Обратный отсчет: Равнина

Часть 1 3–5 дни месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

3 день Молнии, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Осмотреться Гедимину не дали — кто-то подтолкнул в спину, и он спрыгнул на спускающийся подъёмник. Машина стояла на открытом плато; вперёд было видно далеко, но как-то смутно, будто в сгущающихся сумерках. Приглушённый серебристый свет лился со всех сторон, даже немного снизу; в сероватом небе, покрытом неровной красно-золотой сеткой из пятен и полос, виднелся красный, почти багровый шар. Он стоял в зените, и можно было бы принять его за солнце — его края даже прикрывала облачная поволока — но Гедимин сразу понял, что эта штука никакого света не излучает.

Под ногами хрустнуло и зашуршало; сармат шевельнул ступнёй — под пальцами перекатывались мелкие гладкие камешки, очень похожие на застывшие капли расплава. Между ними пробивались пучки лиловых волокон и красных закрученных спиралями щёток. Они непрестанно шевелились, колыхаясь во все стороны — то одновременно, то порознь, и над плато стоял непрекращающийся тихий шелест. Гедимин пару секунд завороженно смотрел, как странная «трава» то смыкается на его пальцах, то ложится на гравий, то вытягивается в струну — и всё это в полном безветрии. Потом потянулся за анализатором.

— Неба сверху, земли под ногами! — услышал он чужой гортанный голос и, мигнув, поднял взгляд от шевелящейся травы на незаметно подошедшего человека. Это определённо был человек — не странно схожий гуманоид, а именно Homo sapiens; Гедимин не проверял его ДНК, но в своих выводах был уверен, как никогда. Ростом он был ещё меньше, чем горожане Ураниум-Сити его пола и возраста… если только сармат правильно определил возраст по тёмному, обветренному лицу и тяжёлым векам над узкими чёрными глазами. На щеках у чужака были шрамы, странно симметричные, будто эти насечки, по три с каждой стороны, сделали нарочно. Другие рубцы, уже несимметричные, виднелись на оголённых руках. Он был одет в балахон до самой земли, то ли из ткани, то ли из кожи, сплошь, в три слоя, покрытый нашивками и нитками бус, какими-то клыками, шипами, грубо огранёнными камешками… Тяжёлые широкие рукава с длинными прорезями болтались вдоль тела; на выставленных в прорези руках блестели желтоватые браслеты. Гедимин успел насчитать девять штук, прежде чем услышал радостное хмыканье Айзека, и тот двинулся вперёд, навстречу человеку.

— Мы все рады, что вы смогли приехать, — продолжал «абориген», втыкая в землю непонятную палку, занимавшую его руки. — Айси-ек! Кен-нен!

Его сухие пальцы коснулись груди Гварзы. К удивлению Гедимина, сармат изобразил дружелюбную гримасу и наклонил голову в знак приветствия. Айзек и вовсе осторожно тронул чужака за плечо — почти что обнял.

— Мы тоже рады, Руниен, — улыбнулся он. — Тут с нами ещё двое — Вепуат и Гедимин.

— Ве-пу-а, — проговорил после секундной заминки Руниен, осторожно касаясь пальцами груди Вепуата; тот наблюдал за ним настороженно, но попытался улыбнуться. — Вепу-а и звери металла здесь, на Равнине. И Йе… Дим-мин.

Он протянул руку к скафандру Гедимина, но не притронулся — только запрокинул голову, измеряя сармата взглядом. На шее у него тоже были шрамы — и какие-то бусы, подвески, спрятанные под одежду, словно тех, что на виду, было недостаточно.

— Дим-мин, — повторил он уже увереннее, опуская руку. — Дерево на острой вершине. Верно, вы горды своим ростом. Рассказывают, что вы называете себя высоким народом…

Гедимин ошалело мигнул. «Высо… высшая раса⁈ Кто сюда-то эту дрянь приволок⁈»

Спросить он ничего не успел — Вепуат, почуяв неладное, ткнул его кулаком в бок.

— Это нехороший разговор, Руниен, — вмешался Айзек. — Лучше поговорим по пути к стоянке. В машине Ванджур, ему надо поскорее вернуться.

— Да, стоянка, — помрачневший было Руниен снова просиял. Выдернув из гравия палку (он умудрился вбить её в такой грунт на удивление глубоко — сантиметров на двадцать, не меньше), он широким жестом указал на соседний холм, на вершине которого что-то копошилось.

— Скогны привезли лучшие шатры, и припасы на месте. Здесь лёгкая дорога для вашей машины. Гор уже там, он вас и встретит. А я пойду с Ванджуром обратным путём.

«Шатры?» — Гедимин снова мигнул, но Руниен — и Айзек вслед за ним — уже проворно спускались с плато. Никакой дороги там не было — за тропинки сармат принял какие-то длинные, довольно глубокие промоины, но из них лиловый и красный «мех» торчал ещё гуще, чем вокруг. «Тут или никто не ходит,» — думал сармат, широко расставляя пальцы на ненадёжном грунте, — «или эта флора восстанавливается быстрее колонии бактерий. Если это вообще флора…»

Кроме холма, к которому их вёл Руниен, вдалеке виднелись ещё три такие же возвышенности с плоскими вершинами и полуразмытыми склонами. Возвышения казались окрашенными в лиловый и алый, — видимо, из-за той же странной травы; в низинах под ними красные и фиолетовые пятна чередовались с белыми и жёлтыми, и кое-где торчали толстые ребристые колонны и скопления приплюснутых валунов. В надвигающихся сумерках Гедимин не мог толком рассмотреть их, но вокруг них всё время что-то колыхалось — однонаправлено, в такт слабому ветру. Остановившись, сармат пригляделся и увидел широкие веера, сложенные из тонких пластин. Они торчали из колонн, из вмятин и расщелин на валунах, вылезали пучками и закручивались в кольца и спирали. «Красные,» — отметил про себя Гедимин. «В основном красные. Вон там — синие, и несколько чёрных. И ничего зелёного. При том, что спектр местного источника света…»

— Гедимин! — окликнул его Айзек. Сарматы успели отойти шагов на двадцать, пока ремонтник изучал местную флору, и теперь, заметив отставшего, остановились и развернулись к нему. Руниен, обогнавший было всех, быстро обошёл их и встал рядом с Айзеком, ближе всех к Гедимину.

— Тут спокойные тропы, но лучше не разбегаться, — заметил он. — Дим-мин хотел бы идти медленнее?

— Надо взять образцы, — Гедимин кивнул на ближайшую «груду валунов» с симметрично-ребристыми поверхностями. — Минералов и форм жизни. Я отсюда начну.

— Сто-ой! — крикнул Айзек, для верности приложив руки воронкой к респиратору. — Отставить образцы. Мы идём на стоянку!

— Ваши шатры и нужные вещи, — сказал Руниен, быстро оглянувшись на Айзека. — Вы ещё не осмотрели их. Надо сначала удобно вас устроить, чтобы не было проблем.

Гедимин мигнул.

— Мы приехали работать — или удобно устраиваться?

Айзек, в пару прыжков поравнявшись с ним, крепко схватил его за руку и поволок за собой — догонять Руниена, уже обогнавшего колонну сарматов и поднимающегося на соседний склон.

— Успеешь наработаться, — прошипел он Гедимину в наушник. — Это называется «гостеприимство», атомщик. Не смей их обижать!

Сармат снова мигнул, но подчинился. Ему было не по себе. «Опять традиции. Откуда их столько берётся⁈»

Миновав крутой участок голой осыпи, Руниен выбрался на плато и, обернувшись, помахал сарматам. Вершина холма была ровной, будто срезанной. Разгоняя сумерки, среди тёмных округлых, продолговатых и приплюснутых объектов горели огни — ровный красновато-рыжий свет, непривычный, но приятный для глаз.

— Дошли? Никто не ранен?

Из красноватых отблесков на край плато шагнуло длинное худое существо. Одежды на нём не было вовсе — рыжеватый кольчатый панцирь прирос к телу. Две «руки» гигантского богомола застыли вскинутыми над узкими плечами, ещё две крючковатые конечности прижимали к груди белую палку с кольцом на навершии — такую же, как посох Руниена. Длинная морда качнулась из стороны в сторону, шевельнула жвалами.

— Проезд свободен. Скажите Ванджуру — площадка для машины между четырёх огней!

Где у «богомола» орган, издающий звуки человеческой речи, сармат так и не понял — но говорило существо легко и чётко, только на фоне всё время слышались то щелчки, то потрескивание. Гедимин шагнул в сторону, провожая взглядом бронеход, всползающий на склон. «Богомол» помахал кому-то лезвиями верхних «рук», и сармат увидел на «посадочной полосе», отмеченной огнями, невысоких гуманоидов, быстро освобождающих путь. Их длинные гривы, связанные в приподнятые пучки, маслянисто блестели в красном свете фонарей.

— Рад тебя видеть, Гор, — Айзек первым подошёл к «богомолу», тронул пальцами кольчатый хитин. Существо коротко что-то протрещало, лезвия осторожно коснулись плеч сармата. Что-то притронулось к боку Гедимина; скосив глаз, сармат увидел Вепуата, настороженно наблюдающего за аборигенами. Их тут было много — больше, чем Гедимину показалось вначале: они обступили волокуши, корзины и тюки, высунулись из-за купольных строений. Все они были очень малы ростом — не то что рядом с сарматами, даже Руниен был на голову выше самого рослого из них. «Тут два вида,» — отметил про себя Гедимин. «Светлокожие — крупнее, и морды… лица… не такие длинные. Тёмные держатся у волокуш… Zaa hasu! Волокуши!»

— Устраивайтесь, — из полумрака снова вынырнул Руниен; за ним шёл, глядя только под ноги, сармат в радиозащитном скафандре. — Надеюсь, вам будет удобно. Гор побудет тут до темноты, а ночью подойдут Калиг и Навкет. Не пугайтесь, если свет потускнеет, — у них глазная болезнь…

— Помню, — кивнул Айзек. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Мы всем вам благодарны за помощь.

— Я вернусь утром, — Руниен приподнял ладонь в прощальном жесте — совсем по-сарматски. — Ненадолго, но постараюсь. Жаль, у меня мало сопровождающих для вас четверых. Всего трое, если считать Калига, — а он днём беспомощен… Смотрите!

Над горизонтом вспыхнуло изжелта-зелёное зарево, и Гедимин изумлённо замигал, глядя, как оно в чёрном небе складывается в знак радиационной опасности.

— Хассинельг, — донеслось из-под неподвижных жвал Гора, и сармату померещилась усмешка. — Зажигает огни в вашу честь. Через пару дней появится сам.

Гедимин смотрел, как узор в небе делится надвое и выстраивается в кольца, накрывая миллионы километров, пока кто-то не толкнул его в бок.

— Дело к ночи, — хмуро сказал недовольный Гварза. — Иди заселяйся. На картинки ещё насмотришься.

— Скогны поставили шатры по своему усмотрению, — услышал Гедимин трескучий голос Гора. — Я сказал им ждать. Если вам неудобно, они переставят.

«Шатры⁈» — Гедимин запоздало мигнул, сообразив, что представляют из себя купола, расставленные по вершине холма. « Zaa hasu… Действительно, шатры. Такое и в музее не увидишь…»

На каркас, подсвеченный изнутри теми же красными «лампами», был натянут плотный кожух без единого шва — шкура какой-то крупной твари, сохранившая естественный сетчатый узор и слюденистый блеск. За откинутым пологом — надрезанным краем той же шкуры с какими-то крючками по бокам — Гедимин увидел основание высокого шеста, другим концом упирающегося в потолок. Через секунду он понял, что это не шест, а позвоночный столб — желтовато-белый, с остистыми отростками, скреплённый небольшим позвонком с кольцом наверху. В отверстия в кольце, как в естественные пазы, входили концы боковых подпорок — на нём держался весь каркас строения. Это были не палки, как сначала показалось Гедимину, — шатёр натянули на сплетённые вместе кости, длинные, раздвоенные, вычищенные до блеска и местами просверленные и скреплённые ремешками. Они были очень длинными — метра по три каждая, но и этого не хватило — каркас стоял на кольцевом фундаменте из плоских камней разных размеров. Их собирали прямо тут, никак не обрабатывали и ничем не скрепляли, — на некоторых все ещё росло что-то мелкое и шевелящееся.

— Здесь вещи, — Гор указал на свёртки, лежащие на застеленном шкурами полу. — Спальные коконы. Жаровни для тепла. Подстилки. Мы плохо знаем, что вам нужно, но тут привезено много вещей. Берите всё, что пригодится.

Айзек, пригнувшись, заполз в шатёр, деловито поправил камни, окружающие трёхногую подставку с «лампой», вытянулся вдоль округлой стены, потыкал кулаком в настил и довольно хмыкнул.

— Хороший шатёр. Скогны постарались.

Бледные гуманоиды, столпившиеся за спиной Гора, зашевелились, закивали, энергично встряхивая блестящими гривами. Улыбались они, не разжимая губ, но под губами угадывались длинные заострённые зубы. «Выдры,» — вспомнил Гедимин. «Водяные хищники.»

— Я заселюсь здесь, — сказал Айзек, вытаскивая из угла ещё одну «каркасную» кость — в этот раз одиночный отломок — и привычным движением вставляя в естественные пазы; на получившуюся перекладину он тут же повесил какие-то тряпки. — Кенен, ты не против?..Пусть все посмотрят свои шатры, и минут через пять встретимся у подвод. Там, кажется, что-то привезли?

— Съестное, — отозвался Гор, отходя от «дверного» проёма. Он что-то быстро протрещал Скогнам, указывая на Вепуата и Гедимина — точнее, на предметы за их плечами: дроны и оружие. Скогны брызнули врассыпную. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Здесь буду я, — сказал, едва заглянув во второй шатёр, Гварза. Он дотянулся до свёртков, небрежно разворошил их, покосился на кости-отломки, разложенные на краю каменного фундамента, и снова поднялся на ноги.

— Устроим этих двоих. Гедимин! Никакой работы в жилой зоне, ясно?

Сармат угрюмо сощурился, но промолчал — вокруг было слишком много интересного, чтобы тратить время на Гварзу.

У следующего шатра из сумрака вынырнули Скогны с чем-то лёгким, но объёмным. Гор щёлкнул клешнёй, и они, переглядываясь, начали что-то объяснять. После ещё одного жеста они подались назад, оставив свою ношу у входа в шатёр, прямо на траве.

— Подушки, — сказал Гор. — Для ваших вещей. Вот для этих двух — две маленькие или одна длинная?

Он указал на дроны Вепуата.

— Или жёсткая подставка? Может, им надо висеть?

— Д-двух подушек хватит, — отозвался Вепуат, слабым жестом указывая на те предметы, что поменьше. Скогны с радостными возгласами похватали их и кинулись в шатёр. Гедимин подошёл к длинной подушке, с сомнением потыкал в неё пальцем.

— Моё оружие сильно греется. Если положить сюда, эта вещь загорится. У Вепуата такое же. Тут есть негорючие подставки?

«Или, правда, подвесить к каркасу?» — он недоверчиво сощурился на тонкие изогнутые кости. «Лучше не рисковать. Эта штука и так еле держится.»

Гор резко что-то прощёлкал, и Скогны сгрудились вокруг подушки, что-то обсуждая. Потом один из них метнулся к волокушам. Они двигались так стремительно, что у Гедимина рябило в глазах; он даже не отследил, когда гуманоид вернулся, неся в охапке ещё одну подушку такой же формы, только другого цвета и странно блестящую.

— Aasane! — существо смяло край материи в кулаке и оглянулось на Гедимина. — Aasanthullak!

Сармат мигнул.

— Это негорючая ткань, — пояснил Гор, жестом отгоняя Скогна в сторону. — Внутри и снаружи. Выдерживает расплавленный металл. Проверь, если хочешь.

Скогны оживлённо заверещали, кто-то потянулся за «фонарём». Гедимин качнул головой.

— Ладно. Вепуат, возьми. Оружейная… подушка, — он криво ухмыльнулся. Вепуат ответил нервной ухмылкой и положил подушку у «стены».

— Мы с тобой, выходит, рядом, — он кивнул на соседний, пустующий шатёр. — Смотри, на твоём крючки чёрные, а у меня синие.

Он указал на примитивный запирающий механизм на краю полога. Гедимин огляделся и кивнул — похоже, только этот элемент и различался в одинаковых строениях.

«Своеобразная конструкция,» — вежливо думал он, вползая в свой шатёр. Скогны уже притащили ему «оружейную подушку», кто-то даже соорудил из отломка кости вешалку. Гедимин потянулся было к анализатору, но услышал в наушниках сердитое шипение Гварзы и нехотя отвернулся от неизученной жаровни и вороха тряпья… или, возможно, шкур.

«Волокуши! Похоже, те самые…»

«Подводы», как назвал их Айзек, стояли на краю плато, поодаль от «жилой зоны». Уже сильно стемнело — Гедимин перестал различать цвет травы на склонах — но аборигенам это не мешало. Они сновали среди вещей, редко высовываясь на свет, и только по громкому щелчку жвал Гора прекратили броуновское движение и развернулись к пришельцам. Здесь были только тёмнокожие, совсем уже мелкие, с желтоватыми и рыжими гривами и сильно вытянутыми вперёд челюстями. Забравшись на волокуши и бочки, они глазели на сарматов, изредка пронзительно перекрикиваясь.

— Здесь вода, — Гор указал на большие бочки с боковыми выступами — то ли патрубками, то ли необрубленными отростками необработанного дерева. — Каждый день будет свежая. Бронны проследят. Самая чистая, из родников Алвена.

Бронны заверещали, но Гедимин смотрел не на них — краем глаза он заметил очень выразительные лица ближайших Скогнов. Возможно, он неправильно понимал мимику аборигенов — но это выглядело, как очень кислые натянутые ухмылки.

— Здесь ещё и припасы? — Айзек покосился на ряды корзин, бочонков и сваленные на волокушу тюки. Накрытые корзины выглядели обычными — насколько может быть обычной примитивная плетёная ёмкость из срезанных веток — но, присмотревшись, Гедимин увидел очень мелкое, плотное, многослойное и какое-то хаотичное плетение. «Это не ветки,» — подумал он. «И, похоже, не плетёнки. Оно так и растёт.»

— Всё, что смогли привезти, — отозвался Гор. — Плоды, корни, звери. Здесь на десять дней. Вот кухня…

Из-за навеса, поставленного на одну из волокуш (она лежала на земле почти горизонтально, без заметного перекоса), высунулся Бронн с огромной для его роста ложкой, поймал на себе взгляд Гедимина и оживлённо заверещал. Гор громко щёлкнул жвалами, и расшумевшиеся аборигены притихли.

— Они хотят узнать, что вы будете есть, — пояснил «богомол». — Сегодня — и завтра тоже. Некоторая еда готовится долго. Они хотят, чтобы всё было очень хорошо.

— Передай им благодарность, — отозвался Айзек со слабой улыбкой. — Зря их не предупредили. Мы, как и всегда, едим только свою пищу. Всё, что они привезли, можно забрать обратно.

Гедимин покосился на молчаливых Скогнов — их ухмылки из натянутых превратились в искренние, зато Бронны на волокушах заметно помрачнели. Один из них спрыгнул к ногам Гора и что-то затараторил, быстро, но приглушённо. Гор повернулся к Айзеку.

— Руниен предупреждал их, но они опять решили по-своему. Они жалеют, что сделали глупость. Ненужное будет увезено сегодня же.

Бронн с ложкой подал голос — еле слышно и, как показалось Гедимину, смущённо. Гор что-то ему ответил.

— Всё-то можно не увозить, — пробормотал сармат, глядя на корзины. — Нам же нужны образцы. Может, это годится на субстрат… ну, экипажу станции надо будет что-то есть? Через порталы не натаскаешься…

Вепуат ткнул его кулаком в бок, прерывая бормотание. Айзек едва заметно кивнул.

— Пусть оставят десять плодов каждого вида, — распорядился он. — Сложат их на холоде отдельно. Они нужны для нашей работы. Остальное можно увезти.

«На холоде?» — Гедимин мигнул. «У них на волокушах холодильные установки? Навряд ли. Разве что лёд в мешках… есть тут ледники? Отсюда не видно…»

Отсюда — над шатрами, под тускнеющими, но ещё не погасшими небесными узорами — было видно кое-что другое — вытянутая цепочка багровых вспышек. Они то исчезали, то разгорались с новой силой, но общие очертания зубчатой огненной полосы оставались неизменными. Гедимин подозрительно сощурился на них и бросил быстрый взгляд на камни под ногами. «Вулканическая цепь. Очень активная. Надо поискать тут лаву и пепел…»

— Бронны просят оставить кухню и припасы для тех из них, кто будет тут работать, — снова заговорил Гор. — Они обещают поставить её в стороне и не мешать вам.

Айзек смущённо хмыкнул.

— Да, разумеется. Я должен был об этом подумать. Пусть сами решают, сколько чего им надо. Скажи им, что мы благодарны за помощь.

Бронны оживились. Гедимин настороженно сощурился и перехватил взгляд Айзека — тот уже отвернулся от припасов и высматривал что-то за шатрами, в стороне «посадочной полосы».

— Тут будут работать аборигены? — спросил он, поймав Айзека за плечо — тот очень быстро куда-то направился. — Ты не предупреждал. Им же нужен инструктаж, спецодежда…

Айзек успокаивающе похлопал его по локтю и очень осторожно отцепил пальцы Гедимина от своего скафандра.

— Пока ничего не нужно. Это вспомогательный персонал, не лабораторный. Охрана, уборщики, доставка…

Гедимин оглянулся на Броннов — они ловко, объединившись по трое-четверо, затаскивали крупные грузы на волокуши. «Не такие уж слабые,» — щёлкнуло в мозгу. «Надо бы взвесить такую бочку…»

— Они будут здесь… роботами-уборщиками? — он невольно поморщился. — Они это… по своей воле? Это же не… рабы?

