Осколки Нации

Глава № 14

Когда с котелком было покончено, Семёныч выудил из своего рюкзака ещё четыре банки, гречки с тушёнкой и расставил их около костерка, чтобы грелись. Дрова потихоньку прогорали, и Давид как самый младший занялся их добычей, попросту говоря, отламывая старые оконные рамы. Рамы, по-видимому, были из качественного дерева так как с трудом ломались, но зато ярко и тепло горели. Вдоволь навозившись и загнав пару заноз, герой вернулся обратно к костру. Сидящие поодаль изгои молчаливо передавали друг другу стакан с костями, охотники самозабвенно пережёвывали консервы.

Медвежонок окончательно осмелев развалился возле костра поочерёдно подставляя к огню то один, то другой бок. Старуха, улыбаясь, чесала за ухом зверёныша, и казалось-бы и думать забыла о свой скорой кончине. Все чего-то ждали. Но вот ливень начал понемногу стихать, всё меньше и меньше походя на стихийное бедствие.

Двое из изгоев поднялись на ноги и, подойдя к костру, молчаливо стали над старухой.

— Береги своего друга, — улыбаясь герою, сказала она, — мы в ответе за того, кого приручили.

Не без помощи соплеменников она поднялась на ноги и зашаркала в сторону лестницы. Провожая эту троицу взглядом, герой заметил, как старуха обернулась к нему возле самых ступеней, и помахала на прощание рукой. Герой помахал в ответ, и хрупкий силуэт старушки скрылся с глаз. Ещё долго было слышно её шаркающую походку и тихое покашливание, но потом всё стихло.

— Они её убьют, — дрожащим голосом произнёс Давид, на что отчим только пожал плечами и ответил:

— Значит у них такие порядки. Не нами заведено, не нам это дело прекращать…

— Он прав малой, — заступился за друга Шрам, — мы здесь гости, так что давай не будем вмешиваться в их устои. Пускай сами со своими проблемами разбираются.

Ливень окончательно стих, перейдя в мелкий зяблый дождик. Ветер перестал завывать в пустых коридорах зданий, вырывая с корнями гнилые деревья. Внезапно с грохотом от потолка откололся огромный кусок штукатурки, обнажив ржавые прутья арматуры и прогнивший от влаги уголок перекрытия. Поднялась едкая пыль.

— Пойдём отсюда, пока здесь всё не рухнуло, у меня и так от этой пыли нос не дышит. А тут ещё придавит железякой и поминай, как звали. — Недовольно проворчал Шрам, ковыряя сталактиты в носу.

Ко времени оживился оставшийся в меньшинстве проводник изгоев. Он подошёл к охотникам и взмахом руки приказал им собираться в дорогу. После недолгих сборов, герой запихал медвежонка назад в вещь мешок. Закинув сверху котелок (звонко ударив зверёныша по любопытной мордочке) и затушив прогоревшие угли мужским методом, двинулся за отчимом.

На удивление Давида проводник повёл их не тем путём, котором они сюда пришли, а повёл какими-то козьими тропами петляя между гор строительного мусора и стоящего под открытым небом металлолома. Среди этих кусков ржавчины герой угадывал марки некогда известных и дорогих автомобилей. В совсем раннем детстве его лучший на то время друг (имя которого он уже и не помним, так как жизнь сама собой отсеяла от Давида этого человека) спёр у своего бати игральные карты с полуголыми девушками и шикарными довоенными автомобилями.

Пропаже, конечно же, в скором времени обнаружилась. Вдоволь насмотревшись на иллюстрации, пацанята всё-таки получили своё заслуженное наказание. Самое примечательное в этой истории было то, что друг, который спёр эти карты, и принёс их Давиду, в следствии сбросил всю вину на него. Дескать, я не брал, это он меня заставил. В следствии, это послужило герою хорошим уроком, и впредь он был более осторожен в выборе друзей.

Впереди виделась небольшая ограда из обсыпавшегося от времени кирпича. Проводник повёл их вдоль ограды, обходя по широкой дуге высокую арку с распахнутыми настежь металлическими воротами. За аркой простилался ухоженного вида луг с множеством каменных памятников и деревянных крестов. Вся плошать была усеяна небольшими холмиками поросшими цветами и травой. И хотя всё здесь выглядело диким и запущенным, однако герой уловил некий след постоянного присутствия человека.

