Глава 9. Кричи…. Сейчас!

Во рту появился хорошо знакомый ржавый привкус. Сильвана тряхнула головой, отгоняя наваждение, и привычным ловким движением выдернула из трупа кинжал. Сильвана не видела других ран, кроме той, что нанесла сама. Едва заметный порез под левой грудью, почти бескровный. Удар милосердия — прямо в сердце, — однако на губах и шее Лорны тоже была кровь.

В темнице и пыточной клетке Лорна делала вид, что не боится смерти. Обнаженный клинок и валь’киры изменили ее мнение. Но в Подгороде не прощали приговоренных к смерти и не вынимали из петли раньше, чем эта петля ломала хребет, а когда сталь требовала крови, только бьющееся сердце могло усмирить ее голод.

Валь'киры ждали. Мертвенно-бледный свет их призрачных тел поглотил оранжевое сияние свечи. Луна блекнет под светом солнца, здесь же, в подземельях Подгорода все иначе, думала Сильвана. В этом городе под землей, огромном саркофаге для сотен ее подданных, солнце никогда не одержит победы над стылой ночью.

Это живые закрывали глаза трупам, не в силах выдержать их застывшего взгляда. Сильвана глядела в ослепшие глаза Лорны так, словно наделась наконец узнать, почему смерть до сих пор обходит ее стороной. Когда-то она тоже умерла, но так и не узнала, каков он, этот вечный покой в Круговерти Пустоты. Даже сейчас Лорне Кроули довелось узнать нечто, неизвестное Сильване. Уже о смерти.

Бледная и безвольная, как фарфоровая кукла. Сорвись она с цепей, разбилась бы на осколки. Она так и не рассказала, почему Годфри выгораживал ее ценой собственной жизни и что связывало ее с орком и гномом. И не расскажет. Так и будет глядеть куда-то вдаль, с этой своей нелепой розой из красного бархата в волосах, тоже перепачканной кровью, если Сильвана не отдаст валь’кирам приказа.

Случайно оброненное имя Роммата стоило Лорне жизни. Одно слово, значившее так много.

Сильвана перехватила скользкую от крови рукоять. Одно слово, и Лорна вернется из Тьмы на Свет, сменит вечную жизнь на вечную смерть. Одно слово, и Агата вернет ей покорную и послушную пленницу. Не составит труда узнать у нее правду, но это не так интересно. Легко предсказать, что произойдет в этой камере после ее воскрешения.

Истошный крик Лорны Кроули расколет звенящую тишину пыточной, когда до нее дойдет, что смерть отныне в прошлом.Хорошо знакомые ощущения, все еще не забытые Сильваной. Да и как такое забыть… Как не забыть и другой, самодовольный и ледяной голос, что с мучительным наслаждением произнес, когда ее крик, наконец, сошел на нет:

— Теперь ты кричишь, — произнес этот голос, оживший в ночь кошмаров.

Той ночью Роммат, должно быть, сражался в Гранатовом Редуте, а Сильвана встретилась лицом к лицу с Королем Мертвых.

Он не вернется.

С чего бы такая уверенность, спросила саму себя Сильвана. С чего бы ей верить Роммату, что мир спасен от Древних Богов, а та ночь не повторится? Откуда этот голос, где он прячется теперь?

Мерзкий запах крови пропитал даже камни. Сильвана всегда старалась избегать его, ведь ржавый привкус крови пробуждал болезненные и темные воспоминания.

На грани слышимости звякнули цепи, а невидимое колесо пришло в движение, чтобы натужно и со скрипом наматывать ржавые цепи, укорачивая поводок, заставляя пятиться назад, пока лопатки и затылок не упрутся в стену из чистого льда. Бежать некуда. Впереди только смерть и голодный клинок. Ее оружие недостойно сражаться против Ледяной Скорби. Она помнит эти слова и тяжелую поступь, когда стихает звук точильного камня. Он идет к ней, с клинком в руке, небрежно и медленно. Пытки будут продолжаться, пока он не получит желаемого. Смерть не награда, но Король Мертвых присуждал ее всем, кроме Сильваны. И бесконечными были для нее те ночи, полные крови и звона стали.

А однажды, спустя вечность, перед ней появилось зеркало.

— Посмотри на себя. Посмотри в это зеркало, — приказал он глухим шепотом.

Из мутно-серого глянца на Сильвану глядела прикованная к ледяной стене эльфийка. С золотыми глазами и пшеничными локонами, бледная, изможденная и в изорванной одежде — плащ Следопыта Кель-Таласа едва держится на ее плечах, ведь серебряная застежка в виде лука давно сломана. В отражении она видит и его тоже — тяжелый темный плащ и кованые доспехи. Видит, как лазурное свечение рун будто стекает с острия Ледяной Скорби в руках Короля.

— Запомни себя живой, Сильвана, — шепчет ей Артас. — Запомни. Ты никогда не будешь прежней.

