Оковы Древнего Н-Зота

Глава 8. Удар милосердия.

Парук покосился на ядовито-желтое содержимое пузырька.

— Чудодейственный эликсир для новичков в телепортации, — объяснил Фордринг.

От первого же глотка во рту стало до омерзения кисло. Расставаться с завтраком не хотелось. Вердикт лекаря Серебряного Рассвета был прост — крайняя степень истощения и никаких неведомых болезней. Всего за два дня, что Парук провел в Дольном Очаге, регулярное питание и полноценный сон не на голой земле, а в удобной постели вернули его к жизни. Неизвестно, что ждало их в Гранатовом Редуте, но пережитый голод так просто не забывается.

— Странный эффект у вашего эликсира… — прохрипел Парук.

— Так и должно быть, — отозвался Фордринг. — Новичкам лучше совершать телепортации на пустой желудок.

Желудок скрутило так, что ни продохнуть. Пришлось сдаться, нырнув за ближайший куст азалии. Когда Парук вернулся, едва живой, невозмутимый Фордринг спросил:

— Готов предстать перед Королевой драконов во всей красе?

Парук утер пот со лба и кивнул. Невзрачный камешек в руке лорда-командующего вспыхнул, словно уголек.

— Прощай, Дольный Очаг. Здравствуй, Гранатовый Редут, — пробормотал Фордринг.

Земля вдруг утратила целостность, раздробилась, как лед по весне, и провалилась в никуда. Неведомая сила буквально зашвырнула Парука с одного конца Азерота в другой. Ветер взвыл, ударяя в спину, но в тот же миг нос со всей силы приложился о землю, которая выросла стеной и вновь обрела былую твердость. Пришлось признать, что принятые Фордрингом меры предосторожности не прошли даром. Пока Парук боролся с головокружением и тошнотой, Фордринг с улыбкой осматривал окрестности. Лорд-командующий явно не был новичком по части магических перемещений.

— Последний раз я видел их в Нордсколе.

— Кого? — прохрипел Парук.

Фордринг указал рукой в ослепительное небо:

— Драконов!

Парук подскочил на месте.

— По-моему, их видно и сидя, — рассмеялся Фордринг. — Вон там, вдали, красные драконы из стаи Алекстразы. Смотри внимательно, сейчас они настигнут врагов в долине.

Парук и так глядел во все глаза. Благо с возвышенности, на которую их закинула магия, долина Сумеречного Нагорья была как на ладони. Изумрудно-зеленую равнину пересекал глубокий разлом, похожий на застрявшую в земной коре молнию. Черная земля бугрилась, извергая неведомых тварей в столбах серого дыма. Парук издали различал только, как противоестественно и странно они двигались. То скачками, то ползком они обрушивались на защитников Редута, доспехи которых сверкали на солнце, будто капли росы. Преимущество было на стороне стражей Азерота. Особенно, когда в небо взмыли четыре дракона с насыщенно-алой, словно ограненные рубины, чешуей.

На головы подземных чудовищ обрушилось раскаленное добела пламя, они вспыхнули, как факелы, но даже тогда не прекратили атаки. Ветер донес до Редута обрывки их предсмертной агонии. Драконы повернули на второй круг. Защитники не спеша расстреливали из луков тех, кому удавалось выбраться из расщелины.

Долина, что уходила от разлома вдаль до горизонта, представляла собой пепелище. Искореженные огнем стволы подпирали небеса обугленными ветвями, красноречиво доказывая тщетность противостояния драконам. Выжженные долины скрывались в дыму пожаров.

Неожиданно из смога горевших лесов вынырнула большая птица. Парук с изумлением следил за ее полетом. Орел, разглядел Парук. То петляя меж черных деревьев, то взмывая вверх к небесам, он летел на линию боевых действий.

— Там вдали Грим-Батол! — воскликнул лорд Фордринг. — Когда ветер разгоняет дым, крепость очень хорошо видно.

