы помигали защитным полем; почти секунду по площади ехал ряд непрозрачных белесых шаров.

Кто-то за плечом Гедимина громко фыркнул.

— А вот и повстанцы подтянулись. Зря Маркус извёл мутантов — с таким сбродом они хорошо разбирались…

Колонна остановилась перед трибуной, и с первой машины спрыгнул человек в пехотной броне. Гедимин смотрел на этот «доспех» во все глаза и не отказался бы разобрать его и заглянуть внутрь, — на пехотный скафандр умудрились нацепить три десятка элементов от разных экзоскелетов, и всё было к месту и кое-как взаимодействовало. Человек, сняв шлем, подошёл к стоящему на трибуне и протянул ему руку. Длинные ярко-жёлтые волосы, собранные в высоко поднятый пучок, колыхались на ветру. «Самка,» — определил Гедимин, взглянув на узкое лицо, изрисованное тонкими параллельными полосками. «Самка и командир. Что она говорит?»

— Иджес, — он протиснулся к механику, увлечённо копающемуся в консоли. — Что там за самка на флиппере?

— А? — Иджес покосился на экран. — Рагна Даллен. Вожак местных повстанцев. Вот на кой метеороид тебе самки, теск?

Окружающие зафыркали, сдерживая смех. Гедимин недовольно сощурился.

— Они обычно объезжают город по кругу, — сказал один из сарматов. — Всей колонной. Надо — выйди, посмотри на них.

Вокруг послышались смешки. Гедимин озадаченно посмотрел на сарматов. «Ничего не понимаю,» — с привычной досадой подумал он.

— Что смешного-то? — он, пожав плечами, развернулся к выходу. Не успевшие увернуться сарматы без скафандров разлетелись в стороны и проводили Гедимина недовольным ворчанием. Иджес растерянно окликнул его, но ремонтник уже вышел и возвращаться не хотел.

«Повстанцы…» — он вспомнил довольное лицо Джона Винстона и поморщился. «Эти мартышки на флипперах отстояли свою планету. А мы потеряли всё…»

Главный шлюз был закрыт на пару кодовых замков, но Гедимин справился с ними за пять минут и вышел под чёрное небо Кларка. Над зубцами гор виднелся край солнца, по склонам — чёткие очертания вогнутых куполов солнечной электростанции. Вдали приглушённо гудели моторы — колонна флипперов, покинув площадь, проехала по северной окраине и развернулась к западу. Гедимин, оглядевшись, увидел ряды хозяйственных построек и купола защитного поля, прикрывающие остатки разрушенных зданий. Эту часть города ещё не успели восстановить и заселить, людей здесь не было, только у маяка кислородной тревоги виднелась долговязая фигура. По сарматским меркам это существо было недоростком, чуть повыше среднего филка, но людей такого большого роста Гедимин не видел никогда.

Пока он глазел на тёмно-серый комбинезон, думая, кто из филков, живущих на базе, так ловко обогнал его и закрыл за собой кодовые замки, из-за ангаров на повороте показались бронированные флипперы. Над ними, слегка обгоняя их, висело невидимое звуковое облако — странные, отчасти ритмичные звуки на низких частотах, иногда складывающиеся в несвязную речь. Гедимин остановился на обочине, разглядывая машины и снаряжение. Колонна ехала быстро, но кое-что он успел подметить и одобрительно хмыкнул — ему нравились существа, способные из металлолома собрать рабочую конструкцию, даже если в итоге она выглядела нелепо.

Люди тоже его заметили — кто-то с ухмылкой изобразил приветственный жест, кто-то — ближе к хвосту колонны — показал отогнутый средний палец, но был одёрнут недовольным гудком и, смутившись, поддал газу. Существо в сером комбинезоне отошло от шоссе и частично спряталось за кислородным маяком, но Гедимин видел, как оно вытягивает шею, провожая взглядом каждую машину — и ещё он заметил, что байкеры его подчёркнуто не замечают.

Запоздало ответив на жест приветствия от замыкающего на бронефлиппере, Гедимин вышел на шоссе. Колонна проехала, оставив за собой шлейф пыли и белесого дыма с запахом сгоревшей нефти. Где-то впереди, где жилых строений было больше, её приветствовали свистом, гудками и радостными криками. Существо у маяка вышло из укрытия, но всё ещё смотрело колонне вслед, и его кулаки непроизвольно сжимались.

— Эй, — окликнул его Гедимин. — Они уехали. Пора на базу.

Существо, вздрогнув, всем телом развернулось к нему и подалось назад, подняв сжатые кулаки. Гедимин увидел под лицевым щитком вытаращенные глаза и полоски шерсти на надбровных дугах — и с опозданием понял, что, хотя на ладонях чужака по четыре пальца, отстоящий из них — только один.

— Теск! Я не из ваших, — мотнул головой сулис. — Чего тебе?

Гедимин вздрогнул.

— Харольд Уотерс?

Существо дёрнулось, как от удара, и впилось взглядом в глаза сармата. Ему пришлось для этого задрать голову.

— Я тебя знаю? — неуверенно спросил он и сам же себе ответил:

— Жёлтые глаза… Это ты — приятель папаши Конара? — Харольд криво ухмыльнулся и убрал руки за спину. — Он, надеюсь, не с тобой?

Гедимин качнул головой, внимательно разглядывая сулиса. «Почему он не среди людей?» — думал он. «Кенен его прогнал бы. Шёл бы он к своим…»

— Что ты ходишь по пустырям? — спросил он. — Там, с людьми, на байкеров смотреть удобнее. Они там притормаживают и показывают трюки. Слышишь, как макаки радуются?

Из-за южного поворота доносились смешки и радостный визг, прерываемый рёвом моторов — кто-то ради эффекта снял с флиппера часть глушителей. Харольд, искривив рот, сплюнул в пыль.

— Я бы мог быть с ними. Вон там мой флиппер, — он кивнул на угол ангара. Гедимин заинтересованно сощурился — механизм для собранного руками сулиса выглядел неплохо.

— Дай взглянуть, — попросил он. Харольд фыркнул.

— Незачем. Меня прогнали из отряда. Я ведь наполовину теск, — он снова сплюнул в пыль. Гедимин мигнул.

— Ты ведь живёшь с людьми. Я думал, ты совсем очеловечился. Почему тебя прогнали?

Харольд поморщился.

— С кем мне ещё жить⁈ Макаки в меня хотя бы не стреляют. Так, дадут иногда в рыло. В уродливое слизистое рыло, — он мотнул головой и угрюмо взглянул на Гедимина. — Будто сам не понимаешь! Я для всех урод. Я лучше всех этих мартышек на флипперах. Они не делают половину того, что могу я. Но их в колонну взяли. А кусок слизи вроде меня — нет.

Гедимин озадаченно смотрел на него. «Ничего не понимаю в местных традициях,» — думал он. «Но с ним, похоже, обращаются паршиво. И это мне не нравится.»

— Кто тебя бил? — спросил он. — Это глупо. Ты им не враг. Ты же не воевал?

Харольд ухмыльнулся.

— На их стороне, теск. Против таких, как ты. Меня даже не наградили. Что ты ко мне привязался? Заняться нечем?

Он подался назад, странно вздёрнув верхнюю губу; если бы не респиратор, Гедимин увидел бы его оскал, — даже очень сердитые сарматы так не скалились.

— Постой, — ремонтник показал пустые ладони и постарался дружелюбно улыбнуться. — Я хочу помочь. Мне не нравится, что тебя все прогоняют. Я бы не прогнал. Хочешь, помогу тебе с флиппером?

Харольд смерил его недоверчивым взглядом и покачал головой.

— Вот как… Ну, спасибо, теск. Как тебя… А, помню. Гедимин. Странное имя, ну да моё не лучше. Знаешь, где я работаю?

Гедимин кивнул.

— Я видел вывеску.

Харольд едва заметно вздрогнул.

— Значит, там бываешь… Зайди ко мне как-нибудь, — его взгляд из настороженного стал просительным. — Или просто постой на пороге. Ярик ничего не скажет. Его приятели всё время там болтаются. Это у меня никого нет.

— Плохо, — сказал Гедимин. — Я приду. Как только будем работать на космодроме. Мы вечером ходим в «Юйту». Бываешь там?

Харольд ухмыльнулся.

— Ты что! Я же слизистый ублюдок, — он изобразил на лице крайнее омерзение. — Кто меня туда пустит?

Гедимин недобро сощурился.

— Мне это не нравится. Я поговорю с Дэйвом, — пообещал он. — Ты хочешь туда? Я могу тебя отвести.

Харольд хмыкнул.

— Было бы здорово, теск, — он смущённо улыбнулся — едва заметно, почти по-сарматски. — Даже если ты наврал — приходи к мастерской. У нас есть аэрограф. Хочешь рисунок на всю спину? Я тебе сделаю за полцены.

Гедимин покачал головой.

— Не надо рисунков. Я приду просто так. И мы пойдём в «Юйту», и никто тебя не тронет.

Он проводил Харольда с его флиппером до поворота. Сулис сел в седло, но ехал на самой малой скорости, пока Гедимин не остановился и не вскинул руку в прощальном жесте. Он видел, как Харольд обернулся на углу и махнул на прощание — и всё-таки не врезался в этот угол, хотя флиппер опасно вильнул в воздухе.

«Скверно быть не пойми кем,» — думал сармат, возвращаясь на корабль. Он закрыл за собой все замки и пошёл на жилую палубу. Голова после выхода на улицу странно отяжелела, и сармату захотелось вздремнуть. Он долго лежал на матрасе, лениво думая, сходить посмотреть на корабельный реактор или оставить его на потом — всё равно без Кенена никто не позволит залезть внутрь — пока сон не сморил его.

… — Эй, Джед! — кто-то постучал по его броне, и Гедимин открыл глаза. — Ну ты даёшь! Тебе что, ночи на сон мало?

Над ним, скрестив руки на груди, стоял Кенен. Сармат нехотя зашевелился.

— Говорят, ты болтал с сулисом, — продолжил Кенен, сердито щурясь.

— Тебе какое дело? — сузил глаза Гедимин.

— Такое, что нечего его сюда приваживать! — ответил Маккензи. — У меня не балаган, уродцы мне не нужны!

Гедимин резко выпрямился, одним движением поднимаясь на ноги и оказываясь вплотную к Кенену. В этом не было ничего опасного для командира базы, но он, замолчав, подался назад, и в его глазах мелькнул испуг.

— Не лезь в мои дела, — процедил сармат, нависая над Маккензи. Он ждал, что тот, увеличив дистанцию, повысит голос и скажет всё, что думает и о Гедимине, и о Харольде, — но Кенен, испуганно мигнув, замотал головой.

— Ладно, Джед. Проехали. Вот, держи. Это твоя доля. Завтра мы чиним реактор. Я договорился, нам заплатят. А это для тебя.

Гедимин посмотрел на полосатые ампулы и мигнул.