Кричи, молит Сильвана, сделай это раньше, чем он сломит тебя. Ему надоест твоя гордость. Кричи, чтобы он услышал твой крик сейчас, а не когда будет уже поздно.

Но эльфийка плюет в мутное стекло и это вызывает смех палача.

Кричи!…

— За гордость нужно платить жизнью.

Зеркало вспыхнуло, подчиняясь приказу Повелителя Плети. Три призрачных тела с черно-белыми крыльями выпорхнули из его недр.

Кричи же!… СЕЙЧАС!

Сильвана знает — она не закричит. В зеркале отражается взгляд эльфийки, и в нем пылает ненависть. С годами эта ненависть никуда не исчезнет, а глаза навсегда лишатся золотистого цвета.

Они станут рубиновыми. Как ее кровь, что, наконец, обагрила наточенную сталь Ледяной Скорби.

Забытые истинные намерения, спрятанные в самых темных уголках подсознания, окрепли, обрели голос и форму, ожили и вырвались на волю. В первый раз в долгую ночь. Во второй раз здесь, в темнице с мертвым телом и клинком в ее руке.

— Ты напоминаешь меня, Лорна Кроули.

Она ошиблась. Девчонке было далеко до нее. В шаге от гибели Лорна готова была во всем признаться. А в Зеркале Мертвых Душ отражалась решимость, с которой Сильвана, предводитель Следопытов Кель-Таласа, захваченная в плен Королем Мертвым, глядела в глаза своему палачу. Еще живая.

В следующий раз она отразится в нем уже мертвой. И только тогда закричит. А он — снова будет смеяться.

Смеялся ли он, когда увидел армии Орды и Альянса под стенами Цитадели? А когда они взяли крепость штурмом? Сильвана так и не нашла ответ среди тех стен из чистого льда. Она бродила по опустошенной Ледяной Цитадели, слушала, как северные ветра оплакивают Повелителя Плети и не чувствовала себя отомщенной. До тех пор, пока не нашла его.

— Могу я забрать зеркало?

Два генерала Орды долго смотрят в мутное стекло, обрамленное посеребренной рамой. В руках орков лучшие топоры и секиры, отобранные среди трофеев Короля Мертвых. Сильвана различает тихое пренебрежительное: «Женщина», и один из орков едва заметно пожимает плечами. Затем они уходят, заново перебирать единственно стоящие трофеи — оружие, — оставляя ее наедине с зеркалом, что последнее видело ее живой.

С тех пор, как его доставили в Подгород, Сильвана часами глядела в его мутные глубины, будоража воспоминания, такие же нечеткие, как и ее отражение. Однажды она рассказала Рэндалу Сварту, своему доверенному секретарю, на что способно Зеркало Мертвых Душ, обычное с виду украшение интерьера. С чего-то ведь стоило начинать. Она доверяла ему, вместе с ней он прошел ведущий из рабства Плети путь к свободе.

— Моя Госпожа, — прошептал Отрекшийся, — вы не имеет права… Король Мертвых сделал это с нами, но вы… Вы не должны повторять его судьбу!

Она повторила. Шаг за шагом.

Когда-то в главной пыточной Подгорода, еще полупустой, было всего две железных клети. Двадцать ночных эльфов поместились в одну. Вторая стояла пустой, только позже она наполнится. А потом и двух клеток Сильване будет недостаточно.

— Ночные эльфы молчат, госпожа, — будет слышать она каждый раз, появляясь в пыточной камере.

Двадцать. Девятнадцать. Восемнадцать.

— Ночные эльфы молчат.

Пятнадцать. Четырнадцать. Десять живых ночных эльфов. Когда их осталось всего трое, терпение Сильваны истощилось. Она распорядилась, что добьется признания лично.

Дрожащий, испуганный и растянутый на дыбе — жалкое зрелище, не вызывающее азарта. Почему никому не удалось сломить эльфов раньше? Ведь рычаги давления настолько очевидны, что даже скучно. Не нужно размахивать топором, ломать пальца, вырывать зубы. Даже самый обычный клинок может творить чудеса. Небольшой порез и обманчивое обещание, в которое так хочется верить, и вот оно, долгожданное признание, произнесенное захлебывающимся от страха голосом:

— Воргены… Мы можем усмирить… их звериное начало…

Взамен на признание, Сильвана освободила их, как и обещала пленнику — освобожденных из пыточной Подгорода друидов перевели в башню среди руин Лордаерона, замурованную сверху донизу. Она выполнила обещание, правда? И она не собиралась убивать их, о чем и сказала третьему эльфу. Умолчала только о том, что за нее это сделают те самые воргены.

Тогда же Рэндал Сварт перестал глядеть ей в глаза, а затем исчез на несколько дней. Она решила — сбежал, но он вернулся и своими словами подписал себе смертный приговор.

— Я был в Оргриммаре, моя госпожа. Представитель Вождя ждет вашей аудиенции. Тралл хочет знать о судьбе ночных эльфов.

