Одиночная кампания

7

Я проснулся от того, что кто-то разговаривал. Не очень далеко, но довольно громко. К сожалению, синхронизатор с меня был снят, и о смысле слов мне оставалось только догадываться. Говоривших было не меньше троих — и среди них была та девушка. Это судя по тому, что мне удалось расслышать. Возможно, я мог что-то понять и без помощи электронных устройств, но эта часть моей памяти оставалась для меня недоступной.

Приглядевшись, я увидел вдалеке нескольких людей. Одеты они были в такую же тёмную форму, как и девушка, которая меня охраняла. Возможно даже, что сейчас они решали мою судьбу. Потом мне начало казаться, что я слышу тревожные интонации. Возможно, они опасались чего-то. Если да, то интересно, связано ли это со мной?

После разговора я услышал шаги, уходящие вниз. Судя по всему, поиски продолжались. Девушка вернулась ко мне, но она была не одна. С ней был молодой щупленький парень с большим кейсом, содержимое которого было мне интересно.

— О, да это же подкрепление, — в шутку сказал я.

Она бросила мне несколько слов в ответ. Жаль, что я не понял их смысла, но, судя по интонации, это было что-то резкое. Синхронизатор мне пока не давали всё по той же причине. Они говорили между собой, причём я отчётливо слышал их слова, что показалось мне не очень осторожным с их стороны. А вдруг я только притворяюсь, что не знаю их языка и на деле понимаю каждое слово?

Затем паренёк открыл свой чемодан. Внутри него обнаружился хитрый компьютер и множество каких-то приспособлений, разглядеть которые мне не удалось. Он уткнулся в монитор, и несколько минут сидел почти без движения, лишь нажимая какие-то кнопки. Потом он что-то сказал девушке, и она надела на меня синхронизатор.

Предупредив, что в случае неповиновения будет стрелять, она отошла немного в сторону и наставила на меня своё оружие. Сейчас, при ярком свете дня у меня была отличная возможность получше его рассмотреть. Надо сказать, выглядело оно изящно, и если верить моим ассоциациям, я бы сказал, что это не творение человеческих рук. В противном случае, как мне казалось, оно должно было казаться мне хотя бы отдалённо знакомым. Дополнительной изящности этому оружию придавало то, что на нём не было массивных батарей или каких-либо других атрибутов, предназначенных для хранения боекомплекта.

И вдруг мне подумалось, что нашей целью здесь могла быть какая-нибудь высокая технология, например эта. Что, если мы охотимся за чем-то, что они смогли изобрести? Поскольку такая формулировка была общей, вероятность её правильности была довольно высока, особенно на фоне полнейшего отсутствия информации.

Тем временем паренёк неуверенным движением надел мне на голову что-то вроде венца, после чего сразу вернулся к своему компьютеру. Мне показалось, что он боится меня даже несмотря на то, что я связан по рукам и ногам.

Его работа продолжалась примерно минут пятнадцать, после чего он, посмотрев на девушку, выдал заключение:

— Он действительно ничего не знает.

— То есть?

— Его мозг и вправду повреждён. Мы не можем добраться до его знаний, пока он сам их не вспомнит.

— Что? — негодующе спросила она, — как такое может быть?

Опомнившись, она сняла с меня синхронизатор, и смысл их дальнейшего разговора остался для меня непонятным. На её лице было выражено возмущение. Я её понимал. Примерно то же самое испытывал я сам. Я тоже хотел бы много чего знать из того, что было в моей голове, но мне эти знания были недоступны, как и им. Для того, чтобы получить меня, они отдали жизни шестерых человек, а я оказался пустышкой. Если предыдущие, кого они поймали, хоть что-то могли рассказать, то я нет. Самое смешное, что даже пытать меня было бесполезно.

Ожидавшие положительный результат, теперь они находились в смятении. Это меня немного забавляло, но, к сожалению, пока никак не влияло на моё положение. Мне подумалось, что я бы даже не попал в такую глупую ситуацию, в которой сейчас нахожусь, если бы не потеря памяти.

Они разговаривали долго, я даже устал их слушать. Он долго показывал ей какую-то информацию на экране и пытался что-то объяснять. А я думал, что теперь она начнёт мне верить. Почему-то, мне не хотелось видеть её в числе своих врагов.

