X. Личный порученец

Впервые за последние несколько недель Мушмакаев пребывал в благодушном расположении духа: он даже пощадил одну из пленниц. Обычно Эльсан жестоко расправлялся с женщинами, мстя им за все нанесенные ему когда-то обиды.

На сей раз двух из трех молоденьких пленниц Мушмакаев отдал на потеху своим приближенным, прекрасно понимая, что, знай эти женщины, что их ожидает, они предпочли бы смерть. В арсенале его подручных был целый набор пыток, которые они применяли к «неверным сучкам», как называли всех русских женщин — от девочек до глубоких старух. Самые тяжкие пытки применялись именно к старухам — ведь это они «наплодили столько неверных собак». «Грязное место», то есть детородные органы, подвергали самым изощренным пыткам: засовывали туда бутылки, колючую проволоку, щетки для чистки кастрюль от ржавчины… Достаточно помучив жертву, а потом убедившись, что она еще в сознании, изуверы брались за кинжалы и устраивали соревнование: кто больше отрежет органов и частей тела.

С молодыми женщинами и девушками поступали по-другому. Сперва с ними по очереди забавлялись все бригадиры. Если жертва пыталась сопротивляться, ее начинали бить и били до тех пор, пока несчастная либо прекращала сопротивление, либо теряла сознание. Потом ее отдавали рядовым боевикам, и те «работали» с ней уже не по одиночке. В конце молодых женщин ждало то же, что и старух, — смерть.

На сей раз Мушмакаев оставил для себя черноволосую девушку лет двадцати двух, у которой во внешности было что-то восточное. Эльсан посадил ее за стол, накормил, напоил, а потом прямо предложил заняться любовью. Девушка прекрасно понимала, что ждет ее в случае отказа, потому согласилась в надежде, что представится случай сбежать.

Тележурналистку Людмилу Караваеву вместе с тремя коллегами захватили недалеко от Хасавюрта, где она пыталась сделать репортаж о чеченцах, живущих в Дагестане. Несмотря на охрану, микроавтобус, в котором ехали журналисты, обстреляли. Шофер-дагестанец погиб, а оператор Никита Цыплаков и администратор Артем Бочугов получили ранения. Охрана — сотрудники милиции — потеряла двух человек, остальных взяли в плен. Людмила сразу поняла, что бандиты действовали по наводке. Они оставили на месте захвата труп мужчины в российской военной форме, очевидно, чтобы представить все происшедшее столкновением дагестанцев с федеральными войсками.

Они ехали, как показалось Людмиле, несколько дней. Пленникам связали за спиной руки и завязали глаза, однако журналистка по некоторым признакам определила, что двигались они только по ночам, днем же пережидали в каком-нибудь селении. Их запирали то в подвале, то в сарае. Кормили один раз в день: полбуханки хлеба, кипяток и небольшая кастрюля каши на троих. Руки на время еды им развязывали, и бдительная охрана не спускала с пленников глаз. Разговаривать было строго запрещено, за любое слово немедленно следовал удар прикладом по спине.

Мушмакаев ошибся: Людмила была русской, хотя немного понимала по-чеченски. Она уже несколько раз бывала в Чечне и начала учить язык, что могло помочь ей делать репортажи. Теперь Людмила, конечно, пыталась скрыть свои познания, благодаря чему ей удалось узнать, куда их везут. Один из боевиков сказал другому, что неплохо было бы позабавиться с красоткой. И, гнусно улыбаясь, повторил это по-русски — специально для Людмилы.

— Не советую, — зевнув, по-чеченски ответил его приятель. — Ты же знаешь порядок: Мушмакаев всегда должен быть первым.

— Так мы ему их везем? А я думал, чтобы выкуп потребовать.

— Хозяин сам решит! — отрезал первый. — Наше дело — «подарок» довезти в целости и сохранности.

Вскоре коллег Людмилы забрали. Она слышала, что их собираются отвезти к врачу, чтобы придать «товарный» вид: кажется, за них собирались попросить выкуп. А потом, на одной из остановок, боевики прихватили в каком-то селении двух девушек. Людмиле удалось улучить момент и пообщаться с ними. Одна оказалась осетинкой, другая — черкеской. Они горько рыдали, что теперь их никто не возьмет замуж. Очевидно, они даже представить не могли, что их ожидает.

Один из чеченцев, голос которого Людмила узнала, — именно он хотел «побаловаться» с ней, — сказал приятелю:

— Послушай, Абаз, надеюсь, эти две милашки не для командира?

— Ты, Удди, все никак не уймешься? — со злостью бросил тот. — К Хозяину приехал гость из Москвы. Вдруг ему тоже нужен «подарок»?

— Гость… — разочарованно протянул Удди.

— Очень важный гость. Банкир какой-то. Велихов, кажется. Я видел, как наш командир вокруг него бегает, обхаживает, будто родного. Наверное, он ему очень нужен.

— Что-то я ни разу не видел, чтобы хозяин вокруг кого-нибудь бегал.

— Приедем — увидишь.

— Ладно, придется, значит, «сухомяткой» обойтись, — вздохнул первый, но, похоже, не удержался и облапал одну из девушек, потому что та закричала и быстро начала причитать на своем языке.

Людмила отлично знала Велихова, даже както брала у него интервью. Каким образом он оказался гостем Мушмакаева? Что их может связывать? Банкир казался таким интеллигентным, вежливым… Неужели это всего лишь маска? Людмила вспомнила, что фамилию Велихова упоминали в прессе в связи с фальшивыми авизо. Выходит, у банкира с Чечней давние отношения. И эта встреча с Мушмакаевым не случайна. Неужели Велихов финансирует Мушмакаева? Сперва эта мысль показалась журналистке дикой, но, чем больше она размышляла, тем больше вспоминала факты, подтверждающие ее догадку.

А Мушмакаев был в отличном настроении по двум причинам: во-первых, прибыл гонец от Лома, привез несколько небольших заказов на поставку оружия и рассказал, что на днях к Вахе должен приехать весьма состоятельный покупатель. Подробностей гонец не знал, но заверения Лома в надежности покупателя обнадеживали Эльсана, хотя немного и настораживали. Мушмакаев приказал гонцу передать Лому, чтобы тот проверил покупателя «кровью», а потом сразу же прислал подтверждение. Мушмакаев не доверял телефону и потребовал, чтобы для подтверждения Лом прибыл лично или отправил своего человека.

Второе событие было еще более приятным. После довольно длительного перерыва Мушмакаева посетил один из тех, кто финансировал действия его отряда. С банкиром Велиховым Эльсан познакомился еще в то время, когда Дудаев был президентом. Собственно, он и познакомил их на одном из приемов. Велихов сразу вызвал симпатию у Мушмакаева, и не только потому, что тоже был невысокого роста, но и потому, что Эльсан заметил в нем те уверенность и силу, которых недоставало ему самому. Симпатия была обоюдной, и это стало особенно заметно после того, как Велихов поддержал затею Мушмакаева с мобильным отрядом, который будет действовать не только в Чечне, но и на всей территории бывшего Союза. Затея понравилась банкиру настолько, что он сразу же отстегнул пятьдесят тысяч долларов на создание такого отряда и впоследствии субсидировал «Горных волков». Встречались банкир и Мушмакаев редко, поскольку Велихов не желал «светиться», но через доверенных людей всегда передавал пламенный привет «самому талантливому командиру в Чечне». Существовала даже договоренность: при любых контактах с прессой поливать друг друга грязью. Несмотря на обоюдную симпатию, Велихов называл Мушмакаева по имени, а Эльсан банкира — по имени-отчеству: Аркадий Романович.

И вдруг Велихов сам настоял на встрече! Мушмакаев сразу понял, что тому что-то нужно от отряда. И не ошибся. Поездка была столь засекреченной, что даже самые доверенные сотрудники банкира думали, что их начальник улетел отдохнуть в теплые края со своей пассией. Приехав к Мушмакаеву, банкир сразу хотел приступить к делу, но Эльсан не дал ему рта раскрыть.