Верный слуга готовый отдать свою жизнь, чтобы остановить ее. Не вышло.

— Помоги мне, Сильвана. Помоги…

Ей не доводилось видеть Роммата таким. Верховный магистр появился в ее кабинете глубокой ночью, взъерошенный, ошалевший.

— Я рассказывал тебе про эльфийку крови, — шептал Роммат, заламывая руки. — Парни из Южнобережья убили ее. Сегодня Альянс оправдал их. Люди не стали слушать эльфов крови. Она была так молода… Она была меткой лучницей и хотела стать одним из Следопытов, совсем как ты… После суда я дождался ночи. Я следил за ними, хотел припугнуть, чтобы мерзавцы сознались… Но я… Я не рассчитал свои силы. Магия привлекла стражу Южнобережья. Меня пытались удержать, остановить… Что такое жители рыбацкого городка в сравнении с моими силами? Я убил их всех. Каждого в этом городе, кто встал на защиту убийц. Сильвана, помоги мне…

В тот вечер Сильвана смотрела на него с превосходством. В отличие от Роммата, убийства давно не волновали ее. Но почему же она согласилась?

Лишь трех валь’кир она успела призвать на Арене после расправы над друидами, а после земные толчки прекратили существование Зеркала Мертвых Душ — стихия превратила древний, внушающий ужас артефакт в никчемные осколки. Наверное, Сильване не следовало брать зеркало с собой на Арену в погоне за зрелищностью.

С тех пор валь’киры неотступно следовали за своей госпожой, и пока Роммат причитал, Сильвана задумчиво глядела на призрачных служительниц смерти. А потом сделала соответствующие распоряжения, и колесо истории, ржавое от пролитой крови, натужно, со скрипом пришло в движение.

Когда-то в темноте склепа последнего из Троллебоев, Сильвана сказала Роммату:

— Я не могу объявить войну Альянсу.

Может. Теперь она знала, что может. Это она объявила ее — когда ночь вспыхнула изумрудной смертью.

Никто из алхимиков и лучников не знал, что в миг, когда катапульты швырнули чуму, город у моря был уже мертв. Что магия Верховного Магистра погубила их, а не бомбы и не валькиры. Сильвану поразило, что Отрекшиеся, не задавая вопросов, согласились уничтожить целый город. Таким был приказ, но все же… Рэндал Сварт не смог бы. Сварт не позволил бы. Правда, к тому времени он был бы мертв, если бы не сбежал в Серебряный Рассвет.

Валь’киры парили над изумрудным туманом, и тела поднимались, выходили из домов, покидали родной город, и шагали навстречу новой королеве. Десятки новых Отрекшихся. Сложив руки на груди, в первых лучах бледного рассвета они присягнули на верность Подгороду. Южнобережье исчезло с карт Азерота. Альянс объявил войну Орде. Новый Вождь Гаррош тоже не вмешался и не остановил. Он не стал разбираться с пленными эльфами и пропавшим без вести послом, когда Тралл выбрал путь шамана и покинул Оргриммар.

А ведь не впервые она спасала жизнь Роммату, думала Сильвана. Не впервые…

— Беги! — крикнула она Роммату и взвела лук. — Я прикрою!

Он побежал, не оглядываясь, и тут же исчез из виду, в пыли, поднятой рухнувшими стенами Луносвета. На вершине этих стен, накануне ночью, под светом двух лун Азерота Роммат держал ее за руку и говорил, что их жизнь могла быть другой, если бы Король Мертвых не грозил им смертью.

Сильвана расстреливала мертвецов, перелетая через обломки стен, прикрывая своей жизнью тех, кто еще мог спастись, пока не услышала резкий приказ совсем рядом:

— Я сам!

Самонадеянный Король, презревший смерть. Не доверяй никому. Рассчитывай только на себя. Она переняла правила жизни Короля Мертвых и следовала им и в Подгороде, и в Гилнеасе.

— Госпожа, кому вы доверите эту миссию? — спросил ее Годфри под сводами собора Света.

— Я сделаю все сама, — ответила ему Сильвана, а ветер за стенами Столицы развевал серые штандарты подступающей армии Седогрива.

Сильвана бежала среди руин Луносвета, не выпуская лук Солнечного Скитальца, ослепленная пылью и страхом. Последняя стрела коснулась натянутой тетивы, когда на клинке в руках преследователя вспыхнули руны.

Эта стрела предназначалась не тому принцу. Это принц Гилнеаса рухнул на ступени Собора Света с пронзенной грудью, а последний принц Лордаерона взмыл в воздух, подхваченный валь'кирами, и оказался позади нее.

— Я не убью тебя сейчас, — процедил он, прижимая холодную сталь к ее горлу.

Она кричала, толкалась, кусалась. Но оказалась в цепях и смерть еще долго обходила ее стороной, пока не появилось зеркало и изможденная эльфийка с золотыми волосами в его отражении.

