Спецназовец Лермонтов

«Лимонка» № 18 июль 1995 г.


Кавказ Россия завоевывала не одно десятилетие. И среди многих, кто принимал в этом участие, были три великих русских писателя: Грибоедов, Лермонтов и Л.Толстой.

Первый в 20-е годы прошлого века служил секретарем по дипломатической части у генерала Ермолова. У того самого, чьим именем горские матери пугали своих детей. Об этом знают сегодня почти все. Но кому известно, что тот же самый легендарный генерал имел в разное время 3-х мусульманских жен, каждый раз заключая с их родителями «кебин» (т. е. договор о временном браке). И все эти жены позже, забрав дочерей, возвратились в родные горы и благополучно повыходили замуж. Трех же сыновей с двойными именами — Виктора (Бахтияра), Севера (Аллахаяра) и Клавдия (Омара) — Ермолов оставил себе. И прекрасно воспитал, сделав отличными офицерами. Ситуация — почти по лермонтовской «Бэле», где в роли Печорина — Ермолов. Только конец куда более счастливый…

Сам же поручик Лермонтов, в отличие от Грибоедова, на Кавказе не «служил» — но воевал, дрался, рубился. И погиб, хотя и не в бою и не так красиво, как, вероятно, желал бы.

В 1840 году лейб-гусара за дуэль с сыном французского посланника переводят (а точнее — ссылают) в Тифлис, в Тенгинский пехотный полк. Но поэт добровольно («охотником») напрашивается в экспедицию против Шамиля. В Чечню.

11 июля при речке Валерик (по-чеченски — речка Смерти) состоялось кровавое побоище. Вот что писал сам Лермонтов брату своей возлюбленной: «Нас было всего 2000 пехоты, а их до 6000; и все время дрались штыками. У нас убито 30 офицеров и до 300 рядовых, а их осталось на месте 600 человек… вообрази, в овраге, где была потеха час после дела еще пахло кровью». Об этом же чуть позже, в сентябре, поэт напишет:

И два часа в струях потока

Бой длился: Резались жестоко

Как звери, молча, с грудью грудь,

Ручей телами запрудили.

Хотел воды я зачерпнуть…

(И зной и битва утомили

Меня), но мутная волна

Была тепла, была красна.

В том же сражении, уже на исходе боя, шальная чеченская пуля сразит декабриста Лихарева в тот самый момент, когда он будет рассуждать с Лермонтовым о Канте, Гегеле и вечности…

Тогда судьба пощадила поэта, но у многих свидетелей сложилось впечатление, что Лермонтов как бы добровольно искал смерти, и смерти в бою, будто точно, наперед зная, что все равно ему суждена смерть здесь — на Кавказе. А иначе как объяснить, что он после тяжелого ранения Р.Дорохова (человека легендарной храбрости, ставшего прототипом Долохова в романе Л.Толстого «Война и мир») в октябре 1840 года примет под свою команду 100 отпетых казаков и «охотников» — нечто вроде сегодняшнего спецназа. Вот как, по словам очевидца К.Мамацева, вел тогда себя Лермонтов: «Он был отчаянно храбр, удивлял своей удалью даже старых кавказских джигитов… В этом походе он не подчинялся никакому режиму, и его команда, как блуждающая комета, бродила всюду, появляясь там, где ей вздумается, в бою ища самых опасных мест».

И, наконец, третий из великих — Л.Толстой, автор «Набега», «Казаков» и «Хаджи-мурата». В 1851–53 годах он воевал волонтером, юнкером и офицером на Кавказе. И, пожалуй, только он один трезво и мудро осмыслил то, что происходило (и происходит) между русскими, казаками и горцами.

А.Борисов

Загрузка...