Оккультные миражи

– Не понимаю, чего мы суетимся, – пробормотал Захаров поежившись.

Порывы ночного весеннего ветра у реки, казались особенно холодными, буквально пронизывающими каждую клетку тела.

– Хочешь сказать, что в гибели этого бандита нет ничего странного? – задумчиво уточнил бывший начальник. Медленно обходя очередную кучу бурелома.

– Ну, подох еще один бандит, в результате криминальной разборки. Чего тут нового? Сколько их развелось после развала державы? А сколько уже отошло в мир иной? Одним больше, одним меньше…, по-моему это не столь важно. Да и потом, я же теперь простой участковый мент и земля эта не моя. Мое дело теперь самогонщики, дебоширы…, учет, регистрация и прочая тянучка. Не пойму никак, зачем я понадобился тебе?

– Ты видел глаза этого малого? В них ведь один животный ужас застыл! А его внешний видок каков? Ведь такое впечатление, что его кто-то хотел порвать на куски. Заметь не одежду, а тело с одеждой и при этом нет никаких следов…, например от холодного оружия.

– Ну, поиздевались перед смертью над покойничком, так бывает, – пожав плечами, буркнул Захаров, поднимая ворот куртки. – Наверняка какую-то информацию хотели получить… Только, что это меняет? Зачем вашей конторе весь этот головняк?

– Месяц назад, в прокуратуру позвонил неизвестный и предупредил, что Архипкин сдохнет как собака, – отозвался Морозов.

– Звонок был анонимным?

– Именно так! И вот теперь Архип мертв…, а ведь кто-то знал, что будет именно так. Но и это еще не все…

Морозов замедлил шаг и остановившись посмотрел Захарову в глаза. Кучевые облака плывшие по черному небу, периодически закрывали лившийся лунный свет. От этого деревья и кусты бросали кругом неясные, размазанные тени, придавали всему происходящему какую-то зловещую окраску.

– Что же еще? – пробормотал Захаров, морщась от сигаретного дыма.

– Еще, доброжелатель сказал, что Архип не просто умрет, а, что у него похитят дыхание.

– Что? – давясь от табачного дыма, выдавил Игорь.

– Да, да, ты не ослышался, – покачав головой, пробормотал бывший начальник. – Именно так и сказал.

– Невероятно! Неужели, история с гибелью Андрея получает продолжение через столько лет?

– По крайней мере в это хотелось бы верить, – кивнув отозвался полковник. – Если помнишь, то перед гибелью капитана Кирилина, нашего связника тоже предупреждали. Если Андрей не уволиться из отеля, то у него похитят дыхание…, поэтому я и позвонил тебе. Что молчишь?

Игорь играя желваками, внимательно посмотрел на Морозова и покачав головой, с жаром прошептал:

– Этого просто не может быть! Какая может быть связь между смертью Андрея и гибелью этого бандита? Да и потом…, при вскрытии Кирилина судмедэксперты констатировали кровоизлияние в мозг. Это тогда подтвердили и в нашем посольстве! А тут явно криминальна разборка произошла! Может ты, Сергей Петрович, сгущаешь краски?

– Ты, думаешь, что я спятил на старости лет? Или захотел поупражняться в красноречии?

– Да, нет…, просто где Нью-Йорк и где наш Новомихайловск. Или я еще чего-то не знаю?

– Конечно! Только для начала давай поразмыслим, – со вздохом пробормотал полковник, направляясь к милицейским машинам. Которые продолжали стоять с включенными мигалками на трассе. – Давай попробуем понять для начала, кто это мог так с этим бандитом беспардонно обойтись. Кто его мог сюда вытащить, да еще так зверски расправиться… А ведь он между прочим, перед тем как пропасть неделю назад, сидел со своими корешами в кафешке в окружении девочек… Пили, жрали «в три горла»… и вдруг все изменилось за какие-то минуты. А ведь и Кирилин погиб в отеле ночью точно также. Ушел человек вызывать полицию и пропал.

– Все верно, – пробормотал Захаров нахмурившись. – Зашел человек в номер в добром здравии, а уже через пол часа его нашли мертвым, с перекошенным от ужаса лицом, в истерзанной одежде. С Архипом все проще, может перепил бандит, прежде чем его за город утащили.

– Ага, перепил! Шутишь? У него кулаки как твоя голова, да такого, чтобы споить два ведра водки надо «за шиворот» залить. А, ты говоришь перепил! Не-е-ет, тут, что-то другое. В конце 80-х годов сотрудники МУРа разгромили сеть публичных домов, которые возглавлял небезызвестный в определенных кругах Миша.

– Миша Либерман?

– Да, тот самый, который отбирал девиц для обучения модельному ремеслу за рубежом.

– Все вроде оказалось ширмой?

– Да, за всем этим стояло сутенерство… Помнишь кого потом обслуживали эти модели?

– Крутых бизнесменов и политиков за рубежом!

– Вот, вот, именно Мишины барышни обслуживали наших делегатов. В том числе и на международных салонах в Ле-Бурже, где наши представители из правительственных делегаций, развлекались с ними за государственный счет. Следствие тогда подтвердило, что это были не просто богатые люди – это была элита нашей страны. Страны в которой простой народ давиться в очередях после работы за бычьими хвостами и не потому, что наш народ великий гурман, а потому что жрать больше нечего, потому что полки магазинов пустые…

– Там были и наши военные?

– Конечно, кроме руководителей нефтяных и газовых компаний, банкиров, были и наши старшие офицеры и даже генералы были.

– И, что это нам дает?

– То, что люди Архипа, за пару месяцев до его смерти, были замечены в окружении подельников Миши Либермана, которым удалось избежать ареста.

– Получается, что Архипу стало тесно у нас и он решил выйти так сказать на международный уровень? – задумчиво проговорил Захаров.

– Кто его знает зачем его люди там «мышковали»…, только в итоге мы имеем труп Архипа. У которого кто-то похитил дыхание. Вот я и хочу предложить тебе со Смирновым, попробовать разобраться во всем этом как следует. Что скажешь?

Захаров нахмурившись покачал головой и выбросив в сторону окурок проговорил:

– Думаешь, Сергей Петрович, что милиция не справиться?

– Да, твои коллеги только счастливы будут, если дело побыстрее в архив «сольется». А там глядишь и про смерть Андрея, что нибудь нароете! Помогай, Захаров, своим товарищам, сам знаешь, что земля круглая. Сегодня ты нам поможешь, а завтра глядишь и мы тебе пригодимся! А с начальством твоим я договорюсь, можешь не сомневаться. Нарисуем какую-нибудь командировку в дальние края.

– Да, что ты, Сергей Петрович, меня за власть советов агитируешь, – пробормотал Захаров, глухим голосом. – Ради ясности в деле Андрея я конечно помогу Смирнову, кокой разговор…, хотя и не к времени все это. Разбираться нужно будет не официально, я так понимаю?

– Дело уж больно деликатное. – разведя руками, пробормотал Морозов. – Когда сможешь приступить?

– Смотря когда командировочку отпишите, – пожав плечами, отозвался Игорь задумчиво.

– Вот и ладненько! Значит уже завтра и приступите! Теперь слушай, что мы имеем. Архипкин мертв и кто-то знал, что будет именно так, а не иначе.

– Выходит этот загадочный «некто» хотел поставить в известность правоохранительные органы?

– Кто его знает, что он хотел, – проговорил Морозов, – не будет же прокуратура охрану приставлять к бандиту.

– Значит с молчаливого согласия? – уточнил Игорь.

– Зря иронизируешь, в гибели этого тарантула и капитана Кирилина есть, что-то общее. Помнишь, сколько шишек тогда свалилось на отдел?

Говоривший замедлил шаг и, остановившись, посмотрев Захарову прямо в глаза сказал:

– Андрей погиб и в их смерти с Архипкиным есть что-то общее. Есть, что-то общее, – мрачно добавил он поежившись. – Я чувствую, что здесь есть связь, мало уловимая, еле осязаемая, но есть. Видел глаза, этого малого? В них кроме ужаса ничего нет, как впрочем, и у Кирилина.

– Да, я обратил внимание на его физиономию, лицо действительно перекошено от страха.

– Что же его могло так напугать? Молчишь. По свидетельству его собутыльников, всё началось примерно в полночь. Архипкин, разливая очередную порцию коньяка, вдруг уставился на висевшее напротив зеркало. Или физиономией своей остался «недоволен», или пиджаком своим новым, словом скис как-то. Однако, выпив, опять развеселился, стал разговорчивым, а уже по-моему, в районе двух часов ночи он отправляется в туалет и оттуда не возвращается. Пропадает, чтобы через две недели его нашли тут. Обратил внимание на его колени?

– Все сбиты в кровь, словно версту на коленях шел зачем-то. Жил как паразит и сдох, как собака, одной мразью меньше стало.

– Почему сдох, как ты выражаешься? Почему пропал из кабачка? – задумчиво перечислял начальник, выходя на поляну, – Что произошло в туалете? Ведь если бы он собирался уехать за город, то накинул бы на себя одежонку верхнюю. Так?

– Ну, вообще-то да, на дворе не месяц май. В туалете мыл руки, уставился на зеркало, смотрел несколько минут…

– А потом с воплем выскочил через подсобку на улицу и пропал, что бы очутится здесь за сорок километров от города с перекошенной физиономией.

– Согласен, странно все это, а с другой стороны, черт его знает, может у него «крыша поехала», – пробормотал Захаров, следуя за начальником, старательно уклоняясь от веток.

– В тот момент, когда у Архипкина произошли изменения в поведении, рядом был бармен, с которым нужно обязательно еще раз побеседовать.

– Я, так думаю, что менты это дело в два счета «разложат» по полочкам…, – Захаров шедший сзади запнулся на полуслове, налетев на спину остановившегося начальника отдела.

– Я так не думаю. Игорь, – пробормотал тот, зябко поежившись, пряча руки поглубже в карманы пальто. – Понимаешь в чем тут проблема… Одним словом, за последних полгода это уже вторая смерть только в нашем регионе, где в обоих случаях присутствовало зеркало. Как и у Кирилина кстати.

– Это как? – не понял майор.

– А, вот так, если помнишь, и в деле Кирилина очевидцы тоже упоминали о зеркале, нашли его сидящим у зеркала в номере отеля.

– Ах, вот в чем дело, – присвистнул Захаров. – Да, в деле Кирилина тоже упоминалось зеркало в холле. И, что это может значить?

– Поэтому я и говорю, что во всех этих случаях есть что-то общее. Присутствуют зеркала так или иначе, кто-то предупреждает, что у предполагаемой жертвы похитят дыхание.

– Интересно, что по поводу смерти Архипкина скажет уголовка, – пробормотал Игорь закуривая новую сигарету.

– А что они могут сказать? При большом некомплекте кадров, когда у каждого следователя по двадцать, тридцать нераскрытых дел… Вал преступности захлестнул страну, а вот мы, к сожалению, оказались не готовы к этому. – Хочешь конфетку? – проговорил Морозов, шелестя бумажкой. – Ну, а я укушу, пожалуй. Видел сегодня следопыта? Он, по-моему, уже был готов закрыть дело, еще до приезда экспертов с кинологом…, развал империи сказывается не только на экономике и жизни простых людей, но и на сыске.

– Ну, это же наверняка дежурный «следак».

– Какая разница? Одним словом – с завтрашнего дня, вернее, уже с сегодняшнего, мы занимаемся этим делом. Конечно, параллельно, конечно не официально, пока к сожалению.

– Понятно, – пожав плечами, проговорил майор, глубоко затягиваясь. – А кто-то еще помирал кроме Архипкина, на такой манер? Был кто-то еще?

– Был, конечно – пробурчал Морозов, шагая через кустарник, на свет мигающих маячков милицейских машин.

– Кто же он такой?

– Бомж – непринужденно ответил начальник, придерживая левой рукой кожаную кепку.

– Бомж?! – воскликнул Захаров, натыкаясь в очередной раз в темноте на спину собеседника. – Уж не хочешь ли, ты Сергей Петрович сказать, что между смертью Кирилина, Архипкина и этого бомжа, есть какая-то связь?

– А, я именно это и хочу сказать. Ну, посуди сам. Этот бомж периодически выступал в роли убогого старца, ставшего волею судьбы беженцем. Под этой личиной он периодически выступал в роли курьера.

– И, что же возил этот курьер?

– Всего лишь наркотики, – буднично ответил начальник. – С партией очередной заразы его и взяли. При задержании сопротивления не оказывал, но и чистосердечных признаний от него тоже не добились.

– Как это? – не понял Захаров, пытаясь достать из мятой пачки очередную сигарету. – Ну, хоть что-то он рассказал?

– Да в том-то и дело, что ничего. После задержания его привели в ближайшее отделение милиции, ну провели обыск, а дальше… Одним словом, как только он сел на стул, его словно кто-то по голове кувалдой саданул. Башка по свидетельству очевидцев чуть не отлетела от тела, как он ей дернул.

– И что? – разочарованно уточнил Захаров.

– А ничего, мгновенная смерть и все.

– Из-за чего?

– Кровоизлияние в мозг. По крайней мере, это официальное заключение судмедэксперта.

– А неофициальное?

– А неофициальное? Его убили, причем красиво, в нужный момент, не дав раскрыть рта.

– Разве во время допроса и обыска присутствовали посторонние?

– Конечно, нет.

– Выходит, его прибили менты?

– Опять не угадал, мы беседовали с каждым из них, проверил служебные характеристики и все такое, это исключается.

– Ну и дела, – выдохнул Захаров с клубом белого дыма. – У Кирилина действительно такой же диагноз был. Так, а зеркало причем? Бомжа же с поезда сняли.

– Так в том – то вся петрушка и заключается, что башка его дернулась, как только он свое отражение в зеркале увидел. Понимаешь там, на участке, за спиной у дежурного зеркало висело. Мне эту историю один человечек из прокуратуры рассказал, впрочем, как и про Архипкина. Меня после того случая словно осенило, с тех пор я и присматриваюсь к сводкам. Теперь вот Архипкин, ладно пойдем, вроде все уже закончили.

– А лицо, лицо у этого бомжа какое было? – уточнил Игорь, едва поспевая за Морозовым-.