Она стала бестелесной душой рядом с Королем Мертвым. Но когда она стала частью его самого? Когда она стала им? Она знала, что на жестокость нужно отвечать жестокостью. Артас научил ее этому. Она боялась живых… Но как вышло, что она уничтожает свой собственный народ?

— Вы хотите… — осекся генерал армии Отрекшихся.

— Я хочу уничтожить мятежников, — отрезала она. — Выполнять!

И груженые тележки снова покинули Подгород, как когда-то они сделали это ради Южнобережья. Теперь они катили по Серебряному Бору, чтобы сначала разделаться с мятежниками.

А затем — с Гилнеасом. Но как вышло, что уничтожение целого королевства, с его жителями, оборотнями или живыми людьми, приносит ей удовольствие? Никто не остановил ее прежде, и кто же сделает это теперь?

— Ты принадлежишь мне, Сильвана, — впервые он произнес это у стен Луносвета и не раз повторил позже, в плену, и эти слова стали последними, что она услышала, когда Ледяная Скорбь в отражении зеркала полыхнула рунами.

Клинок, наконец, отведал ее крови. Она тоже была мертва. Когда-то. Лишь миг между настоящей жизнью и жизнью после смерти. Настоящая смерть. Откуда нет пути назад. Или есть?

— Валь'киры будут возвращать тебя к жизни снова и снова.

Чей это голос? Артаса или ее собственный?

Сильвана пошатнулась, разжала руку, и сталь проехалась по камням, вызывая до боли знакомое чувство отчаяния. Застывший взгляд повисшего на цепях трупа обвинял. Безмолвные валь'киры, заливая камеру лунным светом, ждали приказа.

В Ледяной Цитадели Артас отдал этот приказ. В Подгороде, здесь и сейчас, Сильвана развернулась и побежала прочь. Словно то самое спасительное бегство, когда власть Короля Мертвых над ней и другой нежитью ослабла. Когда к ней вернулась способность мыслить и действовать. Сейчас такой же миг. И она его не упустит.

Стены Подгорода давили, сковывали, обездвиживали, как гроб, в котором она никогда не лежала. Она мчалась наверх, пусть не к солнечному свету, но к простору и ветру. Смрад смерти и ржавых цепей сдавливали легкие. Вверх, на лифте, потом бегом через бывший Тронный Зал, не глядя по сторонам. Этой ночью Артас может быть там.

— Трон твой, Сильвана, — скажет он, и это будет правдой.

Из пленницы она превратилась в палача.

Прочь от Тронного зала Лордаерона, куда луна заглядывает через дыры в крыше. Конюшня Подгорода рядом. Ее конь почти всегда оседлан и готов к выезду, она давно распорядилась. Мертвым лошадям не нужен отдых и сон.

— Королева? Опустить мост?

Сильвана покачала головой, повела коня шагом, сдерживаясь, чтобы не послать его галопом здесь, в городской черте, за стены, прочь от города, доставшегося ей в наследство. Прочь от Трона. И ненависти.

— Если я мертв, кого же ты теперь ненавидишь? — спросил ее Артас долгой ночью.

— Тебя, — так и не ответила ему Сильвана, — потому что одной смерти для искупления мало. Моей нерастраченной ненависти слишком много. Я ненавидела тебя, одного лишь тебя, а без тебя… обернула свою ненависть против целого мира.

В глазах Лорны Сильвана увидела всепоглощающую ненависть. Не зря ей показалось, что она глядит в зеркало. Впервые со времен своего плена она столкнулась с другим, таким же сильным чувством и впервые подумала, что, возможно, Артас стал жертвой тех же иррациональных, жгучих, безумных чувств. По отношению к ней самой.

Она до сих пор была связана с ним.

Иногда она оглядывалась через плечо, уверенная, что во тьме вспыхнет синими рунами голодный клинок и раздастся его крик:

— ТЫ МОЯ!

Когда Сильвана сбежала, Артас, как и в первый раз, в Луносвете, решил, что нагонит ее сам. Не вышло. Его тоже сгубила гордость, думала Сильвана, как и ее саму, как и Лорну.

Одна во тьме, надеясь только на себя, спасая только свою недожизнь, Сильвана мчалась вперед. Она поняла, что оставила Тирисфаль и Подгород далеко позади только, когда увидела низкие окна, окруженные заборами и огородами. Мирная жизнь, которой она не знала, которая когда-то была у Южнобережья.

Она узнает тайну этого города.

Сильвана погнала коня дальше, по прямой дороге на север. Закрытые ворота и стража, наконец, преградили ей путь. Не говоря ни слова, Сильвана скинула капюшон.

— Темная госпожа? — оторопел солдат на посту. — Но лорда Фордринга нет в Дольном Очаге…

— Рэндал Сварт. Мне нужен Отрекшийся Рэндал Сварт.

Ей отворили боковой вход и позволили проехать в спящий город. Сварт явился быстро. Будто ждал ее, с самого начала своего бегства. Может быть, так и было.

