Огненный след

— За помощь, господин ректор. — Офицер повернулся к Майклу: — Господин Дюффек, насколько я понимаю?

Майкл кивнул и шагнул навстречу, протягивая руку. Офицер отсалютовал и протянул руку в ответ.

— Я капитан-лейтенант Иллагрио, главное разведуправление ВКФ.

— И что же от меня понадобилось военно-космическому флоту?

— А не объясните ли мне, что вы здесь собираете? — вместо ответа спросил капитан.

Майкл секунду помедлил, пытаясь перевести объяснения на понятный неспециалисту язык:

— Э… Понимаете ли, капитан, это прототип установки, способной генерировать сгустки низкотемпературной неравновесной плазмы, которые еще некоторое время будут закапсулированы в остаточном магнитном поле. Понимаете, плазма из обычного плазменного генератора очень быстро рассеивается и соответственно остывает. По моей же теории есть возможность использовать для поддержания магнитного кокона часть собственной энергии плазменного сгустка. Что правда требует несколько большей степени управления магнитными полями, чем мы пользуемся обычно.

Капитан-лейтенант выдержал небольшую паузу, обдумывая услышанное, затем огляделся и мягким, но не терпящим возражений тоном обратился к остальным:

— Попрошу всех покинуть помещение. Это не займет много времени.

Студенты, переговариваясь вполголоса и бросая на капитана недоуменные взгляды, потянулись к выходу. Вслед за ними, задержавшись, будто раздумывая, а не послать ли военного к черту, вышел и Кроу. Лишь обескураженный ректор все еще переминался с ноги на ногу, старик явно не привык к тому, что им командовали на территории его же университета. Но капитан-лейтенант был непреклонен:

— Владимир Дмитриевич, вас я тоже попрошу покинуть помещение, это вопрос государственной безопасности.

Квашнин побагровел, но ослушаться не осмелился. Иллагрио, убедившись, что они остались наедине, жестом подозвал Майкла поближе, достал из внутреннего кармана кителя карту памяти и вставил ее в считывающее устройство электронной доски.

— Будьте любезны сказать, что вы думаете по этому поводу?

Майкл с недоумением вгляделся в экран. Снимали явно в космосе, в кадре мелькали колючие, не приглаженные атмосферой звезды, и виднелось несколько ярких факельных выхлопов больших кораблей. Один из кораблей был виден невооруженным взглядом, камера пролетала мимо него буквально и считаных километрах, и Майкл разглядел вытянутую темную тушу с кольцом жилого отсека. Корабль явно разворачивался, меняя курс, но на середине маневра вдруг что-то произошло. В его носовой части расцвел яркий всплеск пламени, мелькнула оторванная броневая плита, на отлете зацепившая что-то, похожее на орудийный ствол. На краю экрана высветились несколько строчек крупного текста. Он держался на экране недолго, но Дюффек успел ухватить главное — кинетическую энергию удара. Цифра получалась весьма впечатляющей. Что-то около одиннадцати тонн в тротиловом эквиваленте.

Следующий ролик, видимо, снимался камерой наружного наблюдения. Не очень качественная картинка изображала вид на орудийную башню с торчащим стволом лазерной пушки большой мощности. Опять вспышка, и когда изображение восстановилось, большая часть башни отсутствовала, а в огромной дыре виднелись раскаленные до белизны внутренние помещения. Здесь текстовых комментариев высыпало много. Температура объекта, вектор подлета, скорость… Ого! Тысяча тринадцать километров в секунду.

Еще сюжет. Здесь вспышка перешибает что-то, напоминающее радиомачту, ощетинившуюся решетками антенн. Дальше пошли кадры раскуроченных бортов, снятых уже, по всей видимости, в доках. Майкл подивился легкости, с которой неведомое оружие пробивало композитную броню толщиной в десятки сантиметров. А главное, оружия с подобным эффектом у Лиги не водилось. Лазерный луч давал просто оплавленный разрез, действие новейших протонных излучателей выглядело как сильный взрыв внутри брони. Получалось, что…

— Что это?

Капитан-лейтенант помялся, но все-таки произнес:

— Это компиляция результатов попаданий энергетического оружия пришельцев во время боя возле колонии Троя-4. Оно вам ничего не напоминает?

Следовало отвечать, тем более что именно так Майкл и представлял действие своего изобретения.

— Больше всего это похоже на действие капсулированного плазменного сгустка. По крайней мере, так оно мне представлялось. Понимаете, я как раз работаю над прототипом установки, способной капсулировать низкотемпературную плазму.

— Низкотемпературную? Насколько низкотемпературную?

— Десять-двенадцать электрон-вольт.

Капитан-лейтенант поморщился и переспросил:

— А в градусах это сколько будет?

— Умножьте на одиннадцать тысяч шестьсот.

— Ладно, неважно. Господин Дюффек, командование планирует поручить вам разработку данного вида оружия, тем более что, по словам доктора Эдельштейн, все теоретические изыскания вы уже провели, дело осталось за практической реализацией.

Майкл едва не подпрыгнул от удивления. Два года он пытался заинтересовать своим изобретением военных и выбить хоть какое-то дополнительное финансирование. Два года он ютится в этом подвале, нюхает амбре из смеси канализации и разогретого пластика, напрягает студентов и собирает прототип из списанных запчастей и деталей со свалки. И вот теперь… гора пришла к Магомету?!

— Э… — все, что сумел выдавить из себя Майкл.

— Вопрос с вашим руководством уже решен, на поле в Рыбкино нас ожидает челнок, в вашем распоряжении час на сборы.

— Но простите! — Майкл ошарашенно уставился на худощавого военного, будто только сейчас его увидел. — Что значит, час на сборы? У меня жена и дети! Они…

— Ваши жена и дети будут доставлены к вам в течение недели, ежели у них будет такое желание.

Устало прислонившись к теплой стене, Майкл поинтересовался:

— Куда вы меня забираете?

— Кратер Тихо, на Луне. Там…

Прервав Иллагрио, Майкл продолжил фразу:

— … военная физическая лаборатория, в частности специализирующая на испытаниях новейших образцов вооружения. Я читаю «Вестник физики», там была серия статей. Но час на сборы — это уже перебор.

Капитан-лейтенант был само спокойствие и благожелательность, наверное, их этому учили в разведке:

— Господин Дюффек, поймите, это вопрос государственной безопасности. Эта технология превосходит по дальности и по разрушительной мощи наши лучшие образцы энергетического вооружения. Курьер из системы Трои вышел из прыжка всего неделю назад! Поймите, на данный момент, вы единственный, кто занимается данным вопросом, и у вас уже есть свои, весьма значительные наработки. Искать другого и передавать ему ваши материалы, значит зря терять драгоценное время! Поймите, это уже не просьба, это приказ! Лига находится в состоянии войны!

Да, капитан-лейтенант мог быть убедительным. Майкл сдался. Он оглянулся на полусобранную установку и, указав на нее, спросил:

— Наверное, ее нужно будет забрать с собой?

Иллагрио проследил за рукой, усмехнулся, отрицательно помотал головой:

— Полноте, господин Дюффек, зачем тащить на Луну это барахло? В лаборатории Тихо вам будет предоставлено все, что только может понадобиться! Улыбайтесь, вы вытащили счастливый билет! Давайте, снаружи нас ждет машина, вас доставят домой, а потом на взлетное поле.

Иллагрио забрал из считывателя карту памяти, двинулся к выходу, но в самых дверях остановился и, повернувшись к Майклу, произнес:

— Надеюсь, вы понимаете, что материалы, которые я вам показал, являются государственной тайной. Не рекомендую нам рассказывать ничего из того, что вы видели.

— Господи, да понятно! А скажите, кто победил там, у Трои?

Помрачнев, Иллагрио отвернулся и, выходя, бросил через плечо:

— Не мы, профессор. Не мы.

Майкл обессилено опустил руки.

— Звездочка моя, ты даже не представляешь, как я тебя люблю!

Лия потянулась, будто сытая, довольная кошка. Ее высокая грудь от этого движения очертилась еще яснее, и Денис вновь испытал дикое желание, словно и не было всех этих безумных часов.

— Лия, солнышко…

Она подалась навстречу, принимая его радостно и…

— Демин, очнитесь! Откройте глаза!

Властный голос Иакова Вальштейна, начальника медчасти «Авера», скрежетнул металлом, вырывая контрастом из грез. Всего лишь грезы! Обычное сексуальное возбуждение после гибернации, когда кровь, разогнанная стимуляторами и процедурами, усиленно циркулирует в малом тазу. Так естественно, и каждый раз так обидно. Денис, с трудом удержавшись от тяжкого вздоха, приоткрыл левый глаз.

Действительно, белоснежная до рези палата в медотсеке «Авера». Он лежал в открытом, уже отключенном реанимационном боксе, рядом мигал зелеными индикаторами второй, точно такой же.

«Бэйн?»

Денис повернул хрустнувшую шею и встретился с безразличным взглядом черных глаз начальника медчасти:

— Здравия желаю, господин военврач второго ранга!

Вышло довольно хрипло, отвыкшие от нагрузок голосовые связки с изрядным усилием издавали звуки человеческой речи. Вальштейн от приветствия отмахнулся:

— Молчите, Демин, иначе прикажу вколоть вам снотворное.

— Почему здесь?

Денис хотел спросить, почему он очнулся на борту носителя, почему его не разбудили по достижении точки рандеву, что с такшипом, где Заремба и наконец, почему ему так хреново? Ответа он не получил, вместо этого, раздраженно поморщившись, Вальштейн неразборчиво бормотнул в микрофон, и Денис почти сразу отключился.

Следующее пробуждение вышло более прозаичным. Денис просто открыл глаза и обнаружил себя пристегнутым к обычной койке в госпитальной каюте. На переборке мельтешил беззвучный музыкальный клип, а рядом за легкой занавеской вовсю басил Заремба:

— С орбитальных заводов уже по две торпеды в день присылают. Больше пока не могут. Сам понимаешь: подготовка к запуску еще трех заводов — дело нешуточное. Гражданскую продукцию, считай что и не выпускают. Говорят, Мак Кейн привез станки атомарной сборки и программное обеспечение! Понимаешь, что это значит?!

Ему ответил вполне живой, хоть и хрипловатый голос Стюарта:

— Чего непонятного. Прощай, монополия Земли на нанокультуры. Теперь Иллион сможет перейти на полное самообеспечение.

— Вот и я о том же. Чем теперь колонии удерживать под контролем будем?

— Мгоно, нам бы сначала от аспайров отбиться!

Денис закашлялся, разгорающийся спор тут же стих, и мускулистая, цвета эбенового дерева ручища, откинула занавеску:

— О Дэн! Проснулся! Ты чем Вальштейна достал, что он тебе лошадиную дозу снотворного засадил?

— Вопрос решил задать.

— Совсем сдурел, будто не знаешь характер костоправа! Он уже, считай, два месяца почти не спит, на одних стимуляторах держится!

Денис ошарашенно переспросил:

— Сколько?!

— А, ты еще не в курсе. Вы со Стюартом два месяца, почитай, проспали.

— Почему так долго?!

С соседней койки ответил Бэйн:

— А и правда, ты же ничего не знаешь.

— Не знаю чего?

— Во-первых: обратно шли полтора месяца. Разгон на одном движке, шли экономичной траекторией, сам понимаешь. Во-вторых: занят был медперсонал.

Теперь до Дениса дошло. После побоища на орбите Сирилла у флотских врачей работы навалилось невпроворот. Кого-то наверняка отправили вниз, на попечение гражданских врачей колонии, но посадочные перегрузки могли выдержать только легкораненые. А те, кто получил тяжкие баротравмы, или мучился от лучевой болезни третьей степени, или от множественных переломов, те остались здесь, в космосе. Им путь вниз был закрыт точно, и таковых набралось множество: почти все пилоты «Молний», что прикрывали суда от подлетающих торпед, экипажи, снятые с пораженных ядерными копьями линкоров и крейсеров. Удивительно, что даже через пару месяцев на «Авере» нашлись свободные реанимационные модули для двух спящих пилотов.

— Большие потери?

Вперед Зарембы ответил Стюарт:

— Большие. И облученных очень много, две с лишним тысячи замороженных отправлены в Солнечную, может, медицина метрополии чего сумеет. Здесь остались легкие и безнадежные. Но со смертельными дозами уже почти все умерли, так что мы прилетели вовремя.

— Да уж, вовремя. Еще какие новости? Я так понял, Второй ударный прибыл?

— Три дня назад, в усиленном составе.

Теперь в системе Иллиона вновь появились корабли людей. И люди уже имели представление о тактике и технических возможностях чужих. Ошибки первого сражения будут учтены!

— А что с аспайрами? Есть новости?

— Увы, есть. Их флот тогда не ушел в прыжок, они обосновались на орбите у Трои-7. Наши радары зафиксировали два корабля, присоединившихся к ним неделю назад. Разведка теперь считает, что у них есть межзвездная связь.

Денис зажмурился и слегка кивнул. Да, иного объяснения подобной мобильности противника не существовало. Никакие курьерские корабли не способны доставлять новости столь быстро. Итак, у аспайров имелась межзвездная связь, а, следовательно, вскоре можно было ожидать новой атаки.

— Стю, чего говорят, что ожидать?

— А чего я-то? Ты вон у Мгоно спрашивай, я сам проснулся пять часов назад.

Денис, преодолевая головокружение, приподнялся на кровати, силясь заглянуть за разделяющую их занавеску. Заремба, угадавший его стремление, отодвинул ее чуть дальше. Денис помахал рукой бледному приятелю и без сил откинулся на подушку.

— Да, тебя, пожалуй, спрашивать еще рано, в гроб краше кладут.

— На себя посмотри, мачо. Раз такой умный, залезь в сеть да полистай приказы.

— А сам чего не поинтересовался?