— Аркадий Романович, таким гостям мы всегда рады! Меня только немного пугает внезапность вашего появления. Неужели мы что-то сделали не так, и вы решили лично перемыть нам кости? — Мушмакаев говорил заискивающе и очень осторожно, чтобы прощупать настроение важного гостя.

— Оставь свои восточные церемонии, Эльсан, — устало отмахнулся Велихов. — Если бы ты где-нибудь напортачил, я бы не сам приехал, а прислал своих ребят. Шучу, — с усмешкой добавил он, заметив, как изменилось лицо Мушмакаева. — Мне нравится, как ты обделываешь НАШИ дела, и я даже смотрю сквозь пальцы на твои шалости на тех территориях, которые мы решили не трогать.

— Но, Аркадий Романович… — попытался возразить Мушмакаев, однако Велихов перебил его:

— Не надо, Эльсан, оправдываться. Мне все известно. Сколько бы ты ни хитрил, сколько бы ни пытался избавляться от свидетелей, тебе не удастся меня обмануть. Я же сказал: закрываю глаза. И мне нравится, что ты изменил тактику и подчищаешь за собой следы. Так впредь и действуй!

— От вас, Аркадий Романович, ничего не скроешь, — льстиво сказал Мушмакаев. — Но поверьте, что обманывать вас у меня и в мыслях не было. Какая собака укусит руку, которая кидает ей мясо?

— А вдруг ты решил, что мяса мало? — с усмешкой спросил банкир.

— Собака ищет себе пропитание, если хозяин забывает ее покормить,

— осторожно заметил Мушмакаев.

— Именно так я и расцениваю твои действия. — Гость рассмеялся.

— Может, оставим пока дела? Поужинаем, с девочками побалуемся? — предложил Эльсан, вспомнив, как щедро Велихов платит за гостеприимство.

— Не отказался бы — я эти шалости люблю, но времени нет. Через пять часов у меня встреча в Тбилиси. Так что в другой раз.

— Желание гостя — закон для хозяина. Чем мы можем быть полезны? — Мушмакаев сразу посерьезнел.

— Ты, конечно, слышал, что Москва готовится к юбилею? — глядя прямо в глаза Мушмакаеву, спросил Велихов.

— Как же можно было не услышать про такой большой праздник? — усмехнулся тот.

— Было бы неплохо, чтобы твои ребята серьезно подготовились к нему и приняли в нем самое деятельное участие. — Взгляд банкира стал таким тяжелым, что Мушмакаев даже поежился.

— Ограничения будут?

— В каком смысле?

— Может, попугать только? Без крови?

— Никаких ограничений! — Велихов грохнул по столу кулаком.

«Да, видно, здорово приперли тебя к стенке! Так приперли, что ты готов родной город взорвать к чертовой матери», — промелькнуло в голове у Мушмакаева: он знал, что у Велихова давняя вражда со столичными властями.

— Кажется, праздник будет в сентябре?

— В сентябре. Время есть.

— Время-то есть… — Мушмакаев выразительно замолчал.

— Ты, как всегда, про деньги? — усмехнулся банкир. — Деньги уже здесь. — Ногой он подтолкнул в сторону Мушмакаева «дипломат». — Сто тысяч баксов. Это аванс, на подготовку. Если все получится, исполнители обижены не будут. Ты лично за каждый взрыв получишь по двадцать пять штук, — добавил банкир и заметил, как жадно загорелись глаза у Мушмакаева.

— Есть какие-нибудь пожелания, или мы можем действовать по своему усмотрению? — спросил Эльсан, любовно поглаживая бока «дипломата».

— Издеваешься, что ли? Конечно, мне нужны взрывы только там, где нужны, а не там, где твои «специалисты» захотят по-легкому срубить «бабки». Основные объекты следующие… — Волохов достал карту и развернул ее. — Здание мэрии, Университет на Воробьевых горах, ГУМ и одно из сооружений на Манежной площади. Самым идеальным вариантом было бы, во-первых, одновременность действий, во-вторых, в самый разгар гуляний. За каждое дополнение гонорар умножается на два. Берешься? Или мне подыскать других исполнителей?

— О чем разговор? Мои ребята сделают все по высшему разряду! — воскликнул Мушмакаев. Мимо его ушей не прошло, что банкир намекнул на возможность участия в операции каких-то других людей. Да нет у него никого! Просто хочет сбить цену. Мушмакаев вновь льстиво улыбнулся. — Может, задержитесь все-таки на часок? — спросил он. — Там такие девочки… — Он прищелкнул языком.

— Ты же меня знаешь: если бы мог, сам бы попросил, — заверил Велихов. — Значит, договорились, Эльсан?

— Стопроцентно.

— Тогда прощай.

Они крепко пожали друг другу руки, и Велихов ушел.

Вскоре появился Удди.

— Командир, мы привезли «подарок».

— Давай сюда!

— Есть! — Парень вышел, и через минуту в комнату ввели трех молодых женщин с завязанными глазами.

— Сними повязки, — приказал Мушмакаев.

Парень подчинился, и женщины, отвыкшие от света, испуганно заморгали.

Людмила сразу узнала Мушмакаева.

— Я могу задать вопрос? — смело начала она.

— Задать можешь, а вот отвечу ли я… — Мушмакаев усмехнулся.

У Людмилы мелькнула мысль попробовать покачать права: «на каком основании», «я журналистка» и тому подобное, но, подумав, она решила, что это только озлобит его.

— Вы Мушмакаев, не так ли? — спросила она.

— Да, и что?

— Я давно хотела сделать интервью с вами. — Людмила постаралась улыбнуться как можно обаятельней. — Я тележурналистка.

— Вполне вероятно, у тебя будет такая возможность, — самодовольно хмыкнул Мушмакаев.

— Но у меня нет аппаратуры, а оператор… — Людмила хотела сказать, что его отвезли к врачу, и прикусила язык: этим она могла бы выдать, что понимает по-чеченски. — Оператора куда-то забрали.

— Что с ним? — по-чеченски спросил Мушмакаев Удди.

— Пулю получил, операцию ему делают.

— Идиоты! — бросил Мушмакаев. — Тяжелое ранение?

— Через неделю как новенький будет, — усмехнулся Удди и, заметив недовольство в глазах хозяина, добавил: — Так врач сказал. А где ваш гость? Будет он себе девочку выбирать?

— Гость уехал. — Мушмакаев поморщился. — А эти две откуда?

— Дочки одних засранцев, которые на тебя, командир, лаяли.

— Убрали?

— Не стали, командир, — народу было много. Только девчонок втихую прихватили.

— Хорошо, — кивнул Мушмакаев, задумчиво глядя на Людмилу. — Забери их и пусти по обычной программе. Когда надоест, спрячьте так, чтобы и собака не нашла, а журналистку оставь мне.

— Слушаюсь, командир! — Удди схватил испуганных девушек за руки и потащил из комнаты. Те кричали и отбивались.

Как только дверь за ними закрылась, Мушмакаев радушно улыбнулся Людмиле.

— Твоего оператора, оказывается, ранили солдаты, и сейчас чеченские врачи борются за его жизнь.

— Солдаты? — переспросила Людмила.

— Да, русские солдаты, — подтвердил Мушмакаев, сверля журналистку взглядом маленьких глаз.

— А почему нас захватили ваши… солдаты? — Она едва не сказала «боевики».

— Захватили? Девушка, мне кажется, ты не понимаешь, что происходит в Чечне. Вас спасли мои солдаты, а врачи сейчас спасают твоим друзьям жизнь. Вы не арестованы, а взяты под защиту!

Журналистка решила сделать вид, будто поверила.

— В таком случае я благодарна вашим солдатам. А что будет с этими девушками?

— Это сбежавшие жены двух моих солдат, — нашелся Мушмакаев. — Что с ними делать, решат их мужья. Захотят — палками забьют, захотят — простят.