Сильвана была в Дольном Очаге после его исчезновения, говорила с Фордрингом об исцелении земель друидами и фермерах Альянса, устремившихся в Чумные Земли. Тогда ей хотелось уничтожить Сварта, она считала его предателем.

Сильвана спрыгнула с коня. Все такой же, застрявший в пятидесятилетнем возрасте, сгорбленный смертью и старостью, бывший доверенный секретарь королевы Подгорода. Выпирающие кости разорвали гербовую накидку Рассвета.

— Госпожа, — проскрипел Сварт и поклонился.

— Почему ты сбежал? — спросила Сильвана.

Он молчал, будто не понимая ее вопроса. Сильвана подавила в себе желание приставить клинок к его шее и добиться ответа. Она должна дать ему время. Он всего лишь собирается с мыслями. Каким внезапным, должно быть, кажется ее появление ночью и два года спустя.

— Я устал жить в ненависти, моя королева, — наконец, ответил Рэндал Сварт.

Она тоже устала, и от этого проклинала мир еще сильнее.

— Если бы я не ушел, вряд ли бы я дожил до этого часа. Ведь я был следующим после эльфа друида, я прав?

Сильвана кивнула, а Сварт продолжил:

— Еще не поздно остановиться, моя госпожа. Вы были одной из нас в армии Короля Мертвых. Для нас вы стали спасительницей. Вы заставили весь остальной мир считаться с нами, а нам самим ощущать гордость за себя, какими бы мы ни были. Но никто не правит вечно, госпожа. Разве принц Гален, которого вы воскресили в насмешку над Альянсом, не сказал вам, что даже самые могущественные империи подвергаются забвению и крушению?

— Галену было не до разговоров. Он так и не оправился от шока. Он… убил самого себя.

— Всем нам рано или поздно суждено умереть. Кому-то в первый, кому-то во второй раз. Пусть нежить умрет или исчезнет однажды, я не думаю, что мир что-то утратит с нашим исчезновением. К тому же те новые Отрекшиеся, которых сотворили для вас валь’киры, не были и никогда не будут верны вам так, как мы — те, кто сбежал вместе с вами мы от власти Короля Мертвых. Для новых Отрекшихся вы ничуть не лучше Артаса. Но еще не поздно остановиться, моя госпожа.

Кто остановит тебя…

— Спасибо, Сварт.

— Я рад, что могу рассказать вам хотя бы это.

— Хотя бы это?! — воскликнула Сильвана, но он покачал головой.

— Хотя бы это, — повторил он. — Воспользуйтесь летающим нетопырем, чтобы не преодолевать обратный путь верхом, — посоветовал Сварт. — Я позабочусь о вашем коне и с рассветом с кем-нибудь отправлю его в Подгород. Прощайте, моя королева.

Рэндал Сварт ушел первым. Медленно, подволакивая несгибающуюся правую ногу. Конь узнал его, даже не оглянулся, когда Отрекшийся увел его.

Сильвана узнала у стражников, где башня с нетопырями, и заспанный смотритель привел ей летучую мышь. Сильвана взмыла в воздух, повернув к Подгороду. На горизонте зарождался рассвет, небо бледнело. Она улыбнулась ветру и солнцу, и даже темному лесу, оплетенного туманом, словно паутиной. Она в буквальном смысле парила над землей и теми страхами, что испытала, пока скакала среди деревьев во тьме.

Над руинами Лордаерона нетопырь стал снижаться. Смотритель стойл принял поводья летучей мыши, ни о чем более не расспрашивая.

Миновав внутренний двор, Сильвана приблизилась Тронному Залу и остановилась.

Щербатый каменный Трон последнего короля Лордаерона пустовал. И так отныне и будет.

— Ты хотел знать, кто остановит меня? — тихо спросила Сильвана. — Смотри же.

Она направилась к лифту и спустилась в притихшие, пустые подземелья столицы, быстро настигла кабинет, двери которого стражники предусмотрительно захлопнули после ее бегства. Подавила внутреннюю дрожь и шагнула в камеру пыток.

Валь’киры оставались там же. Труп закоченел, кожа была серее каменной кладки. Оплывшая свеча потухла.

Ей снова вспомнилось зеркало, в которое она глядела еще живая и Артас рядом с ней. Стальной перчаткой он оправил ее золотистый локон и сказал:

— Запомни себя такой, — а потом добавил: — Хотя… я ведь могу вернуть тебя к жизни прежней. Даже после смерти. Но для этого мне придется пожертвовать валь’кирой.

Он помолчал в задумчивости и продолжил:

— Но ведь я буду убивать тебя снова и снова. К чему тебе настоящая жизнь? А вот валь’киры мне еще пригодятся. Агата!

Он дал ей шанс и тут же отобрал его. У него было целое Зеркало Мертвых Душ, он мог призвать, сколько угодно валь’кир. Но он не счел ее достойной.