– Точно такое же, как у Кирилина и Архипкина, они все словно в преисподнюю заглянули, – отозвался тот, тяжело дыша.

На месте происшествия, а точнее на том месте, где был найден труп Архипкина. Криминалисты закончили свою работу, и теперь торопливо паковали свои чемоданчики, скручивали провода от осветительных фонарей. Несколько человек упаковало в целлофан труп, пытаясь справиться с застывшими мышцами вскинутых рук.

– Похоже, он чего-то сильно испугался? Вы не находите? – спросил Захаров, подходя к эксперту.

– Водку надо жрать меньше, – ответил тот с раздражением, обтирая ботинки с налипшими комьями грязи о сухую траву. – У него в кармане бутылка водки была початая.

– Вы считаете, что покойный просто загнулся от «перепитого»?

– Как вам сказать, вскрытие покажет. Предварительный осмотр говорит о том, что все тело было искромсано еще при жизни… Словно пытали его.

– А, вы обратили внимание на его колени и выражение лица, да и положение рук? Словно он от кого-то или чего-то пытался закрыться.

– В его кармане была недопитая бутылка водки, – устало повторил эксперт, лет сорока с уставшим лицом, заканчивая с налипшей грязью на ботинках. – Угостите меня лучше сигаретой.

– Да, пожалуйста. И, что же это значит?

– Водку надо меньше жрать, тогда и колени будут целы, и чертики казаться, не будут, всего доброго, – пробормотал эксперт, направляясь к милицейским машинам.

– Да, да, конечно, – пробормотал Захаров, зашагав к стоящему поодаль начальнику отдела.

– Готов поспорить, что диагноз при вскрытии будет такой же, как и в предыдущих случаях, задумчиво проговорил Морозов, глядя, как уносят труп. Поехали в отдел, делать тут больше нечего. Покажу кое-что и по домам…, светать скоро начнет…

Кто-то уже месяц назад знал, что Архип загнется, а это меняет весь расклад.

– Может, он был чем-то болен.

– Может быть, нужно будет это проверить.

В это время с дороги донесся недружный сонливый смех патрульных милиционеров, прибывших сюда первыми и пытающихся как-то скоротать время, рассказывая сальные истории.

Подходя к своей, видавшей виды машине, начальник стукнул костяшками пальцев по лобовому стеклу со стороны водителя.

– Что, уже? – встрепенулся тот, ища в темноте ключ зажигания часто моргая при этом.

– Не спи, а то замерзнешь, – назидательно посоветовал Захаров, откидываясь на спинку заднего сидения. – Нужно будет узнать, кто будет вести дело.

– Если его вообще возбудят, – задумчиво парировал начальник.

– А, если его возбудить с нашей подачи.

– Не думаю, что это хорошая мысль. Что мы реально можем предложить? Одни догадки, да предположения или подошьем звонок доброжелателя?

– Пожалуй, – проговорил Игорь, наслаждаясь приторным машинным теплом с характерным запахом бензина и масла. – А кто нашел тело?

– Да позвонил какой-то водитель и сообщил по «02» дежурному.

– Доброжелатель?

– Получается что так, – с досадой ответил тот. – Поехали.

Пришедшая с теплом усталость, медленно обволакивала тело, погружая в сладкую дремоту. На этом разговор оборвался и путь до самой конторы, как частенько называли сослуживцы Морозова между собой свое место службы, прошел в молчании.

Прислушиваясь к ровному рокоту мотора и шелесту шин, Захаров попытался выстроить хоть какую-то линию в предстоящем расследовании, к которому его, судя по всему старик, так за глаза сотрудники называли своего начальника, решил привлечь. Но какие либо определенные ходы пока не как не выстраивались, не вязалась и общая линия. Слишком уж разными были погибшие. У каждого из них была своя жизнь, все они занимали определенную ступеньку в социальной лестнице, и у них не было ничего общего между собой.

У Кирилина была прекрасная семья, две милые дочери оканчивали школу, красавица жена преподавала в школе. Сам же Кирилин был кадровым офицером из офицерской семьи. Всегда аккуратно и добросовестно относился к своим служебным обязанностям.

Бомж по отношению к нему был явной противоположностью, не имел ни угла, ни семьи, вел асоциальный образ жизни, помогая периодически поставщикам наркотиков, в транспортировке.

Что же касается Архипа, то это была колоритная фигура в своем кругу. Три судимости, вылившиеся в шестнадцать лет трудового стажа на севере, придавали ему вес в окружении блатных и прочей разношерстной братии.

Когда «УАЗик» скрипнув тормозами, замер перед большими металлическими воротами, из-за которых виднелось небольшое здание КПП и мрачное двухэтажное здание с зарешеченными окнами на первом этаже, у Захарова так и не сложилась какая-то цепь умозаключений, уж слишком мало было информации на этом этапе.

– Машину в гараж, сам отдыхай, – буркнул старик шоферу, – а мы с гостем еще чайку погоняем.

– Есть гараж! – не скрывая удовлетворения, воскликнул водитель.

Выйдя из машины Захаров, поспешил за начальником, по каменным ступенькам, ведущим к зданию штаба части.

После звонка раздался хруст электрического замка, и массивная дверь бесшумно отворилась. Дежурный офицер, молча, козырнув, вернул документы и, открыв сейф, достал связку опечатанных ключей.

Расписавшись в журнале за их получение, Морозовым с Захаровым двинулись по коридору.

Дежурного офицера не удивил столь поздний визит. Специфика службы предполагала, что рабочий день мог продолжаться все двадцать четыре часа в сутки. Это для не посвященных граждан за высоким кирпичным забором с колючей проволокой располагалась заурядная войсковая часть топографов. Которая находилась на отшибе города ничем не отличавшаяся от других частей с магазинчиком, гаражными боксами, да несколькими двухэтажными зданиями, в которых размещалась и казарма, и штаб, и баня. Единственное, что, пожалуй, бросалось в глаза так это усиленный вариант несения караулом службы. Часовые, обходившие периодически охраняемый периметр вдоль колючей проволоки со вспаханной полосой, ходили строго по два человека. Да за постройками размером с футбольное поле, раскинулась причудливая паутина непонятных антенн.

Мало кто знал, что в любое время дня и ночи в подвальных помещениях, уходивших на несколько этажей вниз, шла напряженная работа. Десятки дежурных офицеров и операторов связи, секретчиков и радистов, под разноголосый стук телетайпов и атмосферных разрядов, перемешивающихся с морзянкой, осуществляли прием и передачу информации. Обрабатывали данные пролетов искусственных спутников земли, оповещали о пролетах спутников, принадлежащих странам НАТО.

Дружна работа одного из региональных подразделений Главного разведывательного управления, как хорошо отлаженного механизма нарушалась лишь при пролете очередного спутника-шпиона, который, при помощи электронных средств разведки, мог фиксировать происходящие внизу процессы. На это время в игру вступали, ложные сети и радио-направления, которые гнали в эфир безадресную информацию. Что на жаргоне специалистов называлось «загонять пустышку». Основная же масса техники в этот момент работала на прием информации, что позволяло скрыть аппаратуру с рабочими частотами, работающую на излучение.

Почему после окончания военного училища Захарова много лет назад распределили в ГРУ МО, он и сам не знал. Назначение прошло просто и буднично. Так и оказался молодой лейтенант Володя в штате этой структуры.

Шли годы, с ними взрослел и мужал офицер Захаров, жизнь свела его со многими интересными людьми, которые, несомненно, повлияли на его формирование и служебный рост.

На первом этаже служебного помещения, куда вошли Захаров с начальником, висела звенящая тишина. Шаги по пустому коридору гулко отражались в высоких потолках и причудливым эхом замирали за очередным поворотом.

– Какие возникают соображения, майор? – устало спросил старик, Срывая с двери печать, неторопливо позвякивая связкой ключей.

Захаров, проработавший под его началом не первый год, ждал этого вопроса.

– Честно говоря, пока ни каких, пока никак не срастается, – признался он, расстегивая куртку.

– Вот и мне пока не все ясно, ну заходи.

Кабинет Морозова состоял из двух комнат, первая, небольшая служила для времяпровождения сотрудников одела, которые томились в ожидании вызова к начальнику. В углу, на видавшей виды, старинькой тумбочке, стоял телевизор, над которым во всю стену, висела огромная карта – некогда могучего государства с громким названием Союза Советских Социалистических Республик. У противоположной стены располагался ряд стульев с журнальным столиком. Газеты, которые аккуратно появлялись на нем по утрам, так же аккуратно разбирались сотрудниками отдела к вечеру. На большом зарешеченном окне покачивались теряющие цвет простенькие шторы. Вторая же половина была намного просторнее и буквально утопала в зелени. Везде, где только это было возможно, стояли, висели, плелись какие-то цветы, растения, была даже бочка с пальмой. Тем не менее, внутреннее убранство кабинета настраивало на рабочий лад. Два больших окна были закрыты строгими жалюзи, между ними располагался массивный кожаный диван со стеклянным столиком. В углу стоял огромный с человеческий рост двухсекционный сейф коричневого цвета с никелированными ручками. Напротив входной двери висел портрет с чекистом страны советов, а чуть ниже, по обе стороны располагались большие планшеты с картами и схемами местности всего региона. Стены, обклеенные моющимися обоями под красный кирпич, удачно гармонировали с массивными столами таково же цвета, стоящими Т-образно по центру кабинета. Слева от входа стояли два сдвинутых шкафа, на полках, которых громоздилось множество книг справочного характера. На нижней полке одного из них располагался видеомагнитофон с телевизором фирмы «Хитачи».

Вся эта обстановка с трудом вязалась с решительным волевым характером хозяина кабинета, который был из семьи фронтовика, прошедшего всю войну в передовых отрядах разведки, что видимо несомненно наложило свой отпечаток на подполковника Морозова. Последовавшего по стопам отца, которым всегда гордился и которого частенько приводил в пример и себе и своим подчиненным. Тот в свое время ушел добровольцем на фронт. В обкоме комсомола ему предложили учиться в разведшколе. Так началась служба юного Пети в городе Беломорске поселка Шишня. Школу курировал Юрий Владимирович Андропов – будущий генеральный секретарь ЦК КПСС. Именно там юного Петю научили обращаться со своим оружием, оружием врага, как правильно ставить мины и ориентироваться по звездам. В школу не брали без знания какого-либо иностранного языка, Петя знал финский, что и определило его отправку к северной границе. Потом был первый выход на задание, во время, которого их группа из десяти человек уже в нейтральной зоне натолкнулась на группу финских разведчиков, которых было на несколько человек больше. Первое боевое крещение стало суровым испытанием для юного разведчика. Из всей группы их осталось только трое.

– Каждый раз, Сергей Петрович, захожу к тебе в кабинет как в ботанический сад или нет, пожалуй, в какой-то зеленый уголок, – проговорил Захаров, вешая куртку.

– Разве это плохо? – спросил тот, грузно опускаясь в кожаное кресло не снимая пальто.

– Да нет, пожалуй, наоборот.

– Ты есть хочешь?

– Нет, спасибо. Я плотно поужинал, вот от чайка, пожалуй, не откажусь.

– Ну и ладненько, давай по чаевничаем и про дела покалякаем, – проговорил хозяин кабинета, доставая поднос с чайным прибором и подаренным на 23 февраля чайником. – И так, что мы имеем?

– К сожалению очень не много, – ответил майор, крутя в руках спичечный коробок. – Несколько странных смертей.

– Да, но при этом у нас есть масса косвенных улик, – включая чайник, возразил Морозов.

– Например?

– Ну, например, три смерти, которые наступили или точнее были спровоцированы зеркалами, как это не странно звучит. Хотя о том, что у бомжа похитят дыхание никто не предупреждал.

– Звучит как-то действительно не реально, – пожав плечами, отозвался майор.

– Что поделаешь, пока имеем то, что имеем. Вспомни, как наступила смерть Кирилина, как погиб бомж, перевозивший наркоту, или Архипа. Везде, так или иначе, мелькало зеркало. Пойдем дальше. У всех троих один диагноз – кровоизлияние в мозг.

– Но Архип…

– Я убежден, что он погиб от аналогичного диагноза, – перебил начальник, – уж больно все сходится.

– Допустим, – согласился Игорь, расслабляя узел галстука.

– Один или два случая могут быть случайными, а вот больше двух – это уже извините система, сам знаешь.

– Согласен, получается, что во всех этих случаях смерть была насильственной.

– Получается, что так. Примерно мы знаем, как это происходит, значит, от этого и будем отталкиваться, – с этими словами Морозов развернулся в кресле. И протянув руку, достал из компьютера стоящего на приставном столике, дискету.

– Вот здесь, – он задумчиво посмотрел на квадратный пластик, – заложена вся информация по делу того самого бомжа. Как оперативники «качали» информацию по наркоте, как развивалась операция ну и так далее. Это копия, – с этими словами он вставил ее в футляр и протянул Захарову. – Материал этот секретный, внимательно изучи его и верни до утра.

Сняв кожаную кепку, он медленно положил ее на стол. Было видно, что он сильно сдал за последнее время. Под очками в роговой оправе находились скорее не глаза, а воспаленные от недосыпания белки глаз. Крупные черты лица как-то осунулись, подбородок с носом заострились, на изрезанный морщинами лоб спадали пряди седых волос.

– После того как пропал Архип, я попросил кое-кого в прокуратуре держать меня в курсе. Начальник отдела грузно встал и, крутанув задумчиво одну из лопастей вентилятора, стал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину. – Поэтому к тому моменту как нашли тело, у меня уже была кое-какая информация о нем. Как жил, чем дышал, ну и так далее, на дискете про него тоже есть. Наливай себе чаю, бери сахар, лимон режь по вкусу, – махнул он рукой.

– Спасибо, – проговорил Игорь, наливая душистую заварку. – На дискете вся информация по этому бандиту?

– Нет, конечно, дополнительную информацию получим когда потрясем свои источники, я тебя кое с кем сведу.

– Понятно, – проговорил Захаров, доставая пачку сигарет из кармана пиджака.