— Но…

— У нас, девушка, свои законы, — оборвал ее Мушмакаев.

— А что будет с нами?

— Как только ваш друг подлечится, вас отправят домой. — Мушмакаев хитро улыбнулся. — Если, конечно, ты правильно будешь себя вести, а российские власти проявят милосердие к моим солдатам, попавшим в плен к вашим.

— То есть вы хотите совершить обмен. Понятно, — вздохнула Людмила.

— А что означают ваши слова: «Если правильно будешь себя вести»?

— Ты девушка сообразительная, сама догадайся.

— Вам нравится секс без чувств? — Людмила попыталась задеть его самолюбие.

— Так я же не замуж тебя зову, — усмехнулся Мушмакаев.

— А если я откажусь?

— Ну вот, а говоришь, что домой хочешь.

Людмила почувствовала, что Мушмакаев начинает злиться, и решила не рисковать.

— Где?

— Что где?

— Где будем трахаться?

— А если я потом прикажу вздернуть тебя? — Мушмакаеву явно не понравился ее пренебрежительный тон.

— Что ж поделаешь: хозяин — барин. Зато перед смертью получу удовольствие. — Людмила с вызовом взглянула прямо ему в глаза и стала стягивать свитер.

— А ты мне нравишься! — воскликнул Мушмакаев и радостно потер руки. — Не спеши! Посидим, покушаем, выпьем… Ты небось голодная?

— Конечно. Твои помощники только кашей кормили, да и то один раз в день. И… — Людмила решила рискнуть. — И лез ко мне один все время…

— Удди! — крикнул Мушмакаев.

— Да, командир! — немедленно появился тот.

— Ты забыл, кто здесь главный?

— О чем ты, командир? — Удди бросил быстрый взгляд на Людмилу и сразу понял, в чем дело.

— Ты дурака-то не строй, дубина!

Удди упал на колени.

— Прости, командир: шайтан попутал! Гадом буду! Прости!

— Гадом? Точно будешь! — Мушмакаев пнул его сапогом. — Пошел вон, шакал вонючий!

Удди поднялся с колен и выскользнул за дверь.

— Он больше не будет, — усмехнулся Мушмакаев. — Садись, красавица!

— Эльсан кивнул на стул, стоявший рядом со столом.

Людмила подошла ближе.

— Удди, ужин! — крикнул Мушмакаев и тут заметил, что не убрал карту; он сложил ее и сунул в ящик стола.

Но Людмила успела разглядеть, что это была карта Москвы с тремя красными кружками в центре И одним — на юго-западе. Зачем она Мушмакаеву? Не на экскурсию же он собирается! Неожиданно Людмила вспомнила разговоры про гостя из Москвы, но тут появилась моложавая, довольно симпатичная чеченка и принялась накрывать на стол. Делала она это быстро, ловко и тихо, и блюда на столе появлялись словно бы сами по себе. Меню ужина можно было сравнить с меню хорошего ресторана. Много деликатесов, дорогие вина.

— Начнем, — весело сказал Мушмакаев, как только чеченка, поставив последнюю тарелку, тенью выскользнула из комнаты. — За тебя, красавица! — разлив вино по стаканам, провозгласил Мушмакаев и подмигнул.

Людмила не любила вино, предпочитая коньяк, но сейчас с удовольствием выпила. От голода ее тошнило, от вкусных запахов сразу закружилась голова, а выпив вина, журналистка вообще чуть не свалилась со стула.

Мушмакаев засмеялся.

— Что, сразу ударило? Ты закусывай лучше.

Неожиданно Людмиле стало очень хорошо. Понимая, что от его лап ей все равно не отвертеться, она решила напиться вдрызг и без стеснения сама налила себе второй стакан, потом и третий.

— Тебе не хватит? — нахмурился Мушмакаев. — Ешь, а то совсем никакая будешь.

Людмила пьяно расхохоталась. Этот смех подействовал на Мушмакаева как сигнал. Он отложил вилку и принялся шарить по бедру Людмилы. Для тепла на ней были надеты шерстяные рейтузы, и Мушмакаев все никак не мог залезть в них. Он вскочил, подхватил девушку под мышки, поставил на ноги и, шатающуюся из стороны в сторону, с трудом довел до кровати.

У Людмилы все кружилось перед глазами, она слабо попыталась сопротивляться, но не смогла. Мушмакаев повалил ее на кровать, дрожа от нетерпения, быстро раздел и разделся сам. Людмила увидела его маленький, как у десятилетнего мальчика, член и опять расхохоталась.

Взобравшись на нее, Мушмакаев потыкал членом несколько раз, потом заревел по-звериному и начал дергаться, словно эпилептик. Боясь, что он сейчас свалится, а потом, обозлившись, сделает хуже ей, Людмила придержала его, обняв.

Но Мушмакаев принял это за ласку, которой никогда в своей жизни не получал.

— Никто тебя больше не тронет, — в порыве прошептал он Людмиле на ухо.

В Калмыкию группа прилетела к вечеру, и встречающий после нехитрой проверки предложил ребятам отдохнуть денек, чтобы на следующий день, ближе к ночи, сесть в вертолет, который доставит их в район Хасавюрта. Посовещавшись, ребята приняли решение отправляться в эту же ночь, чем очень обрадовали встречающего: он и сам хотел побыстрее расстаться с людьми, с которыми было запрещено даже разговаривать на посторонние темы. Он лишь имел право задавать конкретные вопросы только одному человеку по имени Сергей. Кивнув, встречающий предложил им пройти в депутатский зал, а сам отправился заниматься подготовкой вертолета.

В зале был накрыт стол: горячий плов, зелень и огромный кувшин с кумысом. Плотно перекусив, парни расположились в шикарных мягких креслах и задремали, не выставив даже дежурных, поскольку снаружи уже была охрана — возле единственного окна и за дверью стояли по два автоматчика.

Через три часа они уже взлетали. Лететь было недолго, и Савелий еще раз проинструктировал ребят.

— Да не волнуйся, командир! В случае чего поступишь так, как ковбой с женой в одном анекдоте, — улыбнувшись, сказал Никифор.

— И как же он поступил?

— Едет хмурый ковбой, навстречу ему — приятель. «Слушай, Билли, почему ты такой хмурый?» — «А, Сэм, не спрашивай! Жена ногу сломала».

— «Ну и что?» — «Пришлось пристрелить!»

Взрыв смеха едва не перекрыл гул двигателя.

— Нет, ребята, вы уж лучше не ломайте себе ноги, — отсмеявшись, сказал Воронов.

— Да уж, — согласился Савелий. — Только ноги коснутся земли, сразу кувырок, еще кувырок и вставай! Без вещей, думаю, будет не очень сложно.

— Все пройдет нормально, командир, — заверил его Матросов. — Давай лучше еще раз карту посмотрим.

Савелий развернул карту, и все склонились над ней.

Еще в Москве Говорков ярким фломастером обозначил путь их следования после приземления: Савелий, Матросов и Кораблев отправятся к посреднику, с которым разговаривал Краснодарский, а Воронов с остальными пойдет неподалеку параллельно и будет прикрывать их. Они договорились о визуальной связи и о телефонной.

От района приземления до поселка, где жил посредник, было чуть больше восьми километров. Так что к рассвету группа Савелия должна до него добраться. Перед самым вылетом Савелий позвонил посреднику, передал привет от Семена и сказал, что прибудет до обеда. На всякий случай Савелий специально не стал уточнять время: мало ли каких сюрпризов можно ожидать от этого Лома.

Сбросив сначала тщательно упакованные вещмешки, парни высыпали из идущего на бреющем полете вертолета, и тот сразу повернул в обратную сторону.

Ночь была тихой, и Савелий с тревогой всматривался в темноту: вертолет грохотал так, что, казалось, перебудит всю округу. Несколько минут ребята оглядывались по сторонам, но, очевидно, до ближайшего населенного пункта было далеко — не слышно было даже собачьего лая.