Стюарт, вновь скрытый занавеской, издевательски засвистел гимн Лиги. Сокрушенно покачав головой, Денис вопросительно посмотрел на бортинженера. Тот успокаивающе положил руку на изголовье кровати:

— Успокойтесь, господин второй лейтенант. Командиру тактического корабля не к лицу терять самообладание при подчиненных.

Вот так раз! Вот так карьера! Он — командир такшипа! Семь месяцев службы, из которых четыре он провел в гибернации. Точнее, девять месяцев и полгода сна, Денис едва не стукнул себя ладонью по лбу. Он совершенно забыл про полет до пятой планеты и обратно. Весь ликуя в душе, снаружи Денис постарался сохранить максимально бесстрастное лицо.

— Утвердили?

Заремба кивнул, помолчал, видимо формулируя ответ, и широко улыбнулся:

— Еще когда обратно летели. Как только стало ясно, что такшип мы сохранили, Вадик Ермоленко, новый штурман дивизии, кстати, лично пилотировал, пока вы спали. В общем, у нас сейчас такшипов больше, чем пилотов.

Пиликнул входной люк, явив в поле зрения роботизированную тележку с завтраком. В медицинском секторе больные пользовались определенными поблажками. В жилой зоне за жратвой топали ногами к раздаточному пункту, топали да радовались наличию гравитации, при которой можно нормально поесть. Все-таки не зря экипажам легких кораблей платят на четверть больше. Попробуйте неделями пожить в невесомости, сразу проклянете выбор факультета при поступлении в Академию ВКФ.

Денис отогнул салфетку, прикрывающую порцию. «Мм, яичница с ветчиной, тосты, черный шоколад, чай и пол-литра витаминизированного сока!» Он подхватил кусок заранее порезанной порции и, толком не прожевав, спросил:

— А что там командование планирует?

— Мак Кейн принял командование флотом, присоединив остатки Первого ударного к своему. Сейчас заседают на «Фобосе», пытаются выработать план кампании.

Денис быстро прикончил яичницу и переключился на шоколад. Желудок требовательно урчал, и ему приходилось постоянно одергивать себя, напоминая, что после гибернации требуется соблюдать умеренность. Заремба со Стюартом тем временем вновь завели спор о тактике, к которой прибегнет Мак Кейн. Денис, прислушивался вполуха, лениво отхлебывая консервированный апельсиновый сок. У него имелось собственное мнение о том, как стоило вести кампанию, и оно практически совпадало с мнением флегматичного Зарембы.

Их продержали в госпитале еще сутки, в течение которых, принося последние новости, палату дважды навещал Заремба. Одно дело — официальные приказы в сети и совсем другое — слухи среди пилотов! Порой о грядущем повышении человек узнавал из болтовни раньше, чем командир ставил подпись на соответствующем приказе.

На сей раз, увы, слухов касательно будущей операции почему-то не было. Заремба взахлеб рассказывал о новых такшипах «триста седьмой» серии, которые нес «Фон Браун», носитель Второго ударного. Чудесные машинки, с запасом рабочего тела почти на два часа полной тяги. И тремя торпедами вместо двух, и с новым радаром, с дистанцией наведения на цель на двадцать процентов больше, чем у «триста пятой» серии. А так же о том, что их многострадального «девятнадцать двадцать шестого» залатали, и он теперь как новенький, даже следа попадания не заметить.

Много новостей приносил Заремба, вот только ни единого достоверного слуха о планах командования. Догадок ходило немало, начиная от режима глухой обороны и заканчивая немедленным бегством из системы. Но верить таким слухам было глупо, слишком много версий витало в коридорах «Авера». А когда служивые не могут определиться с версиями, значит, ни единой правдивой среди них нет.

Утром следующего дня, когда их выписали, Денис со Стюартом за несколько минут преодолели полсотни метров до жилого отсека пилотажной группы. И замерли, едва пройдя шлюз. Из сорока восьми такшипов, ушедших в бой, на борт носителя пристыковались всего двадцать девять. Восемнадцать тактических кораблей потеряла ударная группировка, а один, самый невезучий из прикрытия, угодил под ядерное копье вражеской торпеды. И теперь в помещениях, рассчитаных на двести восемьдесят восемь человек полных сорока восьми экипажей, размещались всего сто четырнадцать выживших. Обычно забитые до отказа каюты релаксации теперь были наполовину пусты, пустовала и половина кубриков, где обитали экипажи сбитых такшипов. Денис уткнул глаза в пол, ему внезапно сделалось нестерпимо стыдно, что он вот так спокойно стоит, живой и здоровый, когда так много его друзей осталось и ледяном безмолвии космоса.

Рядом негромко забормотал Стюарт:

— …и покоя вам среди тиши пространства. Да будет благим наш посмертный сон там, где никто не потревожит его. Наша намять и свет далеких звезд омоют ваши следы, а души пусть обретут мир в бесконечной вселенной…

Вот тебе и Бэйн, якобы не знающий молитв! Денис с удивлением узнал в бормотании друга первый псалом Смотрящих-на-звезды, самой массовой религии Пояса астероидов. Стюарт проигнорировал его взгляд и, не оглядываясь по сторонам, чуть стесненно зашагал к их кубрику. Кубрику, в котором пустовало место их командира, их старшего товарища и друга. Тогда, сразу после боя, испытывать душевные терзания банально не было времени, горячка схватки сменилась сначала работой по ремонту, а потом лихорадочными мыслями о спасении. И вот теперь, когда время появилось, нерастраченные эмоции ударили со всей мощью. С опозданием на два месяца пришел страх. Ведь там его могли убить по-настоящему! Случайность, только случайность защитила от судьбы испарившегося Кшиштинского. Или, войди сгусток чуть под другим углом и уничтожь двигатели, им бы пришлось или кончать с собой, или мучительно втягивать последние глотки уже непригодного для дыхания воздуха.

Эти картины проявились перед глазами Дениса с пугающей реалистичностью. С такой реалистичностью, что сердце пропустило такт, а пересохшее горло отказалось сделать следующий вздох. Денис замер, бешеным усилием воли сдерживая рвущийся наружу страх. Он, может, и справился бы сам, но быстрее сработал вшитый в одежду медицинский контур. Зафиксировав учащение пульса, повышение давления и мышечный спазм, контур отдал приказ, и крошечные иглы впрыснули сквозь кожу спины немалую дозу успокоительных.

Система сработала очень быстро, сторонний наблюдатель максимум заметил бы, как высокий светловолосый парень в форме третьего лейтенанта флота вдруг бледнеет и сбивается с шага. На полсекунды, не больше, и снова приходит в себя, потихоньку озираясь, не заметил ли кто миг его слабости.

Они с Бэйном, не сговариваясь, залезли в койки и уснули, будто не провалялись в гибернации два последних месяца. Пришедший позже Заремба не стал будить их ни к ужину, ни даже к завтраку, дав друзьям основательно отоспаться. Они и проснулись оба почти одновременно, незадолго до обеда. Служба, а вместе с ней и жизнь продолжалась.

И почти сразу стало понятно, что поблажки кончились. Дениса вызвал к себе Ди Митров, официально поздравил со вступлением в новую должность, вручил новые погоны и долгие четверть часа беседовал с новоиспеченным вторым лейтенантом. Знакомился, так сказать. До этой встречи, комдив, разумеется, знал пилота в лицо, но за все прошедшие месяцы лично общаться им не приходилось — слишком уж велика пропасть между юным лейтенантом и командиром дивизии. Теперь — другое дело, нынче Денис стал одним из двадцати девяти командиров уцелевших такшипов.

Ничего приятного комдив не обещал, но проговорился о близившейся операции, которая должна была окончательно очистить систему от вражеского присутствия. Рассказал и о том, что военные эксперты проанализировали тактику аспайров и теперь готовят адекватный ответ. «Адекватный асимметричный ответ», как выразился комдив. Впрочем, о том, что это за ответ, Ди Митров распространяться не стал, быстро свернул беседу и, козырнув вытянувшемуся во фронт Денису, отвернулся к большой объемной карте околопланетного пространства. Аудиенцию можно было считать законченной.

А снаружи корпуса кипела работа: профилактика, мелкий ремонт, модернизация. Техники, одетые в пустотные костюмы, подобно муравьям облепили пристыкованные такшипы, оснащая кораблики атмосферными таранными щитами.

Обычно такшип входил в атмосферу, выдерживая довольно узкий коридор, балансируя между риском сгореть и рикошетом вылететь обратно в космос. Но иногда, например при штурме укрепленной планеты, требовалось ворваться в плотные слои атмосферы очень быстро, дабы поскорее миновать зоны противокосмической обороны. И тогда, усиливая собственную теплозащиту такшипа, на него вешали дополнительный экран. Лист металлокерамики, прикрывавший лобовую проекцию, он весил около сорока тонн, зато позволял врываться в атмосферу под сумасшедшими углами, принимая тепловой удар на себя. Щит сильно менял балансировку корабля, утяжелял его, поэтому никто и никогда раньше не вешал их на такшипы, идущие в космическое сражение. АТЩ не спасал от прямого попадания ядерной ракеты и не очень долго мог противостоять лучам корабельных лазеров оборонительного калибра. Раньше их ставили только для таранного входа в атмосферу.

Но, по оценкам экспертов, таранный щит имел шанс выдержать кинетический удар плазменной дробины. А это компенсировало любые ухудшения маневренности, снижение ускорения и увеличение расхода рабочего тела. Неуязвимость перед вражеским оружием стоила многого.

На обратной дороге Денис решил принять душ. Благо большинство членов пилотажной группы сейчас возились со своими машинами, и у новоиспеченного командира появлялся шанс избежать нудной очереди. И его ожидания оправдались — санитарный блок оказался свободным. Денис, торопливо сбросив комбинезон, оставил его валяться на скамейке и полез в душевую кабину. Тесную, неуютную, но такую родную и желанную душевую кабину с обычной, льющейся сверху волей.

Подхватив с раздачи флакон жидкого мыла и установив температуру на максимум, несколько минут Денис просто блаженствовал, нежась под струями горячей воды. В жилой зоне «Авера» имелась инфракрасная сауна, но ее сухой жар казался Денису ненастоящим, суррогатом столь любимой им русской бани. Даже горячий душ больше походил на парилку, нежели сидение под инфракрасными, жарящими лучами.

Увы, нега не могла длиться вечно, количество воды лимитировалось, и как не жаль было, пришлось закругляться. Денис быстро натерся жидким мылом, наспех, на последних каплях воды, смыл его и еще несколько минут постоял под горячими потоками воздуха. Просушка. Теперь можно было считать, что он чистый.

Выйдя, Денис натолкнулся на Луку Барбатто, рано облысевшего нескладного мужчину, навигатора из третьего дивизиона. Тот уже разоблачился и сейчас складывал одежду рядом со сваленной в кучу одеждой Дениса.

— Привет, Лука!

Дернувшись от неожиданности, Барбатто обернулся и радостно осклабился:

— Дэн! Вы когда вернулись?

— Недавно. Считай, только из госпиталя, отходили от аварийной гибернации.

Внезапно Барбатто посерьезнел:

— Я слышал о том, что случилось с Кшиштинским. Сожалею, он был хорошим человеком.

Денис благодарно кивнул:

— Спасибо, Лука.

— И кого к вам командиром назначили?

Расправив комбинезон, Денис указал на новехонькие нашивки. Лука, летающий навигатором уже четвертый год, аж крякнул.

— Второй лейтенант, ну надо же! Хочешь сказать, ты командир тактического корабля?

— Я де-факто командование еще в бою принял. Назначение — простая формальность.

Барбатто, как показалось Денису, слегка завистливо еще раз покосился на нашивки и снова отвернулся к своей форме. И когда он поворачивался, на его левом плече мелькнуло нечто. Денис сначала не понял, что заставило его остановиться и повнимательнее присмотреться к навигатору. А когда разглядел, удивлению его не было предела.

На левом плече Луки красовалась татуировка. Стилизованный такшип — маленький, размером с пуговицу, не больше. Но татуировка?!

Вооруженные силы Лиги давали находящимся в их рядах высокие заработки, ранний выход на пенсию и многочисленные социальные льготы. Все это обеспечивало высочайший уровень престижа военной службы. Конкурс был огромен, множество молодых людей мечтали бы оказаться в военно-космических силах. А потому и спрос с них был чудовищно велик. В частности, устав ничего не говорил о татуировках.

До войны офицера флота, рискнувшего наколоть что-нибудь на своем теле, ждал бы визит к косметологу. Естественно за свой счет и после наложения дисциплинарного взыскания.

— Лука, вы в третьем совсем страх потеряли? — указал на татуировку Денис.

Барбатто покосился на плечо:

— Красиво, да?

— Неплохо, конечно. Вот только… — Денис не закончил, Лука прервал его на полуслове:

— Что «только», дружище? Времена изменились, парень! Что они мне за нее сделают? Премии лишат? Со службы выгонят?

Почесав в затылке, Денис вынужден был признать его правоту. Пилотов и так не хватало, на Иллионе даже объявили мобилизацию гражданских космонавтов. И за татуировку никто наказывать уже не станет, слишком уж ценен обученный боевой пилот.

— Можно посмотреть? — наклонился чуть ближе Денис.

— Смотри, чего уж там. — Лука щелкнул ногтем по татуировке. — Себе-то колоть будешь? Имеешь полное право.

Такшип, вид сверху, выполненный в двух цветах, черном и коричневом. Тонкие, изящные линии выдавали впечатляющее мастерство художника, создавшего образец. Денис разглядел даже абрис оборонительной турели, совсем крошечной при таком масштабе.

— Ого, впечатляет! Кто колол?

— Бен Такер.

— Такер? Новичок?

Лука расплылся в улыбке:

— Новичок, ха-ха. Бен на «Авере» уже лет пять летал. Его полгода назад на планету отправили, обучать колонистов летному делу.

