Осколки вечности

Глава 23. Большое предательство

POV Джей

Любовь и дружба — два столпа мироздания, поддерживающих жизнь. Не руки атлантов, как внушает нам Древнегреческая мифология, не всемогущий Господь, как утверждает большинство религий, и даже не чей-то промысел. Сегодня я мог умереть, хоть и думаю об этом с улыбкой, потому что многоуважаемая старушенция с косой давно рассталась с привычкой нагнетать ужас на мою душу. Однако я до сих пор дышу благодаря тщательным стараниям Лео и бессловесным мольбам Астрид.

Последнее имя всколыхнуло в безмолвном сердце зашедшую на огонек толику нежности и заставило крепче сжать рукой дрожащее плечико. Какая же я все-таки сволочь! За столь короткий срок умудрился исковеркать ее жизнь до неузнаваемости, окунул в такой зловещий омут, что от его вод ни одному здравомыслящему существу вовек не удастся отмыться. И ведь продолжу делать это снова и снова, ибо на обратном пути случился завал. Теперь мы с ней пассажиры одного поезда, несущегося по рельсам со сверхзвуковой скоростью. А шпалы меж тем разбирают и относят на металлолом…

— Время обеда! — громко забарабанили в окно автомобиля бледные костяшки пальцев.

— Сейчас, — сипло отозвался я, собирая в кулак все мужество. 'Давай же, Майнер!' — слезливенько подбадривал я самого себя. — 'Всего пара усилий, и станет легче. Нас ведь учили в армии не обращать внимания на боль'.

Нельзя сказать, чтобы самоуговоры оказались действенны. Со сломанным позвоночником и 'мозгами наружу', как выразился мой разлюбезный приятель, мне прежде не приходилось сталкиваться. Исходя из ощущений, я не просто угодил под колеса похвально упрямого автомобиля-убийцы, а провел часок-другой под гусеницами танка, притом физический контакт вышел непередаваемо близким.

— Все хорошо? — взволнованно отреагировала девочка, углядев мои смехотворные попытки принять сидячее положение, и, не дожидаясь храброго ответа, почти оглушила дальнейшим криком. — Лео, Лео, пожалуйста! Помоги! Он…о, боже, он совершенно синий!

Вероятно, минуту назад я обязательно возмутился бы кособокостью неуместного сравнения, однако сейчас лишь агрессивно сверкнул глазами и завалился на спинку сиденья, жадно хватая широко открытым ртом начисто отсутствующий в салоне джипа кислород. Перед опущенными веками замелькали яркие пятна, неохотно складывающиеся в единственную потребность вечного организма — кровь. Я до одури хотел пить, и следующие два мгновения томительного ожидания подтвердили самые страшные опасения. Уши словно заткнули берушами, предварительно нахлобучив мне на голову эмалированную кастрюлю, на дно которой с завидной периодичностью опускался гаечный ключ на шестнадцать (всегда подозревал наличие у Астрид крайней степени жестокости), в виски вонзили стальные штыри, затылок без зазрения совести раскололи надвое, язык раздули до невероятных размеров наподобие тягучего резинового шарика, а вот про нос отчего-то забыли. Я чувствовал абсолютно все запахи, различая малейшие переливы в сладостных ароматах. Тонкий персиковый смешивался с ненавязчивым вишневым и рождал поистине великолепное амбре из кожи, волос, дыхания и манящего кровообращения девочки.

— Бур-бур-бур, — монотонно, но при этом чересчур эмоционально вещал вагнеровский тенор*, по всей видимости, принадлежащий Леандру. К нему тут же присоединился еще более высокий голос, выражающий крайнюю степень негодования пополам с искренним испугом. Кажется, Астрид вновь чем-то недовольна и с удовольствием занимается рукоприкладством. Никогда бы не подумал, что в ней течет кровь амазонки…

Так, стоп! Лучше поразмышлять об этом позже, когда упоминание чьих-то эритроцитов перестанет вызывать в моем желудке голодные спазмы.

По мере ослабления осознанности мыслительного процесса и увеличении соблазна вонзить зубы хоть куда-нибудь, сдерживать себя стало несоизмеримо сложнее. Я понимал, что вялого тонуса мышц для бесчеловечного нападения на любимую девушку вполне достаточно, и недоумевал, почему Лео медлит вместо того чтобы вмиг положить конец моим страданиям. Однако на смену апатичной злобе, разлившейся по телу с искрометным течением боли, быстро пришло концентрированное недоумение, когда в горле поселился стойкий привкус некачественной пластмассы. Я попробовал спросить, каким еще более изощренным пыткам ополоумевший вампир решил подвергнуть меня забавы ради, задел зубами край настойчиво просовываемой в рот трубки, вздрогнул всем телом от посетившей голову догадки и послушно сглотнул первую порцию жгуче теплой жидкости. За шестьдесят лет я научился нехитрому трюку из числа скупых вампирских фокусов — безошибочное определение группы крови и резус-фактора по вкусу, запаху и консистенции. Поэтому мысленно восхитился услужливостью друга, не каждый же день удается отведать четвертую отрицательную!

— Что? Зачем? Я не просила… — сквозь невидимые ушные затычки из комьев прессованной ваты с песком расслышал я срывающийся на плаксивые интонации девочки.

— Это вода, лапуся, — снисходительно пробормотал Лео, шурша какими-то упаковками. — Скручиваешь крышечку, подносишь горлышко к губам и пьешь, чтобы успокоиться, поняла? А-а, впрочем, иди ты в ж…! У меня тоже нервы не железные! Схватила бутылку и вымелась из машины! Если он умрет, я тебя об этом оповещу телеграммой! Вон пошла!

Резко хлопнула дверца и на мгновение в салоне повисла звенящая тишина, изредка прерываемая сердитым мужским сапом и моими жадными глотками. На протяжении бесконечно долгих двух минут я усердно потакал прихотям ссохшегося организма, но, почувствовав некоторое облегчение, раскрыл глаза и попытался здраво оценить обстановку. Все тот же кремового цвета войлочный потолок внедорожника, неотвратимо давящий на виски, восково-бледное лицо Леандра со

____________________

*Вагнеровский тенор (он же героический) — высокий мужской певческий голос, обладающий большой силой звука.

ввалившимися внутрь глазницами и удобно расположившаяся на разложенном переднем сиденье девица, из шеи которой торчал внушительного вида катетер, бодро наполняющий кровью висящий на спинке пластиковый пакет. К нему была присоединена еще одна прозрачная трубка, доставляющая живительную жидкость непосредственно в мою голодающую пасть. Ясно, откуда взялся этот раздражающий синтетический привкус.

— Как себя чувствуешь? — без всякой издевки поинтересовался парень, заметив мой преждевременный приход в себя. — Если хорошо, моргни два раза, коли не очень…

Я единожды опустил веки и, собравшись с духом, подмигнул одним глазом, сообщая, что нахожу свое состояние удовлетворительным. Лео как-то неестественно улыбнулся и продолжил сыпать избитыми вопросами. Проверял чувствительность кончиков пальцев, неуверенно прощупал рукой лоб на манер измерения температуры, осмотрел затылок и каждый отдельно взятый позвонок, и лишь затем вынес свой авторитетный вердикт: 'Жить будешь'. Все это время я потягивал чарующе свежую кровушку и с вежливым любопытством разглядывал лежащую в кресле особу. Приятные, но абсолютно не запоминающиеся черты лица, роскошные каштановые волосы, разметавшиеся по подголовнику, чуть полноватые руки, сильно натянутая на внушительной груди застиранная водолазка, скромные, если не сказать заношенные джинсы невразумительного оттенка и вульгарные черные туфли на красной подметке и пятнадцатисантиметровом каблуке. Возраст на первый взгляд колебался в районе от двадцати до тридцати семи лет, но, смыв густо наложенный макияж, избавив ногти от десяти слоев дешевого лака и вытащив из бюстгальтера килограммы поролона, в сухом остатке получим трогательное число двадцать три. И мне мгновенно разонравилась затея вампира по части безразличного: 'Убьем, так убьем! Чего переживать-то?'. Я выпил уже около полутора литров, чем погрузил одурманенную лекарствами девушку в глубокий обморок. Не остановлюсь, это сделает ее сердце…

— Хватит, — неосмотрительно прохрипел я, нещадно оцарапав краями трубки горящее жаждой горло, а после постарался жестами донести до Лео свое желание немедленно прекратить измывательства над юной особой. Предстать перед Астрид хладнокровным убийцей?! О, лучше добровольная и мучительная смерть! Хотя тут я, пожалуй, погорячился. Умирать как-то вовсе не хотелось…

— Ох уж это твое королевское благородство, — страдальчески вздохнул парень, вытягивая из меня опостылевший силиконовый проводник. — Только в живых нам ее все равно не оставить, она меня узнала. Не хочешь марать белы рученьки? Ладно, мы вампиры негордые, сами справимся. Куда вас с истеричкой отвезти?

Сначала я как следует отдышался, попутно массируя саднящую изнутри шею, затем удостоверился в том, что основная опасность скопытиться раньше срока миновала и здравость суждений вернулась ко мне в полной мере, и уж после выдал на-гора скопившийся запас 'лестных' определений.

— Никогда больше не смей разговаривать с Астрид в подобном тоне, — высокомерно вещал я, наблюдая за обратным переливанием крови. — Ты извинишься за грубость и впредь станешь прилагать все усилия к тому, чтобы никоим образом не оскорбить эту девочку. Почему? Я так сказал и точка, могу добавить восклицательный знак для большей доходчивости. Убивать ты никого не будешь, я давно подыскиваю подходящий 'завтрак'. Она вроде годится, да и кровь деликатесная. Пункт назначения? Думаю, ближайший бутик. Переоденемся, выпьем по чашке кофе, успокоимся и наведаемся в гости к Уорренам. Если меня не пустят на порог, в чем я практически не сомневаюсь, найдется минутка для обсуждения парочки насущных проблем. Я успел разглядеть того, кто сидел за рулем. Кажется, все, — решил закругляться я, когда якобы вспомнил о небольшой благодарности. — И да, спасибо за заботу. Мне действительно полегчало.

Лео сполз ниже с сиденья, заслышав последнюю часть моей подчеркнуто спокойной тирады и с неприлично разинутым ртом проследил за моим героическим выходом из машины. На его лбу неоновым светом сверкала вывеска: 'Нифига себе!', которая как нельзя лучше подействовала на мое разрозненное слишком медленно затихающей болью сознание.

Малышку, сосредоточенно нарезающую круги неподалеку от смердящих мусорных баков, я приметил почти сразу, но добраться до нее в считанные мгновения не сумел. Помешали головокружение, очевидная одеревенелость мышц и щемящая сердце жалость, свинцовой тяжестью отдавившая ступни. Она выглядела такой…потерянной, испуганной и заплаканной одновременно, что я попросту растерялся на первых парах. Эти остекленевшие глаза, вперившиеся в одну точку на грязном асфальте, нервно сплетенные между собой пальчики с посиневшими ноготками, забинтованные запястья. Скольким еще она должна пожертвовать ради меня? И как мне искупить свою вину на сей раз? Я ведь совершенно не умею извиняться на словах.