Неподалёку возле арки герой рассмотрел сгорбленный силуэт старушки. Рядом с ней во всю орудуя лопатами, рыли яму два изгоя. Свежевырытая могила бы почти готова, и только ели слышная молитва, доносящаяся с уст старушки, нарушала тишину погоста.

Дорога хитро запетляла дальше. Взобравшись на холм, он оглянулся назад и увидел, насколько огромным было кладбище. Оно тянулось на многие километры, пестря гранитовыми памятниками и установленными подле них лавочками. Повернувшись к охотникам, изгой произнёс, убого коверкая и ломая слова:

— Дальше сами пойдёте. Немного правей берите от развалин у нас там всё заминировано, а дальше вы дорогу знаете. Через лес, через плошать и вскоре будете у себя в селе.

— Ваши не тронут? — Поинтересовался Шрам.

Изгой обернулся к людям спиной и зашагал к кладбищу, напоследок бросив:

— Не тронут, на сей раз…

Необъяснимая тревога и чувство вины закралось в душу Давида. Напоследок обернувшись в сторону кладбища, он увидел, как двое изгоев помогли старушке опуститься в свежо вырытую могилу, и взялись за цевьё рыжий. Отвернувшись чтобы не видеть этого, герой заспешил за быстро удаляющимися товарищами.

Солнце показалось из-за хмурых туч, прогревая промокшую землю, и высушивая грязь своими лучами. Дышать стало легко, а жить хорошо. Путники всё дальше удалялись прочь от владений изгоев, когда до ушей Давида донёсся одинокий звук выстрела.

Добравшись до Зори без приключений, Давид готов был упасть от усталости прямо возле ворот. Ели переставляя ноги, они прошли по узкой улочке и расположились в избе Шрама.

Зоря представляла из себя небольшое село, обнесённое высоким частоколом из свежо срубленных сосен. Частокол был закреплён массивными распорками, а над крепко сколоченными воротами возвышались две смотровые вышки, укомплектованные прожекторами.

Первое впечатление, которое произвело на него это поселение, было негативным. Кучи коровьего навоза, раскиданные под частоколом. Кругом, царила грязь и сырость. Выглянувшее солнышко картину не исправило. Вонь от куч навоза стояла неописуемая, повсюду сновали огромные, громко жужжащие зелёные мухи. Ноги по щиколотку утопали в грязи.

К ним навстречу, пытаясь преодолеть глубокую от грязи колею, двигалась дряхлая телега, запряжённая костлявой лошадью. Старенький мужичок погонял клячу выломанной хворостиной, та всякий раз трясла головой и делала вид, что вот-вот пойдёт в лихой галоп. За телегой шло небольшое стадо тощих коров. Бойкая девчушка лет шестнадцати принялась ругаться с погончиком из-за коровы. Та упорно преградила одну единственную узкую улочку и не поддавалась на крики и уговоры со стороны людей.

Избушка у Шрама была как две капли похожа на все остальные в селе. Видать Зоря построилась недавно, и жители не особо заморачивались по поводу красоты, делая основную ставку на крепость и надёжность. Избушка была сложена из толстых брёвен лиственницы, залепленных на стыках мхом и глинной. Деревянная крыша, украшенная незатейливым коньком, да маленькое окошко с надёжными ставнями вот, пожалуй, и всё.

Как оказалось, большинство жителей сейчас были заняты огородом, располагавшимся с другой стороны Зори. Всем в этой общине, от мала до велика приходилось вносить свой вклад в жизнь села. Малыши пасли скот. Коров, овец, имелась даже с десяток свиней. Старики плели, и вязали обувку, одежду. Вся молодёжь с утра и до ночи обрабатывала обширные угодья.