— Флоний? Где взял⁈

«Где его сейчас берут?» — думал он. «Экзотариума больше нет. Ассархаддон и его червяки исчезли. Синтезировать флоний нельзя. А у Маккензи целая коробка. Откуда⁈»

— Привёз один хороший парень, — усмехнулся Кенен. — Тот, кто забирает у меня ирренций. Ты зря отказываешься от проектов, Джед. Там уйма интересного. Помнишь червяков Ассархаддона?

Гедимин кивнул, глядя на ампулы. «Целая коробка флония… У кого-то на Земле свой экзотариум? Или Ассархаддон снова в деле⁈»

— Тот парень — наш курьер — слетал на Ириен и привёз на Землю десяток, — продолжал Кенен. — И корм для них, естественно. Там сейчас завёлся интересный проект. «Неистовый Свет», так его назвали. Что бы ты сказал на предложение построить ещё один реактор? Безопасный реактор? Столько времени, сколько тебе нужно, никакого Маркуса, никакого Ассархаддона под боком? А?

Гедимин, на секунду застывший с мечтательной улыбкой, опомнился, и его передёрнуло.

— Отстань от меня, Маккензи, — угрюмо ответил он. — Торрегроса выжег мне мозг. Я старый реактор не помню, а ты ко мне с новым. Ищи ядерщиков в другом месте.

Кенен, вздохнув, похлопал его по локтю и вышел. Ампулы остались на ладони сармата. Тот смотрел на них с кривой ухмылкой. «Флоний. Защищает от омикрон-облучения. А где сейчас найдёшь омикрон?» — подумал он, осторожно спрятав ампулы под броню. «Ирренций остался только здесь. В тайнике Маккензи.»

Он выглянул в коридор. Кенена там уже не было, по отсекам бродили скучающие сарматы — слишком много посторонних глаз между Гедимином и тайником в хвосте «Ицумадена». «В другой раз,» — решил сармат, укладываясь на матрас, но спать ему уже расхотелось. «Реактор,» — он перевернулся на другой бок, но назойливые мысли от этого не исчезли. «Кто-то затеял новый ядерный проект… У нас ещё остались ядерщики? Не всех запытали? Я бы… да, может, я бы ввязался. Если бы хоть что-то помнил…»

Он взял клок бумаги, попытался начертить что-то по обрывкам, с большим трудом выуженным из памяти. «Была очень простая схема,» — с досадой думал он. «Элементарная. Как я ускорил синтез? Как сделал энергоустановку? Ну как⁈»

То, что вышло из-под его руки, напоминало внутренности полузатопленной пещеры. Колонны-сборки заливала вода, и там, где она к ним прикасалась, поднимался пар. Гедимин несколько секунд смотрел на рисунок, затем, сердито фыркнув, скомкал его и затолкал под матрас. «Ничего не помню. Словно не я делал. Вот же бред…»

11 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Здесь.»

Гедимин отнял руку от горячей трубы и открыл глаза. Можно было и не смотреть — всё было понятно по звуку: из стыкующего узла били тонкие струйки перегретого пара. Сармат тронул ногтем торчащую кромку разбухшего уплотнителя и выдохнул сквозь зубы — стык держался на проржавевшем металлическом кольце, изъеденном нагрузками и прорывающейся радиацией, стоило нажать пальцем — и весь узел развалился бы на куски.

— Кенен, — тихо сказал Гедимин, отступая от трубы на шаг; тут же он упёрся спиной в трюмную переборку — технические помещения «Койота» не оставляли пространства для манёвров. — Тут нечего делать. Весь узел под замену. Скажи макакам — пусть ищут новый.

Иджес, протиснувшийся к стыку вслед за Гедимином, поёжился и подставил дозиметр под струю пара. Экран тут же запотел, но цифры разглядеть было можно, и от них Иджес вполголоса выругался и подался назад.

— Джед, ты умеешь обрадовать, — кисло отозвался Кенен. — Только что я заливал им, что ты починишь это влёт.

— И что? — Гедимин, отодвинув Иджеса от трубопровода, сердито сощурился на уплотнитель — щели в искрошенном материале становились шире с каждой минутой. — Тут всё проржавело и ползёт по швам. Скажи им — или неделя на остывание и полная замена узла, или пусть везут всё в ядерный могильник.

— Джед, не пори горячку, — Кенен заметно волновался — видимо, кто-то из «заказчиков» стоял рядом. — Заткни эту дырку чем придётся. У нас тут не «Вестингауз», запчасти для реакторов мы не штампуем.

Коммутатор щёлкнул, отключаясь. Гедимин, недобро сузив глаза, повернулся к Иджесу. Тот нервно сглотнул.

— Будешь держать вот этот стык. Поле положишь поверх, точно по форме трубы. Я выгребу крошево и попробую заткнуть щели.

Иджес закивал и потянулся к наручному генератору. Гедимин выпустил коготь и задумчиво посмотрел на трубу, уходящую в темноту. «Это второй контур. Он должен стыковаться…» — сармат перевёл взгляд на узел, исходящий паром, и досадливо сошурился. «С чем он стыкуется? Что это за элемент? „Звёздный Кондор“, вторая модификация… Вспоминай, кусок идиота!»

Память молчала. Кусок трубы, блестящий от влаги в свете сарматских фонарей, был просто куском ржавого мокрого металла, покрытого радиостойким фрилом и частично облезшего.

— Иджес, — Гедимин придержал механика за руку — тот, пользуясь заминкой, уже отползал вдаль по узкому коридору. — Что это за узел?

Иджес вздрогнул.

— Атомщик, — еле слышно пробормотал он, — если ты этого не знаешь, откуда мне-то знать⁈

Гедимин разжал пальцы. Уплотнитель под давлением пара поддался ещё на долю миллиметра. «На кой метеороид я сюда вообще полез⁈» — обречённо вздохнул сармат, опуская руку на горячую трубу и закрывая глаза.

Это было как короткая вспышка под веками — мгновенная достройка части до целого, трёхмерная схема, всплывшая перед глазами. Что-то посыпалось из-под когтя, запущенного под металл, шипение стало громче, Иджес коротко вскрикнул, труба мягко поддалась — и неприятный звук пара, бьющего из неплотного стыка, вдруг утих.

— Держи поле! — бросил Гедимин, открывая глаза и включая ремонтную перчатку. «Закрыть стык. Здесь заварить, сюда ещё слой… напыление не держит… ещё один… это убрать, ржавчина… сюда поле, пластину поверх… держит?» — обрывки мыслей сухо щёлкали в мозгу. Пар уже не шипел, протекающий стык, укреплённый всем, что подвернулось, пока выдерживал внутреннее давление, — можно было отвести руку, досчитать до ста и убрать защитное поле.

Секунды тянулись мучительно медленно. Сармат недовольно щурился на трубу. «Менять надо. Это — до первой серьёзной встряски…»

— Эй, Гедимин, — Иджес тронул его за плечо. — Давай отсюда выбираться. Эта штука не шипит? Вот и хорошо. За весь реактор нам не платили!

Его голос едва заметно дрожал, и он поминутно косился на дозиметр. Теперь, когда труба не парила, фон заметно снизился — радиоактивный пар осел на стены и ушёл из-под щупов прибора. Гедимин замерил излучение в капле, стекающей по переборке, и тяжело качнул головой. «Это уже не наше дело,» — напомнил он себе. «Утечку мы закрыли.»

… — И он эту трубу сжал в кулаке. У меня дозиметр зашкалило! — вполголоса делился впечатлениями Иджес. Он сел в стороне от Гедимина, среди ремонтников; сейчас все глазели на него, слушая историю о ремонте реактора — волнующую и не имеющую почти ничего общего с правдой. Гедимин задумчиво щурился, вспоминая, когда Иджес научился так интересно рассказывать, — видимо, за время войны…

— Джед, ты пить будешь? — тронул его за локоть Кенен. — Сколько можно смотреть на стакан⁈

— Не трогай, — буркнул сармат, поднимаясь из-за стола. — Ни стакан, ни еду. Я ненадолго.

«Надо сказать Маккензи — пусть даст мне денег,» — думал он, выбираясь из здания терминала. «За месяц мы должны были что-то заработать. У меня с собой ни койна.»

Было ещё рано, и свет на улицах поддерживали по-дневному ярким, — к вечеру его специально приглушали «для поддержания суточного ритма», как объяснял Кенен, лучше разбирающийся в биологии приматов. Мастерская «Галь Уотерс» была открыта, из-за приподнятой вертикальной створки доносился прерывистый рёв мотора — какой-то механизм гоняли на стенде. Когда Гедимин подошёл к воротам, звук перестал прерываться, — двигатель наконец запустился, хотя сармату его шум всё равно не нравился.

— Ну хватит, хватит, — послышался из-за створки ворчливый человеческий голос. — Ты сегодня сам не свой. Если спешишь, то я не задерживаю.

Гедимин мигнул. «Это Галь? Непохоже, чтобы он…»

Мысли сармата прервал звук поднимающейся створки. Долговязая фигура в тёмно-синем комбинезоне высунулась наружу — и тут же отпрянула.

— Готов? — Гедимин приподнял сжатый кулак до плеча — так Кенен модифицировал «салют Саргона», в очередной раз запрещённый в пределах Солнечной Системы. — Тебе что-то платят? Если Кенен съел мою порцию, мне тебя даже накормить нечем.

Харольд, вытаращив глаза, странно булькнул и передёрнул плечами.

— Идём, теск, — пробормотал он. — Смотри, какая эмблема. Я сам её сделал.

Эмблема висела поверх комбинезона на стальной цепочке, — голова, отдалённо похожая на заячью, но с оскаленными клыками, пририсованными от какого-то крупного хищника, и свирепым выражением морды.

— Отряд назывался «Лунный Заяц», — пояснил Харольд. — Когда сюда пришли тески… ну, повстанцам пришлось побегать. И Рагна Даллен…

Гедимин слушал его рассказ вполуха — мешала назойливая мысль, что Харольду, полусармату, следовало бы меньше радоваться успехам повстанцев-людей. «Ещё и воевал на их стороне…» — сармат едва заметно поморщился. «Всё-таки глупая была идея с этими полукровками. Ерунда какая-то получилась.»

— И вот я сказал… — Харольд, до того идущий за Гедимином со всей возможной скоростью, вдруг остановился и подался назад. Они почти пришли — до входа в бар оставалась пара шагов. На пороге, расправив плечи, стоял Кенен и недобро щурился.

— А, вот для кого еда, — он презрительно скривился, глядя на сулиса. — Эй, Дэйв! Смотри, кого сюда притащили!

Дэвид, на ходу вытирая руки, выглянул в коридор и остановился, пристально глядя на Харольда. Тот шагнул вбок, прячась за спиной Гедимина. Сармат недоумённо мигнул.

— Уотерс, — медленно проговорил Дэвид. — Я все ждал, когда тебе надоест от меня бегать. Ярик обещал прислать тебя на отработку три недели назад.