Едва договорив последнее слово, Гедимин услышал звонкий щелчок — на его плечо опустилось хитиновое лезвие. Голос Гора звучал ровно, как обычно, но фоновый треск стал на порядок громче — слова даже трудно было разобрать.

— Здесь нет никого не по своей воле. Это простая помощь. Я могу сказать им уйти.

Айзек замотал головой и сердито сощурился на Гедимина.

— Никто не должен уходить. Атомщик! С каких пор поддержание чистоты стало зазорным⁈

Сармат смутился — похоже, он опять нарушил какую-то традицию.

— Мы могли бы роботов привезти, — пробормотал он. — Но если они сами… У них, может, другая, важная работа…

Айзек тяжело вздохнул.

— Все хотят помочь в такой большой стройке, — сказал Гор в затянувшейся тишине. — Бронны тоже. Так мне не говорить им уйти?..

…Груз принайтовали надёжно — насколько это было возможно при тросах из непонятного волокна и костяных или деревянных крючьях-креплениях. Гедимин смотрел издалека, как Бронны забираются на повозки, и всё равно пропустил момент, когда волокуши двинулись вниз по склону. В темноте трудно было рассмотреть почти плоские спины с угловатыми выступами — когда тягловые животные отделились от земли, сармат изумлённо мигнул. Они двигались с неожиданной скоростью — не прошло и пары секунд, как красные огни зажглись в долине между холмов и тонким ручейком утекли в черноту. С края плато, где поставили кухню и бочки с водой, доносились оживлённые возгласы — оставшиеся Бронны собрались там. За шатром мелькнула бледная тень, сверкнул наконечник на длинном древке — обещанная охрана заступила на посты.

«Почти уже стемнело,» — Гедимин взглянул на чёрное небо с узкими светловатыми полосами и пятнами. «Какое-то оно… складчатое. Интересно, что там светится? От нас звёзды видны не так…»

За спиной насмешливо хмыкнули.

— Астроном-любитель… Ты работать сегодня собираешься?

Гедимин развернулся к Гварзе и угрюмо сощурился.

— Я работаю.

Тот еле слышно хмыкнул.

— Через час тут окончательно стемнеет. Выстави защитное поле по периметру лагеря. Иди!

Гедимин смерил его мрачным взглядом и нехотя повернулся к шатрам. «Защитное поле… Где у этого лагеря периметр? Надо захватить с запасом, тут же ещё часовые… Где они, кстати?»

Обойдя с генератором вершину холма, он всего один раз заметил блеск наконечника чьего-то копья и белесое лицо, мелькнувшее в сумраке. Ему казалось, что уже достаточно стемнело, но чернота продолжала сгущаться — Гедимин уже с трудом отличал один шатёр от другого, чёрные силуэты, не разделённые световой полосой, сливались друг с другом и со «складчатым» небом.

«Готово. Поле в два слоя. Купол несплошной, но — тут же не от ядерного взрыва прикрываться, верно?»

Гедимин выключил «арктус» и, привыкнув к темноте, медленно поднял руку с анализатором. Вспыхнувший экран показался ему неприятно ярким.

«А теперь начнём работу. Сканирование атмосферы… осторожно, без спешки, уменьшить дальность, увеличить чувствительность…»

На экран высыпались короткие строчки, и Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «Началось…»

Ни одного знакомого атома в непонятных наборах значков не было — это вообще ни с какой стороны не походило на периодическую систему элементов, скорее — на сбившуюся кодировку. Гедимин щёлкнул пальцем по корпусу анализатора, направил его в другую сторону, «просвечивая» кубометр за кубометром. Значки вспыхивали раз за разом — непонятные, но, как очень быстро заметил сармат, каждый раз одни и те же. Он глубоко вдохнул, прислушиваясь к ощущениям, — через респиратор вроде бы проходил обычный воздух с хорошим процентом кислорода. «Интересно, что я выдыхаю…» — он поднёс к маске «перистые щупы» анализатора и выдавил из лёгких весь воздух. На экране на секунду высветился углекислый газ — и тут же растаял, смешавшись с элементами чужой периодической системы.

«Значит, внутрь идёт неизвестно что, а наружу — углекислота,» — сармат озадаченно хмыкнул. «В какой момент оно, интересно, перерождается? Или я пока расходую свой собственный, привезённый кислород, а как он кончится — буду выдыхать всё вот это?»

Он направил сканер на себя — и ожидаемо увидел слой нейтронностойкого фрила и ипроновую обшивку. Просунуть щупы под скафандр, не смешав две атмосферы, удалось не с первого раза. Гедимин уставился на экран — и облегчённо вздохнул, увидев знакомые обозначения азота, молекулярного кислорода и инертных газов. «Непохоже, чтобы оно в скафандре перемешивалось. И во мне вроде ничего такого нет. Ничего не понимаю…»

Он направил анализатор на лагерь, «просвечивая» насквозь шатры и наблюдая, как сканер собирает данные в голографическое изображение. Он работал исправно — кости не «слипались» со шкурами, отчётливо были видны ремешки креплений и крючки на краю полога — их состав несколько отличался, но знакомых атомов Гедимин не видел нигде. Луч сканера упёрся в землю, подсветив подвижный слой миниатюрных растений, рыхлые мелкие камешки, подозрительно похожие на капли расплава и крошёную пемзу, метров пять рыхлых камешков… и на экране показались криво лежащие пласты горных пород. Тот, что был прямо под холмом, выпирал под небольшим углом; он был гораздо больше холма, сканеру не хватило мощности проследить за ним, но это был всего лишь один из многих плотно сжатых слоёв. Здесь полосы лежали узко и часто чередовались, — на триста метров глубины Гедимин насчитал пять прослоек, обозначенных разными наборами символов.

«Взять из каждого пласта керн, проверить свойства и сопоставить с этими строчками,» — Гедимин присел на корточки, приложив ладонь к слою крошева. Камешки шуршали под пальцами, бур никак не дотягивался до материкового пласта. «Тут пять метров. Надо взять подходящий инструмент. Или поискать скальный выход…»

За плечом что-то зашелестело, и по скафандру сармата осторожно постучали. На незнакомый стук Гедимин развернулся, резко выпрямляясь, и встретился взглядом с фасетчатыми глазами гигантского «богомола».

— Хорошей работы. Сожалею, что прервал. Твоя стена вокруг стоянки?

Гедимин кивнул.

— Не всё с ней хорошо, — сказал, немного помедлив, Гор. — Внизу, под холмом, Бронны устроили отхожую яму. Твоя стена перекрыла к ней подходы. Бронны сильно смущены.

Гедимин растерянно мигнул. Смысл выражения «отхожая яма» вспомнился ему секунды через три — и он сам смутился до жара в затылке. « Hasu! Совсем забыл. Они же, как вся фауна, должны испражняться. Вот досада…»

— Где это место? — спросил он, смущённо щурясь. — Растяну стену вдоль него.

В темноте за спиной Гора засверкали десятка два глаз — кажется, все Бронны незаметно собрались вокруг «богомола» и ждали, чем кончится дело. Гедимин смутился ещё сильнее. «Могли бы сразу сказать,» — подумал он, но тут же осёкся. «Они не знают нашего языка. Знают только эти… стражи договора?..»

…Вверх по склону сармат возвращался, светя себе под ноги фонариком, — травы путались в пальцах, сыпучий грунт норовил вытечь из-под ступни, купола шатров окончательно слились с чёрным небом, на котором уже не проступали подсвеченные складки. Выбравшись к лагерю, Гедимин отметил с досадой, что красно-оранжевые «фонари» сильно потускнели — видимо, выжгли всё топливо. «Да какая разница. Сканер и в темноте видит…»

Гедимин направил луч на край плато и не сдержал радостной ухмылки, увидев на экране знакомые символы. «Неужели сработа… Э-э, там ипрон?»

— Ремонтник, это ты на меня «светишь»? — с нервным смешком спросил Вепуат, зажигая фонарь. Свет отразился от гладкой обшивки дрона, висящего чуть выше его плеча, и сканер Гедимина уловил характерную рябь — встречный сканирующий луч.

— Ну как, нашёл что-нибудь?

— Много всего, — буркнул Гедимин. — И ничего понятного.

Вепуат протяжно вздохнул.

— То же самое, ремонтник. Символьная каша на весь экран. Но, что любопытно, — с обоих дронов каша одна и та же. Покажешь свою?

Гедимин развернул голограммой несколько последних минут сканирования. Вепуат пригляделся и радостно хмыкнул.

— Сходится! Очень много сходится. Ты вот что… не торопись пока. Тут нужна система. Мы просканируем одно и то же и сопоставим наши записи. И каждую выявленную штуку будем как-то обзывать. Хотя бы «АБ-ноль-ноль-один» или «Альфа-семьсот». Только нужно знать наверняка, что под сканерами было одно и то же. Я сейчас делаю карту холма. Ты подожди, я закончу, и пойдём аккуратно по квадратам. Ладно?

Он смотрел на Гедимина с опаской, будто сармат мог на его глазах превратиться во что-то непонятное, и голос его, деланно-весёлый, странно дрожал. Ремонтник с трудом улыбнулся, хотя в темноте это навряд ли заметили.

— Хорошо придумано. Надо было мне самому сообразить. Странно тут голова работает…

— Да что тут не странно… — отмахнулся Вепуат, резкими жестами отправляя дроны высоко в небо. — Удивительно, что приборы не сбоят. Ты тут… не пропадай никуда, ладно? Дозиметрию там поделай…

Гедимин покосился на дозиметр. «Ага, рассеянная „сигма“… и „омикрон“ тоже тут. Ослабевает со временем… вероятно, в светлое время суток он гораздо сильнее. Возможно, счёт на десятые доли кьюгена. Странно, что аборигены приспособились. Не видел у них признаков лучевой болезни. И этот Руниен — он даже не абориген… Что-то странное с этими излучениями.»

Обдумать обнаруженную странность помешал громкий шорох за шатрами. Гедимин двинулся на звук — и увидел в слабом свете аборигенского «фонаря» мелкие силуэты Скогнов, а за ними — что-то массивное, в красной чешуе и блестящих жёлтых шипах.

— Стой! Кто здесь? — он направил луч фонаря на красную тушу, и в тот же момент копьё Скогна ударило его по запястью. Удар оказался удивительно точным — крепление отщёлкнулось, и фонарь, погаснув, улетел в темноту.

— Вот это было напрасно, — донёсся из-под красной чешуи спокойный рокочущий голос, и лапа с огромными когтями протянула Гедимину выключенный фонарь. — Как рука?

Сармат машинально ощупал запястье. В голове быстро щёлкало — и наконец всплыли пропущенные мимо ушей слова о притушенном свете и ночных гостях. «Мать моя пробирка…»

— Ты Калиг? Напарник Гора и Руниена? — Гедимин досадливо сощурился. — Нас предупреждали. Не сообразил. Извини.

— Ерунда, — отозвался когтистый; он был одного роста с Гедимином, а в плечах даже шире, и по очертаниям, увиденным в сумраке, сармат врукопашную на него идти не рискнул бы. — Нас частенько так встречают. Ты ещё сдержанный — схватил фонарь, а не оружие. Ну так — рука не болит?

Гедимин отмахнулся. Скогны успели раствориться в темноте — сармат не видел никого из них, но подозревал, что далеко они не отходят.

— У тебя с глазами… свет режет? — пробормотал он, кое-как подобрав слова. — Можно сделать маску из тёмного сте…

Он прикусил язык — яркие картинки «равнинной трансформации» всплыли перед глазами на середине слова «стеклоподобный». Калиг шумно выдохнул — это был рокочущий звук, похожий на отдалённый гул мотора.

— То-то и оно. У вас там много всяких интересностей. А вот как оно здесь…

Он оглянулся в темноту и коротко рыкнул.

— Мы с братом будем тут до рассвета. За стену свою не бойся — стоит, где стояла.

Выдернув из земли уже знакомую Гедимину палку-позвоночник с деформированным кольцом вместо навершия, существо двинулось вдоль шатра и моментально слилось с красноватой темнотой. Гедимин пристегнул забытый фонарь к запястью, пощупал едва заметную щербину на броне и помянул про себя спаривание «макак».

— Вепуат, — прошептал он в коммутатор, вспомнив о разведчике, так же блуждающем в темноте. — Тут пришли союзники. Здоровенные и в красной чешуе. Не пугайся и не свети на них.

— А я его видел, — отозвался Вепуат откуда-то из-за шатров. — Вместе с тобой, на сканере. Тебя не поранили?.. У того Скогна, что тебя ударил, забрали копьё. Теперь он в загородке на волокуше — я так понял, его заперли.

Гедимин мигнул. «Я ничего не видел. Удобная штука — сканер.»

— Видишь, где в стене проём? — спросил он. — Надо заделать. Где прошли эти двое?

— Нет никаких проёмов, — ответил Вепуат. — Я, как его увидел, сразу всё проверил. Не знаю, где они пролезли, но твоя стена цела.

«Стоит, где стояла,» — промелькнуло в мозгу сармата, и он покачал головой. «Интересное явление. Купол-то сплошной, надо всем холмом…»

— Выходи к шатрам, на свет, — попросил Вепуат. — Я почти закончил, надо нам дальше скоординироваться.

Минуту спустя они стояли на пятачке между четырёх шатров, в перекрестье красноватого свечения из-под откинутых пологов, и Вепуат деловито цеплял дроны кабелями к передатчику Гедимина.

— Пусть и у тебя будет. Стандартная карта-сетка. Вот эти два квадрата видишь? Тут меньше всего органики, и ближе материк. Нам бы их тщательно прочесать. И набрать образцов.

— Тут пять метров крошёной пемзы, — буркнул Гедимин, оглянувшись на горизонт; полоса огней потускнела, но один из них горел довольно ярко, неровно, будто где-то вдалеке из вулкана толчками изливалась магма.

— Чем тебе пемза не образец? — отозвался Вепуат, поворошив ступнёй камешки. — С чего-то надо начинать. Ты смотри, сканируй по-всякому — и по атомам, и по сложным молекулам, и по структуре. Чем больше данных, тем лучше.

— С атмосферы начнём, — Гедимин вспомнил свои опыты с составом выдыхаемого воздуха. — С трёх метров над грунтом. Потом пойдём вниз.

«А потом — в лабораторию, и до утра будем сверять,» — закончил он про себя и с тоской вспомнил Константина. «Его бы сюда — сопоставлять и анализировать. А мне одного странного вещества хватало с головой…»

… — У тебя в пробирку с зелёными насыпались красные, — сказал Вепуат, разглядывая образцы в ярком свете двух фонарей. — А тут ещё и чёрный.

— Я по сканеру смотрел, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. — Это один минерал.

— Ну-ну, — отозвался Вепуат. — Посмотрим на сканограммах. Не люблю копаться в темноте — всегда ерунды накопаешь.

Гедимин на пару секунд зажмурился; хотелось протереть уставшие глаза, но мешал лицевой щиток. Последнее время его донимала странная усталость — будто он отработал не одну смену. Покосившись на часы, он удивлённо мигнул — они показывали два часа дня. «Перенастроить на местное время…» — он снова зажмурился, встряхнул головой, отгоняя дремоту. Вепуат протяжно зевнул.

— Знаешь что? Нам бы выспаться. А то мы тут насканируем. Кто куда, а я в шатёр.

Гедимин покосился на ненадёжное сооружение из костей и шкур.

— Накрыть тебя защитным полем? Не нравится мне эта пемза…

— У меня свой генератор, — отмахнулся Вепуат. — Иди спать. Надеюсь, часа четыре нас не хватятся…

Полог опустился. Крючки остались непристёгнутыми — Гедимин видел в узкий просвет, как гаснет красный луч, и слышал, как Вепуат копается в подушках и тряпье. Он покосился на свой шатёр, резко качнул головой, стряхивая сонливость, и пошёл на свет — к лаборатории, зажатой между двумя цепочками ярких огней. Ему было не по себе среди шевелящейся без ветра «зелени» и багровых отсветов.

В лаборатории свет был привычный, белый; несколько секунд Гедимин смотрел на лампы и блаженно жмурился. Видимо, его шаги услышали — крышка люка скользнула в сторону, в узкий отсек выглянул встревоженный Айзек.

— Гедимин? Ничего не случилось?

— Пока спокойно, — отозвался ремонтник. — Калиг заходил…

— Они к нам заглядывали, — Айзек едва заметно улыбнулся. — Ещё не спишь? Я собираюсь. А вам, разведчикам, так давно пора. Представляю, чего вы в темноте накопали!

Гедимин досадливо сощурился.

— Долгие тут ночи?

— Здесь, на краю? Часов шестнадцать, — отозвался Айзек. — Так что спи спокойно. Выспишься, поработаешь, устанешь и снова заснёшь. Тут длинные дни, атомщик. Надо как-то приспосабливаться.

«Мать моя пробирка…» — даже на удивление уже не осталось сил. «Зря мы тут устроили лагерь. Это не работа, а сплошная спячка. Или надо ставить нормальное освещение. От этих красных ламп только глаза жжёт.»

— Вепуат сделал карту холма, — сообщил он. — А я провёл дозиметрию. Теперь будем смотреть образцы.

Айзек одобрительно хмыкнул.

— Только выспитесь сначала. И смотрите в лаборатории, а не в шатре. И от шатров много не отколупывайте — а то увлечётесь…

Он отодвинулся от проёма, жестом приглашая Гедимина внутрь.

— Пригнись, тут местами тесновато. А вот тут можно стоять.

Гедимин боком протиснулся между стендом механических испытаний и зачехлённой литейной станцией к миниатюрной химической лаборатории. Над ней горел яркий свет; Айзек, проходя мимо, погасил почти все лампы, оставив пару светодиодных цепочек.

— Проверял образцы пищи, — он, жестом попросив Гедимина пригнуться, пробрался к дальнему столу, накрытому защитным полем. — Надо бы на живых организмах, но из живого у нас тут только Би-плазма. Вот, смотрю, как питается.

Он кивнул на стойку с двумя десятками прозрачных кассет с шевелящимся содержимым. По бокам виднелись написанные от руки этикетки. «Контроль» — были обозначены две нижние ёмкости; их содержимое лежало спокойно.

— Главное, сам не ешь, — пробормотал Гедимин, разглядывая кассеты. В некоторые чужеродное вещество загрузили, измельчив в кашицу, куда-то засыпали мелкий порошок — всё, что осталось от органики после крекинга, обычной переработки в субстрат. Би-плазма шевелилась — если в её пище и были токсины, действовали они, похоже, медленно.

— Такие проверки — дело долгое, — сказал Айзек, аккуратно, но настойчиво оттесняя Гедимина к выходу. — Минимум на месяц. Иди спать, атомщик. Ты ничего не пропустишь!

…Два шатра из четырёх были пусты. Из жилища Вепуата не доносилось никаких звуков. Гедимин осторожно пролез под пологом и, втянув внутрь ноги, кое-как сел рядом со светильником. У стены отдельно лежала несгораемая подушка; сармат долго держал в руках сфалт, прежде чем положить его, и ещё несколько секунд наблюдал, как он лежит на зеленовато-серой ткани с хаотичным чёрным узором. Выждав немного, он дотянулся до приклада и щёлкнул переключателем — и улыбнулся, услышав свист охладительных насосов. На табло замелькали цифры — реактор «разогревался» так же стремительно, как в Ураниум-Сити. Гедимин держал ладонь на прикладе, и ему мерещилось ровное тепло.

«Хватит,» — сармат нехотя заглушил реактор, покосился на ворох вещей и измерил взглядом расстояние между каменными стенками-опорами. «Места хватит. Только вот это убрать…»

Он взялся за кованую ножку жаровни, одобрительно хмыкнул, найдя свисающий на цепочке колпак — тоже кованый, и даже с каким-то орнаментом, хотел накрыть огнеопасный предмет и вынести на улицу, но остановился на полпути. «Ровный жар. Непохоже на огонь. На чём оно работает?»

Верхняя часть жаровни состояла из каменных пластин, сложенных в подобие чаши; их было несколько, но швы между ними даже Гедимин еле разглядел — кто-то постарался с обработкой. На дне расходящейся чаши сармат увидел ту же пемзу, что хрустела под ногами, но в ней ещё поблескивало что-то красно-жёлтое — небольшие фрагменты сильно разогретого минерала. Гедимин осторожно поворошил камешки когтем — в ладонь ударил жар, свет стал ярче.

«Тут, внизу, ничего нет,» — сармат включил сканер. «Только чашка с каменной крошкой. И эти штуки ничем не подогреваются. Они сами выделя… Hasu!»

Он схватился за дозиметр — и ничуть не удивился, увидев подсвеченный значок «омикрон» и стрелку указателя, уткнувшуюся в чашку. Перечитав показания, он резко выдохнул и прочитал их ещё трижды. Ошибки не было — странный минерал «фонил» в омикрон-диапазоне, но на четыре порядка меньше, чем «полыхал» бы разогревшийся до такой температуры ирренций. Гедимин подозрительно сощурился на экран в поисках нейтронов, не увидел их, поднял один фрагмент на ладони и проверил его отдельно — и, махнув рукой, выставил светильник из шатра. «Похоже, это местный генераторный плутоний. „Светит“ слабо — всё уходит в нагрев. Ирренций в составе… омикрон-распад должен, по идее, давать уран на выходе. Урана не видно… Ладно, всё потом. Надо спать, пока мозг не расплавился.»