Также в зоре была особая каста охотников, которые выполняли не только обязанности добытчиков дичи, но парой выступали зашитой и опорой села. Старшим же среди охотников значился Радомир, а по-простому Радик. Этот пост ему довелось занять ещё в раннем юношестве, когда он в одиночку выследил нападающую на деревенский скот стаю диких собак, и умело расправился с ними. Уже много лет Шрам занимал эту должность, с каждым годом становясь всё более опытней и дальновидней. Односельчане уважали его, и не раз обращались к нему за помощью или просто за советом.

Лучи солнца проходили сквозь тусклое окошко избы. Герой скинул вещмешок и сразу же изнутри поскреблись. Выпустив медвежонка, Давид с разрешения Шрама плюхнулся на жёсткую деревянную лавочку, и тут же вырубился. Привёл его в чувство бодрящий пинок отчима.

— Чего развалился? Шуруй за водой! Мне что ли вёдра таскать?!

В избе царил полумрак, с дико пляшущими по стенам тенями. На столе стояла потрёпанного вида керосиновая лампа, скупо освещавшая сидящих, за столом Шрама и отчима. У небольшой криво сложенной печи хлопотала Мариам. Она приветливо улыбнулась Давиду и поставила на стол парующий котёл с кашей. Выругавшись про себя, герой поднялся с лавки и захватив с собой два стоящих у входа ведра вышел на улицу.

На удивление Семёныч дал ему проспать довольно долго, так как солнце давно уже зашло, а над головой изогнутым чёрным куполом нависало ночное небо. Ночь была тёмной, не луны не звёзд не было видно за заполонившими небо облаками.

— Куда идти то? — Запоздало спросил Давид как его кто-то подёргал за штанину.

Опустив взгляд вниз, герой увидел полуживое создание, от которого жутко штормило брагой и блевотой. Присмотревшись внимательнее, он различил в этом валявшемся на земле человеке немого охотника. Тот лишь выразительно промычав, указал грязным пальцем в сторону полей, и тут же вырубился.

Взяв указанный ему курс, Давид принялся петлять между домами отбиваясь от лающих на него мелких дворняг. Дворняги проводили его аж до края села. Здесь заканчивался частокол и небольшая тропинка, хитро петляя, уходила вниз к одиноко стоявшим ивам.

Подгоняемый неизвестной силой герой спускался всё ниже и ниже к ивам, набирая всё большие обороты. В конце — концов, он уже бежал не в силах остановиться, смешно размахивая вёдрами. Скользкая после дождя глина предательски осыпалась под ногами, и он с разбегу влетел в низкорослый кустарник, больно ударившись головой об ствол дерева.

Громко чертыхнувшись, Давид потёр ссадину на лбу, благо вёдра уцелели. В паре метров от него, журчал, пробиваясь сквозь толщь земли родник. Ивы печально склонили свои ветви на образовавшимся небольшим бассейном.

Поставив вёдра набираться, он огляделся. За родником тянулись огромные нетронутые человеком просторы. Земли, которые обрабатывали жители Зори, казались лишь жалким кусочком земли. Вдалеке виднелась чёрная полоска леса с выступающими развалинами многоэтажек.

Услышав шаги, Давид обернулся. По тропинке спускалась женская фигура, направляющаяся к роднику. Попавши в ту же ловушку, что и герой, она всё больше набирала скорости на спуске. Расставив руки, Давид поймал в свои объятия Мариам.

— Я вас искала… — Запыхавшись, сказала она. — Может вам помощь пригодиться…

— Да ладно я сам, — улыбаясь и выпуская её из своих объятий ответил герой, — всего-то делов, два ведра донести!

Внезапно Мариам прильнула к нему всем телом, и найдя его губы своими страстно поцеловала. Герой почувствовал сквозь одежду как горячо и упруго её молодое тело. Её маленькие груди коснулись его груди острыми кончиками, вызывая в нём желание. Её язык раздвинул его зубы и приятно заскользил внутрь. Сделав над собой усилие, герой отстранил её.

— Что-то не так? — Спросила Мариам, заглядывая в его лицо.

— Все не так…

— Если ты боишься, то знай, что я не больна. У меня было всего один мужчина…

— Да не в этом дело…

— А в чём же тогда?

— Да не знаю я! — Рыкнул он, больше злясь на себя чем на неё, ответил герой и отстранился ещё дальше. — Не правильно всё это! Понимаешь? Не правильно! Не могу я так, ты уж прости…

Мариам подошла к нему и, положив ладони на плечи спросила:

— Ты до сих пор любишь её?