Куда заразу достал? – протрубил начальник. – Житья от вас нету, – Глядя на вас, опять закурю. А ну спрячь! На, лучше конфетку с чаем проглоти. Да, и завтра же, вернее уже сегодня, любая информация по этой теме является закрытой и должна идти только через меня. Все понятно?

Ясно, – отозвался Захаров, кивнул в знак согласия.

– Теперь дальше. Нужно будет очертить круг лиц, с которыми покойный Архип чаще всего контактировал. Как знать может здесь, что-то пересечется. И, наконец, какие могут быть мотивы, если конечно предположить, что кому-то или чему-то погибшие могли мешать. В помощь тебе со Смирновым дам еще пару, тройку человек, с этого момента для вас наступает «свободная охота». Вся информация по делу идет только ко мне на стол. Если нужна, будет группа наружного наблюдения, брать только «топтунов» из конторы. Никаких контактов с ФСБ, это наше дело. Все понятно?

– Так точно, – ответил майор, отодвигая, пустую кружку. – Можно получить консультацию в УВД по делу бомжа или группировки того же Архипа.

– Можешь обращаться за помощью к сыщикам в УВД, которые непосредственно вели дела по бомжу и группировке Архипкина, только аккуратно. Я же за сегодня – завтра подготовлю тебе документы по Кирилину. Рой землю, майор, но разберитесь в этом мутном деле. И хотя это уравнение с тремя неизвестными, но разобраться в нем крайне важно. Поэтому сдавай все дела по своим самогонщикам и все силы на это дело. Понятно? – спросил он, остановившись, и внимательно посмотрел поверх очков на своего бывшего подчиненного.

– Так точно, – ответил тот вставая.

– Помни, майор, пожалуйста, – глаза начальника сузились, – Несколько лет назад погиб наш товарищ и погиб он при очень странных обстоятельствах. Да дело закрыто, но касательные признаки говорят о том, что он был убит. Для нас дело чести добраться до истины, сколько бы времени не прошло, тут не должно быть срока давности.

– Сергей Петрович, ну, что ты меня за советскую власть агитируешь? Разберемся, – пробормотал Игорь разводя руками.

– Вот, вот, давай разбирайся. Со своей стороны обещаю тебе всяческую помощь, в рамках разумного, конечно. Да и смотри, сам соблюдай осторожность и людей берегите со Смирновым…, а то я вас знаю. Дискету можешь посмотреть в соседнем кабинете.

Кабинет напротив, пожалуй, ни чем не отличался по убранству от кабинета сотрудника среднего звена. Два металлических сейфа, три стола сдвинутых буквой П, на одном из которых стоял компьютер с потрепанной печатной машинкой, несколько стульев. Тумбочка, где обычно хранилась банка с кофе или чаем, стаканами и кипятильником. Старенький диван, на котором приходилось частенько коротать бессонные ночи по служебной необходимости. У двери, стоял старенький холодильник «Саратов», старенький настолько, что никто уже и не помнили когда, и как он появился здесь. А в знак уважения к нему и его беспрекословной работе, все называли его уважительно «Саратыч». На холодильнике стоял старенький телевизор «Березка».

На побеленных стенах, без всякой системы висели календари, несколько памятных фотографий о прыжках с парашюта и рыбной ловли.

Приготовив кофе, Захаров снял галстук, и включив компьютер, погрузился в изучение материала.

Из дела следовало, что по оперативным данным, сыщики из УВД установили наблюдение за одним из притонов, обитателей которого не трогали в течение длительного времени. Скрупулезно они фиксировали и разрабатывали всех его постояльцев для этих целей, они даже «поставили» дом на прослушивание, что позволяло им контролировать все происходящее внутри. Сыщики накапливали материалы буквально вагонами, причем на разные интересные темы. Так как кроме махровых наркоманов и проституток сюда захаживали, как бывшие заключенные, базарные кидалы, так и лица находящиеся в розыске. Ставя на контроль интересующую сыщиков личность, они постепенно углублялись в ее связи и, в конце концов, все заканчивалось задержанием. Одно им ни как не удавалось установить, как, кто, и по каналам доставлял в притон наркотики. Наркотики в виде маковой соломки или героина, появлялись в притоне, и не кто из его обитателей даже, словом не обмолвился ни разу о способах его доставки. Словно эта тема и не касалась обитателей подвального помещения. Причем зараза появлялась еще в нескольких притонах сразу, одинаковая по своему химическому составу, что наводило на мысль об одном хозяине и каких-то централизованных поставках.

Информация о бомже была крайне ограниченной, и было видно, что попался он совершенно случайно, на том, что поругался в поезде с проводником из-за чая, который, как ему показалось, небрежно поставили в купе на его столик. Выпив чай, он пошел выяснять, почему проводник заваривает опилки вперемешку с бревнами. На шум прибежал проводник из соседнего вагона, прихватив с собой наряд милиции. Те попросили документы, а так как Иванов Виктор Александрович не уверенно отвечал куда едет, и что везет в рюкзаке, то его попросили показать содержимое, тут то и всплыла соломка, а дальше все пошло по хорошо накатанной схеме. Иванова сняли с поезда и отправили в ближайшее отделение милиции, где с ним и произошла страшная метаморфоза. Уже позже осматривая его вещи, внимание следователя привлек телефонный номер – написанный шариковой ручкой на смятом фантике от конфеты. Телефон после проверки оказался одним из тех, которые оперативники уже давно слушали. Но больше всего Захарова поразило то, что на завершающем этапе операции были задержаны лишь с десяток лиц из рядового ранга. Но ни одна фигура, имеющая какой-то вес в преступном обществе, не была взята под стражу. Все серьезные фигуранты как по команде исчезли из поля зрения оперативников.

«Что это?» – подумал майор, разминая отсыревшую сигарету. «Получили приказ «лечь на дно», переждать непогоду? От кого получили? Кто отдавал приказ?».

Ничего этого в материале не было, а у Захарова сложилось впечатление, что дело постарались побыстрей закрыть.

«Тут явно была замешана чья-то корысть, а может и желание скрыть свою некомпетентность и таким образом снять висячее дело, которое могло перерасти в «занозу», – решил Игорь. И поморщившись, словно от зубной боли, закурил.

Встав из-за стола и потянувшись, он попытался представить, что могло объединять Архипкина и Иванова. По складу характера, привычкам, желанию прожить жизнь Иванов вряд ли был нужен рецидивисту по кличке Архип. К тому же они занимали в преступном промысле совершенно разные ниши. Однако настораживало то, что и сутенер, и бомж перед смертью, что-то явно увидели и ни где-то, а в зеркале. Увидели нечто такое, от чего произошли явные нарушения в психике, что привело к летальному исходу. Если конечно предположить, что прогноз старика был верен и смерть у Кирилина, Архипкина и Иванова была спровоцирована, пусть даже отчасти зеркалом.

Захаров остановился, и сев на краешек стола уставился на зеркало, висевшее на двери. Уставший, прищуренный взгляд глаз спрятавшихся под густыми бровями. Плотно сжатые губы на волевом тщательно выбритом до синевы лице, седеющие волосы на голове с короткой стрижкой.

– Что можно увидеть в зеркале? – спросил он своего двойника, выпуская кольцами дым. – Пожалуй, свое отражение. А ведь капитан вообще не вписывается в эту компанию. Да и что между ними могло быть общего? Если связка Архипкин – Иванов как-то просматривалась, то Кирилин – Архипкин – Иванов не просматривалась, даже при сильном желании. Чертовщина какая-то, – ругнулся Захаров. Покачав при этом головой.

Дверь со скрипом открылась и на пороге появился начальник, в своем потертом джинсовом костюме, держа в руках термос с каким-то свертком.

– Почитал материал? – буркнул он, входя, – Я тут перекусить решил, дай, думаю, тебя в компанию возьму.

– С этими словами он бесцеремонно сдвинул в сторону лежащие на столе бумаги и принялся разворачивать пакет, – Ты ведь у нас сейчас холостяк?

– Вроде, как, – рассеяно отозвался Игорь. Вспомнив, что забыл позвонить жене с дочкой, которые уехали в отпуск без содержания, из-за болезни тещи.

– Ну, а раз так, то составляй компанию! Война – войной, а ужин должен быть по расписанию. Правда, какой это ужин, предрассветный ленч, что ли.

– Я вот все думаю, по поводу этой мистики и признаться концов не могу нащупать.

– По поводу чего? – не понял старик.

– Ну, по поводу всех этих смертей, звонков, зеркал и так далее. Что общего могло быть у таких совершенно разных людей? Где их пути могли пересечься, или кому они могли помешать? Если предположить, конечно, невозможное, что кто-то, пока по непонятным причинам, каким-то образом умертвил их…

– Держи майор, – с этими словами начальник протянул увесистый бутерброд. От которого вкусно пахло колбасой с резким чилийским соусом. – Правильно мыслишь, вот когда мы найдем мотивы, которые могли побудить кого-то прибегнуть к таким дьявольским, нестандартным мерам, тогда и познакомимся с ними поближе, или с ним.

– Мотивы это сумма мыслей и чувств человека, которые и побуждают его к тем или иным поступкам, – проговорил Захаров, отрешенно разглядывая, поджаренные ломти хлеба, из-под которых выглядывала петрушка.

– Все верно говоришь, – буркнул Морозов, разливая из термоса в стаканы ароматный кофе. – Почему убирали, конечно, вопрос вопросов. Но и каким образом, тоже пока не понятно. Ведь нет ни огнестрельных, ни резанных, ни колотых ран. Можно было бы предположить, что тут не обошлось без каких-то мощных психотропных препаратов, по крайней мере, в случае с Кирилиным, но все мыслимые тесты дали отрицательный результат. Впрочем, отсутствовала вообще всякая химия, так, что орешек, в виде этого дела будет не простым.

– Может с помощью, каких то старинных алкалоидных средств растительного происхождения? – предположил Игорь, стряхивая хлебные крошки с брюк.

– Которые, попав в организм, бесследно растворяются в крови?

– Ну, вроде того.

– Может быть, может быть, но и тут, пожалуй, что-то другое, – предположил полковник усевшись за стол. – В начале у всех троих менялось поведение, все становились раздражительными. Вспомни капитана Кирилина, который становился раздражительным, когда брился по утрам. Бомж из тихого доходяги периодически поднимал тему собственного достоинства. Архип, тоже ходивший всегда «под стопочкой» и то ревел последнее время как медведь загнанный.

– Кстати, тот доброжелатель, который в прокуратуру звонил, насчет смерти Архипа не найден?

– Увы, к сожалению нет. Он бы наверняка пролил свет на это темное дело, Но где его взять?

– А, что по этому поводу думают психоаналитики?

– Что могут думать? Сообщение было коротким, видно звонивший опасался, что его телефончик могут вычислить, хотя и звонил с телефона – автомата. Речь без всяких пантов, или слов-паразитов, построение предложений, интеллигентное, говорившему видимо за сорок. Хотя с нынешними синтезаторами исказить речь конечно не проблема. Вот, пожалуй, и все.

– Значит, звонил не урка?

– Точно нет.

– Ну, а если предположить, что беда с Архипом приключилась из-за его личных проблем?

– У Архипа, рейтинг стал падать среди братвы? Пил, в компании дружбанов, веселился, музыку заказывал и вдруг на тебе! Спустился, руки помыть, а сам выскочил через черный вход как ошпаренный и пропал, как потом оказалось навсегда.

– Ну, а если предположить, что испугался кого-то, или его увезли насильно?

– Играл, не угадал ни одной буквы, – пробормотал начальник, заканчивая с бутербродом. – Посуди сам, кто его мог напутать или тем более похитить? Находился на своей территории, контролируемой собственными броне-лобиками и прочей бритоголовой шушерой. Все схвачено, за все заплачено, участковый при встрече под козырек «берет», по ручкам с Главой администрации здоровкается. Чего ему бояться?

– Все верно, – буркнул Захаров, с досадой, – Но ведь должна же быть какая-то логика во всем этом.

Он резко встал и стал расхаживать по кабинету, похрустывая бутербродом.

– Правильно, все верно, у всех погибших было, что-то строго индивидуальное.

Возьми историю с Кирилиным. Зачем его нужно было убивать в отеле? Живой он представлял гораздо больший интерес как источник информации, например. Или, в крайнем случае, через него могли «гнать» дезинформацию, он же не был простым заурядным оперативником, а его убрали. Значит, перешел он какую-то незримую черту. А какую? Ума не приложу, – пожав плечами, пробормотал старик. Откинувшись на спинку стула, с напряжением разглядывая столбики кроссворда, на мятой газете с масляными пятнами. – А возьми этого Иванова! Он бедолага, на допросе даже вякнуть не успел.

– Ладно, а как быть с Архипом?

– Вот я и говорю, что в каждом случае есть, что-то общее и в то же время, что-то индивидуальное.

– Может конкурент, какой – то скрытый объявился? – предложил Захаров, садясь напротив.

– Может и конкурент… Непонятно только как этому конкуренту удается творить такие безобразия. Окружение Архипа, как в прочем и Иванова, не отличается умом и сообразительностью, а тут чувствуется тонкий почерк. Я бы даже сказал бравада, какая – то.

– Уж не доброжелатель ли это наш?

– Который в прокуратуру звонил?

– Ну да.

– Мысль интересная, на досуге надо обдумать. Будешь вести разработку связей со Смирновым, учти этот нюансик. С чего думаешь начинать?

– Случай с Архипом свежий, с него и начнем, пожалуй.

– Да, пожалуй, тут правильнее попробовать заходить с этой стороны. Завтра я тебя сведу с одним следопытом из УВД, который вел дело Иванова. Человек надежный, он тебе наверняка поможет. Кофе будешь еще?

– Нет спасибо, итак глаза из орбит лезут.

– Ну, как знаешь, пойду я в свою берлогу, у тебя тут дышать нечем, прокурили все насквозь черти. Время на изучение материала у тебя до шести часов утра. Ну, а потом забирай с авто-парка свою машину и езжай домой отдохни. Пока отдыхать будешь, я с твоим начальством все утрясу, Теперь для всех ты будешь в командировке. Отдыхай и с новыми силами за дело, сдается мне, охота у тебя будет не из легких майор.