Долгими часами, глядя на себя в зеркало, Сильвана думала о смерти и о шансе, который она теперь могла вернуть. Для этого ей следовало умереть, пусть временно, но умереть. Она так и не решилась. Рэндал Сварт, как ей казалось, мог помочь ей, он был единственный, кому она доверяла в те дни. Но Сварт не дал ей договорить. Стоило ему узнать о том, что зеркало призывает валь’кир — служительниц смерти, что когда-то подняли их самих из могил и поставили в строй армии Короля Мертвых, — он осознал, куда заведет Сильвану ее неутихающая ненависть. К войне против всего живого. И к мигу, когда она решит, что уничтожение королевства Гилнеас — вполне допустимая победа в этой нескончаемой войне.

Сильвана знала — она привезла из Нордскола Зеркало Мертвых Душ совсем не ради этого.

Сейчас, стоя перед трупом Лорны Кроули, Сильвана сказала:

— Агата, верни ее к жизни. Настоящей жизни.

Агата парила возле трупа, немая и непокорная. Впервые. Даже валь’киры страшатся смерти.

— Агата.

— Нам потребуются силы всех троих, госпожа. Одной это не под силу.

Троих. Значит, остаться без валь'кир вообще. Стать прежней. Слабой. Беззащитной перед любым солдатом и армией, что ворвется в Лордаерон с намерением стереть с лица земли Отрекшихся.

Ее окружали руины Лордаерона. Ее армия сражалась на землях полуразрушенного королевства Гилнеас. Все шло, катилось, менялось. Снега заносили Ледяную Цитадель — оплот некогда могущественного и опасного врага. Увидев зеркало, Сильвана поняла лишь одно, оно должно принадлежать ей. В той мысли смешался страх, что валь’киры вернут Артаса к жизни, и надежда, что она сама наберется смелости и прикажет валь’кирам обернуть время спять.

Она забыла об этом. Она воспользовалась валь’кирами совсем ради других целей.

Пора остановить это безумие.

— Сделайте это, Агата.

Вынужденные повиноваться валь'киры скользнули к телу. Шепотом и шорохом крыльев наполнилась тишина, яркая вспышка белого света озарила темницу, осветив каждый пыльный закоулок, каждый камешек и щербинку в нем, заискрились нити паутины. Сильвана зажмурилась.

Серебряный лунный свет исчез и наступила тишина. Сильвана открыла глаза. В кромешной тьме она не видела Лорну. Произошло или нет?

Звякнули металлические наручники, ударившись о стену. Врожденный инстинкт увернуться от клинка. Избежать смерти. Ты избежала ее, Лорна Кроули. Тебе повезло. Словно острый клинок мягкую плоть, тишину прорезал долгий, полный ужаса крик.

Сильвана Ветрокрылая улыбнулась.

— Сильвана! — рычала Лорна. — Где ты, Сильвана?!

— Здесь, — спокойно отозвала королева.

Она на ощупь нашла дверь, ведущую в кабинет. Свет зажженных свечей желтым ковром лег на камни.

— Я нежить?! Скажи мне! НЕЖИТЬ?! — бесновалась Лорна.

— Предоставлю тебе самой разбираться с этим. Я дам тебе коня, чтобы ты добралась до Дольного Очага. Спроси Рэндала Сварта, он встретит тебя в Серебряном Рассвете. На этом все. Ты больше не нужна мне, Лорна Кроули.

Ее глаза блестели обидой, разочарованием, страхом. По щекам бежали слезы. Сильвана приблизилась к ней, Лорна затаила дыхание, очевидно, ожидая подвоха. Ключ разомкнул оковы Лорны. Какое-то время она стояла там же, у стены, будто сроднилась с ней.

— Ты свободна, — сказала Сильвана.

Она направилась к кабинету и услышала:

— Его имя Роммат… — прошипела Лорна. — Ты еще хочешь знать, откуда мне известно это имя?

Девчонка не сдается. Ее слова как отравленный кинжал, всаженный в спину. Последняя попытка мести. Сильвана обернулась, привычных вездесущих черно-белых дымчатых крыльев больше не было за ее спиной. Казалось, она впервые вздохнула свободно.

«Я одержала победу над тобой, Артас. Теперь навсегда».

— Ты можешь покинуть пыточную камеру, Лорна. И если хочешь, можешь рассказать мне обо всем. В кабинете, — сказала Сильвана.

Лорна позеленела от злости. Сильвана в сердцах усмехнулась. Это противостояние никогда не кончится.

***

Когда Парук договорил, в шатре воцарилась тишина. Гаррош медленно поднялся со стула и, не говоря ни слова, отдернул ширму в глубине шатра.

За ширмой сидел человек. Светловолосый юноша. Неужели тот самый похищенный орками принц Штормграда? Он и правда был все это время в Оргриммаре?! Но к чему такая реакция Вождя, ведь Парук только что рассказал ему о предательстве в рядах Орды?