— Астрид, — довольно тихо окликнул я девочку, неуверенно шагая ей на встречу, — Астрид. Астрид, Астрид, Астрид! — методично выкрикивая ее имя, я уже мчался к ней со всех ног, на бегу широко раскрывая спасительные объятия, а, подлетев, изо всех сил сжал руками узенькие плечики, оторвал от земли хрупкое существо и надежно спрятал опухшее лицо у себя на шее. Сейчас я не запрещал ей плакать, осознавая важность выплескивания скопившейся боли наружу, не спешил рассмешить, а осторожно раскачивался на месте, убаюкивал и безмолвно клялся, что в последний раз позволил обстоятельствам взять верх.

Я найду Северина, чего бы мне это не стоило! И положу конец череде отчаянных неприятностей, омрачающих собой нашу жизнь!

— Обещаю тебе, — прочно укоренил я данное себе заверение, зарываясь носом в растрепанные темные волосы.

До автомобиля я донес ее на руках, осторожно усадил потерявшее остатки сил существо на залитое собственной кровью заднее сиденье и устало опустился рядом, по возможности сохраняя исполненный состраданием зрительный контакт с помутневшими от слез глазами. Мне не нравился цвет ее лица, соотносимый с землисто-серым, и уж совсем не по себе становилось от звучания голоса. Безжизненного, изломленного, хриплого и будто находящегося за сотни километров…

— Тебе лучше? — с надеждой осведомилась девочка, по всей видимости, с трудом балансирующая на грани реальности и глубокого обморока. Получив спешное согласие, она прокашлялась и все тем же замогильным тоном надгробного мраморного изваяния продолжила. — Больше не пугай так меня, пожалуйста. Я с удовольствием умру сама, лишь бы не смотреть на то, как мучаешься ты. Отвези меня домой, Джей. К себе. Спать хочется.

В ответ я несколько раз энергично тряхнул головой и раздраженно поторопил Лео нервозным хлопком по креслу. Благо, словоохотливый водитель здраво оценил мое взвинченное состояние и, отказавших от неуместных на данном этапе комментариев, споро доставил нас в ближайший магазин. По пути я справился о здоровье сидящей впереди девицы и получил в ответ ободряющие сведения. Приходить в себя она уже пыталась, поэтому Лео пришлось увеличить дозу снотворного. Забавно. Выходит, не мне одному пришлось потратить шесть лет на освоение специальности лекаря. Леандр тоже может похвастать корочками медицинского факультета. Не так-то легко в нашей суровой действительности быть вампиром!

Астрид за нашим перешептыванием не следила, глубоко дышала, опустив по моему совету голову между коленей, и всячески боролась с накатившей дурнотой. Когда джип остановился на немноголюдной улице прямо напротив дверей круглосуточной лавки, я первым выскочил из машины и вихрем ворвался внутрь, переполошив скучающих продавщиц, а после вернулся за девочкой.

— Две женщины, кнопка сигнализации под кассой, камер наблюдения нет, — трагедийным шепотом ввел я в курс дела парня, которому отчаянно не терпелось в ближайшие часы лишить кого-то жизни. Так уж мы устроены, злость необходимо снимать посредством чужой крови, криков и мольбы о пощаде. — Только чтобы Астрид ничего не заметила.

— Будь спок, дружище, — заговорщически подмигнул мне Лео. — С моей скоростью вполне можно замахнуться на президентскую жизнь! А ты не хочешь поучаствовать? Расслабляет.

— Да я уж как-нибудь обойдусь, — громко бросил я через плечо, бережно вводя малышку в тускло освещенный магазинчик.

Разумеется, найти среди вешалок приличные вещи я не надеялся, но представившийся глазам ассортимент неизменно разочаровывал. Растянутые свитера, мятые юбки, лежалые жакеты, чудовищные блузы и невероятно уродливые брюки, сшитые по моде мезозойской эры. В итоге мне досталась жуткая рубашка грязно-помидорного цвета и портки без единой выточки, странно обтягивающие филейную часть и при этом едва прикрывающие щиколотки. Девочка вымученно улыбнулась, придирчиво оглядев сию красотищу, затем вручила мне стопку вешалок и затолкала в примерочную кабинку. За процессом неспешного раздевания я следил с особой жадностью, но из страха показаться аморальным подонком не предпринимал абсолютно никаких попыток дотронуться до нежно любимого тела. Квадратная белая кофта с безобразным круглым воротничком изуродовала до неузнаваемости женственные изгибы, превратив высокую, подтянутую, упругую грудь в бесформенные складки на толстой ткани, кошмарная хламида, лишь с нетрезвых глаз смахивающая на некое подобие юбки, изувечила стройные бедра и закрыла совершенно очаровательные коленки, рьяно заставив смириться с тяжкой участью. За все великолепие нам еще предложили рассчитаться, что вызвало во мне тревожный приступ негодования.

Лео меж тем осоловело прогуливался вдоль прилавков, изредка обдавая присыпанных толстым слоем плесени дам обаятельной улыбкой. Кепку он, по понятным причинам, предпочел оставить нетронутой и весело помахал нам с Астрид рукой, провожая за двери ванной, которой столь любезно позволили воспользоваться подобревшие после щедрых чаевых служащие торгового зала. После всех манипуляций малышка предстала передо мной в качественно ином свете. Порозовевшая, с отмытыми от засохших пятен крови щеками, причесанная и куда менее сонная, она с воодушевлением бросилась помогать мне наводить лоск на собственный внешний вид и после череды легких и раззадоривающих поцелуев рассталась с острым камнем на сердце.

— Я расскажу твоим родителям о том, что случилось с Джессикой, — неохотно принялся я делиться общей сутью оправдательной речи перед старшими Уорренами. — Скажу, что вы были близки, и ты очень болезненно восприняла все случившееся. Именно поэтому я на время забрал тебя к себе. Говорить ли о сегодняшней ночи, решишь сама. Если что, я готов принять удар. Покаюсь в соблазнении, слезно поклянусь жениться и все такое.

— В шутку, да? — как-то чересчур беззаботно уточнила девочка, увлечено обтирая мое лицо бумажным полотенцем. — Ты ведь никогда не женишься на мне на самом деле.

— Почему? — только и сумел вымолвить я, для надежности вцепившись рукой в обитые края раковины. Иногда эта детская непосредственность, с которой задавалось большинство вопросов, действенно выбивала почву у меня из-под ног.

— Не знаю, не захочешь, наверное, — отстраненно пояснила Астрид. — Со мной твоя жизнь стала…другой. Не такой легкой, яркой и полной захватывающих приключений. Нет девиц, плетей, веселья, зато появились немытые тарелки, необходимость покупать продукты, готовить, в конце концов. И неприятности. Это я виновата, Джей. Побежала через дорогу…

— Лучше замолчи, — разъяренно велел я, бесцеремонно отворачиваясь к заляпанному жирными отпечатками зеркалу. — Терпеть не могу глупых, болтливых девчонок. Ты хоть понимаешь вообще, что несешь? Я только с тобой начал жить по-настоящему. А то, что до сей поры не сделал предложение…мы и так торопимся. В былые времена я обставил бы все иначе, стойко ждал бы годами возможности хоть раз к тебе прикоснуться.

В общем, словами выразить свое отношение к ситуации в целом и затравлено опустившему голову ангелочку мне не удалось. В который раз. Я ни в чем не винил ее, а за стремительно пронесшуюся ночь собирался благодарить, стоя на коленях. Потому что никогда, ни с одной женщиной я не испытывал ничего подобного. Никому не старался угодить утром, не носился по квартире на реактивной тяге, изнывая от тотального безделья, не ломал голову над тем, каким именно образом хочу удивить и порадовать, не простаивал часами у плиты, штудируя поваренную книгу, точно Библию. Меня распирали изнутри эмоции, коим не терпелось вырваться на поверхность. И я затеял эту поездку в Зальцбург, позабыв о сезоне охоты, переоборудовал комнату 'завтрака' под мастерскую, трижды махнув рукой на потребности организма, выстроил в сознании вереницу планов на будущее, пообещал себе, что терпеливо дождусь момента окончания высшей школы дизайнеров и лишь затем навяжусь в спутники жизни, как вдруг чуть было не потерял смысл своего существования. Я заигрался в любовь, и поплатился за это. Право на ошибку дается человеку от рождения, вампиры же не имеют ничего схожего. Если подле тебя смертный человек, просчитывай трудности на десять шахматных ходов вперед. Чем я, собственно, и вознамерился заняться.

Однако резкость в подборе выражений оказалась излишней. Оборачиваясь назад, я успел заметить проблеск растерянности в лице Астрид, сменившийся плохо выполненной улыбкой. Моментально стало неловко за свою грубость. Я уже приготовился замуровать дрянной характер в бетонную стену стыда и даже подобрал максимально искренний тон для произнесения короткого: 'Извини', когда в дверь постучали.

— Птенчики-воробышки, — язвительно замолотил бескостным языком Лео, — давайте-ка выматываться! Потом поворкуете, голубки бескрылые. Подвиги и теории вселенских заговоров ждут нас с адским нетерпением. Вам, может, и наплевать на всяких там охотников, а вот лично мне…

— …полезно заштопать рот шелковой нитью, — удрученно прервал я пафосный поток нелепостей, появляясь в дверном проеме. Судя по лихорадочному сиянию угольно-черных глаз, парень уже успел воплотить в жизнь свой садистский ритуал, оттого и пребывал в стадии повышенного душевного комфорта, чего я не мог сказать о себе. В затылок сопела обиженная девица, в машине поджидала полуживая спутница на следующий месяц-другой и с каждой из них мне придется разбираться в одиночку. Паршивый денек!

Воспевая жалостливую оду себе несчастному, я слепо нащупал сзади ладонь Астрид и стремительно зашагал к выходу. Обе продавщицы, подозрительно склонив растрепанные головы набок, сидели у кассы. По неопытности их можно было принять за спящих, если не заострять внимание на мертвенно-бледных щеках. Девушка, послушно идущая чуть позади меня, была чрезмерно увлечена своими мыслями, а посему не заметила, как у одной из служащих магазина съехала с туловища рука и, безвольно раскачиваясь, повисла вдоль ножки продавленного стула. Я зыркнул на Лео, вкладывая во взгляд все имеющееся внутри презрение, и на всякий случай прибавил скорость. Дернул же черт связаться с этим маньяком! Ведь чувствовал, что без глупых убийств не удастся обойтись.

В салоне внедорожника нас ожидал сотый по счету сюрприз из разряда неприятно-раздражающих. Неосмотрительно оставленная в сохранности барышня пришла в сознание, изумив нас лошадиной выносливостью организма. Подумать только! Потерять полтора литра крови, вдоволь 'накушаться' снотворного в слоновьей дозе и взирать на мир широко распахнутыми глазами! Ей богу, отличные показатели!

— Хай, пупсик! — ловко выбрался приятель из оков оцепенения, обмениваясь со мной через зеркало заднего вида недоверчивым взором. Я безразлично пожал плечами и ласково чмокнул макушку девочки, выбравшей отстраненно безучастную модель поведения. Верно говорят, язык мой — враг мой. Ладно, извинюсь как-нибудь позже, без ехидных свидетелей.

