Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка

2 Кики

– Доброе утро, Тим. – Кики налила ему чашку кофе. Он любил черный и очень крепкий, и тем утром она добавила в кружку лишнюю ложку, вызвав недовольство других клиентов.

– Приятно начинать утро, – сказал он, – наблюдая за тем, как ты поливаешь кекс сахарной глазурью. – Улыбнувшись, он направился обратно, к столику в углу, где обычно сидел. Когда Тим так улыбался, Кики в голову начинала лезть всякая ерунда. Она познакомилась с ним в первый же день, когда приступила к работе, чуть более месяца назад, в спешке пролив на него горячий кофе. Девушка напугалась до смерти, но Тим рассмеялся и заплатил чуть больше, чем стоил его завтрак. В тот самый момент Кики влюбилась в него.

Все, что ей было известно о нем, уместилось бы в одну кофейную чашку. Начать с того, что он был красавцем. Солнечный свет, заливавший по утрам угловой столик, играл в локонах его светлых волос, а его зеленые глаза становились похожими на цветное стекло. Он носил джинсы и майку, как большинство студентов Каролины, но на его одежде не было эмблемы университета, хотя он учился там. Тим курил «Мальборо», а его стол всегда был завален книгами и бумагами. Кики нравилось, что он студент. Приятнее всего было то, что в его присутствии она чувствовала себя красивой, и умной, и желанной, чего прежде никогда не испытывала. Ей хотелось, чтобы это чувство сохранилось и осталось с ней на всю жизнь.

Она вытащила из кармана джинсов блокнот и карандаш.

– Тебе как обычно? – спросила она, а в голове крутилась лишь одна мысль: я люблю тебя.

– Разумеется. – Тим отпил глоток кофе, а потом показал рукой на витрину кафе. – Знаешь, каждый раз, когда я вхожу в эту дверь, боюсь, что не застану тебя здесь. – Он уже говорил ей, что ему нравятся ее волосы. Кики никогда не стригла их, и они темными волнами ниспадали до талии.

– Я всегда здесь, – ответила она. – Я как будто живу здесь.

– Хотя у тебя выходной по субботам, – сказал он. – Тебя не было здесь в прошлую субботу.

– И ты скучал без меня? – Неужели она флиртовала? Это могло бы стать началом.

Он кивнул.

– Да, но я рад, что ты отдохнула.

– По правде сказать, не совсем отдохнула. По субботам я подрабатываю няней.

– Ты все время работаешь, Кики, – сказал Тим. Ей нравилось, когда он называл ее по имени.

– Мне нужны деньги. – Она опустила глаза и посмотрела в свой блокнот, словно забыв, зачем держит его в руках. – Лучше я принесу твой заказ, иначе ты не уйдешь отсюда вовремя и опоздаешь на занятия. До скорого. – Она извинилась и направилась к открывающейся в обе стороны двери, ведущей на кухню.

Когда Кики вошла внутрь, ее обволокло ароматом бекона и жареных тостов, и она увидела Ронни, тоже официантку и соседку по комнате, которая ставила на поднос тарелки с оладьями.

– Знаешь, есть и другие столики, которые нужно обслужить, – поддразнила ее Ронни.

Кики прицепила заказ Тима к карусельному конвейеру, где повар увидит его, потом радостно закружилась и столкнулась взглядом с подругой.

– От меня мало толку, когда он здесь, – сказала она.

Ронни подняла поднос на плечо.

– Должна признаться, сегодня он особенно хорош. – Она попятилась к двери и спиной открыла ее. – Тебе нужно было сказать, что у тебя было свидание вчера вечером или что-нибудь в этом роде, – сказала девушка, выходя из кухни.

Ронни, которая была намного опытнее в любовных делах, чем Кики, не скупилась на советы, если речь заходила о Тиме. «Притворись, что у тебя есть парень», – говорила она. Или: «Время от времени веди себя так, как будто он тебе безразличен». Либо: «Давай я обслужу его, тогда он будет скучать по тебе».

«Ни за что на свете», – подумала Кики, услышав последнее предложение. Ронни была эффектной. Она была похожа на австралийскую актрису Оливию Ньютон-Джонс. Когда они вместе шли по улице, Кики чувствовала себя человеком-невидимкой. В ней было пятьдесят три килограмма против пятидесяти семи у Ронни, и хотя Кики не была толстой, но была коренастей, чем ее соседка по комнате. Если не считать шевелюры, внешность Кики была незапоминающейся.

Хотя она была более рассудительной, чем Ронни. Более амбициозной, ответственной и очень-очень аккуратной. Но, когда девушка выглядит как Оливия Ньютон-Джон, парням наплевать, может ли она решить квадратное уравнение или сделать синтаксический разбор сложносочиненного предложения. Тиму это, конечно, было бы важно. Разумеется, она не знала этого точно, но Тиму, которого она рисовала в своих фантазиях, это определенно было бы важно.

Кики проверила другие столики, принесла свежие салфетки для компании сынков богатых родителей, умудрившихся раскрошить рогалики с корицей. Друзья вели себя развязно. По утрам от них пахло пивом, они никогда не оставляли чаевых и обращались с ней как с рабыней. Потом она принесла чай пожилой темнокожей паре, сидевшей за столиком рядом с Тимом. Мужчина был с очень коротко стриженными седыми волосами и в очках с толстыми стеклами. У него было что-то вроде паралича: он не мог унять дрожь в руках и ногах. Женщина с искалеченными артритом руками терпеливо кормила его завтраком, что вызывало восхищение у Кики.