— Люблю…

— Но она же мертва! А я вот здесь! Рядом с тобой! Мы же ведь с тобой так похожи… Я потеряла родных, и ты одинок…

— Прости Мариам. — Произнёс герой, уходя вверх по тропинке с полными вёдрами. — Значит не так уж мы с тобой и похожи.

Он уходил вверх, чувствуя взгляд на своей спине, внезапно ему в след послышался её голос:

— Я буду ждать тебя! И приму тебя любым…

Давид вошёл в избу и поставил вёдра у печки. Пьяного охотника у входной двери уже не было, а за столом всё так же, не меняя поз, сидели отчим и Шрам. Запуская ложки в парящий котелок с кашей, они лишь бросили косой взгляд на Давида.

— Я тут воды принёс! Кто-то воды требовал! — Съязвил герой и плюхнулся на лавку.

— Не дала? — Повседневным тоном произнёс Семёныч. — Поди пойми какие у этих баб тараканы в голове! Любовь приходит и уходит, а жратоньки хочется всегда.

Герой не стал с ним спорить, а лишь молча уселся рядом за стол и, взяв в руки деревянную ложку, принялся набивать свой изголодавшийся желудок. Из-под лавки выползло, что-то мохнатое и покрытое паутиной. Медвежонок прижался к ноге хозяина и принялся клянчить еду.

Быстро насытившись мужчины побросали ложки и опустив остатки каши довольно щурившемуся медвежонку, принялись обсуждать планы на будущее.

— Много времени мы потеряли. Покуда до Южного доберёмся, покуда назад… нет, не поспеем надо что-то выдумывать. — Размышлял вслух отчим. — Радик ты если что, людьми подсобишь?

— Людьми? — Задумчиво переспросил Шрам. — Нет людей не дам, не надо их сюда вписывать. Но сам, когда надо подсоблю, ты только свистни.

Семёныч кивнул в знак согласия и обратился к пасынку:

— Ты пойдёшь в Южный. Твоя задача объяснить Ярлу, что к чему, он мужик башковитый, глядишь и скумекает нам в помощь пару ребят выслать.

— А ты?

— А я к казакам подамся. За атаманом должок старинный передо мною числится, так что попробую на этом сыграть.

Радик поднялся из-за стола, набрал с ведра воды в попалённый ковшик и поставил закипать на печь. Рассыпая по трём металлическим кружкам странного вида, молотую траву спросил отчима:

— Ты и вправду думаешь, что он решится в открытую выступить против остаповцов? Война начнётся, а она сейчас казакам не на руку. Они и так слишком много людей под шахтой потеряли.

— Да, знаю я! Я тебе кто, пацан сопливый? В открытую, конечно, он не пойдёт, но пяток бойцов дать должен. По крайней мере, я на это надеюсь… Плюс ты, да я. Вот уже и маленькая армия. Да ты же сам знаешь, казаки ребята серьёзные не черта этим нацистским молокососам. С недельку продержимся, а там и Давид помощь приведёт.

Вода в ковшике закипала. Шрам достал из своего рюкзака небольшой размером с монету чёрный плотный кружок и кинул в ковшик. С пару секунд вода покрылась слоем пены, но вскоре стала кристально чистой. Следя за этой процедурой, Семёныч спросил у Шрама:

— Много у тебя ещё фильтров осталось?

— Да нет, — отмахнулся Радик, — остатки роскоши. Они сейчас ценятся на вес золота. Я, когда помоложе был без них обходился. Прокипятишь воду и пьёшь, как ни в чём не бывало. А теперь видать старость подходит, то почки болят то печень…

— Печень болеть не может, — заметил Давид, — у неё нервных окончаний нет.

— Доживёшь до моих лет, срать стоя будешь. — Проворчал Шрам, разливая кипяток по чашкам. Слышь, Санёк, а ты не боишься Южных с казаками лбами столкнуть? Я слыхал, что Ярл с атаманом в соре…

Семёныч старательно подув и слегка отхлебнув варева ответил:

— Так-то Ярл и атаман… пацаны-то их тут причём? Да и терять нам больше не чего…

— Кроме голов… Мужики, может, бахнем? — Вопрошающе уставился Радик на своих гостей.