— Здрас-сти, — испуганно и в то же время заинтересовано вскрикнула молодая особа, взволнованно ощупывая липкими ладошками шею и плечи. — А кто вы? И…

— И что происходит? — услужливо подсказал Лео, с нескрываемым сарказмом поглядывая на мой будущий бизнес-ланч. — Начнем со знакомства. Я лорд Ратвен, сзади граф и графиня Орлок, но на них можешь не обращать внимание, они в английском ни в зуб ногой. Только по-румынски умеют балакать. А тебя как звать, куколка?

Я тихо прыснул в кулак и, сфокусировавшись на непонимающем лице Астрид, склонился ближе для некоторых пояснений.

— Лорд Ратвен — вымышленный персонаж Байрона, — едва слышно зашептал я, наслаждаясь тягостным ароматом густых локонов. — Вампир из цикла рассказов 'Соревнования в историях о призраках'. Граф Орлок — тоже не самый живой киногерой, персонаж фильма 'Носферату. Симфония ужаса'. А упоминание Румынии — прямая отсылка к творчеству Брэма Стокера и его Дракуле. Видимо, Лео решил проверить ее культурный багаж.

— Ясно, — даже не улыбнулась малышка, задумчиво рассматривая подголовник стоящего впереди кресла. — Я, правда, глупая и болтливая? — наконец, скороговоркой протараторила она, силясь поддерживать приглушенные интонации беседы.

Я не успел ответить, потому что краем уха зацепился за мелькнувшую в дурацком разговоре фразу, и раздосадовано покачал головой, намекая тем самым на отсрочку щекотливой темы до более подходящего момента.

— Значит так, душка, — без остановки несся Леандр на волне врожденного идиотизма. Кажется, я вновь пропустил обмен 'позывными' и в очередной раз не узнаю имя той, чьи вены буду вспарывать на протяжении, даст Бог, немногим больше двух месяцев. — Суровая жизненная истина: вампиры существуют, и в этой машине их трое. Прекрасный пол у нас следит за фигурой, поэтому поддерживает сугубо травоядную диету. Белки-полевые мыши-суслики. Мы с герцогом, точнее с графом, предпочитаем более калорийную пищу. Правильно, похлопай глазками, можешь еще и пальчиком у виска покрутить, легче тебе от этого не станет. Я не хочу применять к тебе внушение, — якобы сострадательно произнес он, драматично вздыхая. Лицедей чертов! Неужели за три сотни лет можно научиться столь виртуозному блефу? — Оно плохо влияет на психику, а ты ведь не желаешь пускать слюни весь скоротечный остаток жизни? Замечательно! Тогда запоминай условия. Панику не подымать, внимание к себе не привлекать, попытки уйти из жизни по доброй воле отставить, сладким на ночь не объедаться, нам повышенный сахар в крови противопоказан. Что там дальше? А-а, истерики не закатывать, слезные потопы не устраивать, не действовать на нервы и вообще быть пай-девочкой. За примерное поведение станем поощрять, за проколы, уж не обессудь, грубо наказывать. Муж, дети, немощные родители есть?

— Да, — неуверенно ляпнула девица, безустанно клацая челюстью от страха. — Пятеро.

— Мужей? — от души расхохотался парень, лихо выходя из виража. — О них придется забыть. И вот еще что, никогда не лги тому, кто читает мысли. Обычно это плохо заканчивается, поняла? — довольно молчаливая собеседница подобострастно кивнула и сильнее вцепилась кривыми пальцами с облупленными ногтями себе в колени, подтягивая их к груди. Я уже ничему не удивлялся, мысленно набираясь опыта по вербовке пищевых звеньев. И почему мне никогда не приходила в голову идея чуть приукрасить свои вампирские таланты, а точнее их отсутствие? — Раз уж семьи у тебя нет…кстати, родители умерли или детдомовская?

— Детдомовская, — на сей раз честно призналась окончательно разонравившаяся мне сирота. Уж больно жалкая. Ни красоты, ни ума, ни обаяния, так еще и с грузом несчастливого детства за плечами! Сейчас в Астрид проснется участие, и подступ к горлу мне отрежут навсегда…

— Я тоже, — без зазрения совести солгал Лео, вызвав в моей девочке приступ удушающего кашля. Убить его, что ли, дабы легче жилось? — Теперь переходим ко второму вопросу. Этот милый пластырь у тебя на шее означает, что тот недовольный дядя на заднем сиденье пил твою кровь. В следующий раз будет не так больно. К не менее недовольной тете лучше не подходить, она хоть и вегетарианка, а язычок острый. Да и дерется весьма неплохо, удостоверился лично. Так отбреет и ногами отпинает, что мало не покажется. Габсбург, — неожиданно громко воскликнул он, притормаживая на очередном перекрестке, — куда вашу светлость доставить сначала? В дом на холме, или прежде закинем булочку в королевские покои?

— К Астрид, — сквозь зубы процедил я, порядком подустав от обилия благоглупостей.

— Будет исполнено, — осклабился парень, вновь поворачиваясь к девице.

За дальнейшим течением несодержательной болтовни я не следил, про себя повторяя заранее заготовленное покаяние для родителей. И только сейчас удосужился пораскинуть мозгами над теми, с какими невинными глазами буду демонстрировать им искалеченную порезами и укусами дочь!

— Сладкая, — настороженно обратился я к девочке, — не позволишь мне кое-что снять на время? Нехорошо получится, если твой отец заметит это, — я коснулся пальцами скрытой марлевой повязкой ранки от укуса и сокрушенно вздохнул, бережно отлепляя клейкую ленту. И зачем я поддался на ее уговоры?

Опосля посыпать голову пеплом — моя основная черта. Я постоянно твержу вслух о какой-то рассудительности, тогда как на деле ни единого раза заранее не просчитывал последствия своих поступков. Поэтому сейчас был вынужден подвергнуть малышку занудному инструктажу. Не убирай волосы, не носи кофточки без рукавов и всячески покрывай ублюдка, которого по доброте душевной подпустила к телу.

Астрид со всем соглашалась, подбадривая меня героической улыбкой, и по мере продвижения автомобиля к концу улицы отчаянно боролась с волнением.

И вот мы рука об руку бредем по занесенной опавшей листвой дорожке, дотошно всматриваясь во входную дверь, готовую распахнуться в следующий миг и обрушить на нас цунами праведного родительского гнева. С трудом поднимаемся вверх по шести враждебным ступенькам и молча гадаем над именем смельчака, коему предписано судьбою нажать на звонок. И я, как истинный джентльмен, вдавливаю большим пальцем резиновую кнопку, попутно натягивая на лицо приторно-обаятельную гримасу. Нервы натянуты до предела, напряжение в мышцах доставляет физическую боль, усиливающуюся под действием жадно впившихся в кожу ладоней ноготков. Знаю, сладкая, мне тоже страшно.

К огромному моему сожалению, секундой позже в дверном проеме замаячила физиономия старшего Уоррена. И его взгляду невозможно было отказать в выразительности. Яростный, прожигающий насквозь, без колебаний отыскивающий в глубинах моей черной души местонахождение совести и преисполненный скупым отцовским разочарованием.

— Привет, пап! — как можно более радостно проскандировала девушка, клюнув мужчину в гладко выбритую щеку.

— Здравствуй, Цветочек, — с нежностью отозвался он, крепко обнимая Астрид и якобы случайно отодвигая ее подальше от меня. — День добрый, Джей.

— Здравствуйте, — еле выговорил я, мысленно уклоняясь от раскаленных волн излучаемого мужчиной недружелюбия. — С приездом, сэр! Рад, что вы так быстро вернулись.

Николас буркнул нечто, вроде: 'Несомненно', и посторонился, впуская дочь в дом, а следом и гостя, смиренно снесшего невысказанное вслух порицание. Малышка унеслась на поиски матери, чем я не преминул воспользоваться и вкратце изложил заученную на зубок байку о трепетной дружбе с Джессикой Уилсон, ее трагической смерти и так далее, вплоть до истощения бурного ручья красочной лжи. Мужчина вежливо выслушал меня и без светских реверансов спросил, было что-нибудь между нами или нет. Я враз растерялся от подобной напористости, но, памятуя о недавней демонстрации сухости, живо взял себя в руки и с донельзя честными глазами выдал едва ли не оскорбленное: 'Нет'.

На том кровопролитная казнь мистера Майнера завершилась, так и не добравшись до своего апогея. Правда, пришлось задержаться на чай, столь любезно предложенный миссис Уоррен, а после со злорадством потягивать обжигающий губы напиток, заедая его куском свежеиспеченного домашнего пирога с яблоками, и представлять, каково приходится Лео. Я-то преодолел все предложенные круги ада, за вычетом искренних извинений перед Астрид, а ему только предстоит знакомство с коварством Северина.

Минут через двадцать я откланялся и единым духом выпалил взявшейся проводить меня до дверей девочке запоздалые слова.

— Я погорячился в магазине, сладкая, — стойко борясь с внутренней неохотой, прошептал я. — Разумеется, ты не глупая и уж тем более не болтливая. Просто трудный выдался день. Не обижайся, ладно? И ни в чем себя не вини. Я буду неподалеку, если соскучишься, присоединяйся, — напоследок подмигнул я, целуя подставленную щечку с призрачным присутствием персикового румянца.

— Я люблю тебя, Верджил, — довольно комично помахала девушка мне в след рукой, вложив весь бескрайний запас нежности в последнее звукосочетание, разлившее по телу благостную истому. Как же давно я не слышал этой чертовски приятной фразы!

На обратном пути к машине я сосредоточился на облике водителя, сидевшего за рулем черного седана, чуть было не угробившем мою жизнь, и вновь попытался вспомнить, где видел этого парня лет двадцати семи на вид раньше. Волнистые рыжие волосы средней длины, прикрывающая лоб челка, голубые или же серые глаза, располагающие и как бы затертые черты лица, тонкие губы, глубокие носогубные складки, темно-коричневая родинка на щеке величиной с бусинку и отсутствующая фаланга на мизинце. На какой руке? Кажется, на правой, хотя четкой уверенностью я не обладал.

Определенно, мне приходилось сталкиваться с ним прежде, вопрос в том, при каких обстоятельствах. Кем он может быть? Человеком Северина? Или одиноким гордым мстителем? Как любила говаривать моя матушка, зло всегда возвращается злом. Вдруг это отголоски былых преступлений?

Лео в непривычной для своей ветреной персоны задумчивости прогуливался возле внедорожника, цепляя носком кроссовка мелкие камешки у обочины.

— Как думаешь, это конец? — не отрывая взгляда от земли, спросил он. — Я ведь понимаю, что надеяться на волю случая глупо. У тебя ни моей силы, ни скорости, ни опыта. Зато гонору хоть отбавляй, но вся эта бравада не сыграет ровным счетом никакой роли.

— Ты умирать вознамерился? — саркастично ухмыльнулся я, пристально вглядываясь в тонированное стекло на дверце пассажирского места. Девица благополучно спала, очевидно, умаявшись выслушиванием бесконечной болтовни дражайшего приятеля.

— Да нет, еще помашу лапками, — не слишком уверенно заявил мальчишка, нервно срывая с головы бейсболку и крепко сжимая ее в огромном кулаке. — Выкладывай свой план! Осточертело тыкаться носом вслепую. Хочу поймать гада и обезвредить, пока окончательно умом не тронулся!

