Очарование

Глава 22

Орфей притормозил у кромки деревьев. От ужасной сцены у него перехватило дыхание. Грифон запрокинул голову и рычал от боли.

«Проклятие, подними ноги!» Почему брат не уберет ноги от змей, кусающих его вновь и вновь?

— Грифон! — Орфей позвал несколько раз, но Грифон не отвечал. Змеи под ним копошились живым ковром, не давая Орфею подойти.

— Проклятые боги! — Скайла опустилась рядом, держа лук наготове. Ее грудь тяжело поднималась и опадала. — Кто-то может прятаться за деревьями.

— Да плевать на проклятые деревья. Мне надо спустить Грифона.

Он взмахнул клинком над головой. Запрыгал и заорал, чтобы отвлечь змей.

Скайла прицелилась и выстрелила в змею, собравшуюся укусить окровавленную ступню Грифона. Стрела пронзила шею твари, отчего та упала на землю. Как будто только заметив, что еще кого-то интересует их добыча, змеи с краю ковра повернулись и зашипели на людей.

Скайла отступила на шаг. Орфей последовал за ней. Три змеи с глазами-бусинами, желтыми отметками и головами, как у кобр, заскользили по земле прямо к пришедшим.

— Э-э, Орфей?

Он взмахнул клинком, обезглавил одну и повернулся ко второй. Третья змея метнулась к Скайле.

— Орфей!

Она подняла лук, выстрелила. Стрела вошла в шею нападавшей змеи, но не остановила ее продвижения.

У Орфея не было времени прочитать заклинание, он не успевал даже попытаться помочь Скайле кинжалом. Какой-то внутренний голос велел: «Используй флакон».

Аргонавт вытащил флакон из кармана. Жидкость внутри излучала зловещий сине-зеленый свет. Незнакомец сказал им, что это амброзия. В человеческом мире амброзия дарует бессмертие.

Если здесь она действует иначе…

— Вот! — Он бросил флакон Скайле и ударил кинжалом змею, все еще пытавшуюся закусить его плотью.

Скайла поймала флакон одной рукой, повернула крышку. Затем плеснула содержимым на змею, вытянула стрелу и приготовилась.

Орфей обезглавил свою змею, повернулся, чтобы помочь сирене, и понял, что в этом нет необходимости. Сияющая жидкость попала в пресмыкающееся и мгновенно остановила его продвижение. Будто ударившись об стену, тварь отскочила назад, затем послышалось шипение и поднялся дымок.

Через несколько секунд лишь пепел устилал землю там, где прежде была змея.

Скайла бросила взгляд на Орфея.

— Ух ты.

Вот уж точно «ух ты». Но этого недостаточно. Орфей посмотрел на Грифона и тысячи змей под ним.

— Отдай мне амброзию.

Скайла протянула флакон. Внутри ярко сияла сине-зеленая жидкость, заполнявшая все до горлышка, словно ее и не использовали.

Орфей бросился к массе копошащихся тел и, как и Скайла, выплеснул содержимое на змей.

Шипение стало громче и смешалось с криками боли Грифона, затем возник едкий запах горящей плоти, и лес заполнился поднимающимся дымом. Змеи — все змеи — превратились в тлеющий пепел.

Орфей прошел по дымящимся останкам, залез на дерево и снял цепь с ветки.

— Держись, Грифон.

Тело Грифона со стуком рухнуло на землю. Чувствуя, как сердце бьется в горле, Орфей поспешил вниз и обнаружил, что Скайла уже опустилась на колени рядом с его братом, бросила рюкзак на землю и, достав оттуда одеяло, укутала дрожащие плечи страдальца.

— К-кто вы? — спросил тот, прижимая одеяло к окровавленному телу и дрожа так, будто они в Арктике.

— Я пришла с Орфеем, — ответила Скайла. — Мы здесь, чтобы тебе помочь.

Грифон повернулся к Орфею и в замешательстве наморщил лоб. А в светло-голубых глазах не было и следа узнавания.

Орфей опустился на колени рядом с братом.

— Мы вытащим тебя отсюда.

— Нет! — Грифон широко распахнул глаза и вскочил, сбив Скайлу на землю. — Я должен вернуться в город.