— А, слышал вроде. Туда человек двадцать отослали?

— Тридцать два, если точнее, целый дивизион! Вас, молокососов, как раз привезли на их место.

Денис собрался было обидеться на «молокососа», но потом плюнул. Лука не вкладывал в этот эпитет ни малейшего негатива. Что ни говори, а их пополнение, составленное из третьих лейтенантов, самому старшему из которых едва стукнуло двадцать три года, и впрямь выглядели молокососами, по сравнению с кадровым составом пилотажной группы «Авера». Вот только «молокососы» эти на равных с ветеранами встретили удар аспайров собственной грудью. И Лука это прекрасно знал, отдавая «молокососам» должное.

— А что значит, имею право? — заинтересовался Денис.

— То и значит. Участвовал в боевом вылете? Участвовал! Значит, имеешь. У нас, почитай, все уже такими обзавелись. Из тех, кто вернулся.

Денис призадумался. Он никогда особо не стремился выделиться из толпы и считал татуировки глупостью. Тем более что с детства, готовясь к службе, мечтая пойти по стопам отца, ему и в голову не приходило портить свое тело. Но теперь…

— Погоди, ты хочешь сказать, это у всех наших наколото?

Лука, уже шлепая в душевую кабинку, кивнул.

— Ага. Один вылет, один такшип на плечо. Топай к Такеру, парень! Тридцать восьмая каюта, не заблудишься.

— Спасибо, Лука!

Уже из закрытой кабинки донесся веселый голос Барбатто:

— Не за что, Дэн. Но счет к тебе стал еще на кружку пива больше!

— На поверхности сочтемся! — Денис натянул легкую футболку и покинул санитарный блок.

Тридцать восьмая каюта располагалась практически на противоположной от их обиталища стороне кольцевого жилого модуля. Денис добрался туда довольно быстро. Все-таки барабан жилого модуля на «Авере» и так-то не впечатлял размерами, а разделение его на зоны экипажа и пилотажной группы и вовсе делало доступное пространство весьма небольшим. А поскольку пилотажная группа более чем вдвое уступала в численности экипажу носителя, то и пространства им выделили значительно меньше. Один кольцевой коридор, с выходящими в него каютами, спортивный зал да санитарный блок. Десять минут неспешной ходьбы из конца в конец.

На пути к неведомому Бену Такеру Денис всерьез опасался, что не застанет хозяина каюты на месте. Большинство экипажей сейчас подготавливали свои машины к предстоящему сражению, а тащиться на ангарную палубу Денису не хотелось. Да и вряд ли Такер прислушается к просьбе новоиспеченного второго лейтенанта, безусого юнца. Для того чтобы отпроситься с регламентных работ, требовалась причина посерьезнее, чем желание сделать татуировку.

Но вопреки опасениям ему открыли сразу же, едва он успел нажать на сенсор дверного звонка. На пороге стоял незнакомый рыжеволосый мужчина лет около тридцати. Оглядев Дениса с ног до головы, он вопросительно приподнял бровь:

— Чем обязан?

Денис отчего-то смутился, словно пришел просить о чем-то постыдном:

— Бен Такер?

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Нет, не Такер. — Он повернулся вглубь каюты и позвал: — Бен, к тебе пришли!

— Кто? — раздался сонный голос.

— Кто спрашивает? — переадресовал вопрос мужчина Денису.

Денис прокашлялся и произнес достаточно громко, чтобы его услышали в каюте:

— Второй лейтенант Демин.

— Ну заходи, второй лейтенант, гостем будешь.

Несколько заробев, Денис перешагнул порог. Внутри каюта оказалась совершенно стандартной. Четыре койки напротив двери, принайтованный к стене столик, да экран на переборке. Из флотских стандартов выбивалась разве что картина, висевшая над столом. Денис вскользь мазнул по ней взглядом. Бушующее море в темно-синих тонах, и несколько вцепившихся в обломок судна людей. Репродукция чего-то древнего, кажется, Денис даже где-то читал о ней, но точно вспомнить не мог. Гораздо больше его заинтересовал валявшийся на койке Бен Такер. Непривычно массивный для космонавта, с этаким умильным выражением круглого лица. Увалень на первый взгляд, с легкой, еле заметной хитринкой.

Кряхтя приняв сидячее положение, Такер с таким же неприкрытым интересом рассматривал его. Пауза начала затягиваться настолько, что Денис, и без того чувствующий себя неловко, и вовсе поймал себя на том, что краснеет. Это едва не добило его окончательно, но Такер заметил его смущение и спас положение, прервав молчание:

— Ну, присаживайся, второй лейтенант Демин, рассказывай, что привело тебя в нашу скромную обитель?

Тот мужчина, что открыл Денису дверь, хихикнул и, выйдя в коридор, закрыл каюту. Денис подошел к столику у стены и уселся на один из откидывающихся стульев.

— Лука Барбатто сказал, что вы делаете татуировки.

— Может, и делаю. А что?

— Сделайте и мне.

Встав с койки, Такер обошел стол и сел напротив Дениса:

— А ты кто?

— Я уже представился. Второй лейтенант Демин, командир тактического корабля «девятнадцать двадцать шесть».

Такер жестом остановил его.

— Достаточно. Извини парень. Это ты был с Сигизмундом в его последнем бою?

— Да, летал у него пилотом. После гибели принял командование кораблем.

Привстав, Такер протянул ему руку:

— Будем знакомы. Бен.

— Дэн, — ответил на рукопожатие Денис. Рука Такера оказалась очень сильной, энергичной. Он пару раз тряхнул кисть Дениса и поинтересовался:

— Когда колоть будем?

Денис, сам удивляясь своей смелости, быстро снял футболку.

— А чего тянуть.

Хмыкнув, Такер полез в рундук под койкой и, покопавшись, извлек на свет небольшую коробочку. Денис, никогда в жизни не видевший машинки для наколок, смотрел за его действиями во все глаза. Но, раскрыв коробочку, Такер достал довольно-таки неприглядный на вид пластиковый цилиндр длиной не более ладони.

— Ну, подставляй плечо.

— А?

Такер подкинул цилиндр, ловко перехватив его второй рукой:

— Татушка уже в памяти.

Уже подставляя плечо, Денис вдруг сообразил, чего ему не хватало в татушке, увиденной на руке Барбатто.

— Бен, а ты картинку изменить сможешь?

Такер кивнул и подозрительно спросил:

— Смогу, а эта тебе чем не нравится?

Щелкнув пальцами, Денис постарался подобрать понятные слова.

— Да нет, нормальная тату. Вот только мы на подбитом такшипе вернулись, и с потерями. Может, стоит внести кое-какие изменения?

— Например?

Денис призадумался. Одно дело предложить изменить татушку, а совсем другое придумать, как именно. Несколько неуверенно, Денис сказал.

— Ну, может быть, такшип расколотый трещиной и капелька крови? У тебя красным рисует?

— Выкалывает, — задумчиво поправил Такер и решительно двинулся к висящему в углу терминалу. — Сейчас я внесу изменения, посмотришь.

Он и вправду оказался отличным художником. Нарисовать несложную картинку — дело нехитрое, если рисуешь на обычном планшете, но мало кто смог бы повторить такое на неприспособленном для рисования военном терминале. У Такера вышло. Как понял Денис, тот рисовал в модуле аналитической программы для построения графиков. Уж какие формулы он туда вносил, дабы график стал силуэтом тактического корабля, Денис старался даже не думать — на кой ему сдалась разболевшаяся перед ужином голова!

Наконец Такер довольно пробурчал:

— Подь сюды, лейтенант, зацени. — И отодвинулся, открывая проекцию терминала на стене.

Теперь картинка претерпела заметные изменения. Тонкий силуэт «триста пятой» серии надламывала змеящаяся трещина, что шла наискосок, перечеркивая командирскую рубку. А с правого маневрового двигателя свисала маленькая рубиновая капелька.

— Ух ты! — восхищенно протянул Денис. — Ты настоящий мастер!

— Носи на здоровье, — хмыкнул Такер, но было заметно, что похвала Дениса пришлась ему по душе. — Ну что, готов?

— Готов, — решительно брякнул Денис и отвернулся, глядя на переборку. Секунд десять ничего не происходило, а затем левого плеча словно бы коснулись зажженной спичкой.

— Не дергайся, скоро закончу, — тут же предупредил его рывок Такер. Денис покорно замер, напрягая все силы, чтобы не охнуть. Плечо жгло неимоверно, но буквально через несколько секунд жжение прекратилось, и раздался довольный голос Такера.

— Ну вот, готово. Да не дергайся ты, лейтенант, подожди минут десять, припухлость спадет, тогда и любуйся, сколько влезет.

Все же Денис покосился на плечо: там, сквозь покраснение, на коже виднелся силуэт «триста пятого». И хотя детали были еще неразличимы, Денис понял, что едва пройдет раздражение, получившаяся картинка станет точь-в-точь как виденная им на экране терминала. Он благодарно кивнул убирающему футляр с машинкой Такеру:

— Спасибо.

— Да не за что. Возьми вот, протри плечо, зуд быстрее уймется. — Такер протянул салфетку с обеззараживающим раствором.

— Да у меня не зудит.

— Ну, значит, краснота быстрее спадет.

Денис протер предложенной салфеткой плечо и, чуть морщась, когда ткань касалась кожи, натянул футболку. Такер снова упал на койку и помахал рукой.

— На этом все, лейтенант, аудиенция закончена, дверь сам откроешь. Я спать хочу.

Он отвернулся к стене, а Денис, недоумевая, вышел обратно в кольцевой коридор. За проведенное в гибернации время на носителе появилось много новых лиц. Денис не знал никого из отправленных на Иллион полгода назад. И теперь шел, ежеминутно натыкаясь на новые лица, хотя, по совести говоря, это он был для них, ветеранов «Авера», новым лицом. А на полпути до своей каюты он едва разминулся с небольшой группой, которую, похоже, только что доставили с поверхности. Дюжина молодых мужчин в еще необмятой форме и с казенными саквояжами в руках. Денис едва обратил на них внимание, торопясь скорее похвастаться своей новой татуировкой.

Вот только в каюте никого не было, лишь на терминале он обнаружил выведенную надпись «Дэн, мы в такшипе». Не дождались!

Сзади пиликнул дверной замок. Денис, не глядя, хлопнул ладонью по сенсору, открывая дверь, и сделал шаг к койке.

— Здравствуйте! Здесь экипаж Демина квартирует? — взволнованный мальчишеский голос за спиной все-таки заставил Дениса обернуться.

В дверном проеме переминался с ноги на ногу совсем юный паренек, один из тех, кого он видел в составе той новоприбывшей группы. Денис склонил голову набок, рассматривая визитера. Среднего роста, худой, бритый налысо парень лет двадцати. Форма новехонькая, казенный саквояж в руке без единой царапинки. Не очень-то походил этот юнец на вернувшегося с поверхности ветерана. Денис приглашающе махнул рукой:

— Ну, заходи, я Демин. А ты кто таков?

Парень, выпустил саквояж, вытянулся по струнке и, чеканя каждый слог, представился:

— Третий лейтенант Ольсен, назначен пилотом в ваш экипаж!

Денис, скептически сощурившись, по-новому посмотрел на входящего в каюту парня. Движения довольно неловкие, видно, что не очень еще адаптировался к царящей на борту «Авера» половинной силе тяжести. Кожа на лице не очень здорового оттенка, мешки под глазами. Сложив два и два и указав парню на его койку, Денис решил проверить свои наблюдения.

— Давно прибыл?

Тот кинул саквояж на верхнюю койку, что раньше занимал Денис.

— Сегодня, а как вы догадались?

— Давай на «ты», парень. А догадался очень просто: судя по лицу, ты из гибернации пару суток как.

— Так точно, сэр! — Ольсен восторженно взглянул на своего командира, словно не замечая, что тот старше его от силы на год. — Наша группа прибыла на «Матильде» сегодня утром, а из гибернации нас и правда лишь позавчера вывели.

— Почему так поздно? — удивился Денис.

— Так ведь «Матильда» — бывший колонизационный корабль. Она и не приспособлена людей вне гибернации возить, там системы жизнеобеспечения только на экипаж рассчитаны.

Денис рассерженно хлопнул кулаком о переборку:

— Мать вашу! Нам завтра в бой, а у меня пилот два дня как проснулся! Совсем сдурели?!

Ольсен, от неожиданности отпрянув от бурно выражавшего эмоции командира, все же рискнул вступиться за отдел кадров:

— Я так понял, сэр, что на Земле не рассчитывали на столь раннее начало военных действий. Моя группа направлялась на формирование планетарного гарнизона. А тут такое…

Он замялся, не зная как выразиться, и Денис закончил за него:

— А тут нам наваляли. Чего уж там, не стесняйся. — Денис поощрительно улыбнулся и вдруг довольно резко спросил: — Что заканчивал?

— Академию военно-космического флота в Санта-Фе. — Ольсен назвал учебное заведение, которое сформировали в самом начале войны на базе училища гражданского флота. Денис слышал о нем и раньше, но думал, что выпускники Санта-Фе появятся в войсках не ранее нынешней осени. Неужели им еще на полгода сократили подготовку?

— Ты сколько обучался, Ольсен?

— Меня зовут Ким, — склонил голову новичок.

— Учту. Так сколько ты обучался в Санта-Фе?

— Чуть больше года.

— Сколько?! — выпучил глаза Денис. — Никого нельзя научить пилотировать такшип за год!

— Так ведь я перед академией отучился полтора года на пилота внутрисистемных каботажников.

— Много общего, — скептически хмыкнул Денис.