Он сдвинул все странные тряпки к дальней стене и улёгся поперёк, ногами к выходу. С крючками на пологе возиться не стал — там тоже могло обнаружиться что-нибудь противоречащее законам физики, и весь сон пошёл бы насмарку. Несколько секунд он устраивался, шурша подстилками и каменным крошевом под ними, потом затих, пристроив голову на согнутую в локте руку. Вдалеке что-то постукивало, звенело, плескалось; потом Гедимин начал различать голоса — Бронны, собравшись у полевой кухни, что-то обсуждали, стараясь говорить шёпотом, но то и дело срываясь на пронзительный писк. «Шли бы они спать,» — думал сармат, медленно проваливаясь в дремоту; ему уже мерещилась лаборатория и срабатывающие тревожные датчики.

…Когда Гедимин открыл глаза, вокруг было всё так же темно, а где-то за шатром переговаривались Бронны. Сармат сдвинул с запястья пластину, взглянул на часы и хмыкнул. «Десять вечера. А здесь ещё ночь. М-да, столько спать нас не учили…»

Он зажёг фонарь, нашарил фляжки, долго пил, утоляя накопившуюся жажду и голод, пока в голове не прояснилось. «Надо умыться. Легче будет думать. Заодно взять пробы воды. Гор называл её водой… надеюсь, это не какой-нибудь другой неорганический растворитель!»

Три соседних шатра были пусты, пологи откинуты, в двух горел свет; Вепуат у себя оставил светильник погашенным, а приспособление, вынесенное Гедимином из его «спальни», куда-то пропало. «Не взял пробы,» — он досадливо сощурился, мысленно выругав себя за несообразительность. «Вепуат небось взял. Он быстрее думает. Вот что значит — не совать голову в реактор…»

Большие бочки с водой стояли на краю плато, у полевой кухни, подсвеченные одиноким «фонарём» на бортике волокуши. Едва Гедимин приблизился на десяток метров, голоса Броннов смолкли, а ещё через пару секунд за корзинами, бочонками и плетёными загородками засверкали глаза — аборигены выбрались наружу и уставились на сармата. Гедимин досадливо сощурился. «Когда они вообще спят?»

Он остановился у большой бочки — по меркам Броннов, наверное, эта ёмкость была огромной, как целая цистерна. «Чутьё» ремонтника подсказало, а сканер подтвердил — корпус выдолбили из древесного ствола, забили широкими затычками с двух сторон и просверлили краны-патрубки внутри необрубленных сучков. «И налито неизвестно что,» — Гедимин сверился с анализатором и пожалел, что не взял из Ураниума пару канистр нормальной воды. «Ладно, Айзек и Гварза не отравились — как-нибудь выживу.»

Вентилей на сучках, разумеется, не было — дырку затыкали какие-то губчатые наросты. Гедимин примял их пальцем, подставил контейнер для проб и смотрел, угрюмо щурясь, на прозрачную жидкость. «Любопытно, что ни флоры, ни фауны нет. При таком хранении — и ничего не завелось…»

Контейнер растворяться не спешил, как и бронированная перчатка. Бронны молча глазели со всех сторон. Гедимин помянул про себя уран и торий и подсоединил один из своих шлангов к деревянному «патрубку». Примятые «грибы» в кране, видимо, не успели восстановиться, а поток воды прижал их ещё сильнее, — внутрь потекло с хорошим напором, нагреватель загудел, принимая поступившую жидкость за обычную воду, через десяток секунд шланг отсоединился, и Гедимин заткнул кран защитным полем. «Вода» прогрелась быстро; сармат мысленно махнул рукой и лёг прямо на землю, чувствуя, как кожу омывает горячая жидкость. «Раствор в ней хорошо мылится,» — отметил он про себя, слыша тихие щелчки лопающихся пузырьков. «Лучше, чем в Ураниуме. Приятно…»

Чуть поодаль на склоне белела мыльная пена — кто-то уже ополоснулся и слил отработанную воду прямо в промоину. Гедимин встал туда же. Горячая вода стекла, оставив ещё один мыльный след, на спину брызнула прохладная, приятно охлаждая кожу. Сармат подставил контейнер под сток и ждал, пока обсохнет тело под комбинезоном и мокрая голова, подозрительно разглядывая помутневшую жидкость. Через секунду он, спохватившись, сунул анализатор под броню и разочарованно вздохнул — момент, видимо, был упущен. На почти высохшей коже была только вода — два атома водорода и один — кислорода, ничего нового и совсем ничего интересного.

— А, вот ты где, — Вепуат, выйдя на открытое место, приветливо помахал дроном. — Исследуешь?

Гедимин недовольно сощурился.

— Взял пробы воды, — буркнул он, глядя на анализатор, прижатый к контейнеру с отработанной жидкостью. Знакомые обозначения на экране были, но очень мало. «Вот как это у них получается, а?»

— Вот и хорошо, будет дубль к моим, — деловито ответил Вепуат, пересаживая дрон с ладони на плечо. — Пойдём в лабораторию. Айзек нам уступает стол и немного посуды.

…Три листа бумаги, сверху донизу исчерченные столбцами обозначений, покрыла сетка пересекающихся прямых — сопоставление данных прошло успешно, но легче от этого не стало. Вепуат обвёл часть листа размашистым кольцом, и сарматы мрачно уставились друг на друга.

— Выходит, в местной атмосфере двенадцать значимых элементов. Шесть из них дают простые двуатомные молекулы, два — трёхатомные, у одного бывает и так, и сяк, а ещё он, те два и один из первых шести входят в сложные составляющие, — Вепуат поставил на листе несколько новых пометок. — Если бы удалось их все разделить и как-то с ними поработать…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Теперь посмотрим воду, — Вепуат придвинул другой лист, оставив исчёрканный край первого на виду. — Если хорошо посмотреть воду, я думаю, мы выловим основной местный окисли… Ядро Сатурна!

— Угу, — мрачно отозвался Гедимин, глядя на обведённые неровными линиями наборы значков. Местная «вода» состояла из трёх видов двуатомных молекул, и ни одна составляющая в них не совпадала.

— М-да, — сказал Вепуат, покосившись на листок с анализом атмосферы. — Жизнь на Равнине явно непроста. По сорок процентов того и сего и двадцать этого…

Он на секунду задумался, глядя поверх плеча Гедимина в сторону литейной станции.

— Всё-таки мы выловим основной окислитель. Надо что-нибудь поджечь — и пронаблюдать.

Он решительно поднялся из-за стола и пошёл к горелке, попутно щёлкнув переключателем. Гедимин услышал тихое гудение вытяжки.

— Что поджечь? — спросил он.

— А всё равно, — отозвался Вепуат. — Любую местную органику. Сходи набери травы… или вон у Броннов отщипни от корзин. Только не полкорзины сразу!

Гедимин слегка сощурился, но из-за стола встал. «У него хоть какие-то соображения. А у меня полный череп вакуума. Ладно, пойду за травой…»

— Жечь будем снаружи, — буркнул он, покосившись на анализатор. Вепуат резко развернулся к нему, растерянно мигая.

— Почему?

Вместо ответа Гедимин щёлкнул по экрану. На нём выстроились в ряд обозначения до боли знакомых азота, кислорода и инертных газов.

— Ядро Сатурна, — пробормотал Вепуат, сверяясь со своим анализатором. — Экраны всё-таки работают… Может, заэкранировать всё по самые уши — и дело с концом?

— Всё не заэкранируешь, — отозвался Гедимин, скользя взглядом по образцам. «Эти минералы тоже проверить бы на горючесть… Ладно, начнём с местной флоры.»

Снаружи ни на фотон не посветлело; сармат направил фонарь себе под ноги, и лиловая трава зашевелилась, подставляя веерные листья под луч. Собирать её было непросто — узкие нитевидные сегменты листа выскальзывали из-под пальцев, растение реагировало на любое касание, и в конце концов сармат сгрёб всё вместе с гравием и долго отряхивал от лишних минеральных примесей. Образец ещё трепыхался, когда Гедимин закрывал за ним крышку контейнера.

«И ещё пару горстей…» — сармат бросил в контейнер смятый комок красной травы и засунул шуршащую коробку под броню. «Теперь — к Броннам. Надеюсь, их корзины не будут уворачиваться…»

Выйдя из-за шатров, Гедимин сразу заметил на окраине шевеление. Из-за плетёной изгороди вынесли ещё один светильник и поставили у бортика волокуши так, чтобы он освещал открытые корзины и бочонки. В них рылись аборигены, пересыпая какие-то предметы в небольшие ёмкости. Над ними стоял Бронн с ложкой и периодически наклонял светильник, чтобы лучше рассмотреть что-то внизу. По его резкому окрику часть предметов из малой ёмкости была выкинута на склон, в темноту. Гедимин невольно поморщился. «Наши „макаки“ везде мусорят, и эти туда же. Будет тут куча гнилой органики…»

Из темноты донеслось громкое чавканье.

Сармата заметили. Возня с корзинами прекратилась, Бронны подались назад, кто-то влез на бочонок, и все уставились на пришельца. Гедимин недовольно сощурился. «Незаметно не получилось. Как теперь объяснить им, что мне надо?»

— Я возьму образцы веществ, — сказал он, указав на ближайшую, почти пустую корзину. — Растительные волокна. От этого ничего не испортится.

Бронны молча глазели на него. Их заострённые уши стояли торчком, кто-то даже приоткрыл рот, показав небольшие, но острые зубы. «Как у Скогнов, но мельче,» — подумалось Гедимину. «Тоже хищники… Так и знал, что по-нашему они не понимают. Что делать? Возьму образцы, будто так и надо. Будут сопротивляться — пойду искать переводчика.»

Он поддел когтем туго свалянное волокно и отсёк небольшой фрагмент верхнего слоя. Потом перешёл к бочонку и срезал длинный выступ — древесная щепка была неплохим образцом местной органики. Бронны молча следили за сарматом, но не вмешивались.

«То, что в корзинах, может быть, тоже сгодится…» — Гедимин заглянул в ёмкость и тут же отказался от этой идеи — крупные круглые ягоды явно содержали очень много влаги и для сжигания не годились. Сармат подсветил их лучом фонаря и невольно усмехнулся — они просвечивали насквозь, и внутри загорались серебристые искры. «Красивый эффект…»

Бронны зашевелились. Тот, что с ложкой, подобрался ближе, спрыгнул на бочонок и поднял крышку соседней корзины.

— Kur— rui?

Возможно, вопросительная интонация Гедимину померещилась, но в следующую секунду Бронн зачерпнул несколько ягод и протянул сармату.

— Eik sha kur-rui?

Гедимин качнул головой, жестом отстраняя ложку.

— Не надо. Много воды, гореть не будут.

«Он предполагал, что я это съем,» — сообразил сармат секундой позже. «Они же не поняли про образцы…»

Бронн следил за ним, пока не понял, что Гедимин уходит. Тогда он коротко взвизгнул, и аборигены снова зашевелились, возвращаясь к прежнему занятию. Сармат оглянулся на них из-за шатра и пожал плечами. «Как вообще предполагалось общаться? Айзек, кажется, знает их язык. Надо спросить, как выучил.»

…Опасения у Гедимина были, и на всякий случай он держал генератор защитного поля наготове — но горсть травы, подымившись немного с краёв, вспыхнула и рассыпалась пеплом, как ей, собственно, и полагалось. Вепуат, довольно хмыкнув, стряхнул золу и сунул в кювету обрезок корзины.

— Немного оставь, сожжём внутри.

Гедимин отломил часть щепки и следил, как прогорают и рассыпаются растительные волокна. Вид привычного огня сильно успокаивал. «Экзотермическая реакция окисления. Никаких странностей,» — он потянулся было к анализатору, но опустил руку. «Потом посмотрим. Наверняка там какой-нибудь бред.»

Крышка люка сдвинулась. Мимо Гедимина и Вепуата, тяжело ступая и придерживаясь за край проёма, прошёл Гварза.

— Х-химики, ядро С-сатурна… — услышал сармат его угрюмое бормотание.

— Эй, держи горелку! — прикрикнул на Гедимина Вепуат, увидев, как тот разворачивается вслед за Гварзой. — Чуть образец не уронил!

— Держу, — буркнул ремонтник, отворачиваясь от шатров и сердито щурясь. «Что ему опять не так⁈ Сидел бы, работал…»

…Дым вытягивался тонкой вертикальной струйкой, уходя в вентиляционное отверстие. Вытяжка гнала его слишком быстро — анализатор едва успевал фиксировать продукты горения. Вепуат смотрел на экран и вздыхал. Гедимин тоже смотрел. Вакуум в голове от этого не становился менее разреженным, но видеть на экране оксид неизвестно чего было приятно — всё-таки оксид…

Рядом послышался шорох, за ним — шаги. Из-за переборки вышел Айзек, смерил сарматов усталым взглядом и слабо усмехнулся.

— Эксперименты?

— Сбор данных, — отозвался Вепуат, крепко прижав ладонь Гедимина к столу — тот только изумлённо мигнул. — Местная органика окисляется кислородом. Это, я думаю, важно.

— Скоро начнёт рассветать, — сказал Айзек, даже не взглянув на анализаторы. — А часов через восемь наконец станет светло. Издержки жизни на тихом краю… Можете перевести часы — через пару минут начнётся новый день. А ещё через четыре часа я отгоню лабораторию на базу. Работайте спокойно, пока есть время. Только следите, чтобы ничего из ваших образцов не уехало в Ураниум.

Он прошёл мимо, устало щурясь. Гедимин и Вепуат переглянулись и потянулись к часам. «Мы тут уже почти сутки,» — думал ремонтник, настраивая продолжительность дня. «И вроде бы ещё не мутируем. Хотя — наверняка узнаем в понедельник. Интересно, какой день недели сегодня здесь. И делят ли тут время на недели.»

4 день Жизни, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Вепуат заглянул в жаропрочную кювету и задумчиво хмыкнул.

— И всё-таки не срастается… выходит, тут три атмосферных окислителя. И все — основные. Вон, смотри, сколько зольных остатков. А сколько было при сжигании в местной атмосфере?..

Он дотянулся до исчёрканного листа и обвёл три группы символов жирной красной чертой. Сильно она, впрочем, не выделялась, — лист и так был исчерчен вдоль и поперёк. Гедимин молча взялся за передатчик и ввёл первую группу. «Принимать к расшифровке как…» — он на секунду задумался над выбором обозначения.

— Икс, — предложил Вепуат. — Икс-альфа… ладно, чтоб не путались с твоими излучениями, — икс-дельта, эпсилон и дзета. И, считай, нехилый кусок расшифровки у нас в кармане. Эти штуки… они тут много где засветились.

— Угу, — Гедимин снова ввёл в передатчик сканограмму равнинной «воды» и кивнул сам себе, увидев, как невнятная символьная каша ужалась и запестрела новыми, отчасти понятными обозначениями. «Три основных окислителя. И три вида органики, построенных на… Tza hasu! Понятно, почему тут нет науки. Это ж все мозги вытекут…»

Вепуат, шумно вздохнув, сгрёб все листки в кучу и придавил остывшей кюветой.

— Это всё очень познавательно, но пора бы и прерваться. Далеко убрал минералы?

— Вон, в углу стоят, — отозвался Гедимин. Он думал о местном аналоге углерода. Версий у него было две, и обе ему не нравились.

— Вот ими и займёмся, — Вепуат опустил массивную коробку на стол, где недавно лежала бумага, и зазвенел пробирками. — Посмотрим, что у нас тут. Поскоблим алмазом, постучим, погреем… Где бы взять алмаз?..

…Желтоватая светящаяся лужа застыла на дне тугоплавкого тигля, медленно теряя текучесть. Гедимин машинально огляделся в поисках литейной формы, подходящей не нашёл, в два жеста свернул из защитного поля опоку под кубическую отливку и опрокинул тигель над ней. Вверх потянулась тонкая струя раскалённого дрожащего воздуха.

— Смотри-ка, — Вепуат нехотя переложил осколки разных цветов в один контейнер. — Это и правда одно и то же, но разных цветов. Что-то вроде вулканического туфа.

Гедимин бросил в тигель очередной камешек и встал над анализатором, глядя, как прибор подсчитывает испарившийся газ, а на дне шкворчит и пузырится легкоплавкая порода. «Выделить плавкий остаток. Проверить.»

— Итак, что у нас тут? — Вепуат заглянул в листок, приклеенный на край столешницы. — Тугоплавкий металл, хрупкая порода из двух фракций, крупнозернистые обломки… Плавятся?

— Горят, — отозвался Гедимин, глядя, как стремительно пустеет тигель — порода горела синим пламенем и испарялась на глазах, оставляя на дне крошечные чёрные крупинки. «А вот это уже интересно. Собрать и проверить…»

— Хм, — Вепуат поддел крупинку пинцетом и свёл на ней «щупы» анализатора. — Правильный кристалл-десятигранник. И ещё один. И этот тоже. Дай их сюда…

Он ссыпал кристаллы в кювету и ушёл к прессу. Гедимин взял со стола ячеистый контейнер, быстро наполнил его уцелевшими обломками и поднёс анализатор к остывающим отливкам — сантиметровому в поперечнике кубу и совсем миниатюрной пластине. «Сделать ещё. Посмотреть, как переносят резкое охлаждение. Металлы проверить на ковкость.»

— Ремонтник, иди сюда! — крикнул Вепуат, вынимая образец из-под пресса. — Вот это уже интересно…

Гедимин подошёл к нему, но задержался у пресса — что-то с ним было не так. Он поднял поршень до упора, провёл пальцем, — на поверхности отпечатались чёткие остроугольные вмятины.

— Прочная, похоже, штука, — Вепуат попытался зажать образец в тисках, но кристалл выпал. — Не плавится?

— Двух тысяч ему мало, — ответил Гедимин. — Можно привлечь плазму, нагреть сильнее…

«А вот этому хватает тысячи восьмисот,» — он перелил в форму очередную порцию пожелтевшего расплава. Первый образец уже светился тёмно-красным; пластинка легкоплавкого металла погасла вовсе, только радужная плёнка на её боку напоминала о высокой температуре. На секунду задумавшись, Гедимин бросил новый образец в контейнер с местной «водой». Жидкость забурлила, вверх поднялся пар, по экрану сигма-сканера побежали новые строчки.

— Закаливаешь? — хмыкнул Вепуат, заглядывая в дымящийся контейнер. — Льётся оно неплохо. Можно ещё проверить на ковкость. Нам тут нужно будет из чего-то тянуть провода…

Гедимин поморщился — забавные опыты только-только отвлекли его от перспективы строительства ИЭС из неизвестно чего неизвестно где. «Да, провода… Ещё вопрос, проводит ли оно электричество. Посмотрим…»

… — И чего только нельзя сделать с парой десятков камешков… — пробормотал Вепуат, выбираясь из-за лабораторного стола. — Напряжение ещё нужно?

— Отключай, — сказал Гедимин, откладывая в ячеистый контейнер два установленных проводника, один полупроводник и пять диэлектриков. «А чёрный песок, и правда, интересная штука. Собрать побольше и поэкспериментировать…»

— Пойду посмотрю, что ещё… А это что? — Вепуат, развернувшийся было к выходу, кивнул на конструкцию из защитного поля — длинную закупоренную трубу с тисками в открытом конце. Гедимин аккуратно уплотнял её, особенно тщательно обрабатывая закрытый торец.

— Облучатель, — коротко ответил он, пристраивая к трубе отсоединённый от брони дозиметр. «Возьмём твэл, сфокусируем и проверим… Вепуата надо выгнать… а нет, не надо, он в скафандре. Главное — не нафонить на металл…»

— Облучатель, — повторил Вепуат, опираясь на столешницу и почти нависая над недостроенной установкой. — Точно. Это важно. Сиди тут, я пойду к Айзеку — у него был гамма-источник.

— Ещё нейтронный прихвати, — сказал ему вслед Гедимин — без особой, впрочем, надежды. «Не даст — проверим только на омикрон и сигму. Разными способами.»

Излучатель, собранный из стержня от миниреактора и нескольких слоёв защитного поля, помещался в кулак; зелёный свет сочился из-под пальцев, и Гедимин щурился на блики и едва заметно ухмылялся. Работа шла быстро: фиксация образца, луч, тридцать секунд — и всё по новой. На дозиметр сармат не отвлекался — прибор записывал данные, а их анализ лучше было оставить на потом, когда освободится Вепуат… и, если повезёт, Айзек. Тень, скользнувшую по плечу, Гедимин заметил не сразу.

— Ядерщик, м-мать моя колба… — донеслось от выхода. Когда сармат обернулся, Гварза уже исчез, но сдавленное шипение ещё звучало в наушниках. «S— sa has— su…» — Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «Теперь-то что не так⁈»

Усилием воли он заставил себя вернуться к эксперименту. Когда образцы закончились, Гварза ещё не вернулся; куда-то пропал и Вепуат. «Ладно,» — Гедимин потянулся было за дозиметром, но остановился. «Есть ещё одна неизученная штука. И она весьма интересна. Где тут ближайший каменный светильник?»

Полог шатра Гварзы был опущен и застёгнут на все крючки. Гедимин тихо прошёл мимо, заглянул в свой «отсек», убедился, что светильник ему не вернули, и направился к жилищу Вепуата. «Жаровня» так и стояла посреди шатра, накрытая защитным колпаком. Гедимин провёл пальцем по ободу, — «крышка» была пригнана довольно плотно, открытый огонь под ней давно бы погас, но на вялотекущие экзотермические реакции притока воздуха могло и хватить. «Интересно, Айзек изучал эти штуки?» — подумал сармат, но тут же мысленно махнул рукой. «Он тут много чего изучал. Только информации в итоге ноль. Посмотрим заодно, какие металлы тут используют, — ножки и колпак явно из разных материалов…»

Разобрал светильник он за считанные секунды — никаких сложных соединений с дополнительной фиксацией, только примитивные пазы и шипы и немного клейкой смолы. Смола клеилась при нагреве — что-то вроде припоя; сармат взял образец, но отложил его, как явную органику, до возвращения более сведущих исследователей. Направил анализатор на колпак — и сердце радостно дрогнуло: этот же металл он недавно выделил из капель «шлака» на вершине холма. «Значит, местным он известен. И они… неплохо продвинулись в его обработке,» — он осмотрел кованые завитки на колпаке, отдалённо похожие на языки пламени, и выгравированные значки — какую-то надпись, опоясывающую «крышку» дважды. Гравировка, по ощущениям сармата, была нанесена гораздо позднее и, скорее всего, другой рукой.