— Не трогал я твой ром! — крикнул Харольд из-за спины Гедимина. — Тут полгорода ходит, а на меня потом…

— До тебя он был на месте, — отозвался Дэвид, складывая руки на груди — так же, как вставший рядом с ним Кенен. — И насчёт той драки…

— Они первые начали! — Харольд, как ни пытался Гедимин его высмотреть, не выходил из слепой зоны. — Что я должен был — сидеть, пока меня метелят⁈

— А то никто не видел, как ты показывал им факи, — бросил Дэвид, глядя сквозь Гедимина с нарастающей скукой и отвращением. — Уотерс, тебе место в зоопарке, рядом с мохнатыми мартышками. Если ты пришёл не для отработки…

Гедимин, спиной уловив слабое движение воздуха, резко развернулся и сцапал Харольда за плечо.

— Не знаю, что у вас тут за дела, — медленно проговорил он, — но мне это не нравится. Кенен, отдай мне мой паёк, и мы уйдём.

— Значит, отработки я не дождусь, — тяжело вздохнул Дэвид, разворачиваясь к двери. — Подожди минуту, теск. Паёк — твой, но эту обезьяну больше сюда не води. Ты, я вижу, добрый парень, но простой, как табуретка.

Гедимин сердито сощурился, но пояснения ему никто давать не собирался — Кенен, показав несколько выразительных жестов, ушёл в бар, выглянувшая официантка со свёртком еды метнула на Харольда недовольный взгляд, но с Гедимином попрощалась вполне вежливо. Полукровка понуро молчал, пока они не вышли из терминала, и сармат не выпустил его плечо.

— Бери, — Гедимин протянул сулису свёртки. — Вон там скамейка. Сядем, и ты поешь. Они положили контейнер жжёнки… или чего-то вроде, чтоб я ещё в этом разбирался…

Махнув рукой, он тяжело опустился на скамью. Она выдержала вес сармата в скафандре — и сулиса, приткнувшегося ему под бронированный бок.

— Видел? — мотнул головой Харольд, жадно проглотив половину бургера. — Он меня убил бы, если бы не ты. И за что⁈ На меня напали, я защищался, стул полетел не туда…

— Бывает, — буркнул Гедимин. — Как с Кененом. Вечно его били по всем углам.

Харольд фыркнул, поднял взгляд от еды, просительно заглядывая Гедимину в глаза.

— А за что его били?

Гедимин пожал плечами.

— За человечьи повадки. Всё время что-то затевал… Так сколько их было? Тех, кто напал?

— Четверо, — ответил Харольд, не переставая жевать, и для наглядности показал четыре пальца. — Они меня потом караулили у мастерской…

— Понятно, — сказал Гедимин, глядя на мигающие вывески. Уличное освещение приглушили, и тем ярче были видны развешанные повсюду подсветки странных мест, куда сармат даже не заглядывал.

— Где ты живёшь? — спросил он. — Сам доберёшься?

— Лучше ты со мной, — вяло ответил Харольд. Он выпил контейнер подкрашенного спирта махом, по-сарматски, и его мгновенно развезло — он даже стоял с трудом, и голова всё время клонилась набок. Гедимин смерил его задумчивым взглядом.

— Садись на плечо, — сказал он. — Так где живёшь?

«Копы» на перекрёстках смотрели на них с подозрением, но близко никто не подошёл — только посмеялись в рации. Гедимин не прислушивался к их переговорам — Харольд норовил заснуть, и каждые три минуты приходилось его встряхивать.

— Здесь, — сказал он наконец, мешком падая с плеча сармата.

Они стояли у новостройки в три этажа — длинного каркасного дома из фриловых пластин, только и пригодного для искусственного климата Луны, где ни ветра, ни дождя не увидишь.

— Внутрь тебе нельзя, — сказал Харольд, отойдя на шаг и осмотрев Гедимина с головы до ног. — Пол провалится. Ладно, прощай. Завтра придёшь?

Сармат кивнул, прислушиваясь к ощущениям. Ему было слегка не по себе — словно подобрал в лесу енота и теперь не мог сообразить, зачем енот в бараке. «Ладно, приду,» — решил он наконец. «Помогу ему с флиппером. Он вроде механик. Может, выйдет что-то дельное.»

12 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Деньги? — Кенен взглянул на сармата исподлобья, машинально хватаясь за пухлый карман. — Зачем тебе деньги?

— Пойду в информаторий, — ответил сармат. — Там платно, я видел табличку на входе.

Кенен подозрительно сощурился.

— Почему мне не сказал? Я через Дэйва договорился бы.

Гедимин качнул головой.

— Мы же вроде нормальные жители в этом городе? Вот и надо ходить как нормальный житель. На кой астероид мне твои крысиные лазы⁈

Кенен обиженно фыркнул и с большой неохотой достал из кармана карточку с изображением лунного диска и каких-то веток.

— Тут пять койнов. Надеюсь, ты за эти деньги не будешь кормить человечьих ублюдков?

— Что тебе сделал этот Харольд? — прямо спросил Гедимин, поняв, что в местных традициях он не разберётся и за сто лет. Кенен поморщился.

— Скользкая тварь…

— Кто бы говорил, — фыркнул Гедимин, убирая карточку в «карман». «Пять койнов? Этого хватит на пятьдесят часов,» — подсчитал он про себя. «А если что-то скачивать? Тогда меньше. Ладно, так запомню. Навряд ли там очень много.»

…Главный вход в информаторий был шире, боком протискиваться не пришлось, но потолки остались такими же низкими, и сармат входил, пригнув голову, среди внезапной тишины перед ним и невнятных шепотков за спиной. Служащий шагнул ему навстречу, хватаясь за кнопку на поясе, посмотрел на сунутую под нос карточку и молча проводил сармата к свободному терминалу в дальнем углу. Харольд, почувствовав себя в безопасности, высунулся из-за его спины и взглянул на экран.

— База искусственнорождённых? — он кивнул на открытую Гедимином страницу. — Кого-то ищешь?

— Своих, — коротко ответил сармат, выбирая заглавную букву.

«Хепри,» — он скользил взглядом по списку, пока не увидел зелёный значок. «Мафдет. Жива, в гетто Западного Блока. Хорошо…» Он дошёл до имени Сешат и молча склонил голову — к красному значку смерти добавились короткие пояснения о воздушной битве над Шангнаком. «Недалеко улетела. Хорошо, хоть Мафдет жива. Как ей там теперь?..»

По его броне постучали.

— Эй, теск, — прошептал Харольд, — время-то идёт! А ты сидишь и ничего не читаешь, я же вижу. Пусти тогда меня…

Встретившись с Гедимином взглядом, он захлопнул рот — сармат даже услышал стук смыкающихся челюстей — и подался вбок, прячась за его спиной.

«А Линкен пропал,» — Гедимин пробежал взглядом список в поисках знакомых имён. «Исчез вместе с кораблём и всей командой. Незаметно пропавший крейсер… может, это и нормально — космос всё-таки очень большой.»

Он закрыл базу. Харольд за его спиной облегчённо вздохнул и снова выглянул из-под локтя.

— А теперь чего?

«Тёплый север,» — молча набирал Гедимин в строке поисковика. За прошедшие годы многое изменилось — и всё-таки сармат надеялся, что у северян не прибавилось уважения к патентным ведомствам. «Если кто-то что-то знает об ирренции — все данные только у Севера. Надо искать…»

Когда на экран выпала россыпь ссылок, сармат ощутил знакомое пульсирующее тепло под рёбрами — одно слово «ирренций» даже сейчас заставляло его сердце биться чаще. «Глупо,» — он криво ухмыльнулся, отводя взгляд от подсвеченного слова. «Я уже не атомщик. Только посмотрю, чего достигли на Земле…»

С первого взгляда, едва мечтательная поволока растаяла, сармат понял, что со ссылками что-то не то — а открыв первые пять, в этом убедился. Все упоминания ирренция, сделанные до войны, были тщательно вычищены, от них остались только следы в поисковике — а попытка сунуться в кэш закончилась разглядыванием грозных табличек о высшей секретности и требований указать личность. Гедимин вспомнил, как прорывался когда-то на сайт Лос-Аламоса, и невесело хмыкнул. «И опять по тому же кругу,» — он, вздохнув, открыл следующую ссылку. «И даже у северян. Раньше с ними было проще. Не надо было нам воевать с Севером…»

Оставив в покое северные сайты, Гедимин порылся в атлантисских и даже заглянул в Мацоду. Там не было даже остатков информации, сохранившихся на Севере, — только сухие короткие статьи о смертельной опасности ирренция, чудовищном влиянии на биосферу и полном запрете на какое бы то ни было использование. Из ценного сармат нашёл только фотографии этой самой биосферы — и долго разглядывал их, вспоминая экзотариум Ассархаддона. «Вот его бы сейчас сюда. Набрал бы полные вольеры. Может, из-за этого он и влез в войну? Не ради же амбиций одного идиота…»

— Ты что, и по-мацодски понимаешь? — недоверчиво прошептал Харольд. Он по-прежнему глазел на экран, и Гедимин сердито сощурился.

— Ты съел бургеры?

— Ну ты же меня сюда привёл. Мне интересно, — отозвался сулис, нехотя отворачиваясь от экрана. — Ладно, скажешь, когда закончишь.

«Ничего нет,» — думал Гедимин, перечитывая австралийский форум, где кто-то рассказывал о сарматских кораблях, работающих на ирренции. Сообщение в первозданном виде пришлось выуживать из кэша — актуальную версию уже подчистили, затерев упоминания радиоактивного металла. «Странное дело,» — сармат сравнил версии и недоумённо хмыкнул. «Будто само слово может кому-то навредить. Сейчас все планеты засыпаны ирренцием. И не исключено, что он уже сам себя синтезирует.»

Ему вспомнились минералы с планеты Ириен — остатки явно рукотворных сооружений, насквозь проросшие друзами сингитовых кристаллов, и он впервые пожалел, что не нашёл способа проникнуть на кагетский рудник и посмотреть, как ирренций ведёт себя там. «А теперь уже не посмотришь,» — подумал сармат, набирая в поисковике слово «Кагет».

К его удивлению, ссылок было много. «Кагетский лагерь уничтожения» — стояло в заголовке первой статьи, открытой Гедимином. На фотографиях были знакомые бараки, ущелье, глубокая яма с почерневшими обломками костей, трупы сарматов-охранников, уложенные рядком вдоль ограды, — там их, видимо, и расстреляли. Гедимин невольно обратил внимание на раны — узкие, с трудом различимые проколы без следов обугливания, но со странной деформацией, лучами расходящейся от них. «Странное оружие,» — подумал он, увеличивая фотографию. «Чем это их?»

«Представители Межгалактической Федерации Миана передали Земному Союзу останки заключённых бывшего концлагеря на планете, известной как Кагет, в системе Гермеса,» — прочитал Гедимин под фотографией. «Лагерь уничтожения, организованный по прямому приказу Ассархаддона Криоса…»

«Так и знал,» — сармат поморщился. «Какие-то его эксперименты по радиобиологии. Мерзкое было место. Значит, мианийцы добрались до него первыми? Видимо, это они расстреляли охрану. Логичное действие. Я бы сделал так же. А вот их оружие… Рассмотреть бы его поближе.»