Потом был короткий завтрак, в ходе которого мне дали кусочек земного пищевого батончика и несколько глотков воды. Затем начали сворачивать лагерь. В конце всего этого процесса она помогла мне подняться, осмотрела повязки и принялась привязывать руки к телу.

— Куда уж сильнее? — возмутился я, — я и так не убегу, не бойтесь, вы хорошо меня связали. Мне так будет неудобно идти.

— Идти ты сможешь, — спокойно сказала она, — а вот освободиться без посторонней помощи — нет.

Она осторожно развязала мне ноги, держа оружие наготове.

— Вставай, мы идём. Заряди оружие сетью. Стреляй лучше по ногам, — инструктировала она своего коллегу, — я пойду впереди, ты пойдёшь сзади него. Если он вздумает что-то сделать, сразу стреляй.

— Я понял, — как-то неуверенно ответил паренёк.

Эта женщина выглядела гораздо сильнее него, как и все, кого я встречал здесь раньше. Наверное, он был кем-то вроде учёного. Он не был похож на сурового солдата, который бы меня нейтрализовал. Благо, от него многое и не требовалось — выпустить сеть по ногам начинающего убегать не так уж и сложно. Про себя я стал называть этого паренька солдатиком.

Мы двинулись вперёд. Сначала пришлось спускаться вниз по довольно крутому склону, а потом мы вышли в перелесок и двинулись дальше, а тропинка снова начинала забирать вверх, только более плавно. Я разглядывал её спину и только сейчас увидел миниатюрный складной лук, закреплённый ближе к правому плечу. Мне не доводилось видеть, чтобы она его использовала, и оставалось только гадать, для чего именно он предназначен.

Меня огорчало то, что после той потери сознания я окончательно перестал ориентироваться на местности. Я не знал, где я относительного того места, где останавливался перед тем, как попасть в плен. Почему-то мне казалось, что река находится где-то справа, но это было лишь на уровне интуиции, да и не так важно сейчас.

— А далеко мы идём, господа? — обратился я к своим спутникам, — простите, не знаю, как вас по именам. Вы не представились.

Мне никто не отвечал.

— У вас нет никакого другого транспорта? Обязательно идти пешком?

Хотя, учитывая почти дикий характер местности, использовать здесь транспорт было бы затруднительно. Но, скорее всего, причиной отказа от него послужило что-то другое, и мне хотелось верить, что рано или поздно я это узнаю.

Ни на один мой вопрос они не отвечали. И так продолжалось довольно долго, пока, наконец, шедший сзади солдатик не подал голос.

— Нельзя ли сделать привал? — тихо сказал он, и я ощутил в этой фразе некоторую недосказанность, как будто он хотел назвать её по имени или званию, но вовремя сдержался.

— Хорошо.

Она развернулась и направила на меня свою пушку. Излучатель тут же ярко вспыхнул, сигнализируя о готовности выпустить заряд и продырявить меня насквозь.

— Сядь вон туда, — девушка указала в сторону одного из небольших камней.

— Хорошо-хорошо. Я всё и так понимаю, не обязательно постоянно направлять на меня эту штуку, — с наигранным испугом сказал я.

Ничего не ответив, она отобрала у меня синхронизатор и стала о чём-то разговаривать со своим товарищем. Потом она приказала ему следить за мной, и парнишка нацелил на меня свой пистолет с широким стволом, заряженный сетью. Девушка отошла, очевидно для очередного сеанса связи. Я в этот момент прикидывал, где может быть моё снаряжение. Своих контейнеров я не видел. Возможно, их унесли, а возможно, просто оставили там, где меня нашли. Но самое ценное — рация — должна была быть. Вдруг кто-то неожиданно захочет выйти на связь? Это могло бы всё спасти.

Мне думалось, что все они из гарнизона по охране какого-то важного объекта. Доступ к нему намеренно затруднён размещением на этих территориях — горы, вода, река, которая, возможно, при подъёме выше станет и вовсе непреодолимым препятствием. Весьма затруднительно для крупномасштабной боевой операции, особенно с применением техники. Здесь больше подойдут небольшие отряды, действующие сообща. Очевидно, частью одного из них я и был.