— Это принц Штормграда, лорд Фордринг, — сказал Гаррош, хотя по лицу Фордринга и без того было понятно, что он узнал в мальчике принца. — Вы знаете от орка, что с Ордой сотворил Культ. Теперь узнайте от Андуина правду об Альянсе.

— Здравствуйте, лорд Фордринг, — улыбнулся Андуин.

Он не выглядел запуганным, но не вполне понимал происходящего. Все это время Парук говорил с Гаррошем на орочьем. Фордринг бросился к принцу.

— Андуин, твой отец знает?… Свет всемогущий, что с тобой произошло?… — бормотал он.

Гаррош задернул за ними ширму, разделив шатер на две половины. Затем вернулся за стол, за которым они сидели, пока Парук рассказывал о своих злоключениях в Гилнеасе.

— Парук, — Гаррош сцепил руки перед собой, — я буду задавать вопросы, ты будешь отвечать.

— Хорошо, Вождь.

Первый страх прошел, и Парук готов был сколько угодно повторять свою историю. Но тут у входа в шатер зазвонил колокольчик.

— Кого еще нелегкая принесла?… — проворчал Гаррош, но дойти до входа не успел.

Сильвана Ветрокрылая вошла без приглашения. Парук едва не нырнул под стол. Фордринг и Андуин за ширмой тоже стихли.

— Вождь, — сказала Сильвана и легким движением опустилась на одно колено перед изумленным Гаррошем.

Не поднимая головы, королева Подгорода сказала:

— Орду предали, Вождь.

Полы шатра за спиной Сильваны колыхнулись и кое-кто еще скользнул внутрь, следом за королевой Подгорода.

— Лорна!

Парук вскочил на ноги, возможно, нарушая при этом все возможные приличия и субординацию. Лорна остановилась, не зная, куда деть глаза и руки. Услышав собственное имя, она затравленно поглядела на орка, но не сдвинулась с места.

Парук почувствовал на себе взгляд Сильваны.

— Парук, посол Вождя, — тихо проговорила Сильвана. — Вот мы, наконец, и встретились.

Парук сглотнул. Гаррош глянул на Парука и Лорну, но вернулся к Сильване, которая все еще стояла перед ним, преклонив одно колено. Кто удостаивался подобной чести? Перед кем гордая эльфийка склонила бы голову?

— Поднимись, Сильвана, — наконец сказал Гаррош.

Сильвана выпрямилась.

Бывший Следопыт Кель-Таласа, думал Парук. Возможно, в свое время Роммат тоже защищал Луносвет от Плети, возможно, даже вместе с ней. Когда лорд-правитель Терон появился в шатре, чтобы выразить почтение Вождю, то сказал, что Роммат отбыл в Подгород. Роммат единственный из всех эльфов сохранял с Сильваной некое подобие дружбы. А теперь Сильвана знала о предательстве Роммата. И узнала, без сомнений, от Лорны. Она слышала их разговор с Уизли. Но как Лорна рассказала ей? Под пытками? Что ей довелось пережить в Подгороде?

Орду предали, повторил мысленно слова Сильваны Парук. Зная нрав королевы Подгорода, она скорее должна была отправиться по следу Роммата и поквитаться с ним лично. Сильвана, что просчитывала события на два шага вперед, была обманута ближайшим другом. Но вместо этого она пришла к Вождю Орды.

Что-то изменилось во внешности Сильваны. На ней не было плаща с капюшоном, и она не прятала глаза в его тени. И с ней не было валь’кир, осознал Парук. Валь’кир, что следовали за ней, как привязанные после призыва на арене Крови. Лук Солнечного Скитальца отобрали мятежники, Парук помнил, как это произошло.

— Кто-нибудь знает, что ты в Гранатовом Редуте? — спросил Гаррош.

— Нет.

— Почему ты пришла ко мне, Сильвана?

— Я хочу отомстить, Вождь.

Ну, хоть в чем-то Парук не ошибся.

— Почему я должен помогать тебе? — продолжал Гаррош.

— Только я могу сделать так, чтобы остальной мир никогда не узнал, что нас провели вокруг пальца.

— Хорошо, — медленно протянул Гаррош. — Но с одним условием. Ты больше не тронешь Гилнеас.

Сильвана улыбнулась одними лишь уголками губ.

— На счет этого не беспокойся, Вождь.

— Тогда этот разговор только для двоих… Троих.

Фордринг явно сожалел, что не успел узнать историю Андуина, но спорить не мог. Как и Парук. Гаррош снова отдернул ширму.

— Так это правда? — ни к кому не обращаясь, прошептала Сильвана при виде принца.

— Приветствую, королева Подгорода, — отозвался лорд Серебряного Рассвета.

Сильвана лишь улыбнулась в ответ. Прежде Паруку не доводилось видеть у Сильваны такой улыбки. Что-то изменилось, и не только в манере королевы носить плащ.

Лорд Фордринг коснулся руки Андуина и пообещал, что будет рядом, и Парук вместе с ним и Лорной покинули шатер.