Ольсен не обиделся, наоборот, принялся с жаром объяснять:

— «Триста пятая» серия во многом похожа по своим инерционным характеристикам на малый буксир «Локхид-Остен М5». Как раз тот, на котором нас обучали в гражданке. Те же двигатели, между прочим! Сэр, да если к «пятерке» не цеплять грузовые контейнеры, она по разгонным характеристикам не хуже такшипа будет! Нас в основном на работу в атмосфере переучивали, работу в пространстве мы почти сразу экстерном сдали!

Хмыкнув, Денис промолчал. По словам новичка выходило, что опыта полетов у него не меньше, чем у самого Дениса.

А то и больше, ведь полтора года до академии Санта-Фе Ольсен провел в гражданском училище.

— У меня вторая специальность — это внутрисистемная навигация! Как раз то, что необходимо для тактических кораблей!

Тут Денис не выдержал:

— Тише парень, навигатор у нас есть свой. И поопытнее тебя!

— Простите, сэр, — опять перешел на «вы» Ольсен.

Денис собрался было выговорить чересчур напористому новичку, но тут дверь распахнулась, и в каюту ввалились Стюарт с Зарембой. Бортинженер был непривычно мрачен, и это не ускользнуло от взгляда командира.

— Что случилось, Заремба?

— Письмо из дома. Младшего-таки взяли во внутренние войска.

— И что? — не сразу врубился Денис. — Отличная работа, не хуже прочих.

— Мать совсем одна осталась, у нее ведь только мы с братишкой. Джоуи, конечно, обалдуй редкостный, но после смерти отца оставался для нее единственной опорой.

И тут Стюарт заметил на груди Дениса новую звездочку.

— Оба-на! Поздравляю с повышением, господин второй лейтенант! — заорал он и с ходу хлопнул ладонью по левому плечу друга. Тот скривился от вспышки резкой боли и зашипел сквозь зубы. Стюарт непонимающе уставился на новоиспеченного командира.

— Ты чего?

Денис скинул футболку и повернулся к нему боком:

— Вот.

— Ого! — не удержался Стюарт, а Заремба лишь бросил на татуировку взгляд и пренебрежительно фыркнул. Зато Ольсен проявил нешуточный интерес.

— А разве татушки разрешены? — Он склонился поближе к наколке, разглядывая тонкие линии рисунка. — Красиво! А где можно такую наколоть?

Денис замер, уперев взгляд в пол, затем все-таки поднял их на новичка.

— Парень, это не просто украшение. Это символ боевого вылета, из которого мы вернулись на поврежденном корабле, имея потери в экипаже. И тебе, у которого еще дюзы не остыли, пять минут как с транспорта, для такой наколки сначала нужно сходить в бой и вернуться!

Заремба, всю отповедь не проронивший ни слова, также молча присел за столик, а вот Стюарт, словно давным-давно знал о татуировке, повернулся к новичку:

— Не обижайся, парень, но ты сморозил глупость.

Растерянно хлопая глазами, Ольсен молча смотрел то на одного, то на другого. И Денису вдруг стало стыдно перед этим парнем, только что преодолевшим шестьдесят три световых года и попавшим в новую для себя среду, в уже сложившееся боевое братство. В памяти всплыло его первое появление на борту «Авера», то, как насмешливо смотрели на него офицеры, прошедшие полный курс обучения и налетавшие в пространстве тысячи часов. А ведь с тех пор не прошло и полугода! Денис расслабил сжатые челюсти и, улыбнувшись, подошел к нахохлившемуся пилоту.

— Проехали, парень. Ты же ничего не знал, когда задавал свой вопрос!

— Никак нет, сэр! — Ольсен все еще настороженно разглядывал его.

— Вот я и говорю. Проехали! — Денис протянул новому товарищу руку. — Добро пожаловать в экипаж, парень!

Немного помедлив, Ольсен принял протянутую руку. Денис отступил в сторону и представил его остальным:

— Это наш новый пилот, Ольсен Ким.

Еще раз критически осмотрев новичка, Стюарт улыбнулся одними краями губ:

— А ты вроде ничего, парень. Давай знакомиться, третий лейтенант Бэйн, навигатор. А тот загорелый качок, что пялится на стену, наш бортинженер, Заремба Мгоно.

Не поворачиваясь, Заремба промычал что-то напоминающее приветствие. На этом процедуру знакомства Денис решил прервать.

— Хватит болтать, парни. Заремба, доложи о состоянии корабля!

Все так же отвернувшись к стене, бортинженер меланхолично пробубнил:

— Корабль к бою готов!

— А поточнее?

Заремба со вздохом повернулся и принял сидячее положение.

— А если поточнее, то нам заменили левый маршевый двигатель, зарастили дыру в обшивке, залатали третий бак рабочего тела и заменили подвес в левом оружейном отсеке. — Заремба исподлобья уставился на Дениса. — Чуть не забыл: восстановили командирскую рубку. Полный перечень замененных частей вы можете посмотреть на своем планшете, я скинул вам копию.

Упоминание о командирской рубке отозвалось в позвоночнике Дениса нехорошим холодком. Теперь это была его рубка, теперь именно он займет место, где совсем недавно погиб Кшиштинский. И это вызывало нехорошие ассоциации. Усилием воли Денис подавил в себе дрожь и нашел силы улыбнуться.

— Экий у нас живучий кораблик! Может быть, так и назовем его, «Живучий»? Не дело ветерану под безликим номером летать.

И снова Заремба лишь фыркнул, зато Стюарт отнесся к предложению с большим энтузиазмом.

— А что, отличная идея! Чем наш такшип хуже большого корабля? У линкоров на счету ни единого уничтоженного врага!

Ольсен с восторгом в голосе спросил Стюарта:

— Вы подбили вражеский корабль?

— Парень, ты откуда прилетел? — с неподдельным изумлением уставился на него Бэйн.

— С Земли, сэр. Сегодня.

Стюарт азартно подскочил на месте:

— Сегодня? Так ты ничего не знаешь?

— Кое-что знаю, сэр.

— Да кончай ты меня сэром называть! — Стюарт ткнул себя в грудь. — Мы в одном звании, давай на «ты» и по имени.

— Договорились. — Ольсен сделал паузу. — Стюарт.

— Во, я же говорю, свой парень! Ну так чего ты слышал? Что на Земле новенького?

Жестом остановив раззадорившегося Бэйна, Денис категорично заявил:

— Отставить, навигатор! Сам знаешь, что произойдет завтра, а наш новый пилот двое суток как из гибернации. Да и нам не мешает отдохнуть. Поэтому слушай мой приказ, экипаж! — Он проследил, как вытянулся во фронт еще не отошедший от муштры Ольсен, и, выдержав небольшую паузу, продолжил: — Сейчас ужинать, а после отдыхать! Постарайтесь выспаться, а если не спится, примите рекомендованные седативные средства. Всем спать!

Давно отвернувшийся к стенке Заремба, демонстративным шепотом поинтересовался:

— А я чем, по-твоему, занимаюсь, командир?

— Экипажам собраться в конференц-зале.

Ну вот и все. Можно считать, началось. Денис молча поднялся с койки и, обувшись, вышел в коридор. Одетые в свежую униформу, чисто выбритые офицеры без спешки шли к залу для брифингов. Их экипаж держался вместе, как и большинство прочих. И несмотря на кажущееся спокойствие, воздух буквально простреливал искрами эмоций. Денис краем глаза следил за новичком, пытаясь понять, как тот будет вести себя в бою, но третий лейтенант Ольсен старательно изображал безразличие. Или это Денису не хватало опыта увидеть внутреннюю суть подчиненного?

Командование опять оказалось в конференц-зале раньше остальных, хотя скорее всего команда сбора подавалась, только когда они уже были на месте. В президиуме сидели все те же Токашин, Ди Митров и старый знакомец из военной разведки Ляо Син. Зато заполонившие зал экипажи такшипов теперь более чем наполовину состояли из новых лиц. В основном прибывшие со Вторым ударным молодые лейтенанты, но попадались и уроженцы Иллиона, кои отличались более старшим возрастом и отсутствием военной выправки. Призванные из местного гражданского космофлота, они частично могли заменить навигаторов и бортинженеров, хотя в последнем Денис сомневался. Слишком уж отличались простецкие орбитальные грузовики от высокотехнологичных тактических кораблей.

К счастью, в своем новом пилоте Денис был уверен. Прошедший ту же подготовку, что и он сам, третий лейтенант Ольсен на «триста пятых» летать умел. По крайней мере, не хуже, чем сам Денис.

Пережившие первое сражение экипажи заняли свои места быстро и без суеты. Новички же какое-то время возились, распределяясь по рядам кресел, многие из них были на борту «Авера» впервые. И к удивлению Дениса, на сей раз Ди Митров терпеливо ожидал, пока все рассядутся. Зато Ляо Син ощутимо нервничал и начал, едва последний из космонавтов занял свое место:

— Господа, через три с небольшим часа нам предстоит боевое столкновение с аспайрами. Противник это страшный, но и мы приняли ряд мер, чтобы достойно их встретить. Прошу учесть, что теперь мы знаем, с кем придется столкнуться и чего следует ожидать.

Подполковник повернулся вполоборота к включившемуся экрану и указал на трехмерные модели вражеских кораблей.

— Мы пришли к выводу, что все корабли во флоте аспайров узкоспециализированы, каждый из них занимает свою определенную нишу и выполняет свойственные только ему задачи. Это позволяет добиваться очень высокой эффективности в действиях флота, но в то же время каждый корабль по отдельности — легкая мишень!

Из зала выкрикнули:

— А как же два линкора, что уничтожили крейсера в системе Каштуры? Они тоже летали в симбиозе?

Ляо Син даже не запнулся, моментально развернувшись лицом к смельчаку:

— Мы считаем, что в системе Каштуры было столкновение с аналогами наших крейсеров, сама специфика применения которых требует индивидуализма. Дальнюю разведку или операции в тылу противника легче проводить одиночными кораблями, нежели гонять туда целый ударный флот. Еще вопросы? Нет? Тогда я продолжу.

Голос Ляо Сина, мастерски играющий оттенками эмоций, успокаивал и придавал сил. Денис мельком задал себе вопрос, было ли это врожденной способностью подполковника, или этому учили всех офицеров военной разведки?

— Попрошу обратить внимание на экран за моей спиной.

Одна из моделей чужих кораблей увеличилась, заслонив остальные. Денис почти сразу опознал в ней тот самый корабль, который видел в прицеле. Его округлые бока с минимумом выступающих частей перепутать с чем-то еще было очень сложно.

— По данным сенсоров, от этого корабля к «эсминцам», о которых разговор будет особый, тянулись мощные потоки энергии. Мы подозреваем лучевую передачу энергии. Скорее всего, этот корабль — главная энергостанция флота чужих. Именно поэтому ее повреждение привело к тому, что практически победившие аспайры столь внезапно вышли из боя. — Ляо Син сменил картинку. — Следующий знакомец — это «эсминец», прошу любить и жаловать.

Энергостанция уступила место «карандашу» эсминца. Длинный и тонкий, с небольшим выступом ближе к корме, четверть километра в длину, судя по масштабной линейке, — меньше всего «эсминец» напоминал боевой корабль.

— А это, господа, плазменное орудие аспайров.

В зале поднялся легкий гул удивленных возгласов. Денис и сам удивленно присвистнул: концепция космического корабля как отдельного орудия была для присутствующих в новинку. Ляо Син подтвердил сказанное:

— Да, это не более чем орудие с маломощными маневровыми двигателями. Там даже нет нормального реактора, большую часть энергии эта пушка получает с центральной энергостанции. На самом «эсминце» хранится запас на один-два выстрела, не больше.

«Пушку» сменил другой корабль, чем-то смахивающий на гантель с небольшими дисками по краям.

— А это их носитель, к которому «пушки» пристыковались перед тем, как аспайры начали разгон. Их во вражеском флоте две штуки, каждый несет по восемь «пушек». Пять мы сумели уничтожить, следовательно, их огневая мощь теперь составляет не более двух третей от первоначальной.

Ляо Син дал пару секунд осмыслить сказанное и легким движением кисти сменил изображение. Денис задумчиво вгляделся в изящные, каплевидные очертания чужого корабля. Ассоциаций не возникало, большинство чужих кораблей были для него не более чем отметками на радаре. В оптическом диапазоне он видел только энергостанцию, видел, когда наводил на нее лазер такшипа.

— Это те самые ракетные крейсера, с которых был совершен запуск торпедного роя. Учитывая их относительно небольшие размеры, скорее всего это корабли «одного залпа». И последний распознанный нами тип корабля — это так называемый «постановщик щита». Самый крупный по размерам корабль в эскадре.

Подполковник стер модель и выпрямился в кресле.

— Исходя из имеющейся информации, приоритетной целью флота будет энергостанция. Мы считаем, что если сумеем уничтожить или сильно повредить ее, то аспайры снова выйдут из боя. А учитывая их техническое превосходство, это будет лучшим из возможных исходов.

Резон в сказанном был, если им снова удастся поразить энергостанцию, то жуткая огневая мощь врага практически сойдет на нет. И останутся только ракетные крейсера, способные одномоментно насытить пространство совершенно неприличным количеством торпед. Но Денис слышал, что техники обсуждали несколько предложенных способов борьбы против одной, хоть и многочисленной волны ракет. И очень хотелось надеяться, что сработает хотя бы один из них. Он украдкой бросил взгляд на свой экипаж и обалдел, поняв, что Заремба откровенно клюет носом. Ткнуть бортинженера новоиспеченный командир не успел, подполковник продолжил знакомить с вводной:

— Теперь к текущей ситуации. Вражеский флот в двухстах минутах полета, и наши расчеты показывают, что они собираются выйти на околопланетную орбиту. По крайней мере, иначе даже при их тяговооруженности будет довольно затруднительно обойти планету на нужном расстоянии. А если мы правы, то это их очень большая ошибка, господа. Бой на небольших расстояниях и скоростях нам только на руку. Но думаю, о ходе ведения боя лучше расскажет ваш командир.