— Кажется, пронесло, — вздохнув, произнес Воронов.

— Надеюсь, — согласился Савелий и посмотрел на часы. — Через пятнадцать минут начнет светать. Быстро собрать груз! Встречаемся здесь же через восемь минут.

На поиски вещмешков времени ушло меньше.

— Молодцы! — похвалил Савелий. — Теперь разберите оружие, а мешки аккуратно заройте и замаскируйте.

На это ушло еще пять минут — тренировки не пропали даром.

— Ну что, братишки, мы сейчас на вражеской территории, — серьезно сказал Савелий. — Хочу, чтобы вы постоянно помнили об этом и не расслаблялись ни на секунду. Не буду повторять то, что вы и так знаете: времени нет. Матросов и Кораблев пойдут со мной к посреднику, остальным придется, пробравшись вот сюда, — Савелий ткнул пальцем в карту, где был обозначен небольшой лесок на окраине Хасавюрта, — ожидать от нас сообщений.

— А если сообщений долго не будет? — с тревогой спросил Трегубенков.

— Ждать сообщений! — железным тоном повторил Савелий, потом сказал мягче: — Все будет нормально, Володя. Вы нас услышите в течение двух часов. Еще вопросы?

— Удачи вам, Сергей! — сказал Воронов и крепко обнял его.

— Не замерзните! — подмигнул Савелий и кивнул Матросову и Кораблеву, чтобы те следовали за ним.

Они едва успели отойти от второй группы, как начало быстро светать. Оглядываясь по сторонам, они ускорили шаг. Отличная карта и занятия по ней позволили им двигаться почти без остановок. Только один раз они сиганули в какую-то канаву, заслышав мотор приближавшейся машины. Это оказался светло-серый «москвич» с частными номерами. Его хозяин спешил, видно, занять место на рынке: на крыше были укреплены какие-то корзины и мешки. Переждав, пока «москвич» скроется из виду, парни снова двинулись вперед.

Февральское утро, несмотря на изморозь, покрывшую деревья и кусты, было довольно теплым — чувствовалось приближение весны. Весело чирикали проснувшиеся воробьи, с ними переругивались сороки. Савелий подумал, что если бы группа задержалась еще на пару-тройку дней, то сейчас пришлось бы месить грязь. Хотя через час солнечные лучи прогреют покрывшуюся за ночь ледяной коркой землю, и грязь все равно появится. Хорошо еще, что до цели оставалось идти считанные минуты.

Хасавюрт оказался небольшим поселком с низкими домами.

Вид у парней был вполне мирный. Оружие спрятано под верхней одеждой, но так, чтобы им легко было воспользоваться в случае необходимости. За плечами — видавшие виды рюкзаки. Лица небритые. Насчет этого — бриться или нет — спорили долго. В конце концов победила точка зрения Савелия, который сказал, что чисто выбритые люди с рюкзаками скорее вызовут недоумение у сельского жителя.

Первый, кто им встретился, был мужик средних лет на велосипеде, явно не чеченец. Почувствовав его настороженность, Савелий решил заговорить с ним сам, не дожидаясь вопросов.

— Привет, земляк! — Он широко улыбнулся.

— И вам здравствуйте, — хмуро сказал тот, не отвечая на улыбку, и слез с велосипеда. — Охотники?

Савелий понял, что этот простой с виду мужичонка проверяет их. Какие они, к черту, охотники, когда у них ружей нет!

— Мы что, похожи на охотников? — Савелий усмехнулся. — Нет, мил человек, мы бродим по земле, записываем легенды всякие, сказания, былины…

— Зачем? — Мужик так удивился, что едва не выпустил из рук руль велосипеда.

— Как зачем? Соберем, книгу издадим, а люди прочитают и спасибо скажут, — вклинился в разговор Матросов.

— Что, и на жизнь хватает? — Мужик, похоже, успокоился и спрашивал уже с любопытством.

— Хватает, даже остается. Как в том анекдоте.

— В каком анекдоте? — подыграл Денис.

— Один генерал приезжает с инспекцией в военную часть. А командир той части узнал заранее о его приезде и говорит солдатам: «Смотрите у меня — не сметь жаловаться!» Заходит генерал в столовую и спрашивает одного тощего солдата: «Ну что, соколик, хватает тебе пищи?» «Так точно! — отвечает тот. — Хватает, даже остается, товарищ генерал». «А что с остатком делаете?» — не унимается дотошный генерал. «Как что? — удивляется солдат. — Съедаем!»

Мужик рассмеялся.

— «Даже остается…» «Как что? Съедаем!» — повторял он самые смешные с его точки зрения фразы. — Ну и повеселил ты меня, парень! И в вашей книге такие смешные истории будут?

— Постараемся, — улыбнулся Савелий. — А что?

— Я б тоже такую купил!

— Ты местный? — неожиданно поинтересовался Савелий.

— Ну! Ищете кого или на постой хотите определиться?

— Да нет, хочу по пути приятеля навестить, он на Кирпичной живет.

— На Кирпичной? Так я там всех знаю, — оживился мужик. — Я на соседней улице всю жизнь живу. И кто ж у тебя приятель там?

— Ваха. Может, знаешь?

— Лома-то? — Мужик хмыкнул. — Кто ж его не знает? Только ты, видать, врешь про сказки свои. Не может у Лома в друзьях такой быть…

— Да, тебя не проведешь… — Савелий снял вязаную шапку. — Мы с ним «парились» однажды…

— Так бы и сказал, а то фигли-мигли тут разводит! — Мужик был явно доволен, что оказался таким сообразительным. — Я ж сразу заметил, что врешь!

— Да, ты глазастый. — Савелий похлопал его по плечу. — Может, проводишь к Лому?

— Может, и провожу. — Мужик задумался. — Ладно, провожу. Но с тебя причитается. — Он вопросительно посмотрел на Савелия.

— Без проблем, — согласился тот. — Есть где купить поблизости?

— Были бы деньги…

Они шли следом за мужиком, пока тот не остановился возле довольно приличного дома из кирпича. Их провожатый постучал в дверь.

— Кого принесло так рано? — раздался за дверью сонный мужской голос.

— Открывай, Лом!

— Ты, что ли. Мишка?

— Узнал, сосед, узнал, — обрадовался Мишка.

— Чего тебе? — сердито спросил, открывая дверь, высокий тощий мужик лет сорока.

— Да не бойся ты! Друга я к тебе привел. — Мишка посторонился, чтобы Лом мог видеть Савелия.

— Ты вот что, Миша, сбегай-ка, купи чегонибудь, — тихо бросил ему Савелий и сунул стотысячную купюру. — Мы тут сами с друганом разберемся.

— Я мигом! — обрадовался тот и, схватив деньги, побежал.

— Вам чего? — недружелюбно спросил Лом, поглядывая на незваных гостей.

— Ты Ваха?

— Ну! А ты кто?

— Бешеный я. Тебе привет от Семы Краснодарского.

— Так бы и сказал сразу. — Ваха скривился, изобразив улыбку. — Говорил, до обеда заявишься!

— Да что, дело к ужину идет? — усмехнулся Савелий. — Сказал — до обеда, до обеда и пришел. Или ты не выспался еще?

— Да нет, все нормально. Проходите! — Лом посторонился, пропуская гостей.

Дом оказался довольно просторным, теплым, хотя и неухоженным.

— Только вы потише — жена у меня приболела… — Лом поморщился.

«Чтоб ей сдохнуть!» — «услышал» Савелий его мысль.

— Давно болеет? — участливо спросил он.

— Года три, — вздохнул Ваха. — Позвоночник повредила. Но вы не волнуйтесь, мне соседка по хозяйству помогает, так что сейчас завтракать будем. А может, баньку истопить?

— Банька есть? Спасибо, но мы перед дорогой как раз попарились, — отказался Савелий и добавил удивленно: — Вот не думал, что в Дагестане тоже париться любят!