Стоило Паруку отвлечься, как он потерял из виду смелую птицу.

— Еще не забыл, зачем мы сюда пожаловали? — пробормотал Фордринг. — Похоже, нас встречают.

Парук обернулся.

— Он ведь не дракон?

— Нет, что ты, — ответил Фордринг и добавил громче: — Приветствую, Верховный друид Малфурион.

«Тяжелые, наверное», — подумал Парук, разглядывая оленьи рога друида. Малфурион перехватил его взгляд, и Парук живо заинтересовался красными кленами за спиной друида.

— Добро пожаловать в Гранатовый Редут, лорд-командующий, — ответил друид. — Королеву драконов обрадует ваше решение присоединиться к битве.

— Я прибыл сюда не ради сражений, Верховный друид. Этого орка зовут Парук. Ему доподлинно известно, кто стоит за действиями Культа Сумеречного Молота. Прошу, отведите меня к Алекстразе.

— Только из уважения к вашим заслугам на севере, лорд Фордринг, — весомо проговорил Малфурион. — Следуйте за мной.

Перед тем, как спуститься с холма, Парук напоследок оглянулся назад, на передовую Сумеречного Нагорья. Диспозиции сторон изменились до неузнаваемости. Драконий огонь не остановил прущих тараном подземных тварей. В ровном строе защитников появились пробелы. Парук снова заметил орла. По широкой дуге бесстрашный орел обогнул передовую и направился к Редуту, на миг накрыв орка своей тенью.

— Парук! — окрикнул его Фордринг.

Оказалось, он так и не сдвинулся с места, хотя друид и Фордринг почти спустились с холма. Малфурион, сложив пальцы домиком, скептически изучал его с ног до головы. «Только из уважения к вашим заслугам на севере, лорд Фордринг», — вспомнилось Паруку. Он решил не спрашивать об орле, чтобы не выглядеть еще глупее, хотя, судя по взгляду друида, терять ему было нечего.

Парук сбежал вниз, и Малфурион повел их дальше, петляя тропинками между палаток. В самом центре Редута рос древний клен, а среди его корней, утопающих в опавшей красной листве, были разбиты белые шатры. Малфурион скрылся в шатре с золотым коронованным пламенем на красном флаге. Спустя миг друид пригласил их внутрь.

Убранство было скромным. Два деревянных стола, несколько стульев, да устланный багряными коврами пол. Высшая эльфийка, что сидела за одним из столов, поднялась им навстречу. Вышитое золотой нитью алое платье горело и переливалось. Она откинула прядь огненных, словно драконье пламя, волос и улыбнулась.

— Лорд Фордринг, — медленно проговорила Королева Алекстраза, — рада вас видеть… Впервые… После Нордскола.

Казалось, что-то иное занимает мысли Алекстразы, мешая ей сосредоточиться на разговоре.

Фордринг поклонился и сказал:

— Королева, этот орк стал свидетелем невероятных событий. Ему известны имена предателей среди Культа Сумеречного Молота. Выслушайте его.

Его слова не произвели никакого впечатления. Алекстраза глядела сквозь лорда-командующего абсолютно застывшим взглядом.

— Королева? — Малфурион подступил к ней ближе.

Алекстраза вдруг сильно побледнела. Из-за ширмы в глубине шатра появился еще один высший эльф. Наверное, тоже дракон в смертном облике, решил Парук.

— Вы должны уйти, лорд Фордринг, — тут же распорядился эльф.

Эльф заключил Алекстразу в крепкие объятия. В тот же миг она будто очнулась ото сна. Парук услышал слабый шепот Королевы, так не похожий на прежнее, величественное звучание ее голоса:

— Она в опасности…

— Конечно, лорд-консорт, конечно, — сказал Фордринг и указал Паруку на выход.

— А друида не выставили, — кисло заметил Парук, когда они с Фордрингом вновь оказались под чистым небом Гранатового Редута.