— Он, как и все гениальное, прост по неприличия, — издалека начал я, лениво опираясь локтем на капот автомобиля. — Нам потребуются списки всех приезжих за последний год. Да-да, именно за двенадцать месяцев, потому что предпоследний мой сувенир корнями уходит в прошлый декабрь. Не думаю, будто в городе так уж много задержавшихся надолго новичков, от силы пару десятков человек. Станем проверять каждого, вне зависимости от расовых и религиозных принадлежностей. Женщины, старики, дети — все попадают под подозрение. У Северина есть сообщники, ведь за рулем сидел не он, — тут я прервался для детального описания внешности рыжеволосого водителя, заранее примирившись с постигшей нас неудачей. Лео авторитетно заявил, что с подобным типом знакомство сводить ему не приходилось. — Далее, — прочистив горло, продолжил я, — защита Астрид. В ней можешь не участвовать, твое право. Но знай, что с этого дня я не отойду от нее ни на шаг.

— Я и не ждал от тебя других слов, — глумливо хихикнул парень, придирчиво вглядываясь в мое непоколебимо серьезное выражение лица. — За версту видно, что втрескался ты по самые не балуйся. И, знаешь, я тебе даже завидую. Нет, твоя девчонка мне до лампочки на фонарном столбе. Классно это, чувствовать, что кто-то нуждается в тебе, ждет, скучает, готов поддержать в трудную минуту, приласкать при надобности. Выходит, есть смысл в этом мракобесии, названным бессмертием?

— Выходит, есть, — достаточно равнодушно согласился я, планомерно отгораживаясь от личных обсуждений. — Разделение обязанностей будет следующим. Ты станешь проверять каждое имя из списка, я займусь наведением более точных справок. Как только наберется достаточное количество обыденных сведений, тут же вычеркиваем кандидата из списка. Ну а если уж повезет, и натолкнемся на самого Гудмана…

— Шашки наголо и вперед, демонстрировать доблесть и отвагу, — хищно осклабился неутомимый юморист, которому в детстве абсолютно напрасно спускали мелкие шалости. — Вас ведь этому учили на войне?

— Вообще-то, другому, — вновь оставил я без внимания попытку подобраться к душе. — И тебя это не касается. Кстати, как у тебя с менеджментом? Не хочешь на досуге примерить роль управленца процветающего ночного клуба?

На том и порешили, а после разошлись в разные стороны. Я отправился на плодотворную пешую прогулку вокруг владений Уорренов, попутно связался с бывшей подружкой, не раз выручавшей меня в подобных ситуациях, попросил о неоценимой услуге и с благодарностью назвал номер факса, на который и была отправлена стратегически важная информация. Лео поехал ко мне на квартиру, дабы избавиться от крепко спящей девицы. Я не стал называть ему код от замка, решив ограничиться малой кровью, попросту позвонил консьержу и попросил впустить моего якобы друга, а через пару минут вытолкать из подъезда взашей.

Ближе к вечеру ко мне присоединилась отдохнувшая и повеселевшая Астрид, и настроение мгновенно взлетело до небес при виде ее мягкой улыбки, столь неизменно щемящей мертвое, но оттого еще более чувствительное сердце. Она со смехом поведала мне о сорока минутном допросе, устроенном отцом сразу после моего ухода, и гордо возвестила о том, что не сдала позиции. Мы вызвали такси и отправились в клуб, где, вопреки мрачному стечению обстоятельств, с размахом отпраздновали мой 'второй день рождения' и, без ложной скромности, лучшую и далеко не последнюю ночь. Перед уходом я поднялся к себе в кабинет, сгреб в охапку стопку дожидающихся своего часа отчетов и оторвал довольно внушительный по длине рулон факса. Затем отвез чуть захмелевшую малышку домой, галантно проводил до дверей и пообещал потревожить ее сладкий сон, когда бдительные родители наконец уснут.

Беглая сверка с тридцатью двумя фамилиями и адресами желаемого результата не принесла. Я со стопроцентной уверенностью мог утверждать, что никогда не слышал ни одного из представленных имен. Лео, к моему вящему недовольству, тоже развел руками и с утра вознамерился отправиться по первому же адресу. Меня слегка позабавила похвальная инициатива, как и горящие ненавистью глаза. Я понимал, что выступало исключительным мотиватором, и с трудом сдерживал рвущийся изнутри гогот. Страх очутиться в моей шкуре, ощутить ту же неимоверную боль и рискованно балансировать на грани жизни и смерти, отчаянно цепляясь за въевшиеся в душу ценности. Ему предвестили огонь. Неужели наезд огромной пожарной машины?

— Смейся-смейся, — хмуро зыркнул он на меня, смачно прикладываясь губами к горлышку бутылки, законопослушно завернутой в бумажный пакет. Незначительное дуновение ветерка донесло до меня терпкий аромат пшеницы, дерева и спирта — знаменитый ирландский виски. Хм, перед смертью не надышишься, не так ли? — Я с удовольствием понаблюдаю оттуда, — парнишка задрал голову вверх, любуясь бескрайними синими просторами беззвездного неба, — как будешь выкручиваться в одиночку. С Северином-то? Пупок себе развяжешь, и только.

— А ты оптимист по натуре, — благостно припечатал я, принимая погасшее окно родительской спальни за сигнал к действию. — Изучи эти бумаги, в двух из них есть фатальные ошибки по просчету месячной прибыли. Найдешь — получишь работу и перестанешь одалживаться. Бурной тебе ночи!

— И тебе тем же концом по тому же месту! — съехидничал вампир, направляясь к машине. Но даже эта ничтожная ложка дегтя растаяла в нежней бочке меда и не смогла испортить мне красочную гамму эмоций предстоящих объятий Астрид. И пусть доступ к великолепному телу был ограничен присутствием старшего поколения, я все равно получил массу блаженства, раз за разом пересчитывая кукольные реснички на прикрытых веках.

Следующую неделю складывался мой новый распорядок дня. Утром, с рассветом выметаясь из пределов спальни приглушенно сопящей малышки, я отправлялся к себе домой с целью навестить 'завтрак' и, насытившись и переодевшись, возвращался к Уорренам, чтобы отвезти их дочь в школу. К слову, очевидных проблем с рационом питания у меня не возникло. Не знаю, какими бесчеловечными угрозами запугал девицу Лео, но вела она себя безукоризненно. Вежливо здоровалась при встрече, храбро переносила не самый приятный обряд вспарывания вен, поддерживала светские беседы на отвлеченные темы и охотно пила со мной кофе, безобидно улыбаясь. Ни жалоб, ни просьб, ни тем более угроз я от нее не слышал и почти уверился в мысли о том, что Астрид очень скоро вновь сможет побывать у меня в гостях без риска заработать неизлечимую временем психологическую травму.

Пока девушка боролась с твердокаменными знаниями, мы с д`Авалосом трудились, не покладая рук, во благо сохранности его жизни. Разыскивали нужных людей, вели бесконечно утомительные беседы с соседями, друзьями, сослуживцами и всячески копались в анамнезе предполагаемых сообщников Гудмана, поэтому к концу недели преодолели половину списка. Каждая неудача и вычеркнутое имя вселяли в нас зряшную надежду на то, что именно следующий подозреваемый горько поплатится за глупую трату драгоценного времени, которое меж тем неумолимо мчалось вперед семимильными шагами.

После полудня я возвращался обратно к воротам образовательного учреждения, подхватывал успевшую соскучиться малышку и отвозил ее в клуб, где передавал на попечение персонала и охраны количеством в двадцать три безмозглых амбала. Не сказать, чтобы ей нравились столь кардинальные меры, однако иного выхода из ситуации я не наблюдал. Изредка, отчасти чтобы позлить выбивающегося из сил Лео, я оставался с девочкой, и в эти непродолжительные, но безгранично светлые моменты, нам удавалось по достоинству оценить всю прелесть прошлой, несоизмеримо более спокойной жизни.

В один из таких дней, когда мне до зубного скрежета осточертела не замолкающая и на секунду компания Леандра, случилась главная неприятность. Мы с девушкой, недавно разучившей не самые сложные правила игры в боулинг, только покончили с обсуждениями ставок на игру, согласно которым проигравшая сторона обязана была удовлетворить желание победителя, и начали партию.

— На первый раз опробуем 'десятку', - тоном умудренного сединами старца вещал я, протягивая Астрид шар с названным номером. — Сгибаешь два ненужных пальца, оставляя большой, средний и безымянный, вставляешь их в отверстия. Тихонечко, не поранься. Удобно? Вот и замечательно. Теперь все внимание на меня. Делаешь четыре шага от дорожки, останавливаешься на линии, видишь? Встаешь на крайнюю точку: левая или правая, в зависимости от того, какой рукой владеешь. Заметь, шар все это время держится на весу наподобие маятника, обязательно параллельно к полу. Шаг первый — отводишь руку вперед, как бы замахиваясь, шаг второй — закрепляешь шар под углом в шестьдесят градусов. Два оставшихся шага — заносишь руку назад, немного пружинишь на месте и отпускаешь шар. Не вздумай смотреть на кегли, прицеливайся только по стрелочкам. В идеале шар должен пройти по центральной и угодить между средней и находящейся возле нее кеглей. Это гарант почти стопроцентного страйка. Попробуй сама. Вот так, умница. Не торопись, при броске нужно красться, как пантера. И-и…отпускай! Молодец! Слышишь, как шар соприкоснулся с паркетом? Беззвучно и мягко, значит, удар получился сильным. Как я и говорил, беспрецедентный страйк!

Я поцеловал своего удачливого боулера, чуть не потерявшего сознание от переизбытка эмоций, и резко обернулся на громкий хлопок ударившийся о стену двери. В зал вошел, точнее влетел, внесся верхом на самонаводящейся ракете, ворвался пущенной ядовитой стрелой ополоумевший приятель и разразился такой нецензурной тирадой, что я вознамерился заткнуть малышке уши. Если опустить букет непечатных слов, то общий смысл его сверхэмоциональной тирады сводился к следующему.

— Чертов, хренов, нет, это все слишком мягко звучит! — рьяно потрясал он в воздухе громадными кулачищами, грозя испепелить взглядом всякого, кто осмелится перебить абсурдный поток звуков. — Отморозок! Недомерок! Кретин! Урод! Ууу, ненавижу! Знаешь, что он сделал? Нет, ты только представь! Я еле успел увернуться, еще секунда и…Короче, один из адресов оказался складом. Я помялся чуток снаружи, решая, стоит ли вообще туда соваться, походил вокруг, поиграл в 'очкую или пошло оно все к той-то матери' и рванул внутрь. А там! ТАМ! Бля…, - прервался Лео на миг, шумно переводя дух. Я на всякий случай отодвинул Астрид себе за спину и сделал два настороженных шага вперед, лихорадочно определяя характер странной вони, исходящей от вампира. — Этот рыжий, которого ты видел за рулем седана, он, через ногу его восемь раз, окатил меня с ведра! Да не водичкой какой-то живительной, а…

— Бензином, — понимающе закивал я головой, справившись наконец с обонятельным узнаванием. — Миленько, ничего не скажешь. Дальше что?

— Что-что, — сварливо отозвался парень, бесцеремонно садясь по-турецки на пол. — Елочка, гори, — вот что дальше. Чиркнул спичечкой и, привет! Я едва успел увернуться, схватил первую попавшуюся железку и так отделал гада, что тот преждевременно отъехал в праотцам. Кстати, принес сувенир тебе на память. Вон, у порога бросил пакет, — меланхолично махнул он рукой влево, потирая выкатившиеся из орбит глаза ребром грязной ладони.