— Благодарю, господин полковник. — Ди Митров стер предыдущую картинку и вывел свою, изображающую околопланетное пространство Иллиона и расположенные вокруг него немногочисленные объекты. Яркие цвета, отмечавшие орбитальные заводы и боевую платформу, на секунду оживили усталое лицо капитана второго ранга. — Я бы не рассчитывал на глупость наших врагов, господин полковник, расчеты могут оказаться ошибочными. В любом случае, штаб флота разработал два основных плана проведения операции.

На экране появилась новая группа точек, изображавшая корабли Второго ударного флота. От крупных отметок отделились две кучки более мелких, и флот стал маневрировать, стараясь скрыться от огибающего планету флота аспайров.

— В случае классической атаки на планету, когда они постараются выманить нас из-под ее защиты, постараться максимально долго оставаться там, и лишь когда противник подойдет на дистанцию уверенного поражения нашим оружием, атаковать. В этом случае такшипам снова придется выйти из-за горизонта планеты первыми, атаковать торпедным оружием и принять меры по перехвату ответного роя. Ну а дальше по обстоятельствам, расписать подробнее не представляется возможным. Расстояние слишком маленькое, и, скорее всего, нас ждет собачья свалка. Что не хуже, господа, малая дистанция нивелирует разницу в технологиях.

Ди Митров вновь сменил изображение. Теперь аспайры тормозились и выходили на высокую орбиту Иллиона. Зеленые точки человеческих кораблей вырывались из-за горизонта, а часть маленьких, изображающих такшипы, и вовсе пронзала атмосферу по хорде, выныривая прямиком среди вражеского ордера.

— Если же события сложатся, как описал господин полковник, то часть наших такшипов, пилотируемая наиболее опытными экипажами, пройдет через атмосферу, и одновременно с выходом флота из-за горизонта планеты нанесет удар прямо в подбрюшье аспайров. Новички при таком раскладе остаются прикрывать ядро флота. В атаку идут четыре первых дивизиона от нас и четыре с «Фон Брауна». Такшипы, укомплектованные местными экипажами, в этом случае стартуют с поверхности на бустерах.

Денис рефлекторно поежился. Теоретически атмосферный таранный щит мог выдержать такие испытания, но орбитальная скорость в атмосфере! Им же придется пройти тысяч пять километров, а это больше часа на орбитальной скорости! Никто и никогда не рассчитывал АТЩ на столь длительные нагрузки. Остальным тоже явно стало не по себе, и Ди Митров, тут же уловивший изменение эмоционального фона, поспешил успокоить:

— Еще раз повторю, что не считаю аспайров идиотами. Не уничтожив флота, соваться на низкую орбиту чревато неприятностями!

Рядом отчетливо послышался шепот Стюарта:

— После того разгрома чихать они на нас хотели.

Ди Митров явно расслышал шепот, но от комментариев воздержался. Да и что ему было возразить выжившему в том страшном бою? Проигнорировав Бэйна, кавторанг чуть дернул ладонями вверх:

— Подъем, экипажи! По машинам и пребудет с вами удача! Вылет через пятнадцать минут.

Экипажи синхронно встали, с гулом захлопали опускающиеся кресла, и, толпясь чуть более обычного, люди двинулись к выходу. Новички все-таки еще не успели привыкнуть к корабельной жизни, сам-то Денис мог с закрытыми глазами добраться от конференц-зала до люка родного такшипа. Поэтому он поспешил вперед, перепрыгивая принайтовленные в коридорах ящики с припасами, рыбкой проскакивая в люки, что закроются, едва последний космонавт займет свой пост. Он рвался вперед! Не так уж далеко — три сотни метров, со всеми изгибами коридоров и горловинами люков.

Денис четко отследил момент, когда в изогнутом переходе пропала гравитация, и, оттолкнувшись, полетел, почти не корректируя себя касаниями за специальные поручни. Правда, такая тяга к скорости едва не привела к паре серьезных столкновений с другими офицерами из экипажей тактических кораблей. В шлюзе они даже образовали небольшую кучу-малу, пытаясь быстрее миновать его. Денис чудом увернулся от каблука, летящего прямиком в нос, чувствительно схлопотал чьим-то локтем по шее, кажется, сам задел кого-то, но они уже вырвались на оперативный простор в шлюзовой отсек. Здесь все брызнули в разные стороны — каждый экипаж к своему шлюзу. Денис оттолкнулся посильнее, лететь почти сто метров, а сопротивление воздуха изрядно гасит скорость.

Тому, кто распределял по отсеку груз, нужно было ставить памятник. Закрепить объемные контейнеры, да так, чтобы соблюсти центровку масс и одновременно оставить свободными коридоры к каждому из шлюзов тактических кораблей — нужно быть великим мастером своего дела. Денис вновь мысленно пожал руку неведомому технарю из команды «Авера». Совершенство заслуживало уважения в любом деле, даже в столь рутинном, как укладка и центрирование масс.

За скобу у люка он ухватился первым, почти на десять секунд обогнав прыгнувшего следом Стюарта. Заремба, который, видимо, не совсем проснулся, и вовсе протиснулся в «Живучего», когда Денис уже влезал в летный скафандр. Сверкнув белоснежными зубами, бортинженер посетовал:

— Только уснул, ну что за дерьмо?!

Денис юмор не поддержал:

— Сам знаешь, где отоспишься! Герметизируй!

Заремба тут же насупился, преувеличенно серьезно отдав честь:

— Будет исполнено, командир! Разрешите доложить, корабль герметизирован!

Черт! Денис почувствовал легкое смущение: пожалуй, он чересчур надавил на старшего товарища, надавил, еще не заработав авторитет, как командир. Но извиняться будет еще глупее:

— Спасибо, Заремба. Одевай скаф и ползи к себе. Похоже, нам сегодня найдется работенка.

«И еще какая», — добавил он про себя. Будет встречный бой. Те немногие протонные излучатели, что хоть отчасти могли сравниться в дальнодействии с плазменным оружием аспайров, стояли лишь на новейших кораблях, которых насчитывалось всего три штуки. Итого шесть стволов, что могут стрелять два раза в минуту и уступают в мощности лазерам главного калибра, не говоря уже о сокрушительной ударной мощи плазменных сгустков. И если события пойдут по первому сценарию, им снова придется вступать в бой на максимальной дальности стрельбы. А чем это чревато — люди уже проходили.

Заремба, несмотря на внушительную фору, снова умудрился влезть в скафандр первым, и, лучезарно улыбнувшись застегивающему манжеты перчаток Денису, скрылся в идущем к его каморке коридоре. Опыт, его трудно заменить чем-то другим. Мгоно провел в космосе уже больше десяти лет, а сколько он? Даже если считать перелеты, во время которых Денис дрых в гибернации, с трудом набирается полгода, где уж тут соревноваться в ловкости с ветераном.

По крайней мере, одевшись к вящему своему удовольствию быстрее навигатора и новенького пилота, Денис проплыл к капитанской рубке. Теперь ему и Зарембе полагались личные помещения. Персональный склеп, как неудачно пошутил Стюарт, тут же схлопотавший затрещину от Зарембы. Ну что ж, приступим. Пять минут сорок семь секунд до отстыковки первых такшипов — есть время отдышаться.

Проведя пальцем по сенсору, Денис открыл люк и с непривычной робостью остановился возле его среза. Почему-то в памяти всплыла картина, как два месяца назад, сразу после сражения, он точно так же стоял у этого люка и смотрел на обугленные останки, в которых с трудом угадывались черты человеческого тела. Теперь это его рубка. Внезапно картинка перед мысленным взором слегка изменилась. У обугленного тела, окруженного расплавленной панелью управления, появилось его лицо. Искаженное смертной мукой лицо второго лейтенанта Демина. Он вздрогнул, прогоняя видение и, выдохнув, как перед стопкой водки, вплыл внутрь. Подтянулся к креслу и, даже не пристегнувшись, пробежался пальцами по клавиатуре, будя корабль:

— Просыпайся, малыш, хватит спать.

Комп пискнул, выходя из режима ожидания:

— Все системы — статус зеленый, запас рабочего тела сто процентов, тактический корабль «девятнадцать двадцать шесть» к полету готов. Есть одно новое сообщение. Из штаба флота. Приоритет «экстра», вывожу на экран.

На экране появился сам Мак Кейн, одетый в простой боевой скафандр без знаков различия, с откинутым забралом. И, судя по обстановке за его спиной, уже сидящий на мостике флагманского линкора «Фобос». Для своих шестидесяти трех адмирал сохранил великолепную форму, его спортивными результатами мог гордиться и человек вдвое моложе. Насколько Денис знал привычки нового «хозяина системы», Мак Кейн не очень любил просто так просиживать в святая святых линкора, предоставляя право командовать капитану первого ранга Токи. Вне сражения, естественно.

Адмирал выглядел слегка удивленным, хоть и старательно скрывал это.

— Офицеры и матросы, две минуты назад аспайры вышли на траекторию, которая приведет их на высокую орбиту Иллиона. Таким образом, мнение наших аналитиков из военной разведки оказалось правильным. Мы можем только предполагать, почему они так поступили. Есть мнение, и я с ним практически согласен, что они приняли Второй ударный за транспортный конвой, который прибыл для эвакуации населения. То есть они считают, что в системе нет сколько-нибудь значительных космических сил. И если это так, мы просто обязаны воспользоваться тактическим просчетом врага.

Мак Кейн сделал паузу, склонившись и сделав глоток из специальной трубочки у подбородка:

— Многие из вас уже встречались с аспайрами в бою, прочие видели отчеты и видеозаписи о том сражении. Все мы знаем, насколько страшный противник приближается сейчас к Иллиону. Но помните, что там, внизу, три миллиона человек, которые со страхом и надеждой вглядываются сейчас в небо! Это мы — их единственная надежда! Это наша сталь и наша плоть должны остановить приближающуюся смерть! Я надеюсь, что каждый из вас до конца выполнит свой долг! За Землю и человечество!

Картинка пропала, сменившись надписью «конец сообщения». Денис потряс головой, будто отгоняя наваждение. Голос Мак Кейна, требующий и яростный, все еще звучал в ушах, заставляя чаще биться сердце. Командующий был настоящим, истинным лидером, знающим, как воодушевить своих подчиненных. И, наверное, знал, как отправить их на смерть. Денис вновь мотнул головой, гоня непрошеные мысли. И тут очень кстати для его душевного покоя подали команду готовности к старту.

После того как дивизию пополнили пришедшими с Земли такшипами, их «Живучего» перевели во второй дивизион, так что очередь стартовать отстояла еще довольно далеко. Денис ткнул в кнопку на экране, докладывая статус летному контролю.

— ТК-1926 к старту готов.

Вика, сегодня опять их дивизион вела она, как и в прошлый раз. Ответила Вика не сразу, видимо заваленная докладами с остальных сорока семи такшипов. Денис улыбнулся, услышав ее нежный голос:

— Вас поняла, «девятнадцать двадцать шестой». Ожидайте команду на старт.

Где-то в паре сотен метров от них командование дивизии получало из штаба флота новые планы сражения. Схемы взаимодействия, приоритетные цели, пути отхода — все то, без чего невозможны слаженные действия. Время на доработку планов у отцов командиров пока было — сорок восемь такшипов за одну минуту не запустить.

Денис еще раз повторил про себя новый позывной: «два третий». Все эти перемещения и перетасовки уже почти сложившегося коллектива были ему непонятны. Да, конечно, большие потери и необходимость равномерного распределения ветеранов. Но вдруг он или кто-нибудь еще не узнает своего позывного? Да, компьютер подстрахует, продублирует команду. Но он станет дублировать через полторы секунды, когда программа поймет, что превышено среднее время реакции человека. Так что пока есть время, лучше еще раз напомнить себе, что он теперь «два третий».

На своей командирской консоли он видел, как проходит вылет. Естественно, это была компьютерная графика — трехмерная модель «Авера», от которой сейчас один за другим отделялись корабли первого дивизиона. Денис вышел на внутренний канал связи:

— Пилот готов?

Ольсен отозвался мгновенно, видимо ожидая этого вопроса:

— Готов, командир!

— Помни, что таранный щит изменяет баланс!

Голос Ольсена почти не изменился, но Денис все равно почувствовал в нем легчайшие следы обиды и осекся. Болван, вздумал учить пилота, прошедшего точно такую же подготовку! А у самого единственное преимущество — бой, где чудом удалось выжить. Чувствовать баланс корабля, это же азы пилотажа! Тот, кто не ощущает корабль собственной задницей, скорее всего, никогда не сможет нормально летать.

Первый дивизион уже стартовал и теперь выстраивал боевой порядок в десятке километров от носителя. Ну вот, скоро их очередь, ждать осталось недолго. В случае крайней необходимости все такшипы могли стартовать одновременно, брызнув в стороны за считаные секунды. Вот только Денис по доброй воле никогда бы не согласился на такой старт: слишком велика была вероятность столкновения при малейшей неисправности техники или программного обеспечения.

Так, уже стартовал такшип комдива. Денис с шумом выдохнул воздух, скоро! В наушниках деловито заговорила Вика:

— ТК-1926, готовность!

Денис улыбнулся, представляя ее, уже одетую в неуклюжий скафандр, сидящую перед большим голографическим дисплеем, где отображаются отметки всех контролируемых тактических кораблей. Но вслух он ограничился уставным:

— Вас понял.

Только полный придурок или экстремал будет флиртовать в прямом эфире с собственным полетным диспетчером. Для такого идиота даже у Ди Митрова наверняка не придумано достойного наказания.

Отошел «два второй», плюнув коротким импульсом маневровых, стал удаляться на безопасную для запуска маршевых дистанцию. Еще несколько секунд и наступит их очередь. Да, точно, приглушенный лязг отошедших захватов, и Вика, видимо уже уставшая повторять одно и то же, скомандовала коротко и понятно:

— «Два третий», старт!