— Кто эта девушка, Парук? — тихо спросил Фордринг.

Парук тихо объяснил. Лорна не реагировала. Она стояла в темноте, отрешенная, покинутая, крепко обнимая саму себя.

— Лорна, — Парук коснулся ее плеча — Лорна, что с тобой случилось? Что произошло?

Она протянула к нему руку. Пальцы дрожали.

— Холодная? — спросила Лорна.

— Немного, — аккуратно ответил Парук. — Что она сделала с тобой?

Глаза Лорны наполнились слезами, и она бросилась к нему на шею, рассказывая о смерти, пытках, кинжале и Короле Мертвых, сумбурно, давясь слезами. Фордринг деликатно отступил в сторону, давая им выговориться.

— Лорна, — сказал Парук, когда она притихла. Из шатра все еще никто не появлялся. — Лорна, я знаю, что тебе сейчас нужно. Пойдем со мной. Пойдем!

— Парук…

— Пойдем, это встряхнет тебя. Вот увидишь.

— Парук, разве ты видишь дорогу?

Орк остановился.

— Конечно. Зрение орков немного острее, чем у людей. Лучше только у нежити.

Лорна всхлипнула.

— Что не так?

Размазывая слезы по щекам, улыбаясь сквозь слезы, она ответила:

— Парук, я ничегошеньки не вижу.

Парук взял ее за руку.

— Твоя рука теплая, а твое сердце бьется так, будто сейчас выскочит наружу. Ты жива, Лорна Кроули. Пойдем со мной.

Он повел ее к холму, откуда открывался вид на передовую Сумеречного Нагорья. Ночью зрелище стало еще более прекрасным.

— Неужели… — прошептала Лорна. — Неужели это самые настоящие драконы?

— Их здесь десятки, — тоже шепотом ответил Парук. — Самые разные! Красные! Зеленые! Синие! Есть даже Королева драконов, я видел ее сегодня собственными глазами, представляешь? Никогда не видел никого красивее, никого величественнее ее.

Они оба притихли, наблюдая какое-то время за вспышками огня и блеском разноцветной чешуи, пока позади не раздался голос Фордринга.

— Парук, — окликнул его лорд Серебряного Рассвета. — Вождь зовет тебя. Лорна, останься со мной. Королева покинула Редут. Она велела присмотреть за тобой и доставить к отцу.

— Я не могу вернуться к отцу, — покачала головой Лорна.

— Не стоит упрямиться, — мягко ответил ей Фордринг.

— Нет, отец отправил меня на острова ночных эльфов. Я должна ждать его там.

— Дарнас… Что ж, посмотрим, что я смогу сделать. Иди, Парук. Она в безопасности рядом со мной.

Ничего не оставалось делать. Они молча глядели на вспышки в долине, когда Парук оставил их. Он быстро настиг шатра, стражники тут же пропустили его внутрь, где он увидел багрового от ярости Гарроша и принца Андуина, стоящего перед ним. Принц держался за кинжал и глядел на Орка снизу вверх с завидной смелостью.

Еще одни переговоры за вечер, похоже, на этот раз не такие успешные.

— Вождь? — обратился Парук к Гаррошу.

— Ты хорошо владеешь всеобщим, орк? — бросил он через плечо, не оборачиваясь.

— Да, Вождь.

— Отлично. Тогда слушай, что я скажу, и переводи. Мне нужен этот кинжал, Андуин. Отдай его мне.

Парук послушно перевел.

— Отличный всеобщий, — отозвался принц, тоже не сводя взгляда с Вождя Орды.

— Благодарю, ваше высочество. У меня было достаточно времени подтянуть знание языка. Со своим сокамерником я говорил только на всеобщем. Его звали Уизли Шпринцевиллер. Вы знали его?

— Эй! — возмутился Гаррош, наконец, оборачиваясь. — Я ведь велел переводить, а не разговаривать с ним!

Андуин выдохнул, отпустил руки от кинжала на поясе и поплелся к столу. Выглядел он уставшим и напряженным. Мальчика вообще кормили сегодня?

— Конечно, я знал его, — выдохнул принц. — Но откуда… как он оказался с вами? Я признаться, многого не понимаю. Расскажите мне обо всем, Парук. Так и передайте Вождю. Я понимаю, зачем ему мой кинжал. Но я хочу убедиться, что… Что… Что эта война окончится миром. Переведите ему.

Парук опять перевел.

— Скажи ему, что я хочу того же, — отозвался Гаррош. — Если кинжал будет у меня, мира я добьюсь значительно быстрее.

Андуин глубоко вздохнул, поднялся, снял с пояса ремень и поножи и положил их на стол. Гаррош не сдвинулся с места.

— Ты обещал, Вождь, — сказал Андуин.

К удивлению Парука Гаррош ответил сам и на чистом всеобщем:

— И я не нарушаю обещаний, маленький упрямец. Хватит глядеть на орков глазами отца.

Загрузка...