— Да поможет нам Свет, — тяжело вздохнул Фордринг.

— … а дирижабль с солдатами? — вдруг уловил Парук обрывок орочьего разговора и прислушался. — Надо же им было вылететь из Подгорода накануне долгой ночи.

— Кто же знал, что так будет. Все мы равны перед кошмарами Древнего Бога. Предки окажут достойным прием погибшим защитникам Оргриммара. Это уж точно.

Дирижабль орков, вылетевший из Подгорода! Парук будто окаменел. Он мог быть на борту того дирижабля, мог унести тайну эльфа крови в могилу к этому времени, но вместо этого он стоит здесь, в Гранатовом Редуте. Но в его разоблачениях, похоже, никто не нуждается.

— Дирижабль! — только и выдохнул он.

— Слышал, — кивнул Фордринг. Парук никак не мог привыкнуть, что лорд-командующий худо-бедно понимал любой выговор жителей Азерота. — Хочешь узнать подробности?

Парук кивнул. Они обогнули древесные корни, а там… Парук замер, как вкопанный. Дорога вывела их к другому шатру, возле которого на ветру едва заметно колебался хорошо знакомый красно-черный стяг. Два стражника-орка при их появлении замолчали.

— Это что, флаг Орды? — пробормотал Фордринг. — Это значит…

— Гаррош здесь, — закончил за него Парук. Он вспомнил слова Фордринга о том, что при всем желании им не попасть в Оргриммар.

— Только время потеряем, добиваясь встречи с Вождем. Хотя это и касается Гарроша в большей степени, чем кого бы то ни было, — говорил тогда Фордринг, — но мы отправимся в Редут. Как-никак Королева драконов ведет войну против Культа. Твои слова заинтересуют ее.

И вот. Флаг. Вождь. А Королева драконов не стала их слушать. Все с точностью наоборот.

Фордринг решительно шагнул к шатру Вождя. Орки преградили ему путь, но лорд-командующий назвал им свое имя. Стражник позвонил в колокольчик. Секунды казались вечностью. Это никак не могло быть правдой…

Но на пороге появился Гаррош собственной персоной. Заметив Фордринга, он кивнул и закрепил топор за спиной.

— Приветствую, лорд-командующий, — медленно и на всеобщем произнес Гаррош. — Альянс поступил мудро, послав тебя первым.

— Приветствую, Вождь Орды. Я не представляю Альянс и не понимаю, о чем ты говоришь. Я здесь из-за этого орка. Ему нужно кое о чем тебе рассказать.

Гаррош нахмурился.

— Прошу, выслушай его, Вождь, — стоял на своем Фордринг.

— Только из уважения к заслугам героя Севера… — проворчал Гаррош и отошел в сторону, позволяя им пройти внутрь.

На негнущихся ногах Парук прошел мимо стражи, а поравнявшись с Вождем, услышал, как Гаррош добавил:

— Надеюсь, это важно, орк.

Дверь распахнулась так резко, что ее едва не сорвало с петель. Нестерпимо сильно, до покалывания в подушечках пальцев, Роммату захотелось возвести защитный барьер между собой и вошедшей Сильваной. Но хватило одного взгляда, чтобы понять — вдруг что, магический барьер его не спасет. Только немедленная телепортация.

Сильвана с размаху швырнула кинжал на стол, поверх пожелтевших бумаг. Да поможет ему магия, что ее так разозлило, что понадобилось обнажать клинок? Бумаги разлетелись по пыльному истлевшему ковру, словно осенние листья. Среди них не было важных, дожидаясь королеву, он дважды успел просмотреть каждую из них.

— А ты изменился, Роммат, — произнесла Сильвана, тяжело дыша. — Помнится, в нашу последнюю встречу, ты боролся с пылью даже в заброшенной могиле. Я так рассчитывала на столь любимые тобой розовые лепестки или хотя бы на волшебную метлу.