— И что в нем? — нервозно уточнил я, с опаской поглядывая на так называемый презент.

— Голова, — просто ответил вампир. — Хочу высушить и повесить дома над кроватью, может, легче станет.

— Ты притащил сюда чью-то голову? — опешил я, натуралистично представляя себе изумление охранников на входе. И это еще мягко сказано. — Совсем офонарел?

— Да успокойся, Габсбург, никто меня не видел, — отмахнулся от моих справедливых упреков Лео. — Я, как Карлсон, забрался сюда по крыше. Есть у тебя тут душ? И переодеться! А еще желательно поесть, выпить и девку послушную. Черт, отродясь так не дергался!

— Душ есть, поесть и выпить тебе принесут, — не сразу выбрался я из пучин стойкого оцепенения. — А вот с девками, уж извини, напряг. Потерпишь до вечера. Поднимайся на четвертый этаж, я сейчас дам указания.

На последнем слове я потянул Астрид за собой к выходу, на секунду замер у дверей, раздумывая над тем, что делать с милым подарком, матерясь сквозь зубы, подхватил пластиковый мешок, удостоверился в прочности непромокаемой упаковки, жестко велел дерганому психопату избавиться от изобличающих улик и понуро поплелся в кабинет. Некоторая отвлеченность мыслей выбила меня из колеи, но, даже находясь в подвешенном состоянии, я сумел различить явные признаки опасности. Взломанный замок… Дьявол! Ведь это не пакости сотрудников, а очередная спланированная и приготовленная заранее ловушка.

Огораживаясь всеми силами от волн удушающей паники, я вручил девочку дежурившему на этаже охраннику, вызвал по рации всех имеющихся в здании дружинников, забрал у двух подбежавших 'горилл' пистолеты и решил лично проведать обстановку в комнате. Бодигарды обеспокоено попытались натянуть на меня бронежилет и, наведавшись по известному адресу, отставили зряшные старания.

В кабинете царил идеальный порядок: ни изуродованных трупов, ни оторванных конечностей, ни стен, залитых кровью. И только одна незначительная деталь привлекла мое рассредоточенное по углам помещения внимание. Мерцающий пульсирующим красным цветом экран монитора, по которому плавно текли неистово черные буквы, постепенно складывающиеся в зловещее предупреждение:

'Союзники и предатели едины в двух лицах. Они отнимают все самое ценное. Будь готов принести жертву. Следующий раунд за вами обоими'.

— Сэр, это угроза? У вас неприятности? Стоит вызвать полицию? — послышалось со всех сторон разномастное вещание трех пар голосовых связок, тогда как я бесчисленное множество раз возвращался глазами к строчкам, вычленяя важнейшие сведения.

За вами обоими? Значит, в этот раз испытывать нас станут одновременно. Союзники и предатели? Речь явно о Лео, только что он может отнять у меня? Чем я дорожу больше всего на свете? Право слово, слишком прямолинейный вопрос. Разумеется, Астрид.

Принести жертву? Какую? Кому? Черт возьми, голова кругом. Когда же я наконец смогу перевести дух? Эти игры выводят меня из равновесия! И, стыдно признаться, пугают до одури. Я не понимаю правил…

— Джей, Джей! — оглушительно выкрикивая на все лады мое имя, бросилась мне на шею свихнувшаяся на почве параноидального страха девочка. — С тобой все хорошо? Ты цел?

— Да, все отлично, — успокаивающе прошептал я, теснее прижимая к груди бледную щечку. — Спасибо, господа! Ложная тревога, можно расходится по местам. Крейг, Солис, заберите оружие. Благодарю всех за оперативность. Сладкая, — обратился я к девушке в тот же момент, когда кабинет окончательно опустел, — а где мистер Никогда-не-затыкаюсь?

— А ты разве не заметил? — уголком губ улыбнулась она, до боли сдавливая мне ребра кольцом яростно сплетенных за спиной рукой. — Он вошел в комнату следом за тобой, быстро глянул на монитор и незаметно для всех вышел, на бегу бросив мне нечто, вроде: 'Вечером, у твоего дома. Есть разговор. Я кое-что придумал'.

О содержании спонтанно посетившей захламленную голову Лео идеи в тот же миг мне узнать не удалось, вероятно, к счастью. Зато нам с малышкой довелось стать свидетелями, а если быть точным, слушателями предельно занимательной сцены. Старшие Уоррены трудились на благо семейного бюджета подчас до позднего вечера, поэтому, прибыв в поместье немногим раньше семи, мы никак не боялись потревожить чей бы то ни было отдых. Однако уже на подступи к лестнице я отчетливо различил странный нечленораздельный звук, донесшийся со второго этажа, подозрительно походящий на подавленный женский стон. Ощутив некоторую неловкость, я замер на первой ступеньке, слепо нащупал в воздухе маленькую ладошку Астрид и жестом попросил ее прислушаться к происходящему наверху. Ритмичные, очень характерные для определенного рода занятий удары, редкие, но такие чувственные охи, чуть более агрессивные ахи и прочий набор задушевных колебаний воздуха моментально окрасили очаровательные круглые щечки девушки пунцовым румянцем и троекратно усилили трогательное биение восприимчивого сердца. Вопреки здравым доводам рассудка я не поспешил увести малышку подальше, а потянулся к пересохшим губам и, точно доведенный до крайностей в засушливый сезон хищник, накинулся на нее с требовательными ласками, заставляя позабыть о существовании целого мира, подчиняя своей железной воле и стремительно набирающему вес желанию. И неважно, сколь нелепо мы выглядели со стороны. Плевать на родителей, им сейчас явно не до нас…

Я почти утратил контроль над собой и уже приступил к неистовому срыванию одежды, когда обстановка наверху несколько видоизменилась и после оглушительного хлопка, очевидно, пинком распахнутой двери стали слышны голоса.

— А ты сумасшедший, — насмешливо протянула мадам, чьи хриплые интонации разительно отличались от грудной мелодичности голоса миссис Уоррен. — Напугал меня до чертиков.

— Не кокетничай, — прерывисто рассмеялся баритон, который мог бы принадлежать утробно урчащему коту, на Пасху объевшемуся жирных сливок. — Каждая женщина втайне мечтает об изнасиловании. Сегодня тебе повезло больше других. Пить будешь?

— Лео? — выразительно вытаращила на меня глаза Астрид, узнавая густые тягучие интонации вампира. — И…и Рейчел? А она что здесь делает?

— Вот сейчас и выясним, — зло сжал я ладонью перила лестницы, быстро одергивая задранную юбочку и поднимаясь выше. Умереть, не встать! Столь триумфального возвращения блудной подруги я никак не ожидал, как и низменной подлости со стороны ее мерзкого дружка. Устроить из чужого дома бордель! Уму непостижимо.

Именно в ту самую секунду, когда сознание заволокло густым туманом твердой решимости провести операцию молниеносной кастрации, я лоб в лоб столкнулся с парнем, перекочевавшим в разряд кровных врагов, и со всей силы зарядил кулаком по наглому лицу.

— С дуба рухнул? — разъяренно завопил Леандр, от неожиданности теряя равновесие и комично падая на пол. Приземление вышло гулким, с таким звуком на кафель шмякается сырой кусок мяса, и донельзя глупым, что несколько усмирило стремительное течение по венам ярости.

— По-моему, это ты неизвестно откуда свалился! — цедя каждое слово, проговорил я. — Ты что себе позволяешь? Таскать девиц в чужие дома теперь в порядке вещей?

— Прошу прощения, — возмущенно проскандировала появившаяся в дверном проеме гостевой спальни растрепанная блондинистая голова. — Я не девица, если что, Майнер. Кстати, здравствуй.

— Здравствуй, — виртуозно скопировал я ее пренебрежительный тон. — С последним твоим утверждением я бы поспорил. Девица — это еще лестно сказано.

— А не пошел бы ты, моралист хренов? — мгновенно потеряла самообладание Рейчел.

Я уже собрался как следует отбрить хамоватую занозу, когда вслед за мной наверх поднялась Астрид, кинула Лео прихваченный с дивана в гостиной плед, успокаивающе погладила меня по лицу, твердо заверив в том, что все нормально, и с отупляющим визгом бросилась обнимать замотанную в простынь подругу.

Позже, когда вся честная компания, состоящая из полностью одетых и не совсем довольных друг другом участников, уселась за обеденным столом, выяснилась трогательная, а по моим представлениям попросту отвратительная, правда о нежданном возвращении блондинки из Италии. По ее словам, она никак не могла пропустить день рождения лучшей и любимой подруги, поэтому приехала заранее, дабы внести посильную лепту в организацию грандиозного праздника. Горнолыжный курорт явно не пошел ей на пользу, о чем я за кратковременный обмен колкими любезностями умудрился напомнить трижды. Не знаю, что злило меня в этой девчонке больше всего. Ее заносчивость, капризность, стервозность, вздорный нрав или колючий язычок? Полагаю, сам факт нашего знакомства. Доступность для меня признак третьесортности, что не особо располагает к задушевному общению.

Под предлогом необходимости оставить наедине двух истосковавшихся по живому общению приятельниц я вытянул Лео на улицу, где вознамерился вытрясти из него подробности якобы гениальной идеи, оказавшейся по поверку пустым набором звуков.

— Наймем частных детективов, пусть трясут всех оставшихся в списке, — захлебываясь восторгом, вещал абсолютно недалекий представитель отряда безголовых бессмертных. — Все меньше будем подвергать себя риску наткнуться на любовно расставленные сети. А мы займемся поисками Северина. Он ведь пьет чью-то кровь, верно? Значит, бывает в местах, где можно подцепить не слишком отвратительную девицу. Дешевые мотели, сомнительные забегаловки, грязные рестораны, дискотеки — я знаю его привычки. Да и кровь ему нужна очень часто. Пошляемся по злачным местам с недельку, глядишь, чего-нибудь да нароем. Если он не сам ищет себе корм, то хотя бы выйдем на след адъютанта. Ну, чего молчишь?

— В зобу дыханье сперло от твоей дальновидности, — жестко рассмеялся я над трехсотлетней наивностью. — Вот идиот ты, Лео, ей богу! Ладно, предположим, мы его найдем, а дальше-то что? Вызовем полицию? Спецназ? Поддержку с воздуха? Подгоним тяжелую артиллерию? Да пойми ты, ослиная голова, нам не столько Северин нужен, сколько список его слабостей. То, чем мы сейчас занимаемся, банальная трата времени. Я просто пытаюсь разгадать правила заданной игры. Чего он от нас хочет? Междоусобной грызни? Дележа Астрид? Чего?

На сей сакраментальный вопрос ответа у него не нашлось. У меня, кстати, тоже. С каждым днем я все сильнее ощущал себя ловко загнанной в угол мышью, с которой толстый филин перед началом трапезы желает порезвиться. Он не дает подсказок, лишь дразнит, откровенно советуя действовать вслепую, а затем с удовольствием наблюдает за суетливой возней своей жертвы. Мы мечемся от одного края клетки к другому, цепляемся за жизнь, боремся с невидимыми противниками и упускаем из виду нечто важное. Какой-то скрытый смысл, объединяющий и послания, и презенты, и откровенные угрозы.