— А есть чего?

— А как же!

Радик встал из-за стола, подошёл к небольшой тумбе, стоявшей в голове ложа. В тумбе стояло множество бутыльков и банок с плавающими внутри растениями. Просунул руку за стену, и извлёк оттуда стеклянный пузырь с прозрачной жидкостью.

— Ты не подумай, от себя прячу иной раз так, и тянет напиться. Это мне один знакомый торгаш продаёт. Он где-то машину, перевёрнутую нашёл, а в ней медикаменты. Видать к фашистам ехала.

— Да не доехала. — Мрачно закончил отчим.

— Говорит, что крыша на кабине оторвана от водителя, только сапог остался, весь салон перепачканный. Так он говорит, схватил, что первое под руку попалось, ящик какой-то и ну деру оттуда. А в ящике спирт медицинский. Он мне спирт, а я его, если что подлатаю.

Разливши содержимое пузырька в две кружки. Обернувшись к двери, Давид увидел подпирающего дверной косяк немого охотника. По-видимому, звук стеклянной тары и запах спирта, привели его в избу Шрама, будто мотылька на свет.

— Вам не предлагаю, — обратился Шрам к герою и немому, на что последний лишь разочарованно промычал, — я сказал, будет тебе и так, месяц не просыхаешь…

— Живут же сволочи! — Подытожил Семёныч, залпом проглотив чашку. — Ты только подумай, откуда у них такое снабжение? Консервы, спирт, медикаменты, форма, патроны… шутка ли одеть, обуть и прокормить целую армию?! Ой, неспроста всё это. Хлебнём мы ещё горя, ой хлебнём…

— Хрен его знает Санёк… — Пожал плечами Радик. — Давай сюда карту надо малому маршрут растолковать.

Предчувствуя пинок отчима, герой сел с закрытыми глазами на жёсткую лавку. До полуночи мужики сидели за столом, обучая Давида пользоваться картой, и громко совещаясь, прокладывали ему путь. Улеглись спать под утро. Всё оставшееся время герой ворочался на жёсткой лавке от мучавших его кошмаров. Снилась ему какая-то жуткая небылица, которую он тут же забыл, поймавши мягким местом нагло торчащую шляпку от гвоздя.

— Ты смотри, сам поднялся! А я уже хотел тебя будить. Вот что значит режим и физические нагрузки! — Послышался голос отчима из темноты.

Шрам уже вовсю хлопотал у печи, готовя завтрак. Герой, осмотрев свои неказистые пожитки горестно вздохнул. Медвежонок вовсю дрых под лавкой, в основном он только тем и занимался, что жрал и спал, везунчик…

— Радик. — Позвал, Давид.

— Чего?

— У тебя патронов на РПК нет? Я всё в берлоге израсходовал…

— Патрон 7.62?

— Нет, в этом 5.45.

— Извини брат, ничем помочь не могу. Тут в деревне с огнестрелом напряг, каждый патрон на вес золота. Да и нет у меня такого калибра.

Дверь распахнулась, вгоняя внутрь свежий утрешний воздух, в избу вошёл немой охотник. Одет он был по-прежнему в звериную шкуру, разве что в руках теперь держал не дубину, а осмолённое на огне для крепости толстенное копьё. Его широкий, самодельный пояс оттопыривала торчащая рукоятка внушительного тесака.

— Фёдор с тобой пойдёт. — Поставил перед фактом Семёныч пасынка. — Вдвоём безопаснее.

— Его Фёдором зовут? — Только и нашёлся, что спросить герой.

— Ты не смотри что он нем, из него следопыт первоклассный, да и места он здешние знает, как своих пять пальцев. — Встрял в разговор Радик.

— Если он такой хороший следопыт тогда почему отдаёшь? Сам же говорил, что у тебя здесь всё посчитано и на вес золота.

— Потому что сопьётся он здесь. — Поморщившись, ответил Шрам. — Он мужик хороший, но очень до спиртного падкий. Да и сам он вызвался с тобой идти. Дескать, ты ему жизнь спас, и он теперь перед тобой в долгу.