Роммат изобразили подобие улыбки.

— Я тоже рад тебе, Сильвана. А куда подевался твой лук? — зачем-то спросил он.

Внезапный стук в дверь спас ее от ответа. Сильвана сама отворила дверь, там же, на пороге, сломала печать и пробежалась глазами по свитку.

— Зажги огонь, — велела она Роммату.

Никакого намека на «пожалуйста», заметил он про себя, но Сильвану, похоже, не стоило заставлять просить дважды. Пламя взмыло по щелчку его пальцев, лизнуло нечищеный мраморный портал и проглотило брошенный Сильваной свиток. Королева заворожено глядела в бушевавшее пламя.

— Давно мы не виделись, Роммат, — задумчиво отозвалась она.

— Давно, — согласился он.

Раньше он мог бы запросто спросить ее о содержимом свитка, и она рассказала бы. Сейчас он не знал, как к ней подступиться. Судьба лука Солнечного Скитальца, похоже, так и останется тайной.

— Чем же ты занимался все это время?

— Я… — Роммат кашлянул. — Помогал Королеве драконов… — Он затих, ожидая восторженного интереса или оживленного любопытства. Сильвана безучастно взирала на языки пламени, поэтому он продолжил: — Я примчался к тебе из Гранатового Редута сразу как смог, чтобы рассказать о битве с Древними Богами. Силы Редута спасли этот мир.

Сильвана поглядела на него так, будто успела забыть о его присутствии.

— Для чего ты прибыл в Подгород, Роммат? — резко спросила Сильвана. — Только чтобы рассказать мне о спасении Азерота?

— Луносвет обеспокоен войной с Гилнеасом и…

Сильвана сухо рассмеялась.

— Правда? И полутора лет не прошло…

— Сильвана, — Роммат начал терять терпение, — Терон с самого начала предлагал тебе помощь. Ты отказалась.

— Мой ответ прежний. Я сама покончу с Гилнеасом.

— Могу я узнать твои планы?

— Это официальный запрос?

Роммат опешил.

— В каком смысле?

— Ты спрашиваешь это, как мой друг, или как представитель лорда-правителя?

— А есть разница?

— Подгород втянут в войну и мятеж. Конечно, есть разница. Я не могу разглашать свои планы… открыто.

«Кому попало». Она не может разглашать планы, кому попало. Роммат был уверен, она собиралась окончить фразу именно так.

Роммат пересилил себя, коснулся ее ладони. Пальцы обожгло холодом, как если бы он пытался обнять статую. Слова дались непросто, но он приложил все силы, чтобы они прозвучали наиболее проникновенно:

— Я считаю себя твоим другом. Помни об этом.

Единственным другом, он не произнес этого. Это было также ясно, как день. Других друзей у Сильваны не было.

Сильвана пристально глядела на него, и Роммат остро ощущал ее близость. Какого цвета были ее глаза, когда она была жива? Роммат не помнил. А ведь когда-то ему казалось, что она именно та, единственная. Он был молод, да и она тоже, когда под стенами Луносвета стояла армия Короля Мертвых и готовилась к штурму. А после… После все изменилось до неузнаваемости. И прежде всего Сильвана.

Никогда раньше, после ее смерти, он не сокращал расстояние между ними до одного-единственного шага, всегда держался дистанцию, пусть и дружескую. Сейчас он крепче сжал ее руку, которая, как ему показалось, стала немного теплее. Он притянул Сильвану к себе. Чтобы не прерывать связующего взгляда, она запрокинула голову. Капюшон плаща соскользнул вниз, обнажая светло-серебристые, как лунное сияние, волосы.

Он должен. Задуманный разговор шел не в том направлении, к тому же накладываясь на общую взвинченность Сильваны. Нужно заново скрепить обещание, заключенное между ними два года назад, и для этого есть лишь одно решение.