После того разговора поиски решено было прекратить, тем более что у Лео вдруг появились дела, совпадающие с ежевечерними исчезновениями из дома Рейчел. Я же вернулся к прежней рутине, ставшей краше от присутствия в ней Астрид, с возрастающим волнением перелистывал страницы на календаре, в мельчайших деталях продумывал предстоящую поездку во Флориду, коей суждено заменить собой феерическое путешествие в Зальцбург, и предвкушал немой восторг малышки при виде уготовленного подарка в лице красавицы Скайлайн.

Единственное безжалостное упоминание о большой игре Северина сохранилось в ночных бдениях вокруг дома на холме. До того как свет во всех окнах погаснет, одинокая стайка недремлющих вампиров бесцельно бродила по округе, после же перемещалась в стены поместья, где разбредалась по разным спальням. Леандр держал путь в гостевую комнату, я на цыпочках крался следом, мечтая поскорее залезть к своей девочке под бочок. В общем, дурдом по-вампирски, я это так называю.

Едва стрелки наручных часов перевалили за полночь, по моему телу разлилось ни с чем не сравнимое волнение. Сегодня мой ангелочек стал на год старше, восемнадцать лет назад Господь вдохнул трепетную душу в существо, которое побеспокоило своей наивностью очерствевшее за годы бессмертной жизни сердце. Я так ждал этот день, по ощущениям способный кардинально переменить бренный мир!

Я повернулся на бок и со слепящей глаза нежностью стал рассматривать расслабленные под действием сна черточки выразительно прекрасного лица. Мактуб, кисмет, фатум, как говорят арабы, или, выражаясь более прямолинейно, судьба. Заключенная в хрупком человеческом теле, объявшая собой весь смысл моего бытия, крохотная, но такая значимая частичка меня, сумевшая собрать воедино миллионы осколков канувшего в Лету Вергилия. С этой девочкой я вновь научился быть единым, растерял коллекцию подобранных в разных эпохах масок, в разной степени обзавелся подобием человечности, стал менее циничным, в конце концов. И то лишь ее заслуга. Маленький, но выдающийся подвиг.

— Можно вопрос? — медленно зашевелились пухлые алые губки, мгновенно осушившие своим гипнотическим танцем полость моего рта. — Как превратиться в вампира?

— Я думал, ты спишь, — живо перевел я тему, игнорируя глупый по своей содержательности вопрос. Уж не рассчитывает ли эта юная мисс на откровенность с моей стороны?

— Нет, Джей, не сплю, — неохотно открыла она один глаз, искоса наблюдая за моей красноречивой реакцией. — Я давно потеряла покой, с тем самых пор, как ты сказал, будто уйдешь через десять лет. Ответь, пожалуйста. Не хочу спрашивать у Лео.

— Вот и не спрашивай, — похвалил я ее благоразумие, обиженно отводя взгляд к потолку. — Ровно с этой минуты я раз и навсегда запрещаю любые вариации об обращении. Во-первых, мертвая ты мне будешь не нужна. Во-вторых, романтики в вечности нет в принципе. В-третьих, я не хочу ссориться в твой день рождения, впрочем, как и в любой другой тоже. Достаточно причин?

— А старая и больная, значит, сгожусь? — все тем же неизменно размеренным и настойчивым тоном продолжила гнуть свою линию Астрид. — Уж не поэтому ли ты решил бросить меня спустя чертово десятилетие?

— Тише будь, — на подступи к бессознательной злобе прошипел я. — А заодно и чуточку вежливее, иначе я просто уйду. Но в одном ты права, у Лео все же можно поинтересоваться, хотел ли он для себя такой участи и как справляется с мерзким бессмертием по сей день. Знаешь, что оно влечет? Абсолютную пустоту. Это не яркий парк аттракционов, которые так и тянет опробовать, а непролазная чаща из потерь, страданий, отчужденности, пороков и безнравственности. Разве ты не видишь, какие мы на самом деле? Как легко убиваем, не испытывая раскаяния, не мучаясь совестью? Безответственные, лживые твари с раздвоением личности. Мы еще помним себя другими, но, увы, жить прежней жизнью уже не можем. Нас преследует прошлое, зачастую в лице выживших из ума охотников. Опасность, угроза, риск — столь диким способом мы коротаем досуг. И когда вдруг начинает казаться, что иной колеи для маневров нет, появляется тот, кто переворачивает мировоззрение с ног на голову. Я говорю о тебе, сладкая. Хоть ты и понятия не имеешь, как много я готов отдать за то, чтобы разорвать сделку с дьяволом. В ту ночь, когда мы занимались любовью, я сожалел лишь об одном. Об отсутствии последствий. И пусть ты еще слишком молода для детей, неважно. Ведь с возрастом не изменится абсолютно ничего.

— Джей, милый мой, пожалуйста, послушай, — едва ли не отчаянно взмолилась девочка, приподнимаясь на локтях. — Это не проблема. В смысле, у нас могут быть дети в любом количестве! Усыновление, искусственное оплодотворение, да хоть клонирование! Хорошо, ты не согласен на обращение, пусть так. Но обещай подумать над другими вариантами. Я с ума схожу при мысли о том, что ты уйдешь, оставишь меня совсем одну. Мы должны быть вместе, несмотря ни на что! Вопреки всему!

Я счел за благо прекратить безосновательный разговор и дал необходимые клятвы, которые при необходимости без колебаний нарушу. Непозволительно в угоду чувствам корежить чье-то будущее. Эту истину я усвоил давно, вот только применял ничтожное число раз. Потому что доселе никогда не любил настолько искренне, самоотверженно, можно сказать, жертвенно.

— Скажи, что произошло с тобой? — судя по всему, вернулась малышка к раздражающей беседе. Впредь обзаведусь привычкой опаивать ее на ночь дурманящими растворами для крепости сна! — Как ты стал вампиром?

Ах, вот оно что! Невинное любопытство, яро требующее удовлетворения. Иногда идеальная девушка мне видится немой. В этом случае не пришлось бы вскрывать застаревшие гнойные нарывы, превозмогая тяжкую боль.

— В день смерти Айрис, — не слишком словоохотливо забормотал я, отматывая киноленту воспоминаний на шестьдесят лет назад, — я уехал из города. За неделю растратил выручку от продажи антикварного магазина, оставив большую ее часть владельцу трактира в соседней деревушке. Когда понял, что пропивать уже нечего, почти за бесценок продал дом, который купил для будущего семейства Видричей. Спускать всю сумму на выпивку я не стал. Вернулся обратно в Грин-Каунти, из людской пересуды узнал об аресте Мердока и следствии. К своему огромному стыду признаюсь, что я знал правду. О том, что Лео вампир, якобы попытавшийся обратить дочь Волмонда, об отрезанной голове…Я видел это своими глазами, читал уцелевший от огня абзац письма, тот самый, что он процитировал тебе. Не помню точно, почему я не пытался отнять у старика инструменты, зачем вдруг взялся выслушивать его бредовый и бессвязный рассказ о вурдалаках. В тот момент казалось, будто ничто не имеет значения. С головой ли или без она все равно была для меня прекрасна. Прости, что говорю это. Я понимаю, тебе неприятно…

— Все нормально, Джей, — ободряюще погладила меня по плечу малышка. — Со мной ты можешь говорить о чем угодно, запомни, пожалуйста.

— Непременно возьму на заметку, — грустно улыбнулся я, отрешенно пялясь на стену, словно в экран широкополосного монитора, по которому стремительно неслась моя жизнь. — Выходит, зная правду о невиновности Мердока, я не помог ему избежать наказания. Не пошел в полицию, где меня обязательно подняли бы на смех, не скормил полисменам занятную байку о кровососущих, охотно отнимающих жизни у молодых барышень. Хотя я бы мог настоять на вскрытии Айрис, на более точных экспертизах, на сопоставлении часа биологической смерти со временем, говоря языком протокола, насильственного отнятия головы. Но я не предпринял ровным счетом ничего, лишь добился свидания с Волмондом, на котором обвинил его в семи смертных грехах. Я кричал и топал ногами, как ребенок, клеймил его последними проклятиями…Мне нужен был виноватый, потому что тяжесть бремени ответственности за смерть любимой женщины казалась чересчур неподъемной. А он умолял меня отыскать Лео, на что я не согласился. Мы ведь друзья, усердно твердил я себе. Почти братья, единые духом! Последними словами, что я услышал от старика, была строка из Ветхого Завета: 'Восстань, Господи, во гневе Твоем, подвигнись против неистовства врагов моих, пробудись для меня на суд, который Ты заповедал, — сонм людей станет вокруг Тебя, над ним поднимись на высоту. Господь судит народы. Суди меня, Господи, по правде моей и по непорочности моей во мне'. На оглашении приговора он не произнес ни звука, отказался от права последнего слова, мужественно принял решение присяжных, а после упал. Замертво, как мне тогда показалось. Скончался он уже в больнице, не приходя в сознание. И на его похоронах я поклялся, что отомщу. С опозданием, да, но все же выполню волю старика, притом любой ценой. Сам того не ведая, я ступил на тропу вечной смерти. Вновь переезд, затем еще один и еще, пока мне, наконец, не удалось напасть на призрачный след трусливого беглеца. Штат Мичиган, какой-то захолустный городишко близ Детройта стал моим проводником в мир вечности. Я помню встречу с излишне нервным джентльменом, снабдившим меня сведениями относительно местонахождения Леандра за некую мзду, свое желание как следует выспаться перед важным днем, а значит, не обошлось и без спиртного. Просто лечь и закрыть глаза у меня в ту пору не выходило. Дальше беспросветная мгла. Очнулся я в каком-то полуразвалившемся от времени сарае, с саднящим горлом, раскалывающейся на части головой и дикой жаждой. Первые пришедшие на ум опасения подтвердились буквально сразу. Бледный, как мел, холодный, как лед, и вызывающе отвратительный.

Словарный запас иссяк, и я теснее прижал к щеке подушку, надеясь потонуть в горьком запахе лаванды и отключиться от суровой реальности, рьяно сдавившей костлявыми ручищами горло. Как, без устали готов вопрошать я, как можно мечтать о подобной жизни? Каким идиотом надо быть, чтобы хладнокровно подвергнуть свое тело обращению? И почему, черт возьми, Астрид этого не понимает?

До наступления рассвета в спальне сохранялась гробовая тишина. Я мысленно корил себя за испорченное настроение девочки, но упорно продолжал лежать к ней спиной, не находя сил для поддержания отвлеченной болтовни. Она столь же упрямо бодрствовала, изредка тяжело вздыхая отнюдь не в угоду разбушевавшейся совести. Обстановку несколько разрядил негромкий стук в дверь и сопроводительный шепот: 'Это Рейчел. Впусти, а?'.

Сверившись с утвердительной реакцией малышки, я бесшумно поднялся с кровати, влез в джинсы и майку и два раза повернул против часовой стрелки торчащий из замка ключ.