«А вот этот я не знаю,» — Гедимин извлёк из кованой ножки тоненький керн и бегло осмотрел. Металл был красноватым и несколько пластичным. «Аналог меди или бронзы? Проверим…»

Верхняя чашка была сделана из камня полностью — и твёрдые «лепестки», и толстая, но лёгкая пористая подложка. Гедимин высыпал содержимое в жаропрочную кювету под вытяжкой, ожидая сильной вспышки, но жёлто-красные осколки только сверкнули, столкнувшись, и стали чуть ярче. «Воздух ни при чём,» — сармат заинтересованно хмыкнул. «Может, что-то выделяется, но дозиметр не ловит? Ещё одни „сигма-кванты“?»

Он осторожно взял горячий осколок (его собственная температура была чуть больше трехсот градусов, и при отделении от основной массы он заметно остыл) и поместил в облучатель. «Луч…»

Камень вспыхнул жёлтым огнём, стремительно белея. Когда Гедимин отключил излучение, температура достигла уже девятисот градусов. Минуты три камень ярко светился, потом нехотя начал краснеть, «остывая» без подогревающего луча. Гедимин направил на него поток «сигмы» — остывание продолжилось.

«Интересная штука…» — сармат забрал камень и осторожно, один за другим, переложил все горячие осколки в отдельную кювету. Чем больше их там становилось, тем ярче они горели, — под конец горстка в сто граммов весом выдавала семьсот градусов, правда, на этом разогрев прекратился.

«А это что?» — Гедимин взял тёмный камешек — один из насыпанных в «жаровню» вместе с красными. Под лучом он остался таким же тёмным и холодным; анализатор показал мелкопористую структуру. «Просто неплавкий наполнитель. Видимо, во избежание перегрева…»

Он вставил в облучатель один из каменных лепестков, «посветил» на него и, оглядев отработанные образцы, отсоединил дозиметр от установки. «Пока работать не с чем. Посмотрим, что получи… Hasu!»

Он схватил каменный лепесток, сжал на нём «щупы» анализатора. «Это же омикрон-линза! Фокусировка луча… пятикратная интенсивность… местный обсидиан?»

Гедимин быстро засунул образец обратно в установку, закрепил дозиметр на прежнем месте — и, не дожидаясь, пока луч угаснет, впился взглядом в экран и ошалело мигнул. «Падение интенсивности? Рассеяние омикрон-луча⁈ Мать моя колба…»

Он ещё несколько минут вертел каменные лепестки, вставляя их то одной, то другой стороной, — результат не менялся. Луч, проходящий сквозь «чашу» снаружи внутрь, пятикратно усиливался, идущий изнутри наружу — во столько же раз ослабевал. Сканер, запутавшись на секунду в сложных неорганических молекулах, вывел на экран структуру минерала — тысячи микроскопических конусов, направленных остриём внутрь. Гедимин смотрел на них и задумчиво щурился, покачивая на ладони каменные «лепестки». «Все линзы в изделии развёрнуты правильно. На сканере структура видна, невооружённым глазом — нет. Но тот, кто эту штуку собирал, ничего не спутал. Видимо, отличия есть. На ощупь, на запах, на вкус?..»

Он хотел уже снять шлем и поискать отличия собственным языком, как на входе загудел, открываясь, люк. Гедимин мрачно сощурился на «дверь», ожидая вернувшегося Гварзу, но в лабораторию поднялся Айзек. Приветственно шевельнув ладонью, он прошёл было мимо стола, но развернулся и заглянул в кювету с раскалёнными камешками.

— Работаешь с кейеком? Ну да, ну да… Только осторожно, атомщик. Много не изымай. Это… довольно дорогой ресурс.

— То-то весь лагерь утыкан светильниками, — недоверчиво хмыкнул Гедимин. Айзек остался серьёзным.

— Да, мы очень почётные гости. Но меру знать надо. Хочешь взять образец себе — скажи мне, я поговорю со Скогнами. Возможно, они разрешат.

Гедимин накрыл кювету ладонью.

— Скажи, чтобы это не забирали. Надо изучить. Интересная штука. Этот камень — односторонняя омикрон-линза. Ты его изучал?

Взгляд Айзека на долю секунды прояснился, но тут же сармат снова погрузился в задумчивость.

— Как-то руки не дошли… Гедимин, тебе хватит получаса, чтобы всё это отсюда забрать? Минут через сорок я поеду к порталу.

Гедимин растерянно мигнул — он как-то и забыл о вахтовом графике.

— Забрать куда?

Айзек пожал плечами.

— Вынеси наружу, прикрой полем. Тебе охлаждение не нужно? Вроде нет… За полчаса, максимум — за час, мы лабораторию заменим. Занесёшь обратно — и продолжишь работу. И помоги мне ещё с кассетами…

…Образцы минералов — всё, кроме чашки с «кейеком» — Гедимин рассовал по карманам, твэл засунул в реактор, уже ненужную трубу-облучатель растворил — она уже начинала прогорать с торца. Кассеты Айзека — два десятка ёмкостей с живой Би-плазмой — стояли под охлаждением, но установка была с самого начала отключена. Гедимин отсоединил всю батарею и аккуратно поднял её.

— Просто поставь на ровное место за фонарём, — сказал Айзек, следуя за ним по пятам. Гедимин на ходу пытался заглянуть в прозрачные кассеты — Би-плазма в них выглядела как-то непривычно.

— Хорошо, когда выносить нечего, — пробормотал Айзек, отступая на шаг от кассет, пристроенных в кокон из защитного поля. — Эту операцию на работающих цехах мне и представлять не хочется. План наш надо бы доработать…

— Гварзу попроси. Он специалист, — отозвался Гедимин, опускаясь на землю и вглядываясь в сероватую массу за стеклом. Она колыхалась, но как-то странно — будто состояла из отдельных небольших комков.

— А! Я ж не сказал, — спохватился Айзек, садясь рядом с ним и показывая полувыпущенным когтем на один из контейнеров. — Один из видов пищи крайне токсичен. Тут я оставил кашицу. Пока Би-плазма была однородной, всё было в порядке, но как только началась специализация…

Он поддел кассету, показывая Гедимину остатки бурой кашицы и размазанный по ним неподвижный серый блин.

— Би-плазма это не переварила? — Гедимин недоверчиво сощурился. — Такое бывает?

Айзек кивнул.

— Как выяснилось, бывает. Хотя… — он тронул другую кассету. — Здесь та же пища, но после крекинга. Всё в порядке…

Серая масса шевелилась, тёмная от высыпанного в неё порошка субстрата, разрослась уже на две трети кюветы и дохнуть не собиралась. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Терморазлагаемый токсин? При этом — не разлагаемый Би-плазмой? М-да… Ладно, я не биолог. Может, у них такое по десять раз на дню.»

— Что это за ядовитая штука? Серебряные ягоды? — Гедимин вспомнил, как беспечно глазел на припасы аборигенов и чуть ли не тыкал в них пальцем. Айзек слабо усмехнулся.

— Ягоды? Ты видел kurrui? Не попробовал?.. Нет, ягоды куруи безвредны. Говорят, очень вкусно… только не с нашими рецепторами. Ядовиты такие круглые грибы, зелёные с бурым. По-местному — «куджагла»…

— Куджагла? — возглас за плечом Гедимина почти потонул в щелчках и хитиновом скрежете. Сармат резко развернулся, выпрямляясь во весь рост — он успел отвыкнуть и от акцента гигантского «богомола»-Гора, и от его внешности.

— Кто-то из вас ел пищу с куджаглой? — голос стража от волнения был невнятен. Айзек поспешно замахал руками.

— Никто не пострадал, Гор. Подопытные существа ели разную пищу. То, что ело куджаглу, мертво. Из нас никто не отравился.

Гор щёлкнул жвалами.

— Они привезли это сюда! Для кого на этой стоянке⁈ Скажу, чтобы немедленно убрали!

Он быстрым шагом пошёл к стоянке Броннов. Гедимин озадаченно посмотрел на Айзека — тот был удивлён ничуть не меньше.

— Ничего страшного, — сказал он Гору вслед, но навряд ли тот расслышал. — Лишний эксперимент только на пользу…

— Он сильно разозлился, — заметил Гедимин, прислушиваясь к скрежету и взвизгиваниям на окраине лагеря. — Почему Броннам нельзя это есть? Им же нужна пища…

— Бронны не едят куджаглу, — качнул головой Айзек. — И Скогны тоже. Для них это чистый яд. И меня сразу предупредили… И верно. Странно, что эти грибы в их запасах… Довольно много их там было — не меньше, чем других, съедобных… Ладно, Гедимин. Жди меня в лагере. Лаборатория скоро вернётся.

…Бронеход медленно сполз по склону. В утренних сумерках Гедимин видел его очертания и световое пятно от бортовых огней — и длинный тонкий силуэт Гора, идущего чуть впереди. Шум на окраине затих. В красном свете над шатрами проплыл тускло светящийся шар — Вепуат снова запустил дроны. Гедимин огляделся по сторонам. «Поискать ещё образцов…» — он присел на корточки, зачерпнул горсть камешков, попытался зарыться глубже. «Всё, что есть наверху, мы видели. Теперь нужен образец материковой плиты. Хотя бы верхней, той, что прямо под холмом…»

Сармат взглянул на карту, составленную Вепуатом. Хотя химический состав минералов ещё не прояснился, схема структур ясно указывала на край массивного однородного пласта, приподнятый с одной стороны. «Здесь должен быть обрыв, отвесный склон. Возможно, не обросший…»

Этот край плато был заметно круче остальных и слегка приподнимался — на считанные сантиметры, очень плавно, без сканера и не разглядишь. Под ногами шуршало — осадочный слой лежал неплотно, хотя тёмная местная трава торчала там и сям. «Не держит грунт,» — Гедимин поворошил шевелящиеся листья. «Бесполезная штука».

Тонкие листья от малейшего касания ложились на гравий без сопротивления, но, кроме них, из травы торчали какие-то жёсткие элементы. Приглядевшись, Гедимин увидел толстые короткие стебли с утолщениями на концах. Они росли из каждого пучка травы — то одиночные, то ветвящиеся.

«Вечером этих штук не было,» — Гедимин хотел отщипнуть пару отростков, но остановился. «Пусть биологи изучают. Кто у нас за биолога? Вепуат?.. Так и не нашёл, похоже, гамма-источник…»

Он взглянул вниз с обрыва и довольно хмыкнул — оголённый край «материка» был совсем рядом, метрах в шести, а чуть поодаль виднелась и промоина — удобный спуск, по местным меркам почти дорога. Сползать на когтях по пяти метрам сыпучего гравия совсем не хотелось, и Гедимин аккуратно обошёл ненадёжный склон и ступил на хрустнувшие под ногами колеи. Хруст привлёк его внимание; он опустился на землю, поддевая когтем осколок стеклянистой корки. Из неё торчали мелкие округлые капли — застывший расплав чуть более тёмного цвета.

«Интересные промоины…» — сармат покосился на светлеющее небо — туда, где недавно были видны вспыхивающие пики вулканической цепи. «Явное оплавление под потоком. Интересно, что тут текло…»

Он ковырнул когтем каплю расплава, потянулся было за анализатором, но вспомнил о так и не добытом образце «материка» и продолжил спуск по трещащему чёрному «льду». Оплавление, видимо, произошло давно — трава изъела корку корнями, нашла в ней какую-то питательность и выросла вдвое выше обычного, так, что пальцы Гедимина путались в ней. Жёсткие отростки тянулись кверху, и утолщения на их концах покрылись бороздами-насечками. Гедимин, взглянув на них, озадаченно хмыкнул. «Такая скорость роста? Что-то слишком быстро…»

«Материк» вблизи оказался слоистым, с полосами пористых вкраплений, каких-то спрессованных обломков… Гедимин взял керн из пористого слоя и из породы чуть выше и чуть ниже. Чем дальше вниз, тем плотнее был камень; сармат двинулся вдоль склона, высматривая новые прослойки. «Вот здесь,» — он поддел полотнище дёрна, каким-то образом всползшее на полметра вверх по вертикальной скале, счистил налипшие обломки и запустил бур в камень. «Тоже слои, но спрессованы плотно. А вон тот выступ снизу похож на гранит. Проверить…»

Он не успел переставить ногу на десяток сантиметров в сторону — наверху отчаянно завопили, и сармат вскинулся, хватаясь за генератор поля. На краю обрыва стоял кто-то из Броннов и пронзительно кричал, глядя на Гедимина. Сармат быстро оглянулся через плечо — никого за его спиной не было, только низина со странными растениями, медленно проступающими из сумрака.

— Всё тихо, — сказал он Бронну и двинулся дальше. «Вот этот валу… hasu!»

Бронн скатился практически под ноги — сармату пришлось податься назад, чтобы на него не наступить. Абориген встал посреди тропы и жестом «оттолкнул» Гедимина. Тот изумлённо мигнул.

— Я собираю образцы, — сдержанно сказал он, прикидывая, за какое место хватать Бронна, чтобы выкинуть его обратно на холм, не покалечив. — Уйди!

Он двинулся было вниз, но остановился — Бронн так и стоял на дороге, упираясь в колено сармата двумя ладонями, и отступать явно не собирался. Гедимин, сердито фыркнув, протянул руку к отвесному склону. «Не понимает, что я делаю? Может, успокоится, если увидит?»

— Образцы камня, — он запустил бур в скалу и показал Бронну извлечённый керн. Тот покосился на камень и снова уставился на Гедимина. Тот двинулся дальше — Бронн с отчаянным воплем упёрся ладонями в его ногу. Сармат мигнул.

«Он не хочет, чтобы я куда-то шёл. Непонятно…»

Гедимин шагнул вверх по тропе, забыв уже о куске «гранита» и пристально наблюдая за Бронном. Тот, резко встряхнув головой, переместился на полшага выше. Гедимин сошёл с промытой колеи, съехал на полметра вниз по склону, — Бронн остался на месте, только повертел головой, высматривая что-то на земле. Сверху донеслись взволнованные крики — два незнакомых голоса, то ли Бронны, то ли Скогны, — сармат не успел разглядеть. Абориген крикнул в ответ.

«Может, по их традициям этот камень какой-то особенный?» — Гедимин досадливо сощурился. «Глупо, но… пускай. Вон те ребристые „валуны“ с торчащими листьями… надо бы взять из них пробу.»

Он шагнул вниз по склону, цепляясь пальцами за утекающий гравий, и еле успел остановиться — Бронн с отчаянным воплем кинулся под ноги и откатился в сторону, чтобы замереть в полуметре от сармата. Гедимин двинулся влево, вправо — Бронн повторял его движения, широко раскинув руки. Этот жест сармат понял без перевода — «не ходи!»

— Мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин, недобро щурясь. Он быстро протянул руку к аборигену, намереваясь ухватить его за ткань на плече — Бронн вытек из-под пальцев, как вода, и снова обнаружился на прежнем месте. Ни напасть, ни защититься он не пытался — просто маячил на дороге и никуда не собирался уходить.

Что-то зашуршало наверху; Бронн вскинул голову и пронзительно заверещал. Обернувшись, Гедимин увидел существо, склонившееся над обрывом — странную помесь собаки и человека с белесым посохом-позвоночником в мохнатой руке.

— Поднимайся-ка, саррмат, — голос у очередного стража был негромкий, рокочущий, перекатывающийся в горле. — Не надо ходить там. Много прровалов, Брронны волнуются.

Гедимин, ошалело мигнув, схватился за сканер. «Провалы?.. Стой… тут какая-то рябь, будто… будто пласт обрывается прямо здесь. А дальше ничего не вид…»

По его броне вежливо постучали. Человекопёс, неизвестно когда успевший спуститься с отвесного склона, стоял рядом, положив руку сармату на локоть, и указывал на верхний край уступа.

— Иди наверрх. Пока не потеррялся.

Наверху его ждала угрюмая ухмылка Гварзы и вылетевший из-за шатров Айзек, встревоженный и даже напуганный. Смерив Гедимина быстрым взглядом, он облегчённо вздохнул и повернулся к человекопсу.

— Спасибо, Ауна. Гедимин, ты что, криков не слышал? Тебя же предупреждали…

— Да его уже рруками отпихивали, — фыркнул в короткие вибриссы человекопёс. — Некоторрые очень настойчивы. Ему объясняли прро дорроги?

Айзек качнул головой.

— Никто и подумать не мог, что его понесёт в дебри. Хорошо, что ты успела…

«Это самка?» — Гедимин удивлённо мигнул, приглядываясь к человекопсу. Мех на его теле был довольно густым, но, несмотря на это, существо было полностью одето — в очень длинную рубаху с поясом и сапоги, состоящие из подошвы и множества переплетённых ремешков. Под рубашкой смутно угадывались бугорки в три ряда — парные железы.

— Я собирал образцы, — буркнул он, щурясь на недовольных сарматов. — Обычная работа. Почему мне помешали?

Ауна коротко хохотнула — это звучало, как собачий лай. Гварза с тяжёлым вздохом приложил ко лбу ладонь. Айзек досадливо поморщился.

— Гедимин, не вылезай из лагеря. Тут сделаешь один шаг — очнёшься за сто световых лет. И где тебя потом искать⁈

Сармат снова мигнул, в недоумении глядя на Айзека. «Сто световых лет? О чём они вообще?»

— Айзек, начинай уже нормально рассказывать, — устало попросил он. — Что вы на меня уставились⁈ Я не знаю ваших порядков. Мне про них говорить не хотят.

Гварза презрительно фыркнул и шагнул в сторону.

— Я пойду, Айзек. Закончишь здесь — приходи. Спасибо за помощь, Ауна. Будь гостем.

Ауна проводила его долгим взглядом. Её «губы» слегка приподнимались, обнажая собачьи клыки.

— Тут не Земля, Гедимин, — сказал Айзек. — Всё это место собрано из маленьких клочков и ошмётков. Тут очень мало что пригодно для жизни. Все такие обрывки слеплены кое-как вместе. Тут есть переходы, а есть провалы. То, что выглядит близким, может быть на другом краю галактики. Местные умеют ориентироваться. А ты — нет. Сиди в лагере, Гедимин. Тебе что, мало работы?

Сармат попытался уложить в голове новую информацию — мозг отчётливо заскрежетал. « Sa hasesh! Почему такие вещи надо говорить в последний момент⁈ Собрано из клочков, мать моя колба… И что мы тут будем строить⁈»

— Иди в лабораторию, — настойчиво сказал Айзек, положив ему руку на плечо. — Я надавал Вепуату излучателей, он с ними возится. У тебя были какие-то широкие планы на кейек — вот и займись ими…

— Стой, — Ауна повернулась к нему. — Брронн говоррил, что Дим-мин собиррал камни внизу. И не хотел отррываться. Для чего он это делал? Какая-то рработа?

Айзек поморщился.

— Взятие образцов. Гедимин и Вепуат взялись изучать минера… все камни Равнины, все её каменные пласты. Мы выбираем самый прочный.

Ауна шумно выдохнула и шевельнула острыми ушами.

— Камни? Вам нужны рразные камни? Для стрроительства? Я скажу об этом серрдцу. Их прривезут пррямо сюда.

Айзек заметно смутился.

— Жителям будет трудно выбрать нужное из ненужного…

— Пусть везут всё, — влез Гедимин, сердито щурясь на Айзека — «нашёл время отнекиваться!». — Камни, металлы, кости. Что нужно, мы сами ещё не знаем. Надо всё изучать. У вас тут в атмосфере три основных окисли…

Айзек резко ткнул его кулаком в бок.

— Гедимин! Ауна — не химик. Не надо тут читать лекции. Пойдём в лабораторию. Гедимин и Вепуат будут работать, а мы обговорим всё…

Ауна шумно выдохнула.

— Со мной не надо обговарривать. Ррасскажи своим… — она наклонила голову набок, разглядывая Гедимина с явным любопытством. — Ты хотел собиррать камни в окрруге? Это можно устрроить. После ррассвета Брронн пойдёт с тобой. Говорри ему, куда пойдёшь. Он выберрет хоррошую доррогу.

— Я не понимаю по-Броннски, — пробормотал Гедимин, глядя на человекопса с благодарностью. «Хоть у кого-то возникла толковая идея. А то одно секретничанье на ровном месте.»

Айзек махнул рукой.

— Тем лучше, Гедимин. Не прочтёшь им лишнюю лекцию. Жестами объяснитесь. С рассветом, запомнил? А теперь — дуй в лабораторию!

…Вепуат сидел у неумело скрученной из защитного поля трубы, направив излучатель на образец минерала, и косился на секундомер. Гедимин выложил контейнеры с кернами, достал осколок оплавленного грунта и поднёс его к остывшей кубической отливке. «Так и есть. Вкрапления в „стекле“ — этот же металл. Капли, вкрапления… Не нравится мне это. И те вулканы на горизонте тоже.»

— Тут, говорят, всё непросто с пространством, — пробормотал он, прикидывая про себя, поправлять трубу-облучатель или проще сделать новую. Вепуат кивнул, не отрываясь от секундомера.