Рука скользнула по обнаженной мраморно-белой шее. Пальцы утонули в серебристых локонах. Большим пальцем Роммат медленно провел по приоткрытым губам Сильваны, и ему показалось, что от этого у нее перехватило дыхание. Нагнувшись, он почти коснулся ее губ. Но в этот миг услышал:

— Я не прощаю предательства.

Роммат поперхнулся. Сильвана высвободилась из его объятий, оправила сбившиеся локоны.

— Я не ослышался, Сильвана? В чем ты меня подозреваешь? — это вылетело раньше, чем он сообразил, чем чревата подобная фраза.

— Пока я только предупреждаю. Ведь я тоже считаю тебя другом.

Она направилась обратно к письменному столу. Кинжал вновь оказался в ее руках.

— Как думаешь, Роммат, он достаточно острый? Или, может быть, этот клинок не выглядит достаточно устрашающим?

Пережитые в долгую ночь кошмары оживали на глазах.

— К чему эти вопросы? — выдавил он.

Клинок взметнулся стальной молнией, когда Сильвана отвела руку и рассекла им воздух перед собой.

— Представь, изумрудный свет в ночи. Ты не видел его тогда, два года назад, на холмах Южнобережья. Это было… красиво, — медленно говорила она, вращая рукоять меж пальцев. — Мятежников я уничтожу так же. Это не составит труда. Армия держит их в кольце. Чумные орудия уже взведены и готовы к бою. Они ждут моего приказа. Красивая безжалостная мгновенная смерть. У меня такой не было. Для предателей она станет ударом милосердия. Избежать пыток, четвертований, колесований, допросов. Учиненный мятеж стоит большего, как считаешь?

Роммат сглотнул.

— Они твои подданные.

— Валь’киры сотворят мне новых.

Клинок описал дугу и замер, коснувшись острием выцветшего ковра.

— Теперь подумай и ответь мне заново, Роммат. Зачем ты прибыл в Подгород? В моей руке клинок. Не стоит уверять меня, что твои порывы искренние.

— Спасибо, что хранишь мою тайну, — выдохнул он почти шепотом. — Близится вторая годовщина гибели Южнобережья. Ты же знаешь, Альянс не может простить…

Повисла неловкая пауза.

— Простить мне твою ошибку, — закончила вместо него Сильвана. — Вместо тебя Альянс всецело винит меня, но это я как-нибудь переживу. А ты, значит, выждал два года, чтобы, наконец, воздать похвалу моему молчанию? Почему не три? Не пять? Одолели какие-то сомнения, Роммат?

— Сомнения?… Я благодарен тебе, Сильвана! Ты спасла меня от… от неминуемой…

— От смерти, Роммат. Она зовется именно так.

Роммат ошеломлено молчал.

— Гилнеас ждет та же участь, что и мятежников? — наконец, спросил он. — Но Вождь запретил тебе использовать чуму.

— Это Тралл запретил. С Гаррошем я как-нибудь договорюсь.

— Ты выбрала опасный путь, Сильвана… Каково это? Полагаться только на себя и не доверять никому?

— Сложно. И одиноко. Может быть, поэтому я всегда рада друзьям, Роммат. Только они нечасто меня навещают.

— Возможно, тому есть причины, Сильвана.

— Не представляю, какие, — криво улыбнулась она.

— Остановись, — прошептал он, — пока не поздно.

— Если кому и суждено остановить меня, то не тебе — это уж точно. Но попытка была неплохая.

— Тогда… Я возвращаюсь в Гранатовый Редут.

Сильвана кивнула.

— А мне нужно навестить кузнецов. Прощай, Роммат, — сказала она и ушла.

Роммат провел рукой по лбу. Все пошло не так. Когда-то, чтобы произвести впечатление, она воскрешала к жизни мертвых наследников разрушенной империи. Теперь она готова была стереть с лица земли целое королевство. Когда это началось? Два года назад. В Южнобережье.