Про кагетские минералы не было ни слова — ни в статье о передаче останков, ни в более ранних — об обнаружении лагеря и его посещении комиссией Земного Союза. Среди посещавших упоминался один из профессоров Лос-Аламоса.

— Ты видел мианийцев? — спросил Гедимин у Харольда. Тот мигнул.

— Кого?.. А, этих пришельцев… Меня же не пускают никуда, сам знаешь. А они на флипперах не летают. И сувениры наши им тоже ни к чему. А так они тут бывают, да. Каждый раз копы сбегаются к космодрому и стоят тут в три ряда. Вот потеха!

Он ухмыльнулся.

«Герберт Конар» — набрал Гедимин в атлантисском поисковике и радостно усмехнулся — учёный был жив, благополучно вернулся в Лос-Аламос и с ноября начал работу в уцелевшей лаборатории Лоуренса. Ремонтник прочитал его интервью — Герберт рассказывал, как сарматы захватили «Кассини», и как его вывезли на кагетские рудники. В подробности он не вдавался, но уже на середине рассказа Гедимину захотелось провалиться сквозь землю. «И я всё это время был там,» — думал он, проглатывая ругательства. «Даже не попытался его вытащить…»

Его взгляд упал на последние абзацы. «…попал в плен и был убит при попытке побега. Это была наша последняя встреча. Замечательный сармат, талантливый физик… большая потеря для науки…»

Гедимин, смущённо щурясь, прочитал фразу с самого начала и хмыкнул. «Выйти на связь,» — мелькнула безумная мысль, но сармат сразу же прогнал её. «И себя выдам, и его подставлю. Хватит, наделал глупостей.»

В углу экрана замигал красный кружок. Терминал издал тонкий прерывистый писк.

— Час вышел, — сказал Харольд, оглядываясь по сторонам. — Сейчас нас прогонят.

Гедимин всунул в автомат карточку, продлевая сеанс ещё на час. Терминал мигнул, списывая ещё десять центов.

— Садись, — сказал сармат Харольду, поднимаясь на ноги и прикрывая макушку ладонью — тут было опасно резко выпрямляться. — Можешь играть, пока час не выйдет. А мне пора на базу.

14 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Атомщик! — Иджес, устав выбивать дробь по нечувствительной броне, силой развернул Гедимина к себе лицом. Тот удивлённо мигнул.

— Я уже полчаса говорю, а ты не слушаешь, — проворчал Иджес. — Так что ты думаешь — стоит нам участвовать?

Гедимин снова мигнул. С тех пор, как рутинная работа на космодроме закончилась, и сарматы расположились на отдых в баре «Юйту», он напряжённо пытался вспомнить отличия ирренция от урана. Получалось плохо.

— В чём? — спросил он.

Иджес посмотрел на потолок.

— В Звёздной Регате, атомщик. Я полчаса про неё рассказывал! Ты вообще ничего не слышал?

— Извини, — буркнул Гедимин — как ему показалось, обычаи требовали от него именно этого, но сам он всё равно не понимал, почему про Звёздную Регату — что бы это ни было — нужно полчаса рассказывать именно ему, когда вокруг два десятка сарматов, готовых слушать.

— С возвращением, — в тон ответил Иджес. — Что нового на Энцеладе?

Из полумрака вынырнул Кенен, одновременно кладя руки на плечи двоим сарматам и аккуратно разделяя их.

— Ис, давай потише, ладно? Дэйв беспокоится.

— Я рассказывал Гедимину о Звёздной Регате, а он даже не слушал, — проворчал механик, отталкивая руку Кенена и поднимаясь из-за стола. — Всегда с ним одно и то же…

«И опять я что-то перепутал,» — огорчённо подумал Гедимин, глядя ему вслед. Свойства ирренция сплелись в нераспутываемый клубок со свойствами урана и плутония, иногда там проглядывал кальций, — сармат уже не верил, что когда-то конструировал реакторы, и они даже работали.

— Ты что-то задумчивый, Джед, — заметил Кенен, присаживаясь на опустевшее место Иджеса. — Надеюсь, не из-за длинной лысой макаки? Если он что-то у тебя украл…

Гедимин мигнул.

— Ничего не помню, — пожаловался он, болезненно щурясь. — Вообще. Только зелёный свет… У тебя нет запасных урановых стержней?

— Есть несколько, — ответил Кенен, заметно насторожившись. — А сколько тебе нужно?

— Все, — сказал Гедимин, глядя сквозь него. — Ломать не буду. Мне надо вспомнить…

…Твэлы для корабельных реакторов делались короткими, не длиннее полутора метров. Гедимину выдали два, и он держал их на ладонях и задумчиво щурился. Тепло под пальцами ему, разумеется, только мерещилось — активность свежего топлива была не столь велика, и всё же ему было приятно прикасаться к гладким оболочкам.

— Ну как? — спросил Айзек, тревожно заглядывая сармату в глаза. Тот качнул головой.

— Есть глубокая непрозрачная ёмкость?

В контейнер, найденный Айзеком, помещался только один твэл — и немного воды. Гедимин смотрел в глубину, на холодный синеватый свет, перебирая обрывки воспоминаний. Айзека окликнули, и он выглянул из отсека, оставив сармата наедине с твэлами. Тот резко дёрнул кистями, отстёгивая перчатки скафандра, и опустил ладони в светящуюся воду. «Неопасно,» — бесстрастно щёлкнуло в голове. «Доза ничтожна.»

— Хэ-э! — крикнул, развернувшись к нему, Айзек. — Гедимин, не надо!

Сармат, разочарованно щурясь, вынул руки из воды. Холодные синеватые блики дрожали на серой коже; пальцы до сих пор чувствовали фантомное тепло.

— Давно я этого не делал, — прошептал он, глядя сквозь Айзека. — Зря.

— Ты облучился, — сердито сказал тот, хватая его за локоть и разворачивая к камере дезактивации. — Дай сюда твэлы и иди мыть руки. Отведу тебя в медотсек.

— Облучился? — Гедимин посмотрел на свои ладони и пожал плечами. — Эту воду можно пить. Зачем в медотсек?

— Проверить на эа-мутацию, — буркнул Айзек. — Гедимин, ну включи же голову! Лучевая болезнь не поможет тебе вспомнить ядерную физику! Ищи книги, читай…

— Об этом не пишут, — отмахнулся Гедимин, разворачиваясь к выходу. — Хорошо просуши твэлы. Не хочу, чтобы из-за меня что-то заклинило.

…Иджес уже лежал в спальном отсеке, сняв комбинезон и накрывшись одеялом, но, услышав шаги Гедимина, зашевелился.

— Кенена я когда-нибудь убью, — сердито сказал он. — Задурил тебе голову своим «Заражением», макака драная… Так тебе интересно про Звёздную Регату?

— Рассказывай, — разрешил Гедимин, растягиваясь на матрасе. Иджесу пришлось потесниться — сармат в скафандре занимал много места.

— Будет первого июня, — воодушевлённо зашептал механик. — Отдельно пойдут спрингеры, отдельно — атмосферники, потом — глайдеры и флипперы с миниглайдами. На всё это у нас нет разрешения. А дальше идут дроны. Вот сюда нас пустили бы, но мне не с чем выйти.

Гедимин мигнул.

— У тебя нет дрона? — уточнил он. — У меня тоже.

Иджес сердито фыркнул.

— Ну так они не размножаются делением! Надо что-то собрать или модифицировать. А у меня полмесяца. За это время я даже зарегистрироваться не успею!

— Значит, не в этом году, — отозвался Гедимин, прислушиваясь к азартно дрожащему голосу механика. «Опять он влез в какие-то гонки,» — думал он. «И ладно бы в сарматские…»

— И на кой тебе развлекать мартышек? — не выдержал он.

— Не буду я их развлекать! — ткнул его кулаком в бок разозлившийся Иджес. — Я хочу взять приз регаты. Чтобы макаки знали, где их место.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Мы им три года показывали, где их место, — он, не обращая внимания на тычки и ругань, повернулся на другой бок. — Давай спать, Иджес.

Механик схватил его за плечо, попытался встряхнуть, но не смог сдвинуть с места и вполголоса выругался.

— Атомщик, — жалобно позвал он. — Ты на регату пойдёшь? Хотя бы посмотреть?

— Пойду, — вздохнул Гедимин. — Ты же не отстанешь…

17 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Харольд крутился у входа в бар, и его не прогоняли — то ли выполнил наконец отработку, то ли четыре койна, отданные Гедимином Дэвиду, покрыли остаток долга. У сармата была ещё одна карточка — теперь Кенен, не споря, выделял ему пять монет каждую неделю. Ещё он продолжал заказывать для Гедимина особый паёк в местном кафе; жжёнка в него больше не входила — посмотрев на пьяного Харольда один раз, сармат решил, что с такой устойчивостью к спирту полукровке лучше пить воду.

— Хай! — сулис, увидев Гедимина, вскинул кулак и широко улыбнулся. — Быстро ты сегодня. Это вам пригнали австралийский крейсер?

Сармат кивнул, задумчиво глядя на Харольда. Тот уже третий раз цеплял поверх комбинезона какие-то цацки из гаек, микросхем и светодиодов, каждый день — новые, и с каждым разом их становилось больше.

— Ты поладил с Дэвидом? — спросил он. — Тогда иди есть. Иджес ищет, с кем обсудить Звёздную Регату…

Харольд радостно усмехнулся.

— Я тоже иду, — похвалился он. — Прошёл предрегистрацию.

Гедимин мигнул.

— На своём флиппере? — он недовольно сощурился. — Ну, если хочешь…

Харольд замотал головой.

— Ты что⁈ Для регаты у меня другой, нормальный. Завтра покажу. Я его тут перекрасил, стоит сейчас в аэрокамере…

— Хорошо, — кивнул Гедимин. — Поговоришь с Иджесом о гонках. Он очень азартный. А я — на базу.

Кенен, будто всю дорогу подслушивал в дверях, высунулся в коридор.

— Джед, ты в порядке?

— В порядке, — отозвался сармат. — Надо было носить модули по частям. Тяжёлые. Устал.

Кенен покачал головой, недоверчиво глядя на него.

— Ладно, я вызову тебе глайдер. Кого-нибудь дать в сопровождение?

…Глайдер остановился невдалеке от входного шлюза. Гедимин, отпустив машину, усмехнулся в респиратор — пилот был человеком, глайдер — человеческим, слегка модифицированным под перевозку экзоскелетов, и только поэтому сармат туда поместился. «Такси,» — повторил он про себя полузабытое слово. «Возит всех. Даже слизистых уродов, устроивших геноцид.»

До подробностей того, что три года творили в Солнечной системе Маркус и его адмиралы, Гедимин ещё не дошёл, но дела всех расстрелянных мианийцами и людьми были выложены в сеть — и сармат, читая, иногда ловил себя на мысли о том, что отчасти понимает и Торрегросу, и Юпанки. Побочным эффектом было то, что ни в бар, ни в информаторий заходить не хотелось — да и с людьми Гедимин предпочёл бы не встречаться. «И при всём этом Конар…» — подумал он, но оборвал мысль на середине. «Надеюсь, он поправится. Ирренций в костях — та ещё дрянь.»