— И со временем тоже. Тебя, говорят, сдёрнули с самого края. У меня на часах восьмой час. А ты на свои смотрел?

Гедимин посмотрел — и снова мигнул, в бессчётный раз за сегодня. Прибор исправно отсчитывал секунды, но был уверен, что сейчас только пять утра.

— Очень интересно, — пробормотал Гедимин, подводя часы. — Ещё и время… Тут кто-нибудь что-нибудь знает наверняка?

Вепуат сочувственно покосился на него.

— Давай образцы облучать. У тебя есть что-нибудь непроверенное?

…Кейек не реагировал ни на что, кроме омикрон-излучения, раскалывался от сильного удара и отлично поддавался штатному лучевому резаку. Обнадёженный Гедимин потащил было его к плавильне, но опыту помешал появившийся в лаборатории Айзек.

— Атомщик! Ну портить-то зачем⁈

— Я потом расколол бы, — угрюмо отозвался Гедимин. «Когда надо, его не найдёшь. А как влезать под руку, так сразу прибежал…»

— Угу, — буркнул Айзек. — Подожди, пока я поговорю со Скогнами. Выделят тебе образец — развлекайся с ним, как хочешь.

Гедимин, пожав плечами, достал из кюветы камешек покрупнее. «Нельзя плавить все — поработаю вот с этим.»

— Ты лучше выйди на улицу, — сказал Айзек, отодвигая кювету подальше. — Скоро рассветёт. Посмотри — как-никак, твой первый рассвет на Равнине…

Гедимин заинтересованно хмыкнул и нехотя отложил образец кейека. «Рассвет? Только сейчас? Как будто двое суток прошло… А, и верно — дни здесь длинные…»

Посмотреть на рассвет вышел не только он — вся четвёрка собралась на краю плато, там, где шатры не заслоняли горизонт, и даже Бронны выбрались из-за плетёных загородок и встали на бочки, напряжённо глядя вдаль. Гедимин заметил отдельно, на расстеленной ткани, выложенную утварь, какие-то инструменты, разноформенные плошки, — их будто специально вынесли на свет. На краю поля зрения что-то шевельнулось, сармат быстро оглянулся и увидел Скогнов — трое копейщиков вышли из-за шатра, ещё один наконечник блеснул на другой стороне лагеря — охрана тоже чего-то ждала. Узкий длинный силуэт Гора, не отбрасывающий в утренних сумерках тени, казалось, упирается зубцами на затылке в небо. Человекопёс стоял рядом, воткнув посох-позвоночник в землю.

Гедимин посмотрел на горизонт. Уже достаточно посветлело, но видимость была скверная — чуть дальше ближайших холмов, раскиданных по долине, всё белело и подёргивалось рябью. Над белой полосой от края до края неба висел почти в зените жёлтый кругляш, затянутый по краям дымкой. Эта штука неумело притворялась светилом, но сармат даже не стал её разглядывать — что бы ни было на Равнине источником света и тепла, эта неуклюжая голограмма к нему не имела никакого отношения.

Чья-то ладонь легла Гедимину на плечо, но обернуться он не успел — точно по центру белесой полосы вспыхнула зелёная искра. Она задрожала, вытягиваясь кверху, и над долиной сверкнул световой гейзер. Сердцевина его оставалась зелёной, но чем выше он поднимался, тем сильнее края желтели; ещё немного — и поверх жёлтого проступила рыжеватая кромка, а затем — ярко-алый ореол. Гейзер разгорался всё ярче, смотреть на него уже было больно — световое пятно расплылось на полнеба, и Гедимин не мог понять, красные блики у него в глазах — или полукруг на горизонте и впрямь побагровел, прежде чем взорваться белой вспышкой. Когда сармат, ругая себя за ненадетый тёмный щиток-наглазник, проморгался, никакого свечения над холмами уже не было, но на ярко освещённой земле чётко проступили тени — и сарматов, и чужаков, и длинных жёстких стеблей, за ночь выросших у лиловой и красной травы. Они доставали Гедимину до щиколотки, и утолщения на их концах раздулись до размера фаланги пальца. Откуда-то из-под ног доносился неритмичный треск.

— Хорошо там шарахнуло, — громко прошептал за его плечом Вепуат. Гедимин кивнул.

— Этот источник — внизу, — сказал он, угрюмо щурясь на Айзека. — Не в небе. На самой… Равнине.

— Что тут верх, а что низ — так сразу не поймёшь, — отозвался тот с вялой усмешкой. — Но эта штука, и правда, по центру. Это и есть Пламя — то, вокруг чего построено Сердце… Ну, полюбовались? Можно и поработать. Гедимин, если тебя ещё тянет на путешествия — проводник уже нашёлся. Ждёт у кухни.

Гедимин довольно ухмыльнулся. «Это уже что-то. Значит, Пламя… Так. Пламенем тут называют омикрон-излучение…»

Он вспомнил холодный зелёный блеск первой вспышки, показавшийся ему странно знакомым, и задумчиво сощурился. «А ведь не исключено. Не знаю, что тут с термоядерными реакциями, но вот ирренций здесь свойств не меняет. Воспроизводит сам себя и выделяет энергию…»

— Это Пламя… — начал было он, но обнаружил, что Айзек вместе с Гварзой уже скрываются за шатрами, и досадливо фыркнул. Оставшийся неподалёку Гор разглядывал его неподвижными фасетчатыми глазами, слегка наклонив голову. Гедимин двинулся было к нему, но под ногами затрещало, и из-под ступни взметнулся пылевой столб.

— Огнелюбки созрели, — флегматично заметил Гор, глядя на лопающиеся под ногами спороносы. Живая «пыль» взвивалась кверху и летела по ветру, осыпая всё вокруг. Лиловые и красные листья, ещё утром сочные и подвижные, обмякли и скукожились, теряясь среди мелких камешков.

— Споры? — Гедимин стряхнул желтоватый порошок с плеча. Ему сразу захотелось пройти дезинфекцию.

— Семена, — отозвался гигантский «богомол», рассекая клешнёй пылевой смерч. Воздух над равниной помутнел — огнелюбки созрели разом, и запас спор у них был огромен.

— Быстро растут, — неуверенно пробормотал Гедимин. Гор повёл лезвием.

— У них немного времени. От дождя до дождя… Если хочешь спуститься — спускайся. День сегодня неплохой.

К нему незаметно подошёл кто-то из Броннов и уставился на Гедимина, старательно изображая улыбку. Сармат слегка наклонил голову.

— Ты проводник?

Гор что-то проскрежетал, Бронн ответил быстрыми фразами — на удивление, без пронзительных воплей.

— Пойдёшь с ним. Показывай ему, куда тебе надо. Он выберет дорогу. Где он не идёт, не надо и тебе.

— Шинтси, — Бронн прикоснулся кончиками пальцев к своему лбу. Теперь Гедимин видел вблизи его ладонь — шестипалую, с двумя короткими отстоящими пальцами по краям. Один из них выглядел привычно, по-человечески; второй странно отгибался к тыльной стороне ладони, будто сведённый судорогой, и заканчивался острым изогнутым когтем.

— Гедимин, — сармат коснулся своего лба.

— Дим-мин, — старательно повторил Бронн, опустив руку, и с усмешкой сказал ещё что-то — ни одного знакомого слова сармат не услышал.

«А на ногах по два когтя,» — мелькнуло в голове, когда он вслед за Бронном двинулся к неразличимой тропе. «Оба отогнуты. Ходить, похоже, мешают.»

Ступал Бронн, и правда, неуклюже, и несколько раз Гедимин, задумавшись, едва не раздавил его. Абориген оглядывался на него с явной укоризной и странно дёргал плечами. Гедимин пытался понять, что он высматривает в засыхающих огнелюбках и каплях застывшего расплава, но сарматские глаза тут, похоже, были бесполезны.

Бронн снова остановился, оглянулся на неподвижного Гедимина и поворошил камешки босой ногой. Сармат нагнулся, подобрал несколько и махнул рукой в сторону плоских валунов, уложенных в подозрительно аккуратную груду в пятидесяти метрах от него.

— Туда.

Бронн сделал ровно три шага и оглянулся на сармата снова. Тот хотел повторить указания, но увидел под ногами колышущуюся тень, поднял взгляд и вполголоса помянул спаривание «макак». Он стоял у горы валунов, чуть ли не вплотную к ним, и торчащие из них веерообразные отростки трепетали над его головой.

Это были не камни — как и думал Гедимин ещё на холме, приглядываясь к ребристым поверхостям приплюснутых «глыб». Эти существа, собравшиеся в огромную колонию, определённо были живыми. Веерообразные «листья» торчали из конических углублений, врастая во что-то мягкое под слоем окаменелой «коры». Её жёсткие, как камень, игольчатые рёбра-складки разошлись, приоткрыв сложную структуру сердцевины. Там было много зеленоватых борозд, уходящих вглубь — где на десять сантиметров, где на полметра; по ним полосами расходились лиловые бугорки-выросты. Гедимин взялся за края складки, плотно их смыкая; на несколько секунд он увидел поверхность камня, потом «шов» снова разошёлся, внутри него что-то всколыхнулось и опять улеглось.

«Форма жизни,» — сармат осторожно запустил бур в «валун», стараясь захватить побольше слоёв. «Это для биологов…»

— Туда, — указал он на вертикальные складчатые столбы в тридцати метрах от «груды валунов». Это определённо были не скалы, но мимо пройти сармат не мог.

…Споры огнелюбки медленно оседали на все подвернувшиеся поверхности — Гедимин, наклонившись за образцами, каждый раз отряхивался от налипшей «пыли». В очередной раз его пальцы, кроме спор, наткнулись на что-то упругое, вроде надутого мяча. Выпрямившись, он увидел вокруг пару десятков летучих пузырей. Они метались в пылевом облаке, раздуваясь и сжимаясь, внезапно застывали на месте и резко меняли направление. На долю секунды сармат увидел «шов» на боку пузыря — узкий проём, окружённый подвижными выростами.

— Yirr? — донеслось из-под ног. Движения Бронна Гедимин не разглядел — только что-то тёмное, мелькнувшее перед глазами. В следующую долю секунды Шинтси уже протягивал ему руку с оттопыренным когтем. На когте трепыхался, втягивая и выбрасывая воздух, живой пузырь.

— Спасибо, — пробормотал Гедимин, заталкивая ещё живой организм в контейнер. Что-то интересное в этих тварях было, — не считая их летучести, непонятно на чём основанной. Животное было лёгким, но не настолько, чтобы парить в разреженной атмосфере, и тем более — кувыркаться на лету. И оно тут было далеко не единственным и даже не самым многочисленным.

В воздухе, мутном от миллионов выброшенных спор, реяли живые пузыри, летучие медузы, стремительные ракеты, расплющенные ленты и мохнатые гусеницы самых разных форм. Кто-то ловил на лету споры, кто-то — поедателей спор, — Гедимин увидел даже, как плоские гусеницы разорвали надвое третью и мгновенно заглотили обрывки. Клочки и брызги органики до земли не долетели — их перехватили хищники помельче. Сармат настороженно сощурился на кипящее облако из живых тварей — животные были гораздо меньше и вроде бы не охотились совместно… но Гедимин был очень рад, что он в скафандре.

— Sha— a? — вопросительно протянул Бронн, оглядываясь на него. Он смотрел на летунов и улыбался, показывая мелкие острые зубы.

— Eik sha— a?

Гедимин мигнул. «Если бы я знал хоть полслова по-Броннски…»

— Туда, — он указал на отвесный склон ближайшего холма. Там проступал из-под многометрового осадочного слоя монолитный пласт. «С животными без меня разберутся. Мне бы найти хоть один минерал…»

…Эти структуры издалека напоминали маленькие холмы — возможно, рукотворные курганы или округлые валуны, затянутые грунтом. Двухметровые «деревья» рядом с ними казались воткнутыми в землю приспущенными флагами. Вблизи Гедимин разглядел у их оснований выступающие округлые гребни — эти штуки, как и листья-веера плоских растений, были втяжными. Они торчали у подножия миниатюрного холма — пятнистого чёрного «камня», покрытого розоватыми углублениями. Гедимин поднялся повыше, уже понимая, что перед ним очередная форма жизни, взглянул под ноги — и с присвистом выдохнул. Это существо врастало в грунт метров на пять — не исключено, что до самых гребней материковых пластов. Вся его поверхность зияла отверстиями, внутри которых виднелись светло-розовые складки. Над ними колыхался воздух — что-то втягивало его в «трубы» и выбрасывало снова. Гедимин осторожно подцепил его кору — она была толстой и очень жёсткой, с едва заметными швами и множеством борозд. «Все дырки у него на возвышениях,» — машинально отметил сармат. «А все ложбины сходятся к подножью. Если налить сюда воду…»

Он выплеснул на камень четверть фляжки и под шумное сопение Бронна смотрел, как быстро она стекает, и как далеко убегают от «холма» ручейки. «Тут везде эти борозды для стока. На каждом растении, не считая огнелюбок. Что-то должно очень быстро стекать и ни в коем случае не задерживаться. Интересно, что…»

Шинтси пронзительно вскрикнул. Гедимин, замерев на месте, взглянул себе под ноги, огляделся, — Бронн стоял на живом «холме», сжимал кулаки, оттопырив заострённые когти, и смотрел куда-то мимо сармата. Тот развернулся вслед за ним и увидел новых чужаков.

Их было пятеро, все довольно рослые, поджарые, жилистые; с гуманоидной выпрямленной осанкой, но с длинными звериными мордами. По шкуре, прикрытой коротким лиловым мехом, тянулись тёмно-красные полосы — Гедимин принял было их за кровь, но, приглядевшись, узнал минеральный краситель. Осторожно переступая по-звериному вывернутыми лапами, чужаки приблизились ещё на пару метров. Их хвосты — длинные, с багровыми кистями на концах — медленно покачивались, и сармат слышал, как звенят их бусы и подвески. Из одежды у чужаков были короткие штаны и ремни крест-накрест через грудь, но украшения свисали гроздьями — и некоторые из них, как показалось Гедимину, вовсе не были украшениями. Присмотреться он не успел — первый из чужаков с гортанным воплем вскинул над головой копьё.

Гедимин шагнул вперёд, хватаясь за генератор защитного поля. Где-то сбоку заверещал Бронн, но сармат не прислушивался. Он смотрел на нелепый широкий наконечник со вставленным в серёдку плохо обработанным камнем. «Это не летает. Разве что вниз,» — сармат не удержался от усмешки. Чужак что-то крикнул; вся пятёрка схватилась за копья. Все они выглядели точно так же –разве что на древки были привязаны клочья меха разного цвета. Абориген крикнул что-то Гедимину, быстро чиркнул когтистым пальцем вдоль горла, — сармат, нахмурившись, протянул руку к сфалту. «Что им надо? Не нравится мне это…»

Чужак ткнул пальцем в сторону Гедимина и коротким, без замаха, движением метнул в него копьё. Защитное поле схлопнулось над сарматом и Бронном ещё до того, как ремонтник промигался от изумления, — эта нелепая штука всё-таки летала! Он огляделся, выискивая её на земле, но ничего не увидел. Бронн возмущённо заверещал, старательно показывая чужакам когти. Те заклекотали, странно взрыкивая и разевая пасти, и Гедимин понял, что они смеются. Один из них вскинул копьё, подбросил, поймав за древко, и швырнул в защитный купол. Гедимин видел, куда оно должно удариться — но оно растворилось в воздухе, не долетев каких-то пары метров. Сармат изумлённо мигнул. Чужаки захохотали.

«Швы! Пространственные швы… Они на самом деле, может, на другой планете,» — Гедимин досадливо поморщился — шутка чужаков вовсе не казалась ему смешной.

— Отойди за меня, — сказал он Бронну, следившему за «синими» с нескрываемой злостью. — Надо работать.

Он опустился на землю рядом с живым «холмом» и включил сканер. «Взять ДНК для справочника… Интересно, это растение или животное? Тут, похоже, не разберёшься…»

Рядом — чуть ли не над головой — раздался гортанный вопль, и что-то ударилось о защитный купол. Гедимин успел увидеть воткнутое в него жало и расходящиеся вокруг линии напряжения — и странный «нож» взорвался, осыпав броню сармата мелкой стеклянной пылью. Он сдёрнул с плеча сфалт, развернулся на слабое движение воздуха, увидел в руке близко подошедшего чужака что-то, занесённое для замаха, и выстрелил, уже не разбираясь. Поток плазмы растаял, не долетев, — Гедимин видел, как он повисает в воздухе, упираясь в ничто. Чужаки расхохотались — уже совсем по-человечьи, хватаясь за животы и сгибаясь пополам.

— Saat hasesh! — сплюнул сармат, быстро оглядываясь по сторонам в поисках Бронна. «Подошли ближе, туда, где разломов нет, метнули гранату и отошли… Если знать, где шов, я их достану!»

Шинтси кричал что-то чужакам, взобравшись на самый высокий «холм» и чем-то размахивая. Они продолжали веселиться, гортанно перекрикиваясь, — может, готовили новую «шутку». Гедимин потянулся было к Бронну, чтобы встряхнуть его и добиться внятного ответа про разломы, но рядом мелькнула ещё одна тень, и сармат со свистящим выдохом развернулся к ней.

Земля под ногами дрогнула. Хохот аборигенов резко оборвался; они выпрямились, хватаясь за копья. Между ними и Гедимином встал гигантский «богомол» с угрожающе вскинутыми лезвиями. Посох в его лапах холодно светился. Его кольцевидное навершие затянула мерцающая плёнка, с края на край которой перекинулись горящие нити. Что-то гудело в такт их вспышкам, и земля слабо вздрагивала. Доля секунды — и поверхность под ногами чужаков выгнулась волной и швырнула их вверх.

Они приземлились — к удивлению Гедимина, никто не упал — но их подбросило снова. Молча, ничем больше не размахивая, они бросились врассыпную, ловко перепрыгивая «волны», бегущие по земле. Ещё секунда — и все они пропали, растворившись в белой дымке бессчётных разломов.

— Ранен? — коротко спросил у Гедимина Гор, тут же разворачиваясь и обращаясь уже к Шинтси. Бронн нехотя разжал кулаки, встряхнулся и пробормотал что-то, нервно дёргая лицом. Гедимин посмотрел на стеклянную пыль, оставшуюся на броне, и потянулся за пробиркой. «Взять смыв…»

— Ты куда? — крючковатая лапа Гора дёрнула сармата за плечо. Тот, уже прицелившийся взять керн из оголённого скального пласта, недовольно сощурился.

— Работать.

— Идём в лагерь, — сквозь щелчки и скрежет слова «богомола» едва можно было разобрать. — Здесь опасно.

Гедимин пренебрежительно фыркнул.

— Это просто дикари. Я могу защититься. Забери Шинтси… — он прикусил язык, вспомнив о разломах под ногами. «Нет, мне ещё рановато самому тут бегать. Надо сначала разобраться…»

— Идём, — повторил Гор, перехватывая поудобнее посох; кольцо-навершие уже погасло, и Гедимин, как ни приглядывался, не увидел там ни светодиодов, ни лазеров. — Я тебя отведу.

Керн он всё-таки взял; Гор стоял рядом, не вмешиваясь, и молча слушал быструю речь Бронна. Вокруг было тихо. Разлетевшиеся было пузыри и ленты снова реяли над потоками спор, живые «холмы» разевали «устьица», их листья, развернувшись, трепетали на ветру. Гедимин разглядывал на экране сканера плоские объекты, зарытые в гравий в полуметре от поверхности. Они были сложно устроены и медленно передвигались, — что бы это ни было, для строительства оно явно не годилось.

— Идём, — напомнил о себе Гор, увидев, что Гедимин выпрямился. Тот сощурился, но нехотя кивнул. Посох в руке стража сверкнул, сармата потянуло куда-то в сторону, а когда он подался назад — едва не врезался в шатёр, каким-то образом оказавшийся под боком. «Мать моя пробирка…» — он тяжело вздохнул, огляделся по сторонам, убеждаясь, что оказался именно в лагере, и растерянно покачал головой. «Нескоро тут разберёшься.»

… — Сагаты⁈

Ауна зарычала, выставляя напоказ крупные клыки. Гедимин видел, как каменеют лица и оттопыриваются когти у Скогнов-охранников. Он поймал взгляд Айзека — сармат обеспокоенно хмурился. Помрачневший Кенен Гварза сложил руки на груди и мерно постукивал по броне; его глаза слегка потемнели.

— Сагаты, — склонил голову Гор, жестом обрывая возгласы Броннов, столпившихся вокруг. — Мы видели пятерых. Сагаты с оружием, они бродят близко и ведут себя нагло.

— Случайная встреча? — с непонятной надеждой спросил Айзек. — То, что они делали, — скорее нелепая шутка, чем агрессия. Они не могли не знать, что их оружие бесполезно…

Гедимин фыркнул.

— Эта штука взорвалась, как граната! Я в скафандре, но у Шинтси брони не было…

Айзек резко качнул головой.

— Им не Шинтси нужен. Его убили бы сразу. Гор, так могло это быть случайностью? Их кочевья где-то рядом?

Гор щёлкнул жвалами.

— Будь их кочевья рядом, ваша стоянка была бы далеко! Сагаты в это время не кочуют здесь, их звери тут не пасутся. Они далеко отошли, чтобы до вас добраться…

— Перенести стоянку, пока не поздно, — негромко сказал Гварза; его глаза совсем потемнели. — Нам нужен покой для исследований. И ещё больше покоя для строительства. Если начнутся налёты кочевников…

Гор и Ауна переглянулись.

— Переносить бесполезно. Эту они нашли. Найдут и другую.

— Случайно наткнулись? — с непонятной настойчивостью спросил Айзек. Ауна шумно фыркнула.