Роммат глядел в огонь, силясь привести чувства в порядок. Пламя навело его на кое-какие мысли. Оглянувшись на дверь, он прошептал короткое заклинание, и огонь в камине потух. Искушение взяло вверх. Пепел сгоревшего свитка взмыл в воздух, из недр письменного стола появились перо и чернильница. Зачарованное перо быстро вывело несколько слов на чистой бумаге и устремилось на прежнее место. Пепел рухнул на ковер, при общем беспорядке никто и не заметит.

«Гаррош в Редуте», прочел Роммат и у него перехватило дыхание.

Лорну колотило от напряжения. Ее бросало то в жар, то в холод.

— Это. Только. Начало, — пообещала ей королева.

Сильвана возвышалась над ней, казалось, она видит ее насквозь и уже разобрала по кусочкам, изучила, рассмотрела. Неизведанной оставалась только душа, до которой добраться оказалось сложнее. Но для Сильваны Ветрокрылой любая преграда означала вызов.

В дверь снова постучали. Сильвана нахмурилась, но не двинулась с места. Настойчивый стук повторился.

— Пусть ждет! — крикнула королева. — Или убирается туда, откуда пришел! Я занята! Правда, Лорна? — крик сменился жарким шепотом: — Никому не позволено отвлекать меня. Даже Роммат будет ждать…

Удар сердца. Еще один.

— ЧТО?! — заорала Сильвана. — Почему?!

Клинок взлетел в воздух, а затылок отбросило назад. В стену. В глазах потемнело, желудок скрутила тошнота. Хотелось обхватить себя руками и сжаться в комок. Тело помимо воли извивалось, пытаясь освободиться, но оковы не знали жалости. Как и та, что обрекла ее на пытки.

Сквозь шум в ушах Лорне удалось различить скрежет ключа в замочной скважине. Похоже, Сильване не сразу удалось совладать с замком. Потом ключ провернулся уже спокойнее. Послышался еще один удар, должно быть, хлопнула вторая дверь подземелья. Затем все стихло.

Лорна дышала ртом, как выброшенная на берег рыба. От глубоких вдохов выворачивало наизнанку. Взгляд не желал фокусироваться на зажженной Сильваной свече, оранжевое пятно прыгало как солнечный зайчик.

Имена, думала Лорна, за это время пыток Сильвана произнесла множество имен — Годфри, отца, короля Седогрива, мертвых дворян Гилнеаса. Невзначай, вскользь, она произносила их и подмечала даже самую незначительную перемену в лице узников. Сильвана искала хоть какую-то зацепку, способную объяснить ей намерения Лорны и ее сообщников. Лорна готовила себя, уговаривала спокойней перенести только одно имя, которое она не готова была слышать из уст Сильваны. Лиама. Сильвана не должна узнать ее слабое место.

Но Сильвана произнесла другое имя.

Имя, которое для Лорны повернуло время вспять. Она вновь оказалась у наполовину потухшего костра, в лесу, убаюканная теплом собачьих тел и чужим разговором. На грани сна и яви перед глазами рождались картины неизвестного ей мира орков среди красной пустыни. Орки-сиротки покидали город, чтобы отправиться на дирижабле в свое первое путешествие в край эльфов крови. Только одному орку такое путешествие было не нраву, только он один долго оглядывался назад, покидая Оргриммар, надеясь повернуть в степи Мулгора, где жили еще более загадочные таурены. Но судьба упрямо вела его вперед.

Та же судьба, что толкнула ее саму, безрассудную Лорну Кроули, на бегство из дома лорда Годфри в грозовую ночь, в лес, где она впервые повстречала орка и гнома. И с тех пор линия ее жизни петляла от встречи к встречи, не позволяя уйти слишком далеко от них, чтобы в нужный миг оказаться там, в лесу, у наполовину потухшего костра, где орк Парук, наконец, произнес это имя вслух.