Хмурое весеннее утро уже вступило в свои права и все в округе наполнялось понемногу суетой предстоящего дня. В нарастающем шуме ревевших машин, тонким фальцетом позванивали трамваи, из-за забора доносился шум спешивших на работу людей. И казалось, что миру нет никакого дела, что кого-то нашли этой ночью мертвым, далеко за городом или, что за высоким забором с надписью «Охраняемый объект МО» идет какая-то своя, во многом не понятная жизнь.

Жигули первой модели, которую майор купил еще, будучи старшим лейтенантом, исправно служила своему хозяину, частенько заменяя в свое время служебный транспорт. Были моменты, когда Игорь выжимал из двигателя последние силенки, клялся себе и машине, что это последний раз. И, что после этого случая, он уже точно, никогда не воспользуется своей машиной по служебной надобности. А уж если и воспользуется, то поставит вопрос «ребром» перед своим непосредственным начальником, подполковником Морозовым, о компенсации, его, Захарова расходов, хотя бы в части бензина. Но суета служебная заставляла вновь и вновь садится в свою старую машину и вновь наматывать километры по казенной необходимости.

Расстояние от части до дома, он всегда покрывал минут за тридцать, еще минут пятнадцать уходило на постановку машины в гараж и дорогу к дому. Дом же майора Захарова находился в новом микрорайоне и представлял собой трехкомнатную квартиру на пятом этаже, девятиэтажного дома.

Тимур – так звали любимца семьи, огромного пса из семейства московских сторожевых, всегда чувствовал, приближение хозяина. И всегда с нескрываемой радостью приветствовал его через металлическую дверь.

– Ну, здравствуйте, хозяйство мое, – проговорил Захаров устало, глядя на нескрываемую радость Тимура и сонную морду кота сибирской породы Тишку. Заждались папу черти? То-то же. Ладно, идем моцион принимать, перышки чистить.

С этими словами он выпустил кота и пристегнув поводок к ошейнику собаки, отправился во двор. Но прогулка не получилась долгой, так как моросивший дождь усилился, что явно не пришлось по душе Тимуру.

Вернувшись домой, Игорь опустился медленно в удобное кресло, закурил, и, включив телевизор, стал слушать новости, пытаясь отвлечься от груза последних событий. Уютная домашняя обстановка обычно помогала ему в таких случаях. Бессонная ночь вносила путаницу в мыслях, отдавалась ноющей болью в пояснице, тогда он решительно встал и отправился в ванную. Приняв контрастный душ, наскоро перекусил, и с наслаждением растянулся на диване.

Не прошло и четырех часов, которые пролетел словно мгновение, как противно зазвонил телефон, беспардонно расталкивая сонную пелену.

– Гав…, гав, – раздалось над его ухом.

Не открывая глаз, Захаров стал шарить по журнальному столику, ища телефон. Но вместо телефонной трубки пальцы наткнулись на теплую морду Тимура. Он медленно открыл глаза и увидел сначала виляющий хвост собаки, ее лукавые глаза и лишь потом телефонную трубку, которую держала собака.

– Слушаю вас, – буркнул он.

– Перезвони, – лаконично проговорил старик.

Захаров и предположить, не мог, что через минуту вихрь событий захлестнет и перевернет всю его жизнь.

Морозов сообщил, что утром в своем кабинете застрелился следователь, который некоторое время назад вел дело интересующего их бомжа. А его, Захарова, ждет один из оперативников, который работал вместе с погибшим.

– Зачем тебе все это? – шептал Игорь лихорадочно, соображая какую рубашку одеть.

Минут через двадцать он уже подъезжал к одному из пятиэтажных домов в центре города, где находилась одна из конспиративных квартир. По своему убранству она ничем не отличалась от других квартир, в которых проживали одинокие пенсионеры. Бывшие советские служащие, оказавшиеся в одночасье некому не нужными в водовороте перестроечных событий. Именно такие квартиры и использовали время от времени сотрудниками ГРУ, для встречи со своими «контактами».

– Морозов будет в конторе к вечеру, – тихо сказал бывший коллега, после крепкого рукопожатия. – Я поехал, удачи вам майор.

– Зайцев Игорь Леонидович, – представился коренастый, лет 30, с волевым лицом человек. – Я помощник погибшего следователя.

– Захаров, тоже Игорь, только Владимирович. Вы я вижу, тут уже все задымили, – проговорил он, пожав руку.

– Да, есть маленько, – задумчиво проговорил Зайцев, наливая в кружку очередную порцию чая.

– Вам капнуть?

– Не откажусь пожалуй, – проговорил майор. Усаживаясь за стол напротив, отодвигая литровую банку, заполненную окурками разного калибра.

– У нас в управе творится такое… – словно оправдываясь, сказал новый знакомый, потягивая дымящийся стакан с густой заваркой.

– Понимаю, примите мои соболезнования, я так, понимаю, что с погибшим вы давно работали вместе.

– Да, Андрейченко я знал давно… Его смерть признаться не укладывается в голове, абсурд какой-то.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, понимаете, – Зайцев на секунду задумался, потирая ладонью лоб. – Его жизнеутверждающая позиция была настроена только на борьбу, точнее на жизнь через борьбу. И потом зачем было стрелять в дверь?

– Может, к нему вошёл кто-то?

– Да нет, это полностью исключено. Дежурный на первом этаже давал уже показания. В здании кроме него никого не было, после первого выстрела, дежурный кинулся наверх.

– И, что же он там обнаружил?

– Дырку в двери, да самого Андрейченко, лежащего на своем столе в луже собственной крови.

– Никакой записки рядом не было?

– В том то и дело, что никакой записки не было, одним словом, погиб как-то не понятно, глупо.

– Может кто-то, все-таки, был в кабинете до прихода дежурного.

– Да нет вроде, – отозвался Зайцев, пожав плечами. – В кабинете идеальный порядок говорят, на теле нет ни царапины, ни синяка. Подождем результата вскрытия, хотя и так понятно, что человек, ведущий здоровый образ жизни, не будет принимать наркотики или находиться в пьяном состоянии в своем кабинете. Да и не таким он был человеком.

– Видимо будет внутреннее расследование? – предположил майор.

– Не уверен, что какое-либо расследование до конца прольет свет на это дело.

– Может семейные обстоятельства? – предположил Захаров, доставая пачку сигарет.

– Что вы, отличный семьянин, прекрасная семья.

– Тогда может быть его гибель как-то связана с его служебной деятельностью?

– Именно этой версии придерживаются все в нашем коллективе.

– А ваше начальство?

– Оно, по-моему, в шоке. В истории управы не было никогда ничего подобного. Да и не верю я в результаты расследования, точнее в их объективность.

– Вот как?

– Да, знаете, сор из избы, честь мундира и прочая дребедень…, впрочем, все это эмоции…, я готов ответить на ваши вопросы. Полковник Морозов сказал, что вам нужна моя помощь.

– Видишь ли, Игорь Леонидович, – майор стал аккуратно стряхивать пепел в банку, нахмурив брови. – Некоторое время назад, мы потеряли одного из наших сотрудников. Он погиб при весьма странных обстоятельствах. Потом произошли еще кое-какие события, которые хотя и касательно, но подтверждают странности в его смерти. Во всяком случае, что-то тут не так. Захаров окинул рассеянным взглядом скромно обставленную комнату и тихо сказал:

– Надеюсь ты понимаешь, что о содержании нашего разговора, как впрочем, и о самой встрече никто не должен знать?

– Нет проблем, выйдя из этой квартиры, я все забуду.

– Ну и чудесно, давай, Игорь Леонидович, для ясности восстановим хронологию. Ну, допустим последних трех месяцев. Чем занимался Андрейченко, какие дела, на твой взгляд, заслуживают внимание, может, ему были звонки с угрозами?

Зайцев с вздохом встал и, одернув свитер, сунул руки в карманы модных, в мелкую клетку брюк, подошел к окну. Его коренастой фигуре эта прокуренная однокомнатная квартира, заставленная старенькой мебелью с узкими проходами, была явно тесновата.

– То, что были угрозы последнее время, не знаю. Он всегда к таким вещам относился наплевательски.

– Это как?

– Всегда предпочитал сам разбираться со своими проблемами.

– Вот как?

– Да, лишь через какое-то время мы узнавали, что кто-то ему угрожал. И то так мимолетом, в разговоре.

– А, что часто грозили?

– Да нет, но бывало.

– И все же, что-то запомнилось за эти три месяца? – уточнил майор, прихлебывая чай с кусочком сахара.

Зайцев провел рукой по зачесанным назад густым волосам и, пожав плечами, проговорил:

– Грабежи, убийства…, да все как обычно. В общем, не выходя за рамки статистики. Иногда подключались по работе с наркоманами.

– Припомните историю про бомжа?

– Которого?

– Ну, которого с поезда сняли с маковой соломкой. А допросить не успели, преставился бедолага в отделении, прямо на глазах у всех.

– Да, я слышал эту историю, но сам участия в ходе расследования не принимал, да и какое там расследование, когда главный фигурант по делу «дуба нарезал», не успев и рта раскрыть.

– И все же, если можно поподробнее, как начиналась эта история? – проговорил Захаров, включая старенький, черно-белый телевизор «Темп», стоящий на потертой тумбочке, одну из ножек, у которой заменяла небольшая кастрюля.

– Поступила оперативная информация, сразу от нескольких источников, что в сеть притонов намечается поступление наркоты. Нас во всей этой истории интересовал наш контингент. Который определенным образом реагировал на эти завозы и некоторые из них вылазили на свет божий.

– Известно кто «банкует» наркоту по притонам? спросил Захаров, изучая рисунок на скатерти.

– Имена этих коммерсантов от криминала известны, вот только взять их с поличным, пока не удается.

– Скользкие такие?

– Не то слово, у них и покровители наверху серьезные.

Зайцев медленно прошелся по комнате в другой конец и также медленно опустился на диван, покрытый стареньким жаккардовым покрывалом.

– Может, Андрейченко нащупал, что-то такое…, – не закончив фразу, Захаров пощелкал в воздухе пальцами. Словно в ресторане, подзывал официанта.

– Нет, исключено, – отозвался собеседник. – Мы тогда сделали свое дело, и все.

– Понятно, – проговорил майор, доставая из пачки сигарету. – А были у Андрейченко какие-то увлечения? Ну, я не знаю, хобби какое-то?

– Рыболовом он был заядлым, любил на лыжах пройти, шахматы любил, да, чуть не забыл, вроде дневник он какой-то вел.

– Дневник? Это очень интересно, – насторожился Захаров, – Какой дневник?

– Да, я точно не знаю, ну вроде события каждого дня описывал там, я уж точно не знаю…

– А, зачем это ему было надо?

– Как зачем?

– Ну, люди ведут дневник с какой-то целью. Например, чтобы излить душу, запомнить какие-то события. Так зачем дневник вел?

– Он говорил, что на пенсии будет мемуары писать.

– Вот как?

– Да, точно, так и говорил.

– Подожди, Игорь Леонидович, – проговорил Захаров, выпуская струйку синеватого дыма, – Это, что же тогда получается? Раз человек ведет дневник, значит, он отражает события каждого дня?

– Выходит так, – отозвался тот.

– Значит, мы можем предположить, что какая-то часть оперативной информации могла отражаться у него в дневнике?

– Значит, могла, – тихо проговорит Зайцев. – Вы, думаете, что дневник послужил причиной…

– Пока я ничего не думаю, – тихо перебил его Игорь, потирая ладонью лоб! – Не приходилось держать в руках, сей труд?

– Нет, что вы, это же сугубо личное, я его и в глаза то не видел.

– Хорошо, где же он мог хранить свой дневник? Понимаешь, Игорь, эти записи могут помочь нам разобраться, что произошло с ним.

– Да, да, конечно, я все понимаю…, только где же искать эти записи? Разве у его жены спросить?

– Вот, вот! Поинтересуйся у жены. Если я правильно понял, то Андрейченко был опытным следователем?

– Разумеется.

– Значит, должен был понимать, что вольно или не вольно, делая ежедневные записи в свой дневник, он выносит из стен управы служебную информацию. А может быть и секретную.

– Его доброе имя в нашем коллективе…, – начал, было, растерянно Зайцев.

– Да, никто не пытается бросить тень на его доброе имя. Мы же хотим разобраться, что побудило его на такой отчаянный шаг?

– Понимаю, – кивнув, пробормотал тот.

– Вот видишь и ничего более. Мы же, как хирурги, должны аккуратно произвести вскрытие.

– Я, вспомнил! – вдруг воскликнул Зайцев.

– Что именно? – не понял Захаров.

– Ну, врачи же ходят в халатах?

– Ну, да. А, что?

– Я, вспомнил, что пару дней назад, Андрейченко говорил с кем-то, по телефону. О том, что сотрудники и посетители ходят в халатах.

– Он что имел в виду? Какую-то больницу?

– … Да в том то и дело, что речь, вроде о массажном салоне шла, мне это еще странным показалось.

– Массажный салон?

– Ну, да, он некоторое время присматривался к массажному салону.

– У нас? Что за салон? – озадаченно спросил Игорь.

– Да, конечно у нас, ну этот, – «Аленушка».

– «Аленушка», «Аленушка», – пробормотал рассеянно майор. – И, чем в этом салоне занимаются?

– Ну, вроде, как только для женщин…, ванные, массаж, лекции о красоте, прочие дела.

– Занимаются законно?

– Да, есть вроде лицензия, все как положено.

– Ничего не понимаю, – буркнул Захаров, глядя на дым сигареты. – Надо думать у Андрейченко хватка была бульдожья, не мог он мелочевкой заниматься.

– Конечно, блатные, его даже «секачом» прозвали, – горячо поддержал Зайцев.

– Вот и я про то же. Выходит его, что-то насторожило в этом салоне? Если конечно речь шла о салоне.

– Не то, что бы насторожило, он, что-то знал, а не говорил. У него привычка была, пока не унюхает, что надо, на оперативках ни гу-гу.

– Игорь Леонидович, сделай доброе дело, найди дневники Андрейченко и привези их мне с возвратом, разумеется. Должен там быть ключ к его смерти, может он и в моих делах мне поможет.

– Хорошо, конечно.