Его безумный взгляд метался вправо и влево. Тело под плотно прижатым одеялом вновь задрожало.

Орфей медленно поднялся. Примиряюще поднял руки.

— Полегче, Гриф. Здесь тебя никто не обидит.

Краем глаза он видел, что Скайла поднялась и обходит Грифона с другой стороны.

— Нет, — сказал тот, отступая и давя окровавленными босыми ногами пепел и острые обломки камня. — Это ловушка. Это новая пытка. Я не останусь. Вы не заставите меня остаться! Я найду дорогу обратно в город.

Орфей не знал, о каком городе говорит брат, но боль в голосе Грифона сказала ему, что тот видел и испытал такие ужасы, которых не должен переживать никто. Орфей осторожно приблизился к брату.

— Не будет никакой ловушки и никаких мучений, обещаю. Мы здесь, чтобы тебя спасти.

Грифон ударился спиной о почерневший древесный ствол. От страха белки его голубых глаз стали еще заметнее.

— А кто спасет вас?

Орфей посмотрел на Скайлу. Ее ответный взгляд говорил: «Хороший вопрос».

Орфей подступил еще на шаг.

— Грифон…

— Демон, — прошептала Скайла. — У этих лесов есть глаза. Я их чувствую. Надо поскорее выбираться отсюда.

Орфей ощущал то же самое. Волосы на его затылке встали дыбом.

— Слушай, Гриф, нам пора идти. Обещаю, ничего плохого не случится.

Грифон поднял укрытые руки и с силой сшиб Орфея на землю.

— Нет!

Затем метнулся мимо брата и помчался в поле.

Он был настоящий. По крайней мере, здесь, внизу, его душа обладала массой. Испытывая головокружение от удара, Орфей перекатился на живот и встал. Скайла бросилась вслед за Грифоном и настигла его возле зарослей травы, которые путники пересекли ранее. Сирена рванулась вперед и схватила беглеца за пояс. Оба со стуком свалились на землю и исчезли из вида.

Орфей с трудом поднялся и помчался следом. Когда он добрался до зарослей, Скайла вдавила колено в голую грудь Грифона, чтобы удержать его, а ладонями прижимала к земле руки несчастного.

Орфей замедлил бег и в пораженном неверии приближался к паре, чувствуя, как сердце окутал туман, а голова не в силах воспринять увиденное.

Его сильный, гордый, неуязвимый брат плакал.

Скайла взглянула на Орфея.

— Помоги мне! Он ужасно силен.

Орфей опустился на колени рядом с ней, трясущимися руками поймал Грифона за запястья. Боги… Эти проклятые боги.

— Мы поможем тебе, Грифон, — сказал он дрожащим голосом. — Обещаю, адельфос. Обещаю, с тобой больше ничего не случится. Мы здесь, чтобы вытащить тебя. Клянусь.

Глаза Грифона расширились. Он прекратил борьбу.

Его полный ужаса взгляд метался по сторонам.

— Она идет. Она идет. Они оба идут…

Его слова эхом пронеслись по округе. Орфей бросил взгляд на Скайлу. И увидел в ее глазах отражение своих безрадостных мыслей. Кто бы ни были «она» и «они», надо убраться отсюда задолго до того, как кто-то появится.

Вместе они подняли Грифона на ноги. Пока его укутывали в одеяло, он отчаянно шептал, выплевывал бессмысленные слова, бросал по сторонам нервные взгляды. Поскольку с его окровавленными ногами ничего нельзя было сделать, Орфей обхватил спину брата и закинул его руку себе на плечо.

На обратном пути по равнинам Скайла шла первой, держа наготове лук и стрелы.

Всего через двадцать минут шарканье и бессознательное бормотание Грифона сменились борьбой. Он попытался вырваться от Орфея с криком:

— Нет! Я не дамся!

Одеяло упало на землю. Грифон вывернулся из рук Орфея и бросился бежать обратно к деревьям, но его ноги подломились, и он рухнул лицом в грязь.

— Скайла!

Орфей тут же очутился рядом с братом, перевернул его на спину, попытался поймать беспорядочно молотящие руки. Грифон был крупным парнем, но ослабел, а безумное, истеричное выражение его глаз показывало, что он не совсем ясно мыслит.

Боги, а кто бы смог мыслить ясно в этой проклятой дыре?