— Для жены пришлось построить — врачи прописали, — недовольно пояснил Лом. — Да что это я? Совсем разболтался! Раздевайтесь, проходите, а я пойду соседку кликну. — Он повернулся и вышел.

— Неприветливый он какой-то, — заметил Денис. — Видать, и правда не выспался.

Повесив в прихожей куртки, они сунули оружие в рюкзаки и, прихватив их с собой, прошли в комнату. Там стояла очень приличная мебель, было много ковров, а под потолком висела огромная хрустальная люстра. В российской глубинке такой дом считался бы зажиточным.

Вскоре пришла темноволосая женщина лет сорока. Она быстро вскипятила воду, заварила чай и поставила перед каждым гостем чашку с блюдцем, а в центр стола — вазу со сладостями.

— И это все? — удивленно спросил Савелий. — Как-то маловато с дороги…

— Не беспокойтесь, гости дорогие, я знаю русские обычаи. Но ведь женщине надо все приготовить! А пока мы чайку попьем, погреемся, помолчим…

Сначала Савелий решил, что хозяин шутит, но они действительно молча пили ароматный чай, и каждый думал о своем.

Через час стол наконец-то был накрыт, хотя и без особых излишеств: вареная баранина, овощи, фрукты. Хозяин принес огромный кувшин с домашним вином.

— Мы Мишу зарядили, сейчас принесет, — сказал Савелий.

— Сколько ты ему дал?

— Сто тысяч.

— Ага, как же, жди — придет он… — усмехнулся Лом. — Если б ты двадцать дал, он через час сюда пришел бы догоняться, а на стольник он долго будет здоровье поправлять после вчерашнего.

— Ну и Бог с ним, — махнул рукой Савелий. — Только разговору помешал бы.

— Сначала выпьем, закусим, познакомимся, а потом можно и делом заняться. — Хозяин явно тянул с разговором, словно ожидая чего-то.

Так это и было: после звонка Савелия Лом сразу отправил гонца к Мушмакаеву и теперь ждал указаний. Несмотря на то, что гости явились от самого Краснодарского, Лом не хотел брать на себя ответственность, если речь пойдет о каких-то серьезных суммах, а Семен именно на это и намекал. Лом немного нервничал: Мушмакаев не доверял телефону и запросто мог передать указания так же с гонцом. Но Лом зря волновался. Завтрак был в самом разгаре, когда в соседней комнате раздался звонок.

— Я сейчас. — Лом вскочил и бросился к телефону.

Звонил действительно Мушмакаев.

— Привет, приятель!

— И тебе привет, — облегченно вздохнул Лом.

— Твой гонец передал, что покупатель должен сегодня объявиться.

— Уже. Пришел даже раньше, чем обещал, — радостно сообщил Лом, но его слова, похоже, насторожили Мушмакаева.

— Раньше? — задумчиво переспросил он.

— Ну! Позвонил вчера и сказал, что до обеда будет, а пришел с самого ранья — я спал еще.

— Разбудил, значит, беднягу? — насмешливо спросил Мушмакаев. — Ладно, о деле разговаривали?

— Конечно, нет. Я твоего решения ждал.

— Мое решение такое: предоплата — пятьдесят процентов, и товар в течение недели будет поставлен туда, куда скажет покупатель. Остальные пятьдесят — когда он будет забирать товар.

— А если начнет торговаться?

— Можешь снизить предоплату до двадцати пяти процентов, но не больше.

— А если…

— Все! Никаких «если»! — рявкнул Мушмакаев и бросил трубку.

Лом пожал плечами. Он услышал все, что хотел, и даже больше. Никогда еще Мушмакаев не снижал предоплату до двадцати пяти процентов. Отличные условия для ведения переговоров!

Ваха вернулся с сияющим лицом и сразу же предложил тост:

— За моих дорогих гостей!

Они выпили, и Савелий спросил, хитро глядя Лому в глаза:

— Мне кажется, ты уже получил необходимые инструкции. Значит, можно поговорить о деле?

— Можно, — кивнул Лом, сделав вид, что не понял намека. — Сема сказал, что вас вроде бы интересует оружие.

— Именно для этого мы и приехали.

— Сема сказал, что вас вроде бы интересует большая партия… — Лом говорил неторопливо, с достоинством, будто играл какую-то роль.

— Ты правильно понял Сему. — Савелий понял, что с Вахой надо разговаривать жестко, а то он слишком уж увлекается спектаклем. — Может, хватит ходить вокруг да около? «Вроде, вроде»… В огороде! Есть товар — давай обкашляем! Нет — будем искать другого продавца. Как говорится, спасибо за угощение и всего хорошего!

— Кажется, у русских есть пословица: «Поспешишь — людей насмешишь», — осторожно заметил хозяин.

— У русских есть и другая поговорка: «Время — деньги», — грубо перебил его Савелий. — Что на это скажешь?

— Скажу, что это правильно, — согласился Лом. — К делу так к делу. Сколько и куда? Предоплата — пятьдесят процентов. В течение недели груз будет там, где вы скажете.

— Во-первых, товара нам надо много, вовторых, утром стулья, вечером — деньги. Никакой предоплаты. Забудь о ней! Ты нам — товар, мы тебе — деньги. И разбежимся в стороны: зад об зад и кто дальше прыгнет.

— Да, но… — Ваха растерялся: он явно не ожидал такого поворота. Видно, не получил на этот счет инструкций.

— Никаких «но»! — отрезал Савелий. — Сема уверял, что ты примешь нас как друзей, а ты, я вижу, фуфло толкаешь. — Говорков сделал «зверское» лицо.

— Аллах с вами! Я и не собирался… — забормотал Лом.

— Тогда повторяю: ты нам — оружие, мы тебе — деньги, и… мы никогда друг друга не видели. Какие проблемы? — Савелий напирал, не давая Лому собраться с мыслями. — А может, у тебя товара-то нет?

— Есть, — возразил Ваха. — Только… не здесь.

— А где?

— Не очень далеко.

— Слушай, говори прямо: ты продавец или посредник?

— Я не то чтобы продавец, — попытался оправдаться Лом, — я представитель продавца в Дагестане.

— Значит, посредник! А раз так, земляк, мы не по адресу пришли. Придется Семе вернуть «бабки». — Савелий поднялся, сделав вид, что собирается уйти.

— Погоди! — испугался Лом. — Зачем так сразу-то? Назовите ваши условия, я передам продавцу, и, думаю, мы договоримся. — Он просительно посмотрел на Савелия.

— И как долго ждать ответа?

— Сутки, не больше.

Савелий помолчал, словно размышляя о чемто, потом переглянулся с ребятами.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Ждем сутки, а потом ты либо связываешь нас с продавцом, либо мы связываемся с Семой Краснодарским,

— многозначительно сказал он, прекрасно понимая, что Лом ни за что не захочет портить отношения с Краснодарским.

— Договорились, — с облегчением выдохнул Лом. — Я сейчас! — Он выскочил из комнаты.

— Может, проследить? — предложил Денис.

— Не стоит, — покачал головой Савелий. — Он пошел гонца отправить. Кажется, мы все сделали правильно.

— Да, командир, ты его разыграл, как по нотам, — с восхищением произнес Матросов.

— Вскрыл, как консервную банку, — добавил Денис.

— Он сам шел в сети, — возразил Савелий. — Тихо! — Он прислушался.

— Похоже, я ошибся. Он звонит кому-то.

— С чего ты взял, командир? По-моему, ничего не слышно, — удивленно произнес Матросов.

— ВАМ не слышно, — шепнул Савелий и приложил палец к губам.

Лом и правда хотел отправить гонца, но вспомнил, что тот еще не вернулся от Мушмакаева. Посылать другого нельзя: Мушмакаев опасался новых людей. Да и не успеет гонец, не успеет! И черт его дернул говорить про сутки! А сейчас попробуй объясни этому Бешеному… И точно — бешеный! Морда зверская, того и гляди перо под ребро сунет. А позвони Лом сейчас Мушмакаеву, тот не только пройдется по всей его родне до десятого колена, нет! Если сделка сорвется, одним матом дело не кончится. Выходит, надо позвонить…

Трясущимися руками Лом набрал номер.