Разговор оборвал телефонный звонок. Звонил Морозов, который уставшим голосом сообщил, что вскрытие Архипа закончено и ему нужно заехать в морг.

– Что-то случилось? – спросил Зайцев, глядя на озабоченное лицо майора.

– Да, нет ни чего особенного. Просто вскрытие одного из ваших подопечных подтвердило кое-какие наши подозрения.

– Не Архипа ли имеете в виду? Знатный был сукин сын.

– Вам не приходилось с ним сталкиваться?

– После последней ходки на зону, на него не было зацепок, так мелочевка всякая. Хотя и приглядывали за ним плотно. И, что с ним?

– Кровоизлияние в мозг, – лаконично ответил Захаров, глядя на плотную фигуру собеседника, влитую в коричневый свитер.

– Кто бы мог подумать! Осторожный гад был, а загнулся как собака. И чего его нелегкая за город понесла?

– А, если предположить, что его убрали?

– Да, вы, что? В нашем то городе? – искренне удивился тот, – У них же тут все прихвачено, начиная от киосков, кончая банями.

– О! – воскликнул майор, замерев перед стареньким трюмо. – А, чем же они промышляли в банях?

– Да, начиная от пива с воблой, до подачи девочек в номера.

– А, не нашел ли Андрейченко здесь, что-то интересное? Ведь в бане тоже в халатах ходят?

– Не могу утверждать, но в салоне «Аленушка» нет бани, да и вход там только для женщин. А, уж о пиве с воблой и речи то нет.

– Ладно, разберемся, труп Андрейченко не видели? – Захаров внимательно посмотрел в голубые глаза оперативника.

– Нет, после ЧП, даже на этаж никого не пустили… Говорили, что когда его нашли, то на лице у него застыла маска ужаса. А закоченевшие руки, говорили за то, что он кого-то, или чего-то испугался. Одним словом, словно он хотел руками от кого-то защититься.

– Смерть, ни кого не красит, – заметил задумчиво Захаров.

– Да, да конечно. Но понимаете, тут что-то другое. Словно он перед смертью увидел, что-то такое, что выходило за рамки понимания.

– Может быть, Андрейченко начал стрелять из-за того, что увидел что-то в зеркале? – предположил Игорь.

– Я что-то не пойму, – растерянно, пробормотал оперативник. – А, что можно увидеть в зеркале, если ты один в кабинете? Наверное, свое отражение.

Было видно, что он совсем запутался и с нескрываемым непониманием уставился на собеседника.

– Хорошо, давай Игорь Леонидович, на сегодня прервемся, мне нужно быть в морге у судмедэксперта. На досуге подумай по всем пунктам нашего разговора, а как появятся какие-то соображения, то звони в любое время дня и ночи, вот мои телефоны. Да, и обязательно бумаги Андрейченко нужно найти.

– Все понял, засуетился тот. – Бумаги постараюсь отыскать, ну и подробности гибели Андрейченко вам сообщу.

Ну, вот и договорились, – проговорил майор, протягивая руку.

Оставшись один в квартире, Игорь подошел к зеркалу, висевшему в коридоре и, упершись руками в стену, стал рассматривать свое отражение. Седые волосы, волевое лицо с большим открытым лбом, изрезанными морщинами. «– Что можно увидеть в зеркале? – подумал он, поправляя галстук. Видимо не все так просто. Неспроста по древним учениям, существует временная и пространственная зависимость между созвездиями, планетами, человеком, растениями, животными и минералами. Все окружающие нас предметы и сами люди постоянно излучают из себя образы. Да, кажется именно так, образы. Они находятся в окружающем нас пространстве, имеют определенную продолжительность жизни. Это своеобразные энергетические сгустки. Радио и телевидение имеют специальные резонаторы, настраивающиеся на нужную длину волны, и тянут информационную энергию в виде потока. Радио образы накладываются друг на друга, усиливаются и проявляются.

Живые существа устроены подобным образом. На любом участке пространства есть невидимая информация. Хотя с другой стороны, чертовщина какая-то, надо на досуге будет подумать». – Захаров зажмурился и, тряхнув головой, вновь уставился в зеркало.

– Тебе, дядя, надо поспать, – проговорил он, глядя на себя в зеркало.

Закрыв за собой двери, Игорь неторопливо спустился во двор. Еще несколько минут и ничем не привлекательный гражданин, в потасканной кожаной куртке, на такой же непривлекательной, сильно потрепанной машине вывернул из двора и растворился в потоке идущих машин. Путь, к городскому моргу, пролегал через центр города, так было гораздо ближе. И по его прикидкам, занял бы от силы, минут двадцать. Но череда событий раскручивалась последовательно, повинуясь каким – то своим, особым законам. Не успел он проехать и нескольких кварталов, как отработанный до автоматизма прием, позволил, быстро выхватить из автомобильного потока «ручеек». Сомнений быть не могло, «БМВ» синего цвета, аккуратно, на некотором удалении, повторяла все его маневры.

– Что за на хер? – пробурчал он, мгновенно собравшись. Доставая из пачки зубами сигарету.

Ошибка была исключена, «БМВ» с тонированными стеклами не спеша, катила следом, стараясь держать перед собой, несколько машин. Чиркнув зажигалкой, Захаров закурил и, сделав несколько нехитрых маневров, оказался рядом с преследователями в соседнем ряду. Скосив глаза и запомнив номер, Игорь, как ни в чем не бывало доехал до первого перекрестка и, дождавшись запрещающего сигнала светофора, резко развернул машину двинулся в обратную сторону, мимо безнадежно застрявших в образовавшейся пробке преследователей.

– Любители, – презрительно фыркнул он, увеличивая скорость.

Учебные корпуса медицинскою института, среди которых находилось двухэтажное здание городского морга, располагались в сосновом бору. Поэтому величавый, размеренный шум, а главное чудесный воздух, пьянящий своей чистотой, всегда положительно действовали на него. Припарковав машину у въездных ворот, он с удовольствием прошелся по одной из аллей ведущих к небольшому зданию из красного кирпича.

Хозяином печального заведения, где оказываются на временном хранении, бренные людские тела, являлся Рафик Нишанович. Человеком он был по складу характера, общительным и веселым. Даже многолетняя работа в морге, где горе и слезы, должны по своей сути изменить характер любого, на него не влияли. Лишь бисер седины, кучерявой шевелюры, да изрезанное глубокими морщинами лицо с мешками под глазами говорили о том, что людская смерть и страдания оставляют свои отметины, даже на таких 45 летних великанах.

Многолетнее сотрудничество между ним и Захаровым, вылилось в особое отношение, замешенных на дружественных чувствах, вперемешку со служебными обязанностями. И хотя они ни когда не дружили семьями, редко вместе выбирались на рыбалку или охоту, но добрые отношения выстроились таким образом, что один из них мог рассчитывать на помощь другого…

Захаров не по наслышке знал как опыт и интуиция Рафика не единожды оказывала неоценимую помощь во многих путаных делах. На которых можно было махнуть рукой и считать их «глухарями».

– Ва-а-а! – протянул Рафик. – Какие люди посетили наши апартаменты. А почему, без охраны?

– Я, все еще мелко плаваю, – сокрушенно вздохнув, проговорил Игорь, пожимая руку!

– Значит, и не зазнался еще – это же хорошо. Проходи, рассказывай, как жизнь, что к нам привело?

За его не принужденным приветствием, чувствовалась какая-то внутренняя усталость, а большие черные глаза, тем не менее, сверлили гостя озорными искорками. Рафик знал, что Захарова всегда угнетал запах формалина, хлорки, мертвых тел и прочих атрибутов, присутствовавших в подобных заведениях.

Игорю вспомнилась история, из-за которой Рафику прилепилась кличка «Большой Раф».

Именно так прозвали его студенты, из медицинского института, пришедшие к нему на практические занятия, много лет назад. Когда он, чтобы как-то скоротать время, кормил их холодной кашей в своем кабинете, из-за затянувшихся мероприятий по подготовке к вскрытию очередного покойника.

Когда же несколько студентов пришедших на занятие закончили трапезу, а один из них поблагодарив за обед, посетовал на то, что каша была холодная, то Рафик абсолютно спокойно заметил, что труп старика очень долго лежал в холодильнике. Эта фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы, так как гостей стало мутить, а одного из них, тщедушного, невысокого роста, вдруг покинуло сознание и Рафику с его могучей комплекцией пришлось подхватывать незадачливого практиканта под мышки и нести в коридор, с последующем оказанием помощи.

С тех пор его и стали величать за глаза «Большой Раф».

– Да, я то живу, хлеб свой ментовской жую, а к тебе судьба закинула по поводу одного суконца. Попросил меня Морозов по старой памяти подмогнуть.

– Кто именно? – кряхтя и тяжело дыша, уточнил врач. Занимая место, за своим столом.

– Да, некто Архипкин Сергей Сергеевич.

– А-а-а-а, – разочарованно протянул тот. – Был такой у нас дохляк. Я его сам резал.

– Меня не интересует официальная хроника, – поморщившись выдохнул гость, – меня интересует твое особое мнение.

– Особое мнение, – задумчиво проговорил Рафик. – Давай, я тебя кофеем напою, со сливками. Да и пирожки есть с капустой, еще горячие, – хохотнул Рафик. Зная особое отношение своего гостя, к приему пищи в его заведении.

– Спасибо, – пробормотал Захаров, судорожно глотнув. Оглядывая светлый кабинет с казенной мебелью. – Я лучше в другой раз.

– Понятно. Тогда грамульку спирта? Ну, для согрева.

– Да, я за рулем, – отмахнулся Игорь. Разглядывая собранный в полный рост скелет человека, из настоящих костей.

– Да, все мы за рулем, – бормотал тот, позвякивая мензурками. – Это же спирт! Напиток богов! И потом, в течение часа после употребления, никакого запаха. Давай по грамулечке, закусывай пирожками.

– Чего пирожки такие маленькие? – спросил Игорь, опрокинув мензурку.

– Да, ведь студент попался худющий, – прошептал тот тихо, Занюхивая пирожком выпитое.

Захарова действительно, всегда коробила и угнетала, эта специфическая атмосфера морга, с резким запахом формалина, в которой его сотрудники запросто могли трапезничать около вскрытого трупа и обсуждать домашние дела.

– И так, какого же особое мнение? – спросил Игорь. Судорожно проглотив кусок пирожка.

– А особое мнение, заключается в том, – Рафик сделал много значительную паузу, закуривая папиросу. – Заключается в том, что он сам себя искромсал перед смертью.

– Вот те раз! – вырвалось у майора. – Как это? Как это сам?

– Не знаю, – пожав плечами, буркнул Рафик. – Официально придраться не к чему! Под его ногтями, частицы его мяса с кожей…, вот так-то. Случай конечно странный, слишком долго я уже жмуриков режу, но добавить ничего не могу, Тебе приходилось присутствовать, когда описывали труп?

– Да, конечно, – майор пожал плечами. – Одежда вся в лохмотья превратилась, местами куски мяса из тела с одеждой вырваны. Разве может человек нанести себе такие травмы?

– Выходит, что может! Еще как может!

– Что это нам дает?

–. Само по себе конечно вроде ни чего особенного, – Рафик, стряхнув пепел и прищурившись, посмотрел на гостя, – перебрал мерзавец, делов – то! А, с другой стороны, в моей практике такого я еще не встречал. Это же боль адская!

– Как это можно объяснить?

– Поверхность больших полушарий головного мозга можно разделить на четыре области, – проговорил тот задумчиво. – Лобную, височную, теменную и затылочную. Все они соответственно имеют разные функциональные значения. Например, в затылочной области расположены центры зрения, в височной центры слуха, в теменной – двигательные центры.

– И, что все это нам дает? – вновь спросил Захаров закуривая.

– А, то, что у этого дохляка, часть теменной области с аномальными изменениями.

– Как это?

– Капилляры у него в этом месте другого цвета.

– Получается, что алкоголь надавил на это самое место так, что он сам себя растерзал? Странно все это… Может, он болен был чем-то?

– Может быть и так, пока ничего сказать не могу.

– Какими у него должны быть симптомы?

– Как минимум боли в теменной области. Нужно так же обратить внимание, не ставили ли ему диагноз, связанный с нарушениями в промежуточном мозге. Именно там сосредоточены двигательные центры – управляющие разнообразными движениями.

– Хорошо, понято. Есть еще, что-то?

– Сейчас, кофейку налью. Будешь?

– Нет спасибо, я, сгораю от любопытства, – признался Игорь.

– Смотри, не сгори совсем. Так вот, все психические процессы имеют рефлекторную природу. Согласен со мной?

– То есть, они возникают не сами по себе?

– Совершенно верно, они всегда возникают в ответ на те или иные раздражения внешней или внутренней среды. Вся гамма рефлексов крайне разнообразна, возьми, например внезапный укол пальца, рука отдернется, а при виде или запахе пищи появится, что?

– Слюна! Однако, я чего-то не улавливаю, к чему все это ведет?

– А ведет это нас к тому, что при ярком свете зрачки сокращаются, а в темноте расширяются.

– И, что…?

– А, то, что у трупа зрачки были сокращены, хотя пропал он ночью, как мне сказали и погиб той же ночью. Возникает вопрос…

– Откуда взялся свет?

– Абсолютно верно, рефлексы всегда начинаются с нервного возбуждения, вызванного каким либо внешним или внутренним раздражением. И лишь потом заканчиваются определенной реакцией организма.

– По морде этого Архипа видно, что его кто-то или что-то напугало, – задумчиво проговорил Захаров, поигрывая в руках мензуркой.

– Смотри, не заиграй стопочку, вещь казенная, – назидательно произнес Рафик, – А, что касается его, как ты говоришь, морды… Да, пожалуй, что-то или кто-то его очень сильно напугал, только здесь тяжело найти какую-то связь или выстроить, что-то логически.

– Почему?

– Видишь ли, на наши органы чувств всегда воздействуют многочисленные и разнообразные предметы и явления. Между тем в каждый отдельный момент не все они воспринимаются с одинаковой ясностью и отчетливостью.

– Это как? – не понял Игорь.

– Ну, только некоторые из них становятся объектами восприятия. Например, мы с тобой наблюдаем футбольный матч.