— Грифон, прекрати. Хватит! — Орфей схватил его за запястья и прижал их к земле над головой брата. — Я сказал, хватит!

Грифон приподнял голову от земли и, не прекращая борьбы с Орфеем, прорычал сквозь стиснутые зубы:

— Я тебе не дамся!

Скайла скользнула к Орфею, опустила лук.

— Он тебя не узнает.

— Проклятие. Как, Аид побери, нам вытаскивать его отсюда, если он с нами борется? Мы ж так всех демонов в округе привлечем.

Скайла опустилась на колени и принялась напевать тихую колыбельную сродни той, которой прежде усмирила Цербера.

Грифон прекратил отчаянно извиваться и стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда идет музыка.

Колыбельная превратилась в приятную балладу о надежде, обещаниях и обретении своего места в жизни. И пока сирена пела, пока ее чистый, чарующий голос поднимался над равниной, Грифон медленно расслаблял мышцы.

Наконец, он осел на землю и закрыл глаза.

Орфей был слишком ошеломлен, чтобы говорить. Он мог лишь наблюдать, как сирена взяла лук и встала.

— Пойдем, прежде чем появится тот, с кем мы точно не захотим встретиться.

С теплом в груди — и не от сферы — Орфей обхватил Грифона. Теперь брат повис на нем мертвым грузом, но это было не страшно. Пока Грофон не боролся с ними и не привлекал внимания, Орфей мог справиться. А таща аргонавта, весящего больше центнера, он отвлекался от других мыслей. Например, какие у Скайлы удивительные способности и что с ней делать, когда они выберутся из этой передряги.

Они со Скайлой молчали, спускаясь с крутого хребта и проходя через Проклятые болота. Время от времени Грифон вздрагивал, сирена снова принималась напевать, и он расслаблялся на плече Орфея.

Один раз, когда они проходили мимо пытаемой души, — ее привязали к столбу и выпускали в нее одну стрелу за другой, — Скайла застыла в ужасе. Но когда Орфей позвал ее, быстро двинулась следом. Лишь через несколько часов, достигнув основания зазубренных гор, отделявших Тартар от полей Асфоделия, они остановились на отдых.

Орфей прислонил Грифона к скале. Тот уронил голову на плечо брата. Одеяло обвивало худые бока, все такую же чистую мускулистую обнаженную грудь, но аргонавта, которого знал Орфей, больше не существовало.

Пульс тяжело стучал в венах Орфея. Он все еще видел Грифона на том поле — с расширенными глазами, обезумевшего от страха, боящегося даже брата. Орфей утер потное лицо, уронил ладонь на грудь. Его пальцы нащупали воплощение стихии земли.

— Даже не думай об этом.

Лук Скайлы лежал возле ее ног, а бутылка воды — в ладони.

— Не думать о чем?

— О части сферы. Ты не можешь отдать Грифону воплощение стихии земли.

— Камень ему нужен. Грифон слабее…

Скайла встала перед аргонавтом, закрывая ему обзор.

— Он душа, Орфей. Душа, которую здесь пытал Аид и бог знает, кто еще. Возможно, отдав ему камень, ты сделаешь именно то, чего они хотят. — Ее взгляд метнулся от одной зазубренной скалы к другой. — Что-то наблюдает за нами. И ждет. Я это чувствую.

Орфей огляделся. Он тоже чувствовал. Только не знал, в чем дело.

Пальцы сирены, сомкнувшиеся на его собственных, вновь переключили его внимание на нее. Теплые, живые, успокаивающие пальцы.

— Держи эту часть у себя. Пусть она придаст тебе сил. Ты можешь нести брата дальше, или нужно передохнуть?

— Никакого отдыха, — хрипло ответил Орфей. — Двигаемся дальше. Я хочу выбраться из этой чертовой дыры.

Скайла согласно кивнула, отпустила его ладонь и передала бутылку с водой. Потеря контакта поразила его, словно безжизненный ветер, гонявший жар над землей.

— Думаю, шесть, возможно, семь часов, и мы доберемся до Стикса. Конечно, если продолжим в том же темпе.

Орфей вновь оглянулся и осмотрел холмы. Ощущение слежки вызывало покалывание в позвоночнике.