— Извини, хозяин… — начал он.

— Я тебе говорил, мать твою… — Мушмакаев долго матерился, а когда умолк, чтобы перевести дыхание. Лом успел вставить:

— Дело может не выгореть!

— Почему? — мгновенно сбавил обороты Мушмакаев.

— Этот Бешеный отказывается от предоплаты. Ты мне, говорит, товар, я тебе — деньги. Никуда, говорит, доставлять не надо — сами отвезем. Хочет встретиться с продавцом.

— Что из себя представляет?

— Только что от «Хозяина» — то ли сбег, то ли откинулся.

— Он знает, кто продавец? — насторожился Мушмакаев.

— Откуда? Нет, конечно, — сказал Лом и добавил на всякий случай: — Его же Сема прислал.

— Да помню, — задумчиво произнес Мушмакаев. — Говоришь, хочет много купить?

— Да, Сема сказал, клиент солидный, — подтвердил. Лом.

— С зоны, говоришь, свалил?

— Похоже на то.

— Тогда скажи ему так: хочет с продавцом встретиться, пусть сделает одну работенку. Проверим его на вшивость. Так и скажи: продавец, мол, никому на слово не верит.

— Какую работенку-то? — спросил Лом.

— А то ты не знаешь! — усмехнулся Мушмакаев. — Пускай кровь пустит.

— Кому?

— Я пришлю претендентов. Завтра к вечеру жди — твой гонец их и доставит. И кинь этому Бешеному кость: если они пойдут на это, то товар обойдется им дешевле.

— А если…

— Тогда им самим кровь пусти!

— А Сема?

— Да кто такой этот твой Сема? Нашел крутого! Наорать мне на твоего Сему! Действуй! И больше не звони — яйца оторву. — Мушмакаев бросил трубку.

После того, как журналисты повсюду растрезвонили, что Дудаева выследили по мобильному телефону, Мушмакаев решил не рисковать и боялся лишний раз звонить даже по обычной линии.

Положив трубку. Лом некоторое время стоял, потом тяжело вздохнул. Делать нечего: из двух зол выбирают меньшее. Ослушаться командира «Горных волков», хоть он и считается твоим приятелем, — все равно что подписать себе приговор. «Вот именно, только считается», — мысленно усмехнулся Ваха и пошел к гостям.

— Что не пьете, не едите? — спросил он, входя в комнату.

— Отправил сообщение? — хмуро процедил Савелий.

— Нет. Но все оказалось проще, — пояснил Лом.

Савелий «прислушался» к его мыслям.

«Как же я предложу им это? Они, видать, только что с „командировки“ — как бы меня не замочили! А если откажутся, тогда что?»

— Не тяни, Лом! — грубо сказал Савелий.

— Продавец готов встретиться с вами, но… — Он замолчал, и Савелий «услышал»: «Помоги мне, Аллах!»

— Но что?

— Это не мое условие…

— Говори!

— Он сказал, что не может доверять вам, поскольку не знает вас…

— И что мы должны сделать, чтобы он перестал сомневаться? — с усмешкой спросил Савелий и подал знак ребятам: «Все нормально!»

— Он хочет проверить вас «на крови». — Лом перевел дыхание. — Если вы это сделаете, то товар будет дешевле…

— И только-то? — небрежно спросил Савелий и взглянул на ребят.

— Кого мочкануть-то? — лениво поинтересовался Матросов.

— Завтра покажу.

— А почему не сегодня?

— Они завтра здесь будут.

— Кто «они»? Надеюсь, нас не собираются подставлять федеральным войскам?

— Нет, это не военные.

— Ладно, подождем до завтра, — кивнул Савелий и потянулся к кувшину с вином.

После плотного завтрака ребята, слегка захмелевшие от сытной пищи и хорошего вина, отправились на второй этаж, где им приготовили комнату. Поднимаясь по деревянной лестнице, Савелий подумал, что застать врасплох их не удастся: очень уж скрипели ступени. Говорков специально оставил внизу свой рюкзак, в котором был пистолет-пулемет, а теперь вернулся за ним и успел заметить, как Лом метнулся от рюкзака к столу. Савелий ничего не сказал, лишь догадался, что хозяин уже удовлетворил свое любопытство.

— Хорошего вам отдыха! — заискивающе пожелал Лом.

— Спасибо. Разбуди к ужину! В случае пожара — выносить в первую очередь гостей. — Савелий подмигнул Лому, взял рюкзак и отправился наверх.

— Все идет, как по маслу, — сказал он ребятам. — Остается дождаться звонка Михаила, а там будем решать, идти по плану Лома или искать другие пути.

— А как быть с их проверкой «кровью»? Не убивать же нам кого-нибудь, — серьезно спросил Матросов.

— Здесь может быть два варианта. Либо они подставят своих и в самый последний момент все отменят, либо сюда действительно везут кого-то для ликвидации.

— И как мы это узнаем? — спросил Кораблев.

— Разберемся. — Савелий взглянул на часы. — Все, парни, давайте спать.

— А ребятам позвонить? — напомнил Александр. — Они же волнуются.

— Уже не волнуются. Не зря же я в сортир выходил, — ухмыльнулся Савелий. — Контрольного звонка они ждут завтра до обеда, в случае тревоги — в любое время.

— Отлично, командир, — уважительно произнес Матросов.

— Служу Родине! — усмехнулся Савелий. — Все, спать!

Еще раз проанализировав ситуацию, Савелий остался доволен, с наслаждением вытянулся на пуховой перине и мгновенно уснул.

Разбудили их около девяти вечера. После многодневных изнурительных тренировок и волнений у них впервые появилась возможность так отдохнуть, и они, быстро поужинав и похвалив хозяйские перины, опять пошли спать.

Утром Савелий проснулся первым и посмотрел на часы. Восемь. Прислушавшись, убедился, что внизу тихо, и набрал номер Гадаева.

— Международная? — спросил он по-английски: это был пароль.

— Нет, междугородняя, — ответил Михаил, давая понять, что он может разговаривать. — Наконец-то! Сам звонить боюсь: мало ли, что у вас там происходит.

— Есть новости?

— А как же! — В голосе Гадаева слышалось возбуждение. — Я узнал, где точно базируется наш объект.

— И где же?

— В Ведено.

— Отлично! Это недалеко от нас. Правда, кто может сказать, сколько он там пробудет…

— Как «кто»? Конечно, я.

— Так говори!

— Не меньше недели.

— Откуда такая информация?

— Мне стало известно, что вчера его навещал один человек из Москвы. Кто — пока не знаю, но узнаю. Важно другое: после отъезда этого человека наш знакомый объявил сбор своих «специалистов» и самых доверенных людей. Такое было только однажды, когда он готовил свой рейд в Дагестан. А как у вас продвигается?

— Мы сейчас в доме Лом-Алиева…

— У Вахи?

— Да. А что ты так разволновался?

— Мне удалось выйти на мужика, который связан с этим Ломом. Сегодня у нас встреча. Насколько я понял, у них с Ломом какой-то бизнес.

— Оружие, — уточнил Савелий.

— Возможно, и оружие. Постараюсь влезть в этот бизнес и приблизиться к нашему знакомому…

Савелию показалось, что скрипнула ступенька лестницы.

— Опасность! — бросил он. — Жду звонка завтра. — Савелий быстро сунул трубку под подушку.

В комнату осторожно заглянул Лом.

— Доброе утро!

— Надеюсь, что доброе! — хмуро сказал Савелий. — Ты что подкрадываешься, как шпион?

— Скажешь тоже! — обиделся Лом. — Не хотел будить раньше времени, а у меня в этой комнате лекарство для жены. — Он подошел к шкафу и достал оттуда какую-то коробочку.