– Так и…

– Мы видим публику на противоположных трибунах, стадион с воротами?

– Ну, видим…

– Видим игроков обоих команд, слышим крики, свист и так далее. Все это в совокупности составляет сенсорное поле, в котором отражается постоянно меняющееся в картинках футбольное состязание.

– И к чему мы приходим?

– А к тому, что в этой общей картине мы с тобой в каждый данный момент выделяем какие-то отдельные части, которые воспринимаются с большей отчетливостью, чем другие, – проговорил Рафик задумчиво. Стряхивая с халата упавший пепел.

– Например, удар по воротам или неудачную передачу мяча?

– Вот именно, все это отдельные объекты восприятия, выделенные из общего поля, которое по отношению к ним составляет как бы фон.

– Значит, для того, что бы понять и размотать клубок с этим Архипкиным, нам нужно выделить объект из общего фона, который он видел перед смертью?

– Всего лишь, – поддакнул Рафик.

– Спасибо, отец родной, утешил. Как же его выделить?

– А, это уже вам виднее, – развел руками собеседник. – Могу лишь констатировать, что при эмоциях у человека усиливается выделение адреналина, значительно увеличивается содержание сахара в крови.

– А у нашего знакомого содержание всего этого?

– Выше крыши!

– Понятно, значит, осознавал мертвец, что творится вокруг него!

– Безусловно, хотя и под градусом был, – поддакнул Рафик, наливая кофе.

– А можем мы предположить, что на этого Архипкина как-то могло повлиять то, что он смотрелся в зеркало?

– Видать, хорош у меня спиртяшка, если ты такие думки думать начал, – усмехнувшись, съязвил Рафик.

– Нет, я серьезно. Может как-то зеркало повлиять на поведение человека?

– Да, как оно может повлиять? – пожав плечами, пробормотал врач. – Чушь это собачья… Хотя…

– Что хотя?

– Понимаешь…, я знаю, что в магии зеркало, по-моему, является инструментом выхода в тонкие энергетические пространства.

– Выходит, что…

– Погоди, дай подумать. Ну, и вопросик? Давай рассуждать.

– Давай, – согласился Игорь, доставая очередную сигарету.

– Человек воспринимает мир через хрусталик глаза.

– Так.

В глазу человека изображение переворачивается. Грудные дети видят мир перевернутым до шести месяцев, и затем в процессе контакта с взрослыми ребенок ставит мир на свое место.

– Любопытно и что?

– Подожди… В мозгу зрительные пути перекрещиваются, левое идет в правое полушарие, а правое – в левое, и в тоже время сохраняются прямые пути.

– Выходит глаз видит как прямые, так и перекрещенные изображения вместе?

– Выходит так, а еще выходит, что каждый предмет имеет свой фокус восприятия человеком. А прямое зеркало является продолжением окружающего мира без перекрестка, и на изображении в зеркале мы свою левую руку видим справа. Черт его знает, пока ничего не могу сказать.

– Ну ладно, – проговорил Захаров, глядя на часы, – побегу я, хотя нет, еще вопрос. А можно заставить человека делать что-то путем внушения? – спросил он вставая. – Но так, чтобы тот не знал об этом?

– В медицине есть понятие, замаскированное внушение.

– Вот как?

– Да, это когда больному дают слабое полеативное средство.

– Какое?

– Ну, например, валериановые капли, а к ним в придачу назначают диету, но при этом, как бы, между прочим, настраивают его на ожидание положительного эффекта.

– И помогает? – спросил Захаров, думая о чем-то своем.

– Кому как, – ответил Рафик, разводя руками.

– Да, по всей видимости, валериановые капли это не к нашей истории. Ну, я побежал, если будут новости, звони. Да, чуть не забыл. Сегодня в управе следователь застрелился.

– Я знаю, вскрытие уже сделали.

– Ну и…?

– Криминала нет.

– Может диагноз одинаковый с Архипом?

– Да, нет тут вообще все без вопросов.

Сделав звонок от Рафика Морозову и получив до вечера время на личные нужды, он, с чувством выполненного долга, отправился домой. Какого же было его удивление, когда выйдя из лифта и подойдя к своей двери он не нашел свою «контрольку», которую всегда оставлял небрежным движением руки уходя из дома. Это могло означать только одно, в его отсутствие кто-то побывал в квартире или находится там, в настоящий момент. Эта неприятная новость заставила мгновенно сгруппироваться, застучать молоточками в висках. Сделав шаг в сторону, он достал из кабуры скрытого ношения пистолет, вслушиваясь с напряжением в повизгивание Тимура, которое говорило о том, что в квартире все в порядке. Вздохнув наконец с облегчением, он внимательно осмотрел замочные скважины. На одной из них ему бросилась в глаза свежая царапина, он даже потрогал ее пальцем, словно сомневался в ее подлинности.

«Значит, кто-то ковырял замок?» – подумал он, прислушиваясь к повизгиванию собаки. – «Значит, и закладка неспроста упала? Интересно сбили ее случайно или все-таки упала при открытии двери?»

Он медленно открыл металлическую входную дверь и замер от неожиданности. Вторая дверь была открыта настежь. Жестом он положил собаку на пол и, стараясь не шуметь, обошел всю квартиру. Но все его попытки обнаружить в квартире хоть намек на чье-то присутствие оказались тщетны. Все вещи в комнатах стояли на своих местах, и вообще в квартире был порядок.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал он, садясь за кухонный стол. – Я точно помню, что закрывал двери и поставил контрольку. Нет, надо вывести собаку и капитально отоспаться. – Пошли гулять, лохматый бес, – проговорил он, похлопывая собаку по загривку. – Зови Тишку и пошли.

Весеннее солнце не спешило радовать жителей города, и на место робкого тепла, весеннего дня с холодными вздохами ветра врывался весенний вечер. Захаров поежился и, подняв воротник, медленно двинулся вслед за собакой. Район, в котором семья Захарова получила квартиру, относился к спальным новостройкам. Каждое утро разъяренные толпы новоселов штурмом брали автобус за автобусом, пытаясь успеть ко времени на свои рабочие места. Именно таким образом население района значительно сокращалось, и целый день вся инфраструктура сферы обслуживания находилась в скучающем состоянии, И лишь к вечеру, трудовой народ начинал съезжаться со всех концов города. Чтобы сладко выспаться и на следующий день с новыми силами пытаться уехать в центральные районы города, ругая при этом архитекторов, мэрию, все власти вместе взятые и весь белый свет в придачу.

Захаров всегда любил пройтись и подышать не загазованным воздухом, именно в те часы, когда основная масса людей была еще занята на работе.

Подойдя к магазину, Игорь жестом посадил собаку у входа, и уже протянул руку к двери, как рядом раздался скрипучий неприятный голос:

– Какая большая и умная собака.

Проговорил сутулый, неопределенного возраста человек, в обносках явно с чужого плеча. Неприятные, бегающие глазки на фоне небритого лица и острого с горбинкой носа казалось, жили сами по себе. Из-под затасканного до дыр плаща, перехваченного куском бельевой веревки, выглядывал грязный свитер, рваные башмаки довершали удручающую картину.

– Вы, что-то хотели? – спросил майор, глядя на выцветшие спортивные штаны, отвисающие в коленках.

– Я, просто увидел вашу собаку… – начал, было, тот и запнулся на полуслове, опасливо глядя на оскалившуюся морду Тимура.

– Фу, фу, – грозно проговорил Захаров. – И так вы, что-то хотели спросить?

– Я, говорю, хотел узнать, много ли кушает такая собака? – прохрипел, простужено незнакомец.

– Чуть меньше, чем свинья. Вас еще, что-то интересует?

– Да, если позволите.

– Валяйте, – пожав плечами, проговорил Игорь.

– Мне право не удобно, просто я подумал, если человек вашего достатка может позволить себе держать такую собаку, то не сможет ли он подать на кусок хлеба, старому больному человеку.

– Вот возьмите, если вас устроит мелочь, извините, я тороплюсь.

– Да, поможет вам Господь, я буду молиться за вас, – залепетал нищий в след.

Оставив собаку у входа в магазин, Захаров зашел внутрь. Где не спеша набрал полную сумку консервированных продуктов. И так же не спеша подошел к кассе, заняв очередь. Как вдруг его внимание привлекли истерические крики, доносившиеся с улицы. Предчувствие чего-то недоброго, заставили его рассчитаться без очереди, и под негодующее возмущение людей, выскочить на улицу. Собака, сидевшая у входа исчезла, а из-за магазина в проходном дворе раздавались женские вопли.

– Уберите собаку! – верещала женщина истерично. Судорожно прижимая к груди девочку лет пяти. Ее глаза полные неподдельного ужаса, не мигая, таращились на противоположную сторону, где на тротуаре навзничь лежало тело бродяги. Тимур же поставив передние лапы ему на грудь, в напряженной позе, наблюдал за бедолагой, тихо рыча при этом. Казалось еще секунда, и он вспорет клыками шею несчастного.

– Ти-и-мур! Фу-у-у! – рявкнул Игорь, задыхаясь от злости. – Ко мне! Фу! Собака с явной неохотой посмотрела в его сторону и, поджав хвост, с обиженным видом побрела к хозяину.

– Безобразие! вопила женщина. – Развели тут псарню! Людей всех по перепугали! Я, буду жаловаться!

Извинившись за причиненное беспокойство и пообещав, что впредь ничего подобного не повторится, Захаров взял собаку «на поводок» и поспешил домой. Эта история произвела на него тяжелое впечатление. Его собака, которой он всегда гордился, и которая имела несколько наград, полученных на выставках, повела себя как безродная дворняга. Это было вдвойне неприятно, еще и потому, что Захаров посещал клуб служебного собаководства и считался там одним из лучших кинологов.

Придя, домой, он закончил воспитание собаки и, загрузив в холодильник купленные продукты, отправился спать.

Прошло несколько часов, прежде чем его беспокойный сон оборвал лай собаки. Он с трудом поднял голову и уставился на пса. Сомнений быть не могло, Тимур среагировал на чужого человека, глядя на входную дверь, и подал голос.

– Кто там? – хрипло крикнул майор, надевая махровый халат. Звенящая тишина словно проглотила ответ незваного гостя. Тогда он осторожно вернулся в зал, взяв пульт дистанционного управления и включил телевизор на нулевой канал. Купленная несколько лет назад система скрытого наблюдения высветила на экране пустую лестничную клетку.

– Это еще, что за дела такие? – пробормотал он, открывая входные двери.

У входной двери действительно никого не было, тишину подъезда лишь нарушало гудение работающего лифта.

Теряясь в догадках, Игорь закрыл дверь и, поискав в вещах висевших на вешалке сигареты, достал из кармана куртки пачку, прошел на кухню.

– Кто же это мог быть? – спросил он, глядя в морду пса.

Тот, вильнув хвостом, с виноватым видом пошел на свое место к двери.

Докурив сигарету и не найдя ответа на свой вопрос он отправился в ванную с твердым намерением принять душ.

– Интересно, о чем думал Кирилин или Архипкин с бомжем, – проговорил он, глядя на себя в зеркало. – О чем они думали, какие мысли терзали их перед смертью. А ведь мысль – эта тоже энергия, только более тонкая, ее невозможно зафиксировать приборами. Мысль связывает человека с окружающим миром. Человек выпускает из себя энергетический поток на предмет, который он хочет познать. И человек, и предмет в этот момент составляют единую систему. Люди воспринимают определенное качество предмета и всех окружающих вещей или явлений, то есть воспринимают мир в виде символов. Видимо поэтому древние индейцы называли видимый мир «майя» или иллюзия.

Внезапная волна удушья и спазмы в области гортани, заставили его схватиться руками за ворот халата, словно кто-то невидимый пытался свести с ним счеты. Неприятные явления длились не более минуты, которые Игорю показались целой вечностью. Хрипя и отплевываясь, он открыл кран с холодной водой и, не раздумывая, сунул голову под струю воды. Дождавшись пока с потоками воды улетучится неприятное состояние, он медленно поднял голову и посмотрел на свою взъерошенную физиономию в зеркале, по которой градом текли капли воды, срываясь на пол.

– Это еще что за новости? – пробормотал он, вытираясь полотенцем.

В ту же секунду в прихожей раздался мелодичный вой звонка, на который Тимур среагировал поднятием шерсти на загривке и оскалом зубов.

– Тихо, тихо, – прошептал Захаров, укладывая собаку на пол жестом. – Кто там? – крикнул он, стараясь придать голосу спокойную тональность. Ему пришлось на цыпочках подойти к двери и, не заглядывая в глазок повторить вопрос. Неизвестный гость за дверью хранил молчание.

Тогда Игорь медленно, стараясь не шуметь, вернулся в зал и включил телевизионный-охранный сканер. На экране была изображена лестничная клетка, на которой к его изумлению никого не было. Серия коротких нетерпеливых звонков повторилась, вновь отражаясь на экране в виде помех. Хозяин квартиры с беспокойством вслушивался в звонки и не видел на экране своих гостей.

Ничего, не понимая, он окинул взглядом уютно обставленную гостиную и, остановив взгляд, на баре, стоящем в зале, пошел к нему. Мягкий свет зажигающийся, при открывании дверцы залил стоящие бутылки разного калибра и конфигурации, янтарным светом. Подумав, он выбрал бутылку коньяка и, взяв стопку сел в мягкое кресло. Сделал несколько крупных глотков Захаров чуть поморщившись, уставился на экран телевизора. Там медленно прошагала соседка с дочкой, разговаривая о чем-то, оживлено жестикулируя.

Сделав еще несколько глотков. Захаров неторопливо закурил и, выпустив облако дыма, протянул руку к телефону. Набрав номер и дождавшись ответа телефонистки, попросил соединить его по добавочному телефону. Назвав абонентский номер, он попросил дежурного офицера установить по номеру хозяина «БМВ», которая пыталась «вести» его днем.

– Я перезвоню вам минут через пять, – ответил дежурный.

– Хорошо, я подожду, – пробормотал Игорь, опустив трубку на рычаг.

Положив трубку, Захаров снял тапочки и, положив ноги на журнальный столик, уселся в кресло поудобнее.