С этими двумя разговаривать, конечно, было бесполезно. Оставалось ждать, куда же они меня приведут. Если основной объект настолько серьёзен, то у него будет масса вспомогательных. Скорее всего, меня ведут в один из них — будь то какой-нибудь военный лагерь, где обязательно есть что-то вроде тюрьмы, где меня будут держать, либо что-то ещё. А может быть, они так беспечно транспортируют меня, потому что не считают опасным? С другой стороны, так оно и есть. Да, я могу дать отпор, особенно при наличии хоть какого-нибудь оружия, но я не могу выполнить своё задание. Опасен ли я? Конечно, нет.

Перерыв продолжался примерно двадцать минут, после чего мы всё таким же порядком выдвинулись дальше. Я почти не чувствовал усталости, чего нельзя было сказать о моих спутниках. Хотя женщина и старалась не выдавать своего утомления, мне казалось, что шаги её становились не такими уверенными, какими были раньше, ну а молоденький солдатик и вовсе через три часа дороги едва шагал, и это при том, что мы делали привалы.

Вскоре он снова осторожно подал голос:

— Нельзя ли нам передохнуть?

— Мы уже скоро будем в первом лагере, — спокойно ответила она, — нужно добраться туда до темноты. Там и отдохнёте.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, ответил он.

Начинало смеркаться. Я думал, что этот лагерь станет конечной точкой нашего путешествия, и эту ночь я проведу хоть и в камере, но с развязанными руками и ногами. Не тут-то было. Лагерь представлял собой всего лишь кострище, возле которого лежало несколько больших брёвен для сидения и запас дров. Кроме этого, в стороне находилось что-то вроде небольшой беседки. Всё это было окружено небольшим леском, что придавало общее ощущение уюта.

— Это скорее парк для отдыха, — сказал я, когда огляделся.

Меня молча усадили на бревно. Солдатик сел напротив и наставил на меня пистолет. Женщина же, связав мне ноги и ослабив руки, занялась разведением костра. Она аккуратно сложила маленькие ветки, а сверху положила те, что были крупнее. Потом она достала зажигалку. Даже невооружённым глазом было видно, что это устройство гораздо примитивнее, чем то, которое было у меня. Работало оно соответственно. Ей иногда приходилось гасить её, потому что та перегревалась, поэтому нормально разжечь костёр получилось не сразу.

— Моё устройство лучше. Можно зажечь с одного раза, — предложил я.

— Твоё устройство осталось у других членов группы, — ответила она.

— А что тогда в вашем большом рюкзаке?

— То, что нужно нам.

Ужин был более чем скромным. Мне выделили ещё один из моих пищевых батончиков. Кисти мои обладали достаточной свободой для того, чтобы я справился сам. Учитывая, что я нормально не ел два дня, я съел его целиком. Скоро наступила сытость. Я даже немного боялся, что мне станет плохо. Но потом решил, что эта смесь специально разработана с учётом в том числе таких условий. И действительно, кроме сильной сытости никаких эффектов больше не было.

У них был похожий формат походной еды. Правда, их батончики были немного другими, внешне похожими на шоколад. Плюс, в отличие от моего белого батончика, который хоть и имел сладкий вкус, но совершенно не имел запаха — по объективным, разумеется, причинам — от их еды в воздухе разлился приятный аромат, чем-то напоминавший какой-то фрукт. Это было опрометчиво, но, с другой стороны, они были загонщиками, а не зверем, и им позволено было оставлять после себя запахи.

— Вы ведь теперь знаете, что я ничего не помню. Может, скажете хотя бы где я?

После этой фразы паренёк посмотрел на меня детским непонимающим взглядом. Потом он перевёл глаза на девушку, как будто вопрошая. Будь его воля, он, наверное, и сказал бы мне. Она смотрела хоть и без былого вызова, но всё же с недоверием.

— Нет. Тебе об этом знать не обязательно, — наконец ответила девушка.

— Вот так всегда, — разочарованно выдохнул я.