— Доброе утро, — приветливо улыбнулась мне завернутая в длинный махровый халат девушка. — Передашь от меня имениннице сладкий поцелуй и вот это, — протянула она прямоугольный сверток из хрусткой бумаги с аляповатым бантом ужасающей наружности. — Мы с пусиком, тьфу ты, с Лео отъедем кое-куда на пару часов, ладно? Только не выдавай меня, это будет сюрприз. Скажи лучше, что я, как наглый предатель дружбы, сбежала, позабыла о подруге и все такое. С учетом нашей взаимной неприязни выйдет просто отлично, да? Спасибо!

Она тараторила так быстро, подчас проглатывая не только окончания слов, но и предложения в целом, что я с трудом успевал ориентироваться в потоке приглушенных звуков. А после подтянулась на носочках и больно ткнулась мне носом в щеку, очевидно, имитируя некий дружеский чмок. Вот и еще одна красочная людская глупость — приятельские лобызания. Бр-р, ну не после Лео же! Вампир, плюющий на гигиену, попросту отвратителен!

Находясь в некой прострации, я проводил взглядом удаляющуюся по коридору спину, аккуратно притворил дверь и не успел воспользоваться запирающим механизмом, как с той стороны к деревяшке трижды приложились костяшки чьих-то пальцев. Сегодня, что, день ранних визитов?

На сей раз в гости пожаловал Леандр, вот только без светских пожеланий и трогательных объятий. По деловому кивнув мне в знак приветствия, парень пружинисто приподнялся на носочках, углядел торчащую над подушками всклоченную голову, ухмыльнулся, нахраписто отодвинул меня и чинно прошествовал на середину комнаты, пряча руки за спиной. Нет! Я почти осязаемо схватился за голову и поспешил воспользоваться приоритетным правом первым поздравить Астрид. И не придумал ничего лучшего, как в два прыжка оказаться у кровати, вытянуть из-под одеяла испуганно и, к счастью, не очень громко вскрикнувшую особу, по-хозяйски прижать к груди и заменить любые, даже самые заливистые речи, глубоким, чувственным и сладким поцелуем. Лучшим подарком, так уж и быть, я согласен побыть ровно до того момента, пока не дотянусь до внутреннего кармана куртки, на дне которого дожидается своего триумфального часа брелок с ключами от Скайлайна.

— Эм-м, нижайше извиняюсь за то, что прерываю, — сквозь рвущийся из груди смех залопотал вампир. — Кстати, классная задница! Так вот…

Я мгновенно поубавил пыл, бросил взволнованный взгляд на названную часть тела, скрывающуюся за бесформенными пижамными штанами из абсолютно непрозрачной ткани, и яростно зарычал в ответ на неудавшуюся шутку.

— Так вот, — смахивая проступившие на ресницах от сдерживаемого смеха слезы, повторил клоун, — с днем рождения, лапуся! Расти тебе большой и крепкой! Быть может, чуточку более доброй по отношению к некоторым, но такой же естественной и настоящей. От всей вампирской души поздравляю, сей проверенный на ящур презент вручаю!

Малышка тихо засмеялась, прикрывая рот маленькой ладошкой, и неуверенно взяла продолговатую коробочку, прибывшую прямиком из ювелирного магазина.

— Можно? — несколько настороженно спросил у меня Лео, по-хамски тыкая указательным пальцем имениннице в щеку. Я любезно кивнул и лично удостоверился в невинности легкого поцелуя в скулу, хотя успел боковым зрением заметить, как странно и в то же время навязчиво он косился на ее губы. Что-то мне наскучили посетители!

Парень ретировался по направлению к выходу, едва на моем лице заходили желваки, поэтому заготовленная роль ревнивого мавра отпала за ненадобностью. Вместо этого я вернулся к животрепещущему языковому методу выражения бурлящих эмоций, а после, воспользовавшись кратковременной паузой, произнес весь ожидаемых запас откровений разом.

— С днем рождения, моя девочка! — стратегическая связка слов для последующих излияний. — Желать тебе ничего не стану, просто пообещаю выполнять малейшие прихоти весь следующий год. Подарок, уж не обессудить, я прихватить с собой не смог. Посему предлагаю вместе отправиться за ним после школы, идет?

Астрид быстро закивала головой, расплываясь в поразительно хитрой улыбке, и умоляюще сузила глаза в надежде услышать и без того известную истину.

— Я люблю тебя, — титаническим усилием воли выговорил я набор ненавистных звуков. — До безрассудства, которое нам обоим к лицу. Планы на вечер следующие: сбежим с вечеринки, устроенной твоей ненормальной подружкой, выгуляем мой сюрприз, отключим телефоны и часа на четыре выпадем из реальности. Можно сделать это у меня дома, но тут уж решай сама. Сегодня я готов переносить капризы. Ну а затем аэропорт, родная Флорида и милый сердцу Сент-Питерсберг. Твоих родителей я уже оповестил, они в общем-то не против. Что скажешь?

— Как же хочется визжать! — весьма не к месту брякнула малышка, одурело вцепляясь ногтями мне в плечи. — Какой ты все-таки…боже, я просто не нахожу слов! Почему, почему ты такой идеальный? Я устала себе завидовать! Джей! О, даже имя у тебя восхитительное! В общем, Джей, — наконец справилась она с шумным водопадом бьющих через край эмоций, — я со всем согласна! А что за подарок, который нужно выгуливать?

Я не ответил и попытался шуточно задушить в объятиях безустанно хохочущую особу, когда вдруг вспомнил о времени. Черт, наверняка ранняя пташка миссис Уоррен уже проснулась! Вот потеха-то будет, если мы с ней столкнемся на лестнице. Тогда прощай и поездка, и радушное приглашение в дом, и мало-мальски дружеские отношения с главой семейства. Трехдневный расстрел через повешенье — вот кара, которой подвергнут меня жаждущие отмщения 'взрослые'.

На полном ходу похватав свои вещи, я влез в ботинки, застегнул куртку, заботливо водрузил подарок от Рейчел перед ногами слегка погрустневшей Астрид, уделил самое тщательное внимание прощальному поцелую и, точно подлинный разведчик в стане врага, стал прорываться к дверям черного выхода. Благо, удача оказалась на моей стороне, и до припаркованного на соседней улице Кадиллака я добрался без лишних приключений.

Долго раздумывать над тем, куда податься, не пришлось. По случаю торжества родители лично вызвались сопроводить дочь до ворот образовательного учреждения, поэтому до двух часов я волен делать все, что заблагорассудится. Для начала неплохо бы подкрепиться, а там уже буду действовать по настроению. 'Завтрак' по обыкновению крепко спал в столь ранний час, но стоило мне аккуратно приоткрыть дверь гостиной, как от подушки отделилась всклоченная голова и сонно пробормотала:

— Доброе утро, Джей. Дайте мне пару минут, уже одеваюсь.

— Можешь поспать еще, если хочешь, — галантно предложил я, с ужасом вспоминая те дни, когда всякое мое возвращение домой сопровождалось громом и молниями, отлетающими от стен. — Я сегодня никуда не спешу.

— Да все нормально, — сквозь широкий зевок пробурчала девушка. — Я вчера рано легла. Пробовала читать ту книгу, что вы мне посоветовали, и отрубилась. Уж больно скучная.

— Возьми соседнюю, она с картинками, — без всякой издевки посоветовал я, направляясь на кухню, дабы дать недотепе возможность без спешки соблюсти утренний моцион.

Смешно сказать, но за прошедшие недели я как-то прикипел душой к своему нынешнему рациону. В меру глупая, но добрая, воспитанная, обязательная, аккуратная и похвально уравновешенная. Сначала она меня откровенно побаивалась, предпочитая держаться на солидном расстоянии, затем истосковалась по общению и смущенно попросила разрешения иногда разговаривать. Помню постигшее меня в тот момент удивление! С той странной для нас обоих беседы начался этап осторожного узнавания. Я мало говорил, в основном слушал. О ее жизни в детдоме с младых ногтей, о неимении собственных вещей, когда все от носка до одеяла на кровати принадлежит государству, о жестокости соседей по комнате, о радостном дне выпуска, который обернулся глобальной катастрофой. Мечтающая об отдельной крыше над головой, стабильной работе и любящей, крепкой семье, Трейси (я наконец-таки запомнил имя) понятия не имела, каким бесконечно жутким кошмаром обернется ее жизнь вдали от суровых попечителей. Те жалкие гроши, что она получила в качестве 'стартового капитала', закончились через месяц. Со съемного жилья ее попросили съехать, коли нечем платить за постой. Высокооплачиваемую работу она найти не успела, временно пристроившись в ресторан посудомойкой. И впереди замаячил неумолимый призрак тотального безденежья. Конечно, смерть от голода ей не грозила, на огромной кухне фешенебельного трактира всегда можно было бесплатно подкрепиться, а вот проблема с кровом выглядела куда страшнее. Пару раз переночевав на вокзале, девушка поняла, что не приспособлена для бродяжничества, однако в приют для бездомных не пошла. Вновь вернуться в шестиметровую комнату с восьмью спальными местами, есть отвратительную как на вид, так и на вкус похлебку, радоваться воскресным фруктам и реветь в голос, когда подойдет ее очередь на две минуты уединиться в ванной? В не слишком одаренную извилинами головку пришел куда более прагматичный план действий — нужно найти богатого мужа. 'Такого, чтобы и при деньгах, и не жадный, и меня любил до беспамятства', - дословная цитата. Первая неудача выбила почву из-под ног юной обольстительницы. Предполагаемый кандидат в мужья, выбранный из числа постоянных клиентов ресторана, охотно угостил закончившую смену протиральщицу тарелок ужином, наговорил кучу комплиментов, отвез в роскошный гостиничный номер, с придыханием уложил рядом с собой в кроватку…Вот только утром не припал на одно колено, а вытолкал взашей, попутно разбив вдребезги розовые девичьи мечты.

Засим на помост взобралась судьба-шутница в лице Лео, случайно забредшего в харчевню в поисках свежей крови для умирающего приятеля. Не знаю, отчего его вдруг понесло именно на кухню, где и состоялась роковая встреча. Состоятельного супруга Трейси так и не нашла, зато натолкнулась на обеспеченного вампира, угодить которому оказалось проще пареной репы. Через неделю мы заключили устное мировое соглашение. Я не делаю ей больно (по возможности, разумеется), не распускаю руки, не вожу сюда приятелей, жаждущих плотских утех и прочая-прочая. Она не устраивает истерик, скандалов, не заходит без разрешения ко мне в комнату, не прикасается к моим вещам и, если не возникнет нареканий, через месяц сможет выходить на улицу без сопровождения. На первый взгляд, ситуация выглядела бредовой, на второй — абсолютно здравой. В кои-то веки я без потерь для нервов уживался с 'завтраком'. Тяжкое достижение, путь к которому занял шестьдесят лет.

Я сварил кофе, разогрел в СВЧ пиццу и улыбнулся робко замявшейся у дверей девице, жестом приглашая ее к столу.

— Ты вчера упомянула в разговоре, что хотела бы сходить в кино, — довольно неумело принялся я опустошать на вечер квартиру. — Как насчет ночного сеанса? Посмотришь сразу все новинки.

— Ой, не, мне неудобно занимать у вас стока времени, — резко потушила она крохотный огонек в глазах. — Посмотрю что-нить дома, у вас такая классная подборка дисков!