Да еще и дежавю. Кажется, он был здесь прежде. И уже делал это. И поражение неизбежно.

***

Когда Скайла увидела брата Орфея, свисающего с того cучковатого дряхлого дерева, ее сердце подпрыгнуло к горлу. А при виде женщины, привязанной к столбу и расстреливаемой из лука, забилось быстрее.

Скайла была уверена, что узнала в несчастной бывшую сирену. Но именно ощущение, что их преследуют, подталкивало ее вперед, несмотря на то, что мышцы ныли от усталости.

Орфей едва ли проронил слово с тех пор, как они нашли Грифона.

К счастью, ее пение удерживало воина в расслабленном состоянии, но не успокоило саму Скайлу. Она, как и Орфей, хотела выбраться из этой лавки ужасов и больше никогда не возвращаться.

В молчании они вскарабкались на гору и спустились на другую ее сторону. День сменился ночью. Но и ночь здесь оставалась всего лишь более темной версией пасмурного клубящегося красного неба, и свет заставлял их двигаться вперед. У подножия могучих гор путники вступили в поля Асфоделия. Черный безжизненный ландшафт Тартара уступил место серым теням, словно в черно-белом фильме.

Души мгновенно устремились к вновь прибывшим и, с любопытством глядя им в лица, летали вокруг, пока беглецы пересекали поля пшеницы высотой до пояса. В отличие от душ в Тартаре, эти жаждали общения. Призрачных существ можно было принять за людей, если не обращать внимание на тоску и подавленность, излучаемые ими, словно жар — печкой.

Скайла сосредоточилась в ожидание сюрпризов. Дважды она доставала лук и стрелы и понимала, что замеченная ей угроза — всего лишь еще одна любопытная душа.

Пшеничные поля закончились, беглецы достигли безжизненного холма и начали подъем на вершину хребта, где прежде столкнулись с Цербером. Скайла держала стрелу наготове. Думала запеть при необходимости. Но трехголового пса нигде не было видно.

Орфей наклонился к ее уху.

— Что-то мне не по себе.

Ей тоже.

Они добрались до пристани. Река Стикс бурлила у их ног черными и красными тенями.

— Харон вернется, или нам надо плыть?

Скайла задала вопрос, вглядываясь в воду и сомневаясь, что хочет до нее дотрагиваться. Сирена была почти уверена, что увидела плывущую там руку.

— Он вернется, — ответил Орфей, подтягивая повыше неподвижное тело Грифона.

— Откуда ты знаешь?

Мгновение Орфей молчал, затем опустил голову.

— Просто… знаю.

Подумав о расстоянии до Харона и его лодки, Скайла почувствовала, как сжимается желудок. Закрыв глаза, она боролась с тошнотой. И впервые подумала о том, что могли и, вероятно, делали с Орфеем, когда он был заперт здесь.

Почти две тысячи лет. Грифон плакал и нес чушь, а он провел здесь всего три месяца.

Что же пережил Орфей?

— Смотри. Там. — Орфей указал вверх по реке. Вдалеке загорелся огонек, становясь ярче с каждой секундой.

Скайла проглотила комок в горле и велела себе не думать о том, что с ним могли сделать. Сейчас он жив и с ней. Если бы Орфей что-то вспомнил, она бы заметила. Скайла взглянула на грудь аргонавта, где под вновь надетой футболкой скрывалось воплощение стихии земли, на крепкий подбородок и словно высеченные из камня скулы и, наконец, на глаза, похожие на расплавленное серебро. Она сделает все необходимое, чтобы это никогда не повторилось.

— Доставай монеты, — сказал Орфей.

Скайла поискала в кармане монеты, которые он дал ей ранее. Лодка приблизилась, ударилась о причал. Харон молчал, но в отличие от прошлого раза, в его глазах читалось сожалеющее, почти грустное выражение.

Рука сирены дрогнула, когда она вручила ему три монеты и ступила на борт. Орфей поднялся следом и широко расставил ноги, чтобы удерживать вес Грифона. Лодка отошла от берега и развернулась в бурлящей красной воде. Во время подъема по реке все молчали. И хотя Скайла старалась этого не замечать, ощущение, что за ними наблюдают, усилилось. А вместе с ним и ощущение, что сейчас все рухнет.