По пустынному кораблю разносился шум станков — Зет, плюнув на указания Кенена, снова открыл цеховые шлюзы нараспашку. Гедимин прошёл мимо спуска в трюм — ему надо было не сюда.

Контейнер с ирренцием стоял, плотно закрытый, в полной темноте. Гедимин, подсветив его фонарём, поднял массивную крышку. Холодный зеленоватый свет разлился по отсеку и коснулся скафандра. Сармат притронулся к шлему, убирая с висков защитные пластины, и коротко усмехнулся.

— Я здесь.

На секунду он ощутил тёплое прикосновение на коже — будто поток воздуха скользнул вдоль глаз. Он поднял ладонь над контейнером и пошевелил пальцами, погружёнными в зелёный свет. Ему было не по себе. «Ты же сам просил не применять ирренций,» — думал он, щурясь на содержимое контейнера. «Мать моя колба! Но я же не просил его не изучать!» На секунду задержав дыхание, он отстегнул перчатки и погрузил ладони в светящуюся пыль.

В первые мгновения она казалась едва тёплой, но потом до боли обожгла сармату руки. От неожиданности он зажмурился — и под веками вспыхнуло ослепительное зелёное пламя, а затем в мозгу словно взорвалась бомба. Обрывки картинок, чертежей, записанных и произнесённых слов в одно мгновение пронеслись перед глазами, и сармат, отшатнувшись, прижал руки к лицевому щитку. Ирренциевая пыль горела на коже, кровь стучала в висках, угрожая порвать сосуды. Гедимин дотянулся до крышки контейнера и рывком, преодолев сопротивление электромагнита, бросил её вниз. Свет погас.

Он сидел на полу минуты две, а может, три. Ладони болели так, будто с них содрали кожу, голова раскалывалась, перед глазами мелькали фрагменты чертежей. «Гедимин, ты идиот,» — он с трудом, опираясь о контейнер, поднялся на ноги, дошёл, пошатываясь, до рычагов, на ощупь отключил электромагнит. «Сломал, наверное,» — промелькнуло в голове. «Где мея?»

Когда ладони побагровели от дезактивирующего раствора, а боль утихла, сармат рискнул поднести обожжённую руку к глазам. Возможно, краситель скрыл настоящие ожоги — но ладонь была равномерно розовой. Гедимин потыкал пальцем в видимые припухлости, но боли не почувствовал. «Фантом,» — подумал он, досадливо щурясь. «Влияние сигмы. Зачем я вообще сунул туда руки⁈»

Он достал ампулу флония, неловко воткнул иглу в предплечье и поморщился от сильного жжения. Вещество быстро уходило в кровоток, отмечая свой путь ощущением жара. Во рту мгновенно пересохло, и Гедимин потянулся за фляжкой.

— Джед, твою мать! — от вопля Кенена зазвенело в ушах. — Ты где⁈

— В центральном канале, — с трудом ворочая распухшим языком, проговорил Гедимин. — Подожди, я сейчас…

С третьей попытки засунув руки в перчатки, он сполз на пол и перевернулся набок. Левую руку жгло, зелёный свет перед глазами то вспыхивал, то гас. Он попытался встать, но руки дрожали, и опереться на них не получалось.

— Джед! — Кенен материализовался над ним, дёрнул за плечо, переворачивая на спину.

— Он ввёл себе флоний, — пробубнил кто-то над головой сармата. Гедимин обнаружил, что его держат за голое запястье, и запоздало дёрнулся.

— Я держал ирренций в руках, — прошептал он и усмехнулся. — Горячо.

Кенен, со сдавленным стоном приложив ладонь к лицевому щитку, быстро отдал приказы, и несколько секунд спустя Гедимина взвалили на самоходную тележку — уже без скафандра, с кровезаборником на правом запястье и кислородной маской на лице. Когда её надели, сармат не помнил — сознание то гасло, то возвращалось. «Странный эффект,» — думал Гедимин, вглядываясь в зелёный свет, сквозь который проступали очертания твэлов. «Раньше такого не было. Надо поспать. Когда проснусь, флоний подействует. А ведь оно там, как и говорил Хольгер. Всё ещё там. И оно меня узнало…»

18 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«А снаружи покрыть обсидианом. И проложить слоем металлического урана или плутония. Тогда процесс пойдёт…»

Гедимин шевельнул левой рукой и почувствовал слабое жжение. «Запястье прижёг,» — с досадой подумал он. «Только где? Работал в скафандре…»

— Ну что, очухался? — сердито спросил, наклонившись над ним, Иджес. Он сидел на полу рядом с матрасом; за его спиной виднелось полузнакомое помещение, в котором Гедимин после недолгой заминки узнал «лазарет» — отсек на жилой палубе, куда сносили легкораненых и облучённых сарматов. «А здесь я что забыл?» — подумал сармат, недовольно щурясь. «Это из-за руки? Такой серьёзный ожог?»

Развернувшись на правый бок, он посмотрел на больную руку и удивлённо мигнул — ожога не было, лишь красноватое кольцо вокруг микроскопического прокола, уже практически зажившего.

— Рука цела, — сказал он вслух. — Зачем меня тут держат? Иджес, ты не видел моего скафандра?

— Лежи, псих с радиацией, — Иджес толкнул его в грудь, намереваясь припечатать к матрасу, но сармат только удивлённо хмыкнул и даже не качнулся. — Ничего не помнишь из вчерашнего?

— А что… — начал было Гедимин, но тут зелёный свет снова всколыхнулся под веками, и сармат зажмурился. — Да, верно. Ирренций… Какой я всё-таки идиот…

— Редкостный, — подтвердил Иджес, накрывая сармата одеялом. — Лежи. Ты хватил хорошую дозу — вон, все руки серые.

Гедимин недовольно шевельнул плечом, сбрасывая мартышечью тряпку.

— Не надо. Лучше дай мне бумагу и ручку.

Иджес мигнул.

— Это тебе на кой?

— Чертёж, — отозвался ремонтник. — Нет бумаги — тогда слушай, потом сам нарисуешь.

Иджес проворно вскочил на ноги, уклоняясь от протянутой руки. Гедимин и не собирался его ловить — и спокойно вернул руку на матрас.

— Я думал о синтезе, — сказал он, разглаживая мятый обрывок бумаги, выуженный Иджесом из мусоросборника. — Там очень простая схема.

Почти уже закончив чертёж, он остановился и задумчиво сощурился — что-то не сходилось. Иджес молча принёс ему ещё несколько листков, уже не таких мятых. Забрав с матраса отложенную схему, он куда-то ушёл и через пять минут вернулся с Кененом.

— Ну как ты, Джед? — спросил Маккензи, нервно усмехаясь и комкая незаконченный чертёж в руке. Гедимин неопределённо пожал плечами.

— Обсидиан лучше брать без тория, но с железом, — пробормотал он, ненадолго выныривая из мыслей о синтезе ирренция. — Для равномерного распределения… Тебе есть где достать обсидиан?

Кенен кивнул, пристально глядя на сармата.

— Смотри, — Гедимин показал ему окончательный вариант реакторного стержня — сложной девятислойной конструкции с четырьмя съёмными элементами. — Если выдержать толщину, попутный газ будет выходить, не разрушая слой. Это для жёсткости…

Он остановился, встретившись взглядом с Кененом. Тот смотрел округлившимися глазами и, кажется, забыл дышать.

— Ну чего? — Гедимин сердито сощурился. — Ты хотел помощи с ирренцием?

— Д-да, — Кенен неуверенно кивнул. — Но я не думал, что… Ладно! Это всё здорово, Джед. Посчитай, сколько чего нужно на эту штуковину. Не всё в этом городке можно быстро достать. Вот с обсидианом, например, всегда проблемы…

Кенен ушёл. Гедимин, отложив листки, вытер испарину с лица и лёг на матрас. «Что там положено за подпольный синтез ирренция?» — подумал он и еле слышно хмыкнул. «А интересно, только кагетский металл менял свойства — или синтезированный тоже? Надо будет проверить критическую массу…»

В дальних коридорах что-то задребезжало. Иджес, покосившись на часы, вполголоса помянул размножение «макак», но не двинулся с места. Через несколько минут дребезжание смолкло, и в коридоре послышались шаги. «Кенен,» — определил на слух Гедимин. «И кто-то ещё. Лёгкий, но неуклюжий. Странно ставит ступни…»

В отсек, сердито оглядываясь через плечо на Кенена, придерживающего его за шиворот, вошёл Харольд Уотерс.

— Hasulwa! — выдохнул Иджес, поднимаясь на ноги. Харольд сузил глаза.

— И что⁈

Кенен, выпустив его плечо, проворно подобрал оброненные Гедимином листки и, свернув, сунул в карман. Ремонтник запоздало вспомнил, что такие вещи в самом деле нельзя держать на виду. «За синтез ирренция полагается расстрел,» — напомнил он себе, но сейчас, когда зелёный свет стоял перед глазами, об опасности думать не хотелось. «А то за ураниумские опыты мне полагалась медаль. Не расстреляли же…»

— Ты чего пришёл? — спросил он, прислоняясь спиной к стене. Харольд, молча разглядывавший его шрамы, вздрогнул и испуганно мигнул.

— Да, спроси его, — оживился Кенен, снова берясь за воротник пришельца. — Нарушил границы частного владения, вломился на базу…

Харольд фыркнул.

— Откуда у теска владения⁈ Гедимин, я к тебе пришёл. Пусть он отвяжется!

— Он тут командир, — напомнил сармат. — Ладно, Кенен, отпусти его. Посидит тут несколько минут и уйдёт… Ну чего тебе? У меня нет еды.

— Я не голодный, — буркнул Харольд, присаживаясь на пол. — Тески на космодроме сказали, что ты ранен. А Ярик говорит, что раненым полезен свекольный сок. Чтобы кровь быстрее восстановилась. Вот, я принёс.

Кенен за его спиной приглушённо хрюкнул, Иджес вполголоса помянул спаривание «макак», Гедимин посмотрел на захватанную бутылку и пожал плечами.

— Я не ранен. Немного облучился. Спасибо, что хотел помочь, но мне и так нормально.

— Облучился⁈ — Харольд сузил глаза. — Маккензи! Нельзя было нормально сказать⁈ Я бы принёс то, что поможет. Люди говорят…

— Sulwa! — Кенен, брезгливо морщась, отобрал у него бутылку. — Джед выздоровеет без твоей помощи. И без твоей болтовни о разговорах мартышек. Джед, он ещё флиппер хотел сюда притащить! Здоровенный грязный флиппер.

— Враньё! — Харольд сердито сверкнул глазами на Кенена. — Он совершенно чистый. Я же обещал показать, на чём выйду на регату.

Гедимин жестом попросил у Иджеса куртку и поднялся на ноги, застёгиваясь на ходу. Слабость, накрывшая его после работы с чертежами, вновь отступила.

— Идём, — сказал он, не обращая внимания на возгласы Кенена. — Мне интересно.

