Обычное зло

В ожидании

Ты мог бы стать рыбой,

быстрой и скользкой, смотреть печальным оком на развалины наших дворцов, ушедших навсегда под воду, тереться боком, роняя чешуйки на расколотые корпуса подводных лодок – могучих странников глубин, не принесших нам победу, проплывать над коралловыми отмелями, полными яркой жизни, подниматься к самой поверхности и видеть небо, искаженным куполом нависающее над морями.

Но не стал, сын мой, увы, не стал.

Ты мог бы стать степным волком,

гордым и сильным, безустанно торопиться, оставляя многие и многие леу позади, от одного разрушенного города до другого, слыть грозой для мелкой дичи, встретить свою волчицу и создать стаю, наводящую ужас не только на иных зверей, но и на презренных л’аккири, отвратительных тварей, захвативших нашу планету, безволосых и уродливых, но смертных, сын мой, таких же смертных, как и все остальные создания Единого и Предвечного.

Но не стал. Это не твой путь.

Ты мог бы стать змеей,

удачливой и незаметной, гибкой лентой, пестрым убийцей в барханах, давно укрывших от посторонних взглядом наши дома, песчаным оборотнем, сочащимся ядом, оставляющим след чудовищем, машиной смерти с неподвижным взглядом вертикальных зрачков, преследователем до горизонта двугорбых смешных тробоу, самой смертью во плоти.

Но не стал. И это не твой выбор.

Мне временами хочется встретиться с тобой, сын мой, найти тебя, но я сдерживаюсь.

Война проиграна, я – последний правитель народа, которого нет. Проклятье настигло нас через тысячи оборотов планеты вокруг светила, оно выстрелило в нас кораблями беспощадных л’аккири, целой армадой, пришедшей со звезд. Конечно, мы сражались. Мы даже могли бы победить: нас было очень много, столько, что землю потом покрывали бесчисленные тела нашего народа. Захватчики уничтожали их потом годами. Но смерть не стала окончанием войны, пришельцы применили нечто ужасное, запредельное, навсегда похоронившее даже надежду на реванш.

Они отняли у нас все.

– О, великий правитель! – сказал мне когда-то верховный жрец. Мы стояли с ним на вершине жертвенной пирамиды, там, в густых лесах Длинного континента, в его южной части. – Они собрались пожрать наши души, перемолоть своими тупыми зубами и выплюнуть осколки костей в прах. Стереть нас.

– Ты преувеличиваешь.

– Нет. Скорее, я не могу описать весь ужас, который открыло мне гадание на внутренностях жертвенного л’аккири. Мы захватили их немало и теперь убиваем по одному в день.

– По моему приказу.

– По твоему приказу, о великий! – жрец согнулся в поклоне, исполнил по очереди все восемь ритуальных поз покорности и вновь поднял взгляд. Старик утомился, но я не стал позволять ему отступать от обычая. Не то время, не то место.

– Мы записываем каждую казнь, каждое гадание. И передаем сигнал на корабли пришельцев, чтобы запугать их. Аппаратура похожа на нашу, жрецы быстро разобрались. По твоему приказу, о великий!

– И что говорит гадание? – я повернулся на закат, провожая глазами солнце. Над пирамидой висело звено почти бесшумных летающих змеев; мы были готовы к атаке даже здесь. Плазменные пушки, силовое поле у каждой машины, сетевое подключение к остальным. Малая часть великой армады, от орбитальных змеев до подводных повелителей глубин.

О да, мы были готовы к войне с кем угодно! Но не с л’аккири – подлым порождением Тьмы, черного космоса, мерзавцами, сгубившими нас навсегда. У них нет третьего глаза, источника нашей мудрости, они слабее и беспомощнее нас в схватке один на один, они живут совсем-совсем недолго. Они даже внешне копия диких и’ккири, населяющих теплые леса по сей день, только что без хвостов. И тем не менее… Тем не менее.

– Они принесли с собой кармическое оружие, о великий…

– Да? Но это всего лишь миф. Страшилка для юных жрецов и впечатлительных младших жен в период высиживания яиц. Разве оно существует?

– Существует, повелитель. – Жрец вытер лоб ритуальным платком сожаления, спрятал его обратно и наклонил голову. Его третий глаз так и смотрел на меня, остальные два разглядывали камень под ногами. – Нас ждет вечное перерождение в низших тварей. Навсегда. Всех.