Сидели в основном молча. Грелись. Вскоре я увидел, что солдатик начал дремать. Я ни разу полностью не видел здешней ночи. Но она была очень красива. Когда далёкая синяя звезда, скорее всего, один из голубых сверхгигантов взошла высоко, небо наполнилось синим цветом, как будто бы стояла и не ночь вовсе, а какие-то затянувшиеся предрассветные сумерки. Да, этим здешние ночи были не такими удобными для выполнения тайных операций. Хотя, если я правильно представлял себе модель этой системы, в определённые периоды года здесь всё же темнеет полностью по ночам, когда обе звезды светят днём. Потом постепенно звезда начинает светить ближе к утру, и со временем занимает всё большую часть ночи. Потом звёзды светят примерно одинаковое количество времени, а потом синяя звезда становится видна только вечером, и вскоре ночи снова становятся тёмными. Хотя, всё может обстоять ровно наоборот, в зависимости от того, в какую сторону движется планета вокруг звезды. Более яркая звезда меньше, очевидно, аналог Солнца, вращающийся по очень-очень дальней орбите вокруг первой. Настолько далеко, что голубой гигант отсюда кажется всего лишь яркой луной.

Я улыбнулся этим мыслям неожиданно для себя, после чего обнаружил на себе её взгляд.

— Что? — спросил я.

— Ничего, — холодно ответила она и перевела глаза на костёр.

В этом взгляде чувствовалась усталость. Солдатик и вовсе уже дремал, а у неё самой, наверное, тоже были какие-то мысли, раз она засиделась здесь так долго.

Почему-то мне показалось, что её гложут сомнения. Она, наверное, думала, что я эдакий суперсолдат, их главная цель, и, поймав меня, они решат исход этой операции, но нет. Хотя, возможно, это и было не так. Я тоже почему-то думал, что нас было бы проще эвакуировать на транспорте, но, видимо, их руководство решило по-другому. А может быть, их командиры не хотят задействовать транспорт только из-за меня. Боятся, что я захвачу его? Интересно. Я снова улыбнулся.

— Твои эмоции не соответствуют твоему положению, — тихо сказала она.

— А какое у меня положение? Оно не изменялось. Я по-прежнему в западне, только теперь у меня есть компания. Не всё ли равно, куда вы меня ведёте? На убой или на эксперименты.

После слова «эксперименты» она бросила на меня короткий взгляд. Может быть, я угадал, а может быть, нет. Он мог значить многое.

— Вы мне даже название планеты не говорите. И системы тоже.

— Я надеюсь, скоро ты сам всё вспомнишь, — всё так же холодно сказала она.

— Да? Я тоже на это надеюсь. Но, учитывая обстоятельства, может быть, мне лучше не вспоминать, — сказал я.

— Ты был не один. Мы найдём, у кого узнать эту информацию.

— Да тут и узнавать ничего не надо. Если бы я знал, что тут есть по близости, я точно мог бы вам сказать, какой объект наиболее ценен.

— Мы знаем, какой объект наиболее ценен, — спокойно сказала она.

— Но раз вы отлавливаете нас и пытаетесь залезть к нам в мозг, то чего-то вы всё равно не знаете. Верно?

— Когда придёт время, мы узнаем всё.

— Очень на это надеюсь. А что будет со мной в этом случае?

— Мне это неизвестно.

— Убьют?

— Это не мне решать, — слегка повысив тон, всё так же хладнокровно ответила она.

— Понятно. Может, хотя бы имя своё скажешь?

— Ты же мне своё не хочешь говорить. И прочитать тоже, — ехидно сказала она.

— Если бы я мог прочитать, я бы сказал. Имя не такая уж тайна.

— Почему-то мне кажется, что ты просто обманываешь компьютер, — тихо сказала она.

— Знаешь, если бы я помнил и знал, что нужно сделать, вряд ли бы вам удалось меня так легко поймать. Я даже не смог ничего сделать с вашим ядом.

— Но что-то же ты помнишь? Своим оружием ты пользовался отлично.

— Это всё на уровне инстинктов. Вы нападали, я оборонялся. Возможно, если бы вы как-то показали свои мирные намерения, я не стал бы этого делать, и все остались бы живы.

— Зачем я опять говорю? Слишком много информации для тебя.

Она поднялась, растолкала напарника, приказала ему следить за мной, а сама снова сделала мне укол в шею, после которого меня постепенно начало клонить в сон. Она забыла снять синхронизатор, и я услышал часть их разговора, но не запомнил точно. Помню лишь, что солдатик переживал по поводу того, не смогу ли я противодействовать снотворному, на что она ему ответила, что это средство уже испытано. После этого меня уложили в специальный мешок, очевидно, чтобы я не замёрз, но я уже плохо понимал происходящее — сознание моё отключалось.