…В отсек он вернулся через час, с головой, гудящей от потока информации. Пока он разглядывал флиппер и копался в моторе, Харольд не замолкал ни на секунду. С трудом выделив из словесного шквала то, что имело смысл, Гедимин пообещал прийти на регату, если сарматов туда пустят, и, отмахнувшись от бутылки со свекольным соком, ушёл на корабль. Он ждал нового приступа слабости, но чувствовал себя неплохо, будто подзарядился напрямую от флипперного аккумулятора. «Значит, синтезный материал — обеднённый уран,» — подумал он, доставая из-под матраса чистый листок. «Плутоний был бы лучше. А ещё лучше — нептуний, но… с ним много сложностей. Это я провернуть не возьмусь. А вот генераторный плутоний… Надо сказать Кенену — пусть поищет. Он справится.»

26 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Дже-ед, — Кенен, тяжело вздохнув, аккуратно сложил листок с расчётами и протянул его сармату. — Я уже не рад, что тебя доставал. Ты, конечно, гений физики, но слово «плутоний» тебе лучше бы забыть. Знаешь, о чём думает средняя макака при этом слове?

Гедимин покачал головой.

— О бомбе, разумеется! — фыркнул Кенен. — Не знаю, как у вас на Энцеладе, но у нас плутоний — это бомба, и ничего более. А местные копы — очень средние макаки. Я не успею закрыть рот, как нас обоих скрутят. А там — обвинение в ядерном терроризме и показательный расстрел. Чарли просто помешан на безопасности космодрома! А ты тут про плутоний…

Гедимин пожал плечами.

— Ну, сиди без ирренция. Мне-то он не нужен.

Кенен ухмыльнулся во все зубы.

— Так не нужен, что ты влез в него по локоть? А, верно, — ты свою дозу уже получил. А насколько её хватит? Хочу предупредить Бринна — когда ему ждать тебя в медотсеке?

Гедимин фыркнул.

— Это не я соорудил тут синтезатор, — напомнил он. — Хочешь, построю плутониевый реактор? Я вспомнил чертежи Константина. Установка, в общем, несложная…

Кенен вздохнул.

— Подожди пока, Джед, — попросил он. — Хотя бы десять дней. Чертежи никому не показывай. Ничего, кроме них, не делай. Ты как тогда осторожным не был, так и сейчас не стал. И главное — с сулисом не болтай. Он — макака. Сдаст тебя при первой возможности.

«Дался ему этот сулис!» — думал Гедимин, досадливо щурясь. Из лазарета его перевели в жилой отсек, Иджес вернулся к работе, оставив на корабле Кенена, да и тот Гедимину был не очень нужен — но, видимо, боялся пропустить важный чертёж. Ремонтник сам скучал по работе, но командир был непреклонен — «рано» — и собирался держать Гедимина на базе до самой Регаты. «А ведь с него станется и туда меня не выпустить,» — подумал он. «И Седна с ним. Сам потом будет чинить замки, я не стану.»

01 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

В этот день все проснулись рано — в четыре утра, как во времена работы на «Гекате». Когда Гедимин подошёл к капитанской рубке, из открытого люка уже доносился гимн Кларка — Иджес включил трансляцию и настроил звук. Гедимин, заглянув в рубку, увидел на огромном мониторе проспект Восходящего Солнца. Узнать улицу было непросто — на неё уложили трубу, скатанную из защитного поля, загородив все здания непрозрачным барьером.

— Сюда засунут спрингеры? — сармат недоверчиво хмыкнул.

— Нет, они полетят вдоль южной границы, — ответил Иджес, изучающий распечатанную программу мероприятия. — Вот, смотри, тут список кораблей.

Гедимин, скользнув равнодушным взглядом по странице, увидел упоминание «Солти» — австралийского крейсера, заявленного как флагман регаты, и снова хмыкнул.

— А вот врежет он конусом по космодрому…

Кенен, незаметно подошедший к Гедимину, хихикнул.

— И будет нам много-много работы, Джед. Забудь о спрингерах, нам их не покажут. Потом посмотришь, в записи. А сейчас смотри сюда. Я достал десять разрешений…

Иджес, выронив программу, в два прыжка оказался рядом с ним.

— Я записывался, — мрачно сказал он. — Месяц назад.

— Держи, — Кенен протянул ему заламинированный лист с изображением крейсера — чего-то среднего между «Юрием», «Солти» и «Кондором» — обвешанного светло-жёлтыми полотнищами. Гедимин прочитал на листке имя Иджеса, а на том, что был под ним, — самого Кенена.

— И тебе, Джед, — сказал Маккензи, вручая ему другой листок. — Иджес, расскажи ему правила, пока я собираю остальных. К семи нам надо быть на месте.

В полседьмого глайдер с сарматами притормозил на одной из улиц, параллельных проспекту, и, высадив их, тут же умчался — места для стоянки не было даже близко. На обочине клубилась толпа, стягиваясь к пешеходным переулкам. Гедимин, высмотрев относительно свободный проход, двинулся было туда, но был схвачен сразу с трёх сторон, — к группе сарматов уже приближались трое экзоскелетчиков.

«Им определённо нечем заняться,» — думал, сердито щурясь, Гедимин, пробираясь вслед за «копом» по людному переулку. Экзоскелетчик будто нарочно выбирал самую толкучку, и сармат всё время боялся кого-то зашибить или ненароком расплющить о стену. Ему было не по себе среди стольких малорослых существ, которые даже не нашли себе скафандра.

— Здесь, — сказал патрульный, ткнув пальцем в ближайший участок защитного поля. — Купол сверху, никуда не отходить.

Не успел жёлтый экзоскелет втиснуться в идущую навстречу толпу, как к сарматам подъехал на миниглайде разносчик в ярко-оранжевом комбинезоне.

— Пончики от «Робби», мистер теск! Холодный лимонад? Хотдог? Мороженое? — он хлопнул по одной из сумок, принайтованных к его миниглайду. Гедимин качнул головой и прислонился спиной к защитному полю, оглядываясь по сторонам. «Сколько тут мартышек,» — думал он, даже не пытаясь уже пересчитывать пробегающих мимо, — перед глазами всё стояла эа-форма, поднимающаяся волной посреди сарматской столовой и выбрасывающая слизистые «щупальца». «Никогда не видел столько в одном месте. Как им тут, без скафандров и оружия? Мне вот не по себе.»

— Это называется «мороженое», Джед, — наставительно сказал Кенен, показав сармату желтоватый конус, из которого торчал бесформенный розовый комок. — Синтетическое, конечно…

— Да ну тебя! — фыркнул на него Иджес. — Смотри, Гедимин, глайдеры уже выехали! Это приветственный проезд…

Гедимин пристроился за плечом Иджеса — толкаться ему не хотелось, он и так хорошо видел, что впереди. Зрителей устроили на площади, огородив на её середине широкую полосу для проезда; сама гонка должна была пронестись с северной окраины на южную и остановиться в километре от площади. Тем, кто устроился в первых рядах, финиш был виден, для остальных повесили огромные мониторы. Гедимин, глядя на медленно проплывающие глайдеры, думал, что не надо было уходить с корабля — на его мониторах было видно ничуть не хуже.

— Вон тот, — указал он на чёрно-золотую машину почти треугольной формы. Иджес мигнул.

— Не, вот этот, — он протянул руку к приземистому светло-жёлтому глайдеру. — Видишь, кто за рулём? Он ещё до войны призы брал. А того я в списках не видел.

Гедимин пожал плечами.

— Как здесь принято, я не знаю. А глайдер у первого лучше.

Над площадью загрохотал изо всех динамиков гимн Кларка, тут же прерванный переливчатым свистом. Вокруг заорали, замахали флажками разных цветов, обёртками из-под еды и рожками с мороженым. Где-то на севере глайдеры развернулись и рванули на юг.

— Вот бы мне туда, — прошептал Иджес, завороженно глядя на монитор. Гедимин, пронаблюдав минуту за набором скорости и вялыми манёврами, пожал плечами.

— Сюда бы Линкена…

Кого-то ткнули в борт, бросив на стену защитного поля, но глайдер, встав на ребро, снова откатился на трассу и продолжил путь, хоть и заметно отстав. Чёрный и жёлтый, обогнав всех ещё на старте, шли бок о бок, постепенно ускоряясь, но не толкались, вежливо сохраняя между собой двухметровую дистанцию. Можно было бы взять и больше — догнать их пытались, но ни у кого не получилось. Размытые цветные силуэты пролетели мимо, и не успел Гедимин проморгаться, как снова громыхнул гимн — кто-то пересёк финишную черту.

Гимн замолчал полминуты спустя — все доехали и теперь осторожно сбавляли скорость, чтобы не разбиться о городский купол. На мониторах движущиеся картинки сменились неподвижным табло результатов. Иджес ударил кулаком в ладонь и повернулся к Гедимину.

— А я был прав! Он пришёл первым. На десятую долю секунды обогнал. Надо проследить за этим чёрно-золотым. И правда, хороший глайдер.

Он, включив наручный передатчик, сделал какие-то пометки.

— Мистер теск! — послышалось из-за тонкого защитного поля. Рядом вертелся, привлекая внимание, разносчик на миниглайде.

— Пицца от «Фьори»! — он похлопал по сумкам, громоздящимся с двух сторон от него. Миниглайд был загружен под завязку, но, судя по оживившимся и стягивающимся к нему зрителям, скоро должен был опустеть. Кенен высунулся из-под купола и вернулся с охапкой свёртков, к нему со всех сторон потянулись руки. Гедимин, покачав на ладони подвернувшуюся упаковку, хотел отдать её Иджесу, но у того обе руки были заняты бургерами, и сармат сунул добычу под скафандр — «Айзеку отнесу». Вокруг запахло человечьей едой, и Гедимин, судорожно сглотнув, закрыл респиратор и переключился на внутренние запасы кислорода. Запах мерещился ему ещё пару минут, пока и рецепторы, и мозг не «успокоились». «Надо же,» — невесело удивился он своей реакции. «А ведь ел когда-то. Нравилось.»

Над площадью снова заорали гимн Кларка, на трибунах нестройно подпели. По свободному от людей коридору неспешно проезжала колонна флипперов. Они ехали медленно, выдерживая дистанцию. Гедимин присмотрелся и поднял руку, приветствуя Харольда, — он тоже был в колонне, его долговязый, неестественно вытянутый в длину силуэт не мог скрыть ни яркий комбинезон байкера, ни шлем, ни элементы экзоскелета, приспособленные для защиты от ударов.

— Твой сулис? — шёпотом спросил Иджес. — Машина хорошая. А сам — чучело чучелом. Интересно, они все такие… длинные? Будто его специально за уши тянули…

— Спроси Ассархаддона, он генетик, — буркнул Гедимин. Флипперы уже свернули, объездным путём пробираясь к точке старта. Сармату было неспокойно. «Летает он сносно. Когда не лихачит. А лихачить любит, прямо как Лиск…»

На пару минут трибуны притихли. На мониторах отобразилась белесая «труба», свёрнутая из защитного поля. В ней промелькнули яркие силуэты и тут же растаяли, оставив за собой сизую дымку. Секунду спустя пронеслось следующее красочное пятно. Гедимин не успел даже пересчитать гонщиков — от скорости и дыма они размазывались и сливались в одну цветную полосу вдоль белой стены.