Денис, больше для проформы продублировал:

— Старт!

С импульсом новенький все-таки немного переборщил, но несильно, в пределах нормы. Возможно, Ольсен ожидал, что сорок дополнительных тонн таранного щита потребуют большей мощности двигателей? Денис подавил в себе инстинктивную тягу перехватить управление и в очередной раз напомнил себе, что он больше не пилот, а командир корабля, и у него теперь совершенно другие задачи. Он должен командовать!

Денис пару секунд любовался, как уменьшается громадина «Авера», успел заметить искорки маневровых двигателей «два четвертого», и хотел уже было выключить внешние камеры и полностью переключиться на синтезированную компьютером картинку. При космических расстояниях от оптического диапазона мало толку, а носовой сорокасантиметровый телескоп, сейчас был закрыт броней таранного щита. Но потом он увидел край планетарного диска, нежную смесь голубого океана и белых облаков, плавную линию терминатора, отделяющую ночь от дня, редкие скопления огоньков на ночной стороне. И рука, уже протянувшаяся к иконке, остановилась на полпути. Это было слишком красиво, и Денис решил, что закроет оптику внешних камер, лишь когда они начнут входить в атмосферу. А пока зрелище лежащего под ним мира завораживало и напоминало, зачем он здесь. Защитить эту красоту от беды стоило предстоящего боя, стоило будущих жертв!

— Внимание, дивизия, получаем боевое задание!

Денис мигом отвлекся от созерцания и переключил часть экрана на полученную схему действия. Делали ее явно наспех, даже почти без анимации объектов, лишь простейшие перемещения с привязкой к временной шкале. Но перед тем как начать ознакомление, следовало позаботиться о более низменных делах.

— Бэйн, траектории готовы?

— Да, командир.

— Ольсен, выводи нас на указанное место в строю.

— Понял.

На сей раз маневр удался пилоту лучше. По крайней мере, рывок был умеренный, без зубодробительной резкости. Денис удовлетворенно моргнул и склонился над консолью. Он перемотал сообщение на начало и несколько секунд разбирался в мешанине отметок. Опыта командной работы катастрофически не хватало, этому их практически не учили, не веря в то, что даже наспех подготовленные пилоты скоро станут цениться на вес золота. Наконец, уменьшив масштаб, он начал понимать. Шесть дивизионов, по три с каждого носителя, группировались сейчас в непосредственной близости от флота. При таком масштабе вражеские корабли находились далеко за пределами экрана, отображаемые группой красных стрелок на краю. И что дальше?

Он двинул ползунок вперед, и группа такшипов ринулась к планете, практически войдя в плотные слои атмосферы. Крупные корабли остались на своей трехсоткилометровой орбите, по оценкам Дениса, они должны были выйти из-за горизонта несколько раньше такшипов, с противоположной от них стороны планеты. И отвлечь сокрушительный огонь аспайров на себя. Он перемотал еще немного вперед и понял зачем. Такшипы должны были вынырнуть из атмосферы и нанести удар в мягкое подбрюшье группировки. Одновременно с поверхности должны были стартовать такшипы, которым не хватило мест на носителях. Денис кивнул, это была неплохая идея. Если аналитикам удалось предугадать место, откуда тем такшипам стартовать, то они получат небольшое преимущество по времени над теми шестью дивизионами, что прорывались на орбитальной скорости через атмосферу. Правда, если орбита аспайров окажется иной, такшипы планетарного базирования могут и опоздать к началу веселья.

На этом анимация прерывалась. Спланировать ту мясорубку, что случится, когда флоты сблизятся на расстояния считаных тысяч километров, не взялся бы ни один штаб. Насколько понимал Денис, сейчас сложилась воистину уникальная ситуация: никогда прежде враждующие флоты не оказывались столь близко друг к другу. И плотность огня обещала быть просто убийственной. Он поежился, припомнив свой первый бой.

Такшипы тем временем занимали отмеченные места, выстраиваясь двумя широкими клиньями, когда между каждой машиной в строю было десять километров. Сегодня, учитывая, что путь их лежал через атмосферу, дистанцию в ордере было решено сократить. При орбитальных скоростях даже те сто шестьдесят километров, на которые растянулся строй, выливались в целых двадцать секунд разницы во времени открытия огня. Недопустимо долго, но и делать меньше дистанцию было нельзя, слишком велик становился риск столкновений.

Такшип слегка дернулся, и Ольсен тут же доложил:

— Место в ордере занял.

Сейчас они висели в полутора сотнях километров от носителей, на расстоянии, когда невооруженным глазом гигант «Авер» выглядел как крошечная тусклая черточка. Уже на самой границе атмосферы, еще немного, и ее воздействие можно будет почувствовать собственным телом, как пронзительную вибрацию возмущенного корпуса.

— Стюарт, рассчитай траекторию прохода через атмосферу, скидываю данные.

Денис пальцем перетянул несколько предназначенных для навигатора файлов тому на консоль. Он все больше и больше привыкал к новому месту и обязанностям. По крайней мере, Денис надеялся, что его мандраж незаметен, поскольку другие плотно заняты своими делами. Тот же Стюарт управился быстрее, чем последние такшипы четвертого дивизиона заняли свои места.

— Траектория готова.

Денис машинально потянулся к дублирующим органам управления, что имелись у его кресла, но тут же чертыхнувшись, отдернул руки обратно. Все-таки старые рефлексы еще долгое время будут срабатывать на шаблонные ситуации.

Пока выдалось время, Денис посмотрел на подлетающий флот аспайров. Сейчас он был с другой стороны планеты, чуть более чем в ста тысячах километров, и данные о нем явно приходили с радарных станций Иллиона. Аспайры тормозились, снижая скорость до орбитальной, и, по расчетам, через час с небольшим боевая платформа оказывалась в зоне досягаемости их огня. И тут Денис понял то, на что измученный подготовкой к сражению не обратил внимания раньше. Парней на боевой платформе просто слили, заранее списав в неизбежные потери. Своими жизнями они покупали для флота время, не более того. И командование, похоже, знало это изначально. Ведь в прямом столкновении дальность оружия аспайров была решающим козырем, значит, флот должен был как можно дольше находиться за планетарным диском, до тех пор, пока враги не подойдут достаточно близко. И в таких условиях боевая станция при любом раскладе была обречена. Только когда аспайры не спеша покрошат ее, флот мог нанести удар, вырвавшись из-за горизонта.

Денис слегка передернуло, когда он представил себя на месте парней с обреченной боевой платформы. Они уже знали, что избраны в жертву. И пусть выбор этот был ненамеренным, судьба их была незавидной. Слишком обидно знать, что гарантированно погибнешь, даже не сумев ответить.

Прерывая его раздумья, головной такшип наконец-то дал импульс. С ничтожным опозданием среагировали и пилоты прочих кораблей. Два клина такшипов стали замедляться, переходя на более низкую орбиту. Точнее, даже не орбиту, они фактически входили в мезосферу, так называемую «мертвую зону» атмосферы, где воздух уже слишком разрежен для самолетов, но все еще чересчур плотен для орбитальной скорости. Именно здесь, на высоте восьмидесяти пяти километров, им придется лететь больше часа. Чем глубже в атмосферу, тем безопаснее, тем толще воздушная броня, что должна защитить от плазменного оружия аспайров. И тем выше опасность того, что прогорит, не выдержав, таранный щит.

Подал голос Стюарт:

— Сейчас войдем в атмосферу!

Денис кинул последний взгляд на обзорный экран и со вздохом закрыл линзы камер. Теперь информацию об окружающем он мог получать только через приборы. Через те немногие приборы, что смогут хоть что-то разобрать сквозь плазменное облако, которое вскоре окутает такшип.

Их начало слегка потряхивать, и Стюарт тут же не преминул прокомментировать:

— Прошли линию Кармана.

Ну все, они уже в атмосфере, линия Кармана отделяла ее от космоса, от тех высот, где было место для космических аппаратов. Тряска усиливалась по мере спуска, сейчас их скорость была около восьми километров в секунду, и без таранного щита, они были бы уже мертвы. Денис вывел на верх экрана температуру щита и постоянно на нее косился. Цифры тревожно багровели, щит держался, но держался на пределе. И так он должен будет продержаться еще час сорок минут.

Внешняя связь на удивление все еще работала, направленные лазерные лучи каким-то чудом пробивались сквозь плазменное облако. Правда, скорость приема данных была смехотворной, но на голосовой канал и тактическую информацию с грехом пополам хватало.

И эта тактическая информация показала, что опасения Дениса о судьбе боевой платформы оправдались.

Едва подойдя на девяносто тысяч километров, их носители выпустили свои чертовы «эсминцы». И пушки-переростки буквально через пару минут дали первый залп по орбитальной боевой станции.

Орбитальную боевую платформу уже почти достроили. Гигантский двухкилометровый шар из керамики и броневой стали, трехметровой толщины внешняя скорлупа, и сорок уже установленных лазерных орудий, аналогичных тем, что стояли на линейных кораблях. По-настоящему крепкий орешек. Боевые платформы обходились куда дешевле кораблей и были лишены многих присущих кораблям ограничений. Им не нужны были двигатели, кроме двигателей ориентации, а значит, практически снималось ограничение на массу. Незачем было держать огромные запасы рабочего тела, и конструкторам не приходилось ломать голову, как придать станции достаточную прочность, чтобы она выдерживала дикие нагрузки при ускорении. А значит, боевая мощь станции теоретически превосходила мощь целого ударного флота. Вот только передвигаться она практически не могла. Ну не считать же передвижением возможность корректировать орбиту, чтобы не свалиться на планету.

И вот теперь боевая станция осталась один на один с врагом. Осталась, не имея в своих обширных арсеналах ничего, чем смогла бы дотянуться до расстреливающего ее противника.

Аспайры шли достаточно медленно, замедлившись до четырнадцати километров в секунду. На такой скорости они могли безнаказанно, как в тире, стрелять более сорока минут. Вполне достаточно, чтобы уничтожить даже такой, предельно бронированный объект. И первые попадания, которые последовали через полторы минуты, показали, что даже трехметровая броня недостаточна для полного погашения кинетической энергии плазменного заряда. Энергии, равной одиннадцати тоннам тротилового эквивалента!

В отличие от кораблей, боевая платформа не маневрировала, и поэтому все выпущенные снаряды угодили в цель. Полторы сотни плазменных сгустков почти одновременно ударили в отполированную отражающую броню. Два из них угодили в башни лазерных пушек, превратив их внутренности в оплавленную труху, а остальные пробились вглубь, к беззащитным внутренним структурам станции.

Но только все оказалось иначе. Боевая платформа представляла собой огромное яйцо, на внешней скорлупе которого монтировались оружейные системы и радарные комплексы, а внутри была вторая, гораздо меньшая сфера, диаметром каких-то триста метров. Вот внутри этого внутреннего броневого яйца и размещались реакторы, арсеналы и небольшой отсек управления, где сидела дежурная смена из сорока семи офицеров и матросов ВКФ. Внутренний корпус был бронирован не хуже внешнего. Железа в космосе много, а на боевую платформу ушло всего около пяти железоникелевых скал, разработанных в местном поясе астероидов.

Так что, когда плазменные сгустки, с трудом пробив толстенную внешнюю броню, прорвались внутрь, то, пролетев еще километр, лишенные магнитной рубашки, рассеивающиеся, они встретили на своем пути еще одно, почти такое же препятствие. И оставшейся кинетической энергии хватило лишь на то, чтобы обласкать внутренний корпус. А дежурная смена почувствовала не очень сильный толчок, ведь масса боевой станции была достаточно велика, чтобы погасить удар.

— В них попали! — ахнул кто-то на общем канале.

Денис стрельнул глазами на отметку говорившего: Дуэйн, командир «один пятого». Стюарт, имеющий уровень доступа пониже, а, следовательно, не видевший всего в деталях, нервно поинтересовался:

— Дэн, ну чего там?

Денис без слов дал другу доступ к просмотру тактической информации. Бэйн заслужил это знание.

Ах, если бы дальность огня платформы была сопоставима с дальностью оружия аспайров! Это была бы дуэль, в которой все козыри находились бы на стороне гигантской станции с разнесенной броней. Но реальность выглядела иначе, и гигант получал удар за ударом, каждый из которых хоть немного, но ослаблял целостность корпуса, а случалось, и уничтожал что-нибудь из смонтированных снаружи многочисленных боевых систем.

— Боже, их же просто убивают! О чем думало командование?!

— Может быть, они продержатся до подхода флота?..

— Ага, как же, жди!..

Денис вздрогнул, представив, что ощущают сейчас замурованные в обреченной станции люди. Они же наверняка понимали, что враги не успокоятся, пока не удостоверятся в гибели платформы или по крайней мере в ее полной неспособности вести бой. А неспособность вести бой чаще всего означала, что на станции мертва вся смена. Или?.. Точно, командование, кажется, пришло к тем же выводам и отдало приказ покинуть обреченную платформу. На экране радара было видно, как, прикрываясь сферой станции, от нее к планете рванул челнок. Удачно избежав попаданий, маленький кораблик по очень крутой траектории вошел в атмосферу и, оставляя за собой огненный след, исчез из поля зрения. Денис скрестил на удачу пальцы, ему почему-то чертовски хотелось, чтобы эти незнакомые парни выжили.