— Верховный Магистр Роммат, — сказал тогда Парук, а Уизли упал навзничь, словно это имя сбило его с ног и придавило сверху своей тяжестью.

В устах Сильваны это имя звучало иначе. Но для Лорны оно означало сговор и предательство. Эльф крови, носивший это имя, изменил течение жизни в Гилнеасе, когда заложил динамит в Стену Седогрива. Лорна не могла не отреагировать. Она оказалась не готова к тому, что услышит здесь и сейчас имя Роммата.

Что связывало Роммата и Сильвану? Знала ли Сильвана о Стене? Были ли они заодно? Эти вопросы могли терзать Уизли или Парука, но не Лорну. Она видела, как дернулась Сильвана, будто от удара хлыстом.

Роммат. Она знала о нем то, чего не знала Сильвана. Для Лорны имя магистра Луносвета превращалось в утраченную склянку с ядом, способным отравить жизнь Сильване, раскрыть глаза на правду, перевернуть мир с ног на голову.

— Роммат, — произнесла Лорна, не в силах сдержать улыбки.

Его имя стало первым словом, произнесенное вслух. Что-то горячее потекло из уголка губ по подбородку. Кровь? Откуда кровь?

Какая, в сущности, разница? Она приговорена к смерти. Ей не вырваться отсюда. Миг казни вынуждено растянулся, прервался неожиданным визитом. Вряд ли Сильвана окажет Роммату радушное гостеприимство.

— Роммат, — попробовала повторить Лорна, но подавилась кровью, закашлялась. Где-то внутри разгоралась боль, далекая, неуловимая. Как предвестник будущих мучений.

Вся жизнь вдруг показалась ей лишь дорогой сюда, во тьму, в подземелья Подгорода, чтобы одним-единственным словом отравить жизнь самоуверенной королеве. Кажется, Лорна смеялась. Давилась смехом и кровью, не в силах сдержать нарастающей истерики.

Когда Сильвана возвратилась, Лорна уже притихла. Кровотечение лишало ее последних сил. Она не чувствовала рук и почти ничего не видела. Сильвана была размытой фигурой, без сомнения, с клинком в руке. За спиной королевы парили три светящихся создания, их широкие крылья медленно двигались. Валь’киры. Закончилось время запугиваний и пустых угроз. Жив ли Роммат после этой встречи с Сильваной, промелькнуло у Лорны. Если он мертв, то ничто не имеет смысла. Только бы успеть. Только бы ей хватило сил произнести вслух необходимое.

К Сильване вернулось самообладание. Она заговорила прямо с порога.

— Я была такой же, Лорна. Когда я оказалась в цепях, то тоже была самоуверенной. Я не отвечала на вопросы Артаса, а любые пытки терпела, сжав зубы. Не он, я сама виновата в том, кем я стала. Рыдай и моли я о пощаде, могла бы умереть быстро, как другие пленники, чьи пытки быстро надоедали Королю Мертвых. Этот кинжал не Ледяная Скорбь. Он ей и в подметки не годится, но я велела хорошо наточить его. Я буду убивать и воскрешать тебя снова и снова, если ты будешь упорствовать. Я знаю, как сломить гордость. Я была такой же.

Лорна дернулась. Сильвана была уже рядом.

Клинок рассек воздух. В какую-то долю секунды Лорна ощутила взрыв, ощутила растекающуюся по всему телу волну, но это не было болью. Это отнимались пальцы ног и рук, это сковывающий холод поднимался от колен и локтей все выше. Она сделала попытку вдохнуть, но пронзенная насквозь грудная клетка осталась недвижимой. Подбородок уткнулся в грудь, и Лорна успела увидеть клинок, вонзенный по самую рукоять в ее сердце. Она открыла было рот, но, кажется, он так и остался приоткрыт в своем последнем вечном вдохе.

Она не успела.