За завтраком Радик о чём-то вспомнил и вышел на улицу. Вернувшись, он принёс с собой небольшую штыковую лопату, на маленьком держаке. Отломав ладонью, куски грязи он протянул её герою со словами:

— Держи вот, хорошая вещица. Мне верой и правдой служила, глядишь, и тебе послужит. А так ведь что за воин без сапёрки?

Давид непонимающе принял подарок и покосился на отчима, но тот лишь одобряюще кивнул и молвил:

— Бери вещица убойная. Наточишь, будет лучше любого оружия ближнего боя. Пользоваться только надо её грамотно, но ничего всё с опытом приходит. Да и сталь качественная, всё-таки раньше на совесть делали.

— Да вот ещё, — продолжил Шрам протягивая Давиду маленький мешочек, заполненный на половину, — фильтры возьми, в Ровном на патроны выменяешь. Пару сотен должны дать, ты смотри, только не продешеви! В здешних местах фильтры для воды на вес золота.

Выйдя на улицу, герой обнаружил, что жители деревни были уже на ногах. Похоже, здесь и взаправду, все вставали очень рано, ведь на улице до сих пор царили сумерки. Солнце начинало прощупывать остывшую за ночь землю, робкими, первыми лучами. Жители деревни спешили по своим делам. Кто-то гнал скот на выпас, мужики и бабы шли в сторону полей, вооружившись лопатами и мотыгами.

Все без исключения жители с любопытством, но без страха разглядывали торчащую из-за плеч героя мордочку медвежонка. Маленький гадёныш в конец обнаглел, и более не желал тихо сидеть на дне вещмешка. Предпочитая высовывать маленькую голову из не зашнурованного отверстия, он оглядывался с любопытством по сторонам из-за плеч Давида.

По пути к воротам герою повстречалась Мариам. Она подошла к нему, держа в руках небольшой свёрток из белой ткани, и протянула ему со словами:

— Возьми это я тебе в дорогу спекла.

Приподняв краешек ткани, герой увидел буханку мягкого свежеиспечённого хлеба.

— Ого, спасибо тебе большое! Не ожидал… — Только и нашёл, что ответить Давид.

Мариам протянула руку и погладила по морде медвежонка, тот ответил ей взаимностью лизнув её маленькую ладошку красным шершавым языком.

— Придумал, как назвать то? — Спросила она.

— А хрен его знает… — почесал затылок герой, — может проглот или дармоед… В общем, что-то в этом роде.

— Назови его Мишей, ему это имя подходит.

— Ну, пускай будет Мишей! Хотя мне кажется, что ему бы больше подошёл одним из мною предложенных вариантов.

Внезапно Мариам куда-то заторопилась и, прикрыв лицо ладонями, отвернулась от него и ушла.

— Что дела амурные… — толкнув локтем пасынка, произнёс Семёныч. Всё это время он стоял в нескольких десятках метров и о чём-то спорил с Шрамом. — Ты этих баб никогда в серьёз не воспринимай. Сейчас одно говорит, завтра другое… сами не знают, чего хотят.

Дойдя до ворот, отчим и пасынок напоследок обнялись.

— Береги там себя! — Не унимался Семёныч. — В неприятности никакие не лезь! А то я тебя знаю, везде приключений на свой зад найдёшь! И таблетки принимать не забывай! И ноги в тепле держи! Всё сынок бывай! Даст Бог — свидимся.

В горле у Давида предательски защипало, на глазах навернулись слёзы. Семёныч похоже испытывал сейчас те же чувства, поэтому быстро отвернулся и зашагал прочь в нужном направлении. Пару минут он, Шрам и Фёдор молча наблюдали за удаляющимся силуэтом отчима, пока тот вовсе не растаял среди зелени леса. Шрам протянул ладонь Давиду, и после крепкого рукопожатия зашагал в сторону деревни по своим делам.

Герой оглядел своего нового компаньона, поправил спадающую с плеча лямку вещмешка. Поудобней примостил болтающийся на спине РПК и, перекрестившись, отправился в путь.