— На вторрой день после высадки? На одиночку в степи? Таких случайностей даже у нас не бывает. Кто-то навёл этих шакальих ублюдков… — она коротко рявкнула и замолчала.

— Кто-то у вас… слишком разговорчивый, — холодно сказал Айзек, переглядываясь с Гварзой. — Ну что ж, будем работать с учётом… соседей.

— Защитное поле и турели по периметру, — вполголоса предложил Гедимин. — Это просто дикари. Пусть даже с гранатами.

Айзек тяжело вздохнул.

— Мы сюда не воевать пришли. Я вот меньше всего хотел влезать в вашу грызню с нергонами…

Он выразительно сощурился на стражей. Гор повёл крючковатой лапой.

— Тут у нас очень тяжело… ни во что не влезть. Скогны усилят охрану и поставят маяки на тропах, — у вас будет время взять оружие и защититься. Калиг и Навкет будут тут каждую ночь, кто-то из нас — с рассвета до темноты… но вот эти ваши блуждания…

Он оглянулся на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.

— Это исследования. Нас сюда для этого позвали, разве не так?

— Он прав, — вмешался Айзек. — Нам нужны образцы. Не только с Дальнего Края, но и со всей Равнины. Мы не можем сидеть на холме, как приклеенные. Может, кто-то из Скогнов возьмётся проводить…

Скогны навряд ли что-то поняли, но сразу насторожились, навострили уши, из их скопления донёсся громкий шёпот. Гор щёлкнул жвалами, устанавливая тишину.

— Со Скогнами точно без крови не обойдётся. Ауна, кто из твоих может выйти в степь?

— Коррген, — на секунду задумалась самка. — Только он. Ну чего тебе⁈ Сам знаешь, что нас мало.

— Корген… — повторил «богомол». — Хорошо. Он как раз знаток руд. Дим-мин собирает камни?

Айзек вздохнул.

— Гедимин собирает всё, что находит, — нас тут тоже… немного. Но вообще — надо бы распределить обязанности. Живым займётся Вепуат, неживым — Гедимин. И если хотя бы двое стражей согласятся…

— Ты и Коррген, — почти прорычала Ауна, оглядываясь на Гора. — Или пусть ходят по очерреди. Без охрраны в степь — ни единым когтем!

Айзек склонил голову, выразительно покосился на Гедимина и исподтишка показал ему кулак. Сармат мигнул.

— Поговорили? Я могу идти? — он поднялся с непривычно мягкой подушки и выпрямился во весь рост. — День короткий, а образцы не собраны.

Айзек и Гварза одновременно пробормотали что-то недружелюбное. Все аборигены уставились на сармата — видимо, он, выпрямившийся, стал слишком крупным объектом и просто притягивал взгляды. Гедимин досадливо поморщился. «Столько болтовни из-за кучки дикарей! Ладно бы они были в экзоскелетах…»

— Это он встретил Сагатов в степи, — вполголоса проговорил Гор, обращаясь к Ауне. Та приглушённо фыркнула.

— Смелый воин.

— Не сегодня, — вмешался Айзек, поднимаясь на ноги. — Точно не сегодня. На сегодня образцов хватит.

Он оглянулся на стражей, будто ища подтверждения своим словам — и нашёл его в еле слышном фырканьи и сухих щелчках жвал.

— Сходи пока, обработай собранное, — продолжил приободрившийся Айзек, глядя на Гедимина. — Отдай Вепуату данные по формам жизни, пооблучай новые минералы… Когда закончишь, зайди ненадолго — нужен совет опытного механика.

Гедимин смерил его недоверчивым взглядом, молча кивнул и двинулся к пустой лаборатории. Вепуат быстро обогнал его — он, видимо, тоже устал от пустых разговоров.

— Чем занимался? — вполголоса спросил Гедимин, перебираясь за свободный выдвижной стол и вытряхивая образцы из-под брони. Вепуат выглядел усталым и озадаченным, хотя в степь не выбирался — материала для исследований хватало и под ногами.

— Собирал базу ДНК, — ответил разведчик с кривой ухмылкой. — Давай сюда свои сканы — там такого добра должно быть много.

Гедимин недоверчиво хмыкнул, но по передатчику пощёлкал, выдвигая переходник — связь на расстоянии он использовать не решался.

— Уверен, что это ДНК?

— Тут трудно в чём-то уверяться, — поморщился Вепуат, глядя на мерцающий экран своего передатчика и стараясь не дёргать запястьем. — Но я видел два десятка делящихся клеток. Надо бы проверить на чём-нибудь живом… как там зовут Бронна, с которым ты гулял?

Гедимин хмыкнул.

— Осторожней, тут не «Геката», — сухо напомнил он. Вепуат, ошалело мигнув, замотал головой.

— Теск! Что у тебя в голове⁈ Я говорю — приделать к аборигену микросканер на полчаса. У него от этого даже не зачешется.

— А, — Гедимин подавил облегчённый вздох. — Шинтси. Его зовут Шинтси. И я его не отличу от других. Это надо идти к Гору… всё равно тут не обойтись без переводчика.

Он поднялся было с места, но Вепуат, более проворный, уже стоял на полпути к выходу.

— Сам справлюсь, ремонтник. Ты займись камнями.

…Вепуат вернулся, когда Гедимин уже в третий раз повышал температуру, пытаясь поджечь образец местной органики. Внутренние выстилки равнинных «растений» горели, хоть и неохотно; внешний покров при двух тысячах градусов только-только начал дымиться. Гедимин следил, как от поверхности образца отделяются, закручиваясь и трескаясь, миниатюрные чешуйки. Они-то и дымились; нижние, более плотные слои, оставались невредимыми. «Любопытное свойство,» — Гедимин, прекратив нагрев, заменил образец и снова уставился на экран сканера. «Общее для местной фло… фау… малоподвижных форм жизни. Высочайшая огнестойкость. Интересно, для чего она им понадобилась…»

Он вспомнил бесчисленные сточные канавки на поверхности каждого «дерева» и живого холма, еле слышно хмыкнул и потянулся за образцом, взятым со дна такого углубления. Это был керн, едва захвативший фрагмент верхнего слоя; Гедимин аккуратно пристроил к нему «щупы» микросканера — сейчас только этот слой ему и был нужен. Ждать пришлось недолго — на экране проступили невнятные, но уже знакомые группы значков, а потом и структура — отслоившиеся, закрученные кверху чешуйки термической деформации.

«Tza has— sulesh…» — Гедимин, затаив дыхание, поместил под сканер другой керн. «Две тысячи градусов… регулярное воздействие… что там было про металлические дожди⁈»

— Вот эти штуки, — услышал он голос Вепуата. — Они лёгкие, как украшения. Надо их к нему прикрепить, и пусть он спокойно сидит и ничего не трогает. А потом по моему знаку немного пройдётся.

— Понятно, — отозвался Гор, и Гедимин услышал несколько неразборчивых фраз, перемежающихся щелчками и короткими возгласами. — Тебе нужен только этот Бронн?

Вепуат радостно хмыкнул.

— Ещё девять, если есть. Каждого я заберу на час… Как объяснить им, что такое час?

— Здесь умеют измерять время, — сдержанно ответил Гор. — Девятерых присылать по очереди?

Шинтси, взобравшийся на стул, сидел смирно и терпел обвешивание датчиками — не шелохнулся, даже когда Вепуат закреплял на его лице маску-фильтр. Маска была ему сильно велика и неудобно растягивалась на вытянутой по-звериному «морде»; Вепуат возился с ней долго, пока не остался доволен.

— И Скогны тоже нужны! Тоже десять! — крикнул он вслед Гору, неспешно пробирающемуся к выходу. Тот качнул лезвиями, не оборачиваясь.

— Будут.

Гедимин, отложив образцы, подошёл поближе, настороженно глядя на Бронна. Тот сидел, замерев, только веки иногда опускались и поднимались.

— Он дышит нашим воздухом, — сказал сармат. — А он для него пригоден? Он тут не задохнётся, не отравится?

— Он в порядке, — отозвался Вепуат, глядя на монитор. Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— А ты спрашивал? Может, ему уже плохо. У них в атмосфере три окислителя, а здесь-то один…

Вепуат щёлкнул по клавишам передатчика. Бронн молча следил за ним, переводя взгляд то на него, то на ремонтника, нависшего над столом. Гедимин, как ни присматривался, не видел признаков удушья или отравления — Бронн выглядел вполне здоровым, хоть и притихшим.

— Tza! — резко сказал Вепуат, указав на дальнюю стенку. Шинтси, неловко растопырив руки, сполз со стула и прошёл, стараясь не цеплять когтями пол, мимо лабораторного стола. Вепуат уткнулся в передатчик и одобрительно захмыкал.

— Видишь? Нормально с ним всё. Теперь можно и поисследовать. Шинтси! Tza… — сармат указал на закрытый люк и сам поднялся с места. Его жесты, хоть и невнятные, Бронн понимал хорошо — оказался у выхода куда быстрее «исследователя».

«К делу,» — одёрнул себя Гедимин, отворачиваясь от люка. «Значит, две тысячи градусов эта органика выдерживает. Проверим предел огнестойкости…»

Разогреть плазменную «печь» сармат не успел — едва он запустил реактор, как крышка люка сдвинулась, и снаружи донёсся вопль:

— Гедими-ин!

Ремонтник вылетел из лаборатории со сфалтом наперевес, увидел спокойно сидящего на камешках Бронна, Вепуата, уткнувшегося в передатчик, и полное отсутствие каких-либо угроз. Закинув сфалт за плечо (реактор решил не глушить), сармат сердито фыркнул.

— Чего орёшь?

— Иди сюда, — Вепуат, не обращая внимания на фырканье Гедимина, уже тыкал в экран. — Шинтси, tza— a… вон туда, а потом обратно!

Бронн проследил взглядом за его рукой, поднялся и пошёл к невидимой метке. «Всё-таки когти им мешают,» — мелькнуло в голове Гедимина. «И сильно. Интересно, почему их не удаляют? Хотя бы подрезать, чтоб не цеплялись…»

— Сюда смотри, — Вепуат ткнул его кулаком в бок и сунул под нос передатчик. — Ну? Увидел?

Гедимин пригляделся и растерянно мигнул.

— Точно… Они дышат одним окислителем. Остальные два так и выходят нетронутыми… Может, поэтому он и мог дышать в лаборатории…

Вепуат досадливо дёрнул плечом — рассуждения Гедимина зашли куда-то не туда.

— Один окислитель! А местная органика построена на трёх. И неорганика тоже. Помнишь опыт с золой? Как по-твоему, к чему это?

Гедимин задумчиво сощурился.

— Продолжай эксперименты, — буркнул он через пару секунд. — Скогнов тоже проверь.

— И местную фауну, — отозвался Вепуат. — Надо бы живые образцы… и ещё — достать бы в подопытные десяток… как они там? Саккаты? Кажется, результаты будут интересные…

— Попроси Гора, может, достанет, — сказал Гедимин, сверяясь с показаниями неприметного табло на корпусе сфалта. Сейчас его больше занимало состояние реактора — и немного предел огнестойкости местной флоры.

…Боёк ударил точно по центру пластины, закреплённой на двух опорах; вниз посыпалась каменная пыль, отколотая от поверхности чешуйка подпрыгнула и отлетела чуть в сторону. Гедимин покосился на предыдущий образец — керн той же плотной белесо-рыжеватой породы, взятый поперёк слоёв. Каменный столбик разрубило пополам первым же ударом; керн, взятый вдоль, выдержал уже три.

— Немного расслоилось, — прошептал он, глядя на экран сканера. Тонкие, едва различимые слои под ударами бойка кололись на чешуйки; верхние три уже отделились от монолита и надтреснули, нижние пока держались. «Довольно прочная порода, на самом деле. Самая прочная из того, что мне попалось.»

— Один и тот же окислитель, — услышал он усталое бормотание Вепуата, а следом — зевок. — И Бронны, и Скогны. Если Гор с фауной не подведёт…

Он ещё раз зевнул и поднялся из-за стола, закрыв контейнер с датчиками. Последний подопытный ушёл полчаса назад. Снаружи медленно темнело; на границе сумерек Гедимин высунулся из лаборатории, но ничего похожего на закат не увидел. Кругляшок, неумело изображающий солнце, висел в зените, по пятнистому небу тянулись цепочки световых пятен, освещённость постепенно падала.

— Поспать бы надо, вот что, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина и устало усмехаясь. — Тебе тоже. Нашёл что-нибудь?

— Да всё то же самое, — отозвался ремонтник, недовольно щурясь. — Одно и то же по всей округе. Куэсты и пять-десять метров осадочного крошева. Все образцы — куэсты и осадок. Всё остальное сточено на двадцать метров и осадком завалено. Если бы прокопаться глубже…

Вепуат задумчиво хмыкнул.

— Сточено… А может, оно нам и не нужно. Будь оно прочным, не сточилось бы. А хрупкие породы нам ничем не помогут… И что, в этой куэсте можно пристроить станцию?

Гедимин пожал плечами.

— Если не найдём лучшего… Порода трескается слоями — может поглотить часть удара в случае чего… Пласты довольно толстые… Надо бы посмотреть другие местности — не одна же геология тут на всю Равнину.

Вепуат прикрыл ладонью респиратор, попытался подавить зевок, но ничего не вышло.

— Я пойду, ремонтник. Какие же тут длинные сутки, ядро Сатурна…

5 день Металла, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

«Три триста по Кельвину,» — Гедимин сделал на исчирканном листе очередную пометку и стряхнул белую золу в контейнер для отходов. «Три триста… Показатель металлического тантала. Лучшие термостойкие фрилы не дотягивают. Интересные здесь формы жизни…»

Сбоку послышался шорох, потом — шаги. Из-за переборки выглянул озадаченный Вепуат.

— Гедимин, ты подопытных не видел? Думал, может, они к тебе забрели…

Гедимин качнул головой. Он уже добрался до мусорного бака, открыл его, занёс было руку с переполненным контейнером — и остановился. Класть было некуда — отработанные образцы и драная упаковка торчали вровень с крышкой. Гедимин огляделся по сторонам — на полу уже скопился отчётливый слой каменной крошки и растительных остатков, натащенных с улицы на ногах исследователей и подопытных. «Вот тебе и живые уборщики,» — сармат недовольно сощурился. «Надо было роботов с собой взять.»

— Уборщики тоже куда-то делись, — сказал он вслух. — Кидай сюда мусор, я схожу вынесу.

Когда Гедимин с мешком мусора, обёрнутым для надёжности защитным полем, и увязавшийся за ним Вепуат вышли на окраину, освещённость только-только начала прибавляться. На свет багровых фонарей сармат выбрался к стоянке Броннов — и остановился на полпути, растерянно мигая. Штабеля бочонков и мешков исчезли. Аборигены закидывали на волокуши последние корзины. Те, кто уже забрался наверх и закрепил груз ремнями, подгоняли их встревоженными возгласами. В красном свете над землёй приподнялись шипы и гладкие блестящие спинные пластины — за волокушами беспокойно ворочались крупные звери. Гедимин никогда не видел их днём, только слышал в темноте их чавканье — Бронны, похоже, скармливали им объедки и, возможно, лабораторные отходы (на свалку сармат тоже не натыкался, даже на снимках с дронов). Сейчас они отделились от земли и встряхивались, шумно вздыхая. Последний Бронн, оставшийся на земле, ловким движением закинул бочонок с него размером на самый верх пирамиды и взлетел следом. Гедимин ошалело мигнул.

— Вот тебе и хилые карлики, — пробормотал он еле слышно.

— Угу, — отозвался Вепуат. — У них мышцы устроены очень рациональ… Эй! Куда это они?

Бронны услышали его возглас — все, кто успел устроиться поверх вещей, развернулись к сарматам, а звери, тронувшиеся было с места, снова замерли, приникая к земле. Потом аборигены заверещали — все разом, громко и отчаянно, тыкая оттопыренными когтями то в сарматов, то в небо, то куда-то в темноту.

— Нерги… — Гедимин уловил в их воплях несколько произносимых звуков и попытался повторить. — Нерги? Энергия?

— Да нет, похоже, они про нергонов, — в голосе Вепуата звучала нарастающая тревога. — Эй! Что происходит? Сагаты пришли?

Бронны, притихнув, покосились куда-то вверх. Тот, кто стоял на краю волокуши, в последний раз с пронзительным криком указал на небо, ткнул пальцем в темноту на горизонте и коротко взвизгнул. Волокуша тронулась с места, сползая с холма; ещё секунда — и повозки превратились в змейку красноватых огней между холмами. Гедимин шагнул к обрыву, провожая их озадаченным взглядом. «Энергия? Какая энергия?»

Он поднял голову и увидел небо — иссиня-чёрное, прорезанное багровыми продольными складками. Они вспыхивали и затухали, будто там, внутри, горел проблесковый маячок, — белые сполохи сменялись желтоватыми и ярко-красными.

— Все ушли, — подал голос Вепуат. В темноте над шатрами зажглись знакомые огни — дроны взлетели и теперь «обшаривали» местность сканирующими лучами.

— Что их спугнуло? Думаешь, кочевники? — Гедимин снова покосился на небо, направил на него анализатор — луч затерялся в бесконечном пространстве, не принеся ничего, кроме пятен и белесой ряби.

— Надо бы стену выставить, — угрюмо сказал Вепуат, глядя на экран. — Я пока никого не вижу, но это ничего не значит. Дроны будут следить. Где сканер этих тварей достанет, там достанет и плазма.

Гедимин кивнул. Ему было не по себе от наступившей внезапно тишины и от странного неба над холмами. Что-то изменилось и внизу — сармат чувствовал это, несмотря на темноту. Он подошёл ближе к обрыву, напряжённо щурясь, и вскоре различил ближайшие нагромождения живых «валунов». Вечером над ними реяли широкие веера листьев; сейчас «камни» обнажились — ни веера, ни полотнища на черешках-древках, ни длинные ленты не колыхались на ветру. Равнина была голой и неподвижной.

— Пойдём ставить стену, — напомнил о себе Вепуат. — Ты с того края, я с этого. И на непрерывную генерацию её, мало ли…

— Фу-уф! — облегчённо выдохнул, выбираясь из-за шатра, Айзек. — Вы оба здесь. Не заметил, как уходили. Гедимин, так насчёт той центрифу… Эй! Где Бронны?

Гедимин открыл было рот, чтобы переспросить про центрифугу, но Айзек уже забыл обо всём и развернулся к опустевшей стоянке.

— Уехали, — мрачно ответил Вепуат. — И Скогны тоже. Хороши охранники — почуяли кочевников и драпать! Мы с Гедимином идём ставить стену. А ты…

— Heta! — Айзек вскинул руку, прервав его угрюмую речь. — Куда ушли? Они говорили что-то?

— Нерги, — повторил Гедимин, тыкая сперва в небо, потом в себя, потом в светлеющий горизонт. Айзек ошалело мигнул.

— Нергет? — повторил он — чётко, по буквам, обозначив тот щелчок, что слышался Гедимину на конце непонятного слова, чем-то средним между «ц» и «т». Не дожидаясь ответа, он вскинул голову и на всю стоянку помянул размножение «макак».

— Айзек, ты? — донеслось из шатра — теперь они разбудили и Гварзу, и он был явно недоволен. — Что там, авария? Кто-то убился?

— Кенен, вставай, — выдохнул Айзек. — Нергет на подходе!

— Has— sulu, — послышалось из шатра. Кенен выбрался наружу за полторы секунды — Гедимин только и успел растерянно мигнуть.

— Уверен? — спросил Гварза. Айзек ткнул пальцем в складчатое небо.

— Аборигены уже удрали. Звали с собой…

— Поздно, — выдохнул Гварза, разглядывая багровые складки. Вспышки в них стали ярче и чаще — что-то приближалось к холму, и Гедимину, равно как и другим сарматам, это очень не нравилось.

— Так что будет-то? — напомнил о себе Вепуат. — Что такое нергет?

Айзек развернулся к нему.

— Бегом за кислородом — а потом ставить купол! Через полчаса с неба польёт сталь!

…Белые стены уплотнились до непрозрачности, на метр уйдя в рыхлый щебень, — воздух под купол более не проникал. Гедимин смотрел на перемычку, соединяющую «саркофаг» лаборатории с возведённым над шатрами. Все генераторы защитного поля были подключены к куполам; поле продолжало уплотняться — Айзек приказал не выключать генерацию, что бы ни случилось. Он сидел сейчас в лаборатории, у преобразователя, — рассчитывал, на сколько хватит энергии. Гедимин держал ладонь на реакторе (запущенном сразу же, как сарматы определились с угрозой) и тоже считал, но данных явно не хватало.

— Ядро Сатурна… — услышал он рядом протяжный вздох Вепуата. — Не люблю я такие ожидания. Может, зайдём внутрь?

Изнутри лабораторию обернули ещё одним полем — на этом настоял уже Гварза. Гедимин покосился на генератор и пожал плечами.

— Здесь не выдержит — не выдержит нигде.

Он вдохнул чуть глубже обычного и недовольно сощурился — в воздухе из кислородных баллонов, встроенных в скафандр, чего-то явно не хватало. «Может, тех двух окислителей?» — подумалось ему. «Тут не заметишь, как мутируешь…»

— Интересно, где прячутся Бронны, — задумчиво сказал Вепуат, пытаясь что-то разглядеть сквозь непрозрачный купол. Прошёл уже почти час; вокруг было неестественно тихо.

— У них защитного поля нет… Может, в пещеры? Ты видел тут пещеры?

Гедимин вспомнил вылазку с Бронном и пожал плечами.