Неизвестно, заметили ли аспайры покинувший станцию челнок, но огня они не прекратили, явно намереваясь превратить боевую платформу в раскаленное облако обломков. Каждый кинетический удар вырывал из трехметровой наружной брони буквально несколько квадратных метров, сущий комариный укус по сравнению с размерами станции, но таковых ударов случилось уже слишком много. Уже было уничтожено полдюжины орудийных башен, спален десяток пусковых, и выбито несколько зенитных лазерных установок. Но что хуже всего — начала нарушаться целостность корпуса. Если пробить множество мелких отверстий, то рано или поздно объект развалится, хотя, казалось бы, большая часть его все еще цела. То же самое сейчас творилось и там. Получив уже несколько тысяч полновесных попаданий, металлическая скорлупа боевой платформы потеряла свою прочность, и очередное попадание все же вырвало огромный, площадью несколько сотен квадратных метров, кусок внешней обшивки. И после этого подобное стало происходить почти после каждого удара.

А потом очередной сгусток влетел в уже пробитое отверстие и, не потеряв ни грана энергии, угодил во внутренний корпус. Разрушения были невелики, плазма выжгла один из жилых отсеков, точнее, продуктовый склад. Но это была лишь первая ласточка. Ведь внешняя обшивка таяла под огнем, как воск, и все новые и новые заряды влетали в зияющие отверстия, поражая внутреннюю сферу станции. Вот выжгло арсенал, испарив и оплавив несколько десятков хранившихся там «Люциферов». Детонации, естественно, не последовало, но на одной из торпед от сильнейшего удара самопроизвольно включился ядерный двигатель. И это стало началом конца. Сияющая струя ядерного огня ударила в переборку, испарив ее, выплавила следующую и, словно автогеном, взрезала броню внутреннего корпуса.

Денис зачарованно смотрел, как гибнет под ударами боевая платформа. Радары на Иллионе выдавали достаточно большое разрешение, чтобы можно было различить каждый отдельный сгусток плазмы. И даже увидеть, как отлетают от станции особо крупные куски брони.

Пока что платформа еще держалась. Уже не единожды плазменные заряды, пробив внутреннюю оболочку, влетали в термоядерные реакторы, коих на станции насчитывалось семь штук. Из-за спешки на платформах устанавливали стандартные модели, а они в одиночку никак не могли обеспечить энергией кучу оружия, смонтированную на двухкилометровом шаре станции. Поэтому около половины объема внутренней оболочки занимали семь термоядерных реакторов, хоть как-то способных запитать вооружение. Уже три реактора оказались поражены сверхскоростной плазмой, однако автоматика успела погасить синтез вовремя, прежде чем окончательно разрушилась магнитная бутылка, в которой и происходил синтез. Но долго такое везение продолжаться не могло.

Так и произошло, очередной сгусток ударил в обмотку, что генерировала удерживающую термоядерную реакцию магнитную бутылку. И на сей раз реактор вовремя загасить не удалось. Реакторный отсек затопило бурлящее море огня, в течение доли секунды испарившее четыре еще работающих реактора, и после этого взрыв стал по-настоящему большим. Огненный шар занял почти всю внутренность внешней оболочки, без малого два километра в диаметре. В этом огне исчезли внутренние конструкции еще держащие целостность станции, а потом расширяющееся облако взрыва несильно толкнуло оболочку изнутри. И этого хватило. Остатки сферы вспухли и разломились на несколько частей, самая большая из которых, почти треть бывшей наружной оболочки, стала неторопливо падать на планету.

Общий канал взорвался гулом, в котором ощутимо слышались проклятия и горечь. Только что походя была уничтожена с таким трудом построенная защитная сеть Иллиона. И теперь между аспайрами и планетой остался лишь флот. На уничтожение боевой станции аспайры потратили двадцать одну минуту. Два года непосильного труда целой планеты были уничтожены за двадцать одну минуту!

Стюарт, подумав, предложил по внутренней сети пари:

— Двухнедельное жалованье на то, что они сейчас выйдут на орбиту!

Впрочем, голос его все же слегка подрагивал, выдавая истинное состояние. Бэйн был испуган. Остальной экипаж, включая новичка, промолчал: в намерениях аспайров никто не сомневался.

Перед тем как возобновить полет к планете, «пушки» аспайров нанесли удар по орбитальным заводам, что, как обычно, находились на чуть более низкой орбите, чем уничтоженная боевая станция. Несколько быстрых залпов фактически разнесли небронированные цилиндры фон Неймана в клочья. Промышленность Иллиона закончила свое существование в череде неярких вспышек и множестве крупных обломков, метеорами сгоревших в атмосфере. Кустарные мастерские на поверхности планеты сколько-нибудь значительного потенциала не имели.

— Стю, нас заметят до или после их выхода на орбиту?

Ответ последовал незамедлительно, видимо, не только Дениса волновал этот вопрос:

— Если они сохранят прежнее ускорение, то мы выйдем из-за горизонта почти сразу после их прибытия. — Бэйн немного подумал и уточнил: — Это если они выйдут на трехсоткилометровую орбиту. Но она наиболее вероятна.

— Думаешь, будут бомбить?

Стюарт нервно хихикнул:

— А зачем они, по-твоему, прилетели? В гости? Если уж думают, что защитников на орбите больше нет, то бомбардировка поверхности напрашивается сама собой.

Денис выключил связь и выругался в голос. Последнее время он заметил в себе тенденцию задавать глупые вопросы. Складывалось ощущение, что нервное напряжение стало превышать его выносливость. Слишком сильно все закрутилось, слишком многое навалилось. Денис немного увеличил подачу кислорода и сделал несколько глубоких вдохов, прочищая голову. Он теперь не просто офицер ВКС, он командир пусть маленького, но все же корабля. И три человеческие жизни зависят теперь от ясности его мышления. А значит, нужно соответствовать!

Он снова включил внутренний канал связи и бодрым, энергичным голосом постарался поддержать Стюарта:

— Сунутся на орбиту, тут им и кранты придут! На такой дистанции наше оружие не хуже чем у них!

Бэйн не ответил. Возможно, он считал иначе.

Такшипы медленно тащились через атмосферу, оставляя за собой длинные дымные шлейфы от горящих таранных щитов. Температура АТЩ непрерывно росла, балансируя у критического предела. Денис уже несколько раз порывался связаться с комдивом и доложить о ситуации, прося разрешения выйти на более высокую орбиту, где сопротивление воздуха будет меньше. И каждый раз пресекал этот позыв. Если они сейчас увеличат высоту, то чересчур рано выйдут из-за горизонта, и тогда аспайры не попадутся в расставленные силки. А ради этой ловушки вполне можно пожертвовать одним-двумя тактическими кораблями, чьи таранные щиты не выдержат прорыва через атмосферу.

И это случилось. Во втором дивизионе с «Фон Брауна» у одного из такшипов прогорел небольшой участок таранного щита. Незаметный глазу дефект металла, меньше квадратного сантиметра, но последствия были ужасающие. Орбитальная скорость привела к тому, что воздушный поток даже на такой высоте стал прочнее бетонной стены. Металлокерамику атмосферного щита разорвало как гнилую тряпку, и безжалостный удар пришелся на относительно слабую теплозащиту корпуса. Неопытный пилот, успевший заметить заалевшие индикаторы, допустил лишь одну, ставшую роковой, ошибку. Пытаясь спасти корабль, он рванул джойстик на себя, стремясь увести такшип ввысь, и тем подставил под удар более слабую проекцию корпуса. Брюхо удар выдержало, но рывок был слишком силен, и один из маневровых двигателей на конце крыла его не пережил. Гондолу оторвало, и лишенный балансировки такшип закрутило вокруг оси. А в атмосфере, на скорости более восьми километров в секунду это гарантированная, мгновенная смерть. Никто из экипажа не успел ничего почувствовать, а обломки разлетевшегося такшипа, раскаляясь, понеслись к поверхности.

Джон Фиджи, военный космонавт времен Астероидных войн знал, о чем писал. Он и сам погиб так, огненным следом перечеркнув небосвод Земли. Денис осекся, поняв, что только что произнес эти строки на общем канале. Но стихи продолжили:

Денис не узнал голоса того, кто подхватил строки старинной поэмы, посвященной павшим военным космонавтам. Кто бы он ни был, это мог быть любой из них.

Вместе этого Денис щелчком отключил датчики контроля таранного щита. Чему быть, того не миновать, и если прогорит таранный щит, то основная теплозащита продержится слишком мало, чтобы пилот или он сам успели хоть что-то предпринять для спасения корабля. Еще он ничего не сказал об инциденте своему экипажу, им незачем было это знать. Ведь при наличии адреналина, в бою от такой информации люди становятся злее. А вот при ожидании боя, при таком известии гарантированы апатия и чувство обреченности.

Флот аспайров тем временем уже гасил скорость, выходя на низкую орбиту, около трехсот километров, как и предсказывал Стюарт. А им еще оставалось…

— Тридцать секунд до выхода из-за горизонта!

Бэйн откровенно нервничал, ведь сейчас ему приходилось, пожалуй, тяжелее всех. Остальные в той или иной мере были заняты работой, а навигатор, давно уже просчитавший все возможные траектории выхода из атмосферы, маялся бездельем. Денис запоздало подумал, что нужно было загрузить его ненужными расчетами, чем угодно, лишь бы не дать времени на размышления. Тому, кто занят, нет времени бояться.

Край планетарного диска сделался полупрозрачным, компьютер старался максимально визуализировать поступающие по боевой сети данные. И там, за краем виделись хищные, угрожающие очертания чужих кораблей, что так опрометчиво опускались на низкую орбиту. Они еще не знали о том, что через несколько минут из-за горизонта, буквально на расстоянии пистолетного выстрела, вырвется Второй ударный флот в полном составе.

На тактической карте, Денис видел, как синхронно стартовали с нескольких замаскированных аэродромов аэрокосмические истребители планетарной обороны. Им навстречу, отделяясь от большого корабля в центре строя, рванули мелкие аппараты аспайров. Судя по данным радарных станций на поверхности, размерами они примерно соответствовали истребителям людей.

— Радарные станции на планете сейчас накроют! Дивизион, приготовиться к включению радаров!

Денис дублировал команду, обращаясь к Зарембе:

— Приготовиться к включению радара!

— Готовность подтверждаю.

Заремба, как всегда, когда дело не касалось женщин или еды, оставался спокойным до омерзения. Это порой нервировало, но, положа руку на сердце, в боевой обстановке бойца надежнее Мгоно Денис не знал.

До выхода из-за края планеты оставались считаные мгновения. Денис лихорадочно вглядывался в данные, поступающие с планеты. Он понимал, что совсем скоро радары в горах Иллиона будут уничтожены с орбиты, и картинка на экране значительно потеряет в деталях. Аэрокосмические истребители все еще были слишком далеко, лишь набирая высоту, а из вражеского ордера, окруженные целым роем истребителей прикрытия, к планете опускались два похожих на гипертрофированные капли воды корабля. Десантные транспорты? Маловероятно, скорее орбитальные бомбардировщики!

— Мы в зоне видимости их радаров! — Стюарт почти орал, но Денис не стал, как обычно, подкалывать старого товарища, он и сам был взбудоражен вне всякой меры.

Отреагировали аспайры на редкость оперативно. Их истребители прекратили снижение и рванули навстречу шестидесяти трем приближающимся такшипам.

— Дистанция четыре триста! — Занявшись делом, Стюарт немного успокоился.

Далековато для оборонительных турелей, по крайней мере, человеческую «Молнию» лазер такой мощности мог повредить лишь с расстояния вдвое меньшего. И вряд ли материал аспайров был худшего качества, чем земная металлокерамика. Теперь главное выяснить, на какую дистанцию работают пушки и ракеты истребителей. Хотя у такшипов было чем отметить и кроме турельных лазеров. Два дивизиона вместо ядерных «Москитов» несли Р-700, атмосферные ракеты «воздух-воздух» с зарядом обычной взрывчатки. Ядерные боеголовки были бы лучше, но в арсеналах флота атмосферных ядерных зарядов до войны не существовало. По слухам, что-то такое уже разработали, но в систему Трои новинка еще не попала, так что в бой пришлось идти с тем, что было.

Денису нравилось глубокое контральто бортового компа, но только не тогда, когда этот голос предупреждал о близких неприятностях:

— Внимание, облучение радаром!

Он не успел даже чертыхнуться, как в наушниках возник все столь же спокойный голос Зарембы:

— Фиксирую множественные объекты.

Денис дернулся к монитору, вгляделся, и уточнил у Зарембы:

— Плазма?

— Ракеты.

От двух каплевидных кораблей, что уже опустились до стодвадцатикилометровой орбиты, в их сторону рвануло несколько десятков маленьких быстрых отметок. За несколько секунд опередив истребители аспайров, ракеты прекратили ускорение и понеслись по инерции.

— Контакт через две минуты!

На внешнем канале громыхнул комдив:

— Рассредоточиться! Использовать контрмеры!

Скажет тоже, рассредоточиться! Будто забыл, что мы в атмосфере на орбитальной скорости и маневрировать можем не лучше беременных носорогов.

— Пилот, аккуратно увеличь расстояние до соседей. Аккуратно, не убей нас!

Такшип еле заметно дернулся, пилот лишь чуть-чуть сместил рукоять управления, и Денис с облегчением заметил, как стало расти расстояние до идущего впереди. Ольсен повел такшип влево из клина. Теперь, чем больше они рассредоточатся, тем больше шансов — для мозгов ракеты приоритетны групповые цели.

— Заремба, контрмеры?

— Они донаводятся по радару, пытаюсь забить отраженный сигнал. Готовлю ловушки. Дипольные отражатели и имитаторы. Но с ДО проблема, частота радара у аспайров меняться слишком часто.

Сейчас где-то в хвосте такшипа резалась металлическая фольга, и длина лоскутков максимально точно соответствовала половине длины волны облучающего радара. Но если частота плавающая, то от дипольных отражателей мало толку и, значит, минус шанс.

— Попробую поставить заградительные помехи.