— Ладно, все нормально. Подъем! — гаркнул Савелий, и ребята тут же вскочили.

— Что, пора? — спросил Кораблев, а Матросов, увидев Лома, начал спокойно натягивать брюки.

— В десять завтрак, а в двенадцать поедем, — сказал Лом и вышел.

— Все идет отлично, — сказал Савелий, когда шаги Лома стихли. — Я только что говорил с Михаилом. Лом — близкий приятель, — он понизил голос, — того, кто связан с Мушмакаевым. Я не исключаю, что именно Мушмакаев приказал устроить нам проверку.

— Зачем ему разыгрывать спектакль? — покачал головой Матросов.

— Да, скорее всего, он подставит нам тех, кого и сам не прочь отправить к Аллаху, — согласился Савелий.

— И что будем делать? — скривился Кораблев.

— Помните, как суетился Лом, когда нужно было принимать решение?

— И что? Может, он звонка ждал?

— Логично, если бы не одна важная деталь. Мушмакаев панически боится говорить по телефону.

— Но говорит же! Или, считаешь. Лому звонил кто-то другой? — спросил Матросов.

— Возможен и такой вариант, — согласился Савелий. — Но если звонил именно Мушмакаев, то, вполне вероятно, что именно от него привезут намеченных жертв. Значит, дальше мы вообще спокойно можем обойтись без Лома.

— И вместо приговоренных мы его… — Денис резанул себя по горлу ребром ладони.

— Вот именно.

— А у него жена больная… — с жалостью заметил Матросов.

— Которую он же и сделал калекой. Его лоб давно по зеленке скучает. *

— А если ты ошибаешься?

— На этот раз ошибки не будет, — уверено сказал Савелий.

— Надеюсь, — неуверенно вздохнул Денис.

— Нет, так не пойдет. Каждый из нас должен быть уверен, что его действия и действия его товарищей правильны. Если у тебя есть сомнения, ты можешь в любой момент выйти из дела.

— Зачем ты так? — воскликнул Денис.

— А ты как думал? Если ты не уверен, в какой-то момент тебе придется принимать решение, кто даст гарантию, что у тебя не дрогнет рука?

— Я, — спокойно произнес Матросов.

— Спасибо, Саша, — сказал Денис. — Поверь, командир, я не подведу.

— Верю, — после некоторых колебаний кивнул Савелий.

Он понимал, что Денису сейчас трудно, и ему было немного жаль его, но как командир он не мог поступить иначе.

— Ладно, пошли умываться, завтракать и готовиться — нам предстоит тяжелый день.

Получив от журналистки свое, Мушмакаев уже утром следующего дня понял, что выполнит свое обещание только наполовину: от себя отпустит, но свободы ей не видать. Канителиться с ней, чтобы получить выкуп, не имело смысла. Таскай ее с места на место, следи, чтобы у нее был «товарный» вид, чтобы ее кто-нибудь не трахнул… Конечно, можно было попробовать, но тут позвонил Лом и сообщил, что покупатель не согласен с условиями, предложенными Мушмакаевым, и настаивает на личной встрече. Это особенно настораживало. Однако упускать деньги тоже не хотелось, и Мушмакаев решился на старый, как мир трюк: замарать покупателя так, чтобы тот даже при самом большом желании не смог отмыться перед русскими.

В дверь постучали.

— Кто? — недовольно буркнул Мушмакаев. Он не любил, когда его отрывали от размышлений.

В комнату заглянул Удди.

— Чего тебе?

— С тобой хочет поговорить Харон.

— Так пусть зайдет.

— Он не один.

— А с кем?

— С мужиком каким-то.

— Хорошо, пусть сначала зайдет один.

Надо сказать, что, когда Савелию показалось, что Гадаев о чем-то недоговаривает, он не ошибся. Но Михаил относился к той категории людей, которые, прежде чем сообщить новость, все должны проверить от и до.

Михаил встретился с неким человеком по имени Тамерлан. В свое время Яса Гадаев спас его честь, и теперь Тамерлан был должником тейпа Гадаевых. Михаил выяснил, что тот связан с людьми Мушмакаева. Встретившись с Тамерланом, он прямо сказал, что Яса погиб от рук его «приятелей».

Тамерлан Умаров рос в семье, где было одиннадцать детей. У него был абсолютный слух, и ему прочили всемирную славу музыканта. Он писал стихи, и учитель литературы уверял родителей, что их сын — чеченский Пушкин. Он решал в уме сложнейшие задачи, и учитель математики утверждал, что Тамерлан — чеченский Лобачевский. Но его способности только раздражали окружающих. Над ним смеялись, потом стали бить. В школе он получал тумаки от одноклассников, на улице — от соседских мальчишек, дома его ругали родители. Из него буквально выбивали все его таланты, и в конце концов им это удалось. Тамерлан стал таким, как все. Но остался честным и справедливым и попрежнему раздражал многих.

После школы он ушел в армию, но и там оказался белой вороной. Его не любили ни солдаты, ни офицеры. Единственный человек, который относился к нему по-доброму, был его земляк, чеченец Михаил Гадаев. Когда их роту послали в Афганистан, Тамерлан получил от кого-то из своих пулю в спину и истек бы кровью, если бы Михаил не вынес его на себе с поля боя.

Они вернулись из Афганистана, и пути их разошлись: Михаил перебрался в Москву, а Тамерлан остался на родине. Парень, подстреливший его, натворил в России дел и сбежал в Чечню. Встретив Тамерлана, он испугался, что давняя история выплывет наружу, и распустил слух, что Тамерлан в Афгане струсил и побывал в плену у «духов». И что даже пулю в спину получил, когда бежал с поля боя.

Тамерлан мгновенно опять стал изгоем. Отчаявшись что-либо доказать, он позвонил в Москву и попросил помощи у Михаила. Гадаев немедленно приехал и обратился к своему дяде, старейшине тейпа. На общем сходе Тамерлан был оправдан, и Михаил, уверенный, что справедливость восторжествовала, вернулся в Москву. Однако гонения продолжались, и тут на беду Тамерлану встретился Харон. Трудно понять, как ему удалось уболтать парня, но только вскоре тот стал правой рукой Харона. Впервые за свою жизнь Тамерлан почувствовал, что его боятся.

Узнав об этом, Михаил не поверил. Он был убежден, что его друг не мог пасть так низко, что его еще можно спасти.

Они встретились.

— Опять воюешь? — с насмешкой спросил Михаил.

— Продолжаю, — чуть смущенно ответил Тамерлан и опустил глаза.

— Значит, и убиваешь?

— Иногда приходится.

— И нравится тебе такая жизнь?

— Мне пути назад нет! — Тамерлан поднял глаз», и Михаил увидел в них усталость и пустоту.

— У каждого человека есть возможность вернуться назад, — возразил Михаил.

— Со мной все кончено, — отмахнулся Тамерлан. — Лучше скажи, чем я могу тебе помочь. Ты же искал меня не для того, чтобы наставить на путь истинный?

— Хорошо, пока отложим этот разговор. А помощь твоя мне действительно нужна.

— Слава Аллаху! Наконец-то я смогу вернуть тебе долг. — Тамерлан улыбнулся. — Говори, что я должен сделать.

— Это может быть связано с теми людьми, с которыми ты сейчас по одну сторону окопа. — Михаил прямо посмотрел ему в глаза.

— Даже если ты попросишь убить моего «благодетеля» Харона, я это сделаю! — убежденно ответил Тамерлан.

— Об этом я тебя не прошу. Мне нужно попасть в окружение Мушмакаева.

— Мушмакаева? — В глазах Тамерлана мелькнул страх. — Я к нему не вхож.

— Зато твой «благодетель» вхож.

— Да, через него можно… Но ты понимаешь, чем рискуешь?

— Конечно, понимаю. Но я также понимаю, что долги надо платить! — Михаил скрежетнул зубами.

— Я не отказываюсь!