— Отнимать, — машинально поправил я, — время не занимают, а отнимают. Если я отпущу тебя одну? — вмиг опротивел я самому себе. Черт знает, что такое! Рабовладельцем быть мне еще не приходилось. — В счет нашего договора. Ты ведь вернешься назад, не наделав глупостей?

— Думаете, мне каждый день выпадает возможность пожить вот так? — многозначительным жестом обвела Трейси руками стены кухни. — Вы хотите побыть со своей девушкой, ну той, с большими глазами, да? Тогда без вопросов, выметусь, и духов моих здесь не будет. Во скока вернуться?

Я подавился кофе, пытаясь скрыть приступ удушающего хохота, и еле выговорил простенький ответ на вопрос. Сомнений в ее честности у меня не возникло, такие, как правило, совершенно не умеют лгать.

Разделавшись с нехитрой лепешкой и допив остывший напиток, я утолил свой альтернативный голод путем вскрытия парочки сочных капилляров на предплечье послушной особы, почти силком запихал в нее половину шоколадки, проверил предыдущие порезы, удостоверился в великолепной регенерации и с тоской принялся за уборку спальни. Остальные помещения сверкали чистотой благодаря трудам скучающей в четырех стенах девушки, мою же комнату стерилизация не затрагивала по причине строжайшего запрета. Эх, впредь буду более дальновиден!

К обеду я решил выбраться из дома за покупками, тихоня напросилась в помощники, а, узнав о содержимом списка нужных товаров, вызвалась еще и в советчики. В итоге вместо букета цветов и бутылки вина вместительный багажник Кадиллака оказался под завязку набит 'жутко здоровскими вещами'. Лексикон сей восторженной прелестницы по-прежнему доводил меня до икоты. Какие-то ароматические свечи, вонючие палочки, масла и абсолютно ненужные крема для массажа, расслабления и достижения 'неземного', как указывалось на большинстве упаковок, удовольствия. Ох, боюсь, Астрид не получит вообще ни грамма блаженства, если вымажется всем этим варварским разнообразием, а вот аллергическую реакцию схлопочет уж точно.

И вот, наконец, волнительный час икс. Все дела переделаны, бодро напевающая себе под нос Трейси стеснительно убрала в карман деньги на кино, мороженое, такси и тонну более качественной косметики, и я с чувством выполненного долга, после внесения вереницы бумажных мешков с покупками в прихожую, отправился к школе, дабы подбросить до дома свое измученное единообразными поздравлениями существо. Правда, на парковке меня поджидало сокрушительное разочарование. Перешагнувшая за восемнадцатилетний рубеж красавица к полудню ощутила недомогание и отпросилась с занятий.

Почему не позвонила мне? Подыскивая разумное объяснение, я попытался нащупать в куртке мобильный телефон, похлопал себя по груди, животу, на всякий случай вывернул карманы джинсов, с некоторым недоумением вернулся к машине, осмотрел торпеду, бардачок, сиденья, коврики под креслами…и понял, что Айфон бесследно исчез. Очевидно, какой-то ловкорукий мерзавец вытянул его у меня в магазине, пока мы с 'завтраком' торчали в очереди к кассе. Черт, досадный факт! Терпеть не могу эти маленькие, но сугубо раздражающие неприятности.

Выезжая со стоянки, я отловил промелькнувший в мыслях тревожный сигнал, страдальчески отправил его куда подальше и, проигнорировав правила дорожного движения, помчался к особняку Уорренов. Что могло случиться за два-три часа? Да ничего! У малышки есть Рейчел, которая при необходимости обязательно соединиться с Лео, а тот бы уж оповестил меня в случае чего. Правда, они оба уехали с рассветом, но, как я полагаю, успели вернуться вовремя.

Грозя проломить пол педалью газа, я лавировал в неиссякаемом потоке автомобилей, распугивал клаксоном неторопливых водителей и воспевал отчаянные оды Господу избавить в будущем столетии человечество от бесславной отрыжки прогресса в виде многокилометровых пробок. Хвала небесам! Вдалеке показалась покрытая свежей черепицей крыша нужного дома, затем стала видна и подъездная аллея, большую часть которой загородил собой агрессивный темно-синий внедорожник вампира. Фух, разрешается перевести дух! Спасибо тому, кто придумал понятие мужской дружбы, пусть и несколько извращенной, как в нашем случае, например.

Игнорируя услуги входной двери, я вознамерился устроить девочке маленький сюрприз и привычно схватился за ручку черного хода. Периодически смазываемые петли сделали свое дело, как и выпестованная в армии способность передвигаться абсолютно бесшумно. Я потянул носом витающий в кухни воздух, отметил умопомрачительный запах свежеиспеченного кекса, углядел его остатки на обеденном столе, нагло отрезал себе небольшой кусок и, на ходу поедая несравненное творение миссис Уоррен, двинулся в гостиную, из которой слышались приглушенные голоса.

— Ясно теперь, почему он называет тебя сладкой, — серебристо шептал Лео. — Ты и впрямь на вкус необыкновенная.

— Меньше говори, — возмущенно велела Астрид. — Времени у нас мало.

— Как скажешь, лапуся, — согласно заворковал парень. — Расслабь мышцы, чтобы не было больно. Боже, храни недотрог! Какая же ты мягкая, теплая…

— Лео, — чрезвычайно громко задышала девушка, — замолчи, а! Если Рейчел или Джей увидят нас, то…

Бережно цепляясь рукой за стену, я кое-как добрался до арки, ведущей в соседнюю комнату, ощутил поднимающийся обратно кусок выпечки, секунду назад провалившийся в желудок свинцовым пластом, и попытался собраться с мыслями. О чем шел разговор? Боюсь, я очень неправильно истолковал суть достаточно обыденных слов. Моя девочка и этот подонок? Да быть того не может!

Дабы утвердиться в непоколебимости собственных выводов, я сделал еще два шага вперед, молчком переступая порог залы, и едва ли не рухнул в обморок от переизбытка чувств, узрев ни разу не явившуюся мне в ночных кошмарах картину. Массивный диван, обтянутый белоснежной кожей, у высоких подлокотников которого присел на корточках Лео. Его голова скрыта от меня широкой спинкой, но о роде занятий этой несомненно нужной части тела догадаться несложно. С обеих сторон облаченный в расстегнутую до середины груди рубашку с коротким рукавом торс огибают стройные загорелые ножки. Ступни предельно напряжены, крохотные и такие нежные пальчики нервно поджаты. Их обладательнице явно приходится 'нелегко'! Еще бы, измена — штука со всех сторон неприятная, хоть иногда и стоящая.

Теоретически, я не должен был слышать звуки, над этим похлопотала яростно бьющаяся в висках кровь, но умудрялся различать отдельные колебания накаленной до предела атмосферы. Прерывистое, учащенное и явно с трудом сдерживаемое дыхание, противное чмокание, если не сказать, посасывание, бесконтрольные полустоны…Вероятно, столь же отвратительная мелодия изо дня в день станет сопровождать мою душу в аду.

А парочка меж тем, не замечая меня, продолжала развлекаться в угоду требующим разврата телам. Почти одновременно я увидел, как приподнялась выше растрепанная шевелюра вампира, и рядом в обивку вонзились бледные пальчики с короткими, миндалевидными ногтями. Последние попытки списать все на разыгравшееся воображение пали даром. У Рейчел длинные, остро отточенные коготки, выкрашенные неимоверным образом: черные у основания и красные на концах. Каких еще подробностей мне недоставало? Я не видел лиц, что, признаться честно, даже радовало.

Спеша подвергнуть свое сердце обряду умерщвления во второй раз, я подошел чуть ближе, для надежности прислонившись плечом к колонне, и заметил вторую руку Астрид, вонзившуюся в ножку кофейного столика. Правильно, подлая стервочка, держись крепче! Может и удастся получить последнее в своей жизни удовольствие.

Вот и ладонь Лео, взявшаяся ласкать коленку бесстыжей девицы. Интересно, как быстро я умею отрезать пальцы? Дамы и господа, делайте ваши ставки! Бьюсь об заклад, оставшиеся я непременно отгрызу зубами.

На миг из поля зрения исчезла голова предателя, склонившегося к распростертым прелестям этой…Дьявол, ну почему мне так везет на дряней? Чем они занимались? Варианта два. Либо он пил кровь из любезно предоставленной бедренной артерии, либо преподавал азы тяжкой, но дико возбуждающей языковой науки. В конечном счете мне фиолетово, каким образом малышка решила развлечься. Больно было настолько, что я с минуты на минуту ожидал возникновения внутреннего кровотечения. Каждый шаг вонзал внутрь меня заточенный металлический штырь, задевающий мечущуюся взаперти душу. Душу, которую предали, вываляли в грязи, оплевали и сунули обратно забавы ради. Дабы посмотреть, каким воистину мертвым может стать вампир.

И я сумел полюбоваться на себя со стороны. Такими нас изображали в ранних фильмах ужасов. Уродливая, жалкая, бьющаяся в стенаниях тварь с зияющими черными дырами на месте глазниц, заострившимся носом и синюшними, мерзко дрожащими губами. Впервые в жизни мне захотелось заплакать от жалости к себе, тому наивному, глупому и доверчивому мальчишке, который все так же слепо верил в любовь, как и шестьдесят лет назад. Прошлое ничему меня не научило, поэтому, Габсбург, стой и терпи. Не как мужик, ведь теперь ты тряпка для прелестных ножек, а как вампир или снайпер.

Однако добровольно истязать себя моральными экзекуциями я больше не мог. Не хватило выдержки, мужества, желания стать сильнее, пройдя уготовленные всевышним круги сущего ада. Я не собирался смотреть на то, что выжигало глаза. Просто достал из кармана перочинный нож, бесшумно выдвинул лезвие и кинулся вперед. Хотя лучше бы ушел! Ведь теперь мне полностью открылась картина всего происходящего в комнате.

Разорванное платье, открывающее грудь в вызывающем кружевном белье, задранное до самого живота, тоненькие веревочки вульгарных трусиков из прозрачной газовой ткани. Уж не сменой ли партнера объясняется отказ от любимых закрытых шорт? Перемазанная кровью внутренняя сторона бедра, со словно прилипшими к коже зубами ненасытного упыря. Должно быть приятно чувствовать, как он вытягивает из тебя каплю за каплей!

— Ах ты ж сука! — почти нежно пропел я, встречаясь взглядом с медленно приоткрывающимися глазами Астрид. По мере осознания ситуации они становились все больше и больше, пока, наконец, не сравнялись по размеру с двумя чайными блюдцами. Красота ты моя ненаглядная, на лемура очень похожая, не ожидала? Думала, сможешь как Айрис, водить меня за нос на коротком поводке, дергать им в разные стороны, а сама раздвигать ноги направо и налево? Ну-ка, спой мне песенку про то, что все совсем не так, как я подумал, что подлец, негодяй и насильник заставил тебя упасть в стойку и воспользовался случаем подкрепиться! Голос пропал? Да не уж-то! Кстати, женщины, которые спят со всеми подряд, очень часто страдают воспалением придатков.

Первым под руку попался Лео. Без колебаний или каких-то сентиментальных сожалений я закинул ладонь с судорожно зажатым ножом вверх, лихорадочно примерился лезвием к затылку и не успел отомстить основному предателю, потому как перед носом, словно из неоткуда, материализовался устрашающего вида кулак и в следующую секунду свет померк.