«Они ударят, когда вы решите, что свободны».

У пристани лодка со стуком остановилась, пульс Скайлы зачастил. С грохочущим сердцем сирена выбралась из лодки и потянулась за луком и стрелами. Впереди зиял туннель, через который они прошли в самом начале. Пустой. Темный. Прекрасное укрытие для засады.

— Достань мой фонарь, — сказал Орфей, когда лодка отчалила и Харон исчез в темноте.

Скайла залезла к нему в рюкзак, схватила и включила фонарь. Орфей протянул руку.

— Я буду освещать дорогу. Ты просто держись наготове.

Их мысли совпали. Почему-то ее это успокоило. Скайла кивнула, подняла лук, подготовила стрелу. Без единого слова они направились в туннель.

Холод растекся по позвоночнику сирены. Жара Тартара давно прошла. Пока они огибали сталагмиты, протискивались через узкие проемы и проходили лужи с мутной белой жидкостью, Скайла воображала худшее: прыжок Цербера, появление Аида в облаке дыма, кружащегося в воронке огненного демона. Но ни одно из ее ожиданий не воплотилось в жизнь. Никаких появлений, вмешательств и даже звуков, кроме стука ботинок о камни и быстрого дыхания идущих.

Туннель резко закончился. Скайла осмотрела каменную стену из пестрого камня с неровными сколами, а Орфей пробежался фонариком от пола до потолка в поисках отверстия.

— Здесь должен быть проход, — сказала сирена.

— А в той книге нет ключевой фразы, способной его открыть?

Скайла стянула рюкзак с плеч и достала оттуда книгу. Перелистав страницы, нахмурилась.

— Нет, ничего.

Уголок губ Орфея чуть изогнулся, лишь самую малость.

— Ты могла бы зачаровать его своим голосом.

— Мой голос успокаивает, а не разрушает, как…

Ее глаза расширились.

— Где флакон?

Орфей достал из кармана и вручил ей стеклянный флакон, данный им таинственным незнакомцем на болотах. Скайла повернула крышку и плеснула сияющей жидкостью на камни. Долю секунды ничего не происходило, а затем камень начал крошиться.

— Назад, — велел Орфей.

Скайла схватила сумку и отодвинулась. Стена осыпалась каменными обломками, пока с другой стороны не забрезжил слабый свет.

Свет от фонарей в пещере Психро.

Вздохнув с облегчением, сирена перелезла через камни и миновала узкий проход.

Оказавшись на другой стороне и встав на твердую, усыпанную грязью землю, она почувствовала, что хочет упасть на колени и зацеловать почву.

Они сделали это. Отправились в преисподнюю, спасли душу и выжили. Сколько людей могли сказать, что сделали то же самое?

Немного.

Камни заскрежетали под ногами прошедшего в отверстие Орфея, по-прежнему тащившего повисшим мертвым грузом брата.

— Благодарение мойрам, — выдохнул арголеец.

Взгляд Скайлы остановился на Грифоне.

— Смотри, Орфей.

Грифон выглядел уже не твердым, а призрачным созданием, настоящим оставалось лишь одеяло вокруг его обнаженных бедер.

— Давай отведем его к Деметрию. Быстро.

Она кивнула и направилась в арочный проход, который вел в следующую комнату. И слишком поздно поняла, что вокруг нет туристов, и люди не наводняют место рождения Зевса.

В облаке дыма на ступенях, ведущих к мосту — их пути на свободу — появился Аид, олицетворяя собой угрозу и злобный рок. Рядом стояла Персефона в наряде столь же черном, как и ее бездушные глаза. Она, похоже, не испытывала большого восторга.

Скайла застыла на месте. За ее спиной затихли шаги Орфея.

— Как думаешь, женушка, — сказал Аид Персефоне, не отводя глаз от Скайлы, — это похоже на кражу?

Персефона обхватила длинными, похожими на когти пальцами перила.

— Я бы сказала, что это явно кража. — В ее глазах вспыхнул жар. — Привет, Орфей. Приятно снова тебя видеть. — Она обратилась к мужу: — Что мы с ними сделаем?

Порочная, коварная улыбка искривила правую сторону рта Аида, и ужас камнем упал в живот Скайлы.

— Есть у меня несколько идей.