— Они уже за тысячи километров отсюда. И они знали, куда бежали. Город у них, наверное, в пещерах…

— В дереве, — услышал он голос Айзека; сармат тоже выбрался из лаборатории и встал у трапа, что-то высматривая на экране сканера. — Бронны живут в дереве. Пещеры — это к Скогнам. Бронны камня не выносят. Мне интереснее, где стражи… и кто бы нас предупредил, если бы вы с Вепуатом проспали отъезд…

Гедимин еле слышно хмыкнул — он не был уверен, что полученная им информация могла считаться внятным предупреждением — но сказать ничего не успел. Верхняя часть купола сверкнула белым и подёрнулась сеткой хаотично пляшущих огней — какая-то шрапнель била по ней снаружи, и обстрел с каждой секундой усиливался.

— Держи! — отчаянно крикнул Айзек, вскидывая руку с генератором. Гедимин едва успел схватить его за запястье.

— Heta!

Свечение разлилось по всему куполу — следующий удар обрушивался раньше, чем пропадала реакция на предыдущий. «Металлический ливень,» — Гедимин вспомнил об оставленных снаружи термодатчиках. Ещё секунда — и сигнал от них пропал.

Время под сжигаемым снаружи куполом тянулось мучительно медленно. Сармат вцепился когтями в трап, как будто его могло смыть или сдуть, — так хотелось высунуться из-под купола и посмотреть, как с неба льётся расплавленный металл. «Когда-нибудь посмотрю,» — думал он. «Когда обвыкнемся тут и перестанем пугаться. Это не так уж опасно — всего две семьсот по Кельвину…»

Вспышки становились всё реже, зато теперь начало светиться основание купола — его будто опоясало белым кольцом прямо над землёй. Гедимин покосился на термометр, — несмотря на все усилия по изоляции, воздух под «саркофагом» прогрелся уже до пятидесяти градусов. Он сверился с датчиком кислорода — баллонов хватало на сорок земных часов, можно было не рисковать, вдыхая горячий газ неизвестного состава. Состав — даже под куполом — тоже изменился; видимо, какие-то лёгкоплавкие породы, разогреваясь, понемногу испарялись. Новые газы не поднимались высоко над землёй, быстро остывая и покрывая поверхность тяжёлым слоем.

— Всё, — выдохнул Айзек, отключая свой генератор. — Но наружу пока нельзя. Гедимин, ты чем занят?

— Беру пробы испарений, — отозвался ремонтник. — Под куполом неизвестный тяжёлый газ.

— Бери, — махнул рукой Айзек. — Тяжёлый? Выше трапа или ниже?

— Держится ниже, — Гедимин снова глянул на термометр. — Но по мере нагрева поднимется. Когда можно будет выйти?

Защитный купол уже не наращивал толщину и, возможно, понемногу растворялся в горячем воздухе, но сквозь него всё ещё ничего не было видно, и Гедимин досадливо щурился. «Так всё и просидишь под саркофагами…»

Сверху, от шлюзовой камеры, донеслось громкое фырканье.

— Айзек, выпусти его! Не вернётся — нам же спокойнее.

— Кенен! — Айзек недовольно сощурился. — Гедимин, иди в помещение. Я тебе не разрешаю…

Вепуат осторожно, стараясь не слишком шуметь, постучал пальцем по нагрудной пластине Гедимина.

— Через час выйдем, — прошептал он, перехватив взгляд ремонтника. — Мне тоже интересно.

В лаборатории Гедимина ждал лист с набросанной на нём кривой таблицей — перечнем образцов органики и температуры их возгорания. Внизу был рукой Вепуата приписан ещё один пункт — «щепка от бочки Броннов». «Две двести? А, это по Цельсию… Тогда всё в норме,» — подумал Гедимин.

— Здесь температуру лучше считать по Кельвину, — вслух сказал он. — Мы же не знаем, когда замерзает местная вода. Опытов никто не ставил. А абсолютный ноль есть абсолютный ноль.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Здорово, наверное, быть в чём-то уверенным! А с водой… — он взял пустую кювету и нырнул за переборку. — Сейчас проверим. Айзек, холодильником поделишься?

— Не ядовитое? — без особого любопытства спросил Айзек. — Вода? Местная вода? Дистиллят, или что попалось? А, из того контейнера…

— А ведь верно, — сказал Вепуат, возвращаясь из-за переборки без кюветы, зато с канистрой. — Мы с водой ещё не работали. Давай всё по порядку — нагрев, облучение, электролиз…

Айзек выглянул из-за переборки.

— Вепуат, воду ты и сам подогреешь. Гедимин, иди сюда. Нужна помощь с газоразделителем…

…Гедимин встал у входа в шлюз, глядя на анализатор. Воздух остыл до сорока пяти градусов, тяжёлая газовая смесь осела ещё на десяток сантиметров и выше не поднималась. По нижней части купола протянулся полупрозрачный ободок — от постоянного нагрева она всё-таки прогорела; верхняя оставалась матовой.

— Очень осторожно, слышишь? — повторил Айзек. Он выбрался из лаборатории и теперь с тревогой следил за Гедимином и Вепуатом, пристраивающими к защитному куполу временную шлюзовую камеру. — Респиратор не снимать, под ноги смотреть!

— Он всегда такой был? — шёпотом спросил у Гедимина Вепуат, благо шлюз за ними закрылся, и Айзек уже ничего не мог услышать. Гедимин качнул головой.

— Я его из-подо льда вылавливал. Под ноги не смотрел…

Шлюз распахнулся, и ладони Гедимина обожгло горячим воздухом. Земля прогрелась ещё лучше — на секунду стало больно ступням, но потом ощущение пропало. Сармат вспомнил переохлаждённые равнины Фебы и осторожно шагнул, проверяя грунт на прочность. Раздался треск — горячие камни стали хрупкими, лопались под ногой. Равнина дымилась.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат за его плечом, глядя сквозь тёмный щиток на столбы дыма и светящиеся красным потёки. Расплав стекал по наторенному пути — промоинами на склонах, углубляя их и оставляя вязкую массу на дне. «Застынет стеклом,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Плавленый камень, немного металла.»

Под ногами среди каменного крошева и застывших капель металла с прошлых ливней горели красными искрами новые, ещё раскалённые, но постепенно остывающие. Гедимин наступил в лужицу и едва успел отдёрнуть ногу, почувствовав, что поверхность течёт. Верхний слой обшивки зашипел и пошёл пузырями, быстро оплавляясь. Гедимин наклонился, осторожно, кончиками когтей взял красный шарик и вгляделся в сероватые разводы, пробегающие по его поверхности.

— А деревья дымятся, — заметил Вепуат откуда-то издалека. Он добрался до края обрыва и стоял над металлическим ручьём, медленно стекающим по промоине. Металл стал вязким, но ещё сползал под уклон под собственной тяжестью. Гедимин подкрался к нему, стараясь не ступать на красное, поддел когтем и дёрнул кверху, затаскивая остывающую лужу обратно на склон.

— Для опытов, — вполголоса пояснил он, подсовывая под вязкий металл защитное поле. Вепуат его не слышал — он смотрел, не отрываясь, на дым над холмами.

Ещё не рассвело, но белая полоса вдоль горизонта уже обозначилась; чёрные полосы дыма перечёркивали её — от подножия холма-стоянки до края, где выступы и впадины рельефа сливались в неразличимую рябь. Внизу светились красным металлические лужи и медлительные ручьи. Дым валил от «деревьев» — и те, что похожи на груды валунов, и гранёные столбы, и курганы — все они почернели и дымились. Капель металла на их поверхности Гедимин не разглядел — видимо, все канавки для стока отработали, как надо. Сармат ещё раз вспомнил их строение — точно, как на смарте, рассчитанные скосы, наклоны, углы изгиба — и еле слышно хмыкнул. «Те, с которых не стекало, сгорели миллион лет назад…»

— Всего тридцать пять, — услышал он голос Вепуата. Изучив деревья, разведчик взялся за приборы. Два дрона уже кружили над долиной, глубоко, впрочем, не спускаясь.

— Тридцать пять воздух, — повторил Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — То есть — по Цельсию. Тёпленько.

Сармат покосился на свой термометр. В восходящих потоках от остывающего расплава доходило до пары сотен, но сверху спускалась холодная воздушная масса, и ветер с каждой минутой усиливался, растягивая вертикальные столбы дыма вдоль горизонта. Гедимин взглянул на небо — красные складки пропали, над холмами нависла бугристая серая поверхность с зелёными и синеватыми пятнами. Когда через пару секунд с неё капнуло на щиток, сармат дёрнулся от неожиданности, схватился за лицо — и услышал нервный смешок Вепуата.

— Дождь! Не бойся, это просто вода… Hasu!

Ливень обрушился на холмы, отделив сарматов от лагеря непроницаемой стеной. К дырке в куполе они пробирались на ощупь, по показаниям сканера, скользя на мокрых камешках и ныряя в паровые гейзеры. Гедимин каждую секунду напоминал себе, что это просто вода, что температура ничтожна — не дотянет и до рабочего нагрева миниреактора, и что, даже упав, он поднимется и дойдёт до шлюза. Напоминания помогали слабо. Добравшись до нематериальной «трубы», он резко втолкнул в неё Вепуата и нырнул следом, заращивая проём. Придавленный Вепуат возмущённо фыркнул.

— Два дебила, — бесстрастно «поприветствовал» их с трапа Кенен Гварза. Айзек уже стоял внизу и «светил» в лицо сарматам сигма-сканером.

— Там ливень, — сказал Гедимин, вытирая мокрый лицевой щиток. — Вода сконденсировалась… Вепуат, ты состав проверил?

— Ливень, — Айзек улыбнулся. — Скоро всё остынет. Лаборатория не пострадала. Шатры, кстати, тоже, — Кенен проверил. Легко отделались. Но мне по-прежнему интересно, где стражи.

— В пещере, — отозвался Гедимин. — Или в дереве. Как у них тут принято… Айзек, этот металл как-нибудь называется?

— Ох… — Айзек, шумно выдохнув, отступил на шаг от светящегося красным свёртка. — Собрал расплав⁈

— Кусок ручья, — Гедимин свернул кокон защитного поля пополам и присмотрелся к слипающемуся металлу. — Очень пластичный, а при застывании — прочный. Местные его используют — видел кованые вещи. Должно быть название.

— Спросим, — отозвался Айзек. — Неси в лабораторию. Надеюсь, это тебя займёт часа на два. Хватит с вас вылазок!

…Гедимин опустил ладони в воду и с сожалением посмотрел на оплавленные пластины. Обшивка всё-таки перегрелась, особенно на пальцах, — теперь они плохо гнулись, и надо было зачищать деформированные края щитков. Под вытяжкой обсыхали закалённые «детали» — примитивный пруток, пластина, шар с отверстием, протянутая между когтями «проволока» сечением в два миллиметра — ближе когти не сдвигались. Цвет у остывшего металла был тёмно-синий, со стальным отливом, и Гедимин уже почти к нему привык.

— Уже деталей наковал? — Айзек выбрался из-за переборки и заглянул под вытяжку. — Тебе, кажется, приглянулся этот металл.

— Полезный, — кивнул Гедимин. — Такая… сталемедь. Сколько его тут? Есть месторождения? Или…

Сармат посмотрел себе под ноги. Пол и передвижная платформа лаборатории закрывали от него ближайшее «месторождение» — многометровый слой затвердевших капель и брызг от тысяч прошедших «нергетов». «Тут вся долина — месторождение. Черпай где хочешь, только шлак отсеивай. Надо прикинуть, какой тут процент руды…»

— Это хорошо, что у тебя есть идеи, — сказал Айзек. — У нас пока есть баллоны с разными газами. Разделителю ещё работать и работать, но на пару экспериментов хватит. Можешь проверить свой металл на окисление.

Гедимин вспомнил тёмные камешки в слоях осадочных пород. Какая-то плёнка их покрывала — то ли шлак, налипший при остывании, то ли въевшаяся земля, то ли, и правда, плохоизученные окислы. «Проверим,» — молча кивнул он, глядя на тёмно-синие заготовки. «И на радиостойкость тоже. Если этой штукой можно заменить ипрон или флию в реакторе — ей цены нет.»

…Над остывающей землёй клубился пар. Дождь утих, и снова поднялся ветер; все низины заволокло дымкой, и лучи разгорающегося Пламени причудливо преломлялись в ней. Гедимин следил за сполохами на горизонте, забавы ради пытаясь дотянуться до них сканером. Прибор видел только воду — три реагента, разделившихся при испарении, снова смешивались, конденсируясь на поднятой в воздух минеральной пыли. На термометре было двадцать три; Гедимин лениво думал, не настроить ли его на градусы Кельвина — всё равно ни один из компонентов местной воды не кристаллизовался при нуле по Цельсию, даже после дистилляции.

Когда световой столб на горизонте погас, и у предметов появились размытые, но всё же тени, сармат наклонился и подобрал пригоршню камешков. Среди них были и свежие капли металла; к их синей поверхности прикипела корка шлака от испарившихся легкоплавких пород, и они выглядели чёрно-серыми. Руку они уже не обжигали, но термометр показывал пятьдесят-семьдесят градусов, в зависимости от глубины, на которую завалилась упавшая капля перед застыванием.

— Листья лезут, — услышал он над головой негромкий голос Вепуата. Разведчик снова поднял дроны в небо, и они кружили в дымке над низиной. Сквозь редеющий пар Гедимин разглядел красные шевелящиеся полоски на склоне одного из живых «холмов». Потом появились лиловые, пурпурные, чёрные, желтоватые, — деревья осторожно выпускали подвижные листья. Они не торопились — сначала высовывались сантиметров на десять-двадцать и останавливались, «прощупывая» воздух, будто в их пластинах были термодатчики, а у самого дерева — достаточно мозгов, чтобы осознавать опасность. Пока Гедимин за ними следил, самые «смелые» выглянули уже на полметра; небольшие веерные листы развернулись, полотнища оставались туго свёрнутыми.

— А они тут хорошо чуют опасность, — задумчиво сказал сармат, вспомнив оголившиеся перед «нергетом» холмы. — Надо бы за ними следить.

— Ага, разумно, — кивнул Вепуат. — Кстати, ты заметил? Нет нигде следов старой листвы. Листья, трава… они ведь должны отмирать. Иначе не будет никакой почвы. Ты видел тут опавшие листья?

— Я не уверен, что видел почву, — Гедимин сощурился на растения, притворившиеся грудой валунов. Сканер показывал пучки волокнистых структур, связывающие всю колонию в одно целое… и сходные структуры, уходящие вертикально вниз под каждым из «камней» в основании пирамиды. Они были напичканы обломками пород — мелкими, сильно разрушенными.

— Похоже, они все питаются камнем. При таких осадках… — он подбросил на ладони синеватый камешек. — Почвенный слой не выживает.

— А ещё мне интересны споры, — Вепуат подозвал один из дронов и спустил его едва не до земли, заставив «вынюхивать» что-то среди камней. — Помнишь вчерашний вылет огнелюбок? Они ведь где-то осели. Должно быть что-то, позволяющее переживать такие ливни.

Гедимин посмотрел себе под ноги. Если бы он сам позавчера не видел плотный травяной покров на каждом уступе и в каждой низине, — вообще не поверил бы, что на этой россыпи гравия возможна жизнь.

— Увидим, когда прорастут, — сказал он, глядя, как Вепуат пытается брать с камней смывы. «Тут огнестойкая органика. А споры — прочная штука. Может, что и налипло.»

Что-то гудело над головой; первые секунды Гедимин не обращал внимания, потом оглянулся на лабораторию, но тут же понял, что звук исходит не от машины.

— Смотри! — Вепуат развернулся направо и вскинул голову. — Инверсивный след!

По небу справа налево протянулась чёткая полоса белой ряби — что-то мчалось на огромной скорости, вспарывая облачную дымку. Гул приближался.

— Метеор? — Вепуат быстро оглянулся на лабораторию и потянулся за «арктусом».

— Не дымится, — Гедимину самому было не по себе, и он высчитывал в уме траекторию, но мысленная кривая почему-то петляла и выписывала зигзаги, хотя видимый след был прямым, как сигма-луч. — Не горит. Искусственный объект…

«Объект» вынырнул над холмом из ниоткуда, с рёвом и грохотом пролетел последние сотни метров, и Гедимин едва успел выставить над головой защитное поле, когда на полнеба распахнулись гигантские ослепительно-яркие крылья. Это было живое существо, зависшее над сарматом, всё обрисованное ярчайшей вспышкой, — конусовидная голова, обтекаемое ракетоподобное тело, восемь конечностей, плотно вжатых в панцирный живот, и огромные узорчатые крылья нелепой, совершенно «нелетучей» формы. На длиннейшем хвосте зверя развернулся, снова ослепив сармата, яркий перистый веер и тут же схлопнулся — летун нырнул к земле.

Он выгнулся волнами перед самым торможением, сел, как на шасси, на восемь толстых лап, и взмахнул хвостом, поднимая чешуи крыльев дыбом. Половина его туловища свесилась с холма, наверху осталось метров пятнадцать. Среди чешуй что-то шевелилось; секунда — и на землю, выпутавшись из пёстрой шелухи, с посохом наперевес спрыгнул Гор.

— Не стреляйте! — запоздало крикнул он, вбивая острие посоха в гравий. За ним со спины летучего зверя скатился многослойно одетый Бронн — и замер, уставившись на сарматов и приоткрыв острозубую пасть. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Вы живы? Много раненых? — выдохнул Гор; его слова тонули в скрежете и частых щелчках хитиновых выростов. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Тебя почему с утра не было? — спросил разведчик. — Ты нас вроде как охраняешь?

Голова «богомола» качнулась книзу, но тут же вскинулась — из-за шатров появились Айзек и Гварза.

— С прибытием, — ровным голосом сказал Айзек, складывая руки на груди. — Пережидал дождь?

Он взглянул на крылатого зверя и удивлённо мигнул — правда, всего один раз, будто чего-то такого и ожидал.

— Как и вы, — отозвался Гор. — И рад, что мы все его переждали. Никто не ранен? Даже шатры… И ваша машина не сломана?

— Мы можем пережить короткий ливень, — сказал Айзек. — Неприятно, но не смертельно. Но почему никто не предупредил нас?

Гор повернул голову к Бронну. Тот немного опомнился, закрыл рот и перебрался ближе к посоху стража, глядя на сарматов с явной опаской. На взгляд «богомола» он ответил еле слышной фразой, даже ни разу не пискнув и не заверещав.

— Я только что узнал, что вы остались в лагере, — сказал Гор, склонив голову. — Когда земля остыла, я полетел за вами в Алвен. Все мы были уверены, что вы там!

«Полетел?» — Гедимин посмотрел на огромное животное. Глаза у него были яркие, глубоко посаженные, симметрично расставленные по конусовидной морде — всего шесть штук. Все они смотрели на сармата, и тому казалось, что существо его изучает — возможно, с теми же мыслями об удивительности и многообразии форм живого. «А может, оно и разумное,» — мелькнуло в мозгу. «Управляющих элементов не видно. А если его просканировать…»

От пронзительного вопля у него зазвенело в ушах. Существо вскинулось всем телом, разбрасывая гравий, и поползло вниз по склону. Гор развернулся, хватаясь за посох, и издал несколько почти ультразвуковых криков. Зверь нехотя остановился, встряхнул головой и залёг, опустив голову и пристально наблюдая за Гедимином. Сармат убрал руку с выключенным сканером за спину. Ему было неловко.

— Не надо так больше, — сдержанно сказал ему Гор. — Кейланны и так не рады — ни чужакам, ни договору. Мало кто из них помогает нам.

Бронн подал голос, глядя на Айзека; его слова, и так непонятные, едва можно было расслышать. Закончив, он низко склонил голову.

— Старейшины Алвена были перепуганы, когда я к ним пришёл, — сказал Гор. — Вы остались на Равнине без защиты, отказались уйти…

Айзек изумлённо мигнул.

— Отказались⁈ Никто не предлагал нам, Гор. Мы о нергете узнали случайно — Гедимин увидел, как ваши Бронны уезжают, и вытряс из них пару слов. Непохоже, чтобы нас собирались брать с собой!

Гор сказал что-то аборигену, сухо щёлкнув жвалами, и дождался еле слышного ответа. Гедимин разглядывал Кейланна. Ему хотелось посмотреть, что записал сканер, но приходилось сдерживать любопытство. «Существо, обгоняющее звук. Да ещё на этих крыльях… Оно ведь не расправляло их на высокой скорости. Их при первой же попытке раздробило бы. На реактивной тяге оно летает, что ли?»

— Старейшины сказали мне, что Бронны говорили с вами. Предупредили вас и очень просили уйти. Вы ответили, что нергет вам не страшен. Они думали, что вы все мертвы. Решали, кого отправить к нам с такой вестью… — Гор снова щёлкнул жвалами и явно проглотил ругательство. Айзек мигнул.

— Их перед отъездом видел только Гедимин. Он не знает ни слова на их языке! Что он мог понять, а тем более — ответить⁈

Гор перевёл взгляд на Гедимина. Тот кивнул.

— Они говорили: «нерги». Я не знал, что это. Айзека они не дождались.

Бронн внимательно слушал, глядя то на него, то на Гора; видно было, что он с нетерпением ждёт перевода. Гедимин рассматривал его многослойную одежду, расшитую бусинами. «Не поотрывались же при сверхзвуковом перелёте… Навряд ли у Кейланна в спине герметичная кабина. Какие-нибудь шипы торчат — цепляйся, как умеешь…»

— Скверный случай, — проговорил Гор, снова склонив голову. — Я должен попросить прощения, Айсиек. За их и своё недомыслие. Они будут знать, что важное надо говорить тебе и Кен-нену. И что Дим-мин не знает их наречия. Старейшины уверены, что знает. Они рады будут, что никто не ранен. Ты разрешишь им вернуться на холм?

