Обвалы сердца

Выскоблен мозг из гнилой скорлупы

И продавлен сквозь пальцы уличных стоков.

Мир, как всегда, был жесток,

Назвав этот вымысел глупым.

Брошенный вами пятак был смешной заплатой

На моих глазах, разорванных ужасом,

Ломаясь отблеском в талых лужах,

Ваш Пьеро танцевал за плату.

Но душа, одурев от духов кокоток,

Поскользнувшись, упала в снег расколотый,

И под топотом ног, как ударами молота,

Холод выковал шрамы хохота.

Сгорбившись скорбно под яркой вывеской,

Обещавшей солнце средь ночи,

Я понял: сегодня ослепший зодчий

Может и меня из терпения вывести.

Я встал, шатаясь, зубами лязгая

От наглой простуды, родившей город,

И сквозь обросшее веригами горло

Выдавил покрытую цвелью сказку:

  «Стебли-корабли выростают за морем!

  Ждала царевна своего любимого,

  Глядя на кольцо с пятном рубина,

  Песня сливалась с вещим маревом.

  Белые чайки вдали мерещатся,

  Белые крылья, несущие ветер,

  Царевна прялку седую вертит,

  А волны ищут крабов в щелях.

  Камни расчесывают вяло пену,

  Туманами стынут над морем напевы.

  Год за годом ждет седая царевна,

  Когда из-за моря вернется пленник…»

И вы, решив, что болью выцветшей

Я закрыл гниющую рану, Сказали:

«Солнце и вправду встанет!

Ну, будьте же милым рыцарем!».

И решив, что нашли слепого котенка,

Ищущего в слякоти теплое вымя,

Вы хотели нежность на что-нибудь новое выменять,

Чтоб стереть свой облик поденный.

Ваши руки теплы и ласковы,

А уста — орхидея в нелепой витрине,

Ну, так знайте — смех мой стынет,

Этим проклятьем давно я скован…

Тает снег, ногами размятый,

Кто поверит в глупый вымысел?

Завтра грубый метлою выметет

Труп Пьеро, набитый ватой.

Ваш пятак был смешною платой…

Но не бойтесь — из грязных клочьев

Ваш любимый ослепший зодчий

Выкроит ярче заплаты.

У вас елка, а у меня сердце выскребли

И посыпали затхлым мелом.

У вас елка, а я для вас только выскочка

В выкрике бессмысленно-смелом.

Вы зажгли огни, вы веселы

Простоквашу посыпав улыбками,

А я на вашей елке повесился,

Как вы вешаете золотую рыбку.

И высунув язык, распухший до боли,

И глаза, совсем рачьи,

Я мечтаю о вате, что ли,

В ней утопить свое сердце собачье.

У вас елка, но я плюю на вас,

Потому что я повесился,

На вас падают гнойные слюни,

И в них вам как-то тесно.

У вас елка, я это знаю,

Потому мое сердце и выскребли…

О, этот снег из ваты не тает

Даже в яркой искре моего Я.