– Но невозможно уничтожить весь мой народ! – разгневался я. Не на жреца, конечно, он всего лишь пыль на пирамиде. На сказанное им. – Ведь будут еще дети…

– Они будут умирать при рождении. Никому из них не достанется душа предка.

– Это какой-то бред, старик.

– Увы. Это – новая реальность. Все наше оружие бессильно помешать этому.

– Война не проиграна, – проворчал я. – Потеря северного континента – чепуха, готовится ответный удар. С орбиты, беспилотными виманами Последнего Дня.

– Я не силен в воинской науке, о великий, мое дело – знать будущее. И донести его до тебя. В этом будущем мы станем низшими тварями, перерождаясь раз за разом только в них.

– И никаких шансов?

– Никаких, повелитель.

И тогда я принес его в жертву заходящему светилу. Лично выколол третий глаз, поддев его когтем, поднял к небу на раскрытой ладони. Солнце уже зашло за горизонт, но еще сияло отблесками на летающих змеях. Машины дали короткий салют, приветствуя мое решение.

Куда бы они делись – вся планета подчинялась мне одному. Вся, кроме ничтожного клочка северного континента, где приземлились эти презренные твари. А потом я отдал приказ об атаке всеми силами, внезапно, пожертвовав группой вылетевших на переговоры служителей Нижних Ступеней Пирамиды – Тьма с ними, было бы о ком жалеть!

Бой продолжался сутки, сын мой, и ты погиб в нем. Я помню. Я все это помню. Ответный удар разрушил все наши наземные строения, стер с лица планеты величественные города, затопил приморские дворцы, изменил сам рельеф планеты.

Нас осталось мало, но новый верховный жрец по моему приказу нашел твое перерождение. Это был страшный час, сын мой, поистине страшный: чудом избежав обстрела л’аккири, летающий змей отыскал тебя по сообщенным служителем координатам и поймал.

Зачем? Я больше не хочу таких встреч.

Лучше бы я успел передать тебе власть и умереть сам, чем так.

Поэтому я больше не хочу тебя видеть.

Ты стал птицей, сын мой,

но даже и в этом я вижу унижение: мое и закончившейся на мне династии… Если бы – хотя бы! – гордый альбатрос, буревестник или некто вроде давно вымерших гигантских покорителей неба, это было бы тебе под стать, это хотя бы слегка успокоило меня, сидящего в последнем бункере нашего народа в окружении горстки таких же стариков. Но нет: мне привезли какую-то потертую курицу, какую во времена расцвета нашего народа не стал бы принимать в пищу последний раб. Даже он побрезговал бы твоим воплощением, даже он просто выбросил это за порог, проклиная Тьму. И был бы прав.

Я свернул тебе шею, предварительно посмотрев в бессмысленные глаза. Потом их затянуло поволокой, а я распорядился сжечь в печи ненужную плоть.

– Он возродится, о великий! – шепотом доложил мне новый верховный жрец. – Весь наш народ уже возродился, колесо перерождений не остановилось, но только…

Я не ответил.

У меня больше нет слов, у меня не будет их никогда. Многие тысячи лет назад наш народ уничтожил предыдущую расу, извел под корень, стер саму память о ней, а после правил долго и справедливо. Но, вероятно, колесо сделало круг и вернулось, раздавив уже нас.

Я надеюсь жить долго. Очень долго, как мы умеем, чтобы дождаться, когда заслуженная кара – и карма! – настигнет л’аккири. Не знаю, чем она будет: подобным вторжением иных, гибельной эпидемией, ударом метеорита или чем-то еще.

Возможно, тогда и мы сможем возродиться как народ. А пока… Л’аккири перекопали нашу землю, построили свои смрадные города, опутали чистое небо сетью невидимых сигналов, а на пирамиду – мою пирамиду! – водят досужих зевак, смеясь и даже не вспоминая о нас. Они присвоили себе авторство остатков наших творений.

И… до поры их непременной гибели, сын мой, мне не хочется искать твое новое воплощение. Летай себе на воле, если очередные крылья вообще поднимут тебя ввысь, оторвав от грязи под ногами.

Да будет так.