Денис быстрыми касаниями сделал запрос компьютеру и, прочитав ответ, молча кивнул. Тридцать секунд до входа ракет в зону действия оборонительных лазеров, пора отдавать команду на выдвижение турелей. В качестве оборонительного оружия «триста пятая» серия несла два маломощных лазера постоянного действия, и оставалось надеяться, что системы наведения будут достаточно эффективны для перехвата мелких вертлявых целей.

Ракеты неслись над атмосферой, совершая хаотические рывки из стороны в сторону, и это предельно затрудняло прицеливание. Лазеру требуется время на то, чтобы прорезать даже тонкий корпус ракеты, и суматошные маневры цели делали эту задачу весьма нетривиальной.

— Цели в пределах досягаемости через десять секунд.

Денис скомандовал голосом:

— Комп, выдвинуть турели!

Но вместо зеленых огней на мониторе контроля оружия вспыхнули багровые символы отказа, дополненные грудным голосом компа:

— Выполнить не могу.

В чем дело, Денис сообразил почти сразу. Они неслись на орбитальной скорости в верхних слоях атмосферы, прикрытые от буйства плазменного кокона лишь скорлупкой таранного щита. И если на такой скорости выпустить наружу башенки лазерных скорострелок, то набегающий поток мгновенно их вырвет, и через образовавшуюся рану разметает такшип на части. Идиот! Если бы не блокировка компьютера, он уничтожил бы собственный корабль! Счастье, что неактивна внутренняя связь, и экипаж не слышал оплошности командира.

И тут Дениса начало слегка потряхивать. Вот так вот сидеть и ждать, когда безмозглая инопланетная ракета превратит тебя в радиоактивный пар?! Он до крови прикусил нижнюю губу и, лишь почувствовав языком солоноватый привкус, сумел прийти в себя. Боль немного отогнала страх, да и подлетевшие наконец ракеты заставили забыть о переживаниях.

Шедшие чуть выше атмосферы, в трехстах километрах от передних такшипов, ракеты резко спикировали вниз, сразу став похожими на маленькие метеоры. Они шли очень быстро, поэтому когда компьютеры боевой сети рассчитали их траектории, пилотам уже почти не оставалось времени на реакцию. На двух сотнях ракеты сбросили обтекатели и разделились каждая на два десятка целей — еще не ясно, ложных или настоящих. Все это очень напоминало действие «Первоцветов», зенитных ракет человеческого флота. А значит, скорее всего эти «аналоги» несли по двадцать слабеньких ядерных боеголовок.

— Маневр! Аккурат…

За оставшиеся мгновения пилоты сделали все возможное, чтобы увернуться от боеголовок, но маневрировать на таких скоростях было еще опаснее, чем просто лететь и ждать своей судьбы. Двое пилотов дернули машины слишком резко, и к поверхности полетели еще два роя пылающих обломков. Остальным пока повезло, их пилоты оказались более аккуратны и удержались от страстного желания увернуться от боеголовок любой ценой. Ведь ракета может и промахнуться, а вот необдуманный маневр убьет наверняка. Бортовые РЛС работали на пределе мощности, стараясь забить помехами весь возможный диапазон, но, несмотря на все усилия, ракеты приближались.

— Держитесь!

Денис вцепился в подлокотники и плотно сжал челюсти. Страшнее всего ему почему-то казалось прикусить при ударе взрывной волны язык. Даже страшнее, чем погибнуть, ведь смерть от ядерного взрыва милосердна, а боли Денис не хотел. И удар случился.

Заряды были слабенькие, от силы десяток килотонн каждый, но их было очень, очень много. И несколько десятков кубических километров атмосферы превратились в огненный ад. И в этом аду испарились, сгорели или просто были разлохмачены ударной волной двенадцать такшипов. Полтора дивизиона единым махом!

«Живучий» оказался в семи километрах от ближайшего эпицентра. Денис успел заметить, как горошины боеголовок оказались среди впереди летящих, и в следующий миг изображение на экране радара покрылось рябью помех. Детонация! Массовая детонация! Впереди!

Менее чем через секунду «Живучий» прошел совсем близко от сияющего края вспышки. Близко настолько, что несколько отлично защищенных цепей вышли из строя от электромагнитного импульса, а счетчик Гейгера лихорадочно затрещал, отмеряя прошедшую сквозь защиту радиацию.

— Пронесло!

Не успел Денис закончить свой вопль, как понял, что ошибся. Сейчас такшип пролетал через область, где только что произошло множество ядерных взрывов. И если мимо первого взрыва он пронесся быстрее, чем двигалась ударная волна, то сейчас он оказался в окружении фронтов сразу нескольких таких волн. На такой высоте они, конечно, были куда слабее, чем там, внизу, у поверхности. Но и это «слабее» затрясло так, что потемнело в глазах, а к горлу явственно подступила тошнота. Но «Живучему» повезло, его путь не лежал через эпицентры, а Ольсен оказался достаточно умелым, чтобы удержать такшип на курсе.

Денис, кряхтя, выпрямился в ложементе и с нехорошим предчувствием взглянул на радар. Но, к его удивлению, новой волны ракет не обнаружилось, а вглядевшись повнимательнее, он понял почему. Держась, как и ракеты, чуть выше атмосферы, к ним приближалось около полусотни истребителей противника.

— Дивизион, держать курс! Без паники, наши АКИ на подходе! — Марченко, казалось, больше успокаивал не подчиненных, а самого себя.

«Ну вот, — подумалось Денису, — сейчас мы и узнаем, выдержит ли таранный щит хотя бы один заряд вражеского оружия. А также чем они вооружены». Он скосил взгляд на радар, выискивая отметки своих истребителей. Комдив не соврал, атмосферникам оставались считаные минуты, чтобы вступить в бой. Вот только за эти минуты потери такшипов могут стать неприемлемыми, а проще говоря, их всех собьют!

— Дэн, как у нас дела? — Бэйн старательно изображал легкий, ненапряжный интерес.

Колебался Денис недолго. В конце концов, Стюарт был его другом и имел право знать. Он переключился на приватный канал, у остальных были дела поважнее, чем портить себе настроение.

— Зенитные ракеты уничтожили двенадцать такшипов, а сейчас к нам летят полсотни истребителей. Наши к первой встрече опоздают. Шансы считай сам.

— Ооо… — судя по звукам, Стюарт выдохнул и так и замер с опорожненными легкими. Полсотни истребителей на полсотни такшипов, в ситуации, когда такшипы не могут стрелять. Тут впору пожалеть, что по традиции не написал прощального письма семье. Сейчас бы оно лишним не стало.

— Внимание! Фиксирую облучение радаром!

«Опять ракеты?»

— Внимание! Истребители запустили ракеты!

«Проклятье, так и есть! А ведь теперь в первых рядах летят они! Значит…»

Эти ракеты были помельче и побыстрее предыдущих. Похоже, что если те зенитные, то нынешние очень похожи на классические «воздух-воздух». И значит, в отличие от предыдущих — бьют не по объему, а наводясь на цель.

— Заремба, ловушки и дипольные отражатели!

— Частота плавает, ДО неэффективны.

Денис вглядывался в сотню надвигающихся отметок ракет. Уже совсем близко!

— Плевать! Используй все!

Дипольные отражатели, полоски металлической фольги, снесло сразу же после выброса, на такой скорости они сгорели почти мгновенно, если и дав засветку радару, то на считаные мгновения. Зато полуметровые зеркальные шары имитаторов сработали почти как надо, заполонив пространство точными копиями излучений, идущих от такшипов. Вот только своих двигателей у них не было, и оставалось надеяться, что ракеты аспайров недостаточно умны, дабы отличить имитацию от реального такшипа. Благо времени для того, чтобы распознать обман, у скудных мозгов ракет почти не осталось. С одной стороны, использующий все известные способы радиоэлектронной борьбы такшип, с другой — яркая, вопящая на всех диапазонах «возьми меня!» приманка. И большая часть ракет на приманки купилась, пронесшись сквозь строй такшипов и рванув далеко позади, лишь слегка опалив краску на хвостах.

Но не все. Эти ракеты тоже несли маломощные ядерные боеголовки. Взорвись такая в полукилометре, и такшип лишь тряхнет, но аспайры показали, что их системы наведения просто великолепны. Целых восемь ракет прорвались сквозь все ловушки и ухищрения РЭБ, дотянувшись до нежных тушек тактических кораблей. От близких попаданий такшипы буквально испарились, трехсоттонному кораблику не пережить попадания даже самого ничтожного ядерного боеприпаса. Еще один пал жертвой близкого разрыва, буквально сметенный ударной волной. И новая порция радиации, противный треск счетчика Гейгера, едва проникающий через затуманенное боевой горячкой сознание.

Такшип еле заметно дернуло, и тут же пошла ощутимая вибрация, такая сильная, что заныли зубы.

— Внимание, фиксирую попадание. Повреждение таранного щита.

Дениса бросило в пот едва ли не раньше, чем комп сообщил о попадании. И последствия попадания были весьма ожидаемы, поток сорвет щит, и огненное облако начнет лизать тонкий слой термозащиты. Которая вряд ли продержится дольше пары минут, а значит, придется уходить вверх, за атмосферу, под удар плазменных орудий. Выбор невелик.

— Комп, характер повреждений?

— Шестимегаваттный лазерный импульс длительностью семь сотых секунды. Таранный щит пробит на глубину пяти миллиметров, длина проплава два метра.

Луч лишь скользнул по такшипу, будь он более прицельным, импульс такой мощности играючи пробил бы и щит и тонкую лобовую броню. Покопавшись в памяти, Денис вспомнил, что луч мощностью шесть мегаватт за секунду прожигал чуть больше метра легированной стали. Конечно, металлокерамика термозащиты была более устойчива, чем простая сталь, но даже полусекундного импульса вполне хватило бы для сквозного пробоя усиленной таранным щитом брони.

К счастью, прорез оказался неглубоким, и, по оценкам компьютера, таранный щит должен был продержаться еще несколько минут. Вполне достаточно, чтобы подобраться к брюху флотилии аспайров.

Но так повезло не всем. На тактическом дисплее разом погасли еще три отметки, а два такшипа довольно резко стали менять орбиту, стремясь побыстрее покинуть атмосферу. Остальные то ли вообще избежали попаданий, то ли как и «Живучий» получили незначительные повреждения. Видимо, средства радиоэлектронной борьбы в какой-то мере сбивали прицелы вражеским истребителям.

Поредевшие клинья уже почти вышли на намеченную дистанцию, теоретически они хоть сейчас могли выныривать из атмосферы. Флот аспайров давно уже находился в досягаемости противокорабельного оружия. Вот только до выхода Второго ударного из-за планетарного диска, оставалось еще целых семьдесят секунд.

Истребители аспайров тем временем проскочили мимо и начали торможение, меняя орбиту, чтобы пристроиться такшипам в хвост. Обманывать с этого расстояния системы наведения их лазеров стало гораздо труднее, и такшипы стали получать одно попадание за другим.

— Внимание, фиксирую попадание! Пробит правый бак рабочего тела, теряем водород. Фиксирую попадание в сопло правого маршевого двигателя. Рекомендую не превышать мощность правого двигателя свыше пятидесяти процентов.

Денис беспомощно наблюдал, как мощные потоки энергии полосуют его машину. Продолжись это избиение хотя бы пару минут, и такшипам не помогли бы никакие уловки, но тут наконец-то к игре присоединились припоздавшие аэрокосмические истребители с планеты. Первая группа, всего три звена «Молний», что как раз двигались навстречу аспайрам, едва сблизившись на расстояние поражения, выпустили свои ракеты.

Как только Денис сообразил, что аспайрам сейчас не до них, он тут же вызвал бортинженера:

— Заремба, ситуация?

— Теряем рабочее тело, но не сильно, прорез уже почти затянуло протектором. С дюзой пока непонятно, но луч явно прошел через выхлоп и существенно ослаб. Правда, тягу я рекомендую ограничить.

Он слегка помедлил и с непривычным для себя жаром поинтересовался:

— Какие потери?

Денис глянул на тактический дисплей. Два поврежденных после предыдущего залпа такшипа, что рванули в космос, уже были уничтожены. Момент их гибели Денис пропустил, занятый собственными проблемами, а потому не мог сказать точно, кто их уничтожил. То ли истребители, то ли плазменная дробь с «пушек». Для Зарембы Денис ограничился пространным:

— Большие.

И отключил связь. Времени на перечисление потерь не оставалось, через считаные секунды наступало время атаки.

— Ольсен, готовность!

— Понял.

— Ускорение не выше трех гравов! У нас повреждение правого сопла.

— Понял.

Господи, насколько же было легче, когда он сам сидел в кресле пилота! Некогда думать, ведь нужно держать машину на курсе и нет этого проклятого чувства, что в следующую секунду ты погибнешь так же, как и твой предшественник в этом самом кресле. Денис стиснул подлокотники, и в распаленном мозгу промелькнула лишь одна мысль: «Если что, то лишь бы сразу».

И тут прозвучал спасительный приказ комдива:

— Дивизион, делай как я!

Уцелевшие такшипы, дав полную тягу, стремительно пошли ввысь, и Заремба почти сразу меланхолично оповестил:

— Энергетические всплески.

Впрочем, первый залп пропал впустую, такшипы еще находились чересчур глубоко в атмосфере, и плазменная дробь, прочертив пламенеющие пучки, похожие на восхитительные фейерверки в небе, развеялась безвредными облачками атомарного водорода. Двадцатикилометровый слой даже разреженного воздуха защищал получше, чем хлипкая броня такшипа. Аспайры переоценили мощь своего оружия или, что скорее, неправильно оценили характеристики атмосферы Иллиона. Полновесный противокорабельный снаряд, конечно, прошил бы разреженную толщу, но крошечные дробинки рассеивались, углубившись на считаные километры.

И, если повезет, они успеют нанести удар, прежде чем «орудия» аспайров перезарядятся и дадут следующий, смертельный на такой дистанции залп.