«Надо будет до приезда моих, выбрать время, да протереть везде пыль, – подумал он, глядя на легкий налет пыли на журнальном столике. – Пропылесосить ковры на стенах да паласы на полу… Что же это были за звонки? Неужели мне все это показалось? – подумал он. – Но ведь на них и собака реагировала? А у дверей никого не было… Странно все это. Как же разобраться во всем этом? И не расскажешь никому – засмеют! Нужна какая-то мысль, чтобы как Архимеду выйти из положения. Мысль, что такое мысль? – размышлял он, рассеяно смотря на экран телевизора, где, словно в калейдоскопе мелькали развлекательные клипы. – Мысль внутри нас, ведь это, пожалуй, программа к действию. То есть мысль попадает в кору в виде программы будущего действия. Человек готовится что-то сделать, он, прогнозируя будущие события, словно проигрывает их, как бы уходит в будущее. Затем программа уходит в подсознание, и все тело медленно готовится к действию. – Кто же это писал? Кажется Сеченов, про то, что мысль – это готовность организма к будущему действию. И, что это мне дает? Да, пожалуй, пока ничего».

Звонок прервал цепь его тягучих рассуждений, он на какое-то мгновение даже не понял, что это звонит.

– Да, – бросил он в трубку.

– Машины, за номером указанным вами не существует в природе.

– Даже так? – с интересом уточнил Захаров.

– Вас еще интересует, что-либо? – ответил на другом конце дежурный.

– Нет, все. Большое спасибо, – проговорил Игорь вставая. – Отсутствие результата, тоже результат…

Вновь зазвонивший телефон заставил его опять прервать свои умозаключения.

– Слушаю вас, – проговорил он, хлебнув из бутылки. Вместо ответа в трубке повисло молчание.

– Ну, говорите же, если позвонили, – спокойно проговорил Захаров. – Хватит дышать томно.

Вместо ответа телефон ответил гудками отбоя.

– Мне все это, начинает ужасно нравиться! – со злостью прорычал он, швырнув трубку.

Подхватив лежащего на паласе кота, он бесцеремонно положил его рядом с собой на диван, и, вытянув ноги, попытался расслабиться. Инстинкт самосохранения пульсировал внутри, словно раскаленная игла. Серия непонятных звонков выбивала из равновесия, она не давала даже намеков на объяснение всего происходящего. Провалявшись около часа он, наконец встал, накинул халат и направился на кухню.

«А ведь у христиан, у каждого человека существует ангел-хранитель, а у древних греков было специальное божество, кажется двуликий Янус – с лицом спереди и сзади» – подумал он, глядя на своего двойника в темном окне. – Да, хорошо иметь своего ангела-хранителя, да еще в двух лицах! Кажется, у индусов при соответствующей тренировке, человек может встречаться со своим двойником, да, точно о двойниках упоминается в древней литературе».

– Чушь какая-то, – пробурчал он, тряхнув головой.

Внезапная боль в сердце, словно невидимый кинжал вспорола его тело, сломала пополам, опустила по стене на пол. Он попытался отдышаться, но не понятно по каким причинам, подпрыгнувшее давление, раскаленными молоточками застучало в висках.

Закусив нижнюю губу и зажмурив от боли глаза, он медленно поднялся на ватных ногах, и направился к ванне.

Холодные струи воды, понемногу дали возможность отдышаться и притупили боль.

Что же это за напасть такая? – прошептал Игорь. Повернув голову он поймал взгляд Тимура, полный тоски и отчаяния.

Последнее, что он запомнил, так это пол в ванной комнате, который он сам выложил импортной плиткой, и который вдруг метнулся навстречу, больно ударив в лицо. На этом его сознание померкло, и он провалился в какую-то черную преисподнюю. Он не знал, сколько пролежал на холодном полу и уж, тем более что стало тому причиной. Сквозь дремучую, липкую паутину беспамятства к нему медленно пробилось, что-то такое родное, теплое и вместе с тем шершавое.

Все, все. Ну, хватит, – прохрипел он наконец. Тряся головой, пытаясь рукой отогнать собаку? – Что же это за напасть такая? – бормотал, он с трудом вставая. – Это, что-то новенькое! Неужели так коварна подкрадывается старость?

Не прошло и часа, после непонятного приступа, как в дверь опять настойчиво позвонили. Захаров резко встал и решительно направился к входным дверям, за которыми стоял улыбающийся Смирнов.

– Вот это да! – воскликнул гость, поздоровавшись. – Вы, мистер никак насиловать кого-то пытались? Или хулиганы поколотили?

– Заходи, не юродствуй, – отозвался хозяин, закрывая двери за гостем. – Не поверишь…, стало плохо в ванной.

– Пить надо меньше, – хохотнув, бросил гость. Вешая куртку на вешалку. – Морозов как чувствовал, зайди говорит к майору, холостяку приятно будет. Ну, а заодно говорит и оперативку проведете на дому. А у тебя тут смотрю дела непонятные разворачиваются.

– Да, проходи уже! Какие дела? – пробурчал хозяин. Осторожно трогая припухшую щеку. – Говорю же, что плохо стало…, никогда такого не было. Пить будешь чего-нибудь?

– Разве, что от кофе не откажусь, – нахмурившись, пробормотал гость. – Значит, зайди в госпиталь, могу завтра подкинуть, прямо с утречка. А еще лучше, собирайся и заночуешь у меня, что-то видок твой мне не нравиться. Тебя Томара моя посмотрит, таблетку какую-нибудь съешь. А заодно и дела наши обсудим! Ну, как тебе мое предложение?

– Чувствую я себя конечно неважно, – признался Захаров, задумавшись на минуту. – Пожалуй я приму твое предложение…, я быстро, проходи в зал, садись.

Обсудив текущие дела, а также возможные причины слежки за Игорем, старые товарищи перебрались в соседний дом, в квартиру капитана Смирнова. С которым Захаров служил когда-то не один год, в одном из подразделений ГРУ, и в деловых качествах которого, имел не единожды возможность убедиться. Небольшая двухкомнатная квартира, обставленная самым необходимым, да несколько боевых орденов и медалей – это все, чем Родина отметила добросовестную службу капитана Смирнова. Который уже давно спал, а его могучий храп казалось, висел в каждой комнате. Захаров же сидел на кухне и в гордом одиночестве, менял ненавистные компрессы, которые со слов самого Смирнова должны «вытянуть» всю опухоль. Дымил сигарету за сигаретой все пытаясь проанализировать то ситуацию с Архипом, то про странное недомогание, то про странные звонки.

Дождавшись долгожданного звонка будильника, который и поднял хозяев, Игорь, сославшись на то, что нужно побриться и принять душ, отправился к себе.

Выйдя из кабины лифта. Захаров внимательно осмотрел свою металлическую дверь. Закладка, которую он оставил поздно ночью, когда уходил к Смирнову, находилась на своем месте. Облегченно вздохнув, он вставил ключ в замочную скважину и, открыв двери, шагнул в прихожую.

То, что в квартире, в его отсутствие, что-то произошло, он понял, практически сразу, как только включил свет. Впервые за несколько лет, его не встретил Тимур, а все вещи, висевшие на вешалке, валялись на полу. Казалось, что кто-то с ненавистью терзал и кромсал их, стараясь разорвать на куски поменьше.

Не обращая внимания на бешеный стук сердца, он резко выхватил пистолет и сжав холодную рукоятку, медленно, затаив дыхание, двинулся по коридору, держа наготове оружие. Следы пребывания в квартире посторонних наблюдались повсюду, казалось, что злоумышленники, что-то искали, разбивая и уничтожая со злостью все на своем пути. Ему вдруг показалось, что в одной из комнат кто-то тяжело вздохнул. Сжавшись, словно пружина, он ударил подошвой ботинка дверь, ведущую в спальную комнату, упершись в стену спиной. И в ту же секунду влетел туда сам. Среди рваных книг, вещей, хлопьев перьев от пуховых подушек валялись окровавленные внутренности с кусочками шерсти разорванного кота Тишки.

– Что же все это значит? – прошептал Игорь, задыхаясь от ярости. Медленно осматривая обои, забрызганные каплями крови.

Наконец он понял, что среди всеобщего беспорядка, четко просматривалось две закономерности. Первая говорила о том, что злоумышленники не искали, что-то конкретное, а просто крушили все на своем пути. И вторая закономерность свидетельствовала о том, что незваные гости были небольшого роста, не более метра пятидесяти. Потому как все вещи за этой незримой планкой были не тронуты.

– Тимур! – крикнул он наконец. Услышав тяжелый вздох, доносившийся из-под деревянной кровати. – Что случилось, старина? – бормотал он, глядя на взъерошенного пса.

Собака смотрела на него с отсутствующим взглядом. Подернутые желтым налетом белки глаз, оскаленная пасть из которой хлопьями свисала пена с тягучей слюной. Все указывало на то, что пес либо ранен, либо тяжело заболел.

– Сейчас, сейчас я тебя достану, – бормотал Захаров, отодвигая кровать дочери.

О событиях происшедших в следующую секунду он не раз будет вспоминать в будущем, ища ответы на вопросы, он вновь и вновь будет мысленно возвращаться в свою уютную, трехкомнатную квартиру на пятом этаже. Вновь и вновь он будет пытаться анализировать свои поступки, а также поступки окружающих его людей.

Скорее каким-то шестым чувством, он вдруг ощутил какое-то легкое движение. И лишь потом, в падении, закрывая голову вытянутой рукой, он увидел огромную тень, метнувшуюся на него. Острая боль обожгла запястье. Прошло какое-то мгновение, прежде чем он осознал, что это его собственная собака вспорола ему клыками запястье руки.

Выстрел в замкнутом пространстве разорвал тишину с какой-то особой яростью. Тупая пуля, войдя в горло собаки, вырвала на выходе кусок ее затылка, разбросав вокруг студенистые куски мозга.

Ошарашенный таким поворотом событий Захаров лежал на боку, переводя взгляд то на струйку дыма, идущую из ствола пистолета, то на свою руку, стиснутую челюстями собаки. Наконец резкая боль в запястье и кисловатый запах сгоревшего пороха, вернул его к реальности. Сев на пол, он с помощью ствола разжал зубы собаки и, оттолкнув труп любимца, медленно встал. Облокотившись плечом на стену, достал зубами из мятой пачки сигарету и жадно закурил.

Только сейчас он обратил внимание на резкую, все возрастающую боль в области запястья. Собачьи зубы раздавили браслет с часами, который, словно тупая бритва разорвал в нескольких местах кожу с мясом. Из ран теплыми струйками обильно текла кровь, а рукав плаща до локтевого сгиба медленно становился влажным.

– Хорошо хоть вены целы, – пробормотал Игорь, направляясь в кухню. Достав из холодильника пузатую литровую бутылку заморской водки, он закатил рукав, и щедро залил раны, морщась от боли. Затем нашел в шифоньере медицинскую аптечку и наложил на руку повязку, через которую тут-же проступили кровавые пятна.

– Что же это, получается? – спросил он своего двойника в зеркале, садясь на диван. – Тебя, специалиста по собакам, чуть не задрал собственный пес, которого вырастил, которого кормил с соски? Это что-то вообще за гранью понимания. Что же тут могло произойти ночью? Что могло случится с Тимуром? – бормотал он, дымя сигаретой и не находил ответа.

В этот момент зазвонил телефон. Это была дочь, которая сообщила о том, что они с мамой добрались до бабушки и что дела у нее с их приездом пойдут теперь на поправку. Передав привет маме, он пообещал обязательно поцеловать собаку. И лишь, после того как они простились, и гудки отбоя в телефонной трубке подтвердили окончание разговора, он со всей силой, грохнул трубкой по телефонному аппарату…

– Игорь Владимирович, – донеслось из прихожей. – Двери вообще-то лучше закрывать.

– Проходи. Сергей Михайлович, – пробурчал майор. – Извини за беспорядок.

– Собираешься в химчистку? – спросил тот, подозрительно перешагивая через кучи разбросанных вещей, – Что тут у тебя творится? Что с рукой? Почему еще не собран? Порохом воняет? Что ты тут делаешь? Зачем собаку застрелил? Ты что с ума сошел?

– Чего-то я себя не важно чувствую, – признался Захаров, жадно глотая дым. – Ты, езжай наверное, а я в госпиталь мотнусь и подтянусь…, а на беспорядок не обращай внимание…, я потом все объясню.

– Ну, думаю ты знаешь, что надо делать. С рукой-то, что?

– Да так ерунда, заживет, – отмахнулся тот.

После ухода Смирнова, он привел себя в порядок, решив, что уборка в квартире займет много времени и что лучше будет сделать это после визита к врачу, двинулся к выходу.

Зазвонивший телефон остановил его уже у двери. Это был Зайцев, тот самый следователь из УВД, с которым его свел Морозов, на конспиративной квартире.

Из его взволнованного монолога Игорь понял, что он нашел что-то чрезвычайно важное на даче Андрейченко. И, что к нему нужно срочно подъехать, так как везти такие документы одному не безопасно. Уточнив, как его найти, майор побежал в сторону кооперативных гаражей.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил, не успев проехать и двух кварталов все тот же «ручеек». Сомнений быть не могло все тоже «БМВ», с затемненными стеклами, уверенно катилась за ним следом.

Досада на то, что придется потерять какое-то время, бешенно заклокотало в груди.

– Ну, ну, – процедил он не добро. Глядя в зеркало заднего вида. – Сейчас я вам охотку кататься отобью. Пожалуй, это будет побыстрее, чем разбираться с вами через ГИБДД. Любители!

Проехав еще несколько кварталов, Захаров понял, что на сей раз за ним «катятся» отнюдь не любители.

Водитель уверено держал дистанцию, не обращая внимания на «дешевые» трюки преследуемой машины.

– Ладно, волки! – рявкнул майор. Поняв, что оторваться на приличную дистанцию не получится. – Я до вас за городом доберусь, потерпите маленько. Ишь, устроили тут Сицилию, мать вашу!

С этими словами он утопил педаль и стал откровенно нарушать правила дорожного движения, дразня тем самым своих преследователей. Заставляя их принять его игру.