— Я не о тебе. Ты знаешь, что дядю Ясу убили?

— Убили?! — растерянно воскликнул Тамерлан. — Я слышал, что он умер в больнице…

— Его убили в больнице люди Мушмакаева. У меня есть доказательства.

— О, Аллах… — простонал Тамерлан. — Такого человека… Я поговорю с Хароном. Слушай, а я могу тоже участвовать в твоем деле?

— Каком?

— Ты же хочешь отомстить за смерть дяди Ясы, так?

— Пока мне нужно только попасть в окружение Мушмакаева, а дальше видно будет. — Михаил хотел бы верить старому другу, но не имел права, потому что был не один и не мог рисковать чужими жизнями.

Тамерлан в упор посмотрел на Михаила.

— Ты поможешь мне?.. Я имею в виду — выбраться из этой трясины? — В его глазах, была такая надежда, что Гадаев не мог отказать.

— Постараюсь.

— Тебе, наверное, на роду написано спасать меня.

— Мне это не трудно. — Михаил улыбнулся.

— Ты у кого остановился?

— У Зилаутдиновых.

— Я приду туда за тобой часа черед полтора.

Ровно через полтора часа Тамерлан зашел за Михаилом.

— Сними-ка шапку, — попросил он, когда они вышли из дома. — Хорошо, что ты так коротко стрижен. Я сказал Харону, что ты мой друг еще с Афгана, только что от «Хозяина», восемь лет отсидел за убийство мента, попал под амнистию как ветеран-«афганец» и вышел по двум третям. — Тамерлан говорил быстро и четко. — Что ты хочешь мстить «неверным». Это для него главное.

— А если он документ какой-нибудь попросит?

— Здесь не паспортный стол, — усмехнулся Тамерлан. — Я — твой документ. Между прочим, Харон хочет представить тебя Мушмакаеву.

— И мы прямо к нему поедем?

— Ну да. — Тамерлан пожал плечами.

— Ну, друг, ты даешь!

— Как бы мне не пожалеть об этом.

— Не понял, — нахмурился Михаил.

— Случись что с тобой — никогда себе не прощу. Ага, вот и сатана.

Они увидели Харона и подошли к нему.

— Это один из самых талантливых полководцев Ичкерии Харон Таштамиров, а это — мой самый лучший друг Михаил Гадаев, — познакомил их Тамерлан.

— Друг моего друга — мой друг, — по-чеченски сказал Харон.

— Так хотел сам Магомет. Аллах акбар! — по-чеченски ответил Михаил.

Они обнялись, по-восточному обычаю прижимаясь щекой к щеке.

— Я слышал, тебе много досталось от неверных, — сказал Харон.

— Они еще пожалеют об этом, горько пожалеют! — со злостью ответил Михаил.

— Мне нравится твой друг, — повернулся Харон к Тамерлану и сказал Гадаеву: — Пойдем, я представлю тебя моему господину. А ты, — опять обратился он к Тамерлану, — скажи моим девкам: пусть стол накроют — возможно, я с гостем вернусь.

Отправляясь на встречу с Хароном, Михаил не взял оружия, и теперь, когда Харон обнимал его, почувствовал, как тот осторожно прощупал его.

Они подошли к небольшому домику. Охраны видно не было, но, стоило им подойти поближе, как словно из-под земли возникли два бородатых парня с автоматами.

— А, это ты, командир, — сказал один из них, узнав Харона. — А с тобой кто?

— Это мой друг, — нахмурился Харон, недовольный тем, что охранник обратился к нему без должного почтения. — Что еще спросишь?

— Извини, командир, — сменил тон парень. — Проходите.

Они зашли в дом, и Михаил сразу отметил роскошь обстановки: дорогие ковры, шикарная мебель, хрусталь… «Интересно, — подумал Михаил, — он что, возит все это с собой с места на место?»

— Аллах акбар! — приветствовал их еще один охранник.

— Аллах акбар! — отозвался Харон, проведя ладонями по седоватой бороде. — Удди, скажи Хозяину, что я привел к нему своего гостя.

Удди быстро исчез за какой-то дверью и вскоре вернулся.

— Хозяин сказал, чтобы ты сначала зашел один.

— Может, мы не вовремя? — спросил Михаил.

— Харон всегда приходит вовремя, — гордо заявил Таштамиров. — Подожди.

Он вернулся и пригласил:

— Заходи, брат мой!

Но охранник преградил Михаилу путь.

— Извини, командир, но я должен его…

— Это мой гость! — резко оборвал его Харон.

— Извини, командир. — Удди покорно посторонился, пропуская Михаила.

Войдя, Михаил изобразил на лице благоговейный трепет.

— Аллах акбар!

— Аллах акбар, — спокойно ответил Мушмакаев, с интересом глядя на незнакомца. — Как тебя зовут?

— Михаил Гадаев.

— Не сын ли ты достопочтенного Ясы Гадаева?

— Я его племянник.

— Хорошо. Мой самый преданный командир рассказал, какие страдания ты перенес из-за русских, и поручился за тебя.

— Командир Таштамиров очень добр ко мне, — с почтением произнес Михаил.

— Ты побывал в Афганистане?

— Так точно, хозяин! Три года в воздушнодесантных войсках, — вытянувшись по стойке «смирно», четко доложил Михаил.

— А мне хочешь служить? — спросил Мушмакаев, но, заметив пробежавшую по лицу Харона тень, поправился: — Аллаху, Ичкерии и мне?

— Разве я мог мечтать, что меня возьмет к себе сам великий Мушмакаев? — как можно искренней воскликнул Михаил.

— В каком звании ты служил в Афганистане?

— Дослужился до старшего сержанта, хозяин!

— Произвожу тебя в лейтенанты, — важно сказал Мушмакаев, словно только что даровал ему княжеский титул.

— Да не оставит вас Аллах в своих милостях, хозяин!

— Под твоим началом будет пятьдесят человек, из которых ты должен сделать настоящих бойцов.

— И защитников Аллаха, — добавил Харон.

— И защитников Аллаха, — повторил Мушмакаев. — Но сначала нужно чуть-чуть поработать… — Он задумался. — Пока побудешь у меня личным порученцем.

— Готов выполнить любой ваш приказ, хозяин.

— Называй меня полковником.

— Да, полковник.

— У меня сразу же есть для тебя поручение.

— Слушаю, полковник. — Михаил не мигая смотрел на него.

— У нас тут есть одна русская журналистка… Отвезешь ее в Хасавюрт к моему старому приятелю. По дороге захватишь ее «товарищей». А мой приятель знает, что с ними дальше делать…

Михаил с трудом скрыл волнение. Скорее всего, приятель, о котором говорит Мушмакаев, и есть тот самый Лом.

— Проследишь там, — продолжал Мушмакаев, — потом вернешься ко мне и подробно расскажешь.

— Так я и знал! — огорченно воскликнул Харон. — Не успел я встретить отличного воина, как ты забрал его себе. Да еще за столом не дал с ним посидеть.

— Ничего, командир, как только вернусь с задания, мы попируем, — весело сказал Михаил.

— Удди! — крикнул Мушмакаев, и охранник ввалился в комнату. — Ты познакомился с гостем?

— Нет еще.

— Лейтенант Михаил Гадаев. Теперь он мой личный порученец. Ясно?

— Ясно, хозяин, — без особой радости ответил Удди, вероятно, не желая делить с кем-то права на Хозяина.

— Михаил доставит нашу пленницу и ее приятелей в Хасавюрт, к моему другу. Покажешь ему дорогу и поможешь, когда надо. У тебя есть оружие?

— спросил он Гадаева.

— Пока нет.

— Дашь ему пистолет и автомат, — приказал Мушмакаев Удди.

— Спасибо, полковник.

— В добрый путь! Аллах с вами! Вернитесь с хорошими вестями!

— Не беспокойтесь, полковник.

— Запомни пароль: «Я воин Аллаха». Отзыв: «Аллах нам защита».

Загрузка...