— Пусть приезжают, — ответил Айзек. — И привезут с собой камни и дерево. Гедимин хочет увидеть, из чего тут строят и делают вещи. Он осмотрит их и вырежет небольшие части, — пусть везут то, чего не жалко.

Гор сказал Бронну несколько фраз. Тот слушал, насторожив уши и время от времени переводя взгляд на Гедимина. Тот задумчиво щурился. «Думают, что я знаю их язык? С чего бы⁈»

Кейланн снова вскрикнул. Гравий полетел во все стороны. Существо соскользнуло с холма и залегло в низине, приподняв чешуйчатые наспинные выросты. Гедимин растерянно мигнул.

— Я вижу, мне пора, — сухо сказал Гор. — Бронны приедут, как только дороги станут безопасны. А я вернусь очень быстро. Выставьте стену вокруг холма — по горячей земле могут подойти нергоны.

В выростах на спине Кейланна он спрятался полностью — видимо, залёг, цепляясь за какие-то шипы; следом нырнул, тут же исчезнув, неожиданно проворный Бронн. Кейланн встряхнулся всем телом, выгибаясь волной, во все стороны брызнул гравий — и существо подлетело на пару метров над землёй, расправляя широкие крылья. Следующий прыжок был уже в воздухе, без точки опоры, — Кейланна швырнуло вертикально вверх на полсотни метров, его крылья сложились, плотно прижимаясь к бокам, он взмахнул хвостом, по длинному телу прошла волна, и существо исчезло — только инверсивный след протянулся над холмами.

Не успел Гедимин отойти от обрыва, как на него налетел Вепуат.

— Ну? Успел отсканировать? Что делал — состав или структуру?

— Состав, структуру не успел, — недовольно сощурился ремонтник. — Интересно, чем оно чувствует «сигму»…

— И каким местом летает, — подхватил Вепуат, прижимая его запястье к своему. — А у меня структура. Ну, давай сканы, — пока ставишь стену, я как раз их разберу!

За спиной кто-то выразительно хмыкнул.

— Ну, хотя бы про стену эти два биолога помнят… Что-то надо делать с ними, Айзек. Ограничить их контакты с аборигенами. Доиграемся ведь до вооружённого конфликта…

Гедимин растерянно мигнул, начал разворачиваться к чем-то недовольному Гварзе, но Вепуат дёрнул его за руку.

— Стой! Скан не докачался!

— С чего конфликт-то? — Гедимин угрюмо сощурился. — Кому я что сделал?

— Да кто вас знает, что у вас с Гварзой, — отмахнулся свободной рукой Вепуат. — Четыре года одно и то же. Тебе со стеной помочь?

…Бронны подошли незаметно — Гедимин обнаружил их стоянку, выйдя в очередной раз за образцами. Аборигены уже расставили бочонки и корзины и возились среди загородок, непривычно тихие и малословные. Гедимин пронаблюдал за ними пару секунд и снова наклонился за камнями. «Видимо, Гор много чего им сказал… Выходит, он главнее их командиров? А, Маккензи разберёт эту их иерархию…»

Поднявшись в лабораторию, он глянул себе под ноги, — слой пыли исчез. «Уже и сюда заходили. Не заметил.»

— Ирренций в составе, — донеслось из-за стола Вепуата — разведчик возился со сканограммами. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ну конечно, ирренций. Чему ещё там быть? Лучше найди, чем оно летает…

Он заглянул через плечо Вепуата в маленький монитор и изумлённо мигнул. На сканограмме был увеличенный фрагмент какой-то крупной полой кости с плоскими внутренними выростами, и выросты окружала знакомая рябь.

— Наложи состав! — велел Гедимин, впиваясь взглядом в белесые полоски. «Сигма-излучение… и, похоже, пульсирующее.»

— Тут везде в костях ирренций, — отозвался Вепуат, совмещая сканограммы; дело шло медленно — сканировали зверя с разных точек. — В полых — больше, а здесь… Ага! Здесь самый большой процент.

Он положил рядом другой скан, отстоящий от первого на полсекунды. Гедимин пригляделся к белесым полоскам и щёлкнул пальцем по экрану.

— Так и есть. Переменная «сигма». У него сигма-пульсатор внутри… Тут нервные окончания?

— Это вообще череп, — отозвался Вепуат. — Тут везде… А, верно. Повышенная иннервация… Это орган чувств, похоже. Им оно и почуяло, когда мы сканировали. Интересно, на кой ему такой орган? Ладно, Пожиратели чувствуют ЭМИА-кванты…

— Думаешь, это радиофаг? — Гедимин вспомнил пристальный взгляд шести глаз. «Для „охоты“ на радионуклиды зрение не слишком-то нужно…»

— Это очень вряд ли, — уверенно сказал Вепуат. — По зубам и потрохам — явный хищник, охотник на что-то бронированное. Видимо, в этой броне и содержатся радионуклиды. Зачем-то они ему нужны…

В лаборатории потянуло сквозняком — кто-то осторожно приоткрыл люк. Оглянувшись, Гедимин увидел Скогна. В этот раз абориген был без копья и старательно улыбался, прикрывая острые зубы. Поймав взгляд Гедимина, он приложил пальцы ко лбу и слегка поклонился.

— А, подопытные, — Вепуат, досадливо щурясь, выключил передатчик и придвинул ближе запасной стул. — Zaa Skognati!

Он похлопал по сидению. Скогн издал пару коротких звуков и обогнул стол Гедимина, но замедлил шаг, приподнялся на цыпочки и уставился на разложенные там детали из синего металла.

— Yiir… reisshenea?

Только это Гедимин и разобрал из обрывков взволнованных фраз. Скогн в одну секунду перетрогал все детали, поскоблил когтем и даже попробовал на зуб. Гедимин, растерянно мигая, смотрел на него и слушал явно к нему обращённую речь, где часто повторялось слово «reisshen». Говорящий сильно волновался, но вроде бы не был напуган или зол, — всё, что сармату удалось понять. «А когти у них сильно короче,» — вертелась в мозгу какая-то чепуха. «Маленькие такие. Вон, даже обувь можно носить. С жёстким носком под когти… ага, и с запасом под оттопыривание. Видимо, жест рефлекторный… Hasu! Что за бред в голове⁈ С Ренгером переобщался…»

— Zaa! — чуть повысил голос Вепуат, со связкой датчиков в руках дожидающийся подопытного. Скогн быстро перебрался к его столу, устроился на стуле, но всё ещё говорил, глядя на Гедимина и пытаясь что-то показать на пальцах. Сармат качнул головой.

— Ничего не понимаю, — он покосился на детали и взял в руки пруток. — Хотя… постой… рэй-шен?

— Reisshenea, — чуть более чётко, чем раньше, проговорил Скогн, но на его лице уже висели датчики, и двигать челюстями особо не получалось. Вепуат сердито фыркнул.

— Вот где всегда Айзек, когда он нужен⁈

…Подопытный ушёл, несколько раз обернувшись на прощание и привстав на цыпочки; смотрел он явно в сторону деталей. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Чем-то его заинтересовали эти штуки… А ведь здесь знают этот металл. Даже используют… Как он, всё-таки, это выговаривал? «Рэйшен» или «рэйссен»?

— «Рэссена», — отозвался Вепуат, делая пометки в журнале. — Как-то так.

«Rs» — занёс Гедимин в справочник сигма-сканера, направил прибор на детали и довольно хмыкнул — на одну кучку непонятных значков стало меньше. Литейная станция уже мигала светодиодами — расплав «дозрел». Гедимин задумчиво сощурился и протянул руку к подготовленной форме, растягивая её из пластины в стержень — такой же, как стержни миниреактора.

Эту отливку он не стал бросать в воду — оставил её медленно остывать под вытяжкой. За столом Вепуата уже сидел другой Скогн; он молчал, но его взгляд не отрывался от синих отливок. Гедимин, еле слышно хмыкнув, направил на него луч сканера. «Интересно, как у них с чувствительностью к „сигме“…»

Если Скогн что и почувствовал, то не подал вида. Через несколько секунд Гедимин выключил сканер, мельком глянул на экран — «отдам потом Вепуату»… и остановился.

«Украшение? Да нет, непохоже. Оно в закрытой сумке… ну да, вот этот футляр… из дерева, похоже. И деревянный стержень внутри. А эти штуки… по структуре — какой-то металл. Это отливки по одной форме. Даже видно, где она плохо обработана. Снаружи, по ободку, кругло и гладко, а внутри — как придётся. Массовое производство…»

Продолговатый футляр с тонким стержнем внутри был длиной сантиметров двадцать; в нём помещалось два десятка плоских отливок — миниатюрных колёс древнего образца, с ободом и пятью спицами. Они были насажены на шпенёк свободно, не туго, но с боков их в футляре фиксировали продольные выступы. «Они не должны вращаться,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Их можно снимать, но нельзя вертеть. Но это явные колёса. С такими делали повозки в древности… Странные штуки.»

— А? Что? — Вепуат нехотя оторвался от пометок. Подопытный Скогн уже ушёл, датчики лежали в стерилизаторе. Гедимин молча показал Вепуату сканограмму «контейнера с колёсами».

— А, это… — разведчик пожал плечами. — У них у всех такие штуки. Мог бы не отвлекаться — у меня таких сканов полный передатчик.

— Они знают колесо, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат озадаченно посмотрел на него.

— И что?

— Какого метеороида они ездят на волокушах⁈

…Айзек вышел из-за переборки и недовольно сощурился на литейную станцию — там под вытяжкой ещё светилась багровым рэссеновая отливка.

— Долговременные опыты… О них бы лучше предупреждать заранее. Эту штуку, наверное, лучше не трогать с места?

— Уезжаешь? — Вепуат поднялся из-за стола, на ходу занося в передатчик последние пометки. — Мне выносить нечего, а вот у Гедимина… Ремонтник, тебе помочь?

Айзек качнул головой.

— Мои инкубаторы тоже тряски не любят. Сделаем по-другому. Принайтуйте всё, что нельзя ронять, заберите то, что взрывается, — остальное поедет в Ураниум. За час сильно не испортится.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Да, так лучше. У меня тут… — он покосился на батарею пробирок. — Много чего долговременного. И… нам точно негде взять ещё одного сармата? Химика?

Айзек тяжело вздохнул.

— Могу попросить Броннов или Скогнов — выделят лаборанта. Подставку ему под ноги ты сам соорудишь.

…Гедимин встряхнул ещё раз ёмкость с водой и чёрно-синим гравием и аккуратно, тонкой струёй, разлил жидкость по квадратному метру холма, расчертив щебёнку мокрыми зигзагами.

— Сеешь споры? — покосился на него Вепуат. Его дроны поднялись высоко и пытались набрать проб из слоя дымки над холмами; разведчик приглядывал за ними вполглаза.

— Мне в расплаве они не нужны, — отозвался Гедимин, высыпая отмытую руду в большой контейнер. Ему мерещились осторожные взгляды из-за шатров — Скогнам определённо были очень интересны манипуляции с синим металлом.

— Ты, похоже, решил пустить рэссену в дело, — сказал Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Сырьё как сырьё. На опалубку точно сгодится. Устойчиво к коррозии… может, пойдёт на арматуру и трубы. Но всё надо проверить…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Опалубка? С такой температурой плавления? Что будешь строить — домну или конвертер? У Скогнов, кажется, ни того, ни другого нет…

…Хруст был тихим, еле слышным; Гедимин схватился за переключатель, валок, не успевший набрать обороты, остановился, но поздно. Сармат отодвинул от него светящийся красноватым пруток и недовольно сощурился на металлические крошки на ленте. Легкоплавкий металл, даже нагретый почти добела, не расплющивался, а ломался. Гедимин с досадливым вздохом подобрал пруток, смахнул крошки в ладонь и вернул полуостуженную отливку в тигель. «Прокат не удался. Ладно, отольём сразу по форме…»

— Мне нужны живые звери, — услышал он голос Вепуата. Вместе с последним подопытным-Скогном пришёл Гор, и разведчик, обвешав аборигена датчиками, что-то быстро втолковывал стражу. Тот внимательно слушал, наклонив голову.

— Звери? Летающие или сидящие на месте? — спросил Гор.

— И те, и те, — быстро ответил Вепуат. — Все, что поместятся в лабораторию. Мне нужно будет держать их тут живыми какое-то время. Буду изучать.

— Понятно, — по голосу Гора непонятно было, удивился он или нет, но волнения услышанное у него не вызвало. — Лишних зверей отдавай Броннам — они разберутся, что съедобно, а что нет.

Вепуат, довольно ухмыляясь, прошёл мимо Гедимина к оружейной стойке — его плазмомёт висел там, пристроенный в углу, подальше от любопытных чужаков. Оглянувшись на красные светодиоды и блестящее защитное поле вокруг греющегося тигля, он еле слышно хмыкнул.

— Что у тебя там? Рэссена?

— Легкоплавкий металл, — качнул головой Гедимин. — Щелочноземельный. Для конструкций непригоден. Но для науки пригодится.

— Щёлочно… — Вепуат с сомнением покосился на тигель. — Возишься с химикатами? Осторожнее тут, ладно? Не взорви без меня ничего…

Гедимин недовольно сощурился ему вслед. «Дурацкая старая шутка. Хоть бы кто придумал новую.»

…Мелкие капли стекали по змеевику, сливаясь и укрупняясь, и падали в лужицу, скопившуюся на дне сосуда. Уже было видно, что жидкость не прозрачная, а светло-синяя. Рокот кипящей воды почти уже затих, на поверхность большого сосуда всплывали последние пузыри. Гедимин покосился на мерную шкалу и удовлетворённо хмыкнул. «Лёгкая фракция ушла. Усилим нагрев…»

Жидкость закипела нескоро; сармат не спешил, повышая температуру по градусу. Когда первые капли побежали по холодному змеевику, Гедимин услышал гул открывающегося люка. Оборачиваться он не стал. «Эта фракция… бесцветная? Да, в самом деле. А остаток постепенно зеленеет. Чем дальше, тем больше. Останется третья фракция, двадцать процентов, зелёного цвета…»

— Мало тут места, — услышал он недовольный голос Вепуата. — Скажи Броннам — пусть подержат их у себя, но не едят и не выпускают. Есть у них корм для таких тварей?

— Они присмотрят, — отозвался Гор. Вроде бы Вепуат не говорил ничего тревожащего, но жвалы гигантского «богомола» так и щёлкали. Гедимин обернулся и озадаченно посмотрел на пришельцев.

— Вот эти побудут здесь, — сармат поставил на стол две плотно сплетённые высокие корзины. Кроме ручек, к ним были приделаны ремни для переноски за плечами. Из корзин не было слышно ни звука — то ли животное не пережило переноски, то ли относилось к сидящим на месте.

— Айсиек, — чуть громче обычного сказал Гор, оглядываясь по сторонам. — Нужно сказать ему.

Вепуат сердито фыркнул.

— Нужно — вернуться в степь и, пока не стемнело, продолжить охоту! Совершенно незачем было бежать сюда из-за кучки дикарей.

— Дикари? — Гедимин, забыв о кипящей жидкости, шагнул к разведчику. — На тебя напали? Снова те, с копьями?

Вепуат мрачно кивнул.

— Да, те, синие мутанты. Снова махали оружием. И Гор утащил меня на холм. Нет бы вывести на точку, с которой их можно достать!

Он снял с плеча плазмомёт и досадливо хмыкнул.

— Даже бахнуть не дал. А я так думаю — им бы хватило. Забыли бы, где наш лагерь.

Гор, скрывшийся было за переборкой, снова вышел. За ним появился недовольный Айзек. Следом выглянул Гварза, покосился на Гедимина и едва заметно поморщился. Ремонтник скривился в ответ.

— Первая же вылазка — и Сагаты снова тут как тут, — проговорил Айзек, сердито щурясь. — Хотя ливень должен был далеко их отогнать. Вовремя они вернулись…

— Объясни Гору, что мы — не Бронны, — вмешался Вепуат, положив руку на приклад плазмомёта. — И постоять за себя можем. Если бы мне дали хоть раз выстрелить с правильной точки…

Айзек болезненно поморщился.

— Нас тут четверо, Вепуат. Ты предлагаешь объявить войну нескольким миллионам?

Разведчик фыркнул.

— Они и так не живут мирно. Подождём, пока влезут на холм и натыкают копьями в нас? Тогда-то мне позволят пострелять?

Гедимин задумчиво сощурился, невольно оглянувшись на сфалт. «Несколько миллионов? Один хороший „Гельт“… хотя — зависит от плотности населения…»

— Не спускайтесь с холма до завтра, — сказал Гор в наступившей тишине. — Я не поведу вас никуда. Если нужны какие-то звери, их привезут.

Теперь уже фыркнул Гедимин.

— Где мои образцы минералов? «Привезут», sa hasu…

— Гедимин! — Айзек укоризненно покосился на него. — Здесь не Земля, и скоростного транспорта нет. Как и сетевой связи. Спасибо, что вмешался, Гор. Мы будем осторожны.

Они вдвоём вышли из лаборатории. Гварза смерил Гедимина и Вепуата угрюмым взглядом и скрылся за переборкой. Разведчик громко фыркнул.

— Осторожны! Столько разговоров, будто у каждого из этих дикарей «Теггар» в штанах. Мы вдвоём, думаю, разогнали бы всю орду, не оцарапав скафандров. Никакой работы в таких условиях…

Он растянул над крышкой корзины защитное поле и осторожно просунул под него руку. Гедимин подошёл ближе, держа «арктус» наготове. Разведчик отсоединил верхнюю часть корзины и отложил её в сторону. В нижней остался большой ком гравия, непонятно чем удерживаемого вместе. Гедимин не сразу разглядел волокнистые структуры, проступающие над камнями.

— Я думал сначала, у них примитивные трахеи, — вслух рассуждал Вепуат, просвечивая комок сигма-сканером; на экране проступала сложная структура с лучевой симметрией. — А тут мембраны и клапаны… ого! Ничего себе тяга…

Датчик, неосторожно поднесённый к просвету между камнями, подлетел на десяток сантиметров. Вепуат поймал его и закрепил понадёжнее.

— Я видел эти штуки под землёй, — вспомнил наконец Гедимин смутные приплюснутые тени на экране сканера. — Но те были крупнее… в основном.

— Были и крупные, — согласился Вепуат, осторожно тыкая между камнями палочкой, и попытался достать камешки из сети волокнистых отростков. Поддавались они очень неохотно. Вепуат показал Гедимину почти высвобожденный обломок — из «корня» к нему тянулось два десятка тонких волоконец, уходящих глубоко в поры.

— Питается, — пояснил разведчик. — Почвы тут, считай, нет, но все как-то приспособились. А гумус, видимо, не сохраняется из-за огненных дождей…

«Интересно, как в таких условиях выглядит земледелие,» — подумал Гедимин, вспоминая обрывочные кадры из видеолекций — что-то про ковыряние земли ручной лопатой и острым лемехом. «Учитывая дожди… да, не очень понятно, как аборигены здесь выживают. Выедают дерево изнутри?»

— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Нет, ожидаемо, но всё равно интересно. Оно забирает все три окислителя. Не один, как местные разумные, а все три. Всё-таки… я сомневался, но, видимо, зря. Бронны и Скогны — не аборигенные виды. Два вида от одного корня и из одной местности… Надо же было выбрать для жизни такой климат!

…Тонкая желтоватая пластинка опустилась на дно кюветы, и газ зашипел, оседая. Гедимин смотрел, как поверхность металла покрывается рыхлым рыжеватым налётом, и улыбался. Он понятия не имел, что это за налёт, и будет ли у этой реакции хоть какое-то применение, — но в кювете шёл явный процесс окисления, и мир становился понятнее. «Щелочной металл и газ-окислитель. Соль на выходе. Отлично…»

— Что это у тебя? — с усталым любопытством спросил Айзек, проходя мимо стола. — Надеюсь, реакция под контролем?

— Окисление, — отозвался Гедимин, пропустив подколку мимо ушей. — Анализатор не опознаёт здесь ни одну частицу — но заряд у них всё-таки есть…

— Глубоко копаешь, — пробормотал Айзек. — Спать пойдёшь?

— Подожду до темноты, — отозвался Гедимин, направляя сканер на практически разъеденную пластинку металла. — Неохота терять светлое время.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Не думал, что на лабораторию без окон влияет освещённость снаружи. Но — тебе виднее. Ночью Кенен перегоняет машину — проследи, чтобы все твои пробирки были закрыты и зафиксированы.

…Гедимин, тяжело опираясь на столешницу, распрямил спину. Плечи ныли, в затылке ломило, — давно ему не приходилось отрабатывать две смены подряд, и всё же он едва заметно ухмылялся, когда смотрел на запечатанные колбы и пустые кюветы. «Окисление и восстановление, мать моя пробирка. То же, что и везде. Не без местных штучек, но в целом — всё проясняется. Надо посмотреть, не обладает ли та рыжая соль вязкостью, и какова она в расплаве…»

Он остановился у литейной станции. Отливка — короткий стержень из рэссены — давно остыла, но её поверхность ещё оставалась ярко-синей, без серой плёнки окислов. Гедимин вспомнил все недавние опыты с рэссеной и задумчиво сощурился. «Не сталемедь. Сталеалюминий, вот что это. Высочайшая коррозионная стойкость. Ненамного уступает благородным металлам.» Он огляделся по сторонам и, сняв с плеча сфалт, осторожно вскрыл корпус реактора. Зелёный свет ударил ему в грудь, в непроницаемые пластины скафандра. Гедимин аккуратно пристроил новый «стержень» в пустое гнездо и закрыл корпус. «Последнее испытание — радиационная коррозия и заражение. Через сут… двадцать четыре часа проверить.»