Выехав за город окольными дорогами, он резко свернул с трассы на проселочную дорогу. Захаров мог себе позволить такое, прекрасно понимая, что для того, чтобы убить его, совсем не обязательно было тащиться следом через весь город. Он специально то сокращал, то увеличивал дистанцию, не давая преследователям обойти себя со стороны. Наконец подыскав подходящее место, резко нажал на тормоз. Протяжно взвизгнувшие тормоза, занесли машину, поставили ее поперек дороги, подняв при этом клубы пыли.

Преследовавшая его машина едва успела затормозить, чтобы избежать столкновения и, проскочив метров двадцать по кустам, остановилась.

Открыв дверцу и поставив ноги на землю, майор с деланным равнодушием прикурил сигарету, не переставая боковым зрением контролировать ситуацию. Готовый к любому развитию событий.

Вот дверки «БМВ» одновременно открылись, и из них выскочила несколько бритоголовых крепышей, одинаково одетых в потертую джинсу и кожаные куртки.

«Не менты – это уже хорошо», – мелькнула у Захарова мысль.

– Нет, вы посмотрите! – тут же завопил один из них, как будто приглашая, своих пассажиров в свидетели. – Эта падла перегородила дорогу! А я из-за него чуть «тачку не хлестал». Да я тебя сейчас на куски порву, а ну выходи, волчара!

С этими словами, бритоголовый хотел схватить Игоря за воротник куртки, но не успел. Ловко захватив левой ногой пятку противника, тот тут же нанес сокрушительный удар между ног другой. Взвившись, словно его тело было выстреляно из пушки, он в одно мгновение очутился на груди нападавшего, доля секунды и раскаленный прикуриватель, влетел в разинутый от боли и удивления рот.

Истошный гортанный вопль разорвал тишину пригородной лесополосы.

Двое его дружков, видимо не ожидали столь бурного развития событий, были так удивлены, что на мгновение перестали двигать массивными челюстями, коими перетирали импортные резинки.

– Ну, чего стали, псы? – равнодушно спросил Захаров, разминая кисти рук. – Не как в штаны навалили? Крутые? Да? Мать вашу.

Было видно, что бритоголовые занервничали, переглянувшись, они стали еще сильнее шевелить челюстями.

– Да, я тебя, падла, сейчас «попишу», – зарычал басом один из них и двинулся на Игоря.

Раздался характерный щелчок выкидного ножа.

– Ну, ну, – проговорил майор и зло сплюнул, – давай попробуй.

Резко пнув правой ногой по руке с ножом нападавшего и, мгновенно развернувшись вокруг своей оси, Захаров ударил подошвой ботинка в область виска. И хотя прием был проведен не совсем идеально, но и этого оказалось дос таточно. Еще один из славного семейства дегенератов с выдвинутой массивной челюстью и вдавленным лбом, вытаращив от боли глаза, рухнул на землю, так и не поняв, что же произошло.

Заметив, что оставшийся крепыш был уже совсем рядом. Захаров ушел кувырком через голову, в сторону, от мощного удара биты, раскроившей бы его голову наверняка. Второго удара у бандита не получилось, он смог только замахнуться, Резкий выпад ногой в область сердца, швырнул его на землю, а до Захарова донесся хруст грудной клетки, и сдавленный крик нападавшего.

– Ну, вот вроде и все, – устало проговорил Игорь. Окинув взглядом место сражения.

Ивовые заросли были настолько густыми, что практически полностью скрывали все происходящее от посторонних глаз. И вообще место было идеальным для проведения таких мероприятий. Когда-то тут велись промышленные разработки песка, и теперь все вокруг напоминало лунный ландшафт, который с течением времени утонул в ивовых зарослях, которые упирались в лесополосу.

Проверив пульс у двоих нападавших, и убедившись, что они просто находятся без сознания. Захаров повернулся и двинулся к третьему, который уже успел оправиться от удара и теперь тихонько отползал к кустам, глупо моргая при этом.

– Я, сейчас тебя убивать буду, – проговорил майор, подходя.

– Ты, чё – ё – ё, дурак что ли? – истошно заверещал бритоголовый. Глядя на его перекошенное лицо. – Мы же так, пошутили. Ты чего, мужик?

– А у меня с юмором херово, – ядовито прошептал Игорь. Поднимая увесистую палку. – Сейчас я тебе покажу, как с помощью подручных средств, можно вытащить из человека душу, – проговорил он. Переворачивая пинком бандита на спину.

– Ну, чего ты как пацан, – бубнил тот.

– На кого шестерите? – медленно произнес Захаров, ткнув концом палки в бровь.

– Вах! – крякнул тот, хватаясь руками за глаз. – Ну, чего ты в натуре? Я тебе чего пацан, что ли? – еще пытался хорохориться уркаган. Не внятно шепелявя распухшим языком, источая резкий запах паленого мяса.

Захаров. владевший в совершенстве навыками, допроса военнопленных в боевых условиях зло усмехнулся и медленно процедил:

– Гляжу я на тебя, кабан и никак понять не могу. Говна ты обожрался или сникерсов?

– А-а-а-а-а, – взвился тот. Получив короткий удар палкой по ключице.

– На кого шестерите? – повторил свой вопрос Игорь. Ткнув палкой в ноздри.

– Это все Валет, Валет! – заверещал тот. – Это все он! И машина его! Я езжу по доверенности! – частил шофер, заливаясь слезами. Которые, стекая смешивались с сочившейся из разбитой брови кровью. – Я, больше ничего не знаю. Ты мне нос сломал в натуре!

– Я тебе сейчас не только нос сломаю, я тебе сейчас голову отщипну, – начал, было, майор и осекся.

Его внимание переключилось на стоящее поодаль «БМВ». Ему показалось, что там, в его салоне, возникло какое-то движение. Не меняя положения тела, он скосил глаза в сторону машины. Так и есть, кто-то опустил до половины заднее стекло, а из темноты салона появился подрагивающий ствол автомата.

Мгновенно среагировав, майор ударил пленника палкой по лбу, а сам, кувыркнувшись несколько раз, оказался в ложбинке. В тот же миг приоткрытое окно разорвалось грохотом автоматной очереди, а раскаленный металл, тугой струёй вспорол лежащего на земле водителя.

– Сколько же вас там? – с досадой прошептал Захаров, злясь на самого себя. – Чуть «не обули», как пацана.

– «Ту-ту-ту-ту-ту!» – застучал вновь автомат, взбивая вокруг причудливые фонтанчики из песка.

– Так, понятно, еще один любитель, – проговорил он, прислушиваясь к тому, как защелкали пули по камням, гораздо выше.

Быстро осмотревшись по сторонам, Игорь пришел к выводу, что место, где можно «чинить» разборки, конечно же, отвечало большинству требований. За городом, вдали от любопытных глаз, на проселочной дороге, среди ивовых зарослей. Нет тебе ни дачников, ни случайных прохожих или машин. Однако все эти преимущества имели место при рукопашной схватке. Когда же в дело вступила тяжелая артиллерия в виде автомата Калашникова, да еще в километре от поста ГИБДД, где звуки автоматных очередей, конечно же, уже услышали. А это меняло все расклады, так как появление в лучшем случае патрульной машины, а в худшем грузовиков с ОМОНом вообще не входили в планы Игоря. Все эти затяжные бои с последующим составлением протоколов и объяснений ни как не совпадали с его намерениями побыстрее встретиться с капитаном Зайцевым.

Именно поэтому он стал лихорадочно искать пути к отступлению. Тем временем один из нападавших на него мордоворотов сел на землю, держась при этом за голову руками.

– «Ту-ту-ту-ту», – раздалось вновь.

На сей раз, пули звонко зацокали по потрепанным «Жигулям» майора.

– А-а-а-а-а! – вдруг истошно зашелся сидевший на земле. Держась за локоть правой руки.

Видимо одна из пуль, срикошетив, зацепила ему руку.

Воспользовавшись замешательством, Захаров короткой перебежкой сменил позицию и теперь явно имел все шансы разобраться с горе-стрелком, который даже не соизволил покинуть машину. Все говорило о том, что преследователи не ожидали такого поворота событий и были явно не готовы к ним.

Новая позиция значительно увеличивала обзор и позволяла переломить ситуацию, но осмотревшись, он вдруг увидел метрах в двухстах патрульную милицейскую машина, которая медленно двигалась в их сторону.

Эта новость была явно не из хороших. Захаров понял, что его коллеги будут теперь останавливать любую машину, а значит и выскочить отсюда на машине становилось невозможным. А задержание с последующим оформлением всех формальностей, могло вылиться в несколько часов, в лучшем случае. А это явно давало накладку на встречу с Зайцевым, который уже сидел где-то за городом, на даче Андрейченко. Да, еще с настоящей бомбой по его словам, в виде записей погибшего следователя. Все было бы ничего, и майор особо не волновался бы, если бы не фраза Зайцева о том, что ему показалось, что его кто-то «ведет». А это уже было серьезно, это уже могло вылиться в непредсказуемые последствия.

Поэтому Игорь избрал тактику тихого отхода. Бросив автомобиль с пробитыми скатами, он пригнулся и короткими перебежками стал уходить через ивовые заросли в сторону трассы, пробираясь местами через камыши под истеричный лягушачий гомон. Уже поднимаясь по насыпи к снующему потоку машин до него донеся вой милицейских сирен и яростную стрельбу, которая впрочем, быстро оборвалась.

Он долго не мог остановить попутную машину, так как его перепачканный вид видимо не внушал проезжающим особого доверия.

Наконец ему удалось остановить МАЗ, груженный щебнем и, пообещав водителю, приличное вознаграждение он, откинувшись на спинку сиденья, сделал вид, что задремал. Ему не хотелось обсуждать никакие темы, уместные в данной ситуации. Он просто хотел свести в какую-то логически осмысленную систему все происходящее. События помимо его воли разворачивались, словно по какому-то дьявольскому сценарию с все нарастающей скоростью. Гибель Архипа, который, по мнению Рафика сам вспорол себе горло, нападение собственной собаки, потом это непонятное, ничем не обоснованная слежка шестерок Валета. Да, конечно же, он слышал про этого авторитета преступного мира, да он зал, что его группировка хорошо организована. Но причем тут слежка? Что ему бандиту было нужно от него, Захарова. Он вспомнил историю как этот самый Валет, сделал головокружительную карьеру в преступном мире за короткий срок. Все вехи его доблестного пути проходили так или иначе по костям своих врагов или корешей, а начинал нынешний авторитет с должности рядового боевика и кликуху ему эту «приклеили» в ту пору. Шли годы, рос его зэковский стаж, рос авторитет. Его уже не решались называть в разговоре Валетом, но эта кличка плотно муссировалась за его спиной.

«Зачем же этому Валету знать, чем я занимаюсь и куда я передвигаюсь? Нет, не спроста все это. Может, эти желания вытекают из каких-то других дел? Которые были раньше и по которым мелькали люди этой группировки? Надо будет посмотреть архив, – подумал он. – Почему же чувство опасности не проходит, не становится хотя бы смазанным? Ведь любые чувства длятся какое-то время, временем непосредственного действия причины, которая их вызывает или временем воспоминания о них. Человек смотрит футбольный матч, испытывая сильное чувство, наблюдая игру в футбол, но оно проходит по окончании матча. Он может вновь испытать это чувство, воспроизводя в памяти картину данного матча. Я же с некоторого момента не могу переключиться на спокойный ритм. А почему? Я просто испытываю своеобразное беспокойство или неудовлетворенность, потому что не понимаю относящихся к данным явлениям обстоятельств, их связи друг с другом. Да, видимо это одна из причин такого состояния. Ведь приятное чувство легкости мышления возникает тогда, когда мысли текут свободно, упорядоченные факты выстраиваются в логическую последовательность. Побыстрее бы они выстроились в эту самую логически последовательную цепь».

Наконец груженая машина сбросила скорость и, взвизгнув тормозами, остановилась на обочине дороги.

– Прибыли, сударь, – проговорил шофер, вытирая руки о свою рабочую куртку. – В хорошем месте у вас участок, природа, воздух, рыбалка опять же. А у меня говно одно, теща взяла сразу за городом, чтобы значит, близко было, а там камень на камне, прости господи!

Рассчитавшись с шофером. Захаров направился по едва заметной дорожке, которая петляла среди березовой рощи. Чистый воздух кружил голову, отвлекал от тягостных мыслей и чувств. Умывшись у колодца и напившись ледяной воды, он торопливо зашагал дальше.

Вскоре деревья закончились, а тропинка уперлась в глухой забор садоводческого товарищества, ему около часа пришлось петлять по кривым улочкам, в поисках нужного адреса. Редкие дачники с явной неохотой указывали направление, подозрительно осматривая странного визитера, явно не относящегося к их разношерстной публике, перепачканного болотной тиной. Захарову же было глубоко наплевать на их мнение, по поводу его помятой внешности. Сейчас он был как гончая, которая идет по следу и для которой абсолютно не имеет значения все происходящее вокруг, кроме дичи мелькающей впереди.

Подойдя, наконец, к нужному дому, он внимательно осмотрелся. Никого из соседей на участках видно не было, а дом явно имел заброшенный вид и давно не посещался.

«Что-то тут не так», – подумал Игорь. Глядя на нетронутый песок дорожки ведущей к дому. – «Зайцев внятно назвал этот дом, где якобы он и дождется его приезда. Но на двери висит замок, по дорожке уже давно никто не ходил. В чем же тут дело?».

– И спросить не у кого, не сезон, – пробормотал он, окинув взглядом не большие домики с пустыми участками, на которых уже шелестели молодой листвой садово-ягодные насаждения.

Калитка оказалась не запертой и распахнулась с жалобным скрипом. Не найдя ничего подозрительного он двинулся по дорожке к деревянному дому с закрытыми ставнями. И хотя домик имел более чем скромный вид, говоря о небольшом достатке своего хозяина, тем не менее, все от фундамента с забором до крыши было покрашено заботливыми руками. Поднявшись на высокое крыльцо, Игорь подергал огромный замок и, убедившись, что его давно не открывали, распахнув ставни, заглянул в окно. Нехитрая обстановка подтвердила предположения, в доме никто давно не появлялся.