Над стадионом взвыла сирена. Один из мониторов, мигнув, отключился. В гоночный туннель, резко забирая кверху, влетел медицинский глайдер. Из трубы, заметно замедлив движение, выезжали флипперы. Они не разворачивались — хотя сармату показалось, что пилоты этого хотели бы — но скорость уже была не та, и на трибунах взволнованно переговаривались, забыв о гонке и о близком финише. Далеко на юге мигнули сигнальные огни — кто-то достиг финишной черты, через десять секунд вывесили табло результатов, а рядом с ним — сообщение об инциденте.

— Столкновение, — суммировал прочитанное Иджес. — Двое раненых, один дисквалифицирован.

— Харольд Уотерс, — тихо прочитал Гедимин имя нарушителя. — Вот так и знал…

Он выбрался из-под защитного поля и огляделся в поисках патруля. Долго высматривать не пришлось — жёлтый экзоскелет сразу же двинулся к сармату.

— Что делают с нарушителями? — Гедимин кивнул на табло.

«Коп» неопределённо махнул механической рукой.

— Посидит в участке. Дней пять, больше навряд ли.

Из трубы выехал тёмно-синий флиппер с мигалкой. На нём рядом с экзоскелетчиком в жёлтой форме сидел понурый сулис, прикованный за руку к машине. Гедимин тяжело вздохнул. «Ну, хоть не разбился…»

— Где тебя носит? — недовольно покосился на него Иджес. — Миниглайды уже у финиша!

Гимн грянул снова; в этот раз подпевали все. Мимо прошмыгнул разносчик от «Фьори». Сумок у него не было, зато миниглайд был загружен прозрачными мусорными контейнерами. Патруль, остановивший его, поставил на платформу ещё один.

— Дроны! — Иджес двинул Гедимина кулаком в бок. — Смотри — отобрали два десятка участников! Нет, я пойду сюда в следующем году, — ты глянь, с чем они вышли!

Гедимин посмотрел на стаю дронов, взлетевшую над площадью — у них был свой аналог приветственного проезда. «Планеры исчезли,» — отметил он про себя. «Остались шары и миниракеты.»

После ураниумских «полётов» и «заплывов» гонка дронов по пустой прямой трубе Гедимину показалась скучноватой. Он слегка надеялся на перестрелку, но после того, как на старте кого-то выкинули за «намеренное столкновение», сармат вздохнул и покосился на часы.

— Иджес, что ты тут забыл? Скучища же…

Механик, сердито фыркнув, отодвинулся от него.

— Это соревнование техники. Без полоумных пилотов и химических экспериментов. Смотри, первый вышел!

…Гимн Кларка доиграл до конца и сменился другими ритмами, на площадь снова выбрались разносчики, а на пустое пространство, освобождённое от гонщиков, — женщины в ярких однотипных одеждах. Гедимин подошёл к Кенену. Тот не сразу его заметил, — взгляд Маккензи намертво прилип к разнаряженным самкам.

— Что? Прийти в участок? — Кенен посмотрел на Гедимина и брезгливо поморщился. — А, эта лысая мартышка… Не сегодня, Джед. Чарли сейчас так занят, что к нему не подступишься. Если закрыли на три дня — скорее всего, без свиданий, если на неделю — попробую достать тебе пропуск. Только без фокусов, Джед! Даже не думай его оттуда вытаскивать. Чарли шуток не понимает.

…Айзек с куском пиццы в руке сел на подушку. Еда не мешала ему следить за спрингерами, в замедленной съёмке проплывающими по мониторам. Они не соревновались друг с другом в скорости — это скорее был ритуальный полёт, и ради ритуала борта кораблей покрыли особыми рисунками.

— Все эти корабли пережили войну? — спросил Гедимин, пересчитав наградные знаки и вспомнив, как обычно проходили столкновения «Феникса» со спрингерами Земного Союза. — Повезло им.

Айзек пожал плечами.

— Наших крейсеров не хватало на всех. Из первоначальной обороны Кларка не уцелел никто, а это — даже не вторая волна. Произвольный набор кораблей-ветеранов. Пока что землянам не по карману строить новые. Да и Миана…

Гедимин хмыкнул.

— Жаль, мианийцы не прилетели. Было бы интересно.

Его броня загудела от удара — сбоку подошёл недовольный Иджес.

— Я в январе подам заявку, — буркнул он. — Если только меня пустят — я их всех урою! Нет, ты видел, что там летает⁈ Сёстры Хепри меня за такое утопили бы!

Гедимин криво усмехнулся.

— Покажешь мне свой дрон. Без химии так без химии…

06 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Ядро Юпитера! — Кенен, нарочито широко всплеснув руками, возвёл глаза к потолку. — Так я и знал! Стоило нам выехать на космодром, Джед помчался к своему сулису. Теск! Из него очень плохая самка. Если уж тебя потянуло на мартышек, подошёл бы ко мне! В «Сюаньхуа» самки куда мохнатее — и выглядят не в пример приятнее!

Гедимин молча дослушал его, думая, дать ему затрещину на месте или аккуратно вынести в коридор и продолжить общение там. Слабое движение привлекло его внимание — Дэвид, пристально глядя на сарматов, потянулся к кнопке под стойкой. Гедимин покосился на турель под потолком, на жёлтый экзоскелет, маячащий у входа, и только пожал плечами. «На базе договорим. Кенену, похоже, скучно без драки.»

Четыре предыдущих дня сарматы с утра до вечера трудились в городе, расчищая последние дезактивированные завалы и устанавливая каркасные «бараки». Гедимин насмотрелся на подземные жилища — весь Кларк до войны был застроен «автономками», на полсотни метров уходящими в скалу. Верхние их части не пережили бомбардировок, но нижние остались практически нетронутыми. Гедимин видел их жителей — хотя городской совет постановил переселить их в каркасники, подземелья кишели людьми, и на вялые уговоры Кенена они презрительно фыркали и показывали обидные жесты. Кенен, впрочем, не расстраивался — переселение было не его задачей. Отведя сарматов подальше, он давал знак «копам» и посмеивался в респиратор, слушая перебранку. Гедимину было неловко, к тому же «макаки» мешали изучать внутренности зданий, — а сармату было интересно, как системы жизнеобеспечения пережили ядерный взрыв прямо над ними… Когда городская работа сменилась привычной «конверсией», Гедимин даже огорчился. Но теперь он снова был на южной окраине, и следовало зайти к Харольду.

Ещё на подходе он услышал ворчание, иногда заглушаемое рёвом двигателя на стенде. Харольд временами перекрикивал даже мотор, его собеседник бурчал тише, но настойчивее. Несколько минут спустя Харольд выскочил из мастерской, на ходу стягивая респиратор и продолжая что-то бубнить. Увидев Гедимина, он замер на месте и широко улыбнулся.

— Теск! Я вчера тебя ждал…

— Мы работали в городе, — ответил Гедимин. — Тебя давно выпустили?

— Позавчера, — Харольд нехотя надел респиратор и взглянул на сармата внизу вверх. — Да там ничего страшного. Я сколько раз был… Куда пойдём?

Гедимин мигнул. «Интересно…»

— В информаторий, — сказал он, отдав сулису свёрток с едой. Тот зашуршал пакетом и разочарованно вздохнул.

— Хоть бы пива принёс! Вам же это ничего не стоит…

— Обойдёшься, — буркнул Гедимин, беря его за плечо и разворачивая к терминалу космопорта. Харольд сопротивляться не стал — секунду спустя он быстро шёл за сарматом и что-то рассказывал по дороге.

— И они вычеркнули меня из списков ещё на год. Я что, виноват, что Томсон за штурвал не держится⁈ Ему уже в музее место, а всё в гонку лезет…

— Ты его подрезал? — спросил Гедимин, рассчитываясь со служащим информатория. Харольд возмущённо фыркнул.

— Меня повело вправо, а он полез между мной и стенкой. Если б он меня прижал, никто бы глазом не моргнул. А если я теск — сразу «нарушение», сразу «вон с трассы»…

Он сел рядом с Гедимином и уставился в монитор. Сармат на несколько минут забыл о нём. Раскопки в сети напоминали ему давние дни в Ураниум-Сити, — с тех пор информацию стали прятать ещё дальше, и даже «Тёплый Север» больше не вываливал научные статьи по первому запросу. Но кое-что Гедимин нашёл и теперь внимательно читал, — провалы в памяти после пребывания в Сокорро оказались глубже, чем он думал, и его чертёж канского реактора определённо нуждался в доработке. «И всё упирается в источник нейтронов,» — Гедимин досадливо сощурился. «Запасных твэлов у Айзека очень мало. Мне этого не хватит. А если задействовать корабельный реактор…»

— Теск, — жалобно сказал Харольд, постучав пальцем по его запястью. — Это они.

— Что? — Гедимин растерянно мигнул. Сулис показывал на группу крепко сложенных людей в дальнем конце зала. Одеты они были в чёрное, поверх прицепили части экзоскелетов и множество цацек почти сарматского образца.

— Торнтон и его команда, — прошептал Харольд, глядя на пришельцев немигающими глазами. — Они меня убьют.

Гедимин молча развернулся, прикрыв сулиса от взгляда Торнтона. Впрочем, тот — как и его спутники — никого не искал, а сидел у терминала и смотрел только на экран.

— Смотри, — Харольд оттянул рукав, показывая тёмные пятна у локтя, а потом, лизнув палец, провёл по скуле и продемонстрировал удивлённому сармату закрашенный синяк. — Это вчера… Они ждали у мастерской. Я еле вырвался. Удирал от них по крышам.

— Там везде «копы», — сказал Гедимин, растерянно мигая. — Почему не вмешались?

Харольд фыркнул.

— Потому что я теск! Вот если бы я Торнтона бил, там были бы патрули. А меня хоть убьют, никто не вмешается.

Гедимин недобро сузил глаза.

— Вот как… Ладно, сиди здесь. Я с ними поговорю.

На середине пути он, спохватившись, что враждебные «макаки» могли рассредоточиться и зайти с тыла, обернулся. Врагов не было; Харольд сидел у терминала, даже не пытаясь прятаться, и смотрел сармату вслед. На его лице застыла злорадная ухмылка.

Гедимин подходил к чужакам тихо, внимательно их разглядывая. У всех троих были лёгкие бластеры — даже не кинетика и уж тем более не ракетомёты. Один — крупный самец с гладким черепом и густой растительностью на лице — был в перчатках от пехотной брони, но отстегнул их, прежде чем взяться на клавиатуру. Второй — меньше ростом, но такой же коренастый, со множеством мелких шрамов на оголённых руках и нарисованными вокруг настоящих рубцов красными разводами — снял сапог, и Гедимин увидел механическую ступню. Человек пошевелил подвижным сочленением, будто разминал затёкшие пальцы. Третьей была самка с нагрудником, собранным из частей экзоскелета; за спиной торчали изогнутые выступы вроде плавников. Сначала сармату показалось, что у неё на лице рисунок, но потом он увидел под искусственными узорами очертания настоящего ветвистого шрама. На маленьком человеческом лице он занимал едва ли не половину, доходя до переносицы.

— Торни, это ж распродажа, — услышал сармат негромкий голос самки. — Они скинули всё старьё, а придурки и рады. Посмотрю я, как через полгода ты будешь искать запчасти…

Они говорили тихо — гомон подросших детёнышей за соседним терминалом заглушал их голоса. Гедимин покосился на экран — «макаки» обсуждали образец синской техники, побочный продукт ясархагского авиазавода. «Верно,» — подумал он, недобро щурясь. «Такого больше не делают. Негде.»

— Эй, — окликнул он людей, остановившись в двух шагах от них. Надо было бы нападать без предупреждения — если им удалось скрутить сулиса, они были не так просты — но Гедимину все люди казались крошечными и хрупкими, особенно если у них не было ракетомётов и плазменных гранат.

«Макаки», только заметив его, вздрогнули и повернулись к нависшему над ними сармату. Вид у них был растерянный.

— Торнтон? — Гедимин вопросительно посмотрел на людей. Самка повернулась к бородачу.

— Торни, что за проблемы?

— Харольд Уотерс, — негромко сказал Гедимин. — Вы беспричинно напали на него. Справились втроём с одним полусарматом?

Люди переглянулись. Торнтон поднял руки и быстро качнул головой из стороны в сторону.

— Потише, теск, — он тяжело поднялся на ноги. — Тут всё-таки информаторий. Значит, малыш Уотерс…

Никто из людей не тянулся к оружию и не пытался позвать охрану. Гедимин смотрел на них с удивлением, пытаясь понять, в чём подвох. Самка тяжело вздохнула.

— Новый акт пьесы «Малыш Уотерс и его заступники», — пробормотала она, глядя вдаль. — Ну очень длинный спектакль.

— И где он их находит⁈ — криво ухмыльнулся человек с механической ступнёй. — Я тоже хочу так находить партнёров по покеру! Почему мне никто не верит⁈

— Не-не-не, Лю, у тебя недостаточно жалобный взгляд, — ответила самка. — Твоя наглая рожа не вызывает доверия. Ну, Торни, введёшь заступника в курс дела, или лучше мне?

Гедимин мигнул.

— Он сказал, что мы напали беспричинно, и что он теперь боится пройти по улице? Так? — Торнтон держался очень спокойно и смотрел на сармата с непонятным сочувствием. — Он не сказал, что Билли Томсон до сих пор в больнице с переломом бедра?

«Томсон?» — сармат недоумённо сощурился. «А, гонки…»

— Это несчастный случай, — сказал он. — За это не убивают.

Люди переглянулись и дружно хмыкнули.

— Ну конечно, — вздохнула самка. — Смотри сюда.

Она подняла на ладони обломок металлического штыря. Это был заострённый четырёхгранник — часть более крупного снаряда.

— Это вынули из генератора в машине Томсона. А вот это… — она достала другой штырь и положила рядом с обломком. — Это подобрали в трубе. А если ты пойдёшь с нами и посмотришь на флиппер малыша Уотерса…

Лю натянул сапог и огляделся в поисках дежурного.

— Да, надо показать ему. А то всё это слова. Его слова, наши слова… — он поднял голову и посмотрел Гедимину в глаза. — Малютка Харри, конечно, милый. Но по-хорошему он не понимает. Идём. Не бойся, тут недалеко.

Из полумрака появился дежурный, подозрительно посмотрел на сармата, но быстро успокоился, получив от Торнтона расчёт. Гедимин внимательно следил за людьми — они выглядели раздосадованными, но не напуганными. «Осторожно,» — напомнил он себе. «Не спускай с них глаз. Вроде бы гранат у них нет, но кто знает…»

Он пропустил людей вперёд. Они едва успели подойти к двери, как сзади раздался пронзительный вопль.

— Э-эй! Теск! — Харольд остановился в паре метров от сармата и сжал кулаки. — Ты куда собрался⁈ Ты должен был мне помочь!

Гедимин мигнул.

— Откуда метательные стержни в трубе? — спросил он. Харольд ощерился, странно сгибая спину в холке.

— Она врёт! Кому ты веришь⁈

Самка жестом поманила сулиса к себе и помахала в свете ближайшей лампы заточенными стержнями.

— Мы всё собрали, Уотерс. Красивый механизм у тебя на борту. Он всё ещё там, Харри. Покажешь своему большому другу, для чего он нужен?

Харольд тонко взвизгнул и подпрыгнул на месте. Его глаза сошлись в щёлки.

— Не ври, мартышка! Там ничего нет! Джед, ну что ты встал столбом⁈ Бей!

Гедимин недобро сощурился.

— Я сначала проверю, — угрюмо сказал он. — Если в правилах не было стрельбы, то зря ты её устроил.

— Слизь! — крикнул Харольд, швыряя в сармата скомканную обёртку. Из темноты вынырнул экзоскелетчик и крепко взял его за руку — сулис даже опустить её не успел. Гедимин, оглядевшись, увидел, что к ним уже стянулись люди. Сквозь рыхлую толпу пробирался дежурный с двумя охранниками.

— Теск, ублюдок, — Харольд извивался в стальных «клешнях», пытаясь высвободить руки. — Тварь серокожая! Кому ты веришь⁈ Мне или им⁈

— Тихо, парень, — экзоскелетчик слегка приподнял сулиса и встряхнул его. — Иди орать в соседний кратер.

Он потащил Харольда к двери. Оттуда, привлечённый шумом, уже выглядывал патрульный в жёлтом экзоскелете. Гедимин переглянулся с байкерами и угрюмо сощурился.

— Что у него на флиппере? — спросил он. — Я хочу видеть.

Идти оказалось недалеко — байкеры снимали ангар рядом с космодромом. Это было длинное строение, похожее на ремонтные ангары Кенена, только прикреплённое к грунту и разрисованное от опор до крыши. И вокруг, и внутри было много людей — кто-то был одет «по-парадному», остальные — в тёмных комбинезонах с креплениями для инструментов. Увидев сармата, все останавливались и отходили на пару шагов.

— Он с нами, — коротко сказал Торнтон вооружённой самке у входа. Она, кивнув, направила кинетическую винтовку в небо. «Местные повстанцы,» — Гедимин оценил калибр и пересчитал замаскированные стволы над входом. «Надеюсь, обойдётся без драки.»

Флиппер Харольда он узнал сразу. Машина была прикреплена к ремонтному стенду и дополнительно пристёгнута к нему толстой цепью. Блестящие борта уже подёрнулись пылью и покрылись тёмными брызгами.

— Вот тут, у рулевой стойки, — самка, провозившись несколько секунд, приподняла переднюю часть обшивки. — Тут по бокам отверстия, вроде как для вентиляции. Кольцевая прорезь. А эта штука вертится на девяносто градусов. Вот сюда выведен спуск.

Гедимин поддел пальцем подвижное сопло и хмыкнул.

— Стержнемёт. Они разрешены на гонках?

Люди переглянулись, и двое из команды сложились пополам от хохота. Вокруг раздались нестройные смешки — к Торнтону незаметно стянулось пол-ангара, и вопрос Гедимина слышали все.

— Вообще-то нет, — серьёзно сказала самка. — У вас, тесков, наверное, весёлые гонки. У нас всё прозаичнее. Это была первая регата малыша Уотерса…

— И она же — последняя, — закончил за неё Торнтон. — Судейское решение, теск. У нас копия на руках. Эй, Рагна на месте?

— Через час будет, — отозвался кто-то из толпы.

— Если дождёшься, посмотришь всю папку, — кивнул Торнтон. — Дисквалификация на пять лет. Я бы посадил его на пять лет, но у нас тут порядки…

Он выразительно ухмыльнулся.

— Надеюсь, Билли выступит в следующем году. Он один из лучших. Рейдером был в войну…

— Эй, хватит, — встревожился Лю, незаметно показывая бородачу четыре растопыренных пальца. Гедимин мигнул.

— Плохо, — буркнул он, убирая руку из-под обшивки флиппера. — И часто у него… так?

Люди переглянулись, кто-то хмыкнул.

— До такой степени — впервые, — начал было Торнтон, но его тут же перебили.

— А когда он мне провод подрезал — это что было?

— Ни разу не зарядил за собой аккумулятор, — мрачно сказала самка с длинным пучком волос, обмотанным светодиодной гирляндой. — Вот ни разу. Кинет на стойку и ускачет.

— А за вскрытый холодильник я бы ему шею свернул, — добавил человек, вытирающий руки ветошью. — А я ещё защищал его…

Первая самка и Лю, переглянувшись, дружно взглянули на Гедимина.

— Вот тебе в компанию, сармат. Это был второй акт пьесы, — сказала самка. — И, мне кажется, пора писать финальный — «Изгнание Уотерса».

Гедимин снова мигнул. «Надо же было влезть в чужие традиции,» — сердито думал он.

— Его уже побили, — буркнул он. — Больше не надо. Ни бить, ни убивать.

Вокруг зафыркали.

— У тебя странные вещи в голове, теск, — сказал Торнтон. — Кто его убьёт⁈

— Ещё сидеть за него, — пробормотал кто-то в толпе. — И так вчера ругались с копами…

Гедимин уже устал мигать — и вообще устал и чувствовал себя идиотом.

— Из-за чего? — спросил он, повернувшись на голос. Торнтон хмыкнул.

— Из-за фингала под глазом Уотерса, разумеется. Он очень громко орёт, когда чует опасность.

— Он сказал, что никто не заступается за тесков, — мрачно сказал Гедимин, глядя на флиппер. Это устройство, по крайней мере, было осязаемым и понятным до последней детали…

— А ты добряк, — вздохнул Лю, хлопнув сармата по локтю. — Жаль, что теск. Механик, да? Тебя мы взяли бы. Хорошие механики наперечёт.

Гедимин скользнул взглядом по машинам в ангаре и кивнул.

— Я пойду, — сказал он. — Глупо вышло.

— Да нет, ты ещё из умных, — сказал владелец взломанного холодильника, отложив ветошь. — Я в драку сразу полез.

Вокруг снова послышались смешки.

— Да, с тобой нам повезло, — сказал Торнтон, смерив сармата взглядом с макушки до ступней. — Хорошая броня. С пневмоприводами?

— Сам ношу, — отозвался Гедимин, разворачиваясь к выходу. — Пусть твой друг быстро вылечится.

С ним попрощались нестройно, но очень вежливо. Самка с кинетикой поднесла руку к шлему и криво ухмыльнулась, проводив сармата задумчивым взглядом. Он вышел на улицу, сел на ближайшую скамью и тяжело вздохнул. «А Маккензи, оказывается, был прав… Глупо вышло. На редкость по-идиотски. Не твоё это дело, Гедимин. Займись лучше реактором.»