Ставя чайник напротив женщины, она бросила взгляд на Тима. Он склонился над книгой и, читая, делал пометки. Может быть, его интерес к ней был ребячеством. Может, он просто дружелюбный парень. В любом случае у них, вероятно, нет ничего общего. Ей едва исполнилось шестнадцать лет, а ему было двадцать два. Она всего четыре месяца назад окончила среднюю школу, тогда как он был на первом курсе магистратуры. И главным для него была социальная помощь, тогда как она контактировала с социальными работниками только в качестве человека, пользовавшегося их услугами. Это было равносильно тому, как увлечься рок-звездой.

Но когда Кики наконец принесла ему блюдо с беконом, яйцами и гритс[2], он отложил ручку, сложил руки перед собой и сказал:

– Думаю, пришло время нам куда-нибудь сходить. Как ты думаешь?

– Конечно, – ответила она, словно в приглашении не было ничего особенного. Ее так и разрывало изнутри.

Ей не терпелось рассказать об этом Ронни.

– Мисс? – Темнокожая женщина за соседним столиком махнула ей рукой.

– Извини, – сказала Кики Тиму, делая два шага влево. – Вы готовы расплатиться? – Она вытащила блокнот.

– Я знаю, мы обязаны платить через кассу, – женщина посмотрела на ее именной жетон, – мисс Кики. Но я надеюсь, что мы сможем заплатить вам. Нам так намного проще.

– О, разумеется. – Кики сложила в уме цифры и записала сумму. – Пять семьдесят пять, – сказала она.

Женщина стала рыться скрюченными пальцами в сумочке из лакированной кожи. Потускневшее от времени золотое обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки навечно впилось в опухший, узловатый сустав.

– Простите, мисс, – сказала она, вручая Кики десятидолларовую купюру. – Я теперь такая нерасторопная.

– Спасибо, все в порядке, – проговорила Кики. – Я сейчас принес вам сдачу.

Когда она вернулась, пара стояла у столика. Женщина поблагодарила ее, а потом медленно повела мужа по проходу к двери.

Она минуту наблюдала за ними, а затем посмотрела на Тима. Он уютно устроился в углу с чашкой кофе в руке и не спускал с Кики глаз. Она принялась вытирать столик, за которым сидела пара, сложила стопкой тарелки, одна на другую.

– Итак, на чем мы остановились? – задала она вопрос.

– Как насчет кино? – спросил Тим.

– Конечно, – ответила Кики, но ее глаза смотрели туда, где сидела старуха. На синей виниловой обивке лежали две смятые десятидолларовые купюры.

– Ой! – Она схватила деньги и посмотрела в окно, пытаясь отыскать пару, но за толпой студентов на тротуаре ничего не было видно. – Я сейчас вернусь, – сказала она. Она выбежала из кофейни и через пять минут нашла пару, сидевшую на скамейке на автобусной остановке.

Она села рядом с женщиной.

– Вы выронили это за столиком, – сказала Кики, вкладывая деньги старушке в ладонь.

– Ох, ну надо же! – Женщина чуть не задохнулась. – Благослови тебя Бог, детка. – Взяв деньги, она схватила Кики за руку. – Подождите, мисс Кики, – сказала она, хватаясь за сумочку. – Позвольте мне отблагодарить вас за честность.

– О нет, – сказала Кики. – Не стоит беспокоиться.

Женщина колебалась, а потом протянула руку и слегка дотронулась до ее длинных волос.

– Бог наверняка знал, что делал, когда одарил вас волосами, которые сгодятся и для ангела, – сказала она.

Кики, запыхавшись, вернулась в кофейню и принялась собирать на поднос оставленные парой тарелки.

– Что там было? – спросил Тим.

– Должно быть, две десятидолларовые купюры выпали из ее сумочки, когда она доставала деньги, чтобы расплатиться, – ответила Кики.

Тим постучал ручкой по подбородку.

– То есть, позволь мне быть с тобой откровенным, – сказал он, – тебе нужны деньги, и двадцать долларов падают прямо тебе в руки, а ты возвращаешь их.

– Как я могла бы оставить их себе? Кто знает, насколько эта пожилая пара нуждается в деньгах? Может быть, намного больше, чем я. – Она подозрительно посмотрела на Тима. – Ты бы взял?

Тим усмехнулся.

– Из тебя получился бы отличный социальный работник, – сказал он. – Ты заботишься о неудачниках. – Не в первый раз он намекал ей на это, хотя знал, что она хочет быть учительницей. Тим говорил, что мир стал бы лучше, если бы каждый стал социальным работником.

Он посмотрел на часы над дверью кухни.

– Мне пора на лекции. – Он соскользнул с дивана. – Как насчет того, чтобы встретиться в шесть тридцать у университетского кинотеатра?

– Хорошо. – Кики постаралась, чтобы ее голос звучал легкомысленно. – Пока.

Небрежно сложив в стопку книги и тетради, он подхватил их и направился к двери. Опустив глаза, она посмотрела на его стол. Впервые он забыл оставить ей чаевые. Только подняв его пустую тарелку, она обнаружила, что он все-таки оставил ей чаевые